Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 66 страниц)

– Астрид? – сказал он, когда молчание затянулось.

– Не то, чтобы «подумываю», – с явной неохотой сказала она. – Пока что я знаю о Протекторате слишком мало, да и столь радикальный ход даже для меня… слишком радикальный. Но знаешь, последние несколько лет я довольно часто думала о побеге. Меня тошнит от ограничений и правил, которыми связывают меня отец, школа, общество… но раньше во всём Йоголе не было места, где я смогла бы заниматься настоящей магией и при этом не попасть в неприятности. А теперь…

– Думаешь, если ты примкнёшь к Протекторату отец просто так отпустит тебя?

– Конечно, нет, – Астрид невесело усмехнулась. – Он пришлёт своих шавок, которые скрутят меня и доставят обратно к нему. Храм хоть и готов предоставить мне убежище, защищать и прятать меня не станет, это не в их правилах. Разве что я смогу доказать, что что-то угрожает моей жизни и безопасности, но врать в таком деле я бы не хотела.

– Мара Кхарки просветила?

– Она самая. Так я вот о чём – конечно, в покое меня не оставят, даже если я сбегу. Но суть в том, что я смогу убежать ещё раз. И ещё. Протекторат мне не откажет в прибежище, даже если отец попытается им пригрозить. Они миролюбивы, но могущественны, вот что важно. Даже если я не дам им клятву верности и не поступлю на обучение в семинарию – я избавлюсь от отца и не попаду в приют.

– И через некоторое время мы сможем пожениться, – осторожно сказал Хьёлас. – Но Ферп Карога не даст нам благословения.

– Для тебя это важно? – негромко спросила Астрид.

Хьёлас пожал плечами.

– Конечно, если выбирать между тем сценарием, в котором тебя сосватают кому-то другому и тем, когда мы будем вместе без одобрения твоего отца, я выберу второй. Но знаешь, хотя шансов не так уж много, я всё ещё не потерял надежду сделать всё официально.

– Я и не лишаю нас такого шанса, – заверила его Астрид. – Вся эта идея… это просто один из возможных рычагов влияния на отца. Не знаю, как он на это отреагирует, но… повторю твою формулировку: между сценарием, в котором я сбегу в Убежище Гион и тем, в котором он принимает твоё предложение, думаю, он будет склоняться ко второму. Надо будет просто сделать выбор более приятным.

Хьёлас не разделял её уверенности, но вслух решил пока что ничего не говорить. Потому что, откровенно говоря, план Астрид был не лишён смысла.

Несмотря на то, что ночь давно наступила, левитировать прямо к стоянке они не хотели. Лишь пару раз поднялись над лесом, чтобы проверить направление, а потом снова неторопливо шагали между деревьями, разговаривая обо всём подряд: об Эмиссарах и Других, о семейной жизни жрецов, о карьере Ферпа Кароги и о возможном распространении его влияния за пределы Медео. Торопиться им было некуда, усталость была скорее приятной, чем изнурительной, и они очень надеялись, что Чим и Ланни съели не весь ужин, и им ещё что-нибудь перепадёт.

Но с возвращением к палаткам вышел конфуз.

Недвусмысленные вскрики и стоны были слышны издалека. Сначала Хьёлас наивно заподозрил, что они доносятся откуда-то из другого места – возможно, от другого горячего источника – мало ли людей вокруг, кто-то мог облюбовать уютное место. Но когда они с Астрид прошли ещё несколько десятков футов, сомнений не осталось.

– Кажется, мы рано, – смущённо пробормотал он.

– Угу.

То был крайне неловкий момент. Астрид спрятала руки в карманы и избегала даже смотреть в сторону Хьёласа. Они шли в случайно выбранном направлении, и наверняка потом снова придётся подниматься над лесом, чтобы найти палатки… но это было неважно. Неловкая пауза затягивалась, а Хьёлас даже близко не мог вообразить, о чём ещё они могут поговорить, чтобы не думать о том, чем сейчас занимаются Чим и Ланни. Возможно, было бы лучше вообще разойтись в разных направлениях, но это уже совсем как-то по-детски.

– Так в котором, говоришь, часу начинаются вечерние Чтения? – невпопад спросил Хьёлас.

