Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 187 страниц)

Пёс и воробей

У одной собаки-овчарки хозяин был недобрый человек, и потому ей приходилось немало терпеть от голода. Будучи не в силах выносить этот голод, собака в конце концов ушла от него, совсем опечаленная.

На дороге повстречался с ней воробей и сказал: "А скажи-ка ты мне, песик-братик, отчего ты так закручинился?" Пес отвечал: "Я мучусь от голода, а поесть мне нечего". И воробей сказал: "Братец, пойдем в город, там я тебя накормлю досыта".

Вот и пошли они вместе в город, и когда подошли к мясной лавке, воробей сказал: "Постой здесь, я тебе сейчас кусок мясца с прилавка сцапаю".

И точно: уселся на прилавок, оглянулся во все стороны, увидел, что никто за ним не примечает, и до тех пор поклевывал, потаскивал и поволакивал кусок говядины, лежавший на краю прилавка, пока кусок не свалился на пол. Пес его тотчас подхватил, побежал в укромный уголок и съел.

Тогда воробей сказал: "Пойдем к другой лавке, я тебе там еще один кусок с прилавка скину, чтобы ты мог насытиться".

Когда же пес и второй кусок съел, воробей спросил у него: "Песик-братик, сыт ли ты теперь?" – "Да, говядинки я поел досыта, – отвечал пес, – а вот хлеба-то у меня еще и во рту не было". Воробей сказал: "И это тебе добудем, ступай за мной".

И повел его к лавке хлебника, и до тех пор поклевывал и подталкивал два небольших хлебца, пока они не свалились с прилавка, и когда пес еще хлеба захотел, повел его к другому хлебнику и там тоже добыл ему хлеба.

Когда все это было съедено, воробей сказал: "Песик-братик, сыт ли ты теперь?" – "Да, – отвечал пес, – и теперь мы можем сделать маленькую прогулку за город".

Вот и вышли они вместе на большую дорогу. Погода была теплая, и пес сказал: "Устал я, и недурно бы мне поспать маленько". – "Да! Да! Усни, – отвечал воробей, – а я тем временем усядусь на ветке". Пес раскинулся на дороге и заснул.

Лежит он и спит, а по дороге едет ломовой извозчик и везет в повозке две бочки вина на тройке лошадей. Воробей увидел, что он не хочет сворачивать с дороги и едет по той колее, поперек которой лежал, растянувшись, пес, и закричал: "Извозчик, сверни маленько в сторону, не то я тебя разорю". Извозчик проворчал себе под нос: "Посмотрим, как это ты меня разоришь?" – защелкал бичом и перекатил повозку через пса, так что тот остался мертвым на месте.

Тогда воробей крикнул ему: "Ты задавил моего песика-братика, так знай же: это будет тебе стоить телеги и лошадей!" – "Вот еще, телеги и лошадей! – сказал извозчик. – Посмотрел бы я, как это ты мне повредить можешь". И поехал далее.

Тогда воробей подобрался под брезент, которым телега была прикрыта, и давай расклевывать дырку бочки настолько, что затычка из нее выскочила; и вытекло из бочки все вино, а извозчик того и не заметил. Когда же он как-то оглянулся назад и увидел, что с телеги каплет, то стал осматривать бочки и тут только убедился, что одна из бочек пуста. "Ах я, несчастный!" – воскликнул он. "Недостаточно еще несчастлив!" – сказал ему воробей и, взлетев одной из лошадей на голову, выклевал ей глаза.

Увидев это, извозчик вытащил из-за пояса свой крюк и швырнул им в воробья; но воробей взвился вверх, а крюк угодил лошади в голову и убил ее насмерть. "Ах я, несчастный!" – воскликнул он. "Недостаточно еще несчастлив!" – сказал воробей, и когда извозчик потащился далее на своей паре лошадей, воробей опять забрался под брезент, выклевал и из другой бочки затычку и выпустил из нее все вино.

Когда извозчик это увидел, он опять воскликнул: "Ах я, несчастный! ", – но воробей по-прежнему отвечал ему: "Недостаточно еще несчастлив!" – сел второй лошади на голову и той тоже выклевал глаза.

