Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 187 страниц)

Растягивающийся конь

Март ещё только стоял – а на господской мельнице работа вовсю кипела: воды в шлюзе довольно, жернова крутятся. Да и не мудрено: ливень, не переставая, хлестал почти всю неделю. Такой возможности жители Бопора, понятно, упускать не желали – и с утра до вечера мололи своё зерно. Шум, гам, суета, кто лошадей запрягает, кто распрягает, ребятишки веселятся, на мешках с пшеницею скачут, жернова, как в аду, грохочут. А под кровлей мельницы, в большой зале, что ни день – толпа народу: всяк помола своего дожидается.

Ну вот, а как пришла пятница, надумала молодёжь, что в зале-то этой собралась, устроить там назавтра вечеринку с танцами. Мельник сперва не соглашался, поломался малость, да потом всё же позволил. Так что в субботу вечером, уж не сомневайтесь, были там музыканты – и даже больше, чем обычно на праздники на такие зовут. Только одни приустанут – враз другие играть примутся. И такое там стояло веселье, и столько там было выпито, что лишь под утро удалось мельнику избавиться от гуляк, – вытолкал он их, боясь греха, за дверь: нельзя же так себя вести, когда день воскресный вот-вот займётся.

Ну что ж, выбралась, стало быть, вся честная компания на Королевскую дорогу, расходиться стала в разные стороны, кому куда надо. А музыканты, которые прибыли на пирушку аж с Орлеанского острова – чтобы веселей плясалось да скакалось ребятам Бопорта, – побрели себе к берегу Святого Лаврентия: лодка их там была привязана, домой плыть. Ну, допили они первым делом вино, которое с вечеринки, «на посошок», захватили, да и поплелись потихоньку, еле ноги переставляют. Только слышат они вдруг: вроде где-то неподалёку конь несётся, копыта гремят. И всё, будто, ближе да ближе. А в скором времени и впрямь лошадь на них из темноты выскочила. Да чудная какая-то: спина длинная– предлинная, никогда такой не видали. Растерялись сперва музыканты, не по себе им как-то, а потом видят: стоит лошадь смирно, тихо, не шарахается... Они и надумали: дай-ка на неё сядем, пусть до берега нас довезёт, где лодка наша привязана. Ну и полезли ей все на спину, один за другим: и скрипачи, и баянисты, и кто на гармошке губной играет, и кто на ложках... Забрались на длинную лошадь, уселись верхом, друг за дружкой устроились – довольны.

А лошадь-то вдруг, вместо того, чтобы по земле бежать, как в воздух взовьётся да как помчит сквозь облака – только у седоков ветер в ушах свистит; и неслись они так по поднебесью несколько минут, а потом конь их вниз стремглав полетел – да только не на берег стал, а в реку врезался, в воду прямо. И стало тут тулово лошадиное стягиваться, всё короче да меньше делаться – так что очутились бедняги музыканты, один за другим, в воде. Хорошо ещё, не утонул никто. А конь, только от седоков избавился, снова к тучам взвился; летит себе  –  да во всю глотку хохочет.

Легенды новой Франции

Ребячья болтовня

У богатого купца был детский вечер; приглашены были все дети богатых и знатных родителей. Дела купца шли отлично; сам он был человек образованный, даже в свое время окончил гимназию. На этом настоял его почтенный отец, который был сначала простым прасолом, но человеком честным и трудолюбивым и сумел составить себе капиталец, а сын еще приумножил его.

Купец был человек умный и добрый, хотя люди говорили не столько об этих качествах, сколько о его богатстве.

Он вел знакомство и с аристократами крови и, что называется, с аристократами ума, а также с аристократами и крови и ума вместе и, наконец, с теми, которые не могли похвалиться ни тем, ни другим.

Так вот, большое общество собралось у него в доме, только исключительно детское; дети болтали без умолку – у них, как известно, что на уме, то и на языке. В числе детей была одна прелестная маленькая девочка, только ужасно спесивая. Спесь в нее не вбили, а "вцеловали", и не родители, а слугиродители были для этого слишком разумны. Отец малютки был камер-юнкером, и она знала, что это нечто "ужасно важное".

– Я камер-юнкерская дочка! – сказала она.

