Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 187 страниц)

Сказка о перевернутой черепахе

Это было давно. Но не очень. Некоторые еще и сейчас помнят эту странную историю. Во время большой бури с черепахой по имени Мнеспешитьнекуда произошло несчастье. Не какое-нибудь там маленькое несчастье, а самое что ни на есть большое. А во всем был виноват Холодный Северный Ветер. Он дунул так сильно и неожиданно, что черепаха Мнеспешитьнекуда перевернулась на спину.

Холодный Северный Ветер улетел, а черепаха так и осталась перевернутой. И никто не мог ей помочь в беде. Еще бы! Ведь была Мнеспешитьнекуда огромной величины. И панцирь ее весил целых пятьсот килограммов, а может, и все тысячу.

Звери утешали черепаху, как могли. Но перевернуть ее сил у них не хватало. Тогда еще никто не знал, к чему все это приведет.

А началось с ерунды. Стали черепахе Мнеспешитьнекуда сниться перевернутые сны.

В этих снах дожди падали с земли на небо. Реки бежали вспять. Корабли плыли в обратную сторону.

Так было во сне. А наяву черепаха Мнеспешитьнекуда тоже все видела и слышала в перевернутом виде. И даже ноты в песенках, которые она пела по утрам, переворачивались так, что все знакомые мелодии становились пустым набором звуков.

Черепаха моментально переворачивала все слова и даже целые предложения. А тем, кто не знал об этом, казалось, что Мнеспешитьнекуда говорит на каком-то неизвестном иностранном языке. Она произносила: «Тевирп». Это значило: «Привет». Черепаха спрашивала: «Алел как?» Это надо было понимать так: «Как дела?»

Сначала черепаху Мнеспешитьнекуда плохо понимали. Постепенно к ее разговору стали привыкать. Носорог откликался, когда его называли ГОРОСОН. Крокодил отзывался в ответ на обращение ЛИДОКОРК. Нечего и говорить, что жаба была довольна, когда к ней обращались таким образом:

– Абаж, тевирп!

Прежде это звучало менее ласково и нежно:

– Жаба, привет!

Зверям так понравилось переворачивать слова во время разговора, что они чуть не перевернули наизнанку весь свои звериный язык.

Да что там звери? Даже мальчишки бегали по улицам и кричали:

– Ару! Ару? Ару!

А раньше они кричали:

– Ура! Ура! Ура!

Кто знает, каких бед натворила бы еще перевернутая черепаха Мнеспешитьнекуда, если бы однажды не подул Теплый Южный Ветер, вернувший ее в прежнее положение. Правда, кое-кто иногда и переворачивал слова по привычке. Но вскоре даже самым забывчивым и непослушным это разонравилось.

Михаил Пляцковский

Сказка о попе и о работнике его Балде

Жил-был поп,

Толоконный лоб.

Пошел поп по базару

Посмотреть кой-какого товару.

Навстречу ему Балда

Идет, сам не зная куда.

"Что, батька, так рано поднялся?

Чего ты взыскался?"

Поп ему в ответ: "Нужен мне работник:

Повар, конюх и плотник.

А где найти мне такого

Служителя не слишком дорогого?"

Балда говорит: "Буду служить тебе славно,

Усердно и очень исправно,

В год за три щелка тебе по лбу,

Есть же мне давай вареную полбу".

Призадумался поп,

Стал себе почесывать лоб.

Щелк щелку ведь розь.

Да понадеялся он на русский авось.

Поп говорит Балде: "Ладно.

Не будет нам обоим накладно.

Поживи-ка на моем подворье,

Окажи свое усердие и проворье".

Живет Балда в поповом доме,

Спит себе на соломе,

Ест за четверых,

Работает за семерых;

До светла все у него пляшет.

Лошадь запряжет, полосу вспашет,

Печь затопит, все заготовит, закупит,

Яичко испечет да сам и облупит.

Попадья Балдой не нахвалится,

Поповна о Балде лишь и печалится,

Попенок зовет его тятей:

Кашу заварит, нянчится с дитятей.

Только поп один Балду не любит,

Никогда его не приголубит.

О расплате думает частенько:

Время идет, и срок уж близенько.

Поп ни ест, ни пьет, ночи не спит:

Лоб у него заране трещит.

Вот он попадье признается:

"Так и так: что делать остается?"

Ум у бабы догадлив,

На всякие хитрости повадлив.

Попадья говорит: "Знаю средство,

Как удалить от нас такое бедство:

Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь;

А требуй, чтоб он ее исполнил точь-в-точь.

Тем ты и лоб от расправы избавишь

И Балду-то без расплаты отправишь".

Стало на сердце попа веселее,

Начал он глядеть на Балду посмелее.

Вот он кричит: "Поди-ка сюда,

Верный мой работник Балда.

Слушай: платить обязались черти

Мне оброк но самой моей смерти;

Лучшего б не надобно дохода,

Да есть на них недоимки за три года.

Как наешься ты своей полбы,

Собери-ка с чертей оброк мне полный".

Балда, с попом понапрасну не споря,

Пошел, сел у берега моря;

Там он стал веревку крутить

Да конец ее в море мочить.

Вот из моря вылез старый Бес:

"Зачем ты. Балда, к нам залез?"

– "Да вот веревкой хочу море морщить

Да вас, проклятое племя, корчить".

Беса старого взяла тут унылость.

"Скажи, за что такая немилость?"

– "Как за что? Вы не плотите оброка,

Не помните положенного срока;

Вот ужо будет нам потеха,

Вам, собакам, великая помеха".

– "Балдушка, погоди ты морщить море.

Оброк сполна ты получишь вскоре.

Погоди, вышлю к тебе внука".

Балда мыслит: "Этого провести не штука!"

Вынырнул подосланный бесенок,

Замяукал он, как голодный котенок:

"Здравствуй, Балда-мужичок;

Какой тебе надобен оброк?

Об оброке век мы не слыхали,

Не было чертям такой печали.

Ну, так и быть – возьми, да с уговору,

С общего нашего приговору -

Чтобы впредь не было никому горя:

Кто скорее из нас обежит около моря,

Тот и бери себе полный оброк,

Между тем там приготовят мешок".

Засмеялся Балда лукаво:

"Что ты это выдумал, право?

Где тебе тягаться со мною,

Со мною, с самим Балдою?

Экого послали супостата!

Подожди-ка моего меньшего брата".

Пошел Балда в ближний лесок,

Поймал двух зайков да в мешок.

К морю опять он приходит,

У моря бесенка находит.

Держит Балда за уши одного зайку:

"Попляши-тка ты под нашу балалайку;

Ты, бесенок, еще молоденек,

Со мною тягаться слабенек;

Это было б лишь времени трата.

Обгони-ка сперва моего брата.

Раз, два, три! догоняй-ка".

Пустились бесенок и зайка:

Бесенок по берегу морскому,

А зайка в лесок до дому.

Вот, море кругом обежавши,

Высунув язык, мордку поднявши,

Прибежал бесенок задыхаясь,

Весь мокрешенек, лапкой утираясь,

Мысля: дело с Балдою сладит.

Глядь – а Балда братца гладит,

Приговаривая: "Братец мой любимый,

Устал, бедняжка! отдохни, родимый".

Бесенок оторопел,

Хвостик поджал, совсем присмирел,

На братца поглядывает боком.

"Погоди, – говорит, – схожу за оброком".

Пошел к деду, говорит: "Беда!

Обогнал меня меньшой Балда!"

Старый Бес стал тут думать думу.

А Балда наделал такого шуму,

Что все море смутилось

И волнами так и расходилось.

Вылез бесенок: "Полно, мужичок,

Вышлем тебе весь оброк -

Только слушай. Видишь ты палку эту?

Выбери себе любимую мету.

Кто далее палку бросит,

Тот пускай и оброк уносит.

Что ж? боишься вывихнуть ручки?

Чего ты ждешь?" – "Да жду вон этой тучки:

Зашвырну туда твою палку,

Да и начну с вами, чертями, свалку".

Испугался бесенок да к деду,

Рассказывать про Балдову победу,

А Балда над морем опять шумит

Да чертям веревкой грозит.

Вылез опять бесенок: "Что ты хлопочешь?

Будет тебе оброк, коли захочешь..."

– "Нет, – говорит Балда, -

Теперь моя череда,

Условия сам назначу,

Задам тебе, враженок, задачу.

Посмотрим, какова у тебе сила.

Видишь: там сивая кобыла?

Кобылу подыми-тка ты,

Да неси ее полверсты;

Снесешь кобылу, оброк уж твой;

Не снесешь кобылы, ан будет он мой".

Бедненький бес

Под кобылу подлез,

Понатужился,

Понапружился,

Приподнял кобылу, два шага шагнул.

