Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 66 страниц)

Хьёлас рухнул на кровать, но тут же вскочил снова. Чёрта с два он будет жалеть себя – уж в этом-то точно нет никакого смысла. У него, по большому счёту, есть выбор. Он может отказаться от прохождения практического курса, вернуться в школу, и уже там, без присмотра бдительного мастера Китолы погрузиться в лёгкий эфир. Снова забыть о самом себе и о своей физической жизни, о тех, кто ждёт его здесь… там ему будет всё равно, он не будет ни скучать по ним, и даже не вспомнит ни о сёстрах, ни о маме, ни об Астрид… Но долго ли продлится это удовольствие? Несколько дней, возможно, декад, а потом его сознание перестанет существовать, растворится в эфире… и физическое тело умрёт, пути назад не будет. Неужели такой конец можно оправдать временным удовольствием, полученным взамен?

Внутренний голос Хьёласа хотел закричать «Да!», но умолк на полузвуке. Проклятое чувство долга, чтоб ему пусто было, не позволит поступить так. Нельзя оставить маму и сестёр, нельзя бросить их. Пусть мастер Нэвиктус и позаботится об их благополучии, но всё же он не сделает для них так много, как может сделать Хьёлас. Наставник не станет возиться с Мёртвым Городом, а просто продаст участок за бесценок, чтобы прибавить эту сумму к приданому Виоры. Он не отдаст Виору в старшую школу, даже если она захочет; вряд ли он примет во внимание пожелания самих девочек, когда будет искать для них подходящую партию…

И это уже не говоря о том, что смерть Хьёласа огорчит семью, ведь они… да, они, пожалуй, любят его не меньше, чем он их. У них в семье не принято об этом говорить, ведь всё и так вполне очевидно.

Хьёлас выдохнул. Злость вдруг потухла, осталась лишь печаль и лёгкая горечь. Как он сразу этого не понял? Ведь долг тут вовсе ни при чём. Это, опять-таки, его собственный осознанный выбор. Оставаться здесь, с ними, дать им максимум того, что получится… а потеряться в лёгком эфире он всегда успеет. Вот он, ключ к компромиссу – отсрочка.

Хьёлас в очередной раз тяжело вздохнул. В его голове установилось некое подобие порядка. Во всяком случае, он нашёл точку опоры, которая не даст ему потеряться снова, ну, или, по крайней мере, быстрее прийти в себя, когда безмятежность новой магии захватит его снова.

Когда пришло время ужина, Хьёлас всё ещё пребывал в дурном настроении. Но он уже не опасался сорваться. Ему просто было нужно больше времени, чтобы мысли и чувства окончательно улеглись в новой системе ценностных координат. «Когда-нибудь, – думал он, – когда я закончу все свои дела и выполню все обязательства, когда придёт время уйти из этого мира, я не просто умру, а растворюсь в лёгком эфире. Безобидный, вполне приемлемый компромисс. И теперь уже не несбыточность, а лишь перспектива долгого ожидания огорчает меня, но терпения мне всегда было не занимать, так что…»

Мастер Китола ничего ему не сказал, лишь подарил пристальный задумчивый взгляд и едва заметно одобрительно кивнул. Хьёлас счёл, что этого более чем достаточно, и уселся на своё обычное уединённое место. Есть ему не хотелось, но он знал, что это необходимо, и заставил себя приговорить хотя бы половину порции. После ужина он вернулся в свою комнату и открыл учебник по продвинутому праву, чтобы хоть немного отвлечься от недавнего стресса.

Вольный Выдох был спокоен и умиротворён. Ему нравилось существовать, ему нравилось двигаться и стоять на месте, участвовать и просто созерцать – он любил абсолютно всё, что с ним происходило. Каждое мгновение его жизни доставляло ему удовольствие, и сдерживать неистовый радостный хохот ему тоже нравилось – как будто сотни иголочек игриво кололи его изнутри. И когда какая-то другая сущность приблизилась к нему и отправила ему информационный сгусток, он тоже был рад пообщаться – ровно до того момента, когда суть сообщения дошла до него.

«Хьёлас, возвращайся».

Он открыл глаза. Отвращение, чуждость…

– Сделай вдох. Хорошо, ты молодец, Хьёлас.

Опять всё сначала.

Дышать, вспоминать, возвращаться.

– Что случилось? – спросил он, приподнимаясь на кровати.

У него ужасно кружилась голова, как будто он пролежал в горячечном бреду не менее трёх дней. В окно светили яркие солнечные лучи, но было прохладно. Хьёлас закутался в одеяло и выжидающе поглядел на мастера Китолу, который пристально наблюдал за каждым его движением.

– Ты молодец, Хьёлас, что так быстро, по первому требованию, вернулся, – сказал тот, но по интонации было ясно, что что-то всё-таки не так. И действительно, едва убедившись, что ученик внимает его словам, мастер продолжил: – Но ты опять погрузился в лёгкий эфир во сне, сам не осознавая, что ты делаешь. И ты не вспомнил, что происходит, пока Эмсат тебя не позвал. А вот это очень плохо. Если бы подобное произошло на незащищённой территории, ты бы оказался в большой опасности. Ни один вэнант не пропустит не осознающего себя ауспектора, если вдруг заметит его на доступной территории.

Хьёлас нервно прокашлялся и нахмурился. Пожалуй, мастеру не стоило торопиться с описанием мрачных перспектив, жизнь и так не кажется слишком уж прекрасной.

– Я бы справился, – огрызнулся Хьёлас. – Как я научусь сам вспоминать себя, если вы каждый раз будете мне напоминать?

– Я дал тебе возможность попытаться самому, – мягко заметил мастер Китола. – Сколько времени, по-твоему, прошло?

Хьёлас задумался. По его ощущениям прошло едва ли несколько минут, но он знал, что восприятие времени в лёгком эфире отличается от реального. Когда он ложился спать, был поздний вечер, сейчас же солнце поднялось довольно высоко над горизонтом.

– Полсуток? – предположил он. Да, действительно, за это время он должен был успеть сориентироваться и вернуться самостоятельно.

– Прошло восемь дней, Хьёлас, – сообщил мастер, – максимальный срок, который я мог тебе дать, чтобы справиться самому.

– Сколько? – недоверчиво переспросил Хьёлас.

Действительно, судя по слабости во всём теле, он проспал довольно долго. Но восемь дней… целых восемь дней, которые он мог потратить на чтение, отработку плетений, подтягивание прочих хвостов, которые отросли у него за первые луны напряжённой учёбы! Восемь дней он потратил на одну-единственную безуспешную попытку справиться с лёгким эфиром!

А потом до него дошло, что ещё это означает. Три дня назад он должен был, пусть и отдельно от семьи, почтить память отца. Два дня назад Лаэте исполнилось семь лет. А он всё пропустил! Он даже не вспомнил об этих важных событиях, потому что предавался беспечности в лёгком эфире! Скорее всего, он и не смог бы отправить нунция семье, но он не должен был просто всё пропустить!

Хьёлас невежливо выругался и обхватил ладонями голову.

– Почему вы не вытащили меня раньше?!

– Я хотел дать тебе шанс справиться самостоятельно, – сказал мастер Китола. – Как ты сам верно заметил, это было бы куда более эффективно, чем вспомнить себя с посторонней помощью.

Хьёлас снова выругался и попытался подняться, но мастер придержал его за локоть.

– Будь осторожен. Ты ничего не ел и почти не двигался довольно долго, твоему организму нужно время, чтобы вернуться в норму.

Хьёлас прислушался к ощущениям в организме – он действительно чувствовал себя истощённым. Но куда более ярким было возмущение и разочарование. Впрочем, мастер не мог знать, насколько важны для Хьёласа эти дни. Он должен был сам предупредить об этом заранее. Но разве мог он ожидать, что с этим могут возникнуть проблемы?!

– Постарайся восстановиться как можно скорее, – сказал мастер Китола, как будто бы даже не замечая его терзаний. – Сходи в трапезную; если чувствуешь, что это необходимо – обратись к целителю. Но мне нужно, чтобы ты продолжил тренировку не позже, чем через два часа. Я не дам тебе полноценно уснуть, пока ты не докажешь, что сможешь удержаться от непроизвольного погружения в лёгкий эфир.

