сообщить о нарушении
Текущая страница: 104 (всего у книги 163 страниц)
Кто-то из ребят даже осмелился улыбнуться её словам. Особенно те, кто никогда раньше на себе не испытывал строгой, но справедливой заботы Минервы Макгонагалл и был приятно удивлён достойным отпором, который их новая директриса тактично, чисто по-английски, оказала самому́ Гавейну Робардсу!
Тем временем, Макгонагалл обратилась уже к ученикам:
- Старосты факультетов или их заместители, сопроводите учеников в гостиные факультетов и убедитесь, чтобы все были на месте.
И под её гордо поблёскивающим взглядом, студенты беспрекословно потянулись сплошной вереницей по вытоптанной тропинке в замок. Гавейн Робардс, поджав губы, провожал учеников хмурым взглядом, а затем тихо хмыкнул и зашагал к своим аврорам, которые как раз перекладывали тело Дамблдора на трансфигурированные носилки.
Вскоре почти все ушли в замок. У подножия башни остались только пара авроров, Гарри, Рон, Гермиона и профессор Макгонагалл, очень тихо, но взволнованно что-то втолковывавшая понурому Хагриду, который, впрочем, мало что воспринимал из её слов.
Гарри не торопился вернуться обратно. Меньше всего ему сейчас хотелось чувствовать на себе вопросительные взгляды и пытаться делать вид, что он их в упор не замечает. Попытка…всего лишь одна попытка воспользоваться неизученными способностями опасного потенциала той Силы Магии, что они с Дамблдором так упорно запечатывали внутри него всё это время, ощутимо подкосила его. И как бы Гарри не храбрился сейчас перед друзьями, как бы не цеплялся за реальность, он не мог обмануть самого себя – эта неожиданная и ошеломляющая встреча с Драко…пошатнула и почти полностью разрушила все его ментальные барьеры, стремясь достучаться до пропавшего супруга всеми возможными способами! Он так долго и мучительно ждал этой встречи, а на деле оказался совершенно не готов... Видимо, они с Дамблдором оба глубоко заблуждались, посчитав, что отгораживаясь от этой Силы и блокируя её проявления, а не учась управлять ею, принимая себя таким, каким он стал из-за живущего в нём крестража Волан-де-Морта, Гарри сможет быть в безопасности и избежит пагубных для всех них последствий.
И теперь голова Гарри раскалывалась от целого миллиарда мыслей. Он был чрезвычайно вымотан и потрясён, и в то же время, так основательно опустошён и раздавлен, что всё, чего ему сейчас хотелось, так это, как раз таки, не думать вообще ни о чём. Просто побыть немного в тишине, наедине с собой. В конце концов, Гарри вновь пришёл к тому, с чего начал этот год: у него остался только он сам. Ни Рон, ни Гермиона не смогут заполнить ту огромную, опять кровоточащую пустоту, которую когда-то залатал в его душе, безвозвратно прихватив с собой ещё и его сердце, Драко…
Драко…
Увидеть Его сегодня и не иметь возможности прикоснуться или хотя бы сказать хоть одно чёртово слово! И эта…Метка на Его предплечье… Всё это оказалось чересчур! Чересчур внезапно. Больно. И эта боль…она навсегда останется частью Гарри. Бо́льшей его частью. Расположившись там, где до этого рокового дня «жил» только Его Драко.
Сильно сжимая губы, Гарри с горечью сглотнул и надавил большим пальцем на свой обручальный шрам на левой ладони.
«Чтоб тебя, Драко!»
На глаза Гарри навернулись слёзы. Закипая в уголках, они быстро скапливались у самой кромки нижних ресниц, готовые вот-вот сорваться и скатиться по щекам. Гарри отвернулся от друзей. Запрокинул назад голову и длинно выдохнул, выпуская изо рта густое облако пара и пытаясь взять себя в руки.
«Боже! Сколько человеческое сердце способно вынести страданий?! Сколько же ещё вытерпит моё?»
Чёрные, пустые и пугающе бездонные глазницы, всё ещё парящей над Хогвартсом Чёрной метки, будто начали надвигаться на него, как беззвучно скользящие к своей жертве дементоры. А беззубая, огромная пасть, с выползающей из неё змеёй, вместо языка, угрожающе открывалась всё шире и шире, словно хотела поглотить Гарри заживо…
Шрам на лбу полоснуло режущей болью и таким нестерпимым ощущением, будто кто-то пытался засунуть в него раскалённую кочергу. Сдавленно застонав, Поттер согнулся пополам, а затем и вовсе упал на колени, морщась от жгучей боли и бесполезно цепляясь пальцами за снег. В этот раз холод ему нисколько не помог.
- Гарри! – кинулась к нему Гермиона. – Ты меня слышишь?!
Но он был слишком истощён физически и морально, чтобы в очередной раз соврать или хоть как-то помочь самому себе. И, не сумев преодолеть неожиданный приступ, Поттер слабо моргнул и буквально почувствовал, как окружающий его Мир медленно меркнет, исчезая в разинутой, бездонной чёрной пасти «обрушившейся» на него Метки Пожирателей Смерти.
- Гарри!
- Мистер Поттер!
Только и успел услышать он взволнованное эхо голосов, как тут же завалился на бок и, едва коснувшись головой пушистого снежного «покрывала», окончательно провалился в Сознание Волан-де-Морта.
И, наконец-то, увидел Малфой Мэнор! Вот только не своими глазами…
Увидел…просторную залу, погружённую в полумрак, с длинным полированным и пышно изукрашенным дубовым столом, расположенным ближе к мраморному камину, в котором ревело и бешено извивалось пламя, и множеством расставленных вокруг стола стульев с высокими, резными спинками. Вся прочая изысканная и явно дорогостоящая мебель была бесцеремонно сдвинута к стенам.
Сидя во главе стола, Волан-де-Морт пребывал в нервозном нетерпении. Но, несмотря на это, его голое, змееподобное лицо, с узкими прорезями вместо ноздрей и блестящими красными глазами с вертикалями зрачков, не выражало ничего, кроме несусветной скуки. Неспешно и обманчиво невозмутимо продолжая поглаживать Нагайну, он отстранённо наблюдал за бликами огня, прыгавшими по его неестественно-бледной, словно светящийся жемчуг, коже, хотя на самом деле, уже был вне себя от затянувшегося ожидания. Волан-де-Морт уже хотел позвать кого-нибудь из домовиков или оставшихся подле него Пожирателей, чтобы выместить на них своё недовольство («В конце концов, сколько можно там возиться!?!»), как в ту же секунду в поле его зрения, почти вприпрыжку, появилась ликующая и невероятно счастливая Беллатриса Лестрейндж. И ей явно не терпелось похвастаться и, безусловно, первой сообщить своему Повелителю наиприятнейшее, долгожданное известие.
- Мой Лорд! – визгливо заверещала она, быстро преодолевая разделявшее их расстояние. – Это случилось!
Не сумев преодолеть собