Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 66 страниц)

– От тебя ничего не зависело, – осторожно заметил Вито. – Тогда у него был шанс попасть к нормальному командиру, который умеет так организовать операцию, чтобы максимально обезопасить личный состав, но Эмсату не повезло. Если бы он ждал до конца семестра, у него даже этого шанса бы не было.

– Я знаю, – отозвался Хьёлас. – Но результат-то всё равно один.

И всё же не только это. Эмсата бы не спасло, если бы Хьёлас регулярно связывался с ним и спрашивал, как дела. И то, что Хьёлас запоздало узнал о его смерти, тоже никак уже не повлияло на произошедшее. Но что тогда?

Хьёлас обхватил голову руками, отчаянно пытаясь понять, где он ошибся. За что на самом деле он должен себя винить? За то, что Эмсат и другие ребята отправились добровольцами в корпус рейнджеров, а он остался в школе? Нет, это ерунда, Хьёлас не считал, что кто-то вообще должен в этом участвовать, кроме Юлоса Дахто, который всё это начал. Он предпочёл бы саботировать военные действия в целом, а не участвовать в них.

«Защитить».

Хьёлас вцепился в последнюю мысль и воздух снова замер на полпути к лёгким – что-то похожее уже с ним происходило. Эта мысль, это ощущение…

– Успокойся, пожалуйста, – негромко сказал Вито. – Попробуй отвлечься. Ты опять провоцируешь коллапс.

– Что провоцирую? – будто во сне, будто отражая собственные слова, сказанные давным-давно, спросил Хьёлас.

– Коллапс, – повторил Вито. – Критическая концентрация смешанных намерений, которые ведут к утрате контроля.

Ответ был другим, чем в прошлый раз, и Хьёлас облегчённо выдохнул, но нить рассуждений, к счастью, не утратил. «Защитить». Странно, но за эту мысль он держался все те дни, когда ждал помощи в лёгком эфире. Сначала он думал о Виоре и Кидо Бруне, потом о семье в целом… потом, когда он слишком устал, чтобы удерживать в сознании длинную концепцию, осталось только абстрактное желание защитить. Вероятно, так он и оказался возле барьера Земель Врат – его привело инстинктивное намерение найти родственную сущность. И сейчас Хьёлас не понимал до конца, что же он сам подразумевал под этим «защитить». Но именно оно, без сомнений, вызывало это невыносимое чувство вины.

Вольный Выдох, он же Хьёлас, не справился с задачей.

– Мы можем на этом закончить?

– Да. Можешь идти.

Вернувшись к своей комнате, Хьёлас повесил на дверь традиционную записку «Держитесь подальше!», а сам упал на кровать и закутался в одеяло.

Это было нерациональное чувство, он это понимал. Он не мог защитить ни Эмсата, ни тех двоих, что пока что были для Хьёласа безымянными, по которым в школе проходил Час Почтения. Но что-то внутри него всё равно продолжало твердить: не справился, не защитил.

Пытаясь разобраться в себе, Хьёлас предположил, что это страх так же не справиться с Кидо Бруном… но это не было правдой. Да, он опасался такого исхода, и был готов в любой момент встать на защиту сестры – амулет, подаренный мастером Гато, был всё ещё при нём. Но это был страх и готовность действовать, но не обречённое чувство вины.

Хьёлас надеялся, что записка на двери окажет нужное воздействие на возможных гостей, потому что он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его в таком состоянии. Он упустил возможность что-то сделать, самое ужасное уже произошло, и теперь Хьёлас оплакивал жертву Эмсата Квато.

Через несколько часов, придя немного в себя, он всё-таки покинул свою комнату, и отправился в парк между пирамидами, к школьному мемориалу. Пусть и с запозданием, но Эмсат Квато, Родэк Маллоу и Куран Шай должны получить свой Час Почтения от Хьёласа.

Час Почтения и Раскаяния.

========== 31. Совершеннолетие ==========

Постепенно Хьёлас снова обретал самостоятельность. Когда он несколько дней подряд провёл без потери осознанности и самостоятельно просыпаясь по утрам, Вито разрешил ему передвигаться по школе без сопровождения. А в следующий декадас его даже отпустили из школы – при условии, впрочем, что ночевать он будет в изоляторе при кафедре.

