Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 66 страниц)

– Отпустите!

Хватка ослабла, и Хьёлас потёр ухо, которое тут же начало наливаться кровью. Мастер Гато выглядел так, словно готов был залепить ему затрещину, но удерживался из последних сил.

– Что?! – возмущённо спросил Хьёлас, но, поскольку он знал, в чём дело, тут же начал оправдываться: – Он меня спровоцировал! Оскорбил моих близких и меня…

– Кретин ты, Апинго, какой же ты непрошибаемый кретин… Иди за мной!

– Но меня ждут на кафедре лёгкой магии, – попытался возразить Хьёлас.

– Да похрен! – заорал мастер так, как ещё никогда не кричал на Хьёласа. – Иди за мной!

Казалось, если он ещё раз попытается возразить, то его поведут за руку. Это было совсем уж неуместно, так что он решил подчиниться. Но на всякий случай отправил нунция Эмсату с предупреждением, что немного задержится.

Следуя за куратором по стремительно пустеющим перед уроком коридорам, Хьёлас всё больше нервничал. Злость на Кидо уже не могла пересилить аргументы здравого смысла – реагировать на провокацию действительно не стоило. Какой толк отстаивать свою честь, если его отчислят из школы по дисциплинарным показаниям? Знал ведь, что не может рассчитывать на такое попустительство, какое проявили по отношению к Бруну…

– Садись.

Мастер Гато пинком выдвинул стул для Хьёласа, а сам занял место за рабочим столом. Некоторое время он молчал, будто пытаясь подобрать слова, подходящие для общения преподавателя с учеником.

– Апинго, как ты считаешь, если ты повторишь судьбу Энши Балека, твоих близких утешит то, что ты заступился за их честь?

Хьёласу понадобилось несколько секунд, чтобы переосмыслить ситуацию: оказывается, мастер Гато не о дисциплине беспокоился, а о его безопасности. И, если рассуждать с этой точки зрения, то Брун вряд ли признает, что получил по заслугам. Он наверняка попытается отыграться… У Хьёласа перехватило дыхание.

– Так почему он остаётся в школе, если даже вы признаёте, что он опасен?

– Это не моё решение, и не в моих силах его оспаривать, – с горечью отозвался куратор, пристально глядя на Хьёласа. – Я думал, ты понял, какого уровня протекция у Кидо Бруна. И если между вами, упасите Великие, произойдёт инцидент с летальным исходом, твоя семья даже на страховку не сможет рассчитывать, потому что после сегодняшнего юристы его семьи с лёгкостью докажут, что ты его спровоцировал.

– Он не сможет ссылаться на аффект, если не ответил на агрессию сразу, – возразил Хьёлас, избегая слишком глубоко рассуждать об этих перспективах.

– Да не умничай ты, это тебе ни хрена не поможет! Лучше думай своей балдой, как заставить его забыть об этом твоём маленьком триумфе!

– Хотите, чтобы я перед ним извинился? – со смесью удивления и возмущения спросил Хьёлас.

– Только хуже сделаешь, – отмахнулся мастер Гато. – Он воспримет это как проявление слабости, и возомнит себя инструментом естественного отбора. Лучше просто не попадайся ему на глаза.

Несколько мгновений Хьёлас переваривал слова мастера, а потом до него дошло.

– Намекаете, что мне следует бросить школу? – осведомился он.

Мастер Гато невесело усмехнулся.

– Если бы это было возможно, я бы сам тебя отчислил, не раздумывая. Но после лёгкого практикума у тебя своего рода иммунитет к отчислениям. Школа не имеет права надолго выпускать тебя из поля зрения, пока не будет уверенности в том, что ты безупречно себя контролируешь. Либо же тебя можно заблокировать и отправить восвояси, но это слишком хлопотно и… пожалуй не совсем законно. Пока что.

Мастер Гато многозначительно покосился на запястье Хьёласа, с которого во время стычки с Бруном снова слетела сигналка. Хьёлас завернул плетение и протянул руку, но куратор покачал головой.

– Если ты собираешься погрузиться в лёгкий эфир, это бессмысленно. Скажешь Эмсату, чтобы сплёл сигналку, когда вы закончите.

Хьёлас кивнул.

– Я могу идти?

– Иди, оболтус. И веди себя осторожнее, иначе я запрещу тебе не только поездки домой, но и прогулки. Уяснил?

Кабинет куратора Хьёлас покинул в подавленном настроении. На какое-то мгновение у него промелькнула мысль о том, чтобы бросить школу и добровольно позволить себя заблокировать – слишком уж много трудностей и опасностей с этой учёбой. Но потом он отбросил эту крамольную мысль. Без магии он будет абсолютно беспомощен и бесполезен для своей семьи.

Следующей идеей было перевестись в другую школу. Да, Небесные Пирамиды – самая престижная школа Ацокки, но образование можно получить не только здесь. Когда он в прошлом семестре вёл переписку с другими школами, в Кири ему предложили стипендию почти на тысячу тамов больше, но там изучают лёгкую магию только на самом примитивном уровне. Ещё было неплохое предложение из Янао в Мейсере. Стипендия поменьше, но репутация школы по безопасности и по качеству обучения намного лучше. Да и от дома слишком далеко – на каждый декадас мотаться не получится. И вряд ли его примут в середине семестра…

Хьёлас вздохнул и почувствовал, как в нём снова просыпается злость. Из-за какого-то мудака, за которого заступаются влиятельные люди, он должен искать варианты для себя. Нет, он никогда не тешил себя иллюзиями о справедливости – мастер Нэвиктус очень быстро отучил его от этой вредной привычки. Но почему-то именно теперь Хьёласу было особенно обидно из-за столь неравных условий.

«Я не завидую ему, – думал Хьёлас, шагая по направлению к кафедре лёгкой магии. – Да, он сильнее. За него есть кому заступиться, а я сам по себе. Но зато по его поведению не похоже, что он счастлив. А я…»

Хьёлас мысленно запнулся, подловив себя на том, что воспринимает собственное счастье как постулат. Как непременное и безусловное «дано» для каждой задачи, которую принимается решать. Но чувствует ли он это на самом деле, или просто привык так думать? И есть ли какая-то фундаментальная причина для этих новых сомнений, кроме незадавшегося утра?

– Что случилось? – в первую же секунду спросил Эмсат, даже не представив мастера, который стоял рядом с ним.

– Повздорил с одноклассником, – отмахнулся Хьёлас, пытаясь сосредоточиться на предстоящей задаче.

Эмсат окинул его критическим взглядом, и, так и не найдя, к чему придраться, сказал:

– Знакомьтесь. Это Хьёлас Апинго. В целом он с первым погружением справился неплохо, но иногда возникают трудности с контролем. Сейчас, как я понял, сработала «сцепка» лёгкой и реальной магии. – Он вопросительно поглядел на подопечного, ожидая подтверждения, и Хьёлас неуверенно пожал плечами. – Хьёлас, это мастер Овата Халли. Он согласился помочь нам с твоей проблемой.

– Спасибо, мастер, – вежливо отозвался Хьёлас. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, – мастер едва заметно поклонился со смесью любопытства и насмешки на лице. Не слишком молод, но явно полон сил, он сразу вызвал у Хьёласа необъяснимое расположение.

Они прошли в одну из свободных комнат, в которой царила такая спокойная и умиротворяющая атмосфера, что Хьёлас почти сразу забыл о своих неприятностях, но очень остро почувствовал, что прошлая ночь была бессонной, а утро – утомительным. Он знал, что в таком состоянии ему будет трудно контролировать себя в лёгком эфире, но придётся постараться, а иначе это плохо закончится…

– Здесь очищенный фон, но комната не изолирована, – пояснил мастер, когда Хьёлас занял место на полу, показавшееся ему самым удобным. – Это значит, что ты сможешь спокойно погрузиться, а потом попытаться поймать какой-нибудь внешний поток и «распробовать» его, чтобы понять, то ли это, что выводит тебя из состояния равновесия.

– Ясно, – кивнул Хьёлас. – Я могу начать?

– Да, конечно, когда будешь готов.

Хьёлас закрыл глаза и медленно вздохнул. На мгновение в нём снова начала подниматься буря недовольства из-за всего происходящего, но он заставил себя сосредоточиться на «здесь и сейчас», потому что совладать с силой было важнее всего остального.

Вдох. Нащупать. Распробовать… Осторожно, здесь не так легко, как было в изоляторе.

Выдох. Нырнуть. Радостно кувыркнуться. Освободиться…

Хьёлас снова был дома. На своей территории, где он беспечен, спокоен, силён… и если кто-то попытается его зацепить, он не станет терпеть и помалкивать, а вполне сможет дать отпор…

А какого провальщика он вообще что-то терпит?! Тот, кто его задирает, должен получить сплона! Надо дать жёсткий отпор, проучить, причинить боль сейчас! Ярость застила все прочие мысли и чувства, и как же здорово было дать ей свободу!

Прислушаться, найти тот самый уникальный фон, присущий одному конкретному ненавистному человеку. Устремиться туда – сквозь грубые неприятные преграды, но плевать на них, главное – цель! Уцепиться, нанести удар, потянуть на себя… Да, Кидо Брун ещё не обращался к лёгкому эфиру и не слишком чувствителен к лёгким потокам, но если один из потоков будет целенаправленно тянуться к нему…

Готовясь нанести второй удар, Хьёлас вдруг почувствовал, что что-то ему мешает, ограничивает его движения, причём очень жёстко. Он хотел возмутиться, но уже через мгновение разум вернулся к нему, и он вдруг понял, что натворил…

Хьёлас расслабился, всеми силами демонстрируя покорность, и последовал за Эмсатом и мастером Халли. Хватка не ослабевала, но в какой-то момент движение замедлилось, и Хьёлас получил сообщение: «Возвращайся». Неохотно и мысленно готовясь к неприятностям, он всё же последовал приказу.

Сделать первый вдох на основном уровне реальности было непросто. В голове у Хьёласа всё путалось, он не мог разобраться, что и почему произошло, было только одно отчётливое ощущение – его жизнь стала ещё паршивее, чем была, причём на этот раз он действительно виноват. Исчезнуть бы в лёгком эфире, заставить себя забыть о неприятностях – это будет не так трудно. Но нельзя. Нельзя! Ещё один тяжёлый, тошнотворный вдох.

– Ну и что это было? – негромко, но напряжённо спросил мастер Халли, и только теперь Хьёлас вспомнил, где находится и кто ещё есть рядом с ним. Он огляделся – Эмсат не вернулся, должно быть, контролировал его из лёгкого эфира.

Хьёлас закрыл ладонями лицо и вздохнул ещё раз. Что делать, как выкручиваться? Он сам не мог поверить, что сделал это. Вот так вот запросто, в одно мгновение намерение превратилось в действие. Без колебаний, без критического осмысления… Хьёлас не мог поверить, что это произошло с ним!

– Извините, – пробормотал он. – Извините, не знаю, что на меня нашло.

Это была ложь. Хьёлас прекрасно знал, что на него нашло, ведь не далее как несколько часов назад он рассуждал, что в лёгком эфире смог бы дать отпор Кидо. Конечно, он не планировал этого, но почему же взялся за дело, как только представилась возможность? Хьёлас пытался вспомнить, какими путями следовала его воля там, в лёгком эфире, и никак не мог проследить все этапы принятия решения. Всё произошло как будто само собой. Память – ярость – жажда реванша – атака…

– Ты помнишь, что произошло? – спросил мастер Халли.

На мгновение Хьёласу пришло в голову притвориться, что он ничего не помнит. Это означало бы, что он утратил контроль. А значит, его временно заблокируют, а зачёт за лёгкий практикум аннулируют, и придётся повторно проходить его, чтобы получить доступ к другим дисциплинам. С другой стороны, если признаться, что контроль он не терял, это будет означать, что он осознанно напал на одноклассника. «Как я мог?» – изумлённо думал Хьёлас. Он чувствовал себя так, словно сам себя предал.