Она точно так же могла быть дочкой лавочника – от человека не зависит, кем он рождается. И вот она рассказывала другим детям, что она "урожденная" такая-то, а кто не "урожденный", из того ничего и не выйдет. Читай, старайся, учись сколько хочешь, но, если ты не "урожденная", толку не выйдет.

– А уж из тех, чье имя кончается на "сен", – прибавила она, – никогда ничего путного не выйдет. Тут уж упрись руками в бока да держись подальше от всех этих "сенов"!

И она уперлась прелестными ручонками в бока и выставила острые локотки, чтобы показать, как надо держаться. Славные у нее были ручонки, да и сама она была премиленькая!

Но дочка купца обиделась: фамилия ее отца была Мадсен, стало быть, тоже оканчивалась на "сен", и вот она гордо закинула головку и сказала:

– Зато мой папа может купить леденцов на целых сто риксдалеров и разбросать их народу! А твой может?

– Ну, а мой папа, – сказала дочка писателя, – может и твоего папу, и твоего, и всех пап на свете пропечатать в газете! Все его боятся, говорит мама: ведь это он распоряжается газетой!

И девочка гордо закинула головку – ни дать ни взять, принцесса крови!

А за полуотворенною дверью стоял бедный мальчик и поглядывал на детей в щелочку; мальчуган не смел войти в комнату: куда такому бедняку соваться к богатым и знатным детям! Он поворачивал на кухне для кухарки вертел, и теперь ему позволили поглядеть на разряженных, веселящихся детей в щелку; и уже одно это было для него огромным счастьем.

"Во: бы мне на их место!" – думалось ему. Он слышал болтовню девочек, а слушая ее, можно было пасть духом. Ведь у родителей его не было в копилке ни гроша; у них не было средств даже выписать газету, а не то что самим издавать ее. Ну, а хуже всего было то, что фамилия его отца, а значит, и его собственная, как раз кончалась на "сен"! Из него никогда не выйдет ничего путного! Вот горе-то! Но родился он, казалось ему, не хуже других; иначе и быть не могло.

Вот какой был этот вечер!

Прошло много лет, дети стали взрослыми людьми.

В том же городе стоял великолепный дом, полный сокровищ. Всем хотелось видеть его; для этого приезжали даже из других городов. Кто же из тех детей, о которых мы говорили, мог назвать этот дом своим? Скажете, это легко угадать? Нет, не легко! Дом принадлежал бедному мальчугану. Из него всетаки вышло кое-что, хоть фамилия его и кончалась на "сен"Торвальдсен.

Ну, а другие дети? Дети кровной, денежной и умственной спеси, из них что вышло? Да, все они друг друга стоили, все они были дети как дети! Вышло из них одно хорошее: задатки-то в них были хорошие. Мысли же и разговоры их в тот вечер были так, ребячья болтовня!

Г. Х. Андерсен

Репа

Давно это было. Жил в одной деревне старик-крестьянин. Как-то посеял он на своем поле репу, а поле его находилось по соседству с домом помещика. Однажды вечером помещик выпустил на поле крестьянина стадо овец и свиней. Овцы поели нежные золеные листки репы, а свиньи разрыли землю и обгрызли корни.

Бог знает, каким чудом уцелел на поле один-единственный росток. Бедный крестьянин принялся заботливо ухаживать за ним. Каждый день он щедро поливал его водой, раз в неделю удобрял землю.

Пришла зима. Ударили морозы. Но крестьянину и в голову не приходило пойти выкопать репу. Наконец, когда наступила весна, он выкопал ее. Репа выросла на диво большая. Она была такая огромная, что за нее, как за стол, свободно могло усесться десять человек!

Случилось, что через деревню проезжал судья той округи со своей свитой. Паланкин, в котором он возлежал, несли восемь человек. Когда судья увидел репу, лежащую на дворе у крестьянина, на лице его отобразилось величайшее изумление.

– Поразительно! -воскликнул он, не отрывая глаз от огромной репы.

– Удивительно! – хором подхватила свита.

– Поистине это какое-то чудо! – присоединился к ним и подоспевший помещик.

– Ты должен послать это чудо нашему махарадже! – обратился судья к старому крестьянину.

– Ваша милость считает, что мне следует отдать репу? – недовольно возразил тот.– А что я буду есть?

– Как?! Этакая деревенщина собирается съесть эту чудесную огромную репу? Не смей и помышлять об этом! Поспеши поднести репу махарадже, а не то я сделаю это вместо тебя!

И судья написал махарадже послание:

"Государь мой!

Благодаря Вашему милосердию, под сенью закона и справедливости, в Вашем государстве уродилась репа невиданных размеров. Ни один из Ваших подданных не достоин того, чтобы обладать этим чудом. А посему велите человеку, вырастившему репу, преподнести ее Вашей милости".

Прочтя послание судьи, махараджа был весьма польщен, хотя и не совсем хорошо понимал, что он будет делать с такой огромной репой. Но подарок он все же принял. Судья был повышен в должности, а старого крестьянина одарили драгоценностями. Слуги махараджи забрали у него репу и удалились во дворец. А старик-крестьянин с горечью глядел на драгоценности, лежавшие на его ладони. Съесть их он не мог и продать также. Ведь это был подарок махараджи!

А помещик был погружен в размышления иного рода.

"Какой счастливец этот старик!-думал он.-Такое огромное богатство получил за какую-то репу! О, если б я мог преподнести махарадже какую-нибудь диковинную вещь!"

Ни днем, ни ночью не знал он покоя от своих тяжелых дум; он так сокрушался, что даже заболел и чуть не умер.

Но вдруг его озарила счастливая мысль. Он отправился к судье, который стал еще более важным и знаменитым человеком в их округе, дал ему денег и попросил написать от своего имени послание махарадже.

Когда махараджа прочел это новое послание, он вспомнил о репе и подумал, что напрасно принял такой подарок. Какая от репы польза? Только место лишнее занимает!

И махараджа решил, что его и на этот раз хотят провести.

Когда помещик предстал перед своим господином, тот спросил его сурово:

– Ну, говори, с чем ты явился ко мне?

– О господин мой, я привел в подарок вашей милости свою дочь,– сказал помещик, склоняясь в почтительном поклоне.

Махараджа пришел в восторг при виде прелестной молодой девушки, которая плакала, прижавшись к отцу. Он распорядился немедленно препроводить ее на женскую половину дворца.

– А тебе я подарю дорогую и редкостную вещь. Ей цены нет,– сказал он помещику.

И прежде чем тот смог догадаться, какая его ждет награда, слуги притащили огромную репу и положили ее перед помещиком. Как он мог проявить хотя бы малейшее недовольство! Пришлось ему забрать репу с собой. Вернувшись домой, он выбросил ее во двор.

Когда старый крестьянин узнал, что репа его гниет на помещичьем дворе, он воскликнул:

– О, как глупы все эти раджи, махараджи и помещики! Не знают даже, на что годится репа!

И он принялся еще усерднее трудиться на своем поле.

Индийская сказка

Репка

Пьеса для японского театра «Кабуки»

Декорации: торчащая прямо из сцены большая зелёная ботва.

Реквизит: японский меч.

На сцену выбегает Дедка с висящим на поясе японским мечом и застывает в эффектной позе.

Дедка: – Ага! Ты выросла! Пора тебя рубить! И императору отдать твою листву!

Мелкими японскими шагами выходит Бабка.

Бабка: – Зачем листву? А что там в глубине?

Дедка: – Там в глубине лишь океан.

Бабка: – А выше?

Дедка: – А выше – только небо!

Бабка: – Мне всё ясно. Опять ты перебрал сакэ!

Дедка: – Не брал я! Не суй свой нос в нунчаки нинзи, гейша!

Бабка: – Клянусь Тойотой! Ниже, под листвою, есть спелый плод, что репой мы зовём!

Дедка: – Зовёте репой вы лицо мужское!

Бабка: – Тогда лишь, если спит мужчина в хе!

Дедка: – Так что ж за репа, если не мужская?

Бабка: – То спелый плод, дающий пропитанье для всей семьи.

Дедка: – А как же император?

Бабка: – А императору мы отдадим вершки. Возьми же и достань за листья репу.

Дедка берётся за листья, по-японски тужится, но не может выдернуть репу.

Дедка: – А ну-ка сзади обхвати меня!

Бабка: – С тобой мы так не делали ни разу!

Пытаются вытянуть репу.

Дедка: – Вот это репа!

Бабка: – Сзади мне не видно.

Дедка: – Потянем!

Бабка: – Нет, давай наоборот. Ты встанешь сзади, боком к Фудзияме.

Тянут, но ничего не получается.

Дедка: – А ну зови детей!

Бабка: – У нас их нет!

Дедка: – А внуки?

Бабка: – Внучка есть. И жучка с кошкой.

Дедка: – Зови их всех. Не зря же мы их кормим!

Бабка: – (кричит) Скорее все сюда! (прикладывая ухо к земле) Уже идут.

Входят Внучка, Жучка и Кошка.

Дедка: – А кто из вас тут кто?

Внучка: – Я – ваша внучка!

Дедка: – (к Жучке) А это – кошка?

Жучка: – (язвительно) Нет, я тамагочи!

Дедка: – Оно и видно. Батарейка села.

Кошка: – Ну а чего же ждать от "Дюраселла"?

Дедка: – Отставить разговоры! Дело есть! Хватайте-ка меня…

Внучка: – За что?

Дедка: – За дело! Взялись за дело! (ВНУЧКЕ) Ты берись за бабку!

Втроём пытаются вытащить репу, но безуспешно.

Бабка: – Зачем я трёх звала? Чтоб два смотрели, как мы тут враскоряку тянем репу?

Дедка: – Эй, тамагочи! Ухвати-ка внучку!

Жучка: – Я – Жучка!

Бабка: – Хорошо, что не Сердючка!

Дедка: – Потянем!

Тянут вчетвером – безрезультатно.

Внучка: – Потянули – толку нету!

Дедка: – Та-ак! Что-то здесь неладно!

Кошка: – Что-то с репой?

Бабка: – Ага! Вот ты и выдала себя! Давай вставай-ка Жучке в хвост…

Внучка: – И в гриву!

Жучка: – А внучка остроумная у вас!

Дедка: – Готовы все?

Кошка: – Смотря к чему…

Бабка: – Готовы!

Дедка: – Тогда потянем!

Тянут впятером. Никакого эффекта.

Дедка: – Эх, ещё чуть-чуть бы! Кого-нибудь ещё!

Бабка: – Шестого – нету!

Внучка: – Что, нет совсем? В Японии нас пять?

Кошка: – Есть император…

Жучка: – Он не согласится.

Бабка: – Хотя ботву отдать ему хотели.

Дедка: – Ботва всё это! В смысле – всё ему!

Бабка: – А ну-ка, дай мне саблю, мой супруг!

Дедка оторопело отдаёт БАБКЕ саблю.

Кошка: – О, мяу!

Жучка: – Нет, гав-гав!

Внучка: – Не надо, баба!

Бабка одним взмахом срубает ботву репы.

Дедка: – Сошла с ума ты, клуша… то есть, гейша! Я харакири всем с перитонитом сейчас устрою! Как теперь мы репу добудем нам на пропитанье всем?

Бабка: – Чего орёшь, как нинзя из якудзы? Нам стоит подождать землетрясенья, которые бывают здесь нередко…

Кошка и Жучка шепчутся между собой.

Кошка: – А я не помню…

Жучка: – Как? А Нагасаки?

Бабка: – Разверзнется земля. Потом сожмётся, и нашу репу выдавит наверх!

Внучка: – Поймаем мы её?

Бабка: – И в дом оттащим!

Дедка: – Вначале – императору ботву!

Юрий Исаков

Репка

Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. Пошел дед репку рвать: тянет-потянет, вытянуть не может!

Позвал дед бабку:

бабка за дедку,

дедка за репку -

тянут-потянут, вытянуть не могут!

Позвала бабка внучку:

внучка за бабку,

бабка за дедку,

дедка за репку -

тянут-потянут, вытянуть не могут!

Позвала внучка Жучку:

Жучка за внучку,

внучка за бабку,

бабка за дедку,

дедка за репку -

тянут-потянут, вытянуть не могут!

Позвала Жучка кошку:

кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

внучка за бабку,

бабка за дедку,

дедка за репку -

тянут-потянут, вытянуть не могут!

Позвала кошка мышку:

мышка за кошку,

кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

внучка за бабку,

бабка за дедку,

дедка за репку -

тянут-потянут, – вытянули репку!

Русская народная сказка

Репка наоборот

Нашла Мышка маленькое семечко. Закопала его в землю. И выросла у нее репка. Да большая-пребольшая. Стала Мышка репку дергать. Тянет-потянет, вытянуть не может.

Посмотрела по сторонам. Видит – Кошка на солнышке греется. Вот Мышка ей и говорит:

– Слушай, Кошка, ты меня вчера чуть не сцапала, так что я на тебя в обиде, но гоняться ты за мной будешь потом. А сейчас помоги мне репку вытянуть. Кошка открыла один глаз, посмотрела на Мышку и говорит:

– А на что мне твоя репка? Я репку не ем.

– Да, ведь, и я ее не ем, мы ее Корове отнесем, Корова нам молочка нальет. Вот и будет и тебе и мне хорошо.

Согласилась Кошка. Ухватилась она за Мышку, Мышка уцепилась за Репку: тянут– потянут, а вытянуть не могут. Посмотрела Кошка по сторонам: видит– Жучка на крылечке кость грызёт. Кошка ей и говорит:

– Мы с тобой вчера подрались, ты меня на крышу загнала. Так что, я на тебя в обиде. Но давай додерёмся завтра, а сегодня помоги нам с Мышкой репку вытянуть. А Жучка покрутила носом и говорит:

– А на кой мне репка? Я репку– то не ем.

– Да и я ее не ем, и Мышка не ест, мы её Корове отнесем. Она репку любит – молочка нам даст, сметанки. Вот и будет нам всем хорошо.

Согласилась Жучка.

Ухватилась она за Кошку, Кошка за Мышку, Мышка за репку – тянут– потянут, вытянуть не могут.

Вот Жучка и говорит:

– Надо Внучку позвать. Правда я на её кровать вчера с грязными лапами залезла, а она меня оттуда веником... Мы с ней в ссоре, да видно, придется мириться.

Подошла Жучка к Внучке и говорит.

– Эх, не пр-р-р-ава я была, что пр-рям так вот с гр-р-рязными лапами... Ты уж меня пр-р-рости. Чем обижаться друг на др-р-ружку, пойдем, лучше вместе р-р-репку тянуть. У нас уже целая команда собр-р-ралась! Я, Кошка, Мышка, но без тебя нам никак не спр-р-равиться!

Вот, привела Жучка Внучку. Взялись все вместе. Внучка – за Жучку, Жучка – за Кошку, Кошка – за Мышку, Мышка за репку – тянут – потянут, – вытянуть не могут.

Без Бабки не вытащим, – говорит Внучка, – пойду, позову. Правда, она меня утром наругала, за то что я в ее очках перед зеркалом кривлялась. Я ей еще и язык показала. Пойду прощения просить, все равно, рано или поздно – мириться придется.

Подошла Внучка к Бабке, а та на нее и не смотрит, обиделась – сидит, картошку чистит.

– Баб, а Баб, я больше не буду. Ты уж меня прости. Мы там репку тянем, без тебя не получается. Пойдем вместе!

Вот, привела Внучка Бабку. Взялись они дружно: Бабка за Внучку, Внучка за Жучку, Жучка за Кошку, Кошка за Мышку, Мышка за репку. Тянут – потянут – вытянуть не могут!

– Уф! Никак. – сказала Бабка, – Ну и репка! В таком деле без мужика не обойтись. Пойду, Деда позову. Вон он на крылечке сидит, на меня обижается. Я ему в доме дымить не разрешаю, курилке этакому.

– Дед! А Дед! Давай что ль, помиримся! – крикнула Бабка

– Давай. А что делать – то надо?!

– Репу тянуть! Ишь вымахала, вшестером и то не вытащить!

– Это я завсегда с удовольствием. – обрадовался Дед.

Ухватился он за свою Бабку покрепче, а Бабка взялась за Внучку, Внучка – за Жучку, Жучка – за Кошку, Кошка – за Мышку, Мышка за репку.. Раз, два – взяли! Ещё раз – взяли! Тянем – потянем! И вытянули репку.

– М-да. Вытянули. И куда ее такую? Бабк, да ты ж её меньше! – засмеялся Дед.

– И даже ты! – развела руками Бабка.

– Да что тут рассуждать, Дед, тащи тачку! – сказала Внучка.

– Ну-ка, дружно навались! – подскочила Жучка.

– Под ногами не вертись! – подоспела Кошка.

– Приготовились! Давай! – скомандовала Мышка!

Взвалили репку на тачку и повезли в дом. Дед на тачке репку везет, Бабка с одной стороны поддерживает, Внучка– с другой. Жучка впереди бежит, с дороги палочки и камешки убирает. А Кошка и Мышка на репке сидят, на дорогу глядят.

Ехали, ехали – домой приехали.

А в воротах Корова стоит, их встречает, головой качает.

– Репку везу-у-ут! Я репку люблю-у-у! – вы мне репки– я вам молочка налью!

Взяла Бабка ножик, отрезала кусочек Деду, кусочек – себе, кусочек– Внучке, а остальное Корове отдала.

Съела Корова репку, надоила Бабка молока. Всем налила: Деду в стакан, Бабе– в чашку, Внучке – в кружечку. А Жучке, Кошке и Мышке в плошечки.

Лебедева Галина

Рике с хохолком

Жила когда-то королева, у которой родился сын, такой безобразный, что долгое время сомневались – человек ли он. Волшебница, присутствовавшая при его рождении, уверяла, что все обернется к лучшему, так как он будет весьма умен; она даже прибавила, что благодаря особому дару, полученному им от нее, он сможет наделить всем своим умом ту особу, которую полюбит более всего на свете.

Это несколько утешило бедную королеву, которая весьма была огорчена тем, что родила на свет такого гадкого малыша. Правда, как только этот ребенок научился лепетать, он сразу же стал говорить премилые вещи, а во всех его поступках было столько ума, что нельзя было не восхищаться. Я забыл сказать, что родился он с маленьким хохолком на голове, а потому его и прозвали: Рике с хохолком. Рике было имя всего его рода.

Лет через семь или восемь у королевы одной из соседних стран родились две дочери. Та из них, что первой явилась на свет, была прекрасна, как день; королеве это было столь приятно, что окружающие опасались, как бы ей от слишком сильной радости не стало худо. Та самая волшебница, которая присутствовала при рождении Рике с хохолком, находилась и при ней и, дабы ослабить ее радость, объявила, что у маленькой принцессы вовсе не будет ума и что насколько она красива, настолько она будет глупа. Это очень огорчило королеву, но несколько минут спустя она испытала огорчение еще большее: она родила вторую дочь, и та оказалась чрезвычайно некрасивой.

– Не убивайтесь так, сударыня, – сказала ей волшебница, – ваша дочь будет вознаграждена иными качествами, и будет у ней столько ума, что люди не заметят в ней недостатка красоты.

– Дай бог, – ответила королева, – но нельзя ли сделать так, чтобы старшая, такая красивая, стала немного поумнее?

– Что до ума, сударыня, я ничего не могу для нее сделать, – сказала волшебница, – но я все могу, когда дело идет о красоте, а так как нет такой вещи, которой я бы не сделала для вас, то она получит от меня дар – наделять красотой того, кто ей понравится.

По мере того как обе принцессы подрастали, умножались и их совершенства, и повсюду только и было речи, что о красоте старшей и об уме младшей. Правда и то, что с годами весьма усиливались и их недостатки. Младшая дурнела прямо на глазах, а старшая с каждым днем становилась все глупее. Она или ничего не отвечала, когда ее о чем-либо спрашивали, или говорила глупости. К тому же она была такая неловкая, что если переставляла на камине какие-нибудь фарфоровые вещицы, то одну из них непременно разбивала, а когда пила воду, то половину стакана всегда выливала себе на платье.

Хотя красота – великое достоинство в молодой особе, все же младшая дочь всегда имела больший успех, чем старшая. Сперва все устремлялись к красавице, чтоб поглядеть на нее, полюбоваться ею, но вскоре уже все шли к той, которая была умна, потому что ее приятно было слушать; можно было только удивляться, что уже через четверть часа, даже раньше, никого не оставалось подле старшей, а все гости окружали младшую. Старшая, хоть и была весьма глупа, замечала это и не пожалела бы отдать всю свою красоту, лишь бы наполовину быть такой умной, как ее сестра. Королева, как ни была разумна, все же порой не могла удержаться, чтоб не попрекнуть дочь ее глупостью, и бедная принцесса чуть не умирала от этого с горя.

