Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 187 страниц)

– Ква-ква, ужас в долине! – подняв лапки к небу, произнесла лягушка. Она постаралась придать голосу страдальческий оттенок. – Везде я слышала крики, плач и проклятия в ваш адрес, ква-ква! Люди говорили, что Крючковатый Нос, ква-ква, заразила их страшной болезнью, теперь их тошнит, ква-ква, они кушать ничего не могут. Все лежат голодные, температурят. В общем, эпидемия, ква-ква!

– А-а-а! – страшным голосом закричала ведьма, упиваясь чаем из лишайников. – Значит, боятся меня эти жалкие людишки! Это хорошо! А что у зверей, птиц, рыб?

– Тоже плохо, ква-ква, – развела лапками Марион. – Птицы не летают, рыбы утонули, а звери попрятались по норам – болеют, ква-ква...

– Х-хорошо, – хищно улыбнулась Гелия. – А сегодня я устрою им новый страх и ужас. А ну-ка, Марион, посмотри очередное заклятие на странице номер одна тысяча двести три... О чем там?

Марион подпрыгнула к книге, открыла нужную страницу и, прочитав, сказала:

– Ква-ква, как превратить одежду людей в лохмотья, их каменные дома – в соломенные, а еду – в гнилое месиво...

– Ого-го, хорошее заклятие! – восхитилась ведьма. – Давай начнем готовиться к нему.

И они приступили к подготовке соответствующих материалов. Конечно, Марион меняла снадобья, порошки, делала совершенно другие растворы, например, в ступе толкла не жуков-рогачей, а ромашки и лилии, вместо кислоты наливала лимонад, мешала не палкой – золотой ложкой. Сами понимаете, что такое волшебное вещество имело совсем другие свойства, а результат применения был совершенно иным, чем предусматривалось в книге чародейства.

Так оно и оказалось. После заката Гелия целый час варила заклятия, кричала волшебные слова из текста, представляя, как сейчас плохо людям. Она даже не подозревала, что на самом деле там, вдали от горы происходит. Смерч, который должен был нанести урон, сделал совсем иное.

А происходило вот что: рваная и заштопанная одежда превращалась в богатые и красивые одеяния, пуговицы становились золотыми, застежки – серебряными, обувь выглядела как новенькая, у шляп появлялись новые перья. Люди останавливались на улице и с радостью смотрели, как меняется их одежда. Но еще больше радовались тому, что прошедший смерч на их глазах поднимал из руин дома, превращал деревянные избы в каменные дворцы, где были все удобства, соединял берега мостами. После этого жители городов и деревень стали говорить, что где-то поселился добрый чародей, который не дает Крючковатому Носу творить зло.

Марион все это слышала, только рассказывала Гелии совсем другие истории:

– Ква-ква, сегодня вообще проклинали вас, хозяйка. Говорили, что ходят голыми, им негде жить, так как соломенные дома разнесло ветром, ква-ква...

– У-у-у! – ликовала Гелия. Рассказы лягушки ласкали ей слух. И чтобы укрепить свои злые чары, она говорила:

– Марион, вечером опять натворим гадостей! Просмотри снова книгу, что там?

Лягушка читала заклинание и говорила:

– Ква-ква, хозяйка, сегодня нужно готовить волшебные камни: они обрушатся на головы людей и зверей, превращая волосатых в лысых, умных – в глупых, красивых – в уродов, ква-ква!.. Хорошее проклятие, ква-ква...

– Да, Марион, это – хорошее заклинание! – соглашалась Гелия, и они снова приступали к коварному замыслу. Только опять вышло не так, как хотела ведьма. Смерч пронесся как обычно над землями и водами, лесами и городами, разбрасывая... игрушки. Да, обычные игрушки для детей и взрослых. Вот уж радовались такому подарку люди и звери. Малыши не хотели спать, играли до утра, даже взрослые позволили себе вспомнить детство.

И конечно, это колдовство убедило людей в том, что где-то живет добрый волшебник. О Гелии стали даже забывать. А она этого и не знала. Каждый вечер ведьма устраивала кошмар, который благодаря Марион превращался в добрый поступок. Сами понимаете, что в стране воцарили мир и благополучие, пришли радость и веселье.

А однажды Гелия сказала:

– Сегодня у меня, кхе-кхе, день рождения. Мне исполняется ровно две тысячи лет. По этому поводу, кхе-кхе, приготовь мне напиток, от которого я стану еще злее, коварнее и безжалостнее! Рецепт найдешь в моей книге. Поняла, моя верная помощница?

– Конечно, Ваше коварство! – склонила голову лягушка. – Ква-ква, можете не беспокоиться!

Она прочитала рецепт, только, как вы догадались, совершенно другой. Быстро приготовила зелье, использовав для этого самые прекрасные вещи на земле, и вечером дала выпить хозяйке.

– Я сейчас проглочу это, – сказала ведьма, держа в руках сосуд. Она не знала, что на самом деле в нем. – А потом начнем громить всю землю, ха-ха-ха! Сегодня я себе устрою праздник! – и она разом проглотила все зелье.

Тут же ударил гром, сверкнула молния, затряслась земля. Это злой дух вышел из тела Гелии. А вместо нее появилась добрая душа. Ведьма стала превращаться в красивую девушку. Одновременно пещера стала преображаться в хрустальный грот. Исчезли чучела страшных животных, испарились горшки со ядовитыми снадобьями, втянулся под землю котел с вонючей водой и факелы, вместо них появились большие зеркала, мягкие ковры, фарфоровые вазы, хрустальные люстры, красивая мебель. Такому убранству мог позавидовать любой король.

– Боже, что я творила, когда была ведьмой! – воскликнула Гелия, оглядываясь вокруг. Сами понимаете, она стала другим человеком – добрым, отзывчивым, честным. А такой не может творить зло. И конечно, бывшей ведьме было стыдно за себя, за свои черные дела.

Гелия села на стул и заплакала.

– Меня никто не любит! Меня никто не простит! – укоряла она себя. – Какая же я нехорошая! Как теперь мне жить?

В это время к ней подпрыгнула Марион:

– Ква-ква, хозяйка, не расстраивайтесь. В последнее время, ква-ква, вы совершали только хорошие дела! Вам не в чем раскаиваться...

– Как? – удивилась Гелия. – Этого не может быть! Меня проклинают и ненавидят все живые существа!..

– А вы станьте невидимой и слетайте к людям, зверям, послушайте, что они говорят.

Гелии это предложение понравилось, и она, надев шапку-невидимку, села на ковер-самолет. Вместе с лягушкой теперь уже добрая волшебница летала над городами и лесами, слушая, как хвалят жители страны того, кто творит для них хорошие дела. И Гелия видела, какой красивый мир был под нею.

– Но ведь это не я! – воскликнула Гелия. – Они упоминают какого-то другого чародея, а не меня.

– Они не знают, ква-ква, что добрые поступки творили вы, – улыбнулась Марион. И она рассказала, что меняла все в заклинании и рецептах, от чего злые заклятия не получались. И поэтому получалось все наоборот.

– Ой, как здорово! – хлопнула в ладоши Гелия. – Ты, Марион, просто молодец! Спасибо тебе, лягушка! Ты спасла мир от злой Гелии, а меня – от плохих дел. Теперь мы с тобой будем творить только хорошее. Ты согласна быть и дальше моей помощницей? Обещаю заботиться о тебе как о сестре...

Конечно, Марион согласилась. Они стали подружками и колдовали вместе, сами понимаете, только на радость миру.

Только это, извините, другая сказка. И вам ее расскажет другой сказочник.

Про Великого Полоза

Жил в заводе мужик один. Левонтьем его звали. Старательный такой мужичок, безответный. Смолоду его в горе держали, на Гумешках то есть. Медь добывал. Так под землей все молодые годы и провел. Как червяк в земле копался. Свету не видел, позеленел весь. Ну, дело известное, – гора. Сырость, потемки, дух тяжелый. Ослаб человек. Приказчик видит – мало от его толку, и удобрился перевести Левонтия на другую работу – на Поскакуху отправил, на казенный прииск золотой. Стал, значит, Левонтий на прииске робить. Только это мало делу помогло. Шибко уж он нездоровый стал. Приказчик поглядел-поглядел да и говорит:

– Вот что, Левонтий, старательный ты мужик, говорил я о тебе барину, а он и придумал наградить тебя. Пускай, говорит, на себя старается. Отпустить его на вольные работы, без оброку.

Это в ту пору так делывали. Изробится человек, никуда его не надо, ну, и отпустят на вольную работу.

Вот и остался Левонтий на вольных работах. Ну, пить-есть надо, да и семья того требует, чтобы где-нибудь кусок добыть. А чем добудешь, коли у тебя ни хозяйства, ничего такого нет. Подумал-подумал, пошел стараться, золото добывать. Привычное дело с землей-то, струмент тоже не ахти какой надо. Расстарался, добыл и говорит ребятишкам:

– Ну, ребятушки, пойдем, видно, со мной золото добывать. Может, на ваше ребячье счастье и расстараемся, проживем без милостины.

А ребятишки у него вовсе еще маленькие были. Чуть побольше десятка годов им.

Вот и пошли наши вольные старатели. Отец еле ноги передвигает, а ребятишки – мал мала меньше – за ним поспешают.

Тогда, слышь-ко, по Рябиновке верховое золото сильно попадать стало. Вот туда и Левонтий заявку сделал. В конторе тогда на этот счет просто было. Только скажи да золото сдавай. Ну конечно, и мошенство было. Как без этого. Замечали конторски, куда народ бросается, и за сдачей следили. Увидят – ладно пошло, сейчас то место под свою лапу. Сами, говорят, тут добывать будем, а вы ступайте куда в другое место. Заместо разведки старатели-то у них были. Те, конечно, опять свою выгоду соблюдали. Старались золото не оказывать. В контору сдавали только, чтобы сдачу отметить, а сами все больше тайным купцам стуряли (скупщикам золота сдавали. – Ред.). Много их было, этих купцов-то. До того, слышь-ко, исхитрились, что никакия стража их уличить не могла. Так, значит, и катался обман-от шариком. Контора старателей обвести хотела, а те опять ее. Вот какие порядки были. Про золото стороной дознаться только можно было.

Левонтию, однако, не потаили – сказали честь честью. Видят, какой уж он добытчик. Пускай хоть перед смертью потешится.

Пришел это Левонтий на Рябиновку, облюбовал место и начал работать. Только силы у него мало. Живо намахался, еле жив сидит, отдышаться не может. Ну, а ребятишки, какие они работники? Все ж таки стараются. Поробили так-то с неделю либо больше, видит Левонтий – пустяк дело, на хлеб не сходится. Как быть? А самому все хуже да хуже. Исчах совсем, но неохота по миру идти и на ребятишек сумки надевать. Пошел в субботу сдать в контору золотишко, какое намыл, а ребятам сказал:

– Вы тут побудьте, струмент покараульте, а то таскаться-то взад-вперед ни к чему нам.

Остались, значит, ребята караульщиками у шалашика. Сбегал один на Чусову-реку. Близко она тут. Порыбачил маленько. Надергал пескозобишков (пескарей. – Ред.), окунишков, и давай они ушку себе гоношить (готовить. – Ред.). Костер запалили, а дело к вечеру. Боязно ребятам стало.

Только видят – идет старик, заводской же. Семенычем его звали, а как по фамилии – не упомню. Старик этот из солдат был. Раньше-то, сказывают, самолучшим кричным (не только профессия, но и атлетическое телосложение. – Ред.) мастером значился, да согрубил что-то приказчику, тот его и велел в пожарную отправить – пороть, значит. А этот Семеныч не стал даваться, рожи которым покорябал, как он сильно проворный был. Известно, кричный мастер. Ну, все ж таки обломали. Пожарники-то тогда здоровущие подбирались. Выпороли, значит, Семеныча и за буйство в солдаты сдали. Через двадцать пять годов он и пришел в завод-от вовсе стариком, а домашние у него за это время все примерли, избушка заколочена стояла. Хотели уж ее разбирать. Шибко некорыстна была. Тут он и объявился. Подправил свою избушку и живет потихоньку, один-одинешенек. Только стали соседи замечать – неспроста дело. Книжки какие-то у него. И каждый вечер он над ими сидит. Думали, – может, умеет людей лечить. Стали с этим подбегать. Отказал. "Не знаю, – говорит, – этого дела. И какое тут может леченье быть, коли такая ваша работа". Думали, – может, веры какой особой. Также не видно. В церкву ходит о пасхе да о рождестве, как обыкновенно мужики, а приверженности не оказывает. И тому опять дивятся – работы нет, а чем-то живет. Огородишко, конечно, у него был. Ружьишко немудрящее имел, рыболовную снасть тоже. Только разве этим проживешь? А деньжонки, промежду прочим, у него были. Бывало, кое-кому и давал. И чудно этак. Иной просит-просит, заклад дает, набавку, какую хошь, обещает, а не даст. К другому сам придет:

– Возьми-ка, Иван или там Михайло, на корову. Ребятишки у тебя маленькие, а подняться, видать, не можешь. – Однем словом, чудной старик. Чертознаем его считали. Это больше за книжки-то.

Вот подошел этот Семеныч, поздоровался. Ребята радехоньки, зовут его к себе:

– Садись, дедушко, похлебай ушки с нами.

Он не посупорствовал, сел. Попробовал ушки и давай похваливать – до чего навариста да скусна. Сам из сумы хлебушка мяконького достал, ломоточками порушал и перед ребятами грудкой положил. Те видят – старику ушка поглянулась, давай уплетать хлебушко-от, а Семеныч одно свое – ушку нахваливает, давно, дескать, так-то не едал. Ребята под этот разговор и наелись как следует. Чуть не весь стариков хлеб съели. А тот, знай, похмыкивает:

– Давно так-то не едал.

Ну, наелись ребята, старик и стал их спрашивать про их дела. Ребята обсказали ему все по порядку, как отцу от заводской работы отказали и на волю перевели, как они тут работали. Семеныч только головой покачивает да повздыхивает: охо-хо да охо-хо. Под конец спросил:

– Сколь намыли?

Ребята говорят:

– Золотник, а может, поболе, – так тятенька сказывал.

Старик встал и говорит:

– Ну ладно, ребята, надо вам помогчи. Только вы уж помалкивайте. Чтоб ни-ни. Ни одной душе живой, а то... – И Семеныч так на ребят поглядел, что им страшно стало. Ровно вовсе не Семеныч это. Потом опять усмехнулся и говорит:

– Вот что, ребята, вы тут сидите у костерка и меня дожидайтесь, а я схожу – покучусь (попрошу. – Ред.) кому надо. Может, он вам поможет. Только, чур, не бояться, а то все дело пропадет. Помните это хорошенько.

И ушел старик в лес, а ребята остались. Друг на друга поглядывают и ничего не говорят. Потом старший насмелился и говорит тихонько:

– Смотри, братко, не забудь, чтобы не бояться, – а у самого губы побелели и зубы чакают. Младший на это отвечает:

– Я, братко, не боюсь, – а сам помучнел весь. Вот сидят так-то, дожидаются, а ночь уж совсем, и тихо в лесу стало. Слышно, как вода в Рябиновке шумит. Прошло довольно дивно времечка, а никого нет, у ребят испуг отбежал. Навалили они в костер хвои, еще веселее стало. Вдруг слышат – в лесу разговаривают. Ну, думают, какие-то идут. Откуда в экое время? Опять страшно стало.

И вот подходят к огню двое. Один-то Семеныч, а другой с ним незнакомый какой-то и одет не по-нашенски. Кафтан это на ем, штаны – все желтое, из золотой, слышь-ко, поповской парчи, а поверх кафтана широкий пояс с узорами и кистями, также из парчи, только с зеленью. Шапка желтая, а справа и слева красные зазорины, и сапожки тоже красные. Лицо желтое, в окладистой бороде, а борода вся в тугие кольца завилась. Так и видно, не разогнешь их. Только глаза зеленые и светят, как у кошки. А смотрят по-хорошему, ласково. Мужик такого же росту, как Семеныч, и не толстый, а видать, грузный. На котором месте стал, под ногами у него земля вдавилась. Ребятам все это занятно, они и бояться забыли, смотрят на того человека, а он и говорит Семенычу шуткой так:

– Это вольны-то старатели? Что найдут, все заберут? Никому не оставят?

Потом прихмурился и говорит Семенычу, как советует с им:

–А не испортим мы с тобой этих ребятишек?

Семеныч стал сказывать, что ребята не балованные, хорошие, а тот опять свое:

– Все люди на одну колодку. Пока в нужде да в бедности, ровно бы и ничего, а как за мое охвостье поймаются, так откуда только на их всякой погани налипнет.

Постоял, помолчал и говорит:

– Ну ладно, попытаем. Малолетки, может, лучше окажутся. А так ребятки ладненьки, жалко будет, ежели испортим. Меньшенький-то вон тонкогубик. Как бы жадный не оказался. Ты уж понастуй (понаблюдай. – Ред.) сам, Семеныч. Отец-то у них не жилец. Знаю я его. На ладан дышит, а тоже старается сам кусок заработать. Самостоятельный мужик. А вот дай ему богатство – тоже испортится.

Разговаривает так-то с Семенычем, будто ребят тут и нет. Потом посмотрел на них и говорит:

– Теперь, ребятушки, смотрите хорошенько. Замечайте, куда след пойдет. По тому следу сверху и копайте. Глубоко не лезьте, ни к чему это.

И вот видят ребята – человека того уж нет. Которое место до пояса – все это голова стала, а от пояса шея. Голова точь-в-точь такая, как была, только большая, глаза ровно по гусиному яйцу стали, а шея змеиная. И вот из-под земли стало выкатываться тулово преогромного змея. Голова поднялась выше леса. Потом тулово выгнулось прямо на костер, вытянулось по земле, и поползло это чудо к Рябиновке, а из земли всё кольца выходят да выходят. Ровно им и конца нет. И то диво, костер-то потух, а на полянке светло стало. Только свет не такой, как от солнышка, а какой-то другой, и холодом потянуло. Дошел змей до Рябиновки и полез в воду, а вода сразу и замерзла по ту и по другую сторону. Змей перешел на другой берег, дотянулся до старой березы, которая тут стояла, и кричит:

– Заметили? Тут вот и копайте! Хватит вам по сиротскому делу. Чур, не жадничайте!

Сказал так-то и ровно растаял. Вода в Рябиновке опять зашумела, и костерок оттаял и загорелся, только трава будто все еще озябла, как иней ее прихватил. Семеныч и объясняет ребятам:

– Это есть Великий Полоз. Все золото в его власти. Где он пройдет – туда оно и подбежит. А ходить он может и по земле и под землей, как ему надо, и места может окружить, сколько хочет. Оттого вот и бывает – найдут, например, люди хорошую жилку, и случится у них какой обман, либо драка, а то и смертоубийство, и жилка потеряется. Это, значит, Полоз побывал тут и отвел золото. А то вот еще... Найдут старатели хорошее, россыпное золото, ну, и питаются. А контора вдруг объявит – уходите, мол, за казну это место берем, сами добывать будем. Навезут это машин, народу нагонят, а золота-то и нету. И вглубь бьют и во все стороны лезут – нету, будто вовсе не бывало. Это Полоз окружил все то место да пролежал так-то ночку, золото и стянулось все по его-то кольцу. Попробуй найди, где он лежал.

Не любит, вишь, он, чтобы около золота обман да мошенство были, а пуще того, чтобы один человек другого утеснял. Ну, а если для себя стараются, тем ничего, поможет еще когда, вот как вам. Только вы смотрите, молчок про эти дела, а то все испортите. И о том старайтесь, чтобы золото не рвать. Не на то он вам его указал, чтобы жадничали. Слышали, что говорил-то? Это не забывайте первым делом. Ну, а теперь спать ступайте, а я посижу тут у костерка.

Ребята послушались, ушли в шалашик, и сразу на их сон навалился. Проснулись поздно. Другие старатели уж давно работают. Посмотрели ребята один на другого и спрашивают:

– Ты, братко, видел вчера что-нибудь?

Другой ему:

– А ты видел?

Договорились все ж таки. Заклялись, забожились, чтобы никому про то дело не сказывать и не жадничать, и стали место выбирать, где дудку бить. Тут у них маленько спор вышел. Старший парнишечко говорит:

– Надо за Рябиновкой у березы начинать. На том самом месте, с коего Полоз последнее слово сказал. Младший уговаривает:

– Не годится так-то, братко. Тайность живо наружу выскочит, потому – другие старатели сразу набегут полюбопытствовать, какой, дескать, песок пошел за Рябиновкой. Тут все и откроется.

Поспорили так-то, пожалели, что Семеныча нет, посоветовать не с кем, да углядели – как раз по середке вчерашнего огневища воткнут березовый колышек. "Не иначе, это Семеныч нам знак оставил", – подумали ребята и стали на том месте копать.

И сразу, слышь-ко, две золотые жужелки (мелкие самородки золота. – Ред.) залетели, да и песок пошел не такой, как раньше. Совсем хорошо у них дело сперва направилось. Ну, потом свихнулось, конечно. Только это уж другой сказ будет.

Впервые опубликован в 1936 г. в журнале «Красная новь» и в сборнике «Дореволюционный фольклор на Урале». Открывает цикл сказов, таких как «Змеиный след», «Огневушка-поскакушка», "Жабреев ходок, «Голубая змейка», в которых действуют новые фантастические персонажи: хозяин золота Полоз, его дочери Змеевки, Огневушка. С помощью этих сказочных образов уральские горняки поясняли загадочные явления природы.

Павел Петрович Бажов

Про воздушный пузырь

В одном парке отмечали праздник. И сами понимаете, там продавали мороженое, пирожное, игрушки, а также разноцветные шары, наполненные газом. Одна девочка попросила маму купить ей такой пузырь. Мама подошла к продавцу, державшему связку шаров, рвущихся в небо, и выбрала ей один – оранжевого цвета.

– Смотри, – сказала она. – Он такой же, как солнце, – и протянула его дочери.

– Ой, я буду нести солнышко! – обрадовалась девочка и захлопала в ладошки. Услышав это, пузырь сразу загордился. Конечно, оказывается, по цвету и размеру он является почти солнышком, а об этом он раньше даже и не думал. Есть чем хвастаться перед другими шарами... А может, и не только шарами...

– Эй, ты! – чванливо сказал он девочке. – Неси меня осторожно, ведь я старший брат солнца! Ко мне следует относиться с почтением и уважением.

Удивленная девочка подняла голову, чтобы посмотреть наверх, кто это с ней разговаривает, и в этот момент споткнулась. Чтобы удержать равновесие и не упасть, ей пришлось отпустить нитку. И шар мгновенно взмыл в небо.

– Ой, мамочка, он улетел! – вскричала огорченная девочка. Но мама ее успокоила, сказав, что купит новый.

А тем временем пузырь летел и кричал:

– О-о! Я лечу к своему братишке! Ему следует подготовиться к встрече родственника!

Пролетавшая мимо сорока с удивлением спросила:

– Эй, а ты кто?

– Как кто? – возмутился самодовольный шар. – Я – старший брат солнца! Разве не видишь?

Сорока смотрит: действительно, пузырь такого же цвета, что и солнце, такой же круглый и вроде бы размер не меньше. Наверное, это такое же светило, что она видит каждый день в небе. Значит, нужно быть ближе к пузырю, ведь это такой защитник, такая важная персона. И поэтому сорока поинтересовалась:

– Ой, а мне с тобой можно полетать?

Пузырь свысока посмотрел на птицу, а затем произнес:

– Кхе, кхе, ладно, лети!

Так уж получилось, что тут летела стая гусей, и сорока рассказала им о пузыре. Тем тоже захотелось присоединиться к старшему брату солнца, а вдруг и им перепадет что-то от такой дружбы. Например, другие птицы станут уважать, орлы не будут обижать, тучи не станут поливать водой, а ветер сбивать с дороги.

– Вы можете стать нашим предводителем? – спросил вожак стаи.

Пузырь, немного подумав, согласился. И обрадованные птицы полетели вслед за шаром, которого нес куда-то ветер. Но они боялись спросить у пузыря, мол, а когда они достигнут его младшего брата – солнца, которое скоро начнет садиться за горизонт, уж больно долго они летят.

Пузырь в это время кричал:

– Эй вы, создания небесные, земные и водные, теперь должны слушаться меня, самого главного и великого! Я – старший брат солнца! Я – самый могучий и сильный! Смотрите, какой я круглый, оранжевый и большой! Все вы подчиняйтесь мне и присоединяйтесь! А кто ослушается, тот потом пожалеет об этом!

Конечно, животные, птицы и растения с испугом смотрели на самозванца и верили ему. Никто не хотел навлечь на себя гнев пузыря. Так уж получилось, что следом за ним по небу летели орлы, лебеди, вороны, ласточки, по земле ползли змеи, шли львы, слоны, верблюды, по воде плыли киты, моллюски, осьминоги. Деревья и травы, сами понимаете, двигаться не могли, и они только качали ветвями и шелестели листьями в знак уважения.

– Я – высшее создание этого мира! – продолжал истерично вопить пузырь. – Я, если захочу, навлеку на всех беды, а захочу – сделаю всех счастливыми!

В это время мимо по своим мелким делам летел воробей. Он ничего не знал о старшем брате солнца, не успел затормозить и врезался прямо в пузыря. Так уж получилось, что клювом проколол резиновую оболочку, и шар лопнул:

– Бах! – и куски резины упали вниз.

Растерянные птицы оглядывались: а где их вождь – старший брат солнца? Поняв, что их одурачили, они полетели обратно. К себе домой, естественно, поползли и животные, поплыли рыбы. Им стало ясно, что не каждый, кто цветом, размером и формой похож на солнце, им является.