Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 66 страниц)

Он медленно вздохнул и кивнул. Мастер Оммадс кивком предложил ему вернуться в кресло.

– Тогда начнём. Располагайся поудобнее. Первое, что тебе надо сделать – обойти блокировку, не повредив её. Задача невыполнима только на первый взгляд. Потому что истинная блокировка невозможна по самой природе магии. Эфирное тело неотделимо от физического, вопрос лишь в том, на каком из них сосредоточено сознание. Всё, что делает этот твой барьер – не позволяет сознанию переключиться на лёгкое восприятие. А поскольку ты всё ещё связан со своим эфирным телом, значит, существует некий канал связи, которому никакие барьеры не помеха. Твоя задача – найти этот канал и пройти по нему. Понимаешь? Нет? Барьер – это что-то вроде нескольких иллюзорных щитов, идущих внахлёст. Но между ними есть зазор. Найти его нелегко, но при определённом усердии – вполне реально. Для тебя – так точно.

– Откуда вы знаете?

Мастер Оммадс пожал плечами.

– Ты ощутил моё влияние со стороны эфира и даже распознал его природу. Если бы ты ничего не заметил, нам бы нечего было обсуждать. Но ты, как я уже говорил, очень восприимчив. Это редкий дар. Готов?

Хьёлас кивнул и прикрыл глаза. Через секунду он ощутил знакомое уже умиротворение, и мысленно потянулся к нему, пытаясь найти источник. И хотя теперь, получив подтверждение своей догадке, он более чётко понимал, что именно ощущает, обнаружить источник намерения ему не удавалось. Раз за разом он натыкался на глухую стену, но, едва пытаясь разбить её, он терял концентрацию и упускал поток, за которым тянулся.

«Расслабься. Не дави».

Вдох, медленный выдох. Раствориться в умиротворении, стать его частью. Вспомнить его историю, узнать происхождение… ощутить одиночество и боль, и искреннее гостеприимство в исходном намерении… и грубый толчок, отбрасывающий прочь от барьера.

– Неплохо, – сказал мастер Оммадс с некоторым удивлением. – Не ожидал, что ты справишься так быстро. Сможешь повторить?

Хьёлас медленно кивнул, пытаясь совладать с головокружением из-за резкого перехода. Несколько секунд он даже не понимал, почему ему так дурно, пока не вспомнил, что надо дышать. Он вдохнул, жадно захлёбываясь, и подумал: почему мастер Оммадс не произнёс традиционное напоминание, что надо дышать? Ещё ни разу Хьёлас не покидал лёгкий эфир без этих слов, которые были своего рода приветствием. Неужели во времена преподавания мастера Оммадса студенты не сталкивались с этой проблемой – что надо было снова учиться дышать на основном уровне реальности?

Но Хьёлас не стал спрашивать об этом, потому что куда больше его интересовал другой вопрос:

– Почему вы не дали мне погрузиться полностью?

– Рано, – сказал мастер Оммадс. – Сначала ты должен как следует наловчиться пересекать этот барьер, потому что с той стороны он имеет те же свойства, что и с этой. Согласись, глупо получится, если ты погрузишься и забудешь, как возвращаться.

– Но вы же сможете мне напомнить в случае чего? – настороженно спросил Хьёлас.

– Я-то смогу, но как ты чему-то научишься, если я буду постоянно тебя одёргивать и подсказывать? Погружение и возврат – достаточно лёгкое действие, чтобы ты сам мог нести за него ответственность. Впрочем, если ты застрянешь в эфире до декадаса – я тебя вытащу, чтобы ты не пропустил возвращение в школу.

Хьёлас тяжело вздохнул. Контроль над временем всегда давался ему нелегко, так же как и осознанность. И не похоже, что мастера Оммадса сильно огорчит пустая потеря времени… что ж, значит, придётся вспоминать методику Эмсата – попытаться умышленно потерять контроль и не преуспеть.

– Давай, попробуй ещё раз, – велел мастер Оммадс. – Твоя задача – остановиться прямо на границе и вернуться назад. Погружаться не смей.