Как-то раз в лесу, куда она пошла поплакать о своей беде, к ней подошел человек очень уродливой и неприятной наружности, одетый, впрочем, весьма пышно. Это был молодой принц Рике с хохолком: влюбившись в нее по портретам, которые распространены были во всем мире, он оставил королевство своего отца ради удовольствия повидать ее и поговорить с нею. В восторге от того, что встретил ее здесь совсем одну, он подошел к ней и представился как только мог почтительнее и учтивее. Он приветствовал ее, как подобает, и тут, заметив, что принцесса очень печальна, сказал ей:

– Не понимаю, сударыня, отчего это особа столь прекрасная, как вы, может быть столь печальна? Хоть я и могу похвалиться. что видел множество прекрасных особ, все же, надо сказать, не видел ни одной, чья красота напоминала бы вашу.

– Вы так любезны, сударь,– ответила ему принцесса и больше ничего не могла придумать.

– Красота, – продолжал Рике с хохолком, – столь великое благо, что она все остальное может нам заменить, а когда обладаешь ею, то, мне кажется, ничто уже не может особенно печалить нас.

– Я бы предпочла, – сказала принцесса, – быть столь же уродливой, как вы, но быть умной, вместо того чтобы быть такой красивой, но такой глупой.

– Ничто, сударыня, не служит столь верным признаком ума, как мысль об его отсутствии, и такова уж его природа, что чем больше его имеешь, тем больше его недостает.

– Не знаю, – сказала принцесса, – знаю только, что я очень глупа, оттого-то и убивает меня печаль.

– Если только это огорчает вас, сударыня, я легко могу положить конец вашей печали.

– А как вы это сделаете? – спросила принцесса.

– В моей власти, сударыня, – сказал Рике с хохолком, – наделить всем моим умом ту особу, которую я полюблю более всего на свете. А так как эта особа – вы, сударыня, то теперь от вас одной зависит стать умной, лишь бы вы согласились выйти замуж за меня.

Принцесса была совсем озадачена и ничего не ответила.

– Вижу, – сказал Рике с хохолком, – что это предложение смущает вас, но я не удивляюсь и даю вам сроку целый год, чтобы вы могли принять решение.

Принцессе настолько не хватало ума, и в то же время ей так сильно хотелось иметь его, что она вообразила, будто этому году никогда не будет конца, – и вот она приняла сделанное ей предложение. Не успела она пообещать Рике, что выйдет за него замуж ровно через год, как почувствовала себя совсем иною, нежели раньше. Теперь она с поразительной легкостью могла говорить все, что хотела, и говорить умно, непринужденно и естественно. В ту же минуту она начала с принцем Рике любезный и легкий разговор и с таким блеском проявила в нем свой ум, что Рике с хохолком подумал, не дал ли он ей больше ума, чем оставил себе самому.

Когда она вернулась во дворец, весь двор не знал, что и подумать о таком внезапном и необыкновенном превращении: насколько прежде все привыкли слышать от нее одни только глупости, настолько теперь удивлялись ее здравым и бесконечно остроумным речам. Весь двор был так обрадован, что и представить себе нельзя; только младшая сестра осталась не очень довольна, потому что, уже не превосходя теперь умом сестру, она рядом с нею казалась всего лишь противным уродом.

Король стал слушаться советов старшей дочери и нередко в ее покоях совещался о делах. Так как слух об этой перемене распространился повсюду, то молодые принцы из всех соседних королевств стали пытаться заслужить ее любовь, и почти все просили ее руки; но ни один из них не казался ей достаточно умным, и она выслушивала их, никому ничего не обещая. Но вот к ней явился принц столь могущественный, столь богатый, столь умный и столь красивый, что принцесса не могла не почувствовать к нему расположения. Отец ее, заметив это, сказал, что предоставляет ей выбрать жениха и что решение зависит только от нее. Чем умнее человек, тем труднее принять решение в таком деле, а потому, поблагодарив отца, она попросила дать ей время на размышление.

