Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 187 страниц)

– Вы хотите сказать: " кто подложил им такую свинью?"? – спросила Алиса.

– Я сказала именно то, что хотела, – оскорбленно ответила Мнимая Черепаха. А Грифон добавил:

–Давай, расскажи что-нибудь о себе.

– Я могу рассказать вам о своих приключениях – начиная с сегодняшнего утра, – довольно робко предложила Алиса, – но вряд ли есть смысл возвращаться во вчера, потому что тогда я была совсем другим человеком.

– Что-то я не поняла, – сказала Мнимая Черепаха.

– Нет, нет! Сначала пусть расскажет о приключениях, – нетерпеливо закричал Грифон. – Все эти объяснения занимают слишком много времени.

И Алиса поведала им о своих приключениях с того момента как она впервые увидела Белого Кролика.

Сначала она немного нервничала, потому что оба существа были очень близко. Они сидели по одному с каждой стороны, раскрыв свои глаза и пасти ТАК широко! Но она собрала всю свою храбрость и продолжала. Ее слушатели сидели тише воды ниже травы до тех пор пока она не дошла до того места, где рассказывала Гусенице "Привет, папаша Вильям", а все слова оказались другими, и тут Мнимая Черепаха протяжно вздохнула и сказала:

– Это очень странно.

– Да уж, чуднее не бывает, – поддержал ее Грифон.

– Все слова изменились!? – глубокомысленно повторила Мнимая Черепаха. – По-моему ей стоит попытаться еще раз. Скажи ей, – и она посмотрела на Грифона, так как очевидно почему-то думала, что тот имеет какие-то права на Алису.

– Встань и повторяй: "Это голос бездельника", – сказал Грифон.

– Как же они любят командовать, – подумала Алиса. – Лучше бы я сейчас сидела в школе..

Однако она встала и начала повторять, но голова ее была так переполнена впечатлениями от Кадрили Омара, что она с трудом понимала, что говорит, а слова и вправду были не совсем те:

Это голос Омара. Я слышал как он объявил:

Вы зажарили меня дочерна

Я должен посыпать пудрой волосы.

Куда конь с копытом туда и рак с клешней.

Он приводит в порядок пояс и кнопки

И выворачивает носом носки туфель.

– Это непохоже на то, что я говорил, когда был ребенком, – сказал Грифон.

– Ну, я такого тоже никогда раньше не слышала, – согласилась Мнимая Черепаха, – но звучит как полная ерунда.

Алиса молча опустилась на землю и закрыла лицо руками:

Неужели мир для нее никогда не станет таким, каким был раньше, думала она.

– Я бы хотела пояснить, – сказала Мнимая Черепаха.

– Это вряд ли, – пробормотал Грифон и попросил Алису:

– Начинайте следующую строфу.

– А как же с носком? – упорствовала Мнимая Черепаха. – Как, позвольте узнать, мог он вывернуть носок носом?

– Это первый пируэт танца, – сказала Алиса. Она была так огорчена происшедшим, что пыталась как-то сменить тему разговора.

– Начинайте следующую строфу, – нетерпеливо повторил Грифон, – со слов: "Я шла через садочек."

Алиса не посмела спорить, хотя была уверена, что все будет по-прежнему неправильно и начала дрожащим голосом:

Я шла через садочек

И заметила одним глазочком

Как Сова и Пантера делили пирожочек

И на этом закончился балет.

– Зачем повторять весь материал, – прервала Мнимая Черепаха, – если вы все равно ничего не объясняете! Это самая запутанная вещь, которую я когда либо слышала!

– Да. Пожалуй, вам лучше перестать, – поддержал ее Грифон.

Алиса была только рада сделать это.

– Посмотрим следующие "па" кадрили Омара? – спросил Грифон. – Или вам больше нравится как поет Мнимая Черепаха?

– Да, песню, пожалуйста, если мадам будет столь любезна, – ответила Алиса с таким нетерпением, что Грифон сказал несколько обиженным тоном:

– Гм! О вкусах не спорят! Споешь ей "Черепаховый Суп", дружище?

Мнимая Черепаха глубоко вздохнула и затянула, содрогаясь от рыданий:

Прекрасный суп, такой жирный и зеленый

Покоится в горячем блюде!

Кто откажется от такого лакомства?

Вечерний суп, прекрасный суп!

Вечерний суп, прекрасный суп!

Пре-кра-аасный су-уп (всхлип) суп!

Вечерний су-уп (всхлип) суп

Прекрасный, прекрасный суп!

Прекрасный суп! Кто думает о рыбе, дичи и других?

Кто не даст два пенни за прекрасный суп?

Два пенни за прекрасный суп!

Пре-кра-асный су-уп (всхлип) суп

Пре-кра-асный су-уп (всхлип) суп

Вечерний су-уп (всхлип)-суп

Прекрасный, прекра-аа-асный суп!

– Припев! ( "Боже мой, неужели будет еще и припев", – с внутренним содроганием подумала Алиса.) – заорал Грифон и едва Мнимая Черепаха начала повторять его, как они услышали душераздирающий крик: "Суд идет!"

– Вперед! – закричал Грифон, и схватив Алису за руку, побежал, не дожидаясь окончания песни.

– Какой суд? – задыхаясь от бега, спросила Алиса, но Грифон отвечал:

– Вперед! – и бежал еще быстрее, в то время как подхваченные легким ветерком, до них все слабее доносились печальные слова:

Вечерний су-уу-у-уп!

Прекрасный, прекрасный суп!

ГЛАВА ХI. Кто украл пироги?

Когда они прибежали, Король и Королева восседали на троне, окруженные огромной толпой птиц и зверей и всей колодой карт. Валет стоял перед ними в цепях под охраной двух солдат, а около Короля был Белый Кролик с горном в одной руке и свитком пергамента в другой. В самом центре судилища стоял стол с огромным блюдом пирогов. Они выглядели так заманчиво, что у Алисы потекли слюнки.

– Поскорее бы закончился процесс, – подумала она, – и они начали раздавать еду.

Но на это было непохоже, и она стала разглядывать окружающих, чтобы убить время.

Алиса никогда раньше не была в суде, но читала об этом в книжках и была очень довольна, убедившись, что знает названия всему, что здесь происходит

– Это судья, – сказала она про себя, – потому что на нем большущий парик.

Между тем, судьей был сам Король, а так как он надел корону поверх парика (посмотрите на фронтиспис, если хотите увидеть как он это сделал) выглядел он не очень довольным. И так как это действительно не шло ему, то вид у него был довольно нелепый.

– А это скамья присяжных, – подумала Алиса, – а те двенадцать...существ (ей пришлось назвать их так, потому что некоторые из них были зверями, а другие птицами) я полагаю – присяжные заседатели. – Она повторила про себя эти слова раза три, испытывая некоторую гордость, так как думала, и весьма справедливо, что немного маленьких девочек знают это.

Двенадцать присяжных все как один что-то деловито записывали на грифельных досках.

– Что они делают? – шепнула Алиса Грифону. – Ведь им же нельзя ничего писать пока не начался процесс?

– Они записывают свои имена, – прошептал в ответ Грифон, – потому что боятся, что забудут их до конца суда.

– Тупицы! – начала было Алиса громким возмущенным голосом, но тут же замолчала, так как Белый Кролик закричал: " Тишина в суде!", а Король одел очки и с тревогой оглядывался вокруг, чтобы увидеть возмутителя спокойствия.

Алиса видела, насколько можно было заглянуть за их плечи, что все члены жюри написали "Тупицы!" на своих грифельных досках, и она смогла даже понять, что один из них не знает как правильно писать это слово и просит соседа подсказать ему.

– Какую еще ерунду они напишут на своих грифельных досках пока начнется процесс? – подумала Алиса.

У одного из присяжных был карандаш, который ужасно скрипел. Этого Алиса уже не смогла вынести, она обошла площадку на которой начинался суд, встала за ним и изловчившись стащила карандаш. Она сделала это так быстро, что бедный крошка-присяжный (это был ящерка Билл) никак не мог понять, куда он подевался. Порыскав туда-сюда, он бросил это дело и все оставшееся время без толку водил пальцем по грифельной доске.

– Глашатай, читай обвинение! – приказал Кроль.

Белый Кролик три раза погудел в рожок, развернул пергамент и прочитал:

Червовая Королева испекла пирог

В летний день.

Червовый Валет, украл пироги

И унес через плетень!

– Каков ваш приговор? – спросил Король присяжных.

– Нет, нет! – торопясь, прервал его Кролик. – До этого еще далеко!

– Вызовите первого свидетеля, – сказал Король и Белый Кролик снова три раза дунул в рожок и закричал: "Первый свидетель!"

Первым свидетелем был Шляпник. Он пришел с чашкой чая в одной руке и куском хлеба с маслом в другой.

– Я прошу прощения, ваше величество, – сказал он, – за то, что принес это. Но я как раз пил чай, когда за мной пришли.

– Пора бы закончить, – ответил Король. – Когда вы начали?

Шляпник посмотрел на Мартовского Зайца, который шел сзади, рука об руку с Соней.

– Четырнадцатого марта, я полагаю, – сказал он.

– Пятнадцатого, – возразил Мартовский Заяц.

– Шестнадцатого, – внес свою лепту Соня.

– Занесите в протокол, – сказал Король присяжным, и они поспешили занести на свои скрижали все три даты, потом сложили и перевели ответ в шиллинги и пенсы.

– Почему вы не сняли вашу шляпу?, – обратился Король к Шляпнику.

– Это не моя шляпа, – ответил Шляпник.

–Шляпа украдена! – азартно воскликнул Король, поворачиваясь к присяжным, которые немедленно оприходовали сей факт.

– Я держу их на продажу, – попытался объясниться Шляпник. – Они не мои, я ведь шляпник.

Тут уже Королева нацепила очки и уставилась на Шляпника, побледневшего от волнения.

– Докажите, – сказал Король, – и перестаньте дрожать или я прикажу казнить вас на месте.

Это заявление почему-то не приободрило свидетеля – он переминался с ноги на ногу, обеспокоенно поглядывая на Королеву и в замешательстве откусил кусочек от чашки вместо бутерброда.

Как раз в это время у Алисы появилось очень странное ощущение, и она долго не могла понять в чем дело, пока не догадалась, что снова начала расти. Первой ее мыслью было, что ей следует подняться и покинуть судебное заседание, но потом она решила остаться, раз уж она здесь пока помещается

– Нельзя ли полегче? – сказал Соня, сидевший рядом с ней. – Я едва дышу.

– Ничем не могу помочь, – кротко ответила Алиса. – Я расту.

– Вы не имеете никакого права расти здесь, – сказал Соня.

– Не говорите ерунды, – сказала Алиса уже не так кротко. – Вы, между прочим, тоже растете.

– Да, но я расту с приемлемой скоростью, – возразил Соня, – а не так как вы. – Он встал, надувшись, и перешел на другую сторону зала.

Все это время Королева не переставала разглядывать Шляпника, и как раз когда Соня пересек зал суда, она сказала одному из приставов:

– Принесите мне список певцов на последнем концерте! – от чего несчастный Шляпник затрясся так, что у него слетели с ног туфли.

– Представьте доказательства, – сердито повторил Король, – или я прикажу вас казнить, независимо от того дрожите вы или нет.

– Я бедняк, ваше величество, – начал Шляпник дрожащим голосом – ... и я не пил чаю... неделю или даже больше... а что до бутерброда, то он такой тонкий, а мерцание чая...

– Мерцание чего? – переспросил Король.

– Все началось с м...э. – ответил Шляпник.

– Конечно, "мерцание" начинается с "мэ", – резко ответил Король. – Вы что тупицей меня считаете? Продолжайте!

– Я бедняк, – продолжал Шляпник. – А многие вещи после этого мерцают – даже Мартовский Заяц сказал...

– Ничего я не говорил! – крикнул Мартовский Заяц.

– Согласен, – сказал Король, – присяжные, не учитывайте это заявление.

– Хорошо, но во всяком случае, Соня говорил, – продолжил Шляпник, с тревогой озираясь по сторонам – не оспорит ли кто-нибудь и это его заявление, но Соня ничего не оспаривал – он сладко спал.

– После этого, – сказал Шляпник, – я отрезал кусок хлеба.

– Да, но что же сказал Соня? – спросил один из присяжных.

– Этого я не помню, – ответил Шляпник.

– Или вы вспомните, – заметил Король, – или я прикажу вас казнить.

Бедный Шляпник выронил чашку и бутерброд и встал на одно колено.

– Я бедный человек, ваше величество, – начал он.

– И к тому же у вас очень бедный словарный запас, – сказал Король.

Тут одна из морских свинок зааплодировала. Это выступление было немедленно подавлено судебными приставами( Хотя это довольно сложно, я все же попытаюсь объяснить вам как это происходит. У них был большой холщовый мешок с завязками, туда они и затолкали морскую свинку, головой вперед, а затем придавили, усевшись сверху).

– Наконец-то, я вижу это собственными глазами, – подумала Алиса. – Я так часто читала в газетах, в описаниях судебных заседаний: "Имели место попытки аплодисментов, которые были немедленно подавлены приставами", – но до сих пор я не понимала, что это значит.

– Если это все, что вы знаете по существу дела, вы можете оставить место свидетеля, – разрешил Король.

– Где, ваше величество?

– Я имел ввиду, вы можете сесть, – проворчал Король.

Тут еще одна морская свинка зааплодировала. Но также была подавлена.

– С морскими свинками покончено! – подумала Алиса. – Теперь дело пойдет быстрее.

– Я лучше допью чай, – сказал Шляпник с беспокойством глядя на Королеву, читавшую список певцов.

– Вы можете идти, – разрешил Король и Шляпник спешно покинул зал суда, даже не надев своих туфель.

– Не забудьте отрубить ему голову, как только он выйдет, – присовокупила Королева, обращаясь к одному из приставов, но Шляпник пропал из виду прежде чем пристав успел добежать до дверей.

– Вызовете следующего свидетеля! – приказал Король.

Следующим свидетелем оказалась повариха Герцогини. Она держала в руке перечницу, и Алиса узнала ее прежде чем она появилась в суде, тем более что народ, сидевший рядом с дверью, стал хором чихать.

– Говорите, – сказал Король.

– Не буду, – заявила повариха.

Король с недоумением посмотрел на Белого Кролика, который тихо подсказал ему: "Вашему величеству надо провести перекрестный допрос этого свидетеля".

– Ну, раз надо, значит надо, – меланхолично ответил Король и, СКРЕСТИВ руки, нахмурясь уставился на повариху пока его глаза едва не выкатились из орбит и сказал глухим голосом:

– Из чего сделаны пироги?

– Из перца, в основном, – ответила повариха.

– Из патоки, – возразил сонный голос сзади.

– За холку его! – завизжала Королева. – Обезглавить этого Соню! Вышвырнуть из зала! Подавить! Сцапать! По мордасам!

Несколько минут весь зал пребывал в смятении – вышвыривали Соню, а когда все снова расселись по своим местам оказалось, что повариха улизнула.

– Не беда! – сказал Король с чувством огромного облегчения.

– Вызовите следующего свидетеля, – и он тихо добавил, обращаясь к Королеве: " Пожалуй, дорогая тебе надо провести перекрестный допрос следующего свидетеля. У меня от них уже голова раскалывается!"

Алиса наблюдала за тем, как Белый Кролик вертит в руках пергамент, не находя следующего свидетеля и думала про себя: " Не очень-то они продвинулись".

Каково же было ее изумление, когда Белый Кролик прочитал, срываясь от напряжения на писк: " Алиса!"

ГЛАВА XII. Показания Алисы.

– Здесь! – крикнула Алиса, совершенно забыв от волнения какой огромной она стала за последние несколько минут и встала так резко, что накрыла юбкой всю скамью присяжных и сбросила самих присяжных на головы сидевших вокруг. То, как они барахтались, очень живо напомнило Алисе как неделю назад она опрокинула аквариум с золотыми рыбками.

– Ах, простите меня, пожалуйста! – воскликнула она в тревоге и стала быстро поднимать их, так как происшествие с золотыми рыбками не выходило у нее из головы. И она почему-то вообразила, что надо немедленно водворить присяжных назад на скамью, иначе они уснут.

– Процесс не может быть продолжен, – веско сказал Король. – До тех пор пока все присяжные не займут подобающее им положение, – добавил он весьма выразительно глядя на Алису.

Алиса посмотрела на скамью присяжных и увидела, что в спешке она усадила ящерку Билла вниз головой и бедняга уныло машет хвостиком во все стороны, не в силах двинуться с места. Она быстро перевела его в правильную позицию.

– Вряд ли это так уж сильно повлияло бы на ход процесса, – подумала она про себя. – По-моему, от него в любом положении мало толку.

Как только жюри слегка оправилось от шока, вызванного опрокидыванием его стройных рядов и были найдены и вручены им их грифельные доски и карандаши, они тут же принялись заносить на скрижали происшедший с ними инцидент. Все, кроме ящерки, который похоже не мог уже делать ничего больше как только сидеть с открытым ртом, уставившись в потолок зала суда.

–Что вам известно о сути дела? – спросил Король Алису.

– Ничего, – ответила Алиса.

– Совсем ничего? – упорствовал Король.

– Ничего совсем, – не отступила Алиса.

– Это очень важно, – сказал Король, поворачиваясь к присяжным. Они тут же принялись записывать его слова, но тут вступил Белый Кролик:

– Ваше величество, разумеется, имел ввиду "неважно", – сказал он очень почтительно, но лицо его явно выражало неодобрение.

– Неважно, конечно, именно так, – торопливо сказал Король, и продолжил бормотать вполголоса: "Важно... неважно...важно...неважно", – как будто пытался понять, какое из этих слов звучит лучше.

Кто-то из присяжных записал "важно", а кто-то "неважно".

Алисе это было видно так как она была достаточно близко, чтобы заглянуть в их дощечки.

– Все равно это не имеет никакого значения, – подумала она про себя.

В этот момент Король, который деловито заносил что-то в свою записную книжку, гордо как петух с изгороди возвестил: " Тихо!" и прочитал: "Правило сорок второе. Лица, высотой более мили, обязаны покинуть суд."

Все посмотрели на Алису.

– Во мне нет мили, – сказала Алиса.

– Есть, – сказал Король.

– Около двух миль высоты, – поддержала Королева.

– Я все равно не уйду, – сказала Алиса, – потому что это неправильное правило – вы придумали его прямо сейчас.

– Это самое древнее правило в моей записной книжке, – сказал Король.

– Тогда оно должно быть под номером "один", – возразила Алиса.

Король побледнел и быстро закрыл свою записную книжку.

– Каков приговор? – спросил он у присяжных тихим, дрожащим голосом.

– У нас есть еще множество свидетелей, с вашего разрешения, ваше величество, – сказал Белый Кролик, подпрыгивая на месте от нетерпения. – Вот этот листок только что подбросили.

– Что в нем? – спросила Королева.

– Я его еще не читал, – ответил Белый Кролик. – но это похоже на письмо, написанное заключенным ...э... кому-то.

– Так оно и сесть, – сказал Король, – хоть оно никому не адресовано, что не совсем обычно... знаете ли ...

– Кому оно адресовано? – спросил один из присяжных.

– Оно не адресовано, – сказал Белый Кролик. – Вообще, снаружи на нем ничего не написано

Он развернул листок и добавил:

– К тому же это не письмо. Тут стихи.

– Они написаны почерком заключенного? – спросил другой присяжный.

– Нет, – ответил Белый Кролик, – и это самое подозрительное. (Жюри присяжных было озадачено).

– Значит, он подделал чужой почерк, – сказал Король. (Жюри снова расцвело).

– Умоляю, ваше величество! – сказал Валет. – Я не писал этого и они не могут обвинить меня – там нет моей подписи.

– Если вы его не подписали, это только усугубляет вашу вину. Значит замышляли что-то преступное, иначе бы честно и открыто поставили свою подпись.

В этом месте раздались бурные аплодисменты – впервые Король сказал нечто дельное.

– Это ДОКАЗЫВАЕТ его вину, – сказала Королева.

– Ничего это НЕ доказывает! – заявила Алиса. – Ведь вы даже не знаете о чем они!

– Зачитайте, – сказал Король.

Белый Кролик одел очки.

– С чего начать, позвольте спросить, ваше величество, -спросил он.

– Начните с начала, – важно сказал Король, снова нарвавшись на аплодисменты. – И продолжайте пока не дойдете до конца – там остановитесь.

Простота и вместе с тем гениальность данного заявления вызвали бурные продолжительные аплодисменты, но подавлять никого не стали.

Вот стихи, которые прочитал Белый Кролик:

Мне сказали, что вы ходили к ней

И рассказали им обо мне.

Она говорила хорошо обо мне,

Но сказала, что я не умею плавать.

Она сказала им, что я не убегал

Вы знаете, что это правда:

Если она так поставила вопрос

Что будет с вами?

Я дал ей один, она дала ему два,

Вы дали нам три или больше.

И все они вернулись от него к вам,

Хотя они раньше были моими.

Если я или она были бы

Вовлечены в это дело

Они доверили бы вам освободить их

Точно так как мы.

Я думал, что слова,

Прежде чем у нее начнется истерика

Воспрепятствуют

И нам и вам.

Не позволяйте ему узнать, что она

Любит их больше всех,

Так как это должно быть

Секретом, который хранят от всех

Между вами и мной.

– Это самое важное свидетельство из всего, что мы слышали до этого, – сказал Король, потирая руки. – Итак, теперь пусть присяжные....

– Если они смогут объяснить это, – сказала Алиса ( она так выросла за последние несколько минут, что нисколько не боялась прерывать его), – я дам им шесть пенсов. Я считаю, что эти слова ничего не значат.

Присяжные тут же записали на свои доски: "Она считает, что эти слова ничего не значат", но никто из них не попытался объяснить стихи.

– Если это ничего не значит, тем лучше, ведь тогда нам и искать-то ничего не надо. И все же я не знаю... – продолжал Король, расправляя листок со стихами на колене и разглядывая его, прищурив один глаз.

– Кажется, я все-таки кое-что здесь усматриваю. "Сказала, что я не могу плавать", вы не умеете плавать, так? – спросил он у Валета.

Валет грустно покачал головой.

– Разве по мне не видно? – спросил он( Это действительно было видно, ведь он был сделан из картона).

– Ну, что ж, – сказал Король, продолжая бормотать себе под нос стихи. – "Вы знаете что это правда" – тут речь, конечно, идет о присяжных,. "Я дал ей один, она дали ему два", – ну, это понятно, тут речь само собой , о том что он сделал с...

– Но ведь дальше сказано: "И все они вернулись от него к вам", – возразила Алиса.

– Ну, да, вот же они! – торжествующе сказал Король, указывая на пироги на столе. – Ясней не скажешь. И еще: "Прежде чем у нее начнется истерика" – у вас никогда не было истерики, дорогая? – обратился он к Королеве.

– Никогда! – гневно отрезала Королева, швыряя чернильницу в ящерку Билла. (Несчастный малыш Билли давно перестал писать на доске пальцем, обнаружив, что он не оставляет на ней никаких следов, но теперь он вновь торопливо принялся за это дело, используя чернила, капавшие с его щек.)

– Стало быть, слова не могут вызвать у вас истерику, – сказал Король с улыбкой оглядывая зал.

На судебное заседание опустилась мертвая тишина.

– Это шутка! – обиженно пояснил Король и все засмеялись. – Пусть присяжные вынесут решение, – сказал Король, наверное, уже в десятый раз за этот день.

– Нет, нет! – вскричала Королева. – Сначала приговор, а потом решение присяжных.

– Чушь и чепуха! – громко сказала Алиса. – Как можно сначала выносить приговор?

– Попридержи язык! – сказала Королева, багровея.

– Ну, уж нет! – ответила Алиса.

– Отрубить ей голову! – изо всех сил закричала Королева. Но никто не двинулся с места.

– Кому вы нужны? – спросила Алиса ( к этому времени она подросла до своих прежних размеров). – Вы ведь всего лишь колода карт!

При этих словах все карты взлетели в воздух и посыпались на нее сверху. Она тихо вскрикнула, наполовину от испуга, наполовину от гнева, попыталась сбросить их с себя и вдруг поняла, что лежит на берегу реки, головой на коленях сестры, которая тихонько отмахивалась от осенних листьев, которые падали с деревьев на лицо ее маленькой сестренки.

– Алиса, милая, просыпайся! – сказала сестра. – Ну, и соня же ты!

– Ах, я видела такой странный сон! – ответила Алиса и рассказала ей(насколько смогла вспомнить) обо всех тех загадочных приключениях, которые вы только что прочитали. Когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала:

– Это и в самом деле, был странный сон, малышка, а теперь, давай, поторопись, чтобы не опоздать к чаю, уже темнеет.

Алиса вскочила и вприпрыжку помчалась домой, размышляя на бегу о своем чудесном сне.

А ее сестра продолжала сидеть, подперев лицо рукой, наблюдая заход солнца и думая о маленькой Алисе и ее чудесных Приключениях, пока и сама не задремала и не увидела сон.

Сначала ей приснилась Алиса и вновь ее маленькие ручонки лежали у нее на коленях и лучистые, горящие восторгом глаза доверчиво смотрели на нее – она слышала каждый перелив ее голоса и видела каждое легкое движение ее головки, которым она старалась откинуть назад ее чудесные волосы, которые так и норовили упасть на глаза – и пока она слушала ее или ей казалось, что слушает, все вокруг нее заполнили ожившие странные существа из сна ее маленькой сестры. Высокая трава зашелестела у ее ног, потому что Белый Кролик куда-то спешил, испуганная Мышь с тихим плеском перебиралась через соседний пруд. Она слышала как звенят чашки во время бесконечного чаепития Мартовского Зайца и его друзей, и пронзительный голос Королевы, приказывал казнить ее несчастных гостей, и поросенок снова чихал на коленях Герцогини, а миски и блюда разлетались вдребезги рядом с ними, и снова раздавался вопль Грифона. Скрип карандаша по грифельной доске ящерки Билла, и кряхтенье подавляемой морской свинки наполняли воздух, мешаясь с отдаленными рыданьями несчастной Мнимой Черепахи.

Она сидела с закрытыми глазами и почти верила, что оказалась в Стране Чудес, хотя понимала, что если откроет глаза, то все вернется к прежней унылой действительности – трава будет шелестеть от ветра, а в пруду заскрипит тростник, звон чайных чашек сменится на колокольчики овец, а пронзительные крики Королевы на голос пастуха – и чихающий младенец, вопль Грифона и все остальное превратится ( она это знала) в обескураживающе обыденный шум фермерского двора – и мычание коров вдалеке заменит тяжкие всхлипывания Мнимой Черепахи. Потом она представила себе как со временем ее маленькая сестра превратится во взрослую женщину, и как она сохранит на всю жизнь простое и любящее сердечко своего детства, и как она будет собирать вокруг себя детей, и как ИХ глаза будут сверкать от восторга, слушая многие странные истории, может быть даже сон о Стране Чудес, приснившийся ей давным-давно, и как она будет сочувствовать их детским печалям и находить радость во всех их детских проказах, вспоминая собственное детство и счастливые летние дни.

Льюис Кэррол