– Да, – неохотно сказал он. Штраф последует в любом случае – либо за дисциплинарное нарушение, либо за академическую неуспеваемость. Так что лучше пусть ему назначат какие-то взыскания, но только не заставят тратить лишнее время на повторное прохождение курса. Но, может, ещё удастся как-то выкрутиться. Может, никто кроме мастера Халли и Эмсата не знает, что он натворил – вряд ли в школе отслеживается каждый лёгкий поток. – Кидо Брун сильно пострадал?

– Не знаю, но не думаю, что ты мог ему всерьёз навредить, – тем же ровным голосом произнёс мастер. – Ты это с самого начала планировал?

– Нет, конечно! – воскликнул Хьёлас и даже отнял ладони от лица, так его возмутило предположение преподавателя. – Я не знаю… не понимаю, почему я это сделал. Я просто… не успел подумать. Это было как рефлекс… не знаю, как объяснить.

– То есть ты всё-таки утратил контроль? – мастер явно его не понимал и пытался задавать наводящие вопросы. Удивительное дело, он был явно озадачен и обеспокоен, но не зол. Это сбивало с толку, и Хьёлас никак не мог понять, как себя вести.

– Не знаю, – честно признался он и обессилено выдохнул. Как он устал от всего! Как он мог ещё полчаса назад думать, что хуже дела идти просто не могут? Лёгкая эмоциональная разрядка, которую он получил в лёгком эфире, избавила его от злости на Кидо, но не решила его проблем, а лишь добавила новых. Но в списке сценариев, предложенных Хьёласу его совестью не было «Сдаться и махнуть на всё рукой», поэтому он всё же попытался взять себя в руки и объяснить.

– Осознанность я не терял, это точно. Просто… я как будто наблюдал за ситуацией, а не участвовал в ней. Решение было принято эмоциями. Я не знаю, почему это произошло. Раньше у меня не было проблем с принятием разумных решений в лёгком эфире…

– Возможно, раньше у тебя не было и таких сильных эмоций, которым ты мог так легко дать выход, – предположил мастер. Хьёлас неопределённо пожал плечами. Да, это было похоже на правду, но что это меняло по сути?

Хьёлас нахмурился и ещё раз медленно вздохнул. Кажется, пришло время для подключения дипломатических навыков, которым, научил его мастер Нэвиктус. А для этого надо собраться и постараться быть, по возможности, любезным и приятным собеседником.

– Мастер Халли, – осторожно начал он, – как вы думаете, может быть есть возможность не докладывать руководству школы об этом инциденте? Я понимаю, что долг обязывает вас соблюдать определённые дисциплинарные меры, но я уверяю вас, я не планировал ничего подобного. Я, со своей стороны, готов дать вам слово, что впредь не буду провоцировать конфликты и постараюсь избегать ситуаций, в которых будет риск утраты контроля. Либо же, если у вас есть другие требования по возмещению ущерба, я готов их выполнить.

Преподаватель слушал его внимательно и не перебивал. Лицо его оставалось немного напряжённым, но по выражению глаз казалось, что слова Хьёласа его веселят. Через несколько долгих секунд он спросил с сомнением:

– А ты сможешь?

– Что именно? – озадаченно уточнил Хьёлас.

– Избегать ситуаций благоприятных для утраты контроля? Мне казалось, ты напросился к Эмсату на погружение как раз для того, чтобы совладать со своей магией. Но вместо того, чтобы разобраться в потоках, которые тебе досаждают, ты сорвался ещё и в лёгком эфире. Тебе это не кажется странным?

Хьёлас задумался. Мастер был прав – с контролем действительно творится что-то странное. И что теперь делать – неясно. Неужели мастер вёл к тому, что без блокировки не обойтись? Но не успел Хьёлас задать прямой вопрос, как Овата Халли продолжил:

– Я подумаю над твоей просьбой, Апинго, но только после того, как мы выполним то, ради чего здесь собрались. Ну, или же убедимся, что затея однозначно провальная. Я хочу, чтобы ты снова погрузился.