Хотя Хьёлас вполне был уверен в собственных силах, Чим всё равно вызвался его сопроводить – сначала домой, потом на базар – чтобы выбрать подарок Тоэше. В день четвёртый Свежей Луны у них с Геноу родился сын, и Хьёлас с грустью и лёгкой досадой добавил это событие в копилочку важных вещей, которые он пропустил, блуждая по лёгкому эфиру.

Когда все срочные дела были решены, Хьёлас вместе со всей семьёй и с Чимом отправился на участок в Мёртвом Городе – пора было сеять чиз и рушат. Он не был рад этой поездке, как бывало прежде, – даже само воспоминание о том районе вызывало у него ощущение тревожности. Но было бы глупо отказаться от возможностей, предоставленных собственным участком, только из-за неприятных воспоминаний, так что он старался вести себя как ни в чём ни бывало.

Мама тоже выглядела напряжённой, хотя и улыбалась. Чим и Виора натужно шутили, пытаясь разрядить обстановку, но получалось у них через раз. Только Лаэта выглядела непринуждённой, и, как обычно, воодушевлённо гадала, как выросли её саженцы за прошедшую декаду и делилась планами о том, как она разместит следующие грядки, чтобы растения не заслоняли друг другу солнце.

Хьёлас невольно заулыбался, слушая её. Даже тот факт, что её сила оказалась частично заблокирована, не помешал ей выращивать замечательные растения – в домашней оранжерее уже развернуться было негде от разросшихся кустов. А теперь она радовала его ещё и своим неведением – оказывается, был хотя бы один близкий человек, который не знал о его проблемах, и, следовательно, ни о чём не переживал.

Мёртвый Город с виду был всё тем же. Огороженный участок стал чуть больше, площадь свободной почвы тоже расширилась – Чим неплохо постарался. В яме с охлаждающим контуром лежало мясо радиоволка, и Хьёлас нервно сглотнул, вспомнив, как пытался пополнить запас в прошлый раз.

– Надо будет сплести охлаждение, – сказал Чим. – Сам я не очень хорошо справился.

Хьёлас кивнул. Да, ему нужно было время, чтобы снова здесь освоиться. Потому что хоть место и было знакомым и условно безопасным, он теперь знал, что скрывается на легкоэфирном уровне реальности. Ненависть земли к людям. Враждебность. Отрицание. Возможно здесь, на участке, к которому постепенно возвращается магия, ситуация иная, но проверить Хьёлас не решился. Только не сейчас.

– Ну что, обследуем подземелья древних? – шутливо предложил Чим, когда они приблизились к тому самому спуску, который заприметили ещё давным-давно.

– Нет уж! – воскликнул Хьёлас. – Может быть, когда-нибудь я и созрею для этой авантюры, но не сейчас. – И, убедившись, что сёстры и мама достаточно далеко, чтобы не услышать, добавил: – Хотя, знаешь, там такие милые тварюшки водятся – вкуснятина! Плавают в грязной воде и жрут падаль, в том числе собственных сородичей, но если сильно проголодаться…

– Всё, хватит! – взмолился Чим, брезгливо поморщившись. – Я им безмерно благодарен за спасение твоей тушки от голодной смерти, но можно я останусь в неведении о подробностях?

Хьёлас снисходительно рассмеялся и покачал головой. Он и сам не мог поверить, что ел такую мерзость. Но, вспоминая вкус, он не мог признать его неприятным. Наверное, всё дело в голоде.

Они неплохо провели день, подпитывая землю, вспахивая, засаживая семена. Мама добыла откуда-то даже несколько саженцев ланнта, и они с Лаэтой тщательно выбирали им самое подходящее место. Оказалось, что оно находится на ещё не расчищенном участке, и Хьёласу с Чимом пришлось потрудиться сверхурочно.

Вернувшись в школу, Хьёлас понял, что готов вернуться к своим прежним планам, и спросил у Вито, нельзя ли ему покинуть школу посреди декады.

– С чем связана такая необходимость? – спросил ассистент. – Ты ведь весь декадас пробыл дома.

– Мне нужно в банк, лично решить кое-какие вопросы, – сказал Хьёлас.

