Текст книги "Что делает нас (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 66 страниц)

– Дело в том, – сказала Астрид, глядя на его подбородок и не улыбаясь. Странно было видеть её столь серьёзной и напряжённой. – Дело в том, что из Воздушных Пузырей Хлоука меня отчислили за изучение запрещённой для женщин магии. Меня застукали в тот момент, когда я сплетала согревающий контур. Я испугалась, сила вышла из-под контроля, и в намерение было вложено слишком много магии – произошёл взрыв. К счастью, всерьёз тогда никто не пострадал, но скрыть инцидент не получилось. Меня и ещё двух девочек, которые были со мной, отчислили, а потом, через несколько лун, одна из них… – Астрид тяжело вздохнула, как будто не хотела продолжать. – Одна из них призналась, что мы трое состояли в феминистском клубе, и это было далеко не первое заклинание, которое мы выучили.

– Она сказала правду? – озадаченно переспросил Хьёлас, усилием воли заставляя себя не отпустить её руку. Она, видимо, заметила его напряжение, потому что голос её дрогнул.

– Правда. Я даже была немного удивлена, когда поняла, что ты не знаешь этой истории – она была довольно широко освещена в прессе. Отцу чудом удалось сохранить своё место, а меня отчислили из той школы, в которую он меня перевёл, и в другие школы Хлоука мне ход был заказан. Он договорился с ректором Яуссом, и меня в прошлом году, прямо в середине семестра, приняли сюда. Мне, конечно, пришлось дать слово, что проблем не будет… и я, к сожалению, переоценила свои способности к секретности.

– Хм, – многозначительно выдал Хьёлас и снова повёл Астрид вдоль аллеи. На ходу почему-то думалось лучше. – Так ты феминистка?

– Мне не нравится это слово, – мягко заметила Астрид, – и я согласна далеко не со всеми концепциями клуба, в котором я формально состояла в прошлом году. Пойми, Хьёлас, я не хочу устраивать революцию или что-то подобное. Просто я считаю, что это нелогично и несправедливо ограничивать женщин в знаниях и магических навыках. Да, я знаю историю и знаю гендерную спецификацию с точки зрения магии… Но мне кажется, что тот факт, что женщины хуже контролируют силу, чем мужчины, является поводом не для ограничения, а для дополнительных тренировок. И то, что кто-то когда-то решил, что женщин проще просто ничему не учить, чем тратить на них вдвое больше времени и сил, чем на мужчин… Несправедливо это. Я считаю, что каждый человек вправе сам решать, на что тратить свою жизнь!

Хотя начала она свою речь довольно спокойно и размеренно, к концу монолога её тон повысился почти вдвое, в голосе начали мелькать яростные и обиженные нотки.

Хьёлас не знал, что на это сказать. Он потихоньку подучивал Виору запрещённой магии, но при этом он прекрасно осознавал, что сам будет нести ответственность, если она что-нибудь учудит. Впрочем, ему нечего было опасаться, пока она не снимает ограничитель, а она торжественно пообещала, что не попытается избавиться от него без особого разрешения.

– Теперь я понимаю, почему твой отец не заступился за тебя, когда тебя поймали с книгой, – сказал Хьёлас. – А то я никак не мог взять в толк, почему он оставил тебя разбираться самостоятельно.

Астрид пожала плечами, и лицо её стало ещё более грустным – сама она надеялась на помощь Ферпа, несмотря на все разногласия, и его отказ явно был для неё очень неприятным ударом.

– И поэтому он хочет поскорее выдать меня замуж, – сказала она. – Чтобы ответственность нёс кто-то другой. Но его проблема в том, что те, кого он хотел бы видеть в зятьях, знают мою историю и не хотят со мной связываться. А те, кто хотят… по той или иной причине не подходят моему отцу. Я считаю это везением. Но оно, к сожалению, не может продолжаться вечно.

Хьёлас вздохнул. Да, теперь многое стало на свои места. Он никак не мог решить, радует ли его это признание Астрид. С одной стороны, оно свидетельствует о её доверии и желании прийти к консенсусу и как-то развивать их отношения, если это возможно. С другой… ну в самом деле, мало ему что ли проблем, чтобы ещё и связываться с феминисткой?

– То есть риски тебя не останавливают? – спросил он. – Ты хочешь восстановить справедливость – такую, какой ты её видишь, – и тебя не волнует, что твои действия действительно опасны? Я уже не говорю, что ты вредишь своей семье…

– Я не идиотка! – отозвалась Астрид уже почти сердито. – Я вовсе не собираюсь идти радикальным путём и вообще… это дурацкое стечение обстоятельств! Я один раз по глупости испортила себе репутацию, но теперь каждая моя мелкая оплошность уже помечена соответствующим ярлыком!

– Но у тебя действительно нашли запрещённую книгу.

– Я не практиковала недозволенную магию, и даже не собиралась! – горячо заверила его Астрид. – Я просто изучала материалы, я пытаюсь… разобраться в том, как всё устроено! На собраниях того самого клуба феминисток я была от силы четыре раза, я просто пыталась понять, чего и как они добиваются, каковы перспективы и альтернативы… Да, меня поймали на плетении согревающего контура, я тогда просто пыталась понять, что в этой «мужской» магии такого особенного, что её надо запрещать нам. Но сколько шуму! А я просто-напросто люблю плести заклинания, и не хочу, чтобы меня в этом ограничивали. Тебе же, например, не отказывают в обучении из-за проблем с самоконтролем!

– Не отказывают, – согласился Хьёлас, – но мальчиков тоже иногда блокируют, если они не справляются с контролем.

– Вот именно, «если»! И, насколько я понимаю, это надо быть абсолютно неуравновешенным и опасным психом, чтобы тебя заблокировали.

Хьёлас не сказал, что иногда даже таким позволяют продолжать обучение, если у них есть хорошие защитники в нужных инстанциях.

– Почему с женщинами нельзя так же? – спросила Астрид. Основная эмиоциональная вспышка уже прошла, и она чуть понизила интонацию. – Почему не позволить нам обучаться тому же, а самых неуравновешенных – блокировать?

– Потому что женщины в этом смысле ещё менее предсказуемы, – осторожно сказал Хьёлас. – Мужчина себя либо контролирует, либо нет; в ходе обучения мы попадаем в самые разные ситуации, в которых можем себя проверить и научиться сдерживаться. И если я сорвусь при испуге, а потом научусь самоконтролю в опасной ситуации, я могу быть уверен, что этот навык от меня никуда не денется. С женщинами же всё иначе: историческим опытом доказано, что вы можете прекрасно справляться с любыми стрессами и не терять контроль над силой, а в один прекрасный день что-то пойдёт не так – и вы уже в разносе, как и две ближайшие ветви кайфара.

– Возможно, так и есть, – сказала Астрид, заметно приуныв. – Точнее, так оно и есть, от фактов не уйдёшь… но лично я удивляюсь, что никто так и не занялся исследованием этого феномена. Чем женская сила отличается от мужской? Может быть, есть способ их уравнять в смысле возможностей контроля? Или даже использовать эти особенности в конструктивных целях…

У Хьёласа было мнение на этот счёт, но он решил пока что его не высказывать. Сейчас разговор был немного о другом: готов ли он смириться с увлечениями Астрид, есть ли смысл продолжать то, что они начали? И хотя разум твердил: одумайся! У тебя и так хлопот выше кроны, куда ещё с феминисткой связываться?! Но сердце упрямо обращало внимание только на те моменты, которые оправдывали Астрид. Она, судя по всему, действительно старалась быть осторожной. Да и её подход к делу в целом Хьёласу нравился… Но к чему это в итоге может привести? Он затруднялся спрогнозировать.

– А как другие члены семьи относятся к твоему… интересу? – спросил он.

Астрид пренебрежительно пожала плечами.

