Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 66 страниц)

Ощущения возвращались к Хьёласу постепенно. Он понял, что лежит не просто в нелепой позе, а кто-то удерживает его поперёк груди и шеи, сдавливая изо всех сил, будто не давая телу распасться на части. Может, из-за этого давления не получается дышать?

«Отпустите!» – хотел закричать он, но, конечно, не смог. А потом до него дошёл смысл слов, которые он услышал чуть ранее: его намерение может разрушить плетение, которое спасает ему жизнь! И он приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сосредоточиться на одном: «Я хочу жить! Я останусь здесь! Держите меня, держите!»

Вместе с осознанием обострились и чувства, боль усилилась. И едва она перетянула на себя внимание, мысли снова начали путаться. Хьёласу стало невыразимо жаль себя, и предательское желание, чтобы это поскорее прекратилось, снова поселилось на краю его сознания.

– Молоток, Апинго, так держать, – этот новый голос показался Хьёласу знакомым, но он не сразу узнал говорившего. Даже когда в поле его зрения показалось лицо, из-за бледности и пятен крови он не сразу узнал своего куратора. В тот момент мастер Гато выглядел лет на двадцать старше, и видеть его таким было грустно и неприятно. – Давай, пацан, если выкарабкаешься, отпущу тебя завтра домой. Озак, что сделать?

– Перехвати внизу, слева под рёбрами. Сможешь? А то у меня силы не хватит…

– Апинго, не сопротивляйся, – сказал мастер Гато, одновременно с силой надавливая ему на бедро и на левый бок. – В тебе ведь жизнелюбия на пятерых хватит, я же тебя знаю…

– Он не сопротивляется, – сказал голос над ухом. – Держится, молодец, настоящий боец… где там целители?

Странно было услышать такую характеристику от мастера Озака Хенка, который прежде называл Хьёласа лишь «тугодумом», «бездарем» и «слабаком». И эти слова немного взбодрили его, заставили заинтересоваться происходящим вокруг, но лишь на несколько мгновений. Потом невероятная жгучая боль снова завладела сознанием. Хьёласу казалось, что внутрь него поместили несколько добела раскаленных камней, и эта ассоциация оказалась настолько яркой, что Хьёлас, хоть и не мог дышать, буквально кожей почувствовал витающий в воздухе аромат горелого мяса. Он бы что угодно сейчас отдал за возможность закричать, выплеснуть из себя этот ад хотя бы частично, но его желанию исполниться было не суждено. Ощущения обострялись с каждым мгновением, и предела им не было.

– Стажёрам я сказал не подходить. Если ты пацана не удержишь – никто не удержит, – сказал Криир Гато, снова наклоняясь над Хьёласом так, что он смог его увидеть. – А мастера скоро будут. Сейчас…

Хьёлас чувствовал, что сходит с ума. Напряжение в его голове было слишком сильным: смесь боли и страха, и отчаяние из-за того, что нельзя дать им выход хотя бы в крике. Он не мог дышать, и теперь уже точно знал, что сердце его не бьётся, и это почему-то было намного страшнее, чем видеть собственные органы, вывалившиеся из живота. Он хотел сказать мастерам, что больше не может терпеть, что не надо его держать. Хотел попросить снять боль. Или пусть ему позволят уйти в лёгкий эфир, там ему уж точно станет легче. А когда целители приведут его тело в порядок – он вернётся…

Но он не мог говорить, и лишь беззвучно шевелил губами. Трудно сказать, догадывался ли Криир Гато о том, что пытался сообщить Хьёлас, но мастера лишь продолжали твердить, что надо терпеть, ещё немного, надо держаться…

Хьёласу казалось, что что-то внутри него испортилось безвозвратно. Как мягкое стекло, которое можно сгибать во все стороны, но если перегнуть слишком сильно, оно перестанет держать форму. И пусть видимых повреждений на поверхности не видно, это уже не тот материал, что раньше.

– Мастер Хенк, сколько ещё вы сможете держать?

– Сколько надо. Но не затягивайте, ладно?