– Ладно, – махнул рукой Вито. – С моей стороны никаких возражений. Но разрешение твоего куратора тебе всё равно нужно.

Хьёласу досаждал такой двойной контроль. Формально он был всё ещё в группе Криира Гато, но после возвращения он появился в общежитии ровно один раз – чтобы забрать вещи и перебраться в изолятор на кафедре лёгкой магии. Утренние и вечерние поверки он проходил там, и за его безопасность отвечал мастер Китола – или, в его отсутствие, Вито Бразер. Однако вопросы общей и академической дисциплины всё ещё оставались в ведении куратора.

Как бы то ни было, мастер Гато тоже не препятствовал решению деловых вопросов. Хьёлас отправил нунция управляющему филиалом, договорился о встрече, и в день четвёртый Правой Луны отправился в банк, чтобы узнать, наконец, что же хранилось в ячейке, к которой ему был запрещён доступ до совершеннолетия.

С некоторым содроганием он вслед за менеджером шагал в хранилище. Хьёлас смутно подозревал, что может обнаружить улики по делу, из-за которого Абсалона убили восемь лет назад. Ведь что-то он нашёл, а ни мастеру Нэвиктусу, ни официальным следователям обнаружить ничего не удалось.

– Пожалуйста, замкните контур на идеограмме, чтобы у банка был образец вашей аниматуры, – поросил менеджер, подавая Хьёласу небольшую пластину. На ней была нарисована простейшая идеограмма «Туда», с нанесённым простым контуром, который в центре рисунка обрывался. Хьёлас замкнул структуру, и менеджер благодарно кивнул. – Это необходимо в целях безопасности. Пожалуйста, проходите.

Он передал образец аниматуры и какие-то документы охраннику у входа в хранилище, тот, проверив всё, открыл тяжёлую дверь, за которой начинался ещё один коридор. Хьёлас заметил, что стены были покрыты слоем какого-то странного материала, похожего на стекло, но с синеватым оттенком.

– Это ирхлаат? – спросил он.

– Да, – сдержанно отозвался менеджер. – Но не переживайте за свои амулеты, он подключён к плетению, которое действует избирательно. Для этого, в числе прочего, нам нужен был образец вашей аниматуры.

На очередной развилке они свернули направо, и там была ещё одна каменная дверь, запечатанная идеограммами. Проводник Хьёласа, однако, не стал их разрушать, а лишь направил какой-то импульс в пустое пространство между ними, и в тот же миг дверь открылась. Идеограммы при этом остались на месте.

– Вы хотите забрать содержимое ячеек, или вам нужно будет место для работы?

Сначала Хьёлас думал, что просто всё заберёт, но теперь, когда у него спросили, он задумался об этой идее. Наверняка ведь была причина тому, что отец хранил это нечто в банке. Лучше не торопиться…

– Место для работы будет очень кстати, спасибо.

– Прошу вас.

Они оказались в длинной узкой комнате, вдоль обеих стен которой располагались ряды банковских ячеек: небольших ближе к выходу и крупных в глубине. Менеджер ещё раз сверился с документами и направился примерно в середину ряда, но чуть ближе к краю.

– Вот ваши ячейки, – менеджер пометил светящимися кругами три дверцы одна над другой. – Сплетите идентификатор, чтобы открыть. Чтобы восстановить защиту, ничего делать не надо, просто закройте дверцу. Вон там, в конце зала, комната, где вы можете поработать. Пожалуйста, не занимайте её более чем на сорок минут – она зарезервирована на полдень другим клиентом. Если вам нужно больше времени, пожалуйста, предупреждайте нас об этом заранее.

– Хорошо, спасибо.

– Я буду на своём рабочем месте. Если что-нибудь будет нужно – пожалуйста, присылайте нунция.

Хьёлас кивнул, дождался, пока мендежер оставит его одного, и медленно вздохнул. У него было странное чувство, что он переоценивает важность момента, но ничего не мог с собой поделать. Уже довольно давно он не узнавал о своём отце ничего нового, и хотя бы поэтому этот день был особенным.

