Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 66 страниц)

– Но барьеры… – возразил Хьёлас.

– Они нужны только для того, чтобы внешние потоки и слишком эмоциональные наблюдатели не нарушали структуру. На самого Кледа они не оказывают никакого влияния.

– Это было ядро… раскрытое в лёгком эфире? – предположил Хьёлас.

Вито неуверенно покачал головой.

– С нашей стороны почти нет тяжёлых потоков. Кроме того, в тяжёлом эфире, говорят, тоже есть на что посмотреть. Жаль, что я так и не осилил их погружения.

– Значит… – Хьёлас закусил губу и нахмурился, пытаясь вспомнить, что он видел. Что он чувствовал. – Развёрнутое сознание. В нём ещё есть структура, хотя осознанные смыслы почти утрачены, – он покосился на Вито, чтобы получить подтверждение. Тот медленно кивнул. – И это растянуто на все пространства… в основной реальности что-нибудь видно?

– Нет, ничего особенного, – покачал головой Мейто и с грустью добавил: – Клед не интересовался реальностью.

– А он изучал тяжёлые погружения? – спросил Хьёлас, внезапно осенённый идеей.

– Нет, – сказал Мейто. – К тяжёлым погружениям не допускают, пока студент не освоит хотя бы базовые лёгкие.

– Но он мог научиться у кого-нибудь на стороне? – настаивал Хьёлас.

– Теоретически – да, – сказал Вито. – Раз уж он нашёл кого-то, кто снял глубокую блокировку… к чему ты ведёшь?

– Он мог погрузиться одновременно в тяжёлый и в лёгкий эфир, – сказал Мейто, догадавшись о ходе мыслей Хьёласа.

Вито задумался.

– Теоретически это возможно, – сказал он через несколько секунд. – Известны случаи, когда маги погружаются строго по границе между лёгким и тяжёлым, равномерно распределяя сознание, но… вот честно, мне трудно поверить, что Клед, при всех его талантах, был на такое способен. Во-первых, это требует мощнейшей концентрации и самоконтроля. Потому что ядро тоже должно погружаться вдоль границы, но для него тяжёлый эфир намного более естественен, чем лёгкий, и сохранить правильный баланс… я даже не знаю, сколько придётся тренироваться. Во-вторых, такое погружение накладывает целую кучу ограничений. Очень трудно что-либо сплетать, практически невозможно перемещаться… а значит, тело Кледа должно быть где-нибудь рядом. Но вокруг только море. Хлоук слишком далеко.

– Тело могло утонуть, – предположил Хьёлас.

Вито помотал головой.

– Если бы тело умерло, ядро не продержалось бы так долго вблизи от физической реальности – а ведь мы с Кледом довольно долго общались, пока он не начал теряться. И, кстати, это тоже противоречит идее, что он погрузился сразу в два эфира. Мастера бы заметили, это точно.

– А где же его тело? – спросил Хьёлас.

– Так и не нашли, – сдержанно сказал Мейто. – Мы всё пытались у него выпытать, но он… молчал. Не хотел, чтобы мы заставили его вернуться.

Хьёласу пришла в голову ещё одна мысль, но она была слишком странной, чтобы озвучивать её. Вместо этого он осторожно спросил:

– А могу я ещё раз погрузиться?

– Нет, – сразу же отрезал Мейто.

– Зачем? – подозрительно спросил Вито.

– Я хотел бы рассмотреть внимательнее, – сказал Хьёлас. – Я не настаиваю, но разве не для того мы сюда прилетели, чтобы получше изучить необычное явление?

– Ты и так уже хорошо всё изучил, – почти умоляюще сказал Мейто. – Мастер Китола даже не был уверен, что ты поймёшь, что видишь, думал, придётся всё разъяснять. А ты не только понял, но и даже в структуре частично разобрался. Программа перевыполнена. Чего тебе ещё?

– Вот именно, «частично», – Хьёлас старался не повышать голос и не выказывать раздражения. Всё-таки содействие Мейто ему необходимо. – Но у нас ещё куча времени. Чем сидеть и ждать, пока остальные вернутся, не лучше ли понаблюдать ещё немного? Что в этом плохого?

– Мастер Китола сказал тебе не погружаться.

Хьёлас досадливо закатил глаза.

– Я уверен, что он имел в виду бегство из реальности на фоне стресса, а не целенаправленное осторожное исследование.

– Осторожное? – недоверчиво спросил Мейто. – Ты уверен, что у тебя получится?

– Нет, не уверен, – честно сказал Хьёлас. – А ты мне тогда на что?

– На то, чтобы удержать тебя от глупостей! – огрызнулся Мейто, и на его крик из соседнего сектора выглянул какой-то стажёр, чтобы понять, что у них тут происходит.

– Ладно, не ссорьтесь, – вмешался Вито. – Я могу спросить у мастера Китолы, что он думает по этому поводу.

– Спроси, пожалуйста, – без особого энтузиазма отозвался Хьёлас. Почему-то ему казалось, что мастер будет против. То, в каком состоянии он видел Хьёласа в последний раз вовсе не располагало к повторным экспериментам.

– У меня складывается ощущение, что ты всё-таки хочешь потеряться, – мрачно сказал Мейто, когда Вито вернулся на своё место и погрузился.

– Нет, абсолютно нет, – твёрдо сказал Хьёлас. – У меня есть семья, которая во мне нуждается, которая меня ждёт. Когда я понял, что это Клед… я вспомнил их. Подумал, что с ними стало бы, если бы я превратил себя в… такое. – Он хотел упомянуть о «пироге с петто и рушатом», но что-то его остановило. Как будто это был секрет, как секунда откровения между ним и Кледом, которую не хотелось раскрывать. – Я восхищаюсь тем, что сотворил Клед, но я не собираюсь идти по его пути. Я просто хочу понять, как он это сделал.

Кажется, Мейто ему, наконец, поверил. Во всяком случае, он не продолжил уговоры и запугивания, а задумался о чём-то. Возможно, пытался понять, в его ли силах предотвратить возможную катастрофу.

Хьёлас тяжело вздохнул. Зачем мастер Китола назначил Мейто его ассистентом? Он теперь всё воспринимает через призму того, что произошло с Кледом, и никак не может признать, что это не его вина.

– Ладно, допустим, – сказал вдруг Мейто. – Но как ты можешь быть уверен, что не запаникуешь снова? Что, если ты заметишь ещё что-то, что повергнет тебя в ужас или в отчаяние? Если ты погрузишься чуть глубже, ни я, ни Вито не сможем тебя удержать или проследить за тобой. В лёгком эфире, особенно при работе с другими измерениями, относительность совершенно другая – и во времени, и в расстояниях… да и в направлениях тоже! В прошлый раз тебе повезло – ты вернулся на общий уровень недалеко и в более-менее благоприятном месте. Но ты уверен, что тебе и впредь будет так везти?

– Я не уверен, – сказал Хьёлас. – Но ты теперь знаешь, что меня лучше не блокировать, а дать мне убраться, когда я не хочу где-то находиться.

– Ты слишком быстр. Я не могу гарантировать…

– Мастер Китола не возражает, – сказал Вито, едва восстановившись. – Но при соблюдении некоторых условий.

– Каких? – спросил Хьёлас.

– Во-первых, ты будешь всё время жёстко держаться за меня. Он сказал, что ты можешь по-настоящему сконцентрироваться на этом, если захочешь.

– Ладно, без проблем…

– Второе, – не дал перебить себя Вито. – Никаких погружений в глубокие слои. Вообще. Ни при каких обстоятельствах. Мастер ещё обсудит этот вопрос с тобой позже, но сейчас – категорически нет. Если ты сегодня ещё раз уйдёшь на глубину – он подаст на кафедру рапорт с рекомендацией отказать тебе в обучении. Поэтому если ты не можешь это контролировать – лучше откажись от этой идеи.

Хьёлас немного опешил от такого ультиматума, но в целом и это требование, наверное, было справедливым. Конечно, он предпочёл бы изучить природу Кледа и на более глубоких уровнях – до самых смежных вод, если получится, но… ладно, можно ограничиться и общим уровнем лёгкого эфира. Тут тоже ещё есть на что посмотреть.

– Хорошо, – сказал Хьёлас. – Никаких глубин.

Главное, не забыть об этом, если снова накроет эмоциями.

– Третье: ты будешь контактным.

– В каком смысле? – не понял Хьёлас.

– Следи за тем, что происходит вокруг, – сказал Вито. – Реагируй, когда к тебе обращаются. Потому что в прошлый раз Мейто несколько раз пытался тебя одёрнуть, когда ты слишком пристально разглядывал Кледа, а ты не отреагировал.

– Ладно, – неуверенно сказал Хьёлас. Он не помнил ничего такого, о чём сейчас говорил Вито, но, может, в этом и была проблема?

– Не «ладно», а выполняй. Только попробуй хоть раз не ответить на обращение, и в ход пойдут жёсткие меры.

– Какие?

– Увидишь, – многообещающе наклонил голову Вито. – И четвёртое требование, вполне логичное, как по мне: Мейто отправляется с нами. Он по-прежнему твой ассистент и отвечает за твою безопасность в лёгком эфире. Я просто помогаю.

Хьёлас досадливо закатил глаза. С этого, неосуществимого, надо было начинать. А не давать ложную надежду другими…

– Ладно, – сказал вдруг Мейто. – Идём.

Пространство в лёгком эфире было по-прежнему хорошо очищенным, но беспокойство усилилось. Больше щитов, больше суеты, эмоциональных всплесков. Видимо, не только на Хьёласа так сильно подействовало осознание природы этого явления.

Он огляделся и сразу же ухватился за Вито – как и обещал. Тот выглядел не таким уверенным и надёжным, как мастер Китола, но по сравнению с Мейто… Хьёласу вдруг впервые стало жаль своего ассистента. Из-за череды неудач с подопечными он совсем потерял уверенность в себе. Он согласился на повторное погружение не потому, что вдруг начал доверять Хьёласу, а потому, что… ему всё равно? Нет, Хьёлас отмёл эту идею, как только примерил её на Мейто. Но что тогда? Смирился? Осознал, наконец, что не может контролировать всё и вся? Нет, это тоже не совсем правда.

Ладно, с подоплёкой решений Мейто можно разобраться потом. А пока что надо постараться сделать так, чтобы это погружение прошло без эксцессов. Не погружаться в глубокие слои… легко было дать обещание там, в основной реальности. Здесь же всё пространство кажется вполне естественным, своим. Если что-то пойдёт не так, сможет ли он заглушить свои инстинкты и воспользоваться самым простым направлением? Нет гарантии. Поэтому Хьёлас приблизился вплотную к границе и ещё одним жёстким намерением подвязал себя к ней.

«Хитро», – оценил Вито.

Хьёлас не ответил, а решительно, но неторопливо, направился к первому барьеру. Он ещё не был уверен, что именно надеется увидеть. Просто у него появилась идея, и он хотел её проверить. Вот только он даже представить себе не мог, как.

Если бы Клед Шабар протащил физическое тело в лёгкий эфир и только после этого «потерялся», как бы это выглядело?

И пусть традиционно это считается невозможным, Хьёлас слышал о теориях, которые допускают превращение материи в магию или информацию, и наоборот. И хотя алхимики пока что не преуспели в создании или хотя бы полном уничтожении вещества, непреложным остаётся тот факт, что некоторые, самые могущественные драконы, с этим справляются. Правда, только в рамках собственного тела, но тем не менее.

Хьёлас не стал тратить время на изучение исходящих от Кледа информационных потоков, а сразу направился к центру… чего бы там ни было.

Он досадовал на собственную необразованность и неопытность. Если бы он лучше понимал структуру сознания, или хотя бы ядра… он бы, возможно, сумел понять, есть ли тут что-то сверх того. Да, потоков много, и они излучаются довольно-таки интенсивно на протяжении уже более чем декады… Может ли всё это быть частью одного сознания. Или… угасающее сознание продолжает генерировать мысли в соответствии со всё ещё сохранёнными воспоминаниями? Возможно, но не в таком же количестве! Хьёлас помнил, как выглядели кляксы эмоций и мыслей, когда он, в состоянии аффекта, вынырнул из глубины в очищенный фон. Это была капля в море по сравнению с тем, что генерировал сейчас Клед.

Если бы здесь было его тело – могло оно стать источником такого количества информации? Теоретически – да. Даже если не брать в расчёт элементарные гены, содержащиеся в каждой клетке организма, каждая мельчайшая частица несёт в себе информацию о собственном предназначении, намерении. Но даже если это правда, здесь вряд ли удастся обнаружить хоть малейший след вещества в прежней структуре.

Единственное, что можно попытаться сделать – это уловить информацию о том, чем занимался Клед в последние часы и минуты перед этим роковым погружением. Вот только мастера наверняка уже пытались это делать, и, если бы они к чему-то пришли, скорее всего, об этом было бы известно.

Даже приблизившись к Кледу вплотную и вглядываясь в хаотичную смесь слоёв и зацикленных потоков, которые раньше были ядром его магии, Хьёлас не мог заметить ничего особенного. Он чувствовал, что быстро устаёт, обрабатывая излишек информации, бессмысленно выискивая зацепку. Надо попробовать иначе…

Он вспомнил, откуда появилась эта идея о погружении тела. Во-первых, мастера его так и не нашли, хотя Мейто почувствовал погружение своего подопечного, а значит, он был где-то неподалёку от Ацокки. Во-вторых, не сработала блокировка, которая запрещала разделение триады – физическое тело, ядро, сознание. Однако если Клед погрузился вместе с телом и ядром, блокировка, очевидно, не могла сработать – ведь связанная триада даже не пыталась разделиться. Следовательно, ему было не обязательно снимать блокировку. А раз так – она всё ещё должна быть где-то здесь… глубже… ближе к неосознанным потокам…

Хьёлас боялся, что мог упустить то, что искал, по той банальной причине, что он не знал, как выглядит блокировка. Но всё же он надеялся, что узнает её, если увидит. Простая идеограмма, элементарное указание. Если искать, смотреть внимательно, отметая всё лишнее…

Вдруг Хьёлас почувствовал острый приступ боли. Он дёрнулся и начал суматошно озираться в поисках источника боли, которая мгновенно утихла, но всё же успела его переполошить. Судя по всему, сделал это Мейто, и Хьёлас сразу понял почему – он снова увлёкся и перестал реагировать на обращённые к нему указания. Что ж, справедливо, но…

«Как ты это сделал?» – спросил Хьёлас, отчаянно стараясь, чтобы плетение оказалось достаточно прочным, чтобы его не смёл один из потоков Кледа.

«Это единственное, что тебя заинтересовало?» – спросил Вито.

«Да… то есть я прошу прощения, я опять увлёкся, – отозвался Хьёлас. – Но как ты смог причинить мне боль, если у меня тут нет даже рецепторов!»

«Если хочешь – могу повторить, – с явным оттенком ехидства сказал Мейто. – Чтобы ты разобрался получше».

«Давай!» – потребовал Хьёлас, и тут же его настиг ещё один болевой удар, чуть послабее, который тоже исчез через мгновение безо всяких последствий.

«Как?! – спросил он, начиная выходить из себя. – Как ты это делаешь?»

«Не дорос ты ещё такую магию осваивать, – сказал Мейто. – Я просто хотел тебе сказать, чтобы ты не лез слишком глубоко в центр. Тебе это явно не идёт на пользу».

«Слушай, я в порядке! – почти сердито отозвался Хьёлас. – Я…»

И, только заговорив о собственном состоянии, он непроизвольно обратил более пристальное внимание на ощущения, и понял, что на самом деле не очень-то и в порядке. Его сознание как будто бурлило и пульсировало эмоциями, причин для которых не было. Мысли перескакивали с одного на другое, сосредоточенность всё ещё присутствовала, но жила какой-то своей жизнью, у Хьёласа было ощущение, что не он сам решает, на чём сконцентрироваться, а его разум сам выбирает тему. Взять хотя бы последний эпизод – он явился сюда чтобы изучить Кледа, но вот он уже полностью поглощён вопросом, как и что делает Мейто. И вот теперь он снова переключился – теперь за изучение самого себя. И едва не пропустил сообщение от Вито, и если не отреагировать…

«Что?» – раздражённо переспросил Хьёлас.

«С тобой точно всё хорошо?»

Велико было искушение просто отмахнуться от этой явно избыточной опеки, но… «Мама, а можешь сегодня спечь пирог с петто и рушатом?» Хьёлас снова встрепенулся, но теперь уже не из-за плетения Мейто, а из-за осознания того, на какой путь он сейчас чуть не встал.

«Нет», – коротко сказал он.

«Возвращаемся?» – спросил Вито.

«Да».

Клед невероятен, и, наверное, неповторим, и вполне вероятно, что это первый и последний шанс Хьёласа увидеть и изучить нечто подобное, но… стоит ли оно риска собственной жизнью и здоровьем? Однозначно нет. И пусть упускать шанс было неприятно, Хьёлас был абсолютно уверен, что принял правильное решение. Эта мысль хоть немного, но утешала.

Следующие несколько часов Хьёлас пытался осмыслить всё увиденное, разложить по полочкам… но это оказалось не так-то просто. Все образы сбились в кучу, и даже то, что он пытался игнорировать во время погружения, засорило его воспоминания невнятной мешаниной образов. То и дело у него перед мысленным взором появлялась какая-то картинка или ситуация, слышались чьи-то голоса… и это определённо были не воспоминания самого Хьёласа. Похоже, он всё-таки не сумел как следует отгородиться от хаотичного потока.

Когда снаружи окончательно стемнело, мастер Рисав объявил, что пора возвращаться, и велел мастерам ещё раз проверить свои группы – все ли вернулись. Но вместо мастера Китолы поверку провёл Вито Бразер – сам мастер был занят тем, что накладывал блокировку на Шиноу – тот неудачно попал то ли под какой-то поток, то ли оказался на пути у потерявшего контроль студента, но теперь он никак не мог прийти в себя и сосредоточиться на реальности. Мастер, впрочем, заверил всех, что парень будет в порядке, ему просто нужно время.

В следующие дни Хьёлас на кафедре лёгкой магии даже не появлялся. Мастер Китола задал ему письменную работу с детальным анализом всего, что происходило во время поездки – причём не только наблюдений, связанных с Кледом, но и собственных ощущений и реакций и впечатлений от контактов с другими погружёнными. Хьёлас понял, что ему предстоит проделать поистине огромную работу, потому что нового опыта он набрался под завязку и даже немножко сверху. И чтобы разобраться во всём, чтобы найти правильные слова и описания, чтобы найти объяснения в литературе и привязать субъективные ощущения к объективным доказанным закономерностям, ему могла понадобиться не одна декада. Но эта работа явно не была напрасной – Хьёлас чувствовал, что очень сильно продвинулся в понимании лёгкого эфира, и был благодарен мастеру Китоле за то, что он сделал это возможным.

Но это всё не освобождало Хьёласа от других занятий и обязанностей. Неожиданно неприятным стало напоминание о том, что Хьёлас и Чим вообще-то состоят в школьном списке «Лид», а это означало, что им необходимо записаться на дополнительные занятия на кафедре протекционизма, чтобы они могли отработать свою прибавку к стипендии, если возникнет потребность в их услугах.

Проблема в том, что Чим стал слишком непредсказуем. Иногда он был в нормальном настроении и делал всё как обычно, и Хьёлас легко подстраивал свой поток под плетение друга. Но иногда, когда на Чима накатывала очередная хандра, или когда он был сильно недоволен чем-то происходящим вокруг, он становился абсолютно невыносим, и это каким-то образом сказывалось на его манере плетения, так что Хьёлас ничего не мог с ним поделать, и совместная структура либо разваливалась, либо содержала только поток Чима, и, соответственно, никакой особой устойчивостью не отличалась – обычный щит. Мастера начали на них косо поглядывать, и Хьёлас был уверен, что не за горами тот момент, когда их имена удалят из списка. Ну что ж… неприятно, но ничего драматичного.