– Сделаем всё возможное. Тару, ты займись шеей. Фенг, на тебе вот этот участок. В первую очередь восстановите сосуды – потом всё остальное. Идриш, Касидос, вы поможете мне с сердцем, потом с лёгкими. Как мальчика зовут?

– Хьёлас, – ответил мастер Гато. – Хьёлас Апинго.

– Знакомое имя, – отозвался целитель и наклонился, вглядываясь в лицо своего пациента. – Это не тот, что в прошлом году с двойниками баловался?

– Тот самый, – сказал куратор.

– С двойниками? – переспросил мастер Хенк. – Апинго, да ты полон сюрпризов! Ты должен мне как-нибудь об этом рассказать…

«Чего только не скажут человеку на пороге смерти, – с грустью подумал Хьёлас, а потом он вдруг понял, что это значит, и его захлестнул страх на грани паники. – Я не хочу умирать. Это не может быть конец!»

Сколько всего он собирался сделать! Сколько планов, надежд, возможностей! И что – всё это улетит в никуда?

«Сколько ещё боли я готов вытерпеть ради эфемерных амбиций, которым, возможно, и не суждено реализоваться? – мысленно спрашивал он сам себя. – Но дело ведь не в них, не в личных амбициях, я в том, ради чего они появились. Ради кого… Сёстры, мама, Астрид…»

Мастера и целители продолжали что-то говорить, но Хьёлас едва ли их понимал. Он зажмурился, чтобы было легче отстраниться от ситуации и соредоточиться на причинах бороться. Он думал о семье, об учёбе, о Мёртвом Городе и о магии. О лёгком эфире, который с удовольствием примет его. «Ещё не время уходить, – думал Хьёлас, – слишком рано».

– Хьёлас, открой глаза, – сказал старший целитель, когда прошла, по мнению Хьёласа, уже целая вечность. Он подчинился, но понадобилось несколько секунд, чтобы зрение снова заработало. – Мы сделали, что могли, теперь надо снова запустить все процессы. Сначала отпустит мастер Гато. Боль может усилиться, но постарайся потерпеть. Когда мы убедимся, что твой организм готов функционировать нормально, мы снимем боль, и ты сможешь отдохнуть. Моргни два раза, если понял.

Хьёлас озадаченно таращился в пространство перед собой, едва ли переваривая поступающую информацию. Он прокручивал про себя слова целителя, пытаясь понять, что они значат. Боль усилится? Разве это возможно?

Тем не менее, он смежил веки два раза и приготовился. Ему было страшно, но не слишком. Судя по разговорам, целителям удалось восстановить его тело до нормального состояния. А значит, худшее уже позади.

– Будьте готовы снова взять его под контроль, – негромко сказал целитель. – Всё, я сплёл диагностирующий контур… отпускайте.

Разницы Хьёлас почти не почувствовал. Да, качественно ощущения немного изменились и сместились, но нельзя сказать, что боль усилилась. Наверное, это был уже предел.

– Хорошо. Замечательно. Теперь сверху. Хьёлас, нам пришлось прочистить тебе лёгкие, но чтобы полностью восстановить структуру, тебе придётся сначала полностью выдохнуть, потом сделать вдох. Постарайся дышать глубоко и медленно, или даже немного придерживать дыхание на вдохе первые несколько минут. И – это очень важно! – оставайся в сознании. Мы быстро всё исправим, если что, но ты должен нам дать хотя бы несколько секунд. Сдюжишь? Моргни три раза, если понял.

Хьёлас помедлил совсем немного и сделал, как просили. Он устал, ужасно устал. Он хотел, чтобы ему уже сняли боль и оставили в покое. Он выжил, а значит, мастер Гато должен отпустить его домой – так он обещал.

– Контур готов, – сказал целитель, – отпускайте.

Мир в очередной раз перевернулся, и Хьёлас почувствовал, что его тело как будто расползается. Но оказалось, что просто исчезло давление с его шеи и груди, и он снова стал собой, как же это неприятно…

– Спокойно, Хьёлас, всё хорошо, – услышал он негромкий спокойный голос целителя. – Давай, сделай выдох и вдох. Сейчас.

Где-то он это уже слышал. «Сделай вдох, Хьёлас, сейчас». Тогда ему было хорошо, и он должен был вернуться в осточертевшую реальность. Вот и теперь, накатывающая тьма была такой соблазнительной, такой приятной.

– Нет, Хьёлас, нет, – голос целитель не повышал, но довольно ощутимо хлопал его по щеке. – Давай, выдохни. Заставь себя.

Хьёлас подчинился. Он знал, что такое «надо», и где-то в глубине его затуманенного сознания он знал, что так правильно, так должно быть. Но он так устал! И да, он имел полное право отдохнуть, хотя бы немного, пару секунд… просто вдохнуть глоток лёгкого эфира – он поможет взбодриться, прибавит сил…

Но уже в первое мгновение, когда он заглянул в лёгкий уровень мироздания, Хьёлас почувствовал, что что-то не так. Это была не просто приятная безмятежность, это была затягивающая бездна, без границы, без предела. Он растерялся и позволил этой магии притянуть себя… Лёгкий эфир принял его и пропустил дальше – словно был лишь тонкой вуалью между реальным миром и…

Хьёласу казалось, что он падает. В тёмное, пустое, бесконечное… прекрасное и такое необъятное! Там его ждали, и, несмотря на расстояние, он уже почти чувствовал прикосновение тёплых верных объятий – слышал голос, зовущий его. Голос, который он слышал в последний раз много лет назад, который принадлежал Абсалону Апинго, его любимому и надёжному отцу, который защищал его и учил, делал жизнь простой и понятной, которого так не хватало Хьёласу!

Но каким-то образом он точно знал, что оттуда, из этой притягательной глубины, чем бы она ни была, он вернуться не сможет. И это было прекрасно, но в то же время ужасно, потому что… просто потому, что необратимо.

И Хьёлас изо всех сил начал снова рваться наверх – или просто обратно? Но у него не было точек опоры, не было за что зацепиться, от чего оттолкнуться… и он понимал, что продолжает падать, и ничего, ровным счётом ничего не может этому противопоставить.

«Нет, нет, НЕТ! Я должен вернуться, я хочу жить, МНЕ НАДО!»

Падение то ли замедлилось, то ли просто изменило направление. Хьёлас завис в темноте и лишь чувствовал слабые неясные течения, которые вели к чему-то или в никуда – он не знал. Но из последних сил, из последнего отчаянного желания вернуться в жизнь, он схватился за воспоминание – целитель хлопает его по щеке.

Но чем больше усилий Хьёлас прикладывал к тому, чтобы вернуться в свой привычный мир, тем хуже он понимал, куда надо двигаться, что делать. Ему казалось, что мысли распадаются, растворяются, вот он уже не может вспомнить многих деталей и даже понять, зачем ему возвращаться туда… Куда? «Не знаю, просто мне надо!»

Хьёлас озадаченно замер, и именно это, как он понял значительно позже, его и спасло. Он прекратил мельтешить, расслабился, прислушиваясь к собственному угасающему самосознанию, и уловил лёгкий, на грани восприятия, зов: «Сюда».

Он не понял, куда это – сюда, но чуть продвинулся в ту сторону, откуда пришло сообщение, и снова замер. «Вот так, возвращайся».

Ещё немного, снова замереть, прислушиваясь к странным ощущениям, которые не были ни звуком, ни изображением, а чем-то иным.

«Хорошо, продолжай. Давай, сосредоточься».

И хотя Хьёласу казалось, что каждый раз зов доносился с другой стороны, он всё равно подчинялся этим ободряющим понуканиям. Бездна всё ещё притягивала его, и было довольно трудно не сорваться, но упрямая мысль «Мне надо вернуться», удерживала его на месте, а это неведомое дружественное нечто помогало ему выбрать направление.

«Иди сюда. Всё хорошо».

Пустота начала обретать знакомые очертания. В ней появились потоки, завихрения, сгустки – сначала смутные, как будто потоки горячего воздуха вблизи разогретой поверхности, потом более чёткие. И эйфория – невероятная, всепоглощающая, волной накатившая на всё существо Хьёласа: «Я вернулся!» Ему хотелось обнять весь лёгкий эфир разом, пронестись по нему, подобно урагану, исследовать каждый уголок, присмотреться ко всем странным плетениям, познакомиться с другими живыми существами…

Но, попытавшись осуществить свою затею, Хьёлас наткнулся на преграду. Сеть, сплетённая явно наспех, разорвать её не составит труда. Зацепить вот здесь и здесь…

«Стой, – прилетела информационная нить от смутно знакомого существа. Хьёласу пришлось помедлить и сосредоточиться, чтобы понять, что перед ним Эмсат Квато. – Ты должен вернуться на физический уровень, прямо сейчас».

Оглядевшись по сторонам, Хьёлас понял, что рядом находятся ещё несколько существ, которые не проявляли активности, предоставив вести переговоры Эмсату, но в них явственно чувствовалось намерение вмешаться, если Хьёлас начнёт сопротивляться и попытается сбежать.

«Ты должен вернуться. Ты понимаешь меня?» – спросил Эмсат, немного приблизившись.

«Да», – ответил Хьёлас. Почему-то сплести послание оказалось невероятно трудно, оно распалось почти мгновенно, но Эмсат успел его перехватить.

«Возвращайся», – велел он.

Хьёлас колебался. Он вспомнил, что ждёт его в реальности – слабость и невероятная боль, куча трудностей и проблем. Соблазнительная бездна всё ещё звала его, и её притяжение усилилось, как только он засомневался в том, что готов вернуться.

«Ты будешь в порядке, – заверил его Эмсат, ещё немного приближаясь. Наверняка попытается выпихнуть его в реальность силой. – Возвращайся».

«Но я в любом случае успею ускользнуть туда, вниз», – стоило Хьёласу подумать об этом, как вопрос стал ребром. Тьма окутала его, и лёгкий эфир из стабильной реальности снова превратился в тонкую вуаль, оставаться на которой практически невозможно. Нужно решаться – вперёд или назад, прямо сейчас!

И, заранее ненавидя самого себя и гипотетические годы своей никчемной тягостной жизни, Хьёлас отторгнул бездну, возвращаясь в физическую реальность.

Слишком много звуков и света. Слишком много физических ощущений, возни, беспокойства… из последних сил, которых у него уже почти не было, Хьёлас цеплялся за эту реальность, выполняя все инструкции, которые когда-либо получал, и которые теперь мог вспомнить, но его тошнило, выворачивало наизнанку, давило, давило со всех сторон…

Он слышал голоса, но не понимал смысла слов. Он осознавал, что рядом есть люди, но не видел их лиц. Они казались серым бесформенным маревом, как будто лёгкий эфир всё ещё не отступил.

Он продолжал цепляться за стабильную твёрдую реальность, но сам не доверял своим желаниям. С одной стороны, он был полон уверенности, что обязан выжить, сама идея о том, чтобы сдаться, казалась ему ужасной. Лица близких людей калейдоскопом пронеслись у него перед глазами, все незаконченные дела напирали со всех сторон и твердили: «Рано, рано уходить». Но мир был враждебен и неприятен, он не хотел Хьёласа. Даже его собственное тело отторгало его, выдавливало, причиняя нестерпимую боль, причём не в груди и не в шее, как можно было ожидать, а в кончиках пальцев левой руки, словно они были погружены в раскалённую плазму.

– Сделай вдох, – раздался спокойный голос где-то рядом.

Хьёлас подчинился, едва ли осознавая, что это значит. Тошнотворный горячий воздух ворвался в лёгкие, вызывая рвотные спазмы, вытесняя Хьёласа из его собственного тела, но это было наименьшей из его проблем. Руку свело судорогой, острая боль въелась в кость и проникала всё глубже, к локтю, к плечу, впиваясь прямо в мозг. Хьёлас рыкнул яростно и попытался впиться зубами в собственную ладонь, как будто это могло уменьшить боль. Но в следующую секунду кто-то прикоснулся к его скуле, и та занемела, парализуя, расслабляя челюсть, и руку силой отвели в сторону.

– Хьёлас, в чём дело?

– Больно, – выдохнул он.

Оторвать руку, избавиться от неё – это единственный выход, но Хьёлас не мог пошевелиться, кто-то с силой удерживал его от резких движений.

– Тише, постарайся успокоиться. Не дёргайся.

Хьёлас чувствовал магию, которая проникает в его кисть, но она лишь усугубляла неприятные ощущения. Он попытался вырваться, но безуспешно.

– Потерпи минутку, – мягко сказали ему. – Я не понимаю, что не так…

Значит, это не прекратится. Хьёлас чувствовал, как усталость и отчаяние берут верх над упрямством. Уйти в лёгкий эфир, хотя бы ненадолго. Да, есть какая-то смутная причина не делать этого, но как же хочется передохнуть, освободиться от боли…

Но, будто в ответ на смену его настроения, возможность выбора исчезла. Удерживаться за реальность больше не было сложным делом. Мир и тело всё ещё были тягостными и неприятными, но каким-то образом Хьёлас понял, что даже если он расслабится, ничего не случится. Даже если он умышленно попытается погрузиться в лёгкий эфир…

…У него ничего не получится. Он перестал чувствовать границу, больше не ощущал потоков.

И это осознание, больше, чем все прочие неприятности, подкосило Хьёласа. «Никогда ничего хорошего не произойдёт со мной в жизни, – подумал он. – И я сам это выбрал». К счастью или к сожалению, но изменить решение он уже не мог. Теперь ему оставалось только жалеть себя и ждать, пока всё закончится. Так или иначе.

Боль в руке тоже начала утихать. Суета вокруг, голоса, громкие и не очень, неясная бессмысленная активность перестали интересовать Хьёласа. Он пребывал в странном отуплённом состоянии и не мог даже пальцем пошевелить, благо, этого, кажется, не требовалось.

Хьёлас не заметил, как уснул, и не сразу сообразил, что проснулся. Некоторое время после пробуждения его мысли были спутанными и туманными, как будто он продолжал спать, и ему снилось, что мир вокруг окутан блеклым серым туманом, он пахнет пустотой и лёгкостью, и она приятна, но двигаться в ней почему-то не получается, только созерцать. А потом Хьёлас понял, что он погружён в лёгкий эфир, и что-то с этим погружением было не так. А значит, ему нужно как можно скорее вернуться в реальность, чтобы его не заблокировали за срыв.

– Наконец-то. Как ты себя чувствуешь?

Хьёлас моргнул, а потом ещё раз. Дышать, двигаться и даже соображать ему было очень трудно, и хотя умом он понимал, что это состояние является серьёзным поводом для беспокойства, занервничать или огорчиться у него тоже не получилось. Сам он полулежал на узкой кровати в небольшой светлой комнате – должно быть, это лазарет.

Краем глаза он заметил собственные предплечья и обнаружил там причину собственного состояния: защитных амулетов было больше, чем когда-либо прежде, разномастные браслеты полностью покрывали его руки от кистей до локтей, и даже на самой коже виднелись следы от блокирующих идеограмм. Вот только что они блокировали – только эмоции, или что-то ещё?

– Хьёлас, ты понимаешь, что я говорю?

Он снова моргнул и не без труда поднял взгляд на мужчину в униформе целителя, который сидел рядом с его кроватью. Лицо показалось Хьёласу знакомым, и откуда-то из глубин сознания выплыло воспоминание: Юго Модж, старший школьный целитель. Они с Хьёласом уже пересекались раньше, хотя обстоятельства пока что вспомнить не получалось.

Сообразив вдруг, что ему задали вопрос, Хьёлас медленно кивнул. Ему снова захотелось спать и почему-то плакать, и он вдруг вспомнил обстоятельства, при которых он рыдал в прошлый раз: там, посреди трапезной, в луже собственной крови и рвоты, снедаемый нечеловеческой болью и отчаянием. Юго Модж там тоже был. Неприятное воспоминание.

– Как ты себя чувствуешь?

Хьёлас осторожно пожал плечами. Он не ощущал ничего особенного – ни боли, ни дурноты, и целитель наверняка об этом знал. По меньшей мере три из огромного числа амулетов были предназначены для блокировки боли – Хьёлас понял это по пометкам на ярлычках – и ещё два проводили постоянную диагностику. Назначение других вот так сразу угадать не удалось, а шевелиться, чтобы изучить их получше, не хотелось.

– Ты помнишь, что произошло?

Глубоко погружаться в воспоминания не пришлось. Недавние события слились в одно сплошное пятно, которое, наверное, показалось бы Хьёласу ужасающим, если бы он мог испытывать нормальные человеческие эмоции. И дело было не только в атаке агрессивного озлобленного однокурсника, не в боли и страхе, которые Хьёласу пришлось пережить… было что-то ещё, чего он пока что не мог понять. Что-то очень важное, из-за чего его жизнь уже никогда не станет прежней. И нет, дело даже не в блокировках – они временные, Хьёлас каким-то образом понимал это. Что-то большое, важное, непреодолимое – что пока что ускользало от внимания.

– Хьёлас? – целитель вновь привлёк к себе внимание, и Хьёласу понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, какой ему был задан вопрос.

Он неуверенно кивнул. Вряд ли Юго Модж ждал от него полного и детального изложения всех событий, просто хотел убедиться, что пациент осознаёт собственное положение. Но целитель явно не спешил закруглять разговор, а наоборот, чуть наклонился вперёд, чтобы занять больше места в зрительном пространстве Хьёласа.

– Почему ты молчишь? Ты можешь говорить?

Хьёлас в очередной раз кивнул. Он не видел никаких препятствий к тому, чтобы говорить, просто не видел в этом смысла. На все вопросы целителя он вполне мог ответить коротким очевидным жестом, так зачем открывать рот и ворочать языком? Но, пожалуй, стоит всё-таки сказать что-то вслух, просто чтобы не провоцировать лишнего беспокойства.

– Я могу пое… – начал Хьёлас и отчаянно закашлялся от грубого сухого першения в горле. Он начал задыхаться и наклонился вперёд в надежде выкашлять грубую чужеродную ткань, раздражающую его изнутри. В ту же секунду один из амулетов на его руке едва заметно завибрировал, целитель положил руку ему на шею и дышать стало легче.

– Задержи дыхание на несколько секунд.

Хьёлас подчинился, и почувствовал движение внутри. Почувствовал, как расслабляются мышцы, очищаются лёгкие… Юго Модж помог ему опуститься обратно на подушку и сказал:

– Всё, дыши, теперь всё должно быть в порядке.

Хьёлас сделал осторожный вдох, потом ещё один. Убедившись, что всё действительно хорошо, он попробовал ещё раз, на всякий случай тихо, почти шёпотом, чтобы лишний раз не испытывать на прочность голосовые связки:

– Я просто хотел спросить, можно ли мне поехать домой.

На этот раз всё было в порядке, и Хьёлас немного осмелел, хотя теперь ответ на его вопрос был очевиден.

– Думаю, мы сможем это организовать, – деликатно сказал целитель Модж. – Но придётся немного выждать – хотя бы пару дней. Как видишь, все видимые повреждения мы залечили, но кое-какие мелочи – неудачные спайки, ослабленные ткани, локальные конфликты целительных плетений – мы ещё будем вылавливать в течение следующих дней. Ну и, конечно, тебе самому нужно восстановиться как следует – этот инцидент здорово истощил твою магию.

– Ядро сильно пострадало? – тут же спросил Хьёлас. Это было единственное необратимое для магии последствие, и он хотел сразу понять, с чем ему придётся иметь дело всю оставшуюся жизнь.

– Нет, – заверил его целитель. – Ядро осталось в целости, мастер Хенк вовремя тебя «заморозил». Но доступный уровень силы истощён почти полностью, и сейчас магия расходуется на восстановление организма. Мы, конечно, тебя подпитываем, но, сам понимаешь, ничто не сравнится с собственной силой, которая лучше любого внешнего плетения знает, что тебе нужно.

– И сколько времени это займёт?

– Думаю, дня за три-четыре всё нормализуется, – сказал Модж. – Возможно, чуть больше, но, сам понимаешь, это в твоих интересах, чтобы всё прошло наилучшим образом, так что не торопись. Отдыхай и думай о приятном, а завтра мы начнём постепенно снимать с тебя амулеты.

На этом разговор был окончен, и Хьёлас остался один. Он не мог думать о хорошем – в голову не приходило вообще ни одной приятной мысли. Впрочем, думать о плохом ему тоже не пришлось – меньше чем через пять минут сон снова сморил его.

Разбудил его стук хлопнувшей на сквозняке двери. Судя по ярко-оранжевому цвету солнечных лучей, проникающих в комнату, время шло к закату.

– Извини, живчик, не хотел тебя разбудить, – сказал мастер Гато. Лицо его было уставшим, но в целом он выглядел довольным. Хьёлас обратил на это внимание, потому что вспомнил вдруг, как выглядел его куратор там, в трапезной.

– Ничего, – отозвался он, осторожно приподнимаясь на подушке, чтобы было удобнее вести разговор. – Думаю, я уже выспался.

Мастер опустился на табурет, на котором давеча сидел целитель Модж и окинул своего студента изучающим взглядом.

– Как самочувствие?

Хьёлас поднял руки, увешанные амулетами.

– Пока не знаю. Но, думаю, если они ещё не разрядились полностью, дела мои не так уж плохи.

– Ясно. Раз здоровая ирония тебе не отказала, значит, о тебе можно не беспокоиться, будешь в порядке.

Хьёлас задумчиво пожал плечами. Он тоже не видел препятствий к скорейшему полному выздоровлению, но это пока. Вот завтра начнут снимать амулеты…

– Кроме меня никто не пострадал? – спросил он.

– Слегка зацепило Амри Торнгуда и Уэреса Итро, но они в полном порядке. Другие ученики были достаточно далеко, их вовремя прикрыли щитами. Кидо Бруна, если тебе интересно, отстранили от занятий.

– До очередного дисциплинарного слушания, – фыркнул недовольно Хьёлас. – Не вижу, чем эта ситуация отличается от прошлой. Кроме того, что я выжил, а Балек – нет.

Криир Гато болезненно поморщился, но всё же объяснил:

– Ситуация отличается, причём очень сильно. Во-первых, в прошлый раз Кидо сумел убедить комитет, что его спровоцировали. Во-вторых, Балек выглядел случайной жертвой на пути стихийного разрушительного намерения. В этот раз никто Бруна не провоцировал, и есть толпа свидетелей, готовых это подтвердить. Кроме того, все прекрасно видели, что он разбрасывался намерениями не хаотично, а вполне целенаправленно. Он напал на Паила – это студент-демонолог с продвинутого курса – потом на тебя. Ну и, на этот раз он привлёк слишком много внимания – нашлись некоторые влиятельные люди, которые не хотят, чтобы этот парень учился с их детьми. Так что в Небесные Пирамиды он точно не вернётся. Хотя какими будут последствия для Бруна я предсказать не возьмусь – слишком уж серьёзные люди за ним стоят.

Хьёлас понимающе кивнул и беспокойно потеребил один из амулетов. Не оказывай один из них успокаивающего эффекта, он бы уже, наверное, бился в истерике от осознания собственной беспомощности и беззащитности. Сколько ещё сумасшедших встанут у него на пути, и какова вероятность того, что рядом окажутся мастера, чтобы спасти ему жизнь? Но куратор, видимо, угадал его мысли, потому что поспешил заверить:

– Кидо Брун – случай особый, не каждый день такого встретишь. Если бы он не учился в школе, его бы заблокировали после малейшего срыва. Поэтому, собственно, он и не покидал Пирамиды на выходные. Понимал, что мигом получит глубокую блокировку – его клан даже вмешаться не успеет. И вообще, это не твоя вина, что ты пропустил удар. Во-первых, будь на тебе стандартный набор амулетов, он бы не достал тебя так легко. Во-вторых, ты был ослаблен из-за работы с лёгким эфиром, и он увидел в тебе лёгкую добычу. В-третьих… ну ладно, в-третьих, ты сам виноват – чего стоял и тупил? Нет, чтобы взять ноги в руки и сразу убраться…

– Я не успел…

– Да ладно тебе, «не успел». Я был не так далеко, и всё видел. Ты просто стоял и таращился, причём вид у тебя был такой, как будто ты хочешь сбежать в лёгкий эфир…

– Ничего подобного! – возмутился Хьёлас, несмотря на все умиротворяющие плетения. – Я не собирался делать ничего такого!

– И правильно, потому что если бы Кидо атаковал твоё «пустое» тело, ты умер бы мгновенно.

– Я знаю, – буркнул Хьёлас. Но он не мог объяснить куратору, что теперь вспомнил, как в те минуты всё происходило дважды – с разницей в несколько мгновений – у него в голове и в реальности.

Теперь Хьёлас начал подозревать, что его воспоминания ложные – из-за стресса всё могло перемешаться. Может, другие линии событий ему приснились, а может, это следствие какого-то плетения целителей… Но, мысленно возвращаясь в те жуткие мгновения, Хьёлас смутно вспомнил, что события развивались по какой-то странной ломаной траектории. Десятки развилок, на которых люди приняли определённые решения, привели к этому моменту… а другие альтернативы остались теперь только в воспоминаниях Хьёласа, да и то с каждым мгновением теряли чёткость… или не было ничего такого, и это просто плод его утомлённого разума?

– Живчик? Есть ещё что-то, о чём мне надо знать? – беспокойно спросил мастер Гато, и Хьёлас нахмурился.

– Вы теперь всегда будете меня так называть? – сердито спросил он.

Куратор рассмеялся.

– До тех пор, пока факт твоего спасения не перестанет казаться мне счастливым чудом.

Хьёлас фыркнул недоверчиво:

– Вы ещё талисманом школы на удачу меня сделайте.

Мастер Гато захохотал ещё громче.

– Хочешь или нет, но ты уже им стал, Живчик. Озак по-прежнему рад, что ты ушёл из его класса, но теперь он говорит своим студентам, цитирую: «после того, как этот слабак Апинго выжил, попробуйте только не сделать того же в аналогичной ситуации, если она, упасите Великие, случится. Отчислю из школы задним числом по причине гендерного несоответствия». А теперь серьёзно, и не уходи больше от темы: что тебя беспокоит?

Хьёлас пожал плечами и невесело усмехнулся. Говорить о своих «сдвигах» он не собирался, и так куча проблем возникла на фоне плохого самоконтроля. Но и более безобидных и вполне правдивых отговорок у него более чем достаточно.

– Думаю, всё произошедшее ещё не окончательно улеглось у меня в голове, – сказал он. – И я не знаю, как реагировать… И да, я сглупил, слишком промедлил. И если совсем уж честно… да, мне пришла в голову идея атаковать Кидо со стороны лёгкого эфира. Думаю, он ничего не смог бы этому противопоставить. Но… по всему выходит, что мастер Хенк прав – я слабак, не могу за себя постоять…

– Ерунда, – перебил его мастер Гато, и лицо его при этом помрачнело. – И, я уверен, Озак тоже не говорил ничего подобного. Бои бывают разные, и то, что ты не можешь размазать своего противника по стенке, ещё не означает, что ты не можешь себя обезопасить. Просто найди свой стиль и применяй его… с умом. – Поразмыслив немного, мастер добавил: – Надеюсь, ты сейчас правильно понял мои слова, и не начнёшь делать глупости.

– Я тоже на это надеюсь, – с чувством сказал Хьёлас, и они оба невесело усмехнулись.

Даже этот короткий разговор оказался довольно утомительным, и к тому моменту, как куратор вспомнил, что у него ещё куча дел, Хьёлас уже снова начал клевать носом. Он чувствовал, что силы его постепенно восстанавливаются, но ещё не был готов испытывать их и расходовать свыше необходимого минимума.

Ночью он спал не очень хорошо – заряд на некоторых лечебных амулетах истощился и плетения развеивались, доставляя Хьёласу несколько неприятных минут до того момента, как придёт дежурный целитель и восстановит дающие слабину ткани. Но к утру ситуация немного наладилась, и Хьёлас, хоть и был уставшим после бессонной ночи, чувствовал себя намного лучше, чем накануне. И когда Юго Модж начал снимать с него амулеты, он уже почти не испытывал неприятных ощущений – разве что один раз, когда плетение, поддерживающее в целости один из кровеносных сосудов в плече, потеряло точку опоры и развалилось, а ткань ещё не успела как следует срастись.