Он сплёл идентификатор и направил его в центр светящегося круга на верхней ячейке. Та открылась, и Хьёлас вытащил из неё ящик, запертый той же идеограммой, что и сам сейф. Он решил не доставать сразу все, а понёс ящик в выделенное ему помещение. Тяжёлый. Но левитировать его не хотелось, было в этом напряжении что-то личное…

Хьёлас мысленно обозвал себя сентиментальным болваном, запер дверь и открыл, наконец, ящик.

Он был доверху наполнен какими-то документами. Папки, стопки скреплённых листов, тетради, даже пара блокнотов. Поверх всего лежал конверт, на котором было написано всего одно слово.

«Хьёлас».

Он узнал почерк своего отца – сколько раз видел его на самых разнообразных документах. Аккуратно раскрыть конверт не получилось – пальцы немилосердно дрожали. Внутри обнаружилось два листа из плотной бумаги, исписанные всё тем же почерком.

Хьёлас вздохнул, опустился на один из стульев, и начал читать.

«Привет, сын!

Довольно странно писать тебе это, а не говорить лично. И, если совсем уж честно, я надеюсь, и даже почти уверен, что читать тебе это письмо не придётся. Ситуация выглядит паршиво, но я знаю, как её можно исправить. И хотя я намерен предпринять всё возможное и невозможное для того, чтобы избежать наихудшего сценария, с моей стороны было бы безответственно не подготовиться к нему – и вот я пишу это странное письмо.

Если коротко – я облажался. А подробно писать я тебе не буду, потому что не хочу, чтобы ты лез в это дело. Мне тоже не стоило, но в тот момент, когда я это понял, было уже поздно идти на попятную. Тем не менее, я оставляю почти все материалы по делу здесь – в папке с маркировкой «Арганиф». Просто передай её в Миссию Иропп, чуть позже я объясню тебе, как с ними связаться. Ни в коем случае не давай её Нэвиктусу. А если вдруг так оказалось, что он находится рядом с тобой, когда ты это читаешь – просто скажи ему, что это хуже сектора «чу-одиннадцать», он поймёт. Пусть не лезет».

Хьёлас положил письмо на стол и закрыл лицо ладонями, пытаясь справиться с чувствами. Трудно было поверить, что прошло почти восемь лет после того, как отец написал эти строки. Он был жив и не верил в собственную смертность, и всё же решил подготовиться к «наихудшему сценарию»… Хьёлас перевернул листки и взглянул на дату рядом с подписью – это было за четыре дня до убийства. Ещё целых четыре дня Абсалон пытался решить проблему, в которую вляпался, и, должно быть, мысленно посмеивался над самим собой за то, что написал эту записку. А может, наоборот, бессильно наблюдал, как смыкается смертельная ловушка…

Хьёлас тряхнул головой, запретив себе рассуждать о том, чего он знать не мог. Он не очень хорошо помнил отца – лишь отдельные яркие эпизоды совместного времяпрепровождения, разговоры, уроки, игры. Кое-какие подробности об Абсалоне он узнал от мамы и мастера Нэвиктуса, некоторыми воспоминаниями поделилась Тоэша, которая помнила его лучше… Но очень хорошо Хьёлас помнил день, когда отец погиб.

Он с сёстрами играл в гостиной, мама готовила обед на кухне. Виора баловалась и дразнила Тоэшу, а Хьёлас беспокойно ёрзал, не желая отвлекаться от собственной игры. Он знал, что как мужчина должен вмешаться и навести порядок, но он опасался, что Виора переключится на него и не даст спокойно поиграть.

– Хьёлас, Тоэша! – позвала вдруг мама из кухни, голос её прозвучал странно.

Они наперегонки помчались на кухню, но первой всё равно оказалась Виора – она всегда была намного более шустрой, чем остальные. Мама сидела на стуле в странной позе и тяжело дышала, нервно поглаживая круглый живот.

– Хьёлас, пойди в нашу с отцом спальню и принеси большую сумку, которая лежит в шкафу на нижней полке. Тоэша, слушай внимательно, я тебе скажу, что надо туда собрать…

Хьёлас уже почти выбежал из кухни, когда помещение озарил свет нунция, и сказал голосом мастера Нэвиктуса: «Донова, я не могу прилететь прямо сейчас, я пришлю Алайшу. Она тебя отвезёт в больницу».

Мама захныкала, но тут же взяла себя в руки.

– Давай, бегом! – прикрикнула на застывшего Хьёласа Тоэша, и он помчался по лестнице вверх. Происходило что-то странное, и это его нервировало. В больницу просто так людей не возят…

Ещё до того, как они закончили собирать вещи мамы, прибыла леди Алайша. Она окинула взглядом обстановку, отослала детей в гостиную, а сама начала помогать Донове переодеться. Виора, Тоэша и Хьёлас, хоть и убрались послушно с глаз, подглядывали из-за дверного косяка за происходящим.

– Ты уверена, что это схватки? – тревожно спросила леди Алайша у мамы. – Ещё ведь рано…

– Уверена. Смотри…

Дети не поняли, что показывала их мать, но леди Алайша заворчала что-то невнятное.

– А где Абсалон? – спросила она.

– Понятия не имею, – сипло сказала мама. – Я отправила ему трёх нунциев, он не отвечает. Ох и выскажу же я ему…

– Ещё как выскажешь, – одобрительно сказала леди Алайша. – Дети с нами полетят? Или можно их оставить одних?

– Можно оставить. Только вернись к ним, после того как меня отвезёшь, ладно? Давай, помоги мне подняться, я скажу им пару слов…

– А ты сможешь? Может, левитировать тебя?

– Нет, я в порядке. Надо ходить, верно? Ох… вытри, пожалуйста…

Мама направилась к выходу, и дети отбежали от проёма, устроившись на ковре посреди гостиной, как будто там они всё время и были.

– Мне надо улететь в больницу, – сказала она твёрдо, хотя голос срывался из-за затруднённого дыхания. – Вы остаётесь одни, но ненадолго – леди Алайша скоро вернётся. Хьёлас, ты за главного, но если что – советуйся с Тоэшей, хорошо?

– Да, мам.

– Виора, веди себя хорошо, не бегай по дому.

– Ладно, мам, – даже младшая присмирела, поняв, что происходит что-то странное.

Они остались одни, но играть не хотелось. Некоторое время они просто сидели, растерянно оглядываясь то друг на друга, то на выход – вдруг кто-нибудь из взрослых придёт и объявит, что всё в порядке? А потом Тоэша взяла книгу и начала читать её вслух. Хьёлас как сейчас помнил, что это были «Приключения Альчи, хлея-непоседы». Он никогда не любил эту книгу, а Виоре нравилось, её даже читать удалось научить в основном благодаря Альчи.

Хьёлас не знал точно, сколько прошло времени, когда пришла леди Алайша, включила плиту и продолжила готовить обед, с которым не успела разобраться Донова.

– А когда мама вернётся? – спросил у неё Хьёлас, потому что девочки немного стеснялись.

– Через пару дней, дорогой. Не волнуйся, она будет в порядке.

– А где папа? – спросила Тоэша. – Мама сказала, что он должен скоро вернуться.

– Значит, так и будет, – сказала леди Алайша. – Когда он освободится, он сначала навестит вашу маму, так что, наверное, вам придётся подождать. А я пока что побуду с вами, ладно? Сейчас няня привезёт моих ребят, и вы сможете поиграть все вместе…

Хьёлас помнил эти её слова, но никак не мог вспомнить, были ли они правдой. Следующим воспоминанием о том вечере был мастер Нэвиктус, который явился прямо в спальню Хьёласа, когда он уже почти засыпал.

– Вставай, парень, – сухо сказал он, останавливаясь посреди комнаты, – нам надо поговорить. Я буду ждать тебя в гостиной.

Хьёлас растерянно протёр ладонями глаза, а потом понял, что от него требуется, оделся и спустился в гостиную. Кухня была чистой и пустой, леди Алайши не было видно. В гостиной ярко горел свет, мастер Нэвиктус сидел в одном из кресел, устало ссутулившись. Что-то не так было с его лицом, но Хьёлас не мог тогда понять, что именно, а просто обеспокоенно замер на пороге.

– Присаживайся.

Хьёлас подчинился, но потом вспомнил, что ему, наверное, следовало бы проявить гостеприимство. Как это делали родители?

– Хотите компота, мастер Нэвиктус? Или молока?

