Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 187 страниц)

Связистка сидела на своей любимой ветке рядом с гнездом и дремала. За весь прошлый день она сделала уйму всевозможных дел. Успела поссорить корову с поросёнком, украсть у грибника перочинный ножик и притащить к себе. Это трудное дело было неимоверной тяжести. Нож весил много и чтобы его доставить в гнездо, сороке пришлось сильно потрудиться. Потом она летала к бобру Кеше и договаривалась с ним о поставке в царский дом свежей рыбы. Моталась она по королевству целый день, весь вечер и начало ночи. Сейчас она спала и видела дивный сон. Будто сам Умник Пятый вручал ей большую медаль и огромную миску розовых червей за заслуги перед царством.

Проснулась она оттого, что почуяла присутствие мыши. Открыла глаз, распушила чёрные красивые перья, выставила белую грудку и сделав недовольный вид посмотрела на краденные в прошлый четверг часы с кожаным ремешком.

– Аська ты, что в такую рань? Почему не спиться?

– Я летучая мышь. – С гордостью заявила та. – И по ночам спать не люблю. И вообще я к тебе воровка по делу. Просыпайся и начинай облёт всех жителей царства.

– Это зачем? – Насторожилась Связистка.

– А за тем, что мы начинаем войну с соседним королевством. С Мудрецом Третьим.

Сорока удивлённо покрутила головой и удобней села на ветке.

– Вы что там с ума посходили? Мудрец, по-моему, хороший старик. Добрый. Вчера мне пол краюхи хлеба дал.

– Зато он подарил нашему умнику зимнюю шапку.

– Я же тебе и говорю. Очень сердечный мужик.

Мышь возмущённо пошевелила большими ушами.

– Ты что не понимаешь? Зимнюю шапку летом никто не дарит. Это нонсенс!

– А что такое нонсенс?

– Это такая непонятная штука, которая ни к чему хорошему не приводит, а только жить мешает. – Ася задумалась, а потом, взмахнув крыльями возмутилась. – Что ты меня путаешь! Я тебе о деле говорю, а ты со своими дурацкими вопросами! Слушай меня. Прямо сейчас лети и сообщи всем жителям царства, что в полдень на главной поляне будет важное собрание.

– А про войну сообщать?

– Что спрашиваешь? Ты всё равно всем всё расскажешь.

Ровно в полдень на ярко-зеленой поляне поросшей васильками и одуванчиками собрался звериный народ. Все конечно уже всё знали. Про то, что будет война и им от этого станет жить намного веселее. В воздухе летало радостное возбуждение, и над поляной стоял лёгкий гул звериных голосов. Все ждали владыку. Царя «Умника Пятого». Для него был приготовлен высокий подиум, наспех сколоченный из сухих толстых веток. Над ним возвышался шатер, увитый плющём и украшенный яркими цветами. А под шатром в самом центре стоял тёмного цвета старый дубовый трон.

Наконец появился и царь. Звериный люд встретил его гавканьем, хрюканьем и воем. Умник Пятый вышел важно с загадочным выражением на лице. На нём была одета новая, красная с жёлтым подбивом пятнистая мантия. Он её надевал редко, только в торжественных случаях. Рядом с ним опираясь на кривую трость, шла баба Яга. На её лице не было никакой загадочности. Только озабоченность.

Царь сел на трон и какофония из множества голосов вспыхнула с новой силой. Летучая мышь Ася пытаясь перекричать толпу летала как сумасшедшая над головами собравшихся и пищала, что есть мочи.

– Молчите! Дайте царю слова!

Но её вопли мало кто слышал. Все были заняты криком и созерцанием владыки.

Умник Пятый поднял руку и постепенно всё стихло.

– Дорогие сограждане! – Начал царь. – Я хочу вам сообщить одну важную для вас весть!

Все опять загалдели, и сквозь этот шум послышался возглас.

– Да знаем мы всё! Ура!

Царь от неожиданности опешил.

– Как!? Откуда!?

И все в один голос заорали, что они согласны ради веселья идти не только на войну, а готовы сами попасть в капкан или даже в силок залезть.

– Ура наиумнейшему и самому просвещенному государю на свете! – Хором орала толпа. – Ура самому доброму и знаменитому правителю всех народов!

Умник Пятый подошёл ближе к прыгающим животным.