На третьем упал, ножки протянул.

А Балда ему: "Глупый ты бес,

Куда ж ты за нами полез?

И руками-то снести не смог,

А я, смотри, снесу промеж ног".

Сел Балда на кобылку верхом

Да версту проскакал, так что пыль столбом.

Испугался бесенок и к деду

Пошел рассказывать про такую победу.

Черти стали в кружок,

Делать нечего – собрали полный оброк

Да на Балду взвалили мешок.

Идет Балда, покрякивает,

А поп, завидя Балду, вскакивает,

За попадью прячется,

Со страху корячится.

Балда его тут отыскал,

Отдал оброк, платы требовать стал.

Бедный поп

Подставил лоб:

С первого щелка

Прыгнул поп до потолка;

Со второго щелка

Лишился поп языка,

А с третьего щелка

Вышибло ум у старика.

А Балда приговаривал с укоризной:

"Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной".

А. С. Пушкин

Cказка о пчеле Юне

В небольшой деревне, в маленьком саду, под старой огромной грушей стоял пчелиный домик и в нем жила семья пчел. В этой семье была маленькая и трудолюбивая, как и все ее сестрички, пчелка Юня. Однажды матка послала пчелку Юню за нектаром, для своих младших сестричек. Юня быстренько закончила уборку, покормила самых маленьких, только что родившихся, пчелок и вышла на леток. Разузнала где что цветет, взяла в дорогу немного мёда, протерла свои фацетные глазки, взлетела и сказала:

– …помоги мне. – Никто не расслышал к кому обратилась Юня, но она явно кого-то просила о помощи. Желание у нее было найти и принести в свой дом самого лучшего нектара. Она поднялась высоко в небо, покружилась еще раз, понюхала воздух и почувствовала, что липа зовет всех своих лучших друзей на свадьбу. Вокруг было много цветов, но липа, липа стояла белой невестой, вся в цветах и угощала гостей прилетевших к ней на свадьбу.

– Угощайтесь дорогие гости, кушайте, чем богата, тем и рада, у меня сегодня праздник. – Вокруг суетились соседние пчелы, шмели и бабочки, шум стоял от гостей как на базаре. Села Юня на один цветок, потом на другой, но с них кто-то уже собрал нектар. Тогда она взлетела повыше и начала собирать на самом веночке липы, где свадебный пир только еще начинался. Собирая нектар, она так увлеклась, что не заметила приближение грозы. Темная туча, гонимая ветром, быстро приближалась с запада. Юня уже успела насобирать не мало нектара, к тому же успела заполнить две маленькие корзинки пыльцы и прицепила их на задние ножки. Пыльца для пчел это самый вкусный хлеб. Юня спохватилась только тогда, когда солнце скрылось за темную тучу, подул густой и прохладный ветер. Она испугалась и, покинув липу, полетела через пшеничное поле, через маленький ручей, через огород, домой, в маленький сад, скорей, скорей. И все было бы хорошо, если бы порыв ветра в саду не бросил ее на сухую ветку яблони. Но и это было бы не страшно, а вся беда в том, что на этой ветке паук, по имени Киллер, натянул хитроумную паутину. Паутина была хитро сплетена со всякими липучими петлями, и узелками как не видимая простыня развешенная на ветке опускалась до самой земли. Юня ее, конечно, видела, но порыв ветра был такой сильный, а нектар и две корзинки пыльцы на ножках так тяжелы, что она не смогла сопротивляться ветру и влипла в расставленную сеть. Ниточки на паутине крепкие, и липкие, а петли узелками схватили ее за все крылышки. Она пыталась выпутываться лапками, что бы освободиться, но каждый раз зацеплялась за паутину больше и больше. Включила свой мотор, он заработал, но крылышки были связаны, и вырваться никак не возможно. Юня поворачивалась и так и этак ничего не получается. И тогда опять у неё вырвалась не произвольно молитва:

– Господи, помоги мне. – В это время вверху пролетал, по своей патрульной службе, большой трутень, по имени Цап. Он увидел пчелу и сел рядом на сухую ветку. И бедная Юня подумала что это Бог послал ей спасителя, но у Бога был видимо другой план её спасения.

– Помогите мне. Помогите мне скорее. Мне домой надо. Я грозы боюсь. – Закричала Юня, обращаясь к Цапу.

– Как вы сюда попали? – Строго спросил Цап.

– Не знаю. – Юня была неграмотна, в школу она никогда не ходила, поэтому не знала что такое ветер. А если не знаешь что такое ветер, то, как можно сказать что порыв ветра может бросить тебя куда угодно.

– Что значит: не знаю? – Сурово спросил Цап.

– Не знаю, как это так получилось.

– Все вы не знаете! Забыли где нужно летать?

– Не забыла. Но вот…

– Имя? – Не дал договорить ей Цап.

– Помогите мне, уважаемый Цап, освободить крылышки, вы же сильный трутень.

– Это не мое дело. Разве ты не знаешь, что нам нельзя работать? Сама залетела, сама и выпутывайся. – Юня, конечно знала, что трутни не работают, но не знала, что паук Киллер и трутень Цап были большие друзья.

– Мне хотя бы одно крылышко распутайте, а мотор у меня работает, и я вырвусь. – Завопила Юня.

– Нектара набрала с жадности? Имя?! – Юне стало так обидно от этих слов, так обидно, она хотела заплакать, но из глазок пчелиных слезы не текут. У пчел глаза фацетные.

Туча надвигалась все ближе и ближе, порывы ветра все сильней и сильней рвали с деревьев даже зеленые листья, и ветер метал их по всему саду. Юня прикладывала последние силы, что бы вырваться.

– Я последний раз спрашиваю – имя? – И тогда она в отчаянии крикнула:

– Юнька.

– Хорошо. Запишем Юнька. Будем с тобой разгильдяйкой разбираться. – Включил Цап свой мотор и поднялся высоко в небо.

Откуда-то снизу, к Юне, уже поднимался важно, блатной походкой, не спеша, на всех своих шести лапах, по паутинной лестнице хозяин паутины Киллер, и всем понятно, чем бы все это могло кончиться, если бы не начали падать с неба очень крупные капли дождя. И одна огромная капля, внутри которой была маленькая льдинка, попала прямо в Юню. Удар был такой сильный, что вырвал пчелку из сети вместе с куском паутины. Юня включила мотор в надежде полететь, но крылышки все равно были связаны и она связанная упала в грядку прямо на куст картошки, где сидел колорадский жук Обжора со своим многочисленным семейством.

– Ты, почему садишься на мою картошку? Разве тебе не известно, что я здесь хозяин?

– Я упала, а не села. У меня крылышки связаны паутиной. Помогите мне распутать крылышки.

– Просто так паутиной не вяжут. Признавайся, что натворила? За что тебя связали?

– Я спешила домой, а тут кто-то паутину развесил. Вот я и влипла в нее. Так получилось.

– Не кто-то, а мой друг Киллер. Хм. Получилось. Все у вас так получается. Сейчас я позову его пусть он с тобой и разбирается. – Пчелка хотела отдать Обжоре весь свой нектар, который насобирала, но вспомнила, что этот Обжора, сладкого не любит, он ест только картошку. Она сбросила со своих задних лапок две желтенькие корзинки пыльцы и пыталась задними лапками разорвать узлы паутины на крыльях. Туча все ближе и ближе, уже гремят раскаты грома, вот-вот разразится сильный дождь. Жук Обжора в это время свистел и кричал, зовя своего друга паука. Но ветер уносил его голос. Зато этот крик услышал другой хищник, который сидел рядом, в засаде. Это была огромная оса, ее все называют пчелиный волк по имени Кумир. Сильному Кумиру, не страшен ни какой дождь и ветер. Оса услышала Обжору, взлетела и как молния опустилась на Юню. И Юня опять еле успела произнести три слова в ее жестоких лапах. Конечно, это была молитва:

– Господи, помоги мне. – А оса держала ее четырьмя лапами и связанную понесла далеко за ферму, за скотный двор, за широкое поле, к своему роскошному дубу, который стоял среди ржаного поля. Этот дуб, детки, очень любили рисовать великие художники, вы его часто видите на картинках. Там у нее было огромное дупло, где пировало ее большое и гордое осиное семейство. Эту осу люди тоже боятся и называют ее Шершнем.

Оса сделала Юне укол и усыпила ее. А когда пчела очнулась, то поняла, что ее мотор поврежден, и скованные крылья тоже испорчены. Голова сильно болела. Лежит Юня в маленькой норке, в осином дупле, на высоком дубу и слышит:

– Поди-ка сюда пчела. Тебя как зовут?

– Юнька.