– Нет, спасибо, – его лицо на секунду странно исказилось, но потом снова стало нормальным. После недолгой паузы он начал: – Хьёлас, нам с тобой сейчас нужно будет обсудить очень серьёзные вопросы. Постарайся слушать меня внимательно.

– Хорошо.

Мастер Нэвиктус снова помедлил, придирчиво оглядывая своего собеседника, но, видимо, не нашёл ничего, по поводу чего можно сделать замечание, и сказал:

– Прежде всего, Хьёлас, мне нужно знать: Абсалон не давал тебе каких-то документов или… вещей в последнее время?

Хьёлас помотал головой. Отец давал ему угощения, помогал выбирать книги из домашней библиотеки, но это явно было не то, о чём его спрашивали.

– Ты уверен? Он не покупал тебе новые… игрушки?

– Нет. Только Виоре купил мягкого баркута, а она его испугалась и отдала мне.

– Это не в счёт, – покачал головой мастер Нэвиктус и ненадолго задумался. – Отец показывал тебе, как открыть его сейф?

– Да.

– Нужно, чтобы ты его сейчас открыл.

Хьёлас нахмурился и озадаченно замер. Отец хорошо ему объяснил, что при посторонних открывать сейф нельзя, только при своих, и только по необходимости. А мастер Нэвиктус… он не был чужим человеком, но и полностью своим тоже не был.

– Послушай, Хьёлас, это очень серьёзно. Я не замышляю дурного, и уж точно не собираюсь вас грабить. Но мне очень нужно понять, чем занимался твой отец в последнее время. Если у него есть хоть какие-то материалы, они не должны оставаться здесь, в доме, это может быть опасно.

Хьёлас сомневался. А потом он вспомнил, что говорила мама.

– Мне надо посоветоваться с Тоэшей.

Мастер Нэвиктус медленно покачал головой.

– Я не стану тебе препятствовать в этом, но прямо сейчас это не очень хорошая идея.

– Почему?

– Потому что женщины не должны принимать таких решений. Это полностью твоя ответственность.

– Но отец…

– Ты теперь глава семьи, и это только твоя ответственность, – и, не дожидаясь новых вопросов и возражений, мастер Нэвиктус сказал: – Хьёлас, мне очень жаль сообщать тебе это, но твой отец погиб несколько часов назад.

Что было дальше Хьёлас помнил очень плохо. Он всё-таки открыл для мастера Нэвиктуса сейф, но тот ничего интересного в нём не обнаружил, и, ничего не взяв, позволил Хьёласу снова его запереть. Потом они обсуждали, сообщать ли девочкам новость сейчас, или дождаться утра. Потом мастер Нэвиктус помогал Хьёласу организовывать похороны и присутствовал при всех разговорах с гардианами – те тоже пытались докопаться до того, чем занимался Абсалон перед смертью, но были не слишком настойчивы – всё выглядело так, будто Абсалон стал случайной жертвой террориста-смертника.

Хьёласу тогда пришлось взрослеть очень быстро. Мастер Нэвиктус помогал ему, разъясняя смысл и назначение тех или иных документов или договоров. Хьёлас тогда перечитал немало отцовских записей – как ежедневников, так и домашней бухгалтерии, старых конспектов и даже личных заметок. Но ничто не наводило на мысль о том, чем же Абсалон занимался перед смертью. И если бы не завещание, составленное за те же четыре дня до смерти, ничто не противоречило идее о случайности. Даже мастеру Нэвиктусу не удалось ничего выяснить. Не было никаких твёрдых доказательств – сплошные подозрения и слабые свидетельства.

До этого дня, судя по всему.

Хьёлас тяжело вздохнул, ещё раз потёр лицо, чтобы немного прийти в себя, и продолжил чтение.

«Кроме упомянутых записей по нынешнему делу здесь есть материалы по ещё нескольким моим проектам. Как ты сам убедишься, большая часть из них так или иначе связана с Мёртвым Городом и наследием древней цивилизации. Ты можешь либо продолжить мои исследования (этому я был бы очень рад!), либо продать мои наработки той же Миссии Иропп – они с удовольствием отхватят этот лакомый кусочек. Но не торопись, продавай по частям, разогревай их аппетит. Они любят делать вид, что им ничего не нужно и не интересно, но на самом деле они готовы хорошо платить за расшифровку идеограмм – а им я посвятил довольно много времени.