– Ты успеешь после турнира. Если захочешь.

Они брели, не разбирая дороги, рассеянно глядя по сторонам.

– Завтра будет марафон? – спросила Астрид.

– Да, в первой половине дня. Три тура, каждый по часу. Рейтинг будет составляться по набранным баллам.

Большие игровые поля, рассчитанные на двенадцать человек. Технически – каждый сам за себя, но очки суммируются. Не слишком справедливая система, потому что слишком многое зависит от того, кто окажется на соседнем участке, а это решается жребием. Впрочем, элемент случайности немного компенсируется тремя попытками.

– Знаешь, глупо это как-то, – сказала вдруг Астрид, и голос её прозвучал непривычно глухо.

– Что именно?

Она вздохнула.

– А то, что ещё вчера мы с тобой обсуждали возможный брачный союз между нами. А теперь сидим тут, как малолетки, стесняемся даже говорить о… вполне естественных вещах.

Хьёлас не сразу нашёлся, что на это ответить. Она была права, но он никак не мог понять, почему его собственное смущение тоже казалось ему вполне уместным. Пауза снова затягивалась, и он даже немного запаниковал из-за того, как Астрид воспримет его молчание, но потом он сделал пару глубоких вдохов, заставил себя успокоиться, и слова сами собой пришли в голову.

– У нас с тобой всё по-другому, – сказал он. – Мы сами другие.

– Ты думаешь? – с ироничной ноткой переспросила Астрид. – На уроках анатомии нам рассказывали…

– Не в этом смысле! – перебил Хьёлас. – Я о том, что у нас… всё, вроде как, серьёзно. Такое… легкомыслие не сделает нас счастливыми. Да, это может быть… гхм… приятно и здорово, но это… не на перспективу. Понимаешь?

– Ага.

Хьёлас задумался, не прозвучали ли его слова так, будто он уже уверен в том, что Чим и Ланни скоро расстанутся. Но не было похоже, что у них это надолго. Чим вообще ни с кем надолго не задерживался. Ланни со своими двумя лунами давно побила все рекорды.

Но потом его мысли потекли в другом направлении. А с чего он взял, что Астрид вся такая из себя правильная? Да, её отец придерживается традиционных взглядов, и сам Хьёлас хотел, чтобы всё было традиционно – не только у него самого и его сестёр, но и у его будущей жены. Он даже не представлял другого сценария. Но теперь…

– Я ведь не ошибся, – полувопросительно сказал он.

– В чём? – переспросила Астрид.

– В твоей… – он замялся, подбирая слово. – В твоих намерениях.

– А… да. То есть нет. – Краем глаза Хьёлас заметил, как она нервно закусила губу. – В смысле – не ошибся. – А потом она нахмурилась и решила уточнить, чтобы он точно понял её правильно. – Ты мне… интересен, но я не могу до заключения брачного договора.

Он чуть не рассмеялся нервно, наблюдая за её метаниями. Сама же предложила обсуждение, а теперь не знает, куда деваться.

– Ладно тебе, не парься, – сказал он. – Я же всё понимаю.

Снова повисла тишина, но теперь она была уже менее напряжённой. Через несколько минут Астрид вдруг прокашлялась и заговорила:

– А у тебя… гхм… тоже традиционное благородное воспитание?

Хьёлас понял, о чём она.

– Почти, – сдержанно сказал он. – Я не был в Приюте “Белых” Вдов… просто не смог себя заставить. Эти женщины – девушки – потеряли кого-то важного, оказались в безвыходной ситуации… Остались без родительской опеки, а мужья, которых они, возможно любили… – он не смог закончить мысль.

– Понимаю, – коротко отозвалась Астрид. Хьёлас судорожно вздохнул, переводя дыхание.

– Ну, и я… Даже не знаю, поступил ли я лучше или хуже, но я нашёл девчонку, которая явно… не беспокоилась о традициях.

– Лучше, – сказала Астрид. – У неё был выбор.