Случайно она пошла гулять в тот самый лес, где встретила принца Рике, чтобы на свободе подумать о том, что ей предпринять. Гуляя там в глубокой задумчивости, она вдруг услышала глухой шум под ногами, как будто какие-то люди ходят, бегают, суетятся. Внимательно прислушавшись, она разобрала слова. Кто-то говорил: "Принеси мне этот котелок!" А кто-то другой: "Подай мне тот котелок". А третий: "Подложи дров в огонь". В тот же миг земля разверзлась, и у себя под ногами принцесса увидела большую кухню, которую наполняли повара, поварята и все прочие, без кого никак не приготовить роскошного пира. От них отделилась толпа человек в двадцать или тридцать; то были вертельщики, они направились в одну из аллей, расположились там вокруг длинного стола и, со шпиговальными иглами в руках, в шапках с лисьими хвостиками на головах, дружно принялись за работу, напевая благозвучную песню. Принцесса, удивленная этим зрелищем, спросила их, для кого они трудятся.

– Это, сударыня, – отвечал самый видный из них, – для принца Рике, завтра его свадьба.

Принцесса удивилась еще больше и, вспомнив вдруг, что сегодня исполнился ровно год с того дня, как она обещала выйти замуж за принца Рике, еле устояла на ногах. Не помнила она об этом оттого, что, давая обещание, была еще глупой, и, получив от принца ум, который он ей подарил, забыла все свои глупости.

Она продолжала свою прогулку, но не успела пройти и тридцати шагов, как пред ней предстал Рике с хохолком, исполненный отваги, в великолепном наряде, ну, словом, как принц, готовящийся к свадьбе.

– Вы видите, сударыня, – сказал он, – я свято сдержал слово и не сомневаюсь, что вы тоже пришли сюда затем, чтобы исполнить ваше обещание и сделать меня самым счастливым среди людей, отдав мне вашу руку.

– Признаюсь вам откровенно, – ответила принцесса, – я еще не приняла решения, какое хотелось бы вам, и не думаю, чтобы когда-нибудь приняла.

– Вы удивляете меня, сударыня! – сказал ей Рике с хохолком.

– Верю, – ответила принцесса, – и конечно уж, если бы я имела дело с человеком грубым или глупым, то была бы в великом затруднении. "Слово принцессы свято, – сказал бы он мне, – и вы должны выйти за меня замуж, раз вы мне обещали!" Но я говорю с человеком самым умным во всем мире, а потому уверена, что вас удастся убедить. Вы знаете, что, когда я еще была глупой, я все-таки и тогда не решалась выйти за вас замуж, – так как же вы хотите, чтобы теперь, обладая умом, который вы мне дали и от которого я стала еще разборчивее, чем была прежде, я приняла решение, какое не смогла принять даже в ту пору? Если вы и вправду собирались на мне жениться, то напрасно вы избавили меня от моей глупости и научили во всем разбираться.

– Если глупому человеку, как вы только что сказали, – возразил Рике с хохолком, – было бы позволено попрекать вас изменой вашему слову, то почему же мне, сударыня, вы не разрешаете поступить так же, когда дело идет о счастье моей жизни? Какой смысл в том, чтобы люди умные оказывались в худшем положении, чем те, у которых вовсе нет ума? Вы ли это говорите, вы, у которой столько ума и которая так хотела поумнеть? Но давайте вернемся к делу. Если не считать моего уродства, что не нравится вам во мне? Вы недовольны моим родом, моим умом, моим нравом, моим поведением?

– Ничуть, – отвечала принцесса, – мне нравится в вас все, что вы перечислили сейчас.

– Если так, – сказал Рике с хохолком, – я очень рад, потому что вы можете сделать меня самым счастливым из смертных.

– Как же это может быть? – удивилась принцесса.

– Так будет, – ответил принц Рике, – если вы полюбите меня настолько, что пожелаете этого, а чтобы вы, сударыня, не сомневались, знайте: от той самой волшебницы, что в день моего рождения наградила меня волшебным даром и позволила мне наделить умом любого человека, какого мне заблагорассудится, вы тоже получили дар – вы можете сделать красавцем того, кого полюбите и кого захотите удостоить этой милости.

– Если так, – сказала принцесса, – я от души желаю, чтоб вы стали самым прекрасным и самым любезным принцем на всей земле, и, насколько это в моих силах, приношу вам в дар красоту.