– Но…

– Теперь мы с Эмсатом будем готовы, – заверил его мастер. – В прошлый раз мы действительно не ожидали от тебя такой прыти, но во второй раз мы на это не попадёмся. Если ты готов – погружайся.

Хьёлас вздохнул и поджал губы. Ему было немного страшно – а вдруг он снова утратит самоконтроль? Сейчас его злость на Кидо Бруна почти исчезла, но мало ли на ком ещё он захочет отыграться за свои трудности?

– Можете узнать, что с Кидо Бруном? – спросил он, прежде чем выполнить распоряжение мастера.

Но тот лишь отмахнулся.

– Такой удар не мог повлечь серьёзных последствий. Возможно, упадок сил, или разболелась голова. Техниками, которые могут всерьёз навредить, ты, к счастью, не владеешь. Куда больше меня интересует, как ты нашёл того, кто тебе нужен? И уверен ли ты, что атаковал того, кого собирался?

Хьёлас озадаченно пожал плечами. Почему-то до этого момента ему казалось вполне естественным, что в лёгком эфире ему открылась природа пространства, и нужный человек сразу нашёлся. Там у него сомнений не было, но теперь, понимая, что его ощущения, в принципе, ничем не были обоснованы, понял, что, возможно, атаковал вовсе не Кидо. От этой мысли ему стало совсем худо, но он всё-таки попытался объяснить всё мастеру Халли.

– Ладно, это мы проверим позже, – пообещал тот. – А теперь погружайся, не тяни время.

Хьёлас понял, что увильнуть не получится, да не очень-то он и хотел. Точнее, он с удовольствием бы отсюда убрался и отложил погружения до лучших времён, но его проблема с самоконтролем оставалась актуальной. Но в то же время он не хотел снова пойти на поводу у своих чувств.

Он закрыл глаза и сосредоточился на лёгких ощущениях, но одновременно прилагал невероятные усилия для того, чтобы сохранить ясный разум. Но проблема в том, что для того, чтобы погрузиться полностью, осознанность как раз нужно немного ослабить, отпустить, позволить ей последовать за приятной безмятежностью лёгкого эфира – и уже потом, когда погружение состоится, восстановить контроль.

Хьёлас пыхтел, ёрзал на месте, но никак не мог погрузиться. Мастер Халли сидел рядом с ним с закрытыми глазами, одновременно наблюдая за обоими планами, готовый в любое мгновение последовать за студентом, если он вновь попытается что-то учудить.

«У него всё под контролем, – утешал себя Хьёлас. – Даже если я сорвусь, ничего по-настоящему плохого я сделать не успею, он мне не позволит».

Но эта мысль слабо утешала. Подстраховка это, конечно, хорошо, но и самому признавать поражение не хочется.

«Я уже не сержусь на Кидо. И теперь я знаю, что не могу достать его с лёгкой стороны – я не владею соостветствующими техниками. Значит, всё, что мне остаётся – сделать то, что я затевал с самого начала. Давай, Ёл, соберись и действуй…»

Но успокоиться в достаточной мере ему удалось не меньше, чем через четверть часа. И всё равно, едва оказавшись в лёгком эфире и ощутив воодушевляющую эмоциональную остроту, Хьёлас испугался себя самого и попытался вернуться, но что-то ему помешало.

«Всё в порядке, – получил он сообщение от мастера Халли. – Ты себя контролируешь, тебя просто задевает фон. Если тебе так будет легче – держись за меня. Постарайся изучить окружающие потоки. Сравни свои собственные чувства с внешними намерениями. Найди различия, постарайся отметить их как можно ярче, чтобы больше не путать».

Поначалу это было ужасно. Потоки действительно были невероятными – ни в какое сравнение с тем, что он наблюдал в изоляторе! Весёлые, злые, легкомысленные, агрессивные, самоуничижительные, решительные, смешливые – по очереди и все сразу… он теперь лучше понял, что с ним произошло в прошлый раз: почувствовав всё это одновременно он просто сосредоточился на тех эмоциях, которые были ему наиболее понятны: злость и агрессия. Но теперь он почувствовал себя подавленным, даже несмотря на ту удивительную безмятежность, которую он, как обычно, испытал в лёгком эфире. Должно быть, он просто привык: она не действовала на него так опьяняюще, как в начале практикума.