– Ну, вот что Юнька, я спасла тебя от верной гибели. Киллер готовил тебя на ужин. Теперь ты будешь служить мне. Будешь выращивать моих детей. Вот твои обязанности: накормить, напоить моих детей и убрать за ними. Ты поняла?

– Я умею воспитывать только маленьких пчел. А ваших детей я боюсь.

– Научу. Не бойся, они уже большие, но еще совсем глупые. У тебя есть нектар, это хорошо. Вот и корми моих оболтусов своим нектаром.

– Я его собрала для своих сестричек.

– Больше ты их не увидишь. Забудь. Корми моих малышей. – Юня согнула головку и покорно кивнула своим усиком. А что ей оставалось делать? Осмотрела осиное дупло. О! Что тут делается. Вокруг валяются пчелиные головки и ножки. Она бы закрыла свои глазки, но фацетные глазки не закрываются. Пол грязный, стены тоже грязные. Роскошное убранство жилья, в которое попала Юня, было сильно засорено. Везде беспорядок. И что больше всего её угнетало, так это неприятный запах. Она к такому не привыкла. У них в улье всегда было чисто, пахло воском и медом.

Семья у ос была большая. И пока хитрая и злая Кумир инструктировала Юню, все ее дети спали, хотя на дворе уже давно был день. На потолку висели дорогие люстры. Стены уставлены дорогой мебелью. А в углу стоял сундук, над сундуком висел лозунг. Юня читать не умела и спросила большую осу:

– Что написано над сундуком?

– Мы, осы породистые, высокообразованные и культурные. Там написано: МЫ ОЧЕНЬ ПРАВИЛЬНО ВОС-ПИ-ТА-НЫ. Это для того чтоб никто об этом не забывал.

– А я и не знала.

– Ну вот, скажи спасибо, что ко мне попала. Хоть чему-то научишься. Мы и тебя воспитаем, если не съедим.

– Спасибо. – Тихо сказала Юня.

– Что, осмотрелась? Принимайся за работу. У нас сегодня будет много гостей. Завтра праздник.

– Какой праздник? – Спросила Юня. У себя дома, Юня никаких праздников не знала, кроме одного – когда у пчел наступало торжество роения. Это бурная свобода, это танцы в воздухе. Красота. А потом одна радость – работа по сбору урожая, и тяжелое испытание – зима.

– Завтра именины у нашего Резака, сынка моего. Поспеши. – Взяла Юня метлу и тряпку с мылом и начала работать. Лапочек у нее шесть, но двигаются они медленно – в неволе. Неловкая стала в чужом жилище. Вокруг грязь, все за лапки цепляется.

– Да потише, деточек не разбуди. Подметешь, стены помоешь, потом одежу на дворе вытряхни. – Но Юне и говорить не нужно, она сама знает, дома часто этим занималась.

– Закончишь, залезь в свою норку и сиди тихонько, а то съедят. Поняла?

– Поняла. – Ответила пчелка, продолжая убирать. Много мусора вынесла, головки сестричек захоронила, стены протерла. Вечер подошел, в дверь постучали. Юня залезла в свою норку, которую ей показала оса, и смотрит, как зашли в жилище огромные осы. Жала у них длинные острые, наполненные ядом. Лапы толстые и сильные, на головах у всех надеты пчелиные маски для приличия. А злая оса Кумир, отыскала для себя маску смирения. И когда одела, то стала такая простая и смиренная, смиренная, можно было подумать что это большая и добрая пчелиная матка. У Юни даже страх прошел. Но, вот пробудились спящие её сынки и не умываться побежали, а скорей к сундуку, каждый надел на себя маску доброты, как на карнавале. Выходят на встречу гостям в масках, такие добрые, добрые как пчелы. И тогда начали они с гостями друг дружку усиками ощупывать и похваливать. И ножками по пчелиному топают так красиво. Маски друг у дружки рассматривают, и каждый свою расхваливает. Силою своей хвалятся – рассказывают, сколько они пчел переловили, сколько нектара у них отобрали. И так целую ночь пировали, а утром когда спать ложатся, маски снимают и в сундук складывают. В это время Юня выходит из своей норы и снова за работу, начала вещи протирать и еду готовить. Гости ушли, хозяева спят. Вдруг слышит голос Кумира:

– Поспеши, поспеши Юнька, завтра у нас тоже праздник.

– Какой еще праздник?

– День рождения моего Обжоры, среднего сынка.

– А послезавтра?

– Послезавтра день смерти моего мужа, большого Фулигана.

– А детей у вас много родилось?