Если хочешь – можешь попробовать сотрудничать с вышеупомянутой Миссией. Не знаю, нужно ли тебе это, и согласятся ли они с тобой работать как со мной когда-то, но на всякий случай оставлю тебе инструкцию, как с ними связаться. Единственная просьба – не соглашайся продолжать моё последнее расследование. Возможно, оно их и не заинтересует через столько лет, но если вдруг возникнут вопросы – пожалуйста, просто откажись.

Что касается других документов, что хранятся здесь, думаю, ты и сам разберёшься, что к чему, не буду давать подробные объяснения. Единственное, что я считаю нужным упомянуть – ещё один конверт на дне этой ячейки. Пожалуйста, не открывай его, пока не выполнится хотя бы одно из условий: ты закончишь старшую школу; ты пройдёшь базовый курс тяжёлых погружений; с тобой свяжется мастер с инициалами Р.Л. (сочетание не такое уж редкое, но, согласно нашей договорённости, он упомянет, что условие выполнено); либо же мастер Нэвиктус прямо укажет тебе на необходимость разобраться в том, что и зачем я сделал. Кстати, он поймёт, о чём речь, если ты процитируешь ему последние строки, так что, в случае чего, можешь с ним посоветоваться.

О, Великие, как же я надеюсь, что всё-таки зря пишу всё это! Но если нет – Хьёлас, просто знай, что я вас всех люблю. Не говори об этом письме маме – боюсь, её это огорчит. Странное дело: я понимаю, что ты не прочитаешь это раньше, чем через семь с половиной лет… и тогда ты будешь уже совсем не тем умилительно-серьёзным мальчишкой, какой ты сейчас. И я сейчас обращаюсь к молодому человеку, которого совершенно не знаю… Но я надеюсь, что ты в порядке. Вы все. И маленькая девочка, которую мы пока что ещё только ждём…

Я знаю, что виноват перед вами – перед тобой особенно, Хьёлас. Я должен был сделать твою жизнь беззаботной и интересной, а вместо этого облажался и навлёк на себя беду. Я вдвойне виноват за то, что оставляю вам недостаточно средств, да ещё и довольно крупный банковский займ, по которому необходимо регулярно делать платежи. Я предприму кое-что, чтобы это исправить, и оставлю Нэвиктусу соответствующие распоряжения. Но как бы оно ни сложилось – пожалуйста, не прощай меня, Хьёлас. Не прощай, сердись и помни, как не надо поступать, рискуя бросить близких.

С любовью,

твой отец,

Абсалон Апинго

День 25 Щедрой Луны, год 8216 Эпохи Драконьих Просвещений».

Хьёлас дочитал письмо, но не отложил его, а продолжал таращиться на последнюю строку. Через четыре дня после того, как он написал это, Абсалона Апинго не стало. И он знал, что к нему подступает беда. Что же он такого сделал, кому перешёл дорогу? Велико было искушение найти папку с отметкой «Арганиф» и изучить её содержимое, понять, наконец, что и почему произошло. Но Хьёлас не торопился. Отец попросил в письме не лезть в это дело, но… прошло семь с половиной лет. Столько всего произошло за это время… наверняка о давнем инциденте уже все забыли. Все, кроме самых близких, которые потеряли члена семьи.

Хьёлас вздохнул и решил не торопиться. Отдать документы непонятной Миссии он всегда успеет, пока что надо над всем как следует поразмыслить. Тем более что время его на исходе, совсем скоро его попросят освободить помещение. Он отложил письмо и взял небольшую записку, прилагающуюся к нему.

«PS

Пара слов о Миссии Иропп. Эти ребята связались со мной, когда я случайно пересёкся с одним из их агентов. Поначалу наши с ними отношения складывались не очень – мы не доверяли друг другу, а всё больше мешали. Но потом стало ясно, что наши цели во многом совпадают. Миссия Иропп – это что-то вроде культа, но их объединяет не поклонение абстрактным высшим сущностям, а идея нравственной и ответственной науки. Они занимаются исследованиями в самых разных сферах, но главный их принцип: не навредить человечеству. На этой почве мы с ними сошлись: я исследовал древнюю цивилизацию, которую, по широко распространённому мнению, сгубила смесь научного прогресса и нравственного упадка. Я всё пытаюсь понять, что конкретно привело их к такому плачевному финалу, и этот же вопрос всегда интересовал Миссию Иропп. Мы здорово помогаем друг другу: они мне – финансово и информационно, я им – новыми крохами знаний о древних, которые мне удаётся найти в развалинах.