Хьёлас сосредоточился на собственных чувствах. Это было не так-то просто, с такими яркими влияниями, и ему пришлось ориентироваться больше на воспоминания, чем на текущие ощущения. Но и это было нелёгкой задачей.

«Не замыкайся, – посоветовал ему мастер Халли. – Тебе нужно научиться взаимодействовать с лёгким эфиром, выбирать только нужное. Это умение возникнет само, как иммунитет. Тебе придётся потерпеть и приложить некоторые усилия, чтобы понять природу и структуру этих потоков. Ты понимаешь меня?»

«Частично», – попытался ответить Хьёлас, но сплести информационное намерение не удалось – оно мгновенно растворилось в эфире, подхваченное каким-то тяжёлым потоком.

Он попытался ещё раз – с тем же успехом. Да уж, намерение придётся сделать намного более твёрдым, чтобы оно могло преодолеть фон. Или же…

Хьёласу пришла в голову идея. Он не был уверен в её безопасности, но чувствовал невыносимо острую, почти физическую, потребность её проверить. И он сплёл ещё одно информационное намерение, вложив в него изрядную долю раздражения – самой сильной эмоции из тех, которые он испытывал. Плетение действительно развалилось не сразу, а вполне целеустремлённо полетело к мастеру, лишь слегка сбившись с курса и растеряв контур. Но Хьёлас развеял его за мгновение до того, как мастер его ухватил – всё-таки он не был уверен, что это безопасно.

Он попытался ещё раз, попытавшись вплести вместо раздражения любопытство. Но оно, видимо, было в нём всё же недостаточно сильно, потому что плетение получилось недостаточно стабильным.

Тогда Хьёлас попытался провести эксперимент с другими видами плетений, которые он отрабатывал в изоляторе. И теперь запоздало вспомнил, что о таком влиянии эмоций им рассказывали на лекциях. Он разозлился на собственную неспособность свободно оперировать знаниями здесь, в лёгком эфире. Воспоминания всегда приходили обрывочно, и то, только если задать самому себе правильный вопрос.

Щит, подкреплённый злостью, получился превосходным. И, глядя на то, как потоки отскакивают от его поверхности, Хьёлас придумал ещё один эксперимент, и сплёл мягкий щит с подвижным контуром – как раз, по его меркам, подходящий, чтобы использовать его в качестве ловушки для какого-нибудь потока. Он огляделся, прикидывая, какой из них лучше подойдёт для эксперимента. Небольшой, относительно спокойный, с виду безопасный… Найдя более-менее подходящий объект, Хьёлас осторожно накинул на него щит и затянул контур, стараясь не побеспокоить подопытного раньше времени. Поток продолжал движение, натягивая щит, но лёгкое сопротивление замедлило его, а потом и вовсе остановило. Хьёлас осторожно приблизился, но не вплотную, чисто из соображений безопасности. Он не знал, что за поток оказался в его распоряжении, но тот таял буквально на глазах, как будто задержка была для него губительной, как будто он просто не мог оставаться на месте. Хьёлас развеял щит, но его пленник не возобновил движение. Он растворялся в окружающем пространстве, расползаясь туманными клочьями, и в последний момент Хьёлас всё-таки решился прикоснуться к самому крошечному следу. Ведь он здесь как раз для того, чтобы изучить потоки…

Острая тоска царапнула его жёстко, болезненно. Перед мысленным взором пронеслось сразу несколько образов: мёртвый отец, недоступная, и теперь уже почти нежеланная, Астрид, мама и сёстры, которых он уже так давно не видел, собственное невыразимое одиночество… Хьёлас шарахнулся от этого потока в сторону, но тут же оказался среди других – и снова его начали одолевать десятки противоречивых эмоций, напряжение накапливалось…

Хьёлас сплёл щит, вкладывая в него всё доступное раздражение, и попытался установить его вокруг себя – чтобы защититься от этого сводящего с ума хаоса. Но вдруг вмешалось чья-то чужая воля – и щит распался, не успев замкнуться.

«Не делай этого, – сказал мастер Халли, о присутствии которого Хьёлас каким-то образом умудрился забыть. – У тебя прекрасно сработала интуитивная защита, пока ты был сосредоточен на чём-то другом. Давай, попробуй отправить мне ответ. Ты можешь вплетать эмоции в структуру информационного плетения, они не навредят получателю. Всё, что тебе нужно проконтролировать – это чтобы эмоции были только в намерении удержать структуру целой, а не в намерении передачи сообщения».

Хьёлас немного рассердился на самого себя, потому что эта же истина касалась эмоционального вклада и в обычных плетениях, на основном уровне. Как он мог забыть об этой простой вещи, которую усвоил ещё на первом курсе младшей школы? А потом он успокоился, вспомнив, что это нормальное свойство существования сознания в лёгком эфире – рассеянность. И совладать с собственным разумом можно только после продолжительной и целеустремлённой практики.

Он сплёл информационное намерение и отправил его мастеру Халли. Всё-таки эмоций он вложил недостаточно – заклинание разваливалось слишком быстро. Но мастер сумел его перехватить.

«Как я могу действовать более эффективно?» – спросил Хьёлас.

«Попробуй изучить другие потоки, – посоветовал мастер. – Это будет неприятно, но постарайся реагировать не слишком бурно, иначе эмоции усиливаются по цепному механизму. Для начала попробуй найти ещё один такой же, как тот, к которому ты прикоснулся».

Хьёлас снова огляделся. Стоило ему переключиться с собственных рассуждений на восприятие окружающей среды, он снова начал слишком остро воспринимать все потоки. Мастер оказался прав насчёт его интуитивной защиты, вот только как это действует? Хьёлас попытался найти ответ в теоретических знаниях, которыми он, вроде как, обладал, но подходящего объяснения не обнаружилось. Ему ничего не оставалось, кроме как действительно попытаться изучить другие потоки.

Но похожих на тот, который он уже проверил, поблизости не было. Более шустрые, более жёсткие, или, наоборот, слишком мягкие – явно развалятся даже от одной попытки поймать их в сеть. А может, и не надо ловить? Просто прикоснуться к неоформленному намерению…

Хьёлас потянулся к тому, который казался ему более-менее безопасным. Он не до конца доверял своей интуиции, потому что пока что единственный признак, на который он мог ориентироваться – поведение потоков. «Откуда они берутся?» – спросил он сам у себя, надеясь припомнить соответствующую информацию из теоретического курса. Но не преуспел, а потому пришлось дублировать вопрос мастеру.

«Чаще всего формируются из нейтрального лёгкого фона под воздействием чьего-либо сильного, но подавленного намерения на основном уровне. Иногда порождаются коллективным настроением. Иногда поступают из тяжёлого эфира – но этот механизм не изучен до конца. Иногда формируются сами собой, стихийно, или когда встречаются два других потока и смешиваются».

«Но почему они не теряют структуру? – спросил Хьёлас. – В них же нет укрепляющего плетения».

«В них нет и магии, как бы парадоксально это ни звучало. Это просто намерения – а магии в них не больше, чем в собственно лёгком фоне на доступной им территории».

«То есть в эмоциях человека тоже ровно столько магии, сколько есть в самом человеке? Поэтому срывы так опасны?»

«Не совсем. В эмоциях человека ровно столько магии, сколько он им придаёт. Поэтому магия сама по себе редко выходит из-под контроля, для этого нужны определённые обстоятельства. Люди теряют контроль над чувствами, а если эти чувства мучительны, их пытаются выплеснуть – и чисто по привычке это легче сделать вместе с частью силы. Магия всегда, с самого рождения, становится на защиту своего хозяина. Она помогает ему выживать, если он ослаблен или ранен физически, неосознанно изолирует опасности, иногда даже может предупреждать об опасности, если человек от природы чувствителен к лёгкому или тяжёлому эфиру. Сильные эмоции обычно свидетельствуют об опасности или мучении, поэтому совершенно естественно, что магия пытается встать на защиту, и для неё не имеет значения, есть ли реальная угроза».