Извозчик подбежал и набросился на него с крюком, но воробей взвился вверх, крюком попало лошади по голове да так, что она осталась на месте. "Ах я, несчастный!" – "Недостаточно еще несчастлив!" – сказал воробей, сел и третьей лошади на голову и стал ей клевать глаза.

Извозчик в ярости опять набросился на воробья с крюком, но воробей от него улетел, а он и третью свою лошадь убил на месте. "Ах я, несчастный!" – воскликнул он. "Недостаточно еще несчастный! – отвечал воробей.

– Теперь я полечу вперед и дома все у тебя разорю!" – и, точно, полетел вперед.

Извозчик должен был бросить телегу на дороге и побрел домой пешком, гневный и озлобленный.

"Ах, – сказал он жене, придя домой, – сколько бед на меня обрушилось: и вино-то у меня из бочек повытекло, и все три лошади пали!" – "Ах, муженек! Да что это за злая птичка к нам в дом прилетела! Она со всего света птиц созвала, и все они набросились на нашу пшеницу и поедают ее взапуски".

Поднялся извозчик на верх дома, чтобы взглянуть на свое поле, и увидел, что тысячи и тысячи птиц сидят на том поле и пшеницу всю уж склевали, и воробей тут же, между птицами. Тут закричал извозчик: "Ах я, несчастный!" – "Недостаточно еще несчастлив! – отвечал воробей. – Ты мне, извозчик, еще и жизнью поплатишься!" – и улетел прочь.

Извозчик, потерявший в тот день разом все свое достояние, сошел вниз в комнату и сел на печку, озлобленный и разъяренный.

А воробей тем временем присел на подоконник и крикнул: "Извозчик, ты мне еще жизнью поплатишься!" Тогда извозчик ухватился за крюк и бросился к воробью, но только стекла в окне перебил, а по воробью не попал.

А воробей и в дом влетел, и на печку сел, и крикнул: "Извозчик, ты мне еще жизнью поплатишься!" Извозчик, совсем обезумевший и ослепленный яростью, бросился к печи и разбил ее вдребезги, и метался вслед за воробьем, куда бы тот ни присаживался, и перебил всю домашнюю утварь, зеркальце, скамьи, стол, даже стены своего дома, а воробей все от него увертывался.

Наконец-таки удалось ему ухватить воробья рукой. "Не прикажешь ли убить его?" – спросила извозчика жена. "Не-е-т! – воскликнул он. – Убить его мало! Надо его уморить мучительной смертью – я проглочу его живьем!" Взял да разом и проглотил воробья.

А воробей-то начал у него в желудке летать да попархивать и наконец опять взлетел извозчику в самую глотку, а оттуда в рот, выставил изо рта голову и крикнул: "Извозчик, а ты все же поплатишься мне жизнью!"

Тогда извозчик подал жене своей крюк и сказал: "Жена, убей ты воробья у меня во рту!" Жена крюком ударила, да маленько промахнулась и угодила мужу крюком по голове, убив его наповал. А воробей тем временем изо рта его выпорхнул и улетел.

Братья Гримм

Песенка для карнавала

Задумали звери карнавал устроить. Веселый. С музыкой. С танцами. С песнями. – А что, если мы свою песенку сочиним для карнавала? – предложил тигренок Полосатик слоненку Лусу.

– Это было бы замечательно! – ответил слоненок. – Но как это сделать?

– Я сочиню музыку, а ты напишешь стихи – вот и получится песенка! – сказал Полосатик. – Попробуем?

– Попробуем, – согласился Лус. Сел тигренок за пианино и начал по клавишам лапой стучать и напевать негромко:

– До... до... ре... ре... соль...

Через полчаса он позвал слоненка Луса :

– Послушай, какая у меня прекрасная мелодия получилась. Сейчас я тебе по нотам спою. И Полосатик запел:

До-ре-ми, до-ре-ми,

До-ре-ми-фа-соль!

До-ре-ми, до-ре-ми,

Соль-фа-ми-ре-до!

Слоненок слушал, слушал, слушал, стучал, стучал, стучал в такт музыке лапой и раскачивал, раскачивал, раскачивал хоботом.

– Ну, как? – спросил Полосатик, взяв последнюю ноту.

– Превосходно? Мне очень нравится? – похвалил слоненок Лус.

– А ты запомнил мелодию?

– Мне в детстве никто из родственников на ухо не наступал! – обиделся слоненок.

– Что ж, тогда попробуй сочинить текст на эту музыку.

– Я еще ни разу в жизни этого не делал, – простодушно признался слоненок.

– Не волнуйся – и все будет в порядке, – успокоил Полосатик.

И слоненок Лус пошел домой, напевая по дороге запомнившуюся мелодию:

До-ре-ми, до-ре-ми,

До-ре-ми-фа-соль...

Он не спал дочти всю ночь, мучился, подбирал рифмы. К утру текст песни был готов.

Слоненок Лус напечатал его на пишущей машинке и понес Полосатику. Полосатик поставил листок с текстом на пианино, и они вместе со слоненком весело запели:

Нам беда – не беда,

Если есть друзья.

Никогда, да, да, да,

Ссориться нельзя!

Тигренок потрепал Луса за ухо и сказал:

– Это то, что надо! Для начинающего неплохо. Во время карнавала на концертную эстраду вышел конферансье и объявил:

– А сейчас вы услышите песенку, написанную специально для нашего карнавала. Музыка тигренка Полосатика, слова слоненка Луса. Исполняют авторы!

И все звери дружно стали подпевать слоненку Лусу и тигренку Полосатику. А потом аплодировали целых три часа по местному звериному времени.

Михаил Пляцковский

Песчаные мачты

Случилось это в давние времена. Отправил китайский император королю Кореи гонца и велел передать: «Всю воду реки Хан немедля погрузить на судно и переслать в Китай».

Созвал король всех своих сановников и министров, и стали они думать, как быть да что делать. Думали, думали, ничего не придумали. Тогда выступил вперед премьер-министр Хван Хи и говорит:

– Вот что, ваше величество, следует ответить китайскому императору: "Король Кореи с великим удовольствием погрузит на судно всю воду реки Хан и отправит в Китай. Но для этого нужны песчаные мачты. В Корее песка мало, зато на севере Китая, как мне известно, его великое множество. Не соблаговолите ли прислать нам песчаные мачты высотой в триста футов".

С той поры, говорят, китайский император никогда больше не посылал в Корею гонца с подобными поручениями.

Корейская сказка

Песчинка

Далеко– далеко на дне океана в уютной прочной раковине жила устрица. Жизнь ее текла неспешно, и каждый день, с тех пор, как устрица себя помнила, был похож на предъидущий. Но устрица была всем довольна.

Однажды морское течение занесло в раковину устрице песчинку. Устрица совсем не хотела компании, поэтому предложила песчинке плыть себе дальше.

– К сожалению, я не могу – ответила растерянная песчинка, ей было неприятно чувствовать себя незваным гостем, – у меня нет ни плавников, ни рук, ни ног, ни щупалец. Я совершенно не умею двигаться сама. Вот если бы вы немножечко помогли мне, подтолкнули меня, тогда, возможно я и выбралась из Вашей раковины. Извините!

Легко сказать «Помогли»! Устрица никак не могла этого сделать. Она попыталась, было, но песчинка для ее нежного тела была слишком твердой и тяжелой.

– Мне очень жаль – сказала песчинка, – что Вам приходиться меня терпеть.

– Это какое-то вторжение! Вы не имеете права! – возмутилась Устрица.

– Но я же не виновата – плакала песчинка, – я не заплывала к вам специально.

Несколько дней Устрица бушевала, негодовала и ругалась, а песчинка, молчала, плакала и старалась сделаться как можно меньше.

– Видите ли – говорила Устрица, пылая злобой – мой дом не рассчитан на гостей. Он создан для меня! Специально! Только для меня одной! Понятно Вам?!!!

– Ну что же мне делать? – всхлипывала песчинка – Если бы я могла, я, конечно, оставила бы Ваше жилище. Но я не могу.

Наконец, устрица стала успокаиваться. Что толку шуметь и скандалить, если это все равно ничего не изменит. Устрица устала. Она пыталась игнорировать песчинку, но это было невозможно. Раковина была такой тесной, что им приходилось все время соприкасаться. Для устрицы это было мучительно – песчинка царапалась.

Прошло время. Бока устрицы саднили от мелких ран. Она уже выплеснула всю свою злость и ненависть, все возмущение. Настал день, когда Устрица сказала:

– Похоже на то, что нам лучше научиться жить вдвоем.

Песчинка робко согласилась.

Для начала они начали разговаривать. Оказалось, что совсем неплохо, когда есть с кем перемолвиться словечком. Песчинка много путешествовала раньше и знала массу занимательных историй. Ее было интересно слушать. Устрица заметила, что острые бока гостьи, с которыми она чаще соприкасается, постепенно становятся глаже. И хоть это было неприятно сначала, Устрица решила потерпеть ради спокойного будущего, и, обволакивая своим телом, полировала песчинку. Это дало результат. Песчинка царапалась меньше.

Шло время.

Много– много времени прошло. Соседки подружились. Устрица уже забыла, что когда-то жила одна. Это было так давно, как будто в другой жизни. Они привыкли друг к другу, и уже не замечали перемен. Но все – таки однажды утром Устрица присмотревшись к подруге по внимательней, удивленно воскликнула:

– Слушай! Ты стала другая!

– Конечно – улыбнулась песчинка – я стала старше.

– Да нет, я не об этом. Ты выглядишь по-другому. Смотри! Ты появилась здесь острой и коричневой. А теперь гладкая и белая. Ты совсем не царапаешься. И, ух ты! Какая ты красивая!

Песчинка ничего не могла сказать, так как ни раньше, ни теперь не имела представления о своей внешности.

Она и не подозревала, что теперь она – жемчужина.

– Наверное, это сделала я – решила устрица. Подумала и добавила – это было нелегко, но я постаралась. Отличная работа, я молодец! Жаль, что больше к нам никто не заплывает!

Хвастаться нехорошо, но устрице, и, правда, было чем гордиться. У нее получилась редкая жемчужина, самая красивая на всем океанском дне.

Oнисимова Оксана

Петух и лиса

Однажды на пригорке за селом лисица застала врасплох петуха. Взгромоздился петух на дерево и песни распевает.

– Что это ты здесь делаешь? – спрашивает лиса.

– Да пою, – отвечает петух.

– А ну, кончай петь, – говорит лиса. – Спускайся ко мне, давай аллаху помолимся вместе!

Понял петух, что задумала лиса неладное, и закричал:

– Подожди! Пока я пою, другие правоверные подоспеют, вот тогда и помолимся!

– А что, разве еще кто должен сюда прийти? – спрашивает лиса.

– Да вон уж, смотри-ка, идут! – И петух махнул крылом в сторону села.

Глянула туда лиса и видит – поднимается на пригорок охотник с двумя здоровенными псами.

Лиса обомлела от страха и крикнула петуху:

– Вы начинайте без меня молиться, а я быстрехонько к вам подоспею. Позабыла я, видишь ли, свой тазик для омовения. А ведь перед молитвой омыться надо, – и стремглав кинулась в лес.

Боснийская сказка

Петух, нарисованный на свитке

Случилось это давным-давно. Жил в одной деревне старейшина. Очень любил он разные диковинные вещицы покупать. Были у него сосуды красоты невиданной, тарелки, серебром отливающие, а уж картин и свитков и вовсе не счесть. Одним словом, богач.

Приехал как-то раз в ту деревню заморский торговец. Издалека приехал, товару привез видимо-невидимо. Позвал его богач в гости. Вот сидят они, беседу ведут.

– Слышал я, – говорит торговец, – что очень ты богат, и хранится у тебя много разных чудес.

– Да что ты! – махнул рукой старейшина. – Какие это чудеса? Ты вот, небось, по свету столько всего повидал, что тебя ничем не удивишь.

– Что правда, то правда, – согласился торговец. – Много на свете невиданного. Да вот хотя бы это. Достал он маленькую шкатулочку и богачу протянул. Открыл ее богач, видит – лежит в шкатулке рыболовный крючок.

– Что это? – удивился он.

– Не простой это крючок, – объяснил торговец, – а тот самый, который боги в руках держали – он ведь помогает спуститься в подводное царство.

– Вот чудеса! – воскликнул богач. – Неужто тот самый?

– А у тебя есть что-нибудь необычное? – спросил его торговец.

– Есть, – кивнул богач. – Купил я удивительный свиток. На нем петух нарисован. Посмотришь – ни дать, ни взять – живой! Но вот чудо так чудо – каждое утро, чуть рассветет, кукарекает петух, заливается!

– Быть того не может! – не поверил торговец. – Где ж это видано, чтоб нарисованные петухи кукарекали?

– На свете и не такое бывает! – засмеялся богач.

– Надо же, – не переставал удивляться торговец, – сколько на свете живу, а такого не слышал. Что-то не верится мне. Давай поспорим. Если и вправду твой петух на рассвете запоет, отдам я тебе весь свой товар, а если нет, то ты мне столько добра отдашь, сколько мои лошади унести смогут.

– Да зачем спорить-то? – не понял богач. – Все равно ты проиграешь – петух каждое утро поет.

– Не верю! – заупрямился торговец. – Давай поспорим!

– Ладно, – согласился богач, – давай.

А до рассвета уж недолго осталось. Только заря заниматься стала, поднял петух на свитке голову, да как закричит: коккэко! коккэко! коккэко!

Чего только на свете не бывает!

– Поет! Поет! – воскликнул торговец. – Вот невидаль-то!

Отдал он богачу свой товар и в тот же день домой отправился. Вернулся он и всем в своем краю рассказал о петухе со свитка.

– Что же ты за дурень такой! – стали над ним смеяться. – За одно "коккэко" весь товар отдал! "И то правда, – подумал торговец, – несправедливо это".

Стало торговцу жалко своего товара и очень захотелось во что бы то ни стало обратно его вернуть.

"Петух, конечно, сокровище чудесное, – думает, – да товар-то лучше, за него большие деньги получить можно".

Собрался он в дорогу и снова в ту деревню поехал, где старейшина жил. Обрадовался богач, его увидев:

– Заходи, – приглашает, – очень я тебе рад.

– Понравился мне твой петух, – говорит торговец. – Всем я в своем краю о нем рассказал. Да только не верят люди! "Не бывает такого!" – говорят.

– Как же не бывает? – удивился богач. – Ты же своими глазами моего петуха видел, да и пение его слышал!

– Вот то-то и оно, – покачал головой торговец. – Понимаешь, сомнение ко мне закралось: вроде слышал я твоего петуха, а вроде и нет. Уж и не знаю, приснилось мне его пение, что ли...

– Как приснилось? – не понял богач. – Мы же вместе петуха слушали.

– Не знаю... не знаю... – замялся торговец и предложил: – Давай его опять на рассвете послушаем. Только вот снова спорить придется. Если запоет петух, мой товар у себя оставишь, а если не запоет, я его домой заберу. Идет?

– Странно все это, – пожал плечами богач. – Но ты мой гость, пусть будет, как ты хочешь. Согласен!

Лег он спать и крепко-крепко заснул. А торговец не спит: недоброе дело задумал. Встал он тихонько, к свитку подошел, постоял немного, а потом из-за пазухи достал что-то и рукой петуха коснулся.

Скоро и светать стало. Запели в деревне первые петухи, а за ними и остальные. Только петух на свитке богача молчит.

Подошел богач к свитку, понять не может, почему его петух голоса не подает.

– Что случилось? Что за беда стряслась?

– Так я и думал, – зевнул торговец, – приснилось мне тогда, что петух твой кукарекал. Правду люди говорили: не может нарисованный петух во все горло кричать.

– Как же не может? – заплакал богач. – Сколько дней он меня своим пением радовал.

– Раз петух утром не запел, проиграл ты наш спор, – сказал торговец, – Отдавай мне скорее мой товар.

Ничего не ответил ему богач. Погрузил торговец свои мешки на лошадей и в путь двинулся. А богач места себе не находит: "Не заболел ли мой петушок?" – думает. Подошел он к свитку поближе, глядь – торчит у петуха в горле тот самый крючок, который торговец ему показывал! – Вот до чего жадность доводит! – рассердился богач. – Ради своих мешков чудо-петушка не пожалел. Вынул он крючок, петушка лечить стал. Да только голос к нему не вернулся. Никто больше не слышал, как нарисованный петух поет.

А торговец домой радостный ехал. "Так тебе и надо, – думает, – пусть ни у кого такого петуха не будет!". Ехал, ехал, да и не заметил, как лошадь оступилась. Упали мешки торговца в лужу, и сам он вместе с ними упал. Так и остался в грязи сидеть.

Японская сказка

Петушок – золотой гребешок

Жил да был себе старик со старухою, бедные – бедные! Хлеба – то у них не было; вот они поехали в лес, набрали желудей, привезли домой и начали есть. Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один желудь в подполье. Пустил желудь росток и в небольшое время дорос до полу. Старуха заприметила и говорит:

– Старик! Надобно пол – то прорубить; пускай дуб растет выше; как вырастет, не станем в лес за желудями ездить, станем в избе рвать.

Старик прорубил пол; деревцо росло, росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял. Деревцо все растет да растет и доросло до самого неба. Не стало у старика со старухой желудей, взял он мешок и полез на дуб.

Лез – лез и взобрался на небо. Ходил, ходил, по небу, увидал: сидит кочеток – золотой гребешок, масляная головка, и стоят жерновцы. Старик долго не думал, захватил с собою и кочетка и жерновцы и спустился в избу. Спустился и говорит:

– Как нам, старуха, быть, что нам есть? – Постой, – молвила старуха, – я попробую жерновцы.

Взяла жерновцы и стала молоть; ан блин да пирог, блин да пирог! Что ни повернет – все блин да пирог!.. И накормила старика. Ехал мимо какой – то боярин и заехал к старику со старушкой в хату.

– Нет ли, – спрашивает, – чего – нибудь поесть?

Старуха говорит:

– Чего тебе, родимый, дать поесть, разве блинков? Взяла жерновцы и намолола: нападали блинки да пирожки. Приезжий поел и говорит:

– Продай мне, бабушка, твои жерновцы.

– Нет, – говорит старушка, – продать нельзя. Он взял да и украл у ней жерновцы. Как увидали старик со старухою, что украдены жерновцы, стали горе горевать.

– Постой, – говорит кочеток – золотой гребешок, – я полечу, догоню!

Прилетел он к боярским хоромам, сел на ворота и кричит:

– Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые!

Как услыхал боярин, сейчас приказывает:

– Эй, малый! Возьми, брось его в воду.

Поймали кочетка, бросили в колодезь; он и стал приговаривать:

– Носик, носик, пей воду! Ротик, ротик, пей воду! – и выпил всю воду. Выпил всю воду и полетел к боярским хоромам; уселся на балкон и опять кричит:

– Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые!

Боярин велел повару бросить его в горячую печь. Поймали кочетка, бросили в горячую печь – прямо в огонь; он и стал приговаривать:

– Носик, носик, лей воду! Ротик, ротик, лей воду!

И залил весь жар в печи. Вспорхнул, влетел в боярскую горницу и опять кричит:

– Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые!

В то же самое время боярин гостей принимал. Гости услыхали, что кричит кочеток и тотчас же побежали вон из дому. Хозяин бросился догонять их а кочеток – золотой гребешок подхватил жерновцы и улетел с ними к старику и старухе.

Русская народная сказка