Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 66 страниц)

Вернувшись в школу, Хьёлас добросовестно отправился на уроки, на которые он ещё успевал попасть. Весь день он честно следовал расписанию: индивидуальное занятие по лёгкой магии, затем – встреча с Астрид в школьном клубе уанорру… Но мысли его постоянно крутились вокруг письма отца и документов, которые тот оставил в строго защищённой ячейке. Что там может быть о Мёртвом Городе, об идеограммах? Как далеко в своих исследованиях продвинулся отец? И что за информация может быть в папке с пометкой «Арганиф»? Хьёлас никак не мог определиться, стоит ли ему заглядывать в её содержание. В конце концов, знание его ещё ни к чему не обязывает…

– Ты сегодня витаешь в каких-то особо отдалённых облаках, – заметила Астрид, без особого труда выиграв у него две партии подряд на малом поле.

Хьёлас вздохнул и предпринял попытку улыбнуться.

– Да, у меня появилась кое-какая информация к размышлению. Ничего серьёзного, просто…

– Привлекло твоё внимание, – понимающе кивнула Астрид. – Поделишься?

И только теперь Хьёлас сполна отдал себе отчёт в том, почему же ему так хотелось изучить документы отца. До этого момента мысль копошилась где-то на периферии, не оформляясь в полноценное осознание, но теперь…

В последнем деле Абсалона, скорее всего, каким-то образом был замешан Ферп Карога. Пока что нельзя сказать, в какой степени, и есть ли вообще какие-то прямые указания на его участие… да что тут говорить, Хьёлас даже не знал, чему именно было посвящено это расследование! Туманные намёки мастера Нэвиктуса оставляли слишком большой простор для домыслов.

– Я пока даже сам не знаю, о чём размышляю, – сказал Хьёлас, неловко пожав плечами. – Думаю, мне нужно больше информации. Но если я захочу об этом поговорить и когда буду к этому готов… ты будешь одной из первых, с кем я это обсужу.

Хьёлас невольно усмехнулся, вообразив, каким может быть этот разговор. Конечно, обманываться ожиданиями нет смысла, но помечтать-то можно…

– Ты сегодня чересчур загадочный, – с ноткой обиды сказала Астрид и смерила его недоверчивым взглядом.

– Не сердись, – попросил Хьёлас и поставил фигуры для розыгрыша первого хода в следующей партии. – Ничего особенного на самом деле. Просто рассуждаю… о своих карьерных перспективах. Мастер Китола обещал мне рекомендацию для летней стажировки в Институте Лёгких Практик, но теперь… боюсь, что он передумает.

Он сам не знал, зачем солгал. Мог же просто уйти от ответа, но тут… ему захотелось сменить тему. Отвлечь Астрид, чтобы она больше не спрашивала. Потому что если он действительно узнает что-то о Ферпе Кароге… что он должен будет с этим делать?

– Даже если передумает, может, это и к лучшему, – сказала Астрид, ничем не выдавая, заметила ли она неискренность. – Талант, конечно, нужно развивать, но, может, тебе стоит немного отдохнуть от лёгкой магии?

– Об этом я и думал, – пожал плечами Хьёлас. – Но у меня, вроде как, ещё есть время принять решение.

После этого короткого разговора Хьёлас перестал думать о документах отца, но зато мысли его зациклились теперь на том, почему он солгал Астрид. Опасался ли он, что она расскажет отцу о его возможных находках? Или ожидал, что она сразу начнёт отговаривать его от изучения материалов, потому что это может оказаться опасным? Или, наоборот, попросит как можно скорее во всём разобраться, чтобы у них появился рычаг влияния на Ферпа? Наверное, дело было в том, что он просто не знал, как она отреагирует. Это открыло бы ему новую сторону её личности, и он немного опасался того, что может увидеть.

Кое-как ему удалось свести третью партию в ничью, и, сославшись на усталость, он попрощался с Астрид и вернулся в свою комнату. Теперь, когда он осознал, чего опасается, принять решение было легче. Да, Астрид может принять сторону отца, но только в том случае, если ей дадут право голоса, но Хьёлас сомневался, что Ферп стал бы посвящать её в детали по собственной воле, и он тоже не станет. Некоторые вопросы должны решаться без вмешательства женщин, пусть даже любимых и дорогих.