– Так вы согласны!?

В ответ он услышал дикий вопль восторга, и крупная слеза радости покатилась по его бородатой щеке.

Постепенно всем надоело прыгать, скакать и орать. Все притихли, и в воцарившейся тишине раздался слабый голос. Это был маленький серый зайчик Вова.

– А как же мы будем стрелять? У нас же пальцев нет!

Раскрасневшийся от возбуждения царь, хотевший что-то сказать так и остался стоять с раскрытым ртом. А баба Яга, мечтавшая о чине фельдмаршала, зашипела на Вову.

– Ты это брось умничать, еретик! Мал ещё!

Умник Пятый подошёл к трону и сел вытирая пот со лба.

– А ведь он прав. Кто будет нажимать на курок, если припрёт? У нас даже облезлой обезьяны нет! Пальцы ведь есть только у меня, да у бабы Яги. – И тихо, обращаясь к старухе, добавил. – Ты ведь на фронт не пойдёшь?

– Ты что?! Совсем с ума сошёл?!

Звериная публика стояла и с нескрываемой досадой ждала, что скажет властитель. Их разочарованию не было предела.

Сорока Связистка открыла клюв и застрекотала во весь голос.

– А как хорошо всё начиналось! Вот беда-то, какая! – Она взлетела и, сделав круг над толпой заорала. – Беда пришла! Не будет войны! Только люди стрелять умеют!

Умник Пятый снова встал и помахав над головой руками закричал пытая перебить сороку.

– Всё! Успокойтесь! Будет вам радость! За беспокойство вам всем сегодня подарки!

Постояв и немного пошумев, звериная публика стала расходиться. В расстройстве ушла и баба Яга. Стать военачальником ей не удалось.

Царь пришёл к себе во дворец сел на большую мягкую кровать, а потом встал и подошёл к зеркалу. Потрогал пальцем корону. Она съехала на бок и остановилась уперевшись в оттопыренное ухо.

– Да и зачем нам вообще воевать? Из-за головного убора? По-моему и эта не так и плоха. Великовата правда, но я может быть ещё подрасту.

Он сел за стол, взял банку с черничным вареньем, ложку и, зачерпнув побольше поднёс к губам. И улыбнулся.

Так закончилась не начавшаяся война во имя короны и фельдмаршальского жезла. И в лесном царстве вновь наступила тишь и благодать.

Сказилка про траву

У травы короткая и полная переживаний жизнь. Сначала надо долго-долго сидеть под землей и ждать, пока она согреется. Потом надо быстро-быстро расти, проталкиваясь к свету и высовывая наружу длинный острый зеленый нос. А потом вообще сплошные несчастья – по тебе ходят, тебя топчут, рвут, выковыривают.. А еще съедают. А еще глупо шутят про «травку» и идиотски хихикают. В общем, очень коротенькая, очень нервная и очень нелепая жизнь. Не съедят, так скосят. Или так завянешь. Никаких перспектив.

Осенью, когда трава вянет, усталые травинки засыхают и в полусне грезят о новой жизни. Говорят, если загадаешь, можно в следующей жизни родиться цветком. Или бабочкой. А может быть, даже и деревом. Таким большим, толстым и чтоб никто не смог наступить. Такие мысли утешают травинки и они закрывают глаза и засыпают.

Но чудеса случаются и с ними. И иногда приходится растопыривать удивленные глаза, пока тебя трут, мнут и вешают под потолком. А ты при этом не цветок, не бабочка и совсем даже и не дерево, а та же самая дохловатая серая сухая травинка. И тебя сушат, крутят, сплетают и заплетают. А потом ты понимаешь, что ты картинка. Или подвеска. Или маленький соломенный кролик с торчащими ушками..

Загробная жизнь – она вообще нестрашная :)

Ева Орловская

Сказилка про Фыву

У Фывы был носок. Один. Носок был длинный и красивый. В полосочку и загогулинку. На голенастой Фыве носок сползал и собирался в гармошку, но Фыву это не смущало. Она бегала и улыбалась, оставляя за собой хирые следы – один крестиком, а другой пятнышком. Еще Фыва любила болтать ногой. Той, которая в носке. И умела пить чай из носика чайника, элегантно плюясь чаинками. У Фывы было два глаза. Большой и правый. Или левый и зеленый. Фыве нравилось по всякому. А еще Фыва была ужасно лохматая. Однажды, причесываясь, Фыва нашла в волосах гвоздик, зубную щетку и спящую мышку. Мышку она положила обратно, а гвоздик вынула, чтобы мышка не укололась.

Иногда Фыва для вящей красоты носила бантик, завязывая его поперек Фывы. Но это летом. Зимой Фыва носила варежки с капюшоном, а осень не любила, потому что осенью шел дождь, а когда Фыва пыталась ходить с зонтиком, то все время падала. Птис, который жил на дереве и показывал язык белочкам, потому что был очень мудрый, а белочки глупые, сказал Фыве, что это все потому, что у Фывы есть только ножки, а ручек нет. Фыва испугалась, что потеряла где-то половину себя, а Птис объяснил, что она как бы целая, но на самом деле половина. Ей ножки достались. Так получилось. А она и рада. И, наверное, где-то на свете сидит другая половина – у которой ручки – и плетет что-нибудь бесконечное. И тоже очень довольна, что бегать никуда не надо. И Фыва успокоилась.

Еще Фыва очень любила нажимать на кнопки и смотреть, что будет. Главное, чтобы ей никогда не попалась Большая Красная Кнопка. А еще Фыва очень хотела себе песочные часы и насыпала песку в будильник. Теперь будильник не тикает, а если его потрясти, из него сыпется песок. Фыва очень довольна. Еще она хотела себе солнечные часы, но пока не придумала, как засунуть солнце в будильник. А еще однажды Фыва читала книжку и уснула, а книжка захлопнулась. Так Фыва попала в сказку. И вылезла только через три дня и сплюснутая. Теперь Фыва всегда берет с собой фонарик и бутерброд, когда садится читать.

А еще Фыва пробовала впасть в зимнюю спячку, но промазала.

А еще она ела помидор и испачкала себе уши.

А когда Фыва спит, у нее ножки торчат.

А еще...

Ева Орловская

Сказилка про чайники

Чайник был большой и красивый. И заслуженный. Он правда был очень красив – большой и рыжий-рыжий. В его медных боках отражалось солнце – так, что солнечные зайчики скакали по всей кухне. Иногда он тускнел и начинал хандрить, но его тут же чистили и он снова сиял на кухне, похожий на солнце куда больше, чем лампочка под потолком. Чайникова светлая деревянная ручка была отполирована прикосновениями до тай самой шелковистости, которая бывает лишь у очень любимых вещей, которые приятно трогать. На правом боку у него была вмятина – след бурной чайниковой юности. Ее сначала хотели выправить, но потом решили, что шрамы украшают мужчину, и оставили все как есть. А еще у чайника на крышке вместо пупочки было медное колечко и чайниковы хозяева иногда в шутку звали чайник завидным женихом и мужчиной на выданье.

Но самое замечательное в чайнике было другое. Не то фантазией его хозяев, не то прихотью мастера – но по бокам у чайника были приклепаны петли. Не большие дверные, а маленькие, на какие вешают дверцы шкафчиков. И на этих петельках к чайниковым бокам крепились самые настоящие медные крылья. Чайник был похож не то на очень толстого воробья, не то на живое доказательство существования чайниковой посмертной жизни – очень довольный собой длинноносый чайниковый ангел. Короче говоря, чайник и правда был исключительный.

Он бы и дальше царил на кухне, сидя то на плите, то на подставке на столе, то на специальной чайниковой полочке, но – однажды чайникова жизнь изменилась раз и навсегда. На кухню принесли картонную коробочку, а из коробочки извлекли другой чайник. Пришелец был глиняный, рыже-коричневый, маленький и толстый, с гордо задранным вверх длинным носиком и отпечатанными в глиняных боках иероглифами. Большой медный чайник шмыгнул носом и понял, что прежняя жизнь закончилась навсегда. Маленький заварочный чайник оказался весьма симпатичным и совсем не таким заносчивым и занудным, как могло показаться на первый взгляд. Просто он очень испугался на незнакомой кухне и на всякий случай напустил на себя гордый и неприступный вид. Но один чайник всегда поймет другого.

А дальше и правда началась совсем другая жизнь. Новая и интересная. Такая, какая только может быть у двух симпатичных чайников. По утрам медный чайник снимали с полочки, наполняли водой и ставили на плиту. Пока он пофыркивал, нагревался и закипал, маленький чайник досыпал на полочке самые сладкие утренние сны. А потом с полочки снимали и его, засыпали чай и заваривали его горячей водой из большого чайника. Маленький чайничек ёжился и хихикал – ему было щекотно. А потом чайники стояли на столе, каждый на своей подставочке и старались не пролить ни капельки из своего важного содержимого. А уж потом, после работы, у них был целый длинный день, когда можно было заниматься всякими разными важными чайниковыми делами.

Например, можно совать носик в чашку с водой и дуть изо всех сил. Так, чтобы вода бурлила пузырями и выплескивалась на стол. Это на самом деле было очень весело и очень мокро. Так что чайники потом аккуратно вытирали мокрые носики о полотенце и делали вид, что они не имеют ни малейшего отношения к лужам на столе и на полу. Еще можно весело скакать по столу, придерживая крышечку, чтобы не звякала, или играть в догонялки, прыгая между тарелками и кружками, причем маленький чайник радостно визжал, когда его догонял большой чайник и хватал за ручку. Правда, гоняться за большим ему нравилось ничуть не меньше.

А еще маленький чайник оказался большим ценителем китайской поэзии и тихонько декламировал стихи, когда кухню начинали заливать синие сумерки. Читал он хорошо. Так, что некоторые чайные ложечки даже плакали, впечатлившись. Стихи и правда были хорошие, вот только глиняный чайник приходил от них в меланхоличное настроение и свешивал носик с полочки, глядя на пол. Высота его завораживала. А медный чайник очень беспокоился и старался оттащить маленький чайник за ручку от края, ведь маленький чайник вполне мог разбиться – он-то был глиняный..

Зимой, когда становилось холодно, маленький чайник мерз и шмыгал носиком. А большой его жалел и подливал горячей воды. В маленьком чайнике был зеленый чай и подливать воду было можно. Зимой чайники больше сидели рядышком, нахохлившись, как две птицы и разговаривали о разном. Или смотрели, как за кухонным окном идет снег и ждали вечера. Вечером на кухне зажигали свет и пили чай. Зимой вообще пили много чая, потому что было холодно и чайники совсем не чувствовали себя позабытыми и позаброшенными. А вечером чайники споласкивали и ставили на специальную чайникову полочку. Чайники прижимались друг к другу покрепче и шепотом рассказывали истории. У большого чайника были крылья и он любил сказки про птиц и про ветер. А на глиняном боку маленького жил дракон и чайничек утверждал, что тот рассказывает ему всякие истории и с удовольствием их пересказывал.

А потом, когда становилось совсем темно и поздно, маленький чайник начинал клевать носиком. Большой чайник дразнил его воробушком и предлагал насыпать крошек, чтобы можно было клевать их носиком. Глиняный чайничек не обижался, а просто прижимался покрепче к большому, а тот укрывал его крылом и они потихоньку засыпали. Два смешных чайника на маленькой кухне под самой крышей большого дома в большом городе. Им даже снились сны. Разные. Грустные и веселые, яркие и спокойные. Чайники заворачивали сны в запах чая и дарили друг другу. Или тем, кто мог их понять. Загляните в свой чайник – не лежит ли там маленький пакетик специально для вас?..

Ева Орловская

Сказилка-малявка

– Жила-была лесная крыса, звали ее Пимп, – залепетала малявка, застенчиво глядя на слушателей сквозь растопыренные пальцы. – Она очень, очень боялась грома...

– Ну, а дальше? – подбодрил ее Снифф.

– Вот и вся история, – сказала крошка-малявка и уползла от смущения в мох."

© Туве Яннсон "Муми-тролль и комета"

Вот примерно такая вот сказилка и прискакала недавно. Рассказывать ее было как-то глуповато. Но сказилка согласилась нарисоваться.

Ева Орловская

Сказка про девочку Настю и страшные Страсти-Мардасти

Жила-была девочка – Настя

И жили Страсти-Мардасти.

Решили эти Мардасти,

Обидеть девочку Настю.

Пробрались к Насте в избушку,

Забрали у Насти игрушку,

В лес, далеко утащили,

В темном чулане закрыли.

Утром проснулась девчушка,

Глянула – нет под подушкой,

Мишки – мягкой игрушки.

Нету её и в избушке.

Вот так для Насти загадка –

Вечером был он в кроватке.

Плюшевый, маленький Мишка,

Одетый в камзол и штанишки.

Где же игрушка девалась?

Может, она потерялась?

Настенька все обыскала –

Нету игрушки – пропала!

Очень она огорчилась,

Как же такое случилось?

Умылась, оделась, девчушка

И вышла во двор из избушки,

А эта простая избушка

У леса была на опушке.

Вот двор, огороженных грядок,

На грядках у Насти порядок.

Морковка, петрушка, капуста,

Растут там не редко не густо.

Вот яблонька – Насти подружка,

Под ней отдыхает девчушка.

К деревцу Настя подходит,

Беседу тихонько заводит:

« Скажи мне, моя дорогая,

Может, ты видела, знаешь,

Куда подевался мой Мишка,

Одетый в камзол и штанишки?»

Яблонька ей отвечает,

Тихо ветвями качает:

«Мишку забрали у Насти,

Страшные Страсти-Мардасти!

В лес за собой утащили,

В темном чулане закрыли!

Он там томится и ждет,

Что его Настя спасет!»

«Ну, погодите, Мардасти!

Будете знать как у Насти,

Трогать игрушки без спросу»

И, уложив венком косу,

В розово-синей косынке,

К лесу пошла по тропинке.

Смелую девочку Настю,

Не испугали Мардасти,

К лесу бесстрашно идет,

Весело песню поет:

«На широком, на лугу –

Яркие цветочки.

Возле старого пенька –

Выросли грибочки.

Я нарву, нарву цветов,

Да сплету веночек.

Самый милый и родной -

Цветик – василечек.

Василек, василек –

Тонкий стебелечек.

Василек, василек –

Синенький цветочек».

Настенька к лесу подходит.

Ветви руками отводит.

Где же искать эти Страсти,

Страшные Страсти – Мардасти?

Белочка к ней прискакала –

Сладких орехов давала

И, рассказала девчушке,

Как ей дойти до избушки:

«Там за еловым пригорком,

Спустишься, Настенька, с горки

Через ручей перейдешь,

К дубу большому придешь.

Там возле дуба – избушка,

Где в темном чулане игрушка,

Маленький плюшевый мишка,

Одетый в камзол и штанишки».

Настя ручей переходит,

К старому дубу подходит.

Двор не ухоженный, грязный,

Крапивой зарос, непролазной.

Окна избушки не мыты,

Двери настежь открыты.

Лишь старый чулан на замке,

У Насти уж веник в руке.

Вымела пол, а окошко -

Вытерла Настя немножко.

Вырвала с корнем крапиву,

Стало очень красиво.

Тут появились Мардасти

И раскричались на Настю:

«Что ты тут все поубрала,

Всю мне крапиву порвала?

Я теперь – волком завою,

Стану еще больше злою!»

Думала что испугала,

Только в ответ услыхала:

«Что вы Мардасти злые?

Может вы просто больные?

Что ли у вас нет подружки,

Зачем вы украли игрушку?

И разве крапива не жжется,

Что вам Мардасти неймется?

Вы отпустите Mишку,

Верните камзол и штанишки!

Хоть я его и люблю,

Но вам его подарю!

Только вы с ним играйте,

В гости ко мне прибегайте,

Ну!? Давайте дружить!

Так лучше нам будет жить!»

И вот с тех пор у Насти,

Часто в гостях Мардасти!

С нею плюшевый Мишка,

Одетый в камзол и штанишки.

Сказка про доброго дятла и злую выхухоль

Жил-был Дятел – часовщик. За починку часов он ни с кого не брал денег. Звери и птицы – все его любили, уважали и добром всегда поминали. Белке-хлопотунье он починил будильник, – такой древний, что, помнится еще на сбор орехов он поднимал с постели ее бабушку– старушку. Петуху-генералу он починил заржавевшие командирские наручные часы с компасом. Помнится, когда Петух принес их Дятлу, сказал, повесив клюв:

– Дедовы. Э-хе-хе. С дарственной надписью на крышке от самого Генералисимуса. Вот тут, посмотрите-ка.

– Да… Рарите-е-е-т.– прицокнул языком дятел Дятел и обернул часы фланелевой тряпочкой: – Будут в полной сохранности.

И починил. Да так, что они как солнце засияли, а время так точно стали показывать, что по ним само солнышко просыпалось. Во как!

Лисичке Петух – часовщик подобрал очень редкие батарейки для японских часов «Кассио» которые в детстве играли ей нежную колыбельную песенку. С тех пор, как они замолкли, – вот уже сорок лет! – Лисичка не знала покоя, ворочилась во сне и стонала. Все ей казалось, что за ней кто-то гонится. А как починли любимые часы, она стала спала так сладко под музыку детства, так спокойно, что хоть вообще из постельки не вылезай.

По совету Лисы пришла со всвоими часами-ходиками к мастеру Сова: – Сынок, они такие ветхие, что хоть на помойку неси. – слезно пожаловалась она Дятлу.

– Ан, не-е-ет, бабушка, еще поработают ваши ходики, – смеялся мастер-часовщик, быстро работая клювом и отверточками. – Раз это память о вашей маме, новую фигурку кукушки я берусь сделать сам. И подмигнул хитренько.

И он вместо старой кукушки, любовно вырезал из яблоневого корня сову.

– Ах! Как славно получилось!– прослезилась Сова. Часы, как новые. И сова... Постойте, постойте. Так это же портрет. Это же моя матушка. Как живая!

– Это еще не все. Говорит она теперь не «ку-ку», а «у-гу», и называет время суток.

– Как так, неужели? – изумилась Сова.

– «Слава Богу – утро, Слава Богу, день, Слава Богу, вечер, а на ночь желает спокойой почи и играет вальс «Булонский лес.»

– – Вы и музыкант, и художник – мастер на все руки.Не знаю, как вас и благодарить, дорогой Дятел, такая работа дорогого стоит.

– Ах, ничего мне не надо. Были бы вы довольны и счастливы– вот и вся моя награда.

Сова захотела сделать Дятлу что-нибудь приятное. Она полетела в лесную газету со своими часами и показала редактору.

И тут птицы стали припоминать добрые дела Дятла.

Дятел спас старые дубы на опушке леса. Жуки-короеды всю кору у них источили, и деревья бы умерли, если бы он не подоспел. И звери сказали, что Дятел куницам норки устроил и для бельчат выдолбил просторные дупла. И все совершенно бесплатно, даром!

И напечатали в лесной газете про Дятла большую статью. Разлетелась о нем слава во все концы леса, далеко-далеко, даже сосновом бору за горами о нем прослышали.

Прознала про дятлову доброту злая Выхухоль. И покой потеряла, пить-есть перестала,– все ей житья не дает известность Дятла-часовщика.

Надо сказать, что Выхухоль и Дятел были одноклассниками и в детстве дружили. Дятел все по мастерским, да по кружкам летал, а Выхухоль в театральной студии занималась, да не очень-то старалась-напрягалась.

Встанет с постели под вечер, когда солнышко садится, и ну прихорашиваться у зеркала. Коготочки красит, глазки подводит, бровки выщипывает, примеряет юбочки. А роль свою не учит, гимнастику по утрам не делает и дикцией не занимается. Говорил ей Дятел: «Не ленись, старайся, не мечтай о принцах, которые вот-вот придут за тобой и поведут под венец.» Как же он был тогда прав. Но Выхухоли все было нипочем. И вышла у нее по математике двойка в четверти! Все. Прощай театр. Да тут еще Дятел, который ей кстати сказать, очень нравился, не пригласил ее потанцевать на школьном вечере. Мир рухнул, свет померк, а на Дятла Выхухоль заточила острый зуб.

– Ну, погоди, Ты у меня еще попляшешь. Я тебе устрою сладкую жизнь! – пригрозила она ему и стала говорить о нем всем только одно плохое.

Устроилась она в лесную дискотеку уборщицей. После танцев полы метет-моет про Дятла врет-заливает:

– Что вы думаете,– он для вас старается? Он для себя старается! Хочет прославиться. Понравилось в газете красоваться. Ишь, герой нашелся! Славу себе раздувает на ваших бедах, а зачем ему это нужно?

– Зачем? – переглядывались звери.

– А за тем, что он хочет стать председателем нашего леса. Вот зачем. Когда голод придет в ваши норки, вспомните тогда, что права была мудрая выхухоль, да поздно будет.

В магазин пойдет, обязательно разговор затеет с продавцами да покупателями:

– А вы-то, простаки, куда смотрите? Кого возвышаете? Говорите, он вам бесплатно все чинит? Да это такой рекламный ход у него. Он теперь будет в десять раз больше получать, с такой известностью, а деньги пустит на свои книги и плакаты. На выборы он идет. Хочет самого место председателя Медведя занять. Вы видели его красную шапочку? Нет, вы видели его шапочку?

– Ну, видели. Шапочка как шапочка. А что? – недоуменно переглядывались зайчики и ёжики.

– А то! Не наша это шапочка, ой, не наша...– Выхухоль понизила голос до шепеота.– Знаете, где он ее купил? В секонд хенде он ее купил!

– А что это за магазин? – спросила Сойка.

– Ну, ты, подруга, и серая. Да это ж коммисионка! Там старьё продают всякое, обноски. Представляете, какой кошмар? Наш Дятел одевается в магазине для нищих, а строит из себя бедного, а у самого деньжищь – видимо-невидимо! Он ведь собирается победить самого председателя леса Медведя!

– Действительно. Как это мы сами не догадались, куда он метит. Всё это странно и подозрительно.– шептались птицы и звери.

– Не известно, какие порядки заведет новый председатель, к старику-Медведю мы уже привыкли. – согласились согласились в Выхухолью птички и звери.

– Вот случись что с вами, не говорите тогда, что я вас не предупреждала. – и убежала к себе в норку, потирая лапки, смотреть, что будет дальше.

А дальше вот что было. Рассказали начальнику леса Медведю про Дятла все, что слыхали от Выхухоли, от себя приврали чуток. И вот Медведь собрал всех зверей на поляне на собрание. И Выхухоль тут как тут. Сидит на пеньке, коготки пилочкой подпиливает, Медведю глазки строит:

– Да-да. – вздыхает, как будто за весь лес переживает.

Медведь прокашлялся, зад лапой почесал, поправил кепку и сказал:

– Не бывает дыма без огня, друзья. Вот и газеты про Дятла нашего плохо пишут, критикуют его художества. Да и где это видано, чтоб из ходиков с кукушкой совы всякие восовывались и погоду предсказывали? Что ни говорите, звери, а Выхухлиных словах правда есть. Есть она, сермяга! Похлопаем ей, друзья!

Выхухоль зарделась, встала на задние лапки, раскланивается на три стороны:

– Звери добрые! Я своими ушами слышала, и подписаться могу под показаниями, как он говорил, что все праздники отменит, этот Дятел и танцы запретит!..

– Звери тут загалдели, крисать стали:

– Долой Дятла! Даешь Танцы до утра! Даешь танцы до упаду!

Медведь еле успокоил молодежь и говорит:

– Спасибо нашей дорогой Выхухоли, за проявленную бдительность, за мужество отрыть нам на Дятла глаза. Вот она, наша спасительница, скромная уборщица танцзала. Похлопаем ей, друзья! И приподнесем памятный подарок – золотую швабру!

Тут снова все захлопали, Медведь вручил швабру и попросил всех встать для оглашения приговора.

– Постановляю: с Дятлом не дружить. До общелесных выборов его не допускать, запретить летать. Пусть ходит пешком, как все нормальные люди и думает над своим поведением. Кто за? Прошу поднять лапы.

Ну, и проголосовали большинством голосов за распоряжение Меведя.

Разошлась лесная братия по домам, а у Дятла с той поры в жизни пошла черная полоса. Никто с ним не здоровается. К кому не обратится с приветливым словом – все отворачиваются то него. Никто не зовет в кино. Сидит часами в мастерской один-одинешинек, сам с собой в морской бой играет. Не ходить же по земле, волоча крылья. Перестали звери часы ему приносить в ремонт, и не стало у него работы. А дятел без чего угодно мог обходиться, только бездельником жить не умел.

Затосковал Дятел. Не знает, как ему оправдаться. Нос повесил, сидит – плачет.

Вдруг, слышит, его кто-то зовет. Опустил он клюв вниз, видит, под деревом кто-то стоит и машет лапкой, мол, спустись, поговорить надо.

Дятел слетел вниз, смотрит, а это Крот. Прикатил свою тачку на починку.

– Подшипники что-то застучали,– говорит, смажь маслицем машинным. –

А сам так хитренько посматиривает подслеповатыми глазками.

– Я хоть слепой, да не глухой.-говорит.– Знаю твою беду. Знаю и тебя – ты мастер от Бога. А ведь, как люди говорят: не место человека красит, а человек место. Перестань горевать-убиваться, а собери-ка ты свой интрумент, да лети в сосновый бор, за горой. Там твоё уменье нужно, там новую школу строят и детский садик для зверят. Ждут тебя там, не дождутся бобры и аисты.

С этими словами он покатил свою тачку по лесной дорожке, а Дятел подумал, подумал, и решил, что прав Крот. Чем здесь тычки да насмешки терпеть, лучше учить малышей своему ремеслу.

– Я и учителем труда могу, я и строителем могу, да я никакой работы не боюсь! Сказано-сделано. Пошел Дятел в свою мастерскую собирать свои винтики, проволочки да шестереночки. Погрузил он все свои детальки, инструментики на тачку Крота. Решил он, что на рассвете пойдет пешком куда глаза глядят.

Спит ночью Лиса, а ей часики говорят: «Не-спи, Ли-са, во-все гла-за, ты бди, гля-ди, бе-ду-отве-ди, злая Вы-хухоль врет, Дятла из-ве-дет. Спаси Дятла!».

– Что такое, думает, надо к Петуху сходить, посоветоваться.

Накинула она теплую шаль, лапки в тапки и побежала к Петуху соседу.

– Петя, проснись! Послушай, что мои японские часы запели!

– Послушал Петух и говотит:

– Ко-ко-ко! Ка-кое совпадение! Мои, ко-ко-ко, командирские часы тоже стучат мне: «Будь на че-ку, беги к ча-сов-щи-ку! Полный вперед!– показывают, кукаре-к-у-у-! Я пойду с тобой!

И пошли они вместе. А сова уж на ветке перед домом сидит, соседей поджидает. Увидела она Лису и Петуха и запричитала:

– Горе, горе! Наш Дятел улетает навсегда из нашего леса.

– А ты почем знаешь?– спросили Лисичка и Петух.

– Как не знать. Мне часики мои вместо вальса «Булонский лес» проиглали детскую песенку «Мы едем-едем-едем в далекие края!» И добавили: «Злая Выхухоль про Дятла все до слова наврала. Слава Богу – ты успеешь, Слава богу – ты лети, Дятла ты предупреди, чтобы Дятел не ушел, и что все будет хорошо!»

Петушок и Сова полетели к избушке Выхухоли, влетели в окно, одеяло с нее сдернули, с кровати ее подхватили и понесли ее на лесную поляну в чем была, в ночных панталонах и чепчике.

Выхухоль с просони как завопит:

– А! Куда? Спасите, помогите! Дятел! Дятел, помоги! Меня разбойники уносят!

Поставили Петух и Сова её на пенёк, и говорят:

– Вот ты как запела, испугалась, Дятла зовешь, а он из-за тебя весь от горя почернел, от нас улететь навсегда хочет. Лисичка стала сухой палкой по берёзе стучать-колотить, зверей на совет созывать.

Проснулись звери, пришли на поляну, мордочки спросони лапами трут, спрашивают:

– Что такое, что случилось?

Рассказала Лиса о чуде, дала послушать всем зверям и птицам, что часы у них про Выхухоль поют. Испугалась Выхухоль, что сейчас ей достанется на орехи, хвостик поджала, нос в лапы спрятала, стоит, плачет.

– Простите, меня, – говорит, – я позавидовала, что Дятла все так любят, а меня нет. Он такой красивый, талантливый, работящий, а я серенькая и неумёха. Я больше не буду, я исправлюсь. Возьмите меня на поруки.

– Ай, яй, яй! Как же ты, Выхухоль, решилась на такое!? На клевету!? – заревел Медведь.– За свое преступление будешь жить теперь подальше от нас, порядочных зверей, у ручья, с лягушками, да пиявками. Иди! И больше не ври. – А Вы куда смотрели? – Заревел медведь на зверюшек, – Кому вы поверили, а? Ну, народ, ну народ, ну ничего не понимают. Прям стадо какое-то бессмысленное. Как лесом управлять? Охо-хонюшки –хо-хо... И как на зло телевизор у меня сломался. Бегите к Дятлу. Просите остаться, скажите, что я лично прошу.