– Мама даже разговаривать об этом боится. Если в её присутствии поднимается подобная тема, она предпочитает уйти в другую комнату. И позже, совершенно точно, отец узнает об этом, она перескажет всё, что успела услышать. Брату всё равно. Унбрих с головой ушёл в бизнес, а с женой подписал такой контракт, что он за неё ответственности вообще не несёт. Если она что-то начудит – просто вместе с дочкой отправится в приют, а сын останется с отцом. Ахата, моя старшая сестра, недолюбливает меня. Всегда так было, это не связано с «интересом», как ты его назвал. И, конечно же, она просто нашла ещё один повод унизить меня. Ну а младшая, Руть, ещё не поняла сути проблемы, поэтому смотрит на реакцию мамы и копирует её. Неприятно иметь с ними дело, но ничего особенного.

Хьёлас задумчиво покачал головой. Обычная семья с образцовыми принципами. Откуда в Астрид появился этот интерес?

– Действительно, жаль, что на эту тему так мало исследований, – сказал он. – Но я сторонник безопасности. И законности.

– Я тоже! – воскликнула Астрид почти с отчаяньем. – Хьёлас, пойми, я была осторожна! Я не вступала в феминистский клуб официально – просто посетила несколько встреч, чисто из любопытства! Да, я изучила несколько запрещённых заклинаний, но я их не отрабатывала, не собиралась применять, не пыталась заточить формулу под особенности моей силы… Просто проверяла – получится или нет. И когда меня поймали… я понимаю, что это сейчас прозвучит как попытка оправдаться, но честно, Хьёлас, я считаю, что проблему намеренно раздули, чтобы подпортить репутацию моего отца. Это ещё вопрос, кто и как узнал о том, чем мы с подругами занимаемся…

– Не кипятись, – попросил Хьёлас, стараясь говорить мягко. – Я тебе верю. Но ты не остановилась, – осторожно заметил он. – Тебя снова поймали.

Астрид вздохнула и совсем приуныла.

– Хьёлас, я понимаю, как это выглядит, – сказала она. – И… да, пожалуй, я зря пренебрегла правилами. Но я тебе клянусь, я не собиралась практиковать плетения. Я просто изучала вопрос, пыталась понять – чисто теоретически – что в этой магии такого, что она опасна в руках женщин, но безопасна в руках мужчин. И… признаюсь тебе честно, Хьёлас, я намерена продолжить исследования, – упрямо сказала Астрид, и решительно поглядела ему в глаза, давая понять, что разубедить её будет очень сложно. – Конечно, я буду ещё более осторожной, чем раньше. Но я хочу этим заниматься, я чувствую, что должна. Можешь считать, что это моё призвание – сделать магию снова безопасной для женщин. Ну, или хоть немного сдвинуть этот вопрос с мёртвой точки.

– Вступишь в феминистский клуб официально? – сдержанно спросил Хьёлас.

– Нет, – раздражённо тряхнула головой Астрид. – Абсолютно точно нет. По многим причинам. Во-первых, и в-главных, я не уверена, что наводка на меня поступила не оттуда. И если я права, это может означать только одно: организация находится под контролем правительства, пусть и неофициально. Во-вторых, мне не очень понравилось то, чем они там занимаются. Восемьдесят процентов времени занимает составление красивых лозунгов и заочное поливание грязью шовинистов. И в-третьих… честно говоря, я вовсе не хочу равноправия. – Хьёлас внимательно следил за её лицом, и только поэтому заметил, как её щёки вспыхнули от смущения, которое она очень пыталась скрыть. – Это… трудно объяснить… я просто хочу добиться большего, чем мне предначертано. Я просто… люблю магию, понимаешь? И она любит меня. Но я чувствую, что мы не можем развернуться сполна при существующем положении вещей.

Хьёлас почувствовал болезненный укол необъяснимой ревности. Ровно такими же словами говорил о магии Чим: он любит её, а она любит его, потому ему так легко давать жизнь плетениям. Эти двое, Чим и Астрид, отлично поняли бы друг друга! Вмиг нашли бы общий язык. Да и кандидатура Чима в зятья наверняка показалась бы Ферпу подходящей… Хьёлас раздражённо тряхнул головой, отгоняя глупые мысли. Ни Чим, ни Астрид, ни за что так с ним не поступят. Да они даже знакомы только заочно! Хьёлас перевёл дыхание и заставил себя говорить спокойно и ровно.

– Думаю, я понял тебя, Астрид. Я действительно надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь заняться этим открыто и официально.

Астрид едва заметно улыбнулась, и они снова пошли вперёд. Тема была исчерпана, по крайней мере, на тот момент, но новая тема для обсуждения была не готова, и они просто шли вперёд, продираясь сквозь скользоту и промозглый ветер.

– Хьёлас? – неуверенно позвала Астрид через несколько минут.

– М?

Он обратил внимание на то, что она не сразу спросила, что хотела, а сначала привлекла его внимание, будто подчёркивая тот факт, что она не уверена в адекватности вопроса.

– Я рассказала тебе об особенностях моей биографии. Могу я попросить тебя об ответной откровенности? Это вовсе не обязательно, я не обижусь, если ты откажешься.

– О чём ты хочешь узнать? – спросил Хьёлас, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал естественно, а не напряжённо.

– Что у вас с моим отцом? Я заметила – опять же, при первой нашей встрече, – что он плохо отреагировал на твою фамилию, хотя вы не были знакомы.

Она подняла именно ту тему, которую Хьёлас предпочёл бы с ней не обсуждать. Но раз уж она сама добровольно рассказала ему о том, что может стать между ними, значит, и он тоже должен предупредить её о возможных препятствиях. А иначе как они смогут что-то планировать.

– Ты действительно не знаешь? – спросил он не столько потому, что был уверен в её осведомлённости, а скорее чтобы заполнить паузу, которая нужна была ему, чтобы упорядочить мысли хоть немного.

– Нет. Я, честно говоря, побоялась спросить у отца, потому что если бы я подняла эту тему, он бы прямым текстом запретил мне с тобой общаться. А так, если он вдруг узнает, я могу притвориться, что не понимаю, что тут такого…

Хьёлас хмыкнул, а потом до него дошёл ещё один смысл её слов.

– То есть ты уже тогда планировала со мной общаться? – спросил он.

– Не уходи от темы, – лукаво улыбнувшись, сказала Астрид. – Расскажи мне, что вы не поделили.

Хьёлас вздохнул и отвернулся от Астрид, глядя в тёмную туманную мглу, окружившую Небесные Пирамиды со всех сторон. Да, сейчас подходящий момент, чтобы рассказать. Всё равно ведь придётся, если они продолжат общаться.

– Не мы. Мой отец, – Хьёлас нервно сглотнул, пытаясь понять, как аккуратно сформулировать то немногое, что ему известно. – Он погиб семь лет назад. В том самом зале, в Институте Лёгких Практик, во время церемонии принесения присяги и посвящения его в должность начальника службы безопасности института. Он был вынужден отказаться от амулетов и личных перманентных щитов, чтобы магия клятвы верности институту сработала. И ровно в тот идеально выбранный момент его атаковал смертник. Шансов практически не было, отец погиб. После атаки он был едва жив, но всё равно продолжал бороться. Ему помогали лучшие целители Хлоука и Ацокки, он был могущественным человеком, намного более сильным, чем я когда-либо смогу стать… Но ядро его магии было повреждено слишком сильно.

Хьёлас умолчал о некоторых деталях, например о том, что Абсалон ожидал возможного нападения и предпринял кое-какие дополнительные меры. Это к вопросу Астрид отношения не имеет, в отличие от продолжения истории.

– Мастер Нэвиктус был самым близким другом моего отца, и когда это произошло, мастер Нэвиктус затеял расследование. Я и сам не знаю всех подробностей – он не хочет меня в это посвящать. Но суть в том, что причиной убийства была, скорее всего, попытка скрыть кое-какие не совсем этичные исследования Института, о которых узнал мой отец. Это всего лишь версия, Астрид, и не факт, что верная… но Ферп Карога в тот период финансировал какие-то секретные проекты Института. Плюс, наёмник, как выяснилось, был из клана Иэлло, хотя и старательно уничтожил все знаки отличия перед операцией. А твой отец использует их людей для охраны. Но всё это лишь размытые улики, доказательств нет, – добавил Хьёлас, будто оправдываясь.

Он ожидал реакции Астрид с лёгкой тревогой. Он не мог себе вообразить, как бы он сам себя повёл, если бы услышал подобное о своём отце. Самой безобидной реакцией были бы выкрики: «Он на такое не способен! Это всё от зависти к его высокому статусу! Грязные инсинуации конкурентов!» Но Астрид его удивила.

– Я ничего не знаю о делах моего отца, – сказала она, и, поглядев на неё удивлённо, Хьёлас заметил, что она сильно побледнела. – Я ничего в них не понимаю, да мне и не положено… но как бы я хотела, чтобы конкретно это обвинение оказалось ложным! Жаль, что шансов найти доказательства – опровергающие его вину или подтверждающие – за давностью дела почти нет…

Хьёлас не ответил. Мастер Нэвиктус учил его, по возможности, быть предельно объективным, но сам он, несмотря на отсутствие фактов, всегда подозревал Ферпа Карогу сильнее, чем других. Кроме того, он не стал разубеждать Астрид в отсутствии шансов найти доказательства. Он возлагал большие надежды на те несколько банковских ячеек, которые были ему недоступны до совершеннолетия. Конечно, он не был уверен в том, что именно там находится – возможно, они и вовсе пусты. Но факт в том, что часть из них Абсалон заказал и оплатил наперёд как раз незадолго до смерти, и позаботился о том, чтобы их содержимое не было вскрыто никем, кроме самого Хьёласа, причём не раньше, чем он станет совершеннолетним. Что же там может быть?

– Я не виню тебя за возможные дела твоего отца, – искренне сказал Хьёлас. – Он – это он, ты – это ты. Я тебе это рассказал только потому, что ты спросила, что он против меня имеет; на самом деле это даже хорошо для тебя, что он запретил мне слать тебе нунциев. Это значит, что он любит тебя и ни за что не отдаст в руки потенциального противника. Для меня вопрос заключается в том, как убедить его, что моё отношение к тебе не зависит от тёмных дел прошлого.

Астрид рассмеялась, и это был первый раз, когда у Хьёласа не перехватило дыхание от её смеха, настолько он был напряжённым и невесёлым.

– По всему выходит, что я не очень-то хорошо тебе подхожу, а, Хьёлас? – спросила она с горечью. – С этими подозрениями в адрес моего отца и моей раздутой репутацией… что мы будем делать после этого вечера откровений? Что будешь делать ты, Хьёлас?

Он задумчиво поглядел на неё и попытался понять, как изменились его чувства. Он не испытывал к ней ни напряжения, ни злости, лишь какую-то странную жалость к её столь неподходящему увлечению магией. А что касается дел Ферпа… ну какое Астрид имеет к ним отношение? Глядя на неё, он видел только девушку, к которой испытывал невероятное и необъяснимое притяжение. Даже сейчас облачко пара, вырвавшееся из её рта, обещало быть в сотню раз более сладким, чем весь морозный воздух вокруг. Хьёлас слабо улыбнулся.

– Хорошо, что мы поговорили обо всём этом, – сказал он. – Отчасти я даже рад, что ты оказалась не такой уж безупречной…

– Теперь я нравлюсь тебе меньше? – спросила Астрид, но в её интонации не было кокетства, скорее, не без труда скрываемая горечь.

Хьёлас пожал плечами.

– Не обязательно быть совершенством, чтобы завоёвывать сердца. Ты – человек, и человек… примечательный, так что… спасибо за откровенность. Увидимся завтра?

Она не ответила. Лишь приблизилась ещё немного, испытующе вгляделась в его лицо… и впервые за всё время поцеловала его первой. Хьёлас не успел ни ответить толком, ни обнять её, как она отстранилась.

– До завтра, Хьёлас.

И ушла по аллее в сторону входа на девичью половину школы.

========== 11. Цена характера ==========

Тем вечером Хьёлас почувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы снова ночевать в своей собственной комнате. В спальне при кафедре лёгкой магии ему удалось как следует выспаться, а несколько дней тренировок научили его отличать влияние лёгких потоков от собственных эмоций. И хотя полностью закрыться от них у Хьёласа всё ещё не получалось, но теперь он хотя бы не сходил с ума, пытаясь отличить лёгкий эфир от обычного сна.

Странные неприятные сновидения о мастере Хенке и о Кидо, впрочем, снова досаждали ему всю ночь. Это было неприятной неожиданностью по двум причинам. Во-первых, с мастером Хенком ему теперь действительно нечего было делить, а поскольку неприятности он доставлял только в классе, то Хьёлас просто выбросил эти бесполезные воспоминания из головы. Во-вторых, постоянные придирки Кидо, видимо, не ушли впустую – всю ночь Хьёлас ворочался и просыпался от разных вариаций сцен расправы.

Эти странные неприятные видения причудливо смешались с более безобидными и с ощущениями от прикосновения к границе с лёгким эфиром, и наутро Хьёлас снова чувствовал себя не слишком хорошо, но всё же намного лучше, чем пять дней назад. Умывшись и проветрив комнату, он легко переключился на текущие дела: сверился с расписанием занятий, прикинул, чем займётся между уроками и после них, отправил к Астрид нунция с банковским чеком: вчера ему, наконец, пришло уведомление о штрафе, назначенном за «провокационную рассеянность», и сумма, как он и ожидал, оказалась намного меньше, чем предложила ему Астрид. Смешная, надо признать, сумма, как будто у ректора Пара Яусса вдруг взыграло снисхождение. Против этого Хьёлас ничего не имел, но даже такая мелочь оказалась способна воодушевить его, и к планам на день он добавил ещё два эссе для Дигара, у которого, к счастью для Хьёласа, было довольно много академических «хвостов».

А потом начался новый день. Несмотря на то, что появляться в трапезной Хьёласу не хотелось, он взял себя в руки и отправился вслед за однокурсниками. Ну в самом деле – портить себе репутацию из-за неприятного сна, пусть и очень навязчивого? Нет, так не пойдёт.

Хьёлас занял стол, за которым обычно они сидели с Чимом. Интересно, как у него продвигаются дела на лёгком практикуме? Вряд ли он уже достиг успеха, ведь прошло даже меньше декады… Но Чим, вообще-то, гений, когда дело доходит до плетений. Впрочем, опыт Хьёласа говорил в пользу того, что магия на основном уровне настолько сильно отличается от лёгкой магии, что предсказать что-либо практически невозможно.

Подняв взгляд от тарелки всего на секунду, Хьёлас вдруг увидел мастера Хенка, который шёл в его сторону. Нет, конечно же, он просто шёл к выходу из трапезной… но почему ему понадобилась дверь именно в этой стороне? К кабинету боевой магии ведёт коридор с другой стороны… И, конечно же, взглядами они с мастером встретились тоже совершенно случайно, Озак Хенк не собирался вступать в разговор со студентом, который у него уже даже не учится! Но он почему-то не отвёл взгляд в ту же секунду, как будто что-то привлекло его внимание. Или же отвернуться первым означало для него признать поражение, и он ждал, что это сделает студент… Хьёлас так и поступил, но неожиданное напряжение не исчезло. Он выждал несколько мгновений, чтобы его уход был чуть менее похож на трусливое бегство, и, не поднимая взгляд, поднялся со своего места…

– Да какого ж провальщика ты не смотришь, куда прёшь?!

Хьёлас нервно отшатнулся и попытался обойти своего опасного однокурсника. В голове у него помутилось от ужаса. Он не мог сосредоточиться, у него в голове крутились странные мысли, мелькали жуткие образы. И хотя какой-то частью разума Хьёлас всё-таки понимал, что они – то ли просто отголоски идей из лёгкого эфира, то ли всего лишь воспоминание о глупом кошмаре, с каждым мгновением они становились всё ярче, и отличить реальное от воображаемого было всё сложнее.

– Извини, я не хотел, – сказал он единственно возможное в ту секунду.

– Чего ты не хотел, падла трусливая?!

Кидо дёрнул Хьёласа за плечо, не позволяя уйти. Его крики уже привлекли внимание мастеров, но Хьёлас просто не мог оставаться на месте. Ему нужно было уйти, исчезнуть отсюда, любым способом, но с максимальной скоростью! Он почти кожей чувствовал, как затягивается узел, связывая две реальности: физическую и воображаемую. Как обстоятельства реальности упрямо сходятся к тому, чтобы давешние сны стали правдой…

«Но я же не нападу на мастера, – крутились в голове у Хьёласа истеричные мысли. – Я даже на Кидо не нападу, не настолько я глуп. То ли дело, если бы мы встретились с ним в лёгком эфире… готов спорить на что угодно, там бы я его сделал…»

Но в этих рассуждениях не было смысла, лишь жалкое желание хоть как-то взять реванш над неодолимым врагом. Хьёлас просто хотел, чтобы всё прекратилось, чтобы Кидо заткнулся, а мастер Хенк развернулся и вышел через другую дверь. Чтобы мастер Эноба легко и непринуждённо успокоил Кидо, чтобы студенты перестали бочком отходить от них, чуя опасность и здраво выбирая оказаться от неё подальше.

– Извини, Брун, я не буду с тобой спорить, – осторожно сказал Хьёлас, с трудом управляя собственным языком, и сделал единственное, что мог в тот момент – отступил назад, в сторону мастера Хенка, потому что другое направление было для него перекрыто, а больше всего на свете он хотел убраться. Потом ещё шаг, и ещё… Он старался не смотреть в глаза Бруну, чтобы не провоцировать агрессию. Но через лёгкий эфир он чувствовал исходящие от него импульсы ярости и презрения.

Но общее напряжение, вроде бы, начало спадать. Шов, объединявший две реальности, лопнул, и Хьёлас с облегчением выдохнул.

Брун фыркнул и резко развернулся, чтобы уйти, но как раз в этот момент из-за ближайшего стола поднялся незнакомый студент продвинутого курса, и Кидо врезался в него, едва не сбив с ног.

«Да какого ж провальщика ты не смотришь, куда прёшь?!» – этот незаданный во второй раз вопрос ощутимо повис в воздухе, да так отчётливо, что у Хьёласа закружилась голова. Он знал, что Брун ни за что не признает ни собственной неправоты, ни того факта, что этот старший студент сильнее его и наверняка сможет не только защититься во время гипотетической потасовки, но и хорошенько отделать самого Кидо.

Это был вызов.

Это был конец.

Все дальнейшие события слились в одно сплошное мгновение. Кидо атаковал старшего студента, мастера поспешили сплести щиты, а другие попытались успокоить и вразумить буйного ученика.

– Двигай отсюда, – рыкнул кто-то рядом с Хьёласом, и он последовал совету, но споткнулся обо что-то и упал. Поднимаясь, он услышал тот же голос: – Да что ты на этом слабаке зациклился? Сюда иди, сцыкло!

Хьёлас никогда не был хорош на больших скоростях, и, поднявшись, он обернулся, чтобы проверить, не исчезла ли угроза. Кидо набросился на мастера Хенка, ограничивающие амулеты на его руках дымились, не выдерживая напора силы.

– Давай, не сдерживайся, – подначивал мастер Хенк, сплетая в направлении Кидо лёгкую ударную волну. – Или ты такой же слабак? Ну же, на меня смотри!

Кажется, силе Кидо не было предела. Хьёлас даже на расстоянии буквально чувствовал, как она срывается с пальцев, сочится сквозь кожу, ища выход. Казалось, Бруна сейчас стошнит, если он немедленно не сбросит бурлящую в нём магию, и он сделал это – бесструктурно, хаотично, выплёскивая силу на мастера Хенка. Но тот лишь отшатнулся и снова атаковал – легко, будто дразня, не давая отвлечься на другую цель…

Когда до Хьёласа дошло, что делает мастер, он понял, что всё-таки нужно убраться, причём как можно скорее. Но он не мог понять, куда двигаться. Отовсюду приближалась угроза – истеричная, бесконтрольная. Казалось, одно резкое движение – и всё разлетится в ошмётки… Хьёлас даже дышал через раз.

Он знал, что произойдёт дальше. В его голове как будто развернулся веер вариаций – несколько дюжин версий дальнейших событий, и все они были не слишком оптимистичными. Образы были настолько яркими, что Хьёлас даже на миг запутался, что происходит на самом деле, а что – в его голове. Это было как в тех снах, когда он блуждал по границе с лёгким эфиром… Так правдоподобно, так неправильно!

Хьёлас почти физически почувствовал, как задрожала сигналка на его руке, но, к счастью, не сработала – он сумел вовремя замедлить поток. Но одновременно – в мысленных образах – она громко хлопнула, привлекая внимание Кидо…

Медленно-медленно он сделал шаг в сторону – кто-то из мастеров направлял его жестами. Ещё один шаг, и ещё… а потом кто-то сплёл перед ним щит, а это значит – всё, порядок, кризис миновал…

Хьёлас не понимал, что происходит. То ли в ушах, то ли прямо в голове, стоял шум – голоса, крики, взрывы, странное шипение… и тишина. Он начал медленно дышать в такт, стараясь успокоиться, стараясь найти истинную реальность…

Где-то у дальней стены раздалось шипение сигналки и громкий хлопок – у кого-то из студентов сдали нервы. Кидо резко обернулся, Хьёлас, встретив его безумный взгляд, понял, что все воображаемые альтернативы вмиг исчезли. Остался только один путь – прямой, как неприкасаемое линейное плетение. Медлить нельзя, надо убираться… но Хьёлас не успел сделать ни шагу.

Его настиг удар – настолько сильный, что почти безболезненный. Щит перед ним лопнул как мыльный пузырь, мир закружился, звуки исчезли… Всё снова спуталось, и некоторое время Хьёлас не понимал, что происходит – но теперь лёгкий эфир не имел к этому отношения. В какой-то момент Хьёлас снова начал ощущать себя и понял, что не может контролировать движения собственной головы – шея безвольно согнулась под невероятным углом, и он смутно увидел развороченную грудную клетку и вспоротый живот, из которого текла кровь – много крови, откуда столько в одном человеке? – и торчали окровавленные органы. Он попытался вздохнуть, но не смог, попытался пошевелиться…

Силы стремительно его покидали. Хьёлас понял кое-что о механизме, по которому магия превращается в жизненную силу, но с грустью подумал, что этим знанием ему воспользоваться не суждено, потому что его физическое тело более непригодно для жизни, и магии хватит всего на несколько секунд… и действительно, вот уже трещит ядро. Сейчас оно лопнет – и это будет короткая агония перед тем, как структура тел и сознания развалится…

Но всё вдруг как будто замерло. Хьёлас почувствовал острый, на грани правдоподобного, холод, сковавший все его внутренности, магию, и даже частично мысли. Мир снова крутанулся, и вот перед его глазами уже не собственные потроха, а разгромленная трапезная, белый потолок и какие-то странные тени на периферии зрения.

– Держись, парень, не вырубайся, – сказал кто-то ему прямо в ухо. – Постарайся, ладно?

Хьёлас не мог ответить – не мог даже сделать вдох. Его сердце, кажется, не билось, но – удивительное дело! – он оставался в сознании, подступившая было обморочная тьма отступила.

– Ни в коем случае не погружайся в лёгкий эфир, – сказал тот же голос, который Хьёлас никак не мог опознать. – Если погрузишься – больше не вернёшься. Слышишь меня? Оставайся здесь.

Хьёлас не понимал, что происходит. Он попытался пошевелиться, но не был уверен, что ему удалось. Голова его всё ещё безвольно свисала, словно отделённая от тела, но начали появляться странные ощущения. Острые, неумолимые… В шее, груди, плечах, животе, разгоралась боль. Но он не мог даже вскрикнуть, по-прежнему не мог даже вздохнуть… Ледяной волной на него накатывал страх.

– Надо терпеть, – продолжал говорить голос. – Плетение, которое я к тебе применил, сохранит тебе жизнь, пока целители не приведут твоё тело в порядок. Это что-то вроде частичного стазиса. Но ты можешь его легко сбить одним только намерением… Давай, соберись, мне нужна вся твоя воля.