Приняв такое решение, Хьёлас отправил нунция в банк с просьбой зарезервировать для него кабинет в хранилище на несколько часов. Оставалось надеяться, что никто из мастеров и ассистентов не станет возражать против его регулярных отлучек из школы – а времени, чтобы внимательно изучить все материалы, ему понадобится немало.

Труднее было расставить приоритеты. Хьёлас не знал, за что браться вначале: за материалы расследования, результаты исследований идеограмм и Мёртвого Города, или попробовать связаться с Миссией Иропп и узнать хоть что-нибудь у них? Но, судя по тому, что написал отец, эта загадочная организация любит скрытничать, а значит, к общению с этим Лекком Луяноем нужно как следует подготовиться.

И эта подготовка, судя по всему, могла занять не одну декаду. Когда Хьёлас в очередной раз оказался в хранилище наедине с кучей документов, он понял, что разобраться в записях отца будет не так просто. Поэтому сначала решил просто просмотреть содержимое всех коробок.

Наверху каждой была копия письма, которое Хьёлас уже прочёл. А во второй ячейке кроме большой коробки, была ещё одна тонкая папка, которая стояла рядом, чуть обособленно, как будто готовая к тому, чтобы её вытащили и унесли. Конечно, она сразу привлекла внимание Хьёласа, и ещё больше он оказался заинтригован, когда обнаружил на обложке надпись «Чим».

Внутри обнаружились странные диаграммы, расчёты, схемы… копии некрологов из местных газет и отчёты из легационного реестра. Два имени были выделены, и сразу бросились Хьёласу в глаза: Аса Игнас и Дрей Мариуш. Занятно…

Хьёлас взял папку и расположился в кабинете, чтобы внимательно и последовательно изучить всё её содержимое. Похоже, его отец пытался разобраться в том, что и почему произошло с Чимом.

Схемы и формулы казались Хьёласу смутно знакомыми – что-то такое он видел то ли в одном из учебников по продвинутой лёгкой магии, то ли на спецкурсе по протекционизму, куда они с Чимом ходили некоторое время, чтобы оставаться в школьном списке «Лид». Судя по одному из рисунков, это были расчёты какого-то узкоспецифичного щита, проникающего сразу на все три уровня реальности, причём самая сложная и заковыристая его часть находится именно в лёгком эфире… но зачем он нужен?

Дальше был довольно большой список имён, два из которых привлекли внимание Хьёласа чуть раньше и были обведены, часть – аккуратно вычеркнуты, некоторые были помечены знаками вопроса. Ещё два имени были выделены знаками вопроса и подчёркиванием: Юнге Лавис и Йор Гарретт. Последнее имя показалось Хьёласу смутно знакомым, но он так и не смог вспомнить откуда. Впрочем, он надеялся, что в следующих документах будут кое-какие объяснения.

И действительно. Копии некрологов были отмечены несколькими близкими датами в середине Привычной Луны года восемьдесят два ноль восемь, то есть за две луны до рождения Чима. Большинство из тех, чьи имена были вычеркнуты, умерли естественной смертью – от старости или неизлечимой болезни. Но были и исключения, в том числе среди выделенных имён.

Дрей Мариуш был признан слабоумным, и родители отказались от него. В приюте кто-то из старших детей довёл его до эмоционального срыва и всплеска силы из ядра, которую воспитатели не успели вовремя подавить. Другие дети получили травмы, а сам Дрей погиб в огне в возрасте четырёх лет.

Аса Игнас умерла по неизвестным причинам, когда ей было чуть больше двух лет. У неё произошёл странный приступ, природу которого целители так и не сумели установить.

Были имена ещё нескольких детей, умерших по тем или иным причинам на Ацокке и даже на ближайших кайфарах в эти дни. Но имени «Бенедикт», вопреки ожиданиям Хьёласа, среди них не было.

Перейдя к заметке о Йоре Гарретте, Хьёлас сразу вспомнил, где слышал это имя: кто-то из ассистентов упоминал его по пути к школе после посещения Кледа Шабара. Это был студент Небесных Пирамид семнадцать лет назад, и он тоже потерялся в лёгком эфире, но его так и не нашли. Его тело умерло во второй день Смелой Луны года восемьдесят два ноль девять, то есть несколько позже, чем остальные из списка. Почему же он привлёк внимание отца?

О Юнге Лависе и обстоятельствах его смерти информации почти не было – лишь небольшая заметка о том, что он умер в Булдайде, где отбывал пожизненный срок за преступления против общества. Но с обратной стороны были приписка почерком отца: «По приметам подходит, но как преодолел воду?»

Из этих слов понять нельзя было почти ничего. Тюрьма Булдайд находится на дне океана неподалёку от Ацокки, туда отправляют только тех преступников, которые слишком искусны в магии, чтобы их можно было удержать в обычной тюрьме. Толща воды сбивает как лёгкие плетения, так и тяжёлые, выбраться оттуда без помощи Медео считается невозможным. Но в чём именно заподозрил Юнге Лависа отец?

Хьёлас начал листать дальше, но кроме новых имён и загадочных приписок больше ничего не обнаружил. Что всё это может значить?

Абсалон явно пытался разобраться, откуда у Чима взялись другие личности. Вероятно, его попросил об этом мастер Нэвиктус, и это объясняло, почему папка стояла отдельно, и почему отец не упомянул её в письме – он явно собирался отдать эти материалы мастеру Нэвиктусу, но не успел. Но удалось ли ему узнать что-то конкретное? И актуальны ли ещё эти исследования для наставника и Чима? Может, они и сами уже давно во всём разобрались, просто не хотят разглашать… В любом случае можно будет спросить.

Хьёлас вернулся к схемам и формулам, пытаясь разобраться, что они значат. Его подготовки явно было недостаточно, чтобы всё понять, но… «Дрей, Аса – случайные жертвы. Не смог захватить, потом не смог опознать ядро. Либо хотел создать филактерии (??)». Последняя фраза была зачёркнута, значит, версия отброшена. Но чьи они жертвы?

Всё то немногое, что Хьёласу было известно об Асе и Дрее, никак не противоречило тому, что он прочитал. Аса мало что могла о себе сообщить, кроме своего имени. У неё почти не было знаний кроме тех, что получал Чим, но при этом она осознавала себя девочкой, хотя и не до конца понимала, что это значит. Дрей крайне редко проявлял себя и почти никогда не доставлял хлопот – разве что в раннем детстве, когда Чим ещё не очень хорошо контролировал «других», этот слабоумный парень проявил себя, продемонстрировав почти полную отстранённость от окружающей реальности и зацикленность на собственных гениталиях.

Но был ещё и Бенедикт. До недавнего времени он проявлял себя крайне редко, эпизодически, но очень агрессивно. И происхождение этой личности Абсалон так и не сумел установить. И, похоже, он считал, что именно Бенедикт виноват во всём произошедшем. Мог ли кто-то осознанно сотворить такое с Чимом? И, если да, то зачем?

Ещё некоторое время Хьёлас просматривал записи, пытаясь уловить связи, понять, как мыслил человек, делавший эти пометки. Возможно, чтобы во всём разобраться, надо понять эти формулы? И, недолго думая, Хьёлас отложил одну из схем, чтобы попытаться понять, что это. Возможно, что-то найдётся в библиотеке, или кто-то из мастеров сможет дать ему подсказку… да, это смутно похоже на плетение щита в лёгком эфире. Надо будет спросить у мастера Оммадса – тот как раз приглашал Хьёласа на урок в следующий декадас. После этого Хьёлас решил отложить папку, посвящённую Чиму и хотя бы мельком просмотреть содержимое остальных коробок.

Похоже, Абсалон проводил в Мёртвом Городе очень много времени, причём не только на собственном участке, но и на соседских. Он бесстрашно влезал в пустые зоны и тащил оттуда множество древних артефактов и обломков, пытаясь понять их назначение. Он расшифровывал не только идеограммы, но и пытался изучать язык древних, на котором они делали записи. Сохранилось крайне мало оригинальных документов с тех времён – бумага, которой пользовались древние, была не слишком хорошо приспособлена к противостоянию времени. Но, судя по заметкам, отцу удалось найти что-то по-настоящему ценное. Хьёлас обнаружил несколько страниц, скопированных с какого-то довольно длинного текста – к ним прилагалась целая стопка черновиков с вариантами переводов тех или иных слов, выкладки из популярных монографий и даже энциклопедий о древних людях.

В третьей коробке обнаружилась целая коллекция древних символов. Некоторые из них были просто схематичными рисунками, другие – идеограммами, третьи было не так просто классифицировать. Хьёлас заметил идеограмму «Глубина» значение которой рассекретили не далее чем два года назад. Отец, оказывается, тоже над ней работал, хотя и очень сильно ошибался, пытаясь примерить на этот символ значения «пустоты», «вулкана» и даже «потери». Хотя, возможно, все эти значения и были второстепенными, Хьёлас никогда не интересовался идеограммами.

Немало позабавил его тот факт, что отец исписал целую гору черновиков, пытаясь расшифровать идеограмму, похожую на круг с двумя треугольными выступами в верхней части. Он поворачивал рисунок и так, и эдак, искал подсказку в сочетании идеограмм «Закрыть» и «Схождение», искал подсказки в контекстах… и в итоге просто дорисовал загадочной идеограмме усы, круглые глаза и характерный нос и получилось что-то очень похожее на кота, множество изображений которого Хьёлас видел в Музее Древних Причуд рядом с Убежищем Гион. Похоже, после этого Абсалон решил, что из этой идеограммы ничего извлечь не удастся, и оставил попытки расшифровать её. Хьёлас не удержался и прихватил с собой последний рисунок. Забавно же будет прицепить этот образчик отцовского непринуждённого творчества на стену рядом с рабочим столом!

За минуту до окончания отведённого ему времени Хьёлас покинул банковское хранилище и вернулся в школу. Что ж, изучение материалов он продолжит завтра, а пока что нужно уделить внимание учёбе, а то скоро мастер Гато откажется его отпускать под предлогом слишком большого количества «хвостов».

В декадас Хьлас завёз Виору домой, а сам отправился в Нуро. У него ещё не было уроков с мастером Оммадсом после возвращения из лёгкого эфира, хотя они и постоянно обменивались нунциями. Хьёлас не знал, чего ожидать от этой встречи и немного волновался. Мастер Оммадс снова сблизился со своей дочерью, помогая семье, но напрямую с Хьёласом они семейные отношения так ни разу и не обсудили. Возможно, в этом не было нужды, но почему-то это раздражало.

– Привет. Проходи, располагайся. Я сейчас.

Всё как обычно, как и не было прошлых двух лун. Хьёлас подошёл к окну и нашёл глазами Урана – хлея мастера Оммадса, – а потом занял своё обычное кресло.

– Рассказывай, – дружелюбно предложил мастер Оммадс, входя в комнату и располагаясь напротив.

Хьёлас пожал плечами – он не вполне понимал, какого ответа ждёт мастер.

– Я справился, – констатировал он через пару секунд. – Во многом это было, конечно, везение, да и я увидел… обратную сторону лёгкой магии, если вы понимаете…

– Понимаю, – заверил мастер. – И, честно говоря, не вижу, в чём именно, по-твоему, заключалось везение. Из того, что мне известно о твоих похождениях, единственное удачное стечение обстоятельств ты проигнорировал из-за своей неуёмной подозрительности.

– Вы о страже Паргса? – уточнил Хьёлас. – Кстати, вы случайно не узнали его имя?

– Случайно узнал. Аион Улаш. Хороший мужик. Помогал в поисках, когда стало ясно, что тебя уже нет на том месте, где он тебя оставил. – Хьёлас кивнул, ставя себе мысленную пометку отправить нунция с благодарностью. А мастер спросил, переходя к делу: – Тебе удалось восстановить всю цепь событий от Мёртвого Города до Убежища Гион?

Хьёлас помотал головой.

– Меня уже спрашивал об этом мастер Китола и ассистенты. Я провёл не один час в медитации в лёгком эфире, пытаясь восстановить максимум информации… но до сих пор получалось не слишком хорошо.

– Ничего страшного, – мягко заверил его мастер Оммадс. – На всё нужно время. Твой учитель всё делает правильно, тебе нужно по максимуму ассимилировать тот опыт, который ты получил… – он помолчал несколько секунд, потом продолжил: – Я хочу тебе кое-что показать. Погружаемся.

И, не дожидаясь ответа, мастер ушёл в лёгкий эфир, и Хьёласу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Однако легкоэфирное тело мастера выглядело как-то необычно. Это абсолютно точно был он, но… Хьёласу понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что мастер просто ушёл чуть глубже обычного, и последовать за ним.

«Как себя чувствуешь?» – спросил мастер Оммадс, когда Хьёлас догнал его.

«Нормально, – отозвался он и неуверенно добавил. – Хотя, наверное, немного нестабильно. Я не привык долго находиться здесь».

«Очень хорошо, – сказал мастер. – Теперь мы будем с тобой тренироваться именно на этом уровне. Это закалит твоё сознание и, соответственно, расширит возможности. И ещё… вот, смотри».

Хьёлас не понял, на что показывает мастер. В том месте легкоэфирного пространства, куда было направлено его внимание, не было ничего особенного. Но комментировать что-либо Корпан Оммадс не торопился, пришлось разбираться самостоятельно. Хьёлас приблизился, изучил указанное место. Потом заглянул чуть глубже, затем – ближе к реальности… ничего.

«Не понимаю», – признался он.

«Постарайся сам разобраться. Не торопись. Изучи это место, как будто ты сейчас в физической реальности, а она – лёгкий эфир».

Объяснение было довольно странным, в другой ситуации Хьёлас понял бы его как инструкцию погрузиться на более глубокий слой, но сейчас явно требовалось что-то другое. Недолго думая, он начал наблюдать за легкоэфирным телом самого мастера – куда на самом деле направлено его внимание?

Но даже так решить задачу оказалось непросто. Это было что-то вроде ауспекции, но направлено не на собственную природу, а на субъективно существующий внешний поток.

«Халявщик, – пожурил его мастер Оммадс, когда понял, что Хьёлас нашёл то, что надо. Однако в информационном плетении не было упрёка, скорее, одобрение. – Вечно ищешь, как облегчить себе жизнь».

«И что тут плохого?» – спросил Хьёлас, не привыкший к такого рода похвалам. Обычно мастера наоборот, снижали оценки за слишком сложные и запутанные решения, но к лёгой магии это никогда не относилось.

«По сути ничего, – признал мастер Оммадс. – Хотя иногда сложные уроки более полезны. Когда что-то даётся слишком легко, есть риск переоценить свои силы».

Хьёлас взял это предупреждение на заметку, хотя неосторожностью он, вроде бы, никогда не страдал.

«Так на что именно я смотрю?» – спросил он.

«Изучи сам», – велел мастер. Ну конечно, как же иначе.

Впрочем, задание оказалось интересным. Начать с того, что Хьёлас вообще плохо понимал механизм этого субъективного пространства. Он, вроде бы, и был в лёгком эфире, но в то же время…

«Это скрытое намерение?» – предположил он.

«Да. Но оно скрыто только от тех, кто о нём не знает. Продолжай».

Однако сосредоточиться на содержании было довольно сложно. Сама концепция скрытого намерения была для Хьёласа столь нова и интересна, что он не мог двигаться дальше, пока не разобрался, как это работает. Ему хотелось попробовать самому…

«Не отвлекайся, – раздражённо одёрнул его мастер Оммадс. – Выполняй задание».

В этот момент Хьёлас понял, что для работы на более глубоких слоях лёгкого эфира ему придётся учиться всему почти с самого начала – вот, например, у него опять проблемы с управлением вниманием. Как это вообще работает?

Только теперь он понял, что никогда не задумывался о том, а что такое, по сути, «глубина» с точки зрения лёгкого эфира. Понятное дело, что погружение вниз не имеет с этим понятием ничего общего, в лёгком эфире относительность вообще совершенно другая. Но если до этого момента «глубина» была для Хьёласа интуитивно понятным механизмом погружения в «пространство намерений для намерений», и он никогда не задерживался надолго на этих уровнях, то теперь…

«Хьёлас! Контролируй себя!»

Вот зачем отвлекать, а? Неужели не понятно, что чтобы разобраться в механизмах одного конкретного намерения, нужно понять, как устроена система в целом? А ведь, если присмотреться, здесь всё иначе, чем на основном уровне эфира. Потоки более примитивны, но в то же время более сложны. Как будто замысловатый узор распался на элементы, и всё ещё можно понять, что он представляет собой в целом, но в то же время каждая его часть уникальна и включает в себя сложную структуру ещё более примитивных элементов…

«Возвращайся».

Куда? Я никуда не уходил. Я на том же месте, откуда начал, о чём вы вообще? Или это не ко мне обращение? Хотя нет, довольно легко разобрать в этом информационном плетении нотку направленности – и она нацелена на меня. Так в чём же… Ой!

Пинок был довольно грубым и неприятным, но Хьёлас всё равно сумел частично рассмотреть его структуру: тысячи одинаковых намерений – направление к основному уровню реальности. А ну-ка повторите, я не разглядел!

После некоторого промедления последовал ещё один толчок – чуть более настойчивый, благодаря чему разобрать его структуру оказалось легче. Возвращение, физическая реальность, вдох – но всё это в намерении, как будто уже состоялось, но всё-таки не совсем.

И опять – ровно через тот промежуток времени, который понадобился Хьёласу, чтобы осознать увиденное и начать искать новую информацию для изучения. Но почему-то теперь поток как будто отстранён, к нему надо потянуться, чтобы разглядеть. Направиться к поверхности, отойти от абстракций к более конкретным намерениям…

«Возвращайся, немедленно».

Это было довольно странно. Хьёлас почувствовал тревогу, хотя не понимал до конца, с чем она связана. Тем не менее, он подчинился.

Мастер Оммадс не был зол, скорее, озадачен. Он задумчиво смотрел на Хьёласа, будто пытаясь понять, что видит на самом деле. Молчание затягивалось и становилось неуютным, но мастер, наконец, нарушил его.

– Тебе нужно больше тренироваться.

– Куда уж больше, – смущённо фыркнул Хьёлас.

– Но этого недостаточно, – заметил мастер. – Твой талант раскрывает перед тобой немыслимые горизонты, но если ты попытаешься их изучить, риск тоже окажется огромным. Я не совсем понял, что произошло. Почему ты вдруг потерялся?

Хьёлас задумался, пытаясь вспомнить подробности, но они ускользали, как ночной сон после внезапного пробуждения.

– Там всё иначе, – сказал он. – Как будто я впервые оказался в лёгком эфире, как будто… это совсем другое пространство. Как будто я сам в нём другой.

– Ты утратил осознанность? Ощущение собственного «я»?

– Не совсем, – задумчиво сказал Хьёлас. – Я просто не успел об этом задуматься. Я пытался понять, где нахожусь.

– Почему ты не отреагировал, когда я велел тебе возвращаться? И почему не подчинился, когда я подтолкнул тебя?

– Я… – Хьёлас замялся, мучительно пытаясь понять, о чём говорит мастер. Это действительно было? Да, что-то похожее… – Я почему-то не воспринял ваш поток как указание. Это было больше похоже на некий элемент, предназначенный для тренировки, для изучения… не знаю. Возможно, если бы я провёл там больше времени, я бы разобрался…

– Да, вероятно, – задумчиво согласился мастер. – В другой ситуации я бы дал тебе возможность устать, чтобы ты обратил внимание на самого себя и начал искать выход. Но это могло занять действительно много времени, а у нас есть только этот день, поэтому я решил тебя… выманить.

Хьёлас кивнул и нахмурился. Если его воспоминания были правдивы хотя бы отчасти, мастер прав: это действительно опасно. Это то, с чем кучу времени боролись Мейто и мастер Китола: если что-то привлекало внимание Хьёласа в лёгком эфире, всё вокруг переставало существовать.

– Когда у меня возникали подобные проблемы, Мейто использовал какое-то плетение, которое причиняло мне боль, – сообщил он мастеру Оммадсу. – И там, в Ко-Арм-Оуне, кто-то помог мне вернуть осознанность, причинив боль…

– Вот как, – озадаченно отозвался мастер. – Что ж, возьму на заметку…

Хьёлас подумал, что в следующий раз очень сильно постарается оставаться «контактным», как называл это Вито Бразер.

– А вы сможете научить меня этому плетению? – спросил он у мастера Оммадса. В школе его отказались этому учить, а одних наблюдений оказалось недостаточно.

– Нет. Возможно, позже, когда я буду уверен, что никакие проблемы с осознанностью тебе не грозят…

– Но как это помешает… Оу.

Хьёлас вдруг понял и смущённо потёр лоб. Пожалуй, ему действительно лучше было не знать.

– Это всего лишь иллюзия боли, да?

Мастер не ответил, лицо его выражало лишь снисхождение к чужому слабоумию. Возможно, так он пытался убедить Хьёласа, что его догадка неверна, но не помогло.

– Давай вернёмся к уроку. Я по-прежнему хочу, чтобы ты понял, что я там разместил. Это важно для тебя, поверь мне пока что на слово. Готов?

Хьёлас прикрыл глаза и сосредоточился на собственных намерениях. Он поставил перед собой предельно чёткую задачу: разобраться со скрытым намерением мастера, не обращая внимания на новизну обстановки. Оставаться контактным. Осознавать себя.

– Погружайся.

Тренировка заняла не один час, причём большая часть времени ушла на то, чтобы Хьёлас научился сосредотачивать внимание на одной конкретной задаче, которая, по сравнению с остальным, казалась не такой уж интересной. Мастеру почти не приходилось прибегать к крайним мерам: после нескольких хороших встрясок Хьёлас стал лучше контролировать собственную осознанность.

После долгих упорных стараний Хьёлас всё-таки понял, что находилось в скрытом намерении мастера. Это была некая нить, которая не замыкалась в узел или плетение, а начиналась неизвестно где и тянулась прочь – за пределы комнаты, дома, и, вероятно, из Нуро.

«Что это?» – спросил Хьёлас.

«Двигайся вдоль неё, – велел мастер. – В любом направлении. Постарайся наблюдать за окружением».

Хьёлас подчинился. Перемещаться вдоль нити было легко, а вот распределить внимание между наблюдением и, собственно, ощущением скрытого намерения, было уже сложнее.

«А теперь отпусти её», – сказал мастер Оммадс, когда они переместились на некоторое расстояние от дома.

У Хьёласа не было причин не доверять мастеру, но это распоряжение он выполнял неохотно. Страшно было остаться без точки опоры, даже такой сомнительной, вдалеке от своего тела.

«Давай, двигайся в сторону, – скомандовал мастер. А потом, когда убедился в том, что Хьёлас потерял связь с этой нитью, велел: – А теперь найди её».

Задание было из разряда невыполнимых, и Хьёлас, сколько ни шарил в пространстве, больше не мог найти этого скрытого намерения мастера. Более того, он даже не мог вспомнить, насколько глубоко в лёгкий эфир надо погрузиться, чтобы найти её… всё запуталось, точки опоры не было, и Хьёлас с трудом подавлял паническую атаку, каждую секунду напоминая себе, что мастер рядом, он не даст потеряться.

«Хватит. Помогите мне», – попросил он.

Кажется, мастер Оммадс был не очень доволен таким результатом, но всё же указал Хьёласу на место, где была скрыта нить.

«Направление хотя бы можешь понять?»

Ну, это уже было проще. Как будто в самом плетении была заложена какая-то информация о сторонах света. Через несколько минут Хьёлас вернулся в своё тело и с облегчением восстановился.

– Да уж, тренироваться нам предстоит долго, – заключил мастер, когда Хьёлас окончательно пришёл в себя. – Ты хоть понял, что это было?

– Какой-то вектор? – предположил Хьёлас.

– Типа того. Я протянул эту нить для тебя вдоль всего Йоголя с севера на юг, и ещё одну – с запада на восток. При случае займусь ещё периметром, чтобы наверняка. Эти нити помогут тебе найти дорогу домой, если ты когда-нибудь ещё потеряешься.

– Не представляю, как это должно сработать, – сказал Хьёлас. – Если я не смог найти эту нить, едва её отпустив…

– Вот поэтому я и сказал, что нам предстоят долгие тренировки, – строго сказал мастер. – На самом деле это не так уж сложно – многие куда менее талантливые ребята, чем ты, пользуются такими направляющими. Тебе просто нужно знать, что именно ты ищешь и на какой глубине. Если ты будешь двигаться строго по прямой – ты не сможешь её пропустить. Тебе трудно ориентироваться в пространстве из-за того, что мешают ближние потоки, которые ты ощущаешь слишком остро. Но мой метод и не потребует от тебя обхвата большой территории – только внимательность и контроль глубины.

Хьёлас не стал спорить. До сих пор уроки мастера всегда были очень полезны, и, что тут спорить, возможно, только благодаря им он умудрился опознать сеть вэнантов и вырваться из неё там, в неизвестном пространстве.

– На сегодня мы, пожалуй, закончим, – сказал мастер, хотя время едва перевалило за полдень. – Тебе надо отдохнуть и свыкнуться с новой информацией и опытом. Но в следующий декадас я снова тебя жду. – Мастер Оммадс умолк, дожидаясь от Хьёласа согласного кивка, а потом предложил, уже менее официальным тоном: – Пообедаешь со мной? Тебе далеко лететь, а поработали мы весьма энергозатратно.

– Конечно, с удовольствием, – сказал Хьёлас, как вдруг вспомнил, что прежде чем заканчивать урок, хотел спросить у мастера кое-что ещё. – Мастер Оммадс, нужна ваша подсказка в одном вопросе. – Он потянулся к рюкзаку и достал схему с формулами, найденную в отцовских документах. – Вы случайно не знаете, что это может значить?

Мастер взял листок и несколько секунд разглядывал надписи, а Хьёлас с удивлением наблюдал, как выражение его лица меняется с озадаченного на откровенно сердитое.

– Ты где взял эту мерзость?

Хьёлас не нашёлся с ответом, а мастер Оммадс продолжал изучать формулы.

– Знакомый почерк, – презрительно сказал он. – Твоего отца, да? Поверить не могу, что он занимался этой дрянью! Неудивительно, что его коллеги решили от него избавиться…

Неожиданно злые слова больно задели Хьёласа, и он попытался отобрать у мастера листок, но тот отдёрнул руку и снова уставился на надписи.

– Невероятно, что он оставил это тебе! Он оказался редким паршивцем, но впечатление идиота никогда не производил…

– Не смейте так говорить! – процедил сквозь зубы Хьёлас, отбирая, наконец, у мастера листок с записями. Ему было не по себе от того, как резко сменилось настроение их с мастером Оммадса общения – от дружелюбно-делового до напряжённо-раздражённого. – Вы не можете судить о нём по нескольким выдернутым из контекста формулам, которыми он занимался!

– Да, конечно, – язвительно отозвался мастер. – Ну-ка, посвяти меня в контекст! – И, не дожидаясь ответа, сам продолжил: – Некоторые вещи достаточно отвратительны сами по себе, независимо от того, зачем их используют!

Хьёлас медленно вздохнул и отступил на шаг. Он не хотел ссориться с мастером Оммадсом, но и не хотел обсуждать с ним отца и его дела, только не в таком тоне. Да, Абсалон был виноват в том, что женился на Донове, не дождавшись благословения, и мастер Оммадс имел право сердиться за это, но подозревать его в каких-то нечистых делах?