– И как же я это сделаю? – раздражённо уточнил Хьёлас.

– Тебе придётся научиться «ловить» себя на границе. Думаю, если ты постараешься, ты вполне можешь с этим справиться. Вспомни, как ты не до конца погрузился в твой самый первый раз. Сегодня будешь тренироваться именно в этом промежуточном положении. – Мастер Китола поднялся с ковра и направился к двери. – Приходи в зал, когда будешь готов. Если нужна будет помощь – зови Эмсата. Он пока что наблюдает за лёгким эфиром вокруг тебя, но если ты отправишь ему нунция – он сразу явится лично.

Хьёлас задумчиво кивнул, и, едва мастер покинул его комнату, начал одеваться. Во всём теле ощущалась неприятная слабость, и меньше всего на свете ему хотелось куда-то выходить. Но куда большую неприязнь вызывала возможность безвозвратно потерять ещё восемь дней. Немыслимо! Каждый его день с начала семестра было расписан по минутам, он не позволял себе ни малейшей передышки, стремясь успеть как можно больше, чтобы выполнить свой собственный учебный план, и тут он вдруг буквально вычеркнул из своей жизни огромное количество времени! Уже почти полторы декады он провёл в этом изоляторе, но его успехи в лёгкой магии прямо таки смехотворны!

И Лаэта. Два дня назад отметила свой день рождения – впервые без Хьёласа. Сильно ли она огорчилась его отсутствию? Понравился ли ей подарок? Хьёлас многое бы отдал, чтобы увидеть её и обнять. Их всех – маму, сестёр.

Злость на самого себя добавила ему сил, и он всё-таки спустился в трапезную и съел два сладких пирожка. Его начало мутить, но он проигнорировал капризы собственного организма и отправился в тренировочный зал.

Лишь оказавшись в просторном светлом помещении, в котором он впервые пытался найти лёгкое плетение мастера Китолы, Хьёлас сполна осознал, что прошло действительно много времени. Здесь было лишь две пары погружающихся в лёгкий эфир, сам мастер отсутствовал. Хьёлас опустился на то же место, где сидел прежде, и попытался сосредоточиться. Он не был уверен, что может начать погружение, пока рядом нет мастера или ассистента, и просто приглядывался к другим присутствующим.

Никой Сереал сидел, расслабленно прислонившись спиной к стене. Он выглядел больным: бледный, с тёмными кругами вокруг глаз. Он не шевелился и, кажется, даже не дышал. Хьёлас не мог понять, погружён он в лёгкий эфир, или просто находится в глубоком трансе. Его напарник выглядел чуть получше, но тоже не двигался.

Клед Шабар же, напротив, был очень напряжён. Напарник держал его за запястья. Что у них происходило, понять было невозможно, но лица у обоих были недовольные.

Хьёлас решил не начинать тренировку раньше, чем ему будет официально позволено приступить, но прикрыл глаза и начал настраиваться на работу. Прокрутил в голове все те аргументы, которые ранее приводил сам себе, чтобы было легче отказаться от лёгкого эфира в пользу основного уровня реальности, вспомнил кое-какие выкладки из теоретического курса, которые могли ему сейчас помочь.

Мастер Китола явился через четверть часа и сразу опустился на ковёр рядом с Кледом, кладя руку ему на плечо. Должно быть, какие-то трудности с возвращением…

– Можешь приступать, – мимоходом сказал он Хьёласу. – Если будут какие-то вопросы – обращайся к Эмсату. Я вмешаюсь только в крайнем случае, идёт?

И, не дожидаясь ответа, он обмяк, погружаясь в лёгкий эфир.

Хьёлас, который ожидал более чётких инструкций, растерялся, но лишь на несколько секунд. На самом деле он и сам в общих чертах представлял, чему хотел бы потренироваться: контролю над временем. Ему вовсе не нравилась перспектива терять впустую по несколько дней за одно погружение. А вот натренироваться синхронизации временного восприятия вполне можно. Это заодно улучшит и его способность к самосознанию на «лёгком» уровне, и тренироваться этому можно и в «пограничном состоянии», как и велел мастер Китола.