«Но почему нас тогда с детства не учат отделять эмоции от магии? – спросил Хьёлас. – Почему только теперь, когда это стало неотъемлемой частью нашей природы, нам велели снять контролирующие браслеты? Ведь в детстве этому наверняка легче научиться, так же как и базовым плетениям».

«Ты прав, легче, – согласился мастер Халли. – И раньше, лет четыреста назад, так и пытались делать. Но магия, которую брали под полный контроль раньше определённого этапа её созревания, оказывалась неполноценной, и не приходила на помощь своему магу в критические минуты. Конечно, большинству людей ни разу в жизни не приходилось использовать свою силу для спасения в критической ситуации. Но риск всё же намного больше, чем гипотетический контроль».

«А сейчас разве безопасно учиться этому? По-моему, риски только возросли…»

«А разве кто-то советовал вам отделять магию от эмоций? В вашем возрасте это почти невозможно – сродство уже сформировалось. Насколько я знаю, мастер Торош акцентирует внимание на контроле самих эмоций. Причём не сдерживании их, а осознании и контролируемом вымещении. Есть разница».

Хьёлас озадаченно умолк. Он никогда не обращал на это внимания, и именно что сдерживал слишком бурные эмоции. Это было для него естественно и довольно привычно: мастер Нэвиктус с первых дней наставничества учил его эмоциональной сдержанности и собранности, но никогда не уделял внимания подвязке эмоций к магии.

«А как определить, связана ли у меня сила с эмоциями?» – спросил он у мастера, немного опасаясь узнать ответ. Он всегда гордился своим самоконтролем, и уж никак не мог вообразить, что это может оказаться опасным.

«У тебя с этим всё в порядке, – заверил его мастер Халли. – В противном случае ты бы не смог вкладывать эмоциональные намерения в лёгкие плетения. А ты можешь, в чём мы уже убедились. Так что прекращай отвлекаться и сосредоточься на задаче, если не хочешь пропустить вечернюю поверку».

«Так быстро? – удивился Хьёлас. – Сколько у меня времени?»

«Чуть больше часа. Так что давай, приступай. Попробуй установить контакт с как можно большим количеством потоков. Сейчас тебе будет тяжело, зато потом, на основном уровне, ты их влияния почти не почувствуешь – выработается своеобразный иммунитет».

И Хьёлас приступил. Прикасаться к потокам было действительно страшно и немного неприятно, и несколько раз захватившие его чувства были настолько сильны, что он едва ли не утрачивал контроль, но после лёгкой встряски от мастера приходил в себя. К тому моменту, как стало пора возвращаться, Хьёлас не только не научился отличать потоки друг от друга, но уже и вовсе не видел их на фоне – весь лёгкий эфир превратился в сумбурную мешанину самых разнообразных намерений.

– Эй, Хьёлас, давай, сделай вдох.

Ему казалось, что он оказался в пустоте. Реальность не казалась ему тягостной, как бывало после погружений в изоляторе, она была никакой, серой, бессмысленной. Никаких эмоций, никаких намерений, никаких потоков…

– Ну-ка, сосредоточься на своих чувствах, – говорил кто-то рядом. – Вспоминай, что у тебя сегодня происходило. Ты ведь такой взбудораженный был. Помнишь Кидо Бруна? Помнишь, за что получил выволочку от куратора? Сделай вдох.

Хьёлас зашипел сквозь зубы и чуть выпрямился. Надо было заранее назвать мастеру свой «контрольный список» людей, воспоминания о которых помогали ему возвращаться. Астрид… уже не актуально. Виора…

– Ох, Великие…

Он обещал встретиться с сестрой, но из-за этой тренировки всё пропустил. Обидно-то как! А если ещё и ожидаемый эффект не будет достигнут…