В общем и целом Хьёлас был доволен тем, как всё складывается. Он не был уверен, что все его усилия и успехи будут что-то значить для Ферпа Кароги, и как вообще это всё преподнести, чтобы тот хотя бы дочитал его брачное предложение до конца. Но, планируя сделать ставку на лёгкую магию, Хьёлас даже представить себе не мог, что его личный прогресс окажется столь стремительным. Мастер Китола не мог уделять ему лично слишком много времени, но дал разрешение им с Мейто тренироваться на кафедре самостоятельно. Надо было лишь удостовериться, что поблизости в погружении есть хотя бы два мастера и заручиться их подстраховкой. Мейто учил Хьёласа всему понемногу – в основном плетениям, относящимся к базовому курсу второго уровня. Щиты; связки, которые Хьёлас, как оказалось, и сам научился плести – на чистой интуиции; информационные плетения – как для передачи информации на небольшие расстояния, так и для длительного хранения; самые элементарные плетения на основном уровне без полного возвращения. Последнее было одним из самых интересных, но в то же время самых сложных уроков, потому что требовало строгой концентрации сразу на нескольких задачах и на разных уровнях реальности.

Впрочем, было и кое-что, что Мейто категорически отказался объяснять Хьёласу: каким образом можно причинить боль легкоэфирному телу. И хотя время от времени он повторял этот трюк – чисто в воспитательных целях, разумеется, – как это делается, понять Хьёлас не мог.

Мастер Китола уделял ему время два раза в декаду, и его занятия были намного более изнурительными, но давали существенно меньше видимого результата. Он выводил Хьёласа из школы и пытался научить его видеть лёгкий эфир более широко – не одни лишь ближайшие потоки, а более глобальную картину. Но этот урок оказался для Хьёласа слишком сложным, хотя Мейто утверждал, что других студентов этому даже учить не надо – это всё равно, что объяснять человеку, как пользоваться глазами. А когда Хьёлас выбивался из сил и уже не мог продолжать тренировку, мастер возвращал его в очищенный школьный фон и предлагал нечто вроде медитации – это было особым уроком, который почти все мастера преподавали своим ученикам после того, что произошло с Кледом Шабаром.

– Это улучшит твою выносливость, – сказал мастер Китола, впервые заставив Хьёласа созерцать в лёгком эфире самого себя. – Ты станешь более устойчивым к потокам, сможешь дольше сохранять осознанность. Или даже сможешь вернуться к себе, если начнёшь «разваливаться». Всё, что тебе нужно – это определить собственную суть и дать ей предельно точное имя.

– Моё собственное имя не подойдёт? – озадаченно спросил Хьёлас, который не до конца понимал, что от него требуется.

– Нет, это не то. Твоё имя – это то, что нужно для социальных коммуникаций. А определение, которое ты должен найти – это должен быть ключ к тебе самому, к твоей сущности, а не личности, если ты понимаешь. Это то, что ты имеешь в виду, когда говоришь «Я»… точнее, не вся совокупность деталей твоего «Я», а… скорее, ядро. То, вокруг чего всё вращается. То, что важнее всего. Понимаешь?

Хьёлас ответил не сразу. Было много вещей, которые казались ему важными, и почти все он уже назвал мастеру по именам, когда только-только начинал курс погружений. Но, очевидно, теперь имелось в виду что-то другое.

– Этот «ключ» нужен тебе не для возвращения. Ты и так уже научился восстанавливаться, и ты достаточно сознателен в лёгком эфире, чтобы он стал естественной частью твоей реальности, как и должно быть. В этом плане я за тебя спокоен. Этот идентификатор необходим, чтобы… у тебя была дополнительная точка опоры в лёгком эфире – внутри тебя. Я понимаю, это трудно понять, и, если бы у нас сейчас была возможность, я бы показал тебе на практике, зачем это нужно… но придётся подождать пару лун – мы проведём этот эксперимент, когда с группой уйдём в изоляцию. Тебе понадобится на это пятнадцать-двадцать дней. С учётом подготовки и времени на закрепление успеха – рассчитывай на четыре-пять декад.

– И всё это время я должен буду провести в погружении? – догадался Хьёлас.

– Большую его часть, – подтвердил мастер Китола. – Но это будет не так, как во время твоего первого опыта погружений. Во-первых, ты будешь каждую секунду осознавать себя. Во-вторых, ты погрузишься с ядром и всё время будешь отрабатывать плетения, которые вы выучили с Мейто. И ты поймёшь, что лёгкий эфир тоже может быть утомительным. И единственный способ сохранять осознанность даже когда сил уже не осталось – это каждое мгновение держаться за ответ на вопрос: кто я? И это должна быть не совокупность биографических данных, а непреложный и абсолютный центр, к которому они все притянутся, потому что все эти события, из которых складывается твоя жизнь, просто не могли произойти ни с кем другим.

– И это должно быть одно определение? – уточнил Хьёлас. – Только одно слово?

– Не обязательно одно. Это может быть словосочетание, или даже целая фраза, но она должна быть предельно ёмкой и чётко понятной тебе самому. – Помедлив немного, мастер добавил: – Откровенно говоря, я не думаю, что ты достигнешь в этом абсолютного успеха в ближайшие годы, даже несмотря на все твои таланты. Это не вопрос мастерства в лёгком эфире, это скорее вопрос… психической зрелости в целом. Так что вряд ли ты в ближайшее время найдёшь достаточно мощный идентификатор, который останется с тобой на всю жизнь. Но это не повод не попытаться найти хотя бы временную опору. Понимаешь меня?

– Наверное, да, – неуверенно сказал Хьёлас.

– Хорошо, – кивнул мастер Китола. – А теперь погружайся и попытайся понять, что ты такое.

Хьёлас честно выполнял задание, то пытаясь задавать самому себе наводящие вопросы, то просто перебирая варианты. Исследователь? Да, но это не главное. Глава семьи? Противоречивое определение – приятное, но порой и тягостное, не подойдёт для абсолютной точки отсчёта. Живчик? Слишком ситуационно, плюс, навязано извне. Что тогда?

– Попробуй искать не конкретное слово, а концепт, – посоветовал ему в один из дней Мейто. – Даже самые опытные мастера не всегда могут подобрать правильное слово – возможно, такого даже нет в человеческой речи.

– Но мастер Китола сказал, что слово помогает удержать разум…

– Да, но это слово не обязательно должно быть… настоящим. Ты найди сначала концепт, а потом подберёшь… сочетание звуков, которое будет ему соответствовать. Я даже слышал истории, что некоторые мастера улавливают подходящий термин в самом лёгком эфире. Есть теория, что это отголоски древнего языка, сохранившие структуру и смысл. Но это не доказано.

Но даже поиск концепта не давался Хьёласу. Он чувствовал, что его идентификатор должен быть как-то связан с семьёй, с Астрид, с Чимом и мастером Нэвиктусом – в общем, с теми людьми, ради которых он всегда возвращается из лёгкого эфира в реальность. Но как? Это не была потребность заботиться – ведь почти все они, положа руку на сердце, могли бы справиться и без него. Это не была любовь – ведь это чувство вполне себе эгоистично. Это было что-то другое, и Хьёлас никак не мог понять, что именно.

В общем, с уроками Эршдета Китолы у него не слишком ладилось, но мастер считал, что всё идёт как надо, так что и Хьёлас не отчаивался. Тем более что у него был ещё один источник знаний о лёгком эфире, и уж тут-то он справлялся намного лучше.

С мастером Оммадсом Хьёлас виделся редко – раз в декаду, а то и в две, но каждый урок был настолько продуктивным, насколько это вообще может быть. Во всяком случае, Хьёласу так казалось. Корпан Оммадс неожиданно одобрил успехи Хьёласа, но, когда услышал подробный отчёт о том, что и как было возле Кледа Шабара, обратил внимание на деталь, о которой сам Хьёлас даже не задумывался и упомянул лишь вскользь.