Он снял с запястья часы и положил их перед собой на пол, следя за самой шустрой стрелкой и отсчитывая секунды, одновременно пытаясь сосредоточиться на дыхании и восприятии лёгких потоков…

А потом началась упорная, и большей частью безуспешная, тренировка, которая, тем не менее, немного подняла настроение Хьёласу: по крайней мере, происходило что-то, вполне понятное и привычное. Никогда никакая магическая практика не давалась Хьёласу легко, и теперь, раз за разом теряя связь со временем, он успокаивался, потому что это было нормально. «Попробуй ещё раз. Измени тактику. Подойди к вопросу с другой стороны», – так твердил он сам себе час за часом, и хотя, когда пришло время для ужина, он так и не сумел сохранить концентрацию на времени при погружении в лёгкий эфир, осознавать себя он всё же научился. Во всяком случае, многократно заданный самому себе вопрос «сколько прошло времени?», теперь уже автоматически тянул за собой «зачем мне это знать?», «где я?» и, главное, «кто я такой?», так что цель можно было считать частично достигнутой. Пусть и не сразу, да ещё и окольными путями, но осознавать себя без дополнительного напоминания Хьёлас научился.

В трапезной к нему присоединился Эмсат, но больше никого не было.

– Я что-то напутал с расписанием? – озадаченно уточнил у напарника Хьёлас.

– Нет, всё правильно, – успокоил его тот. – Другие ребята в погружении, и мастер Китола не хочет их принудительно вытаскивать без крайней необходимости.

– Почему же он меня вытащил утром? – спросил Хьёлас.

– Много времени прошло, – пожал плечами Эмсат, накладывая себе полную тарелку еды. – Мастер и так дал тебе больше времени, чем обычно, потому что твоё погружение было неосознанным, и он хотел посмотреть, сумеешь ли ты сориентироваться.

– Не сумел, – с досадой констатировал Хьёлас, без аппетита ковыряясь в тарелке.

– Не бери в голову, у тебя ещё достаточно времени, чтобы научиться. Ты сегодня хорошо поработал, и если не погрузишься во сне снова, завтра сможешь перейти к следующему из обязательных упражнений.

– А если я погружусь, но сразу проснусь? – спросил Хьёлас.

– Не годится. Погружение должно быть строго осознанным, иначе ты рискуешь оказаться в беде, если заснёшь где-либо, кроме этого изолятора. Ну, ещё в школе есть кое-какая защита, но она ничего не гарантирует. Не зря же администрация школы настаивает на оформлении страховки.

Хьёлас задумчиво кивнул. Что ж, завтра приступить к новому упражнению ему вряд ли светит, но он, по крайней мере, теперь лучше понимает, чего ему нужно достичь.

Следующая ночь была беспокойной. Хьёлас постоянно просыпался – то он сам не мог расслабиться из-за нежелания терять над собой контроль, то он выдёргивал себя из лёгкого эфира, всё больше злясь на самого себя. А на рассвете, как будто мало ему было собственных трудностей, он вдруг почувствовал, что кто-то довольно агрессивно налетает на него прямо из лёгкого эфира.

Это было странное ощущение – почти незаметное на основном плане реальности, похожее на обычное чувство тревоги или даже нервозности. В другой ситуации Хьёлас бы даже не обратил на это внимания, а списал бы на напряжение последних дней. Но это произошло как раз в тот момент, когда он в очередной раз начал просыпаться – почти на границе между двумя уровнями восприятия.

Хьёлас не выдержал, он просто не собирался терпеть чьи-то тупые задирки! Не успев даже задуматься о том, что делает, он вернулся в лёгкий эфир, вцепился в агрессора и хорошенько приложил его о ближайший щит. Почему-то именно здесь Хьёлас не сомневался в собственных силах, как будто лёгкий эфир был его территорией. Насколько беспомощен он был на уроках боевой магии мастера Хенка, настолько уверенным и свободным он чувствовал себя здесь, и это было невероятное ощущение!

Он не дал своему врагу очухаться и атаковал снова. В другой ситуации он позволил бы противнику уйти с миром, но не сейчас, после того, как тот напал первым безо всякой на то причины! Ярость невероятной силы – освобождённая впервые за пятнадцать лет, неистовая, всеобъемлющая…

В какой-то момент Хьёлас понял, что его противник куда-то исчез, а перед ним – обычный щит. Осознанность вернулась к нему тяжёлой волной, он вспомнил себя и вдруг испугался – неужели он убил своего противника? Если так, то лучше бы ему об этом никогда не узнать… остаться здесь, навсегда… Но Эмсат – на этот раз Хьёлас узнал его сразу – уже деликатно подталкивал его куда-то. Пришлось возвращаться.

Он рывком вскочил на кровати, тяжело дыша. По губам текло что-то горячее, и, облизнувшись, Хьёлас понял, что это кровь. Он вскочил, сам ещё не зная, куда собирается бежать и что делать. Мысли путались, голова кружилась, мышцы дрожали от нервного перевозбуждения и слабости…

– Стой на месте и ни в коем случае не погружайся, – дверь распахнулась, и в комнату ворвался Эмсат – взъерошенный и обеспокоенный. – Как ты себя чувствуешь?

Он ухватил Хьёласа за плечи и усадил на стул лицом к окну, вглядываясь в его зрачки.

– Нормально, – отмахнулся Хьёлас, утирая ладонью кровь из-под носа. – Скажи лучше, что вообще произошло? Он… – холодок пробежал по спине, и задать самый важный вопрос оказалось не так-то просто. – Он жив?

– Кто? – озадаченно переспросил Эмсат.

Хьёлас тяжело вздохнул. Теперь, когда он вернулся к обычному восприятию вещей, вспоминать и анализировать происходившее в лёгком эфире было не так-то просто. Тем более что в разгар стычки он даже не удосужился распознать своего врага.

– Кто-то из… учеников? – неуверенно предположил он. – Я… честно говоря, я так и не понял, кто это был…

Эмсат смотрел на него озадаченно, но не успел ничего сказать – входная дверь снова открылась, и в комнату ворвались мастер Китола и ещё один незнакомый маг в униформе целителя.

– Что у вас?

Эмсат тут же отодвинулся от Хьёласа, уступая место более опытным мастерам.

– Честно говоря, я сам не понял, – сказал он. – Я думал, через щиты прорвался какой-то поток, но, кажется, я поднял ложную тревогу.

– Давай по порядку, – потребовал мастер Китола, убедившись, что Хьёлас не собирается умирать прямо сейчас. – Что случилось?

Эмсат поколебался несколько секунд, то ли не зная, с чего начать, то ли пытаясь понять, что вообще произошло.

– Меня кто-то… зацепил, – вмешался Хьёлас, всё ещё ужасно нервничая из-за того, что он, возможно, натворил. – И я… я ответил, и, кажется, немного перестарался.

– Зацепил? – переспросил мастер Китола. – Что значит «зацепил»?

Хьёлас поморщился. Он умышленно не использовал слово «напал», чтобы не драматизировать ситуацию, а теперь придётся объяснять.

– Как если бы это было… враждебное плетение, направленное в меня. Я подумал… что это кто-то из учеников в лёгком эфире меня задирает. И… да, я отреагировал слишком резко, сам не знаю, почему так психанул.

– Я проверю, – тут же сказал мастер, опускаясь прямо на пол.

Он погрузился мгновенно – ему не понадобилось ни медитировать, ни долго сосредотачиваться на задаче. И время он контролировал явно превосходно, потому что не прошло и пятнадцати секунд, как он вернулся.

– Все целы, – сразу сказал мастер. – Клед разошёлся, а Мейто недоглядел. Не переживай, Хьёлас, ему лёгкая встряска даже на пользу пойдёт, в следующий раз будет думать, прежде чем лезть. А вот что касается тебя… – Эршдет Китола выжидающе поглядел на целителя, дождался, пока тот кивком подтвердит, что с Хьёласом всё в порядке, и продолжил: – Меня беспокоит то, как легко ты завёлся. В жизни ты производишь впечатление очень уравновешенного и спокойного человека, но теперь я понимаю, что это не твоя природа, а твоя маска, которую ты в силу обстоятельств вынужден носить. Лёгкий эфир даёт тебе долгожданную свободу, и ты… пользуешься ею, не задумываясь о последствиях. Это опасно, тем более что ты опять погрузился во сне…

– Нет, не во сне, – возразил Хьёлас, не без труда сдерживая раздражение. Мастер говорил так, как будто он сам во всём виноват! Как будто он должен был молча терпеть, пока ему досаждал этот Клед! – Я как раз возвращался в реальность, когда он меня задел. Я снова погрузился, потому что он меня спровоцировал…

– Тебе не нужно оправдываться, Хьёлас, – спокойно заметил преподаватель. – Как я уже сказал, я считаю, что Клед получил то, что заслужил, не больше и не меньше. Но если бы рядом с тобой оказался более серьёзный противник, который лучше контролирует себя и свои потоки на лёгком уровне, ты со своей самоуверенностью и агрессией оказался бы в проигрышном положении.

– Если бы я столкнулся с более сильным врагом, я бы не был столь самоуверенным, – ровным голосом отозвался Хьёлас. – Я чувствовал расстановку сил.

– Возможно, – не стал спорить мастер Китола. – В любом случае, к этому нам предстоит как-нибудь вернуться. А пока что продолжай тренировку, чтобы осознавать себя при погружении как можно быстрее. Для получения зачёта тебе нужно как минимум научиться сохранять сознание при переходе.

Хьёлас был уверен, что мастер к нему придирается, но счёл за лучшее заткнуться. Положа руку на сердце, у него действительно проблемы с контролем. Он действительно превысил уровень, необходимый для самообороны, и даже сам это понял, ещё там, в лёгком эфире, пусть и не сразу, а лишь когда Клед исчез за щитом. И после завтрака Хьёлас снова отправился в общий рабочий зал, чтобы медитировать, сосредотачиваться, учиться связно воспринимать две реальности – основную и лёгкую…

Так прошло ещё несколько дней. Вскоре мастер Китола понял, что Хьёлас застрял, и ещё некоторое время убеждал отложить это упражнение на потом, а пока что заняться другими, которые тоже необходимо освоить, чтобы считать курс освоенным. Хьёлас согласился на компромисс – первую половину дня он продолжал тренировать осознанность, после обеда же выполнял упражнения, которые предлагал ему Эмсат. И вот тут дела шли на удивление гладко. После устного объяснения сплетать информационный поток на лёгком уровне оказалось достаточно легко. Так же как и ориентироваться в пространстве, сопоставлять пространство лёгкого эфира с объектами физической реальности, находить собственное тело, а потом и другие предметы. При ближайшем рассмотрении каждый, даже самый мельчайший поток лёгкого пространства обретал смысл.

Почти каждый предмет имеет отражение в лёгком эфире – проекцию. «Смысловая тень» – как описывали её в учебниках. Вещи, которые много лет выполняют свою функцию, имеют более отчётливую проекцию, недавно созданные предметы могут вовсе её не иметь. Люди и другие живые существа обладают проекцией настолько плотной и сложной, что она сама уже фактически является телом – но в другом плане реальности. У каждого человека есть три тела – физическое, легкоэфирное и тяжелоэфирное. Ядро объединяет их, существует одновременно в трёх планах. Сознание, исконно привязанное к физическому телу, при должной тренировке может концентрироваться и в лёгком, и в тяжёлом эфире.

При погружении сознания в легкоэфирное тело можно манипулировать лёгким пространством так же, как и физическим.

Хьёлас торжествовал: насколько тяжело ему давались плетения на основном уровне, настолько легко он манипулировал лёгкими потоками – но только после того, как начинал осознавать себя. А с этим у него по-прежнему были трудности. Мастер Китола искренне восхищался его умением сконцентрироваться и придать потокам строго нужную форму, но в то же время честно предупреждал, что заблокирует Хьёласа, по меньшей мере, временно, если он в ближайшие две луны не научится осознавать себя сразу после погружения. Но пока что Хьёласу на это требовалось, как минимум, несколько минут.

У других студентов дела обстояли по-разному: у кого лучше, у кого хуже. Клед вообще не мог себя контролировать, и после стычки с Хьёласом стал ещё более агрессивным и то и дело норовил задеть кого-нибудь ещё. Но теперь Мейто был готов, и не давал ему задирать других студентов.

Никой Сереал справлялся лучше других, и уже в конце следующей декады, если не будет проколов, мастер Китола обещал отпустить его обратно в школу. У Асана Корво тоже были проблемы с контролем – и осознание, и плетения, получались у него через раз, но тут, ничем, кроме постоянной практики, помочь было нельзя. Разве что неосознанных погружений во сне у него не случалось, и тут у него было серьёзное преимущество перед Хьёласом.

У Рурта Опекадда же возникла самая серьёзная, по мнению мастера Китолы, проблема: он так и не нашёл компромисс с самим собой и не научился полностью возвращаться из лёгкого эфира. Почувствовав вкус свободы и безмятежности, он не хотел возвращаться в реальный мир. Жизнь стала ему в тягость, и никакие уговоры и убеждения не помогали. Мастер Китола не торопился его блокировать и отправлять обратно в школу – надеялся, что он всё-таки возьмётся за ум и приложит волевое усилие, чтобы найти приемлемую точку опоры в реальном мире. Но не было похоже, что Рурт старался – он проводил в погружении всё доступное ему время и возвращался, только когда мастер и ассистент вместе его вытаскивали. Он прекрасно справлялся со всеми заданиями на плетение и контроль, но какой в этом смысл, если он потеряется, едва останется без присмотра?

– Хьёлас, старайся сосредоточиться на физических ощущениях, когда засыпаешь, – уже в который раз советовал ему Эмсат. – Почувствуй мягкость подушки и одеяла, свежесть воздуха… сосредоточься на них. Вспомни… хм… – он смущённо прокашлялся и заметно покраснел, но всё же продолжил: – Вспомни какие-нибудь… хм… приятные физические ощущения. Постарайся увидеть во сне не лёгкий эфир, а что-нибудь из твоей прежней жизни, что тебе было приятно.

Хьёлас понял намёк и изо всех сил постарался не смутиться. Да, в этом, пожалуй, был смысл. Ему так понравилось погружаться в эмоциональную эйфорию, что он вообще начал забывать, что и физическая реальность может доставлять удовольствия. Вспомнить… или, точнее, вообразить, потому что с леди, от которой он желал получить этот дар, у них ещё ничего такого не было. И нескоро ещё будет, уж точно не до свадьбы, если она вообще когда-нибудь состоится…

Нет, это были неправильные мысли, и этой ночью Хьёласу снова не было суждено преуспеть. Но зато следующей, когда он всё же заставил себя перестать думать о препятствиях, а лишь о своей мечте, он впервые проспал всю ночь без единого погружения в лёгкий эфир.

Подходила к концу вторая луна работы в изоляторе. Хьёлас немного нервничал из-за отсутствия новостей из дома, и честно сказал мастеру Китоле, что предпочёл бы быть заблокированным, чем оставить семью наедине с возможными проблемами. После этого преподаватель связался с мастером Нэвиктусом, справился о последних новостях и передал Хьёласу, что всё в порядке, ему не о чем беспокоиться. Не то, чтобы Хьёлас сразу успокоился, но сосредоточиться на учёбе ему стало легче.

– Слушай, я вот никак не могу понять, в какой момент ты теряешь контроль, – сказал ему перед очередной тренировкой Эмсат. – Я наблюдаю за тобой, вроде, всё в порядке, погрузился, замер ненадолго… а потом вдруг начинаешь суетиться и сердиться из-за того, что что-то упустил.

– Я сам не понимаю, – признался Хьёлас. – Просто в какой-то момент… я как будто просыпаюсь, словно до этого спал, хотя я не помню, чтоб я засыпал! То есть я не теряю контроль, его как будто и вовсе нет!

– Хм, – нахмурился Эмсат и задумчиво потёр пальцем висок. – Кстати, это может сработать.

– Что именно? – заинтересованно, но без особой надежды спросил Хьёлас. За последние две декады они перепробовали столько новых способов, что он уже не верил, что удастся найти индивидуальный подход к решению проблемы.

– Попробуй специально утратить контроль, – сказал Эмсат. – При погружении, или прямо там, в лёгком эфире. Сорви себя с катушек, а потом снова восстановись. Может, если ты поймёшь, как это происходит, сможешь лучше контролировать процесс?

Хьёлас недоверчиво пожал плечами, но решил попытаться. Хуже уже точно быть не могло.

Он погрузился в лёгкий эфир, как обычно, ненадолго утратив связь со своей личностью, а когда сориентировался в новом пространстве, дождался отмашки от Эмсата и попытался отдаться на произвол стихии, которой являлось его собственное подсознание.

Вот только с преднамеренной утратой контроля тоже возникли проблемы. Хьёлас тщетно пытался расслабиться, отвлечься от рабочего процесса и просто отдохнуть. Да, в лёгком эфире любое действие было для него развлечением, вот только инстинкт самосохранения в нём был слишком силён, и окончательно утратить связь с объективной реальностью ему так и не удалось. Он даже попытался пойти на крайние меры – пробудить в себе воспоминания о самом первом погружении, о той лёгкости и безмятежности, которые ещё не были замутнены угрозой смерти. Но даже так ему удалось лишь испытать чуть более острую эйфорию, да последующее возвращение оказалось сущей пыткой, но утратить контроль ему так и не удалось.

Эмсат же, несмотря на ещё один бесплодный тренировочный день, пребывал в прекрасном настроении.

– Вот, кажется, и твой ключ к успеху, – сказал он Хьёласу, когда они спускались в трапезную на ужин. – В следующий раз, когда будешь погружаться, просто дай себе установку во что бы то ни стало утратить контроль при переходе. И не восстанавливать его как можно дольше.

– Очень смешно, – равнодушно отозвался Хьёлас.

– Нет, я серьёзно, – заверил его Эмсат, широко ухмыляясь. – Весь день ты пытался сорвать самому себе башню, и у тебя ничего не получилось. Значит, в этом вопросе ты сам на себя влияешь противоположным способом…

– Не говори ерунды, – отмахнулся Хьёлас. Он предпочёл бы не говорить во время еды об учёбе. Надо же отдыхать хоть иногда.

Но, несмотря на явную абсурдность идеи, Эмсат продолжал настаивать на своём, и Хьёлас, хоть его и терзали дурные предчувствия, всё же поддался на уговоры, и следующим утром, перед началом тренировочного погружения, построил план действий: на первом же этапе погружения утратить контроль и не восстанавливать его, как минимум, до обеда. Это должно было стать хорошей передышкой. Каково же было его разочарование…

– Я говорил тебе! Говорил! – радостно вопил Эмсат несколько часов спустя, когда они вынырнули из лёгкого эфира для перерыва на обед.

– Потише, пожалуйста, – сделал им замечание мастер Китола, который наблюдал за работой студентов с основного уровня. – Но идея была действительно хороша. Молодец, Эмсат. Поздравляю, Хьёлас. Ещё немного тренировок, чтобы закрепить успех, и я смогу отпустить тебя в школу.

Хьёлас удовлетворённо кивнул, но радоваться не спешил. Во-первых, ещё дюжина вещей могла пойти не по плану. Во-вторых, если он будет предвкушать возвращение, он не сможет сосредоточиться, и «закрепить успех» не получится. В-третьих…ну, он всё ещё не научился радоваться возвращению из лёгкого эфира на основной уровень реальности, и ни одна новость в первые минуты не могла показаться ему хорошей. Но в специально отведённом месте в сознании он сделал обнадёживающую пометку «успех» напротив графы «практикум по лёгкой магии».