– У меня они каждый день рождаются.

– И каждый день праздник? Когда же вы, осы, работаете? – Спросила удивленная Юня.

– Глупая ты пчелка. Осы не работают. У нас праздник это и есть работа. –

Пчелка работает, а у самой другие мысли: Как там мои сестрички? Кто их накормил? А как матка царица наша с ними справляется? Вот бы на волю вырваться. Думает и лапочками пыль с вещей стирает, на место все складывает. Посмотрела на спящих ос – волков, ух, какие они страшные образины без масок, даже когда спят. Образа звериные, злые, глаза острые фацетные, не добрые, жала ядовитые, скулы жестокие, смотреть не хочется. Построение тела у ос не такое как у человека. Осы не могут выразить улыбку или горе. Хитиновый покров у них жесткий. И приходится им надевать маску ко всякому случаю. Смотрит Юня, вот они, маски, все в сундуке сложены. Их тоже надо протереть от пыли. Ой, как много масок и все улыбчивые, добрые, смиренные, похожи на пчел. Вот маска приветливой пчелы, вот доброты, а вот маска радушия. Однако самая красивая – маска целомудрия. Как они легко надеваются и снимаются. Прелесть. За многие века их великие мастера изготовляли, что бы скрыть злую осиную морду. Это работа сложная. И тут пришла Юньке в голову шальная мысль: А что если бы уничтожить все эти маски? Пусть бы посмотрели они друг на друга и показали себя такими, какие они есть. У них каждую ночь большой праздник, а день они спят, возьму и сожгу я весь этот набор. Съедят меня? Ну и пусть, что это за жизнь. Смелая все-таки была Юня. Впрочем все пчелы такие, не пожалеют себя ради своей семьи.

В дупле после ночи еще горел камин. Все тихо спали. Подтянула Юня сундук с масками к камину и опять сказала:

– Господи, помоги мне. – Потом спокойно взяла одну маску и бросила в камин, другую, третью и так сожгла все. Поставила пустой сундук на место и занялась другими работами. Ах, как долго тянется время. Но вот на конец приходит вечер. Юня тихо залезла в свою нору. Кто-то из гостей уже стучится. Вот их уже много. Все гости пришли в масках радушия и вежливости, такие красивые хоть картину с них пиши. Хозяева проснулись, засуетились, и к сундуку, а сундук пустой. Они и дуда и сюда, а масок нет. Делать нечего, вышли они встречать гостей со своими, страшными образинами, какие есть, а те как глянули. Ой! Ой! Ой! Что тут было. Гости, видя хозяев со злыми осиными мордами, свои маски поснимали тоже, и давай друг друга жалами резать. Зубами грызть. Сплошное непонимание. Драка такая была, что никого живого и не осталось. Осмотрела Юня, лежат мертвыми пленившие ее осы. Вышла из дупла, попробовала заводить свой мотор. Ничего не получилось. Какое отчаяние. И опять тихо произнесла:

– Господи, помоги мне. – И решила пчелка идти домой ножками. Ножек то у нее шесть, но по земле они быстро не бегают. Она знала куда идти, но своими шестью ножками пройти такое расстояние, почто не возможно. Но Юня пошла.

Дуб стоял среди поля, на котором была засеяна рожь. Опустилась Юня с дуба на землю, а над ней высоко колосья ветром колышутся. Настоящие джунгли. Идет, идет, а на пути ни цветка, ни ягодки, одна рожь перешептывается между собой колосками. Вдруг видит на меже большой муравейник. Целый муравьиный город стоит. Муравьи в нем дружные, работящие, каждый в своем деле мастер. Есть у них воины сильные и смелые, они защищают свой муравейник. Есть кладовщики, те только хранят припасы, чтоб ни какие продукты не испортились. Есть извозчики и всякие специалисты. Тогда Юня и спрашивает у встречного муравья:

– Вы муравьи мастера на все лапки, все умеете. Нет ли у вас специалиста такого, чтоб мотор мой починил.

– Есть. – Отвечает муравей. – Как не быть?

– А как найти его.

– Найти его просто. Вот у меня видишь маленьких флакончиков много, они с духами. Открываю флакончик «Ремонт», а из него вылетают молекулы, как почтовые голуби с письмами. Они разлетаются и попадают к специалистам по ремонту. Специалист муравей прочитает и ко мне прибежит. Мы без этого далеко не ходим.

– Так открывай скорее такой флакончик, что б мастер по моторам сюда прибежал.

– Но, пчела Юня, за флакончик платить надо.

– Хорошо, я дам тебе кусочек нектара. – Согласился муравей и выпустил своих голубей, чтоб мастеров по моторам вызвать. Быстро это все у них, вот уже бежит к ним несколько больших муравьев с инструментами.

– Кто вызывал мастера по моторам?

– Это я. – Ответила Юня. – Мотор мой испортился, летать не могу. Почините, пожалуйста.

– Починить, то мы можем. А чем платить будешь?

– У меня денег нет, но есть нектар. Возьмите его за работу.

– О! Нектар мы любим. Давай-ка сюда свой мотор, посмотрим. – Взялись они за работу. Осматривают, ощупывают внимательно и инструменты готовят.

– Да у тебя, Юня, не только мотор, но и крылья тоже повреждены. Вон как подрезаны, да подпилены. Где это тебе так пришлось?

– Все в прошлом, милые. Почините скорее, меня дома семья ждет, а я лететь не могу. – Занялись муравьи-мастера за дело. Сначала мотор починили, а потом с крыльями долго возились, но сделали хорошо.

– Все, хозяйка, заводи мотор и рассчитывайся за нашу работу. – Завела Юня мотор, включила крылышки, ох как хорошо. Молодцы муравьи все исправили. Однако пришлось отдать за работу почти весь нектар. Мастера поблагодарили и ушли, а Юне опять приходится пешком топать. Мотор у нее работает на нектаре, а нектара осталось совсем мало, на дне. Идет она опять по ржи пешком и ни одного цветка во ржи нет. Только колоски колхозного жита над ней колышутся высоко, высоко. Раньше много цвело синих Васильков по ржи, теперь агроном всех ядами потравил. Вдруг возле межи увидела ножку милого Василька. Поднимается она по соломинке вверх, где синие цветы его расцвели. А он такой бледный, замученный еле стоит на своей тоненькой зеленой ножке, если бы не рожь, упал бы давно.

– Давай-ка, Василек, я обслужу тебя, а ты мне нектара дашь.

– Как хочешь. – Тихо простонал Василек. – Но у меня мало нектара. Болею.

– Ну, хоть немножко. Я же домой долететь не могу.

– Поищи, Юня, и бери что найдешь. – Начала искать все синие-голубые лепестки перелистала. Нектара было совсем мало. Поблагодарила василька и взлетела. Но не долго работал мотор, кончился нектар – мотор заглох. Упала Юня недалеко от фермы и смотрит, что здесь тоже ничего не цветет. Коровы пасутся и все цветы поели. Надо идти пешком. Идет и видит, катят шарик два жука в темно-синих красивых костюмах. Костюмы на них с иголочки, дорогие. Галстуки красные огнем горят. Головки блестят на солнышке, переливаются. Обрадовалась.

– Добрые жуки, помогите мне домой добраться.

– Что нужно тебе?

– Еда моя кончилась – мотор не работает.

– Еды здесь полно. Навоза кучи. Набирай и лети куда хочешь.

– Я навозом не питаюсь. Мне нектар нужен.

– Ух, ты какая. Нектар ей нужен. А мы, жуки, на навозе живем и вот животы какие. – Отвернулась Юня и дальше пошла. Смотрит и видит, на камушек села бабочка. Она то, небось, нектаром питается, вон язычок у нее какой длинный.

– Бабочка, бабочка одолжи мне хоть немного нектара, чтоб домой долететь.

– Могу, я добрая. – Помолчав, отвечает разукрашенная бабочка, подрисовывая свои глазки на крылышках.

– Только у меня нектар с лютиков. Возьми сколько надо и лети куда хочешь.

– Но лютик ядовит, он цветет только ночью. От его нектара пчелы умирают. Где ты его берешь?

– А я ночная, однодневная бабочка, мне завтра уже умирать.

– Нет, не хочу я такого нектара, меня сестрицы ждут. –

Попрощалась и пошла Юня дальше. Тучки плывут по небу. Солнышко уже к вечеру склоняется. Видит Юня, сидит кто-то на листику, на пчелку похож. Обрадовалась.

– Не сестрица ли ты моя? Не выручишь ли меня?

– А в чем нужда? – Отвечает овод.

– Еды нет у меня от того и лететь не могу. Еле ножки передвигаю.

– Не горюй. Мы оводы – братки дружные, в беде не бросаем ни кого. Я только нож наточу.