– А “белой” вдове я бы помог, – мягко возразил Хьёлас. – Дал бы денег, а если бы она ещё зачала сына…

– А если бы дочку? Слишком много сослагательного наклонения. Ты правильно сделал, – твёрдо, почти категорично, сказала она. – Эти приюты отвратительны самой идеей, которая в них заложена.

Хьёлас не ответил. Астрид всегда остро реагировала, когда разговор заходил о различиях в статусе мужчин и женщин в Йоголе. Предсказуемо, что тема приютов была для неё особенно болезненной.

Интересно, какой бы она стала, если бы родилась в другое время, в другом обществе? Допустим, лет триста назад, когда мужчины и женщины изучали магию наравне? Стала бы она одной из тех обезумевших ведьм, из-за которых появились нынешние запреты? Подняла бы революцию, восстанавливая права тех женщин, которые не были опасны, но из-за срыва некоторых истеричек пострадали от реформ? Или, наоборот, с достоинством ушла бы в добровольное изгнание, как знаменитая Зои Яэску?

– Ты могла бы стать второй женщиной-паладином Протектората, – сказал он.

– Да ну тебя, – махнула рукой Астрид. – Сравниваешь. Во мне нет ни достаточно сил, ни храбрости…

– Ты себя недооцениваешь, – возразил Хьёлас. – Сама не знаешь, на что способна…

– А ты знаешь? – спросила она чуть раздражённо. – На пальцах одной руки сосчитать можно, сколько раз ты видел мою манеру плетения, так какие ты можешь делать выводы? Мы даже не спарринговали ни разу, я уже не говорю о настоящих кризисах, в которых люди себя проявляют…

– Да не в спаррингах же дело и не в плетениях, – миролюбиво сказал Хьёлас, немного удивлённый её резкой реакцией. – Ты умная. Сильная – характером. Настойчивая. Знаешь, чего хочешь… Ну, по большей части. Так что не придирайся к себе. И спарринги даже не предлагай, меня выперли с курса боевой магии за недостаток силы и скорости.

Астрид фыркнула.

– Ты сам ушёл, не думай, что я не знаю.

– И откуда же, интересно? – с наигранным недовольством спросил он.

– Свои источники, – Астрид смешно сморщила носик и подсела чуть ближе. Хьёлас осторожно обнял её за плечи, готовый отпустить в любую секунду, если она проявит недовольство. Но она восприняла этот простой жест как должное, а потом, вздохнув, сказала: – Хотела бы я, чтобы всё было проще.

«Я тоже хотел бы», – подумал Хьёлас, а вслух сказал:

– Проще не интересно. Снижается ценность достижений.

Ещё некоторое время они бродили в обнимку между деревьями, а потом, когда сочли, что уже можно возвращаться, направились обратно к палаткам.

На этот раз всё было тихо, но Чим и Ланни спали в одной палатке, и присоединяться к ним Хьёлас не собирался – так же как и стеснять Астрид. Он вздохнул и поставил заметку на будущее – двух палаток на четверых недостаточно, каждому нужна отдельная.

– Хочешь, можем ещё немного прогуляться, – неуверенно предложила Астрид. Она явно устала и засыпала на ходу, но не хотела оставлять его одного под открытым небом.

– Не волнуйся, я устроюсь в кресле в вэйпане, – сказал Хьёлас. И, не дожидаясь новых споров и оправданий, коротко поцеловал Астрид и отправился обустраиваться на остаток ночи.

Утром его растолкал Чим – настолько бодрый и довольный жизнью, что в него хотелось плюнуть. Хьёлас встал из кресла, потянулся, скривившись из-за боли в спине, но решил повременить с ворчанием – Астрид и Ланни готовили завтрак, обсуждая что-то и непринуждённо смеясь.

– Хорошо, что хоть кто-то из нас нормально выспался, – сказал Хьёлас, выпрыгивая из вэйпана.

– Извини, дружище, – виновато сказал Чим, и на лице его действительно проявился оттенок раскаяния. Слабоватый, на взгляд Хьёласа, но он решил не придираться.

– Ладно, забыли, – великодушно махнул он рукой. – Сколько у нас времени до первой игры?

Утро оказалось на редкость заурядным, несмотря на все события и разговоры прошлого вечера. Астрид вела себя как обычно, снова отказалась наблюдать за играми, но пообещала прийти поболеть за них во второй половине дня, если они пройдут отборочный марафон. Ланни тоже не захотела присутствовать на турнире, но её путь в индивидуальной программе лежал к хлеям, которые остались на выставке, после того, как Торжественное Шествие продолжило путь на север.

– Хитрюга, – ворчливо сказал ей Чим. – Будешь объезжать мускулистых жеребцов, пока я играю стеклянными?

Ланни показала ему язык и сказала:

– Ну так бросай свои детские игры и присоединяйся ко мне.

Хьёласа неожиданно уязвила эта формулировка, но он никак не мог сообразить, что он может сказать, и стоит ли вообще вмешиваться в их пикировку.

– Мы с Хьёласом ради турнира сюда и ехали, знаешь ли, – сказал Чим, но что-то в его интонации заставило Хьёласа задуматься – а не в тягость ли другу эти игры? Не предпочёл ли бы он отправиться всё-таки к хлеям или провести время с Ланни? И едва они приблизились к храмовой территории и попрощались с девчонками до обеда, он сказал другу:

– Я не обижусь, если ты не захочешь играть. – Но он сам понял, что говорит неубедительно и добавил, вспомнив слова Лет Маина: – Игра должна быть в удовольствие.

Чим усмехнулся и ободряюще хлопнул Хьёласа по плечу.

– То, что меня ожидают и другие развлечения, не означает, что я не хочу играть. Всему своё время!

Они нашли стол, за которым им предстояло играть первый раунд тура-марафона, поздоровались с соперниками и попытались расслабиться в ожидании ещё трёх игроков, чтобы можно было начать жеребьёвку и, собственно, партию.

Первая игра шла на редкость неудачно. Сначала им выпало последним вступить в партию – после того, как другие команды уже выбрали себе самые удобные позиции. Потом оказалось, что их ближайший сосед оказался довольно сильным игроком, и, сочтя их лёгкой мишенью, начал партию с довольно грубого натиска. Хьёлас почти сразу потерял большую часть заявленной территории, удержав лишь крошечный утёс в самом углу игрового поля, на котором могли поместиться только плетельщик и какая-нибудь средняя фигура для защиты. После этого его оставили в покое – атака на утёс была довольно сложной, а места, чтобы нормально развиться, у него не было. Единственным плюсом этой ситуации был тот факт, что пока у Хьёласа оставался хотя бы один плетельщик, он был в игре.

Чиму же повезло чуть больше – он разместился на ничем не примечательном участке поля, со всех сторон окружённом пустырём. Противники оказались слишком далеко от него и предпочли заняться друг другом, вместо того, чтобы направлять войска к нему. Закономерно – отправь они к нему те зачатки отрядов, которые были у них в начале игры, за время, когда они преодолевали бы расстояние, он успел бы построить хорошую защиту, и фигуры были бы потеряны зря. Конечно, если бы они действовали сообща, Чиму бы непоздоровилось, но, не имея возможности сговариваться, все предпочли игнорировать его до поры, так что Чим вполне мог накопить неплохие силы.

Но, несмотря на то, что он сказал чуть ранее, мысли его явно были слишком далеки от уанорру. Он отвлекался и дурачился, напрасно пытался помочь Хьёласу на его территории, хотя почти сразу стало ясно, что в этом нет смысла… В общем, за всё время игры они едва-едва сумели наскрести самый минимум очков.

Во второй игре всё оказалось с точностью до наоборот. Им снова не повезло с очерёдностью, но за столом были не очень сильные игроки. А главное – Чим, похоже, решил взяться за ум. То ли разгромное поражение задело его гордость, то ли на него произвело впечатление мрачное настроение Хьёласа, то ли он просто вошёл во вкус… но эта игра получилась у них на редкость слаженной и эффективной, и баллов они заработали прилично. Конечно, провал первой партии компенсировать не удалось, но всё же это было что-то.

В третьей партии удача была на их стороне – они первые выбирали место для старта, да и недавняя победа воодушевила их и настроила на воинственный лад… вот только игра получилась слишком сложной. Хоть Чим и Хьёлас и выбрали самые лучшие стартовые позиции, но пара из их соперников явно придерживались другого мнения на тему «лучшее», и прекрасно чувствовали себя в доставшихся им лесах. Судя по всему, их игра была отточена именно под это поле битвы. В результате Чиму и Хьёласу пришлось попотеть, и выиграли они не так много очков, как надеялись.

И, вопреки всем надеждам, их баллов оказалось недостаточно для прохождения в следующий тур.

Где-то в глубине души Хьёлас испытал облегчение – он хотел продолжить игру, но ему не нравилось быть обузой для Чима, который, судя по всему, с удовольствием бы сменил планы на эту поездку. И вот теперь друг может сколько угодно времени проводить рядом со своими ненаглядными хлеями.

Чим, справедливости ради, выглядел несколько виноватым и явно не мог подобрать правильные слова, чтобы покаяться перед Хьёласом. Но в этом не было необходимости – всё и так вполне очевидно…

– Мы сделали, что могли, – сказал Хьёлас другу и хлопнул его по плечу. – Желаю хорошо провести время на ранчо.

– Да, – невпопад отозвался Чим. – Тебе тоже… хорошо отдохнуть. Будем на связи.

– Ага.

И Хьёлас ушёл первым, чтобы не дать Чиму возможности начать оправдываться – это ничего не исправит. Они и так далеко продвинулись в турнире – прошли больше этапов, чем могли ожидать в свой первый год во взрослой лиге. Да, возможно, они могли достичь ещё большего, если бы Чим не тупил в первой партии марафона, но какой смысл рассуждать о несбывшихся возможностях? Настроение и дисциплина игроков – такая же часть партии, как и подсчёты и стратегии, а раз так, то им с Чимом действительно есть, чему поучиться.

Как Хьёлас ни пытался отвлечься от собственного разочарования, ему это не удавалось – тут и там он слышал обрывки обсуждений партий, радостные возгласы игроков, прошедших в следующий тур, заключаемые пари. И хотя сначала он собирался остаться и наблюдать за играми, в итоге решил присоединиться к Астрид, где бы она ни была, – так будет легче отвлечься.

Они встретились на окраине студенческого городка и отправились на ярмарку, которая заметно опустела после того, как Шествие продолжило путь на север. Там они купили еды и расположились чуть поодаль от основной суетливой массы, чтобы пообедать.

– Посмотри на это с такой точки зрения, – сказала Астрид, когда ей, судя по всему, надоело наблюдать кислое выражение на физиономии Хьёласа, – теперь у нас больше времени, чтобы провести его вместе. Хочешь, слетаем к Паалано, посмотрим на подводные сады рунбукса.

Хьёлас помотал головой.

– Ты же хотела пойти на вечерние чтения в храм? – полувопросительно напомнил он. – Давай пойдём вместе. Мне даже интересно, чем тебя Протекторат так очаровал.

Астрид с готовностью согласилась, и их план на вечер был определён.

После продолжения Шествия местность заметно опустела. Палаточные посёлки поредели, на территории храма из посторонних остались только участники турнира и паломники. Хотя Хьёласу и было интересно побольше узнать о догмах Протектората, он недооценил масштаб давления, которое может оказать на его психику огромный зал, наполненный жрецами и послушниками. Даже поодиночке Лайам Поо и Зои Яэску, которая даже не осознавала, что делает, вызвали у него жуткий дискомфорт навязчивой доброжелательностью. Когда же он оказался в Зале Чтений, у Хьёласа даже голова закружилась от невероятного давления со всех сторон. Он отпустил руку Астрид и инстинктивно обхватил собственные плечи, чтобы хоть немного отстраниться.

Заметив его выражение лица, Астрид осторожно начала:

– Если тебе здесь не нравится, мы можем…

– Всё в порядке, – перебил Хьёлас, пытаясь понять, что с ним происходит, – просто найди, где мы можем сесть.

Он старался не глазеть по сторонам, а сосредоточиться на собственном восприятии лёгкого эфира. Напряжение шло определённо оттуда, вот только почему оно столь мучительно, если намерение определённо позитивное? Он помнил, как тяжело ему было в первые дни после возвращения из изолятора, когда он испытывал раздражение, но не мог осознать его как навязанное из лёгкого эфира. И только после долгих часов тренировок, когда он научился чётко отличать собственные оправданные эмоции и фон, исходящий с другой стороны реальности, он смог занять позицию наблюдателя и почувствовал себя лучше.

«Почему же не получается быть просто наблюдателем теперь?» – мысленно спросил он сам у себя и подчинился направляющим движениям Астрид, которая пыталась усадить его на край длинной скамьи.

Хьёлас нервно потеребил браслет, удерживающий блокирующее плетение, и осторожно коснулся сознанием границы между реальностью и лёгким эфиром. Он прекрасно понимал, что погружаться ему не стоит, но если он хотя бы в общих чертах поймёт, что происходит…

Даже через барьер легко можно было понять, что лёгкий эфир спокоен, стабилен и безгранично счастлив. В нём было что-то, кроме обычных легкоэфирных проекций людей вокруг… что-то большое, могущественное, безгранично доброе и готовое защищать… оно просачивалось сквозь границу во всех направлениях и заставляло людей расслабляться и просто радоваться. На некоторых оно влияло сильнее, на некоторых чуть меньше… кое-кто и вовсе оказывался глух к абстрактным намерениям. Но никого это не утомляло так, как Хьёласа.

Почему?

Ответ лежал на поверхности, и Хьёлас испытал укол то ли обиды, то ли зависти, когда нашёл его. Они не сопротивлялись. Не тратили силы на то, чтобы изолироваться, а просто наслаждались атмосферой благодушия. То ли им было всё равно, что им при этом внушат, то ли они настолько доверяли Протекторату… и только Хьёлас испытывал целую кучу сомнений и подозрений.

«Не будь параноиком, – мысленно сказал он сам себе голосом, почему-то похожим на интонации мастера Нэвиктуса. – Этим ты существенно облегчишь себе жизнь».

И, повинуясь то ли интуиции, то ли разуму, всё же павшему под натиском навязанного благодушия, Хьёлас сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и мысленно шагнул навстречу этому приветливому намерению. Перебороть инстинктивное сопротивление было довольно трудно, но как только Хьёлас внимательнее прислушался к ощущениям, распробовал их, проникся ими, напряжение начало исчезать само по себе.

«Просто прими это, – теперь его внутренний голос был невероятным образом похож на Астрид. – Как бескорыстный подарок. Как приятный сон».

Хьёлас так и сделал. От Астрид он был готов принять почти всё, что угодно.

Нигде и никогда он не чувствовал себя в таком покое и в безопасности, как в тот вечер в цитадели Протектората. Астрид была рядом, не менее счастливая и спокойная, жрец читал какой-то текст, но слова с трудом доходили до расслабленного разума Хьёласа. Он анализировал происходящее с ним и с удивлением отмечал, что, несмотря на то, что он перестал сопротивляться странному влиянию, он всё ещё не испытывает непреодолимого желания примкнуть к этому странному культу или перечислить на их счёт последние сбережения. Он просто непривычно безмятежен и уверен в собственном будущем. А заодно и в будущем Астрид.

В их совместном путешествии, которое непостижимым образом начинается здесь и сейчас.

========== 21. ЗФЕ. Эпизод 4. К миттельшпилю ==========

Когда поздно вечером они с Астрид возвращались к месту стоянки, Хьёлас испытывал странное, совершенно новое для него смешение чувств: спокойствия, уверенности, радости и отстранённости, как будто он взглянул на свою жизнь со стороны и счёл её замечательной. Время от времени он ловил себя на мысли, что такое поведение для него не характерно, и, возможно, стоило бы более трезво оценить ситуацию, вернуть себе контроль, но потом он понимал, что это настроение в любом случае скоро исчезнет – как волшебный сон с наступлением утра. И он старался сохранить в памяти каждую секунду этого сновидения – прикосновения Астрид, её дыхание, её голос и смех; спокойствие и непоколебимость храмовой цитадели и надёжность её служителей; мягкие тени, наблюдающие за всем происходящим из лёгкого эфира. Несколько раз Хьёлас порывался описать Астрид или кому-то ещё свои наблюдения и спросить, что это значит, но каждый раз у него не находилось правильных слов, либо же он начинал сомневаться в собственных наблюдениях. Он чувствовал что-то через барьер, но это было не похоже на обычный лёгкий поток, как те, которые направляли жрецы и паладины, но стоило ему присмотреться внимательнее, как тень исчезала, таяла, оказывалась чем-то другим. Но потом всё возвращалось и снова избегало прямого взгляда, но с удовольствием крутилось вокруг.

«Хьёлас, извини, если отвлекаю тебя от чего-то важного, но вопрос срочный. Скажи пожалуйста, ты случайно не поддерживал связь с Кледом Шабаром? Ты не знаешь, где он может находиться?»

Нунций появился перед Хьёласом, развеяв ночную тьму, как раз в тот момент, когда они с Астрид уже почти вернулись к палатке. На несколько мгновений Хьёлас замер и озадаченно хлопал глазами – это сообщение настолько резко выдернуло его из эйфории, что он с трудом понял его смысл. Ещё некоторое время ему понадобилось, чтобы сообразить, чей он услышал голос, а потом ему пришлось несколько раз повторить про себя слова мастера Эршдета Китолы, чтобы понять суть заданного ему вопроса.

«Нет, не видел его ни разу после практикума, – ответил Хьёлас через нунция, и в последний момент решил полюбопытствовать: – А что случилось?»

«Спасибо за быстрый ответ, но рассказать о делах Кледа я не могу, извини. Хороших тебе каникул, и надеюсь увидеть тебя на практикуме в следующем семестре».

Хьёлас нахмурился и пришёл в себя, только когда Астрид сжала его руку и потянула вперёд.

– Кто такой этот Клед Шабар? – спросила она.

– Да так… парень один, с которым мы вместе были в изоляторе осенью, – сказал Хьёлас припоминая, как они с Кледом чуть не подрались в лёгком эфире. – Насколько я знаю, это была его третья или четвёртая попытка пройти курс – у него вечные проблемы то с самоконтролем, то с плетениями. Насколько я знаю, на этот раз на него наложили глубокую блокировку.

– «Глубокую блокировку»? – переспросила Астрид. – Что это значит?

Хьёлас удивился, что она не знает об этом. Ведь наверняка ей угрожали такими мерами, когда поймали за изучением запрещённой магии… впрочем, возможно, фамилия даёт ей определённый иммунитет к некоторым жёстким последствиям.

– Если у человека возникают проблемы с тем или иным видом магии, чтобы обезопасить его самого и окружающих, применяют три вида блокировок, – начал объяснять Хьёлас, пока Астрид готовила продукты, чтобы приготовить им ужин. – Самый простой и безобидный способ – это щит. Он никак не влияет на саму магию носителя, но активизируется, реагируя либо на конкретное плетение, либо на возмущения в целом – гасит волну, не давая ей никому навредить. В школе такие щиты чаще всего подплетают к браслетам-амулетам и подсоединяют к ним сигналки, чтобы предупредить окружающих об опасности. Потому что лёгкий щит легко смести, а прочный щит будет мешать тренировкам. В более сложных случаях ставят либо целевые барьеры, либо поверхностные идеограммы – на одежде, амулетах или даже на коже. Например, после того, что произошло у нас с Кидо Бруном, мне заблокировали доступ в лёгкий эфир с помощью барьера. Это что-то вроде… иллюзии, которая обманывает не глаза, а… сознание. Как ты знаешь, полностью обрезать связь человека с его легкоэфирным телом невозможно, но вот замаскировать пути между ними…

– Значит, барьер можно развеять, как и любую иллюзию? – спросила Астрид.

– Теоретически – да, но на практике это не всегда так уж просто, даже с полным осознанием того, что смотришь на иллюзию, – сказал Хьёлас, с неприязнью вспоминая Олиса Астера, из-за которого ему так и не удалось получить высший балл у мастера Юхосса. – Ну а в этом случае я и не пытался – я не враг себе.

Хьёлас порадовался, что в этот момент был занят разжиганием костра, иначе Астрид могла бы заметить его неискренность. А раскрываться перед ней в этом вопросе он был пока не готов – рано хвастаться успехами, слишком многое зависит от дальнейшего развития событий.

– Ну а что собой представляют глубокие блокировки?

Хьёлас вздохнул – этот вопрос он изучил, когда ему сообщили, что этот метод собираются применить к Кидо Бруну. Этого, впрочем, так и не произошло, но ознакомиться с методом Хьёлас всё-таки успел.

– Чаще всего это просто идеограмма отрицания, сплетённая на всех трёх сторонах реальности. Сам знак выглядит примерно вот так, – он начертил веточкой на земле круг с двумя перекрещёнными линиями внутри. – В него вплетается намерение, означающее, что именно человеку нельзя делать. Например – контактировать со своим легкоэфирным телом, или сплетать определённые формы, или вкладывать определённые намерения, или… направлять силу свыше определённого количества сторону других людей.

– И это навсегда? Отменить такую блокировку нельзя?

– Технически – можно, хотя и сложно и зачастую незаконно. Само наложение запрета глубокой идеограммой применяется довольно редко и только в самых крайних случаях. Да и наложить её довольно трудно – тут нужна совместная работа целителя, который безопасно впишет идеограмму в физическое тело, лёгкого плетельщика, который сделает такую же отметку на легкоэфирном теле, и тяжёлого мага, который подключит запрет к ядру, чтобы сила самого человека была на страже. Соответственно, чтобы снять запрет нужна та же команда.

– Понятно… – задумчиво сказала Астрид. – То есть Кледу Шабару запретили погружаться в лёгкий эфир?

– Судя по тому, что мне известно, да.

Хьёласу стало не по себе от мысли о том, что же могло случиться с Кледом, что его разыскивает сам мастер Китола. Он вздохнул. Лишь бы ничего непоправимого.

Остаток вечера прошёл спокойно. Они с Астрид не разговаривали больше ни о чём серьёзном, лишь обсуждали чтения, из которых Астрид запомнила намного больше, чем Хьёлас, и утренние партии, переживания о которых теперь казались Хьёласу смешной юношеской глупостью. С удивлением он вспомнил, что пока они были в храме, он получил нунция от Чима с просьбой одолжить вэйпан и даже ответил ему согласием. Странно, Хьёлас не вспоминал об этой детали до этого момента, и даже обернулся на пустое место, где должен был стоять вэйпан, чтобы убедиться, что ему это не приснилось.

– Наверное, решили на этот раз не смущать нас, – сказала Астрид, проследив за его взглядом.

– Нет, они полетели в Земли Эрфито, там много ранчо и заказников с редкими породами хлеев, – отозвался Хьёлас, не став уточнять, что одно другому не мешает.

– Жаль, что вы не прошли в следующие туры, – осторожно сказала Астрид после недолгой паузы.

– Я и так неплохо провёл время, – пожал плечами Хьёлас, – и, думаю, дальше будет ещё лучше.

Проснувшись следующим утром Хьёлас с удивлением отметил, что осталось лишь чуть больше суток до окончания их общего отдыха. Завтра в полдень школьный вэйбус покинет стоянку в Заказнике Иртакк и направится обратно в Небесные Пирамиды Ацокки. Им нужно будет вылететь одновременно, чтобы иметь хоть небольшой запас времени.

Хотя Хьёлас и Астрид не планировали ничего особенного на этот день, они были счастливы уже оттого, что могли просто проводить время вместе. Сначала они полетели на восточное побережье, но без вэйпана путь занял слишком много времени и сил, и они не стали задерживаться на скалистом берегу, а поторопились на ярмарку, чтобы подкрепить силы обедом и согреться горячим питьём. После этого ноги сами принесли их на территорию храма – во двор, где турнир близился к финалу. Как оказалось, Астрид понравилось наблюдать за партиями, когда Хьёлас не участвовал, а шёпотом комментировал для неё происходящее на игровом поле. Она даже выразила желание поиграть, но свободных игровых мест не было, так что пришлось отложить это до вечера. А ближе к закату они отправились в студенческий городок и всё-таки заплатили за однодневный абонемент в местную библиотеку. Хьёлас скептично отнёсся к идее изучить всё книгохранилище за несколько часов, но не попытаться не мог.