С этого началось наше сотрудничество, но им не ограничилось. Им всегда нужны люди, которые согласятся проводить для них кое-какие расследования, выявлять безответственных экспериментаторов, собирать информацию о странных магических явлениях. Но всё это может оказаться слишком хлопотным, так что ты вполне можешь просто продать им мои материалы, которые собраны в папках с маркировками «Миссия И.», «Идеограммы» и «Следы в МГ». И, кстати, предупреждаю заранее: если ты захочешь с ними работать в качестве агента, учти, что нельзя никому сообщать о контакте с ними, даже самым близким. Они очень ценят анонимность, особенно на первых порах.

Чтобы связаться с Миссией просто отправь нунция на имя Лекка Луяноя. Представься Джи Атуином – это мой псевдоним. Более детальных инструкций, увы, дать не могу. Они посчитают это безответственным разглашением их тайн, а этого они не любят. Связаться с ними будет нелегко, но, поверь мне, если тебе удастся – оно того стоит. Хотя бы за счёт того, чему ты научишься, пока сможешь связаться с Лекком Луяноем».

Всё это было очень трогательно, странно, а местами даже загадочно. Что за Миссия такая, о которой никому нельзя рассказывать? И что за мастер Р.Л., который должен связаться с Хьёласом? Он приподнял стопку документов и нашёл второй конверт, на котором с обеих сторон были повторно прописаны условия, при которых его надо вскрыть. Хьёлас начал догадываться, что это, и предпочёл как можно скорее отвлечься.

Так, что у нас здесь… много папок с разными метками. «Следы в МГ», «Карты», «Идеограммы», «Черновики»… Последняя казалась самой объёмной и Хьёлас осторожно приоткрыл её, просто чтобы понять, с чем ему предстоит иметь дело. Но здесь был хаос из заметок, конспектов, карт, странных схем… Хьёлас навскидку взял одну и попытался понять, что на ней изображено. Рельеф какой-то местности со странными пометками. Не буквы, не цифры, не идеограммы… просто странные значки. Такими они с отцом в детстве играли, зашифровывая друг для друга послания.

Хьёлас озадаченно нахмурился, обнаружив этот шифр. Странное дело – он легко вспомнил, как они играли с отцом тогда, давным-давно… но за прошедшие годы он, кажется, ни разу об этом не вспомнил. Не до того было.

Но расшифровка по хорошо знакомой ему схеме не помогла. Набор бессмысленных значков превратился в бессмысленный ряд букв…

«Господин Апинго, – негромко сказал появившийся вдруг рядом нунций. – Вынужден просить вас освободить помещение. Если вам нужно больше времени, пожалуйста, запишитесь на другой день у дежурного в приёмной».

Хьёлас собрал документы обратно в коробку, письмо отца, поколебавшись, вернул туда же. Трудно пока что понять, что за материалы были в распоряжении Абсалона, но лучше исключить даже малейшую возможность того, что о них узнает кто-то посторонний.

Покинув здание банка, Хьёлас глубоко вдохнул свежий весенний воздух и на несколько секунд прикрыл глаза. Его реальность снова изменилась, в ней появилось новое ощущение, довольно странное… Хьёлас даже не сразу смог дать ему определение, но пока он летел в вэйпане к школе, он вдруг поймал себя на мысли, что восемь лет назад его отец управлял этим транспортом. И он тоже учился в Небесных Пирамидах, и был знаком со многими мастерами. И так же летал в Мёртвый Город – правда, судя по всему, с другой целью… но это не так уж важно. Главное – что у них с отцом, оказывается, было и остаётся много общего. Это было удивительное чувство причастности к жизни отца. Восемь лет назад Хьёлас был слишком мал, чтобы что-то понимать, а позже все его воспоминания поблекли и загорчили привкусом утраты… но теперь ему представился шанс по-новому взглянуть на прошлое…