– Твой мастер думал, что на тебя мог положить глаз вэнант? Я не слышал, чтобы там заметили хоть одного…

– Я тоже об этом не слышал, – сказал Хьёлас, а мысленно добавил: «Но, вообще-то я не слишком интересовался». А вслух произнёс: – Думаю, мастера навела на эту мысль моя нервозность. Я перенервничал, и вёл себя…

– Если бы ты вёл себя иначе, я назвал бы тебя болваном, – категорично заявил мастер Оммадс. – То, что твои подозрения не нашли подтверждения, ещё не значит, что они были необоснованны. Не знаю, кто тебе внушил мысль, что ты чересчур осторожен, но я скажу тебе вот что: твоя склонность к паранойе, ещё не означает, что ты должен перед всеми извиняться за недоверие и забыть о мерах безопасности.

Хьёлас с трудом сдержал усмешку. Мастер Нэвиктус сказал, что он унаследовал свою недоверчивость у отца, но с материнской линии гены, судя по всему, тоже были вполне благоприятными для развития этой черты. Но обсуждать это с Корпаном Оммадсом Хьёлас пока что не собирался. Тем более что мастер уже продолжал:

– Думаю, я понял, в чём стоило бы тебя поднатаскать. Просто чтобы ты чувствовал себя увереннее в незнакомой обстановке.

И в течение нескольких следующих занятий Хьёлас только и делал, что пытался разобраться с самыми разнообразными ловушками из арсенала вэнантов. Мастер Оммадс сплетал их подозрительно мастерски – и в лёгком эфире, и на основном уровне, и подвижные, и стационарные, и даже живые – имитирующие легкоэфирное тело другого мага и срабатывающие при попытке контакта. Мастер Оммадс учил Хьёласа распознавать их, взламывать, выбираться и даже сплетать некоторые элементы – чтобы понять, как с чем-то бороться, зачастую надо разобраться в его устройстве. В другой раз мастер учил Хьёласа отличать пустую филактерию на основном уровне от собственного тела – случайно «вернуться» в такой равносильно мгновенной смерти.

– А что, если я случайно вернусь в чужое тело?

Мастер Оммадс неожиданно рассмеялся, а он нечасто позволял себе такое открытое проявление чувств.

– Как ты себе это представляешь?

Хьёлас смутился, но всё же сказал:

– Честно говоря, никак не представляю. Но… – он вдруг замялся, задумавшись, стоит ли сейчас обсуждать Чима. – У меня есть знакомый, который с детства делит тело с несколькими другими личностями…

– Если ты о младшем сыне Нэвиктуса, можешь говорить прямо, я в курсе его ситуации, – спокойно сказал мастер Оммадс.

Хьёлас удивился, но кивнул.

– Так вот, он пытался освоить лёгкие погружения. И одна из его личностей – Бенедикт… и он… во время погружения занял тело мастера Эршдета Китолы и попытался сбежать с ним. И мастер ничего не мог с этим сделать. Ассистентам пришлось вызывать других мастеров из школы, чтобы они помогли.

– Интересная он личность, этот ваш мастер Китола, – задумчиво сказал мастер Оммадс. А потом вдруг скомандовал: – А ну-ка давай, погружаемся.

Не успел Хьёлас спросить зачем, и вообще что-то ответить, как мастер уже ушёл, и ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

«Давай, попробуй занять моё тело, – велел мастер Оммадс. – Не пугайся, я сейчас наложу лёгкий блок на твоё тело, чтобы ты рефлекторно не свернул к нему… давай, можно».

Хьёлас удивился и немного смутился – он не был уверен, что готов к настолько шокирующему опыту. Но лёгкость, с которой мастер предложил это упражнение, подсказывала, что вряд ли случится что-то по-настоящему плохое…

Он приблизился к тому месту, где, как он знал, оставалось тело мастера, и попытался «вернуться» в него. Ничего не вышло – как будто там было не физическое тело, а… некое пространство, смутно похожее на сам лёгкий эфир, но в то же время на что-то ещё; что-то в самой его природе было чуждым, противоестественным Хьёласу.

«Откройте моё тело, я хочу сравнить», – попросил он.

Мастер не возражал, и Хьёлас так же осторожно, не возвращаясь, приблизился к собственному телу и попытался его изучить. То же самое – смешанное пространство, сложное, живое, но было в нём одновременно что-то… простое и понятное. Как собственный запах, который не почувствуешь, пока не приложишь специальное усилие. Надо лишь сделать вдох и…