Это напоминало Хьёласу его первые тренировки в изоляторе. Тогда ему давали похожие задания – чтобы он научился чувствовать границу и то, что за ней по обе стороны. Только сейчас задача усложнилась дополнительным барьером, который сильно искажал восприятие пространств и намерений. Более того, несколько раз Хьёласу каким-то образом удалось застрять прямо там, на границе, как будто щит окружал его теперь со всех сторон. Он пытался найти выход с помощью проникающих потоков, но щит искажал чувство направления, и Хьёлас не мог понять, куда должен двигаться. Какое бы направление он ни выбрал, его настигал грубый пинок мастера Оммадса, который не давал ему погрузиться в эфир. В какой-то момент Хьёлас даже немного запаниковал, но всё же сумел совладать с эмоциями, сосредоточиться и расслабиться, и пытался снова и снова, не подпуская к себе ни страх, ни отчаяние… и в какой-то момент он всё-таки обнаружил разницу между намерением, исходящим из лёгкого эфира и эхом, отражённым от барьера, и сумел выбрать правильное направление.

Никогда прежде возвращение на основной уровень реальности не было таким приятным.

– Всё в порядке? – деловито осведомился мастер Оммадс.

Хьёлас тяжело дышал и цеплялся руками за обивку кресла, всё ещё не в силах поверить, что освободился из ловушки.

– Сердишься, что я тебе не помог?

Хьёлас помотал головой. Да, методика мастера Оммадса оказалась довольно жёсткой, но до чего же приятно было всё же справиться с заданием!

– Мы можем сделать перерыв? – спросил он.

– Конечно. Тем более что Нэвиктус, кажется, отправился хозяйничать на моей кухне. Хотя такого разрешения я ему, по правде сказать, не давал, – ворчливо добавил Корпан Оммадс, и в эту же секунду его желудок недовольно заурчал.

Хьёлас только теперь заметил, что они в комнате одни, а время давно перевалило за полдень. Впрочем, он радовался уже тому, что это, судя по всему, ещё всё тот же день.

– Должно быть, он просто почувствовал ваше намерение перекусить, – осмелился предположить Хьёлас, следуя за хозяином дома.

Мастер Оммадс насмешливо фыркнул.

– Не того полёта птица, чтобы мои намерения считывать.

Кухня тоже оказалась на удивление уютной, и на этот раз Хьёлас не почувствовал постороннего вмешательства в собственное восприятие. Мастер Нэвиктус отварил заранее запасённые полуфабрикаты – не слишком вкусно, зато дёшево и сытно. Хьёлас с аппетитом набросился на свою порцию, с удивлением обнаружив в себе недюжинный голод.

Ели в молчании, и в какой-то момент тишина начала казаться напряжённой. Хьёлас покосился на своего наставника, пытаясь изобрести какую-нибудь зацепку для непринуждённого разговора, но обнаружил, что мастер Нэвиктус тоже чувствует себя неуютно, и это было очень странно. Обычно он с достоинством держался в любом обществе, а тут… Хьёлас не удержался и покосился на мастера Оммадса. Тот был абсолютно спокоен, лишь плечи напряжённо приподняты, как будто он собирался что-то сказать. Но, встретив озадаченный взгляд Хьёласа, он вернулся к еде.

– Паршиво готовишь, Нэв, – нейтральным голосом сказал он через несколько минут. – Жена, небось, избаловала тебя?

– Да уж не жалуюсь, – напряжённо отозвался мастер Нэвиктус. – Но если кто-то сумеет хорошо приготовить эти фантовы полуфабрикаты, я буду ходатайствовать о приставлении его к награде Агуата-класса.

И снова наступила тишина, нарушаемая лишь стуком ложек по тарелкам.

Хьёлас пытался понять, что за тень пролетела между двумя мастерами. Вроде бы мирно, вежливо разговаривают, но всё же…

– Поменьше думай, Хьёлас, – сделал ему замечание мастер Оммадс. – Наши дела – это наши дела, тебя они не касаются. Если закончил с едой – ступай в гостиную, продолжай тренировку.