– Зачем нож? – Спрашивает, испугавшись Юня.

– Как зачем? Вон видишь, телка возле коровы стоит, резону ее по венам, и принесу тебе кровушки. На крови моторы хорошо работают.

– Нет, нет, не нужно мне крови. Я крови не хочу. Мы пчелы только нектаром питаемся.

– Ух, ты какая. Нектар ей подавай. Богиня что ли?

– Мы не боги, я же говорю мы пчелы. – И пошла Юня прочь от овода. Не понравился ей овод. А ножки совсем плохо слушают. Идет, идет, вдруг над ней муха Цокотуха закружилась.

– И с чево это ты пчела пешком топаешь?

– Нектар у меня кончился. – Отвечает Юня. – А без него мотор не работает.

– Понимаю, понимаю. Голова кружится, в глазах искры летают, а ноги болят и еле двигаются. И еще в ушах звенит. Да?

– Ой. И откуда тебе это все известно?

– Я эти болезни изучала в академии, и все знаю, ты голодна. Знаю, как тебе помочь.

– Как?

– Заговор у меня такой есть.

– Какой заговор?

– О! Заговор не простой. Вон видишь, лебеда растет, травка пустая.

– Вижу.

– Так вот стоит мне полетать вокруг нее и произнести заклинание, а потом сесть на стебелек и ножками пощекотать, как сразу же на ее листиках мёд выделяется.

– Прямо мёд? – Удивилась Юня.

– А как же. Да еще ароматный. Прелесть.

– Так сделай доброе дело для меня, а то мне домой ножками не дойти.

– Просто так не могу. – Отвечает муха Цокотуха.

– Почему?

– Чтобы полетать вокруг лебеды мне надо ее ублажить. Для этого нужно хоть немного нектара.

– Что же делать? У меня его нету.

– Как нету. Ну, хоть немножко есть. Идешь ведь.

– Там самая малость осталась.

– Муха права, муха права. Ты доверься ей. Муха, она ученая, она все знает. Она права. – Запищали комары, которые тут рядом толкли мак.

– Так вот давай его сюда, свой оставшийся нектар, а ты получишь за это много мёда на листиках лебеды. – Застрекотала Цокотуха сверкая своим золотым брюхом.

Она меня не обманет, она такая красивая и добрая. К тому же вся в золоте. Зачем ей моё? – Подумала Юня. – она ведь так богата, зачем ей мои крохи. Вынула Юня последнюю крошку нектара из своей сумки и отдала мухе. Муха быстро подхватила каплю нектара, сверкнула своим позолоченным брюхом, взлетела, и след ее простыл. Посмотрела Юня на лебеду, а лебеда как стояла, так и стоит. Ну и глупая же я, дура. Как я могла ей поверить? Мелькнуло у нее в голове.

Рядом, на заборе сидел голодный Ктырь. Это злой мухолов, он давно охотился за мухой Цокотухой. Увидел, что муха чем-то поживилась, догнал, схватил её и понес в свое гнездо. Упала без сил Юня на траву, ничего у нее больше нет, и дальше идти она уже не может, все, думает, тут я и умру. В траве паслись зеленые, прожорливые большие кузнечики. Их называют саранчой, они с Азии прилетели. И вот, один из них, самый большой кузнечик, пожирая все перед собой, увидел лежащую в траве Юню.

– Это находка, мне будет хороший ужин. Отскочу я отсюда подальше, а то братва отберет ее у меня. – Он схватил Юню в свои большие зубы, за талию, зарядил длинные как жерди ноги и прыгнул высоко вверх. Вверху развернул зеленые крылья, завел мотор и полетел с пчелой в зубах по ветру далеко от этого места. А Юня еле живая, набралась сил и тихо сказала:

– Господи, помоги мне. –

Кузнечик не расслышал к кому Юня обращается. А когда приземлился, Юня услышала: Кукареку! Здесь на лужайке паслись куры. Петух увидел приземлившегося саранчу, подбежав, схватил его клювом и начал звать своих курей:

– Ку-ку-ку-ку. – Куры очень любят полакомиться кузнечиками. Но, видя такого большого кузнечика в клюве петушка, к нему побежали сразу две курочки. Они схватили кузнечика одна за ноги, другая за голову и начали тащить каждая к себе. Саранча давно уже выпустил пчелу и она упала в зеленую травку. Петушок заметил, подошел, посмотрел на Юню сначала левым глазом, потом правым и сказал: