Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 187 страниц)

Рыбий взгляд

Толстощёкий детсадовец Николай сидел за кухонным столом и неторопливо обедал. Он привык есть с хлебом и если у него кончался кусок, он , привстав, тянул руку за новым. Ухватив наверное уже третий кусок, Николай почувствовал себя несколько неловко – будто кто посторонний рассматривает его в упор как-то снизу. Он глянул в тарелку и увидел, что прямо из рыбного супа на него смотрят чьи-то внимательные глаза. Николай заорал и звонко шлёпнулся на пол, прикрыв голову на всякий случай руками.

Перепуганный отец подбежал к ревущему малышу и, подобрав его с пола, спросил:

– Что с тобой, Николай?

– Смотрят оттуда,-всхлипывая от страха объяснил малыш.

– Откуда?,-уточнил отец.

– Из супа.

Отец подошёл к столу, взял вилку и, немного повозившись в тарелке, извлёк два рыбьих глаза побелевших от варки. Он поднёс их к самому носу и, подумав, сказал:

– Это какая-то рыба окунёвой породы, а точнее я смогу сказать, когда увижу плавники или хвост.

Отец Николая был ихтиологом по профессии, а потому повёл сына к плите, где они, пошарив ложкой в большой кастрюле, достали из неё разваренный рыбий хвост.

– Ну да,-сказал отец,-обыкновенный окунь морской, на вид ему месяцев шесть-семь, не больше, так что бояться его незачем.

Когда успокоенный малыш вернулся к столу, то глаз на вилке не оказалось.

– Папа, куда-то глаза делись, – сообщил он отцу.

– Может закатились куда-нибудь. Ты лучше обедай, а то суп остынет.

Малыш послушно взял ложку и, наклонившись к тарелке, снова увидел внимательные глаза. Они на этот раз смотрели сердито и строго, иногда для пущего страха вращаясь из стороны в сторону. Николай вздрогнул, но, вспомнив рассказ отца, теперь уже без всякой боязни подцепил их ложкой и отправил себе в рот.

Сергей Гришунин

Рыбное место

Рыбное место

Царь Горох сидел, свесив ножки, на высоком крутом берегу широкой реки, которая текла не спеша по самой границе царства. Правда, за границей иного государства не было, а была дикая степь, в которую даже прогуляться никто не выходил. До того она дикая была, что всякого путника норовила за пятку куснуть. А что дальше за степью творится, никто того не знал.

Царство у царя Гороха было невеликое, и заботы от него немного было. С дворов крестьянских , которых всего-то сотни три было, сбор хлебный воевода делал, а при воеводе войска было – десяток стрельцов. На все царство водился только один разбойник, Ванька Каин, да и тот как раз в остроге сидел. Так что дел государственных негусто было, и царь с утра пораньше к реке бежал червяка купить. Народ-то думал, будто государь рыбу ловит, но сам-то он знал, что это дело бесполезное... В те времена рыба не то что на червяка – на деньгу золотую и то не клевала.

Это сейчас рыба молчит, как рыба, а тогда любой пескарик, даже самый мелкий, говорить умел, а сомы книжки читали, лежа на дне в самых тихих заводях. Черви тоже не дураки были, знали, что, если они плещутся, с крючка не слезая, никакая живность на них не клюнет, и, значит, на крючке для них самое безопасное место.

А лягушки, сидя на кувшинках, не просто квакали, а хором песни пели. Вечерами после работы народ толпами к реке ходил песни лягушачьи слушать, а если что понравится, так и подпевали все. Говорят, однажды из далекой Фуфляндии войско несметное пришло Горохово царство воевать, да, до реки дойдя, так лягушачьим пением заслушалось, что и забыло, за каким лихом в такую даль топало.

И все хорошо было б: и царь при деле, и червяк доволен, и рыба цела, и народу весело, да вдруг приключилась этакая напасть. Показались из-за утеса прибрежного челнов дюжина, на каждом по дюжине купцов заморских, да у каждого по дюжине коробов с товарами. Видно, издалека плыли, да ни одной ярмарки по дороге не повстречали.

Все бы ладно, да только в царстве Гороховом казна была пуста уж давным-давно – еще дед царев, гулена известный, постарался. Хорошо хоть корона уцелела. Так что товары заморские и купить-то было не на что даже царю самому, а уж прочим и подавно. Хотел царь Горох по-тихому с берега уйти, глядишь – купцы его царства и не заметили бы, но на первом челне на мачте мальчонка сидел уж больно глазастый. Глянул он на берег да как закричит: "Глядите-царь!" Тут все челны к нему повернули, а купцы стали на берег выпрыгивать и товары свои раскладывать – и шелка китайские, и ковры персидские, и сабельки дамасские, и кренделя генуэзские, даже на вид такие вкусные, что пальчики оближешь.

Облизал царь Горох себе пальчики и пошел на казну свою глядеть – вдруг какой ефимок золотой в щелочку закатился. Но куда там, даже сам царский казначей уже много лет без зарплаты сидел, как все нормальные люди, но не жаловался – работы-то у него тоже не было. Схватил царь сундук пустой да и пошел с горя в реку его выбрасывать. Дотащил до берега еле-еле, а тут к нему купцы подбегают, да и спрашивают, мол, у вас тут рыба ловится, а можно, дескать, и нам половить... Царь тут же смекнул свою выгоду и говорит:

– Можно. Только сперва надо пошлину в казну заплатить – по три алтына серебром за крючок, да по алтыну за ивовую ветку – удочек-то у вас, поди, с собой и нету, – да пол-алтына за червяка.

Черви, которые поблизости были, тут же в землю поглубже забрались от обиды, что за них всего пол-алтына...

Купцы тут же за пояса полезли деньги доставать да и чуть не полный сундук серебра царю навалили, а у кого серебра не было, те по золотой деньге кинули. Тут же начали удочки ладить и в реку червяков на крючках забрасывать. Думал царь, что посидят они рядышком денек-другой, и поплывут гости своей дорогой. Но как только червяки плескаться начали, так и клев пошел – и караси, и щуки, и осетры, и стерлядь. Купцы только успевали их в бочки с водой запускать да на челны оттаскивать. Не прошло и часу, как загрузились они под завязку и отплыли восвояси.

Посмотрел царь им вослед и решил на рыбу обидеться – что ж она только у чужих клюет...

Тут из воды высунулся Сом Ставридович, царь речной, и тоже вслед челнам глядит.

– Что ж ты, Сом Ставридович, своих-то обижаешь? – попенял ему тут царь Горох. – Гости-то полчаса посидели, полные бочки наловили...

– Да это все молодежь... – отвечал царь речной. – Они и так собрались за море плыть. Надоело, говорят, на родине... Хотим, говорят, мир посмотреть, себя показать...

Женя Бороздина

Рыжая сказка

Рыжая кошка была такой маленькой, что еще не успела узнать о том, что рыжих кошек на свете не так уж много. Гораздо меньше, чем, например, серых. И о том, что рыжий цвет – не простой, как, скажем, цвет серый. Зато маленькая кошка знала, что такое друг. Ее друга звали Солнце.

Они познакомились недавно на крылечке дома. Солнце проплывало по небу и увидело внизу что-то очень рыжее. Солнце прищурилось и спросило:

– Это кто там? Не мой солнечный зайчик? Рыжка (в золотых лучах она правда казалась чем-то солнечным) подняла мордочку и ответила обиженно:

– Какой же я зайчик? Я – кошка. Меховая, а вовсе не солнечная.

– Точно, рыжая кошка. Да ты не обижайся. Разглядеть трудно: маленькая очень.

– Вырасту!

– Конечно,– прозвенело Солнце.– А мне показалось, зайчик мой сбежал без разрешения. Непорядок ведь?

Так они и подружились. Доброе взрослое Солнце проплывало над крылечком в полдень. Медленно, чтобы Рыжка погрелась в его лучах. А еще Солнце рассказывало ей, что происходит в небе, какая туча с какой молнией поссорились и какое облако за какую горную вершину зацепилось.

А маленькая рыжая кошка рассказывала Солнцу, как живут люди в своем красивом летнем доме.

Но однажды Солнце не пришло. Рыжка удивилась, посмотрела в небо и увидала серые тучи.

– Наверное, тучи зедерживают Солнце. Пойду навстречу,– решила она и осторожно спустилась с крылечка на садовую дорожку.

Раньше Рыжка не гуляла по дорожке: боялась уходить от крыльца. Но она знала, что дорожка идет в ту сторону, откуда приходило Солнце.

Маленькая рыжая кошка шла медленно, осторожно ставя лапки на дорожку. Вдруг тихий смех. Слева – роскошные ярко-красные маки.

– Вы мне смеетесь?– спросила Рыжка.

– Не тебе, а над тобой,– прошелестели маки.

– Почему?..

– Ну-у-у... Ты же смешная...

– Почему?

– Ну-у-у... Ты рыжая...

– Да,– согласилась кошка,– рыжая. А почему смешная?

– Так ведь рыжая!

Маленькая кошка не понимала, почему смеялись маки, но ей казалось, что смеялись не весело, а насмешливо.

– Ну и ладно,– просто так, сама не зная о чем, сказала маленькая кошка и пошла дальше. Слышит – кто-то тихо фыркнул и сказал:

– Совсем, совсем рыжая!

Маленькая кошка оглянулась и обрадовалась. Справа от дорожки расположилась стайка невысоких цветов. Цветом своим очень похожих на нее. Люди называют их ноготками.

– Привет,– весело сказала Рыжка,– и вы, и я – рыжие. Хорошо! А вот некоторые считают рыжий цвет...– И она замолчала. Потому что цветки-ноготки резко подняли лепестки и захлопнулись. Только один, наверное главный, цветок не закрылся и очень рассерженно посмотрел на маленькую кошку:

– Как ты смеешь называть нас рыжими? Это ты – рыжая.

– Да я-то, конечно, я знаю. Но разве вы не рыжие тоже?

– Нет!– совсем рассердился цветок-ноготок.– Мы оранжевые.– И он тоже закрылся.

Маленькая рыжая кошка пошла дальше. Ей было грустно: и Солнце не нашлось, и стало совершенно ясно, что рыжий цвет нравится не всем.

Наконец дорожка уткнулась в маленькую клумбу, на которой рос большущий куст прекрасных белых лилий.

– Ой!– только и могла сказать восхищенная Рыжка.

Одна чудесная белая головка склонилась, и лилия сказала томно:

– Ах, не надо восхищений. Они однообразны и утомительны.

– Хорошо, я восхищаться не буду, хотя вы очень красивы,– маленькая кошка, не раздумывая, подчинилась прекрасным цветам,– не буду, а спросить вас можно? Посоветоваться.

Гордые цветы были удивлены или, представь, польщены. Совета у них никто никогда не спрашивал. Ими только любовались.

– Скажите,– немного замялась Рыжка,– вот некоторым кажется, что рыжий цвет то ли плохой, то ли... ну... в общем, смеются... Вы не стали бы смеяться? Не стали бы? Правда?

– Конечно, мы не станем смеяться над тобой. Это недостойно нас.

– Что значит недостойно вас?—чуть насторожилась маленькая кошка.

– Это значит, что сами мы так прекрасны, что должны притвориться, будто не видим, что ты рыжая,– ответила самая красивая лилия.

– Будто не видите?

– Да.

– А если все-таки...

– Нет. Мы хорошо воспитаны..

– А другие цветы?

– Многие цветы,– прекрасная лилия смутилась,– попроще нас, могут вспомнить,– она заговорила шепотом,– детскую песенку-дразнилку: «Рыжий-рыжий, конопатый...» Дальше там тоже насмешливые слова.

– «Конопатый»...– задумчиво повторила маленькая рыжая кошка.– Еще и конопатый!– И она прикрыла лапкой нос, на котором ухитрились поместиться полторы веснушки.

А потом кошка, хоть и маленькая, выпустила коготки.

– Вы не видите? Так я сама говорю всем! Всем на свете! Я – рыжая, рыжая-прерыжая! Ясно? Ясно вам?– и заплакала маленькая кошка. Горько и громко.

Не плачь, кошка, все хорошо. Солнце вернулось!

– Солнце, Солнце,– стала рассказывать маленькая кошка,– я совсем рыжая, очень рыжая. Что же мне делать?

– Радоваться, сестричка,– спокойно ответило Солнце.

– Чему?– удивились цветы.– И почему она – ваша сестра? Вы шутите. Золотой Цветок неба!– Цветы иногда любили пустые красивые слова.

– Я не цветок, я просто обыкновенное небесное светило,– скромно сказало Солнце,– и я не золотое, я – рыжее.

– Рыжее???

– Да. Я – желтое? Нет, одуванчик желтый. Я – золотое? Нет, золотые шары – золотые. Я – красное или оранжевое? Нет, маки – красные, ноготки – оранжевые. И конечно, никто не скажет, что я – белое. как лилия. Выходит, я – рыжее.

– И я рыжая! Как Солнце, как Солнце!– запрыгала маленькая кошка.

– Мы, знаете ли, родственники,– улыбнулось Солнце. Молчали маки, ноготки, лилии. Зато раздался препротивный голос старой вороны. Она и прекрасные лилии, как это ни странно, дружили.

– Что кошка рыжая, как вы, Солнце, не спор-рю,– каркнула ворона,– а как с веснушками? У нее целых полторы. А у вас – нет! Как же вы без веснушек?

– Как?– испугалась маленькая кошка.

– Плохо,– вздохнуло Солнце,– мне веснушек очень не хватает. Вы, уважаемая старая ворона, конечно, знаете, веснушки – это подарок самой красавицы Весны. На всех подарков не хватило. Маленькой кошке хватило, а мне и вам – нет. Не повезло нам с веснушками, дорогая старая ворона.– Так сказало Солнце и добавило:– Пошли, Рыжка, а то мы с тобой до крылечка никак не доберемся.

– Пошли,– согласилась маленькая кошка, а обернувшись, все-таки сказала:– Не повезло вам всем с веснушками!

Сначала Солнце и кошка молчали. Потом Рыжка спросила:

– Они всегда будут злыми?– Они не злые,– спокойно ответило Солнце,– они глупые и не понимают, что рыжая кошка – это так же красиво, как белые лилии.

– Да?!

– Да.

– Я тоже не понимаю,– сказала маленькая кошка.

– Я же говорило: маленькая ты очень. Вот и не понимаешь.

– Вырасту.

– Конечно,– согласилось Солнце.

Наталья Абрамцева

Рыцарь в ржавых доспехах

Жил-был рыцарь в ржавых доспехах. Однажды утром он объявился в галерее «У Криштофа» в Старом Городе.

"И откуда он только взялся?.. – изумлялся толстый Криштоф, поднося к глазам очки на болтающейся цепочке. – Никогда у меня в продаже не было ржавых доспехов!.."

"Так-так... – процедил сквозь зубы худосочный дракончик на вывеске у входа, загребая когтистыми лапками выручку хозяина. – Так-то оно так, но..."

"Нет, вчера вечером его точно не было, – продолжал размышлять вслух толстый Криштоф, разводя руками перед посетителями галереи. – Кто мог его принести? Леош? Франтишек? Опять эти сорванцы решили подшутить надо мной? Ну, не сам же он сюда пришёл?"

"А что?... – допустил коварный дракончик. – Если этот рыцарь ещё способен передвигать ноги – несмотря на то, что заржавел, – почему бы ему как-нибудь не научить меня делать то же самое? Может быть, тогда я убегу наконец от тебя," – и он злобно посмотрел на своего хозяина.

"Ну, и как Вас зовут?" – спросила у рыцаря маленькая девочка, жившая по соседству, и ударила кулачком по его коленной чашечке. Тихо и печально простонала пустота.

"Я и не думала, что Вы такой никчёмный," – пропищала разочарованная дама сердца и удалилась. Ей полагалось расти.

А рыцарю – ржаветь. Чуть позже пан Криштоф взял учётную книгу и записал в неё: "Ржавеющий рыцарь, приблудившийся. Без меча. Оставлен для выяснения личности."

Надежды босоногого дракончика не оправдались. Рыцарь целыми днями стоял без движения в углу лавки и молчал. Ночью он тоже не шевелился. Приходили посетители, покупали шлемы, доспехи и кирасы, а он всё молчал и молчал, как будто и впрямь рассказывать ему было нечего.

Полицейский тоже не сумел прояснить ситуацию. С рыцарем в ржавых доспехах он не был знаком, никогда его в городе раньше не видел, а документов при себе у неизвестного не оказалось.

"Отдайте вы его в музей, – предложил пану Криштофу один посетитель. – Там разберутся."

Но хозяин не последовал его совету: с какой это стати он должен раздавать направо и налево то, что стоит в его лавке, даже если оно ему самому никогда не пригодится?..

Дракончик не упрекал пана Криштофа в жадности. Он всё ещё, бедняжка, надеялся, что с помощью молчаливого рыцаря сумеет улететь отсюда, ну или, по крайней мере, убежать.

Однажды дракончик испытал что-то вроде разочарования. "Никогда от тебя не будет толку!" – воскликнул он тоненьким голосом, шмыгнул пару раз носом и затих.

"Смирение, тебя спасёт смирение," – неожиданно проговорил приглушённый глубокий голос из рыцарской груди. Дракончику показалось, что над ним взметнулся тёмно-синий плащ и хлестнул его по затылку своими отороченными краями. И что где-то вдалеке, в самом конце улочки, процокал копытами чей-то конь.

"Что ты поделаешь с этой одурью полдня?.. Окончательно подрывает основы реальности," – проговорил, обращаясь к пану Криштофу, один известный профессор и вытер лоб искусно вышитым платком.

Дракончик закрыл глаза. "Судьба немилосердна, – подумалось ему, – она не шлёт избавления от себя самой. Ничего нельзя изменить. Но так не должно быть, так быть не должно..." – плаксиво пробормотал он, погружаясь в тягучую дрёму.

Кто-то пощекотал его за лапку. Дракончик попытался лягнуть шутника, засучил лапками... и свалился. Свалился со своей вывески на дверях-ставнях. Он попробовал сделать шаг, потом второй, третий. "Эге, да это не так уж и трудно," – засмеялся босоногий малыш и побежал. И откуда только взялись силы! Он был быстр и резв – несмотря на свою неразвитость и худосочность.

"Всё-таки во мне есть хоть какой-то прок," – обрадовался рыцарь. И на этот раз пустота ничего не ответила ему.

С каких пор женщины Кореи стали вести замкнутую жизнь

Вот с каких пор корейские женщины стали вести замкнутую жизнь.

Тысяча пятьсот лет назад царствовал в Корее знаменитый император О-шан-пу-он-кун.

Когда ему было шестнадцать лет, он ходил в школу и от товарищей слышал, что все женщины Сеула распутны. Он пожелал поэтому испытать свою жену и мать.

Однажды, когда жена его гуляла в саду, он, переодетый, выскочил из-за кустов, поцеловал ее и убежал.

Вечером жена его ничего не рассказала, но была задумчива.

Прошло еще два дня. Она перестала принимать пищу.

– Отчего ты ничего не ешь? – спросил ее король.

Тогда она заплакала и рассказала ему все.

– Я теперь обесчещена, и мне остается одно – умереть, потому я и не принимаю пищу.

Тогда король обнял ее и рассказал все, как было.

Относительно того, как испытать мать, король долго думал и решил прибегнуть к следующей хитрости. Он и два его товарища должны были, переодетые в Будду и двух его ангелов, появиться в буддийском монастыре, который тогда существовал в Сеуле, в то время, когда по случаю Нового года все женщины города будут в храме с обычными чашками риса. О замысле короля знал только монах, и от остальных все сохранялось в строжайшей тайне.

Поэтому, когда вдруг, во время службы, в храм вошел Будда с двумя ангелами, так, как их изображают на изваяниях, то монахи упали на землю, крича: "Сам великий Будда сошел на землю", а все бывшие в храме женщины потеряли голову от страха.

Мнимый же Будда, не теряя подходящего мгновения, сказал:

– Я пришел на землю, чтобы снять с вас ваши грехи, идите с вашими чашками риса ко мне и несите их столько, сколько у каждой любовников. Если которая хоть одного утаит, то тут же в храме будет мной казнена.

Тогда открылись удивительные вещи. Хотя и запасли монахи много рисовых чашек, но их не хватило, и они много раз бегали за ними на базар. Хорошие дела они сделали в тот день, да и король узнал, что из всех его подданных женщин только и были невинны две: его жена и мать. У остальных же было по два, по три и до десяти мужей. Его ангелы записывали женщин и их мужей, а на другой день король написал и расклеил везде объявления, в которых сообщил, сколько у каждого из его министров жен и сколько у каждой из них возлюбленных.

А чтобы впредь ничего подобного не могло быть, король и издал им правила, по которым и до сих пор живут женщины Кореи.

Корейская сказка

С крепостного вала

Осень; стоим на валу, устремив взор на волнующуюся синеву моря. Там и сям белеют паруса кораблей; вдали виднеется высокий, весь облитый лучами вечернего солнца берег Швеции. Позади нас вал круто обрывается; он обсажен великолепными раскидистыми деревьями; пожелтевшие листья кружатся по ветру и засыпают землю. У подножия вала мрачное строение, обнесенное деревянным частоколом, за которым ходит часовой. Как там темно и мрачно, за этим частоколом! Но еще мрачнее в самом здании, в камерах с решетчатыми окнами. Там сидят заключенные, закоренелые преступники.

Луч заходящего солнца падает на голые стены камеры. Солнце светит и на злых и на добрых! Угрюмый, суровый заключенный злобно смотрит на этот холодный солнечный луч. Вдруг на оконную решетку садится птичка. И птичка поет для злых и для добрых! Песня ее коротка: "кви-вит!" – вот и все! Но сама птичка еще не улетает; вот она машет крылышками, чистит перышки, топорщится и взъерошивает хохолок... Закованный в цепи преступник смотрит на нее, и злобное выражение его лица мало-помалу смягчается, какое-то новое чувство, в котором он и сам хорошенько не отдает себе отчета, наполняет его душу. Это чувство сродни солнечному лучу и аромату фиалок, которых так много растет там, на воле, весною!.. Но что это? Раздались жизнерадостные, мощные звуки охотничьих рогов. Птичка улетает, солнечный луч потухает, и в камере опять темно; темно и в сердце преступника, но все же по этому сердцу скользнул солнечный луч, оно отозвалось на пение птички.

Не умолкайте же, чудные звуки охотничьего рога, раздавайтесь громче! В мягком вечернем воздухе такая тишь; море недвижно, словно зеркальное.

Г. Х. Андерсен