– Прошу прощения, мастер, – покаянно пробормотал Хьёлас и начал убирать за собой посуду. На кухне повисла тишина, но он спиной чувствовал повисшее напряжение.

Он вернулся в гостиную и подошёл к окну – приступать к тренировке до того, как мастер Оммадс закончит ужин и сможет сконцентрироваться на нём, Хьёлас не собирался. Да и вообще, он был уверен, что его выставили из кухни только по той причине, что двум мастерам было что обсудить, но они не хотели делать это в его присутствии.

Он подошёл к окну – здесь вид открывался на сторону, противоположную той, откуда они вошли, и здесь сад был таким же запущенным, кроме небольшого свободного и ухоженного пятачка, на краю которого виднелся на удивление аккуратный, добротный сарай. Широкая дверь была приоткрыта, и внутри, в сумеречном полумраке, шевельнулось какое-то крупное животное.

– Он не выйдет, если ты будешь таращиться, – раздался голос мастера Оммадса у Хьёласа за спиной. – Он очень остро чувствует взгляды, и плохо переносит внимание малознакомых людей.

– Кто это?

– Хлей. Табийский желтоглазый. Единственный сосед, которого я согласен терпеть.

Хьёлас отошёл от окна и опустился в кресло. Очевидно, ему не примерещилось чувство одиночества, которое излучали легкоэфирные намерения мастера Оммадса. Он решил не углубляться в природу подобной противоречивой мизантропии, разве что мастеру самому захочется что-то рассказать. Он был готов продолжить тренировку и оглянулся на дверь – мастер Нэвиктус где-то задерживался.

– Твой наставник решил нас не отвлекать и пошёл прогуляться по окрестностям, – сухо сказал мастер Оммадс. – Но, если его присутствие тебе необходимо для эмоционального спокойствия, можешь отправить ему нунция.

– Это не обязательно, – заверил Хьёлас. – Я могу начать?

– Да. Потренируйся ещё немного на границе. Когда ты почувствуешь себя увереннее, попробуешь погрузиться глубже. Кстати, то, как ты запутался в блокировке и как пытался из неё выбраться – очень хороший и полезный опыт. Это плетение немного похоже на то, что используют вэнанты, чтобы захватывать эфирные тела. Впрочем, если ты попадёшь в переделку, тебе придётся быть пошустрее, чтобы выбраться. Но это вопрос далёкого будущего. Если ты не будешь погружаться в незащищённых местах, тебе нечего опасаться, кроме себя самого. А теперь приступай.

Хьёлас послушно прикрыл глаза и медленно вдохнул, пытаясь погрузиться в ощущение лёгкости. Но на этот раз было сложнее – мастер Оммадс развеял плетение «гостеприимства», не за что было зацепиться.

– М-м… как насчёт небольшого намерения, просто чтобы я нашёл направление? – попросил он.

– Нет уж, сам ориентируйся. А то – посмотри на себя! – с таким талантом, а ищешь только простых путей!

Хьёлас досадливо поджал губы и собирался сказать, что вообще-то он здесь для отработки совсем другого навыка, но всё же промолчал. Что ж, если он решил довериться мастеру Оммадсу хотя бы на один день, то было бы логично выполнять все инструкции. Ещё несколько минут ему понадобилось, чтобы окончательно успокоиться и сосредоточиться на ещё более слабых сигналах.

На что похож лёгкий эфир без блокировки? На мягкое, беззаботное дуновение… свобода, скорость, абсолют… фоновые потоки, которые, так или иначе, ощущаются, стоит только к ним прислушаться. И теперь, за блокирующим щитом, они будут казаться в тысячу раз слабее, но они есть, они никуда не делись. Надо только найти эти крошечные щели, сквозь которые неизбежно гуляют сквозняки…

Но то ли Хьёлас всё же был недостаточно чувствительным, то ли не сумел до конца отогнать от себя чувство досады оттого, что он занимался не тем, чем рассчитывал, но найти направление не удавалось. Его теперь отвлекал каждый шорох – движения мастера, вой ветра, осторожные шаги табийского желтоглазого… А что, это идея! Хлей – живое существо, привыкшее к плотному магическому фону, а значит, у него есть эфирное тело. А поскольку он не разумен, то свои намерения вряд ли контролирует хорошо. Чего хочется зверю, который покинул свой уютный сарай и подошёл к окну гостиной? Наверное, соскучился по хозяину… хочет, чтобы его потрепали по холке, почистили крылья, дали угощение – не столько вкусное, сколько приятное фактом оказанного внимания…

Хьёлас вообразил, как он протягивает руку, а в ней – кусочек сладкого алина. Держи, зверь, хоть я и не твой хозяин, но подпусти меня чуть ближе, я тебя не обижу…

Любопытство и удивление. Но это определённо исходило из лёгкого эфира. Боясь спугнуть свою находку, Хьёлас частью сознания продолжал удерживать образ алина в руке, а другую пытался сконцентрировать только на лёгком восприятии. Если не самого эфира, то хотя бы на щите, который его ограждал. И в какой-то момент он ощутил слабое дуновение, как вздох какой-то мошки… и последовал за ним. И замер, когда две реальности – впереди и сзади – уравновесились.

– Возвращайся, – донёсся до него голос мастера Оммадса, и он тут же подчинился, обрадованный своим достижением. Но учитель выглядел не слишком довольным. – Ну какой же ты всё-таки халявщик! Не через меня, так через моего хлея прокладываешь маршрут. А ведь тот же фокус ты мог провернуть с собственным эфирным телом, тебе это в голову не приходило?

– Как это? – озадаченно переспросил Хьёлас.

– А вот так! – передразнил мастер Оммадс. – Я тебе уже говорил, что то, что ты считаешь собственным «я» – это всего лишь твоё сознание, подключённое к физическим органам чувств. Твоё эфирное тело в любом случае ему подчиняется, независимо от того, осознаёшь ты это или нет. «Погрузиться» – значит, видеть мир через пространство намерения. Через тот уровень бытия, на котором мысли обретают форму. Чёткие мысли и желания – плотную и устойчивую форму, мимолётные идеи становятся такими же слабыми возмущениями фона. Почему бы тебе, вместо того, чтобы отрицать собственные чувства, не возмутить их, накалить до предела, а потом зацепиться за созданное ими возмущение?

Хьёлас озадаченно моргал. Решение действительно казалось очевидным, вот только всё, что он до этого знал о лёгких погружениях, противоречило такому подходу.

– Но нам говорили, что… эмоции мешают самоконтролю. А у меня и так плохо с осознанностью…

Мастер Оммадс презрительно фыркнул.

– Конечно, вам так говорили. Потому что это самый простой и очевидный способ научить вас, бездарей, хоть как-то понимать лёгкий эфир. Пространство намерений можно познать, только сопоставляя с самим собой, и, разумеется, когда эфирное тело безмятежно, всё вокруг воспринимается острее. И да, если ты погрузишься на эмоциях, ты, скорее всего, не сможешь себя контролировать – для этого у тебя недостаточно опыта. А ты попробуй вот что: задай яркое настроение, найди с его помощью границу, начни погружение, но перед самым последним шагом верни себе безмятежность. Слабо?

Хьёлас пожал плечами, озадаченный такой перспективой. Когда он не был заблокирован, он уже довольно быстро находил лёгкий эфир и ориентировался там неплохо. Ему даже не приходилось подолгу медитировать и успокаиваться, чтобы настроиться на нужный лад – он просто погружался и выполнял задание – когда более успешно, когда с некоторыми трудностями, так что тут мастер Оммадс не прав: его знания о лёгком эфире не ограничиваются созерцанием в покое.

Более того, последнее погружение… его трудно назвать спокойным. Хьёлас был напуган, он устал, отчаялся, это было почти что бегство из ужасной реальности, в которой его буквально разрезали на куски и собрали заново. Но он всё равно совладал с лёгким эфиром – пусть и не сразу и не без посторонней помощи. Урывками, но он помнил, как провалился в бездну… и как потом оказался на обычном уровне эфира, а Эмсат уговаривал его вернуться в реальность.

– Это небезопасно, – сказал Хьёлас мастеру Оммадсу, который всё ещё ожидал его ответа.

– Пожалуй, – согласился тот. – Но ты же помнишь, что я тебя подстраховываю? Да и сам ты готов бороться за себя. В ком из нас ты сомневаешься – в моём опыте или в собственной мотивации?

– В вашем опыте я не сомневаюсь ни на секунду, – уверенно сказал Хьёлас. – Вот только один из опытных школьных мастеров однажды уже ошибся, недооценив мою скорость в лёгком эфире. А сам я не успел вовремя осознать себя, чтобы остановиться от инстинктивной атаки на эфирное тело человека, который мне досаждал. И если сейчас я погружусь на эмоциях… – Хьёлас не договорил, лишь многозначительно качнул головой.

– Интересное дело, – задумчиво сказал мастер Оммадс. – Но тут напасть на кого-либо кроме меня тебе не грозит, а чтобы ты не навредил сам себе, я уж как-нибудь прослежу. Так что хватит отлынивать. Приступай.

И снова тяжело вздохнув, Хьёлас подчинился.

Ему на удивление быстро удалось выбрать эмоцию, к которой будет легко стремиться, и которая не спровоцирует его на разрушительное поведение – достаточно было вспомнить Астрид. Кажется, его эфирное тело только и мечтало о том, чтобы дышать с нею в такт. Хьёлас стал искать исходящие от него самого лёгкие потоки…

Это было немного странно. Цепляться за чужеродное было легко, как за внешнюю точку опоры. Тянуться же к самому себе… Хьёлас чувствовал, что с другой стороны барьера что-то тоже тянется к нему, воодушевлённое его отзывчивостью. Он легко преодолел блокировку, приблизился к самой границе между физическим миром и лёгким эфиром, и уже был готов погрузиться…

– Запомни это ощущение, попытайся понять, чем в корне оно отличается от того, как ты погружался ранее. Потому что именно это – ключ к пониманию того, для чего ты ко мне явился.

Каким-то образом Хьёласу удалось удержать концентрацию на лёгком намерении, когда мастер заговорил. Да, теперь это было не просто сосредоточение на другой форме восприятия. Это было настоящее сближение с самим собой, что-то вроде долгожданного воссоединения… Но едва Хьёлас был готов прикоснуться к собственному эфирному телу, мастер снова его остановил.

– Возвращайся.

И вот, снова, это оказалось не так-то просто. Лёгкий эфир притягивал, обещая ласку и утешение, избавление от всех забот. А реальность стала враждебной и неприятной, как после первых погружений. Как после нападения Кидо Бруна.

– Возвращайся, – повторил требование мастер Оммадс, и Хьёлас неохотно переступил барьер в обратном направлении. Его затошнило, заболела голова. Он пожалел, что так жадно поглощал обед, но разве он мог ожидать таких осложнений? Запоздало Хьёлас понял, что снова забыл дышать, и заставил свои лёгкие вобрать вязкий неприятный воздух. И ещё раз. И ещё.

– Понял, в чём разница? – спросил мастер.

Хьёлас помедлил, окончательно приходя в себя и формулируя ответ.

– Неприятно возвращаться. Раньше мне уже не составляло труда принимать физическую реальность. Теперь же… такое ощущение, что лёгкого эфира стало… больше. Восприятие острее. И возвращение менее приятное.

– Ничего ты не понял, – заключил мастер Оммадс. – Попробуй ещё раз.

– Но я…

– Не трать время, действуй.

С некоторой неохотой Хьёлас подчинился. Движение в направлении эфира было довольно приятным, но мысль о том, что будет позже… И снова он преодолел блокировку, подошёл к границе, но не успел даже краем глаза заглянуть в лёгкий эфир…

– Возвращайся.

Он почти возненавидел мастера Оммадса в ту секунду. Ну что ему стоило помедлить немного, дать Хьёласу отдохнуть, насладиться безмятежностью!

– Ты привыкнешь, – пообещал мастер. – Как в прошлый раз привык, так и теперь привыкнешь. Понял разницу?

Хьёлас неуверенно потряс головой. Признавать, что он снова ничего не понял не хотелось – это означало, что процедуру придётся повторить. Ещё раз, и ещё.

– Ладно, не страдай так демонстративно, – поморщился мастер. – Давай, попробуй ещё раз через моё намерение. Так вас учили на первом практикуме – возможно, это хоть частично воскресит воспоминания.

И комната наполнилась гостеприимством и благодушием. Хьёлас с удовольствием погрузился в это ощущение и потянулся к источнику намерения. Да, так оно и было в тот самый первый раз – неопределённое, но очень стойкое лёгкое плетение посреди тренировочного зала. Найти его было ой как нелегко…

– Возвращайся. Понял разницу?

Что-то вертелось на поверхности, но Хьёлас никак не мог уловить суть.

– Давай ещё раз на себя.

Даже при всём нежелании подвергать себя этой изощрённой пытке, Хьёлас не взбунтовался – он был заинтригован. Да, он очень остро почувствовал разницу. И на этот раз он потянулся не к собственному желанию сблизиться с Астрид, а к собственному любопытству, азарту…

– Меня больше, – уверенно заключил он, вернувшись на основной уровень без напоминания мастера. – Раньше я погружался как будто… частично. А теперь я как будто воссоединяюсь сам с собой. Меня становится больше. И я чувствую всё острее. Так?

– Вот именно, – удовлетворённо сказал мастер. – Тебе легче было бы понять произошедшие перемены, если бы ты уже научился анализировать собственное ядро и читать аниматуры, а так приходится обходиться косвенными признаками… но ты справляешься. Суть в том, что в тот момент, когда ты был при смерти, все твои тела – физическое, легкоэфирное и тяжелоэфирное – были связаны с ядром более остро. Открылись каналы и направления, ранее дремавшие, активизировались скрытые ресурсы. Все они устремились на помощь физическому телу, на поддержание жизни. Но в тот момент, когда ты сместил сознание в лёгкий эфир – сместилась и часть этих усиленных каналов. Потом, когда ты стабилизировался, ядро тоже успокоилось, но потоки оказались слишком жёсткими, чтобы не оставить следа. Поэтому связь твоего легкоэфирного тела с ядром стала сильнее. Насколько – трудно судить. Какие будут последствия – точно неясно. Но ощущения связи «с собой» у тебя обострились – это было предсказуемо. Это должно положительно сказаться на твоей выносливости и на твоих способностях к плетениям в эфире. Но в то же время это делает тебя более уязвимым к вэнантам – им легче будет зацепить твоё ядро через легкоэфирное тело. Да и другие побочные эффекты возможны, какие – время покажет.

Хьёлас задумчиво закусил губу. Он никогда не уделял много внимания теории ядра и и его связей с телами, но общеизвестные факты были ему известны. Причём теперь, после лёгкого практикума, когда он на своём личном опыте узнал, на что похоже легкоэфирное тело, кое-что стало более понятным.

– Поэтому мне строго рекомендовали не погружаться? – спросил он. – Из-за того, что потоки ядра поддерживали физическое тело, а сознание могло оттянуть их на легкоэфирное?

– И это тоже, но не только, – сказал мастер Оммадс. – Насколько я понял, к тебе применили многомерный стазис? – он вопросительно наклонил голову и Хьёлас кивнул, хотя он и не знал точно, как называется техника, которую применил мастер Хенк. – Так вот, ровно в тот момент, как на тебя накинули эту связку, отток силы от ядра прекратился, потоки замерли или очень сильно замедлились. Это необходимо, чтобы человек, который пытается поделиться силой, мог подключить своё собственное ядро. Если бы ты погрузился в лёгкий эфир, фокус ядра бы сменился, потоки перенаправились бы сами собой, и всё плетение бы сбилось – с понятными последствиями.

Хьёлас понимающе кивнул, мастер Оммадс продолжил:

– Но это не всё. Погружение в таком тяжёлом состоянии опасно само по себе, потому что… ну, ты уже сам понял – ядро начинает активно выбрасывать силу для поддержания жизни, но в какой-то момент силы становится недостаточно, и оно ищет резервы – в собственной структуре, в неактивных прежде ячейках, в окружающем пространстве, в эфирах… но количество пространств, доступных ядру, ограничено. Мы не знаем точно, чем и в какой степени, но факт в том, что если человек погружается в лёгкий эфир, ядро подключается к новым системам, к новым измерениям. И, пытаясь зачерпнуть оттуда силу, оно невольно меняет всю структуру потоков. И получается, что в попытке выжить система тело-ядро-сознание искажается, а потом уже не может вернуться к прежнему состоянию. Она становится нестабильной и буквально разваливается в тех измерениях, в которые попала. Это и есть смерть. Она наступит, если ядро не получит достаточно сил для исцеления тела, но если при этом сместить сознание – это случится быстрее.

– Так получается, что то, что мастер Нэвиктус назвал «уходом на глубину» – на самом деле восприятие других измерений? – уточнил Хьёлас.

– Именно. С точки зрения сознания, погружённого в лёгкий эфир, это ощущается как изменение восприятия. Ауспектор отказывается от условной трёхмерности, соответствующей координатам физического мира, и находит какое-то новое направление – одно или несколько из бесконечного числа. Строго говоря, это не «глубина», а всего лишь другая сторона информационного пространства – непривычная для большинства лёгких практиков. А уж если добавить не одну координату а две или даже три – можно настолько запутать собственные ощущения, что вернуться уже не получится. Тут нужна практика и осторожное, постепенное изучение собственных возможностей, понимание «слоёв». Многие из них описаны, но не мне тебе объяснять, насколько сложно иногда подобрать правильные названия тому, что мы переживаем… там, в другой относительности.

Хьёласу стало не по себе. Он в очередной раз попытался вспомнить, что он видел и ощущал во время того самого погружения, но теперь он даже не был уверен, что это ему нужно. Стоит ли потенциальная выгода таких рисков – потеряться в глубинах?

– Сколько лёгких измерений вам доступны? – спросил он у мастера Оммадса.

– Кроме базовых – примерно дюжина, – сдержанно сказал тот.

– Какова вероятность, что я случайно попаду туда, где вы… не бывали?

Мастер поморщился.

– Полностью – маловероятно. Хотя бы одно измерение будет мне знакомо, а через него я смогу привлечь твоё внимание и указать направление. А вот последуешь ты или нет – вопрос уже к тебе.

Хьёлас задумчиво потёр лоб. Да, если он действительно, сам того не ведая, погрузился в другие измерения, это многое объясняет. И то, почему мастера были так удивлены его возвращению, и почему возвращаться было так неприятно, и, в конце концов, как он умудрился «нырнуть» на глубокие слои. Он буквально повторил путь умирающего сознания: сначала в лёгкий эфир, потом на глубину, и дальше – в бесконечность. Более того, это могло с ним произойти даже если бы он сам намеренно не решил отдохнуть в лёгком эфире – если бы магии мастера Хэнка не хватило на то, чтобы удержать его организм в целости, он провалился бы туда, просто умерев. Действительно, редкое счастье, что ему удалось вовремя остановить «падение».

– Правильно ли я понимаю, что «смежные воды», как выразился мастер Нэвиктус, это своего рода измерения, доступные как из лёгкого, так и из тяжёлого эфира?

– Во-первых, – строго сказал мастер Оммадс, – так выражается не только Нэвиктус, а большинство людей, понимающих о чём речь. Хочешь сказать, что ты ничего об этом не читал? А во-вторых, да, ты всё правильно понял. Это довольно специфическое… направление. Для ауспекторов обеих школ. Чтобы нормально ориентироваться в этих измерениях нужно последовательно освоиться во всех промежуточных… Всё это, конечно, условно, нет никаких «последовательностей», ты просто находишь новое измерение и учишься его воспринимать, насколько позволяют стереотипы твоего сознания и твоя собственная чувствительность к слабым намерениям.

– Но если измерений бесконечно много и нет никакой… последовательности, как тогда получается, что при первом погружении все оказываются в одном и том же пространстве? – ошеломлённо спросил Хьёлас и тут же пожалел о своей несдержанности – наверняка мастер опять начнёт попенять ему за то, что он недостаточно подготовлен теоретически.

Но мастер Оммадс лишь тяжело вздохнул.

– Ладно, не твоя это вина, что школьная программа по-дурацки составлена, и что вы начинаете погружения ещё до того, как изучите все риски и возможности… но вообще я настоятельно рекомендую тебе налечь на теорию.

– Я так и сделаю, – горячо пообещал Хьёлас. – Но… честно говоря, с этим у меня тоже возникают некоторые трудности. В лёгком эфире я никогда не могу восстановить знания, если не задам сам себе прямой и чёткий вопрос, а это далеко не всегда удаётся сделать, потому что… ну, вопросы тоже требуют некоторых знаний.

– Об этом не переживай, это вопрос опыта, – сказал мастер. – Но теорию всё-таки подтяни, довольно трудно обсуждать что-то с человеком, не понимающим основ.

Хьёлас был неприятно уязвлён. Уж с чем у него никогда не было проблем – так это с теоретической подготовкой. И тут вдруг оказывается, что он не знает самых простых вещей. Но мастер смягчился и, видимо, всё же решил снизойти до объяснений.

– Бывают измерения похожие по структуре, а бывают принципиально различные. Когда сознание, привыкшее к трёхмерному миру, ищет информационное измерение, оно невольно находит те, которые предельно сходны с реальным миром. Большинство ауспекторов даже не покидают эти пределы – этого более чем достаточно, чтобы оперировать потоками и получать некоторые эффекты на физическом плане. Откровенно говоря, найти «другие» измерения не так-то легко. Это как погрузиться в лёгкий эфир из лёгкого эфира, но намного сложнее. Потому что… ну, будем откровенны, сознание человека привыкло к определённым стереотипам. Поэтому изучением других «направлений» занимаются либо гении, которым нет дела до стереотипов собственного разума, либо безумцы, либо такие как ты – которые случайно увидели варианты, последовав за ищущим силы ядром, но каким-то образом сумели восстановиться.

– Но я ничего не помню, – смущённо сказал Хьёлас.

– Вероятнее всего, это изменится, – утешил его мастер Оммадс. – И это возвращает нас к тому, чем мы тут занимаемся. Ты как, готов продолжить?

Хьёлас помедлил немного, но потом откинулся на спинку кресла, сосредотачиваясь, и кивнул.

– Что мне делать?

– Потренируйся ещё немного на границе. После преодоления блокировки выжди минуту и возвращайся, проверю твой контроль над временем.

Хьёлас кивнул и приступил к упражнению. Поначалу ему не удавалось выдерживать нужное время, он либо чересчур отвлекался на непривычные ощущения, исходящие от ядра, либо слишком торопился вернуться. Но после нескольких десятков попыток прикосновение к границе сквозь блокировку стало почти обыденностью – Хьёлас изучил все неровности и прорехи в щите и легко с ним справлялся – и он смог сосредоточиться на восприятии времени. После нескольких успешных попыток мастер Оммадс велел остановиться.

– Неплохо, – сдержанно сказал он. – Думаю, ты готов к погружению. Пересеки границу и остановись сразу за ней.

Хьёлас медленно вздохнул, сосредотачиваясь. Он предвидел, что в лёгком эфире ему будет сложнее контролировтаь себя, чем обычно, но это означает лишь, что нужно быть внимательнее. Не дожидаясь дополнительных понуканий, он преодолел блокирующий барьер, подошёл к границе, неторопливо, аккуратно, сместил сознание в лёгкий эфир…

Первый же взгляд в информационный план породил целый букет образов и забытых ощущений. Страх, боль, и удивление, и потерянность… Вот как это было! И что-то новое, странное, непонятное… но если присмотреться к нему, то возникнет ещё больше новых граней, за каждой из которых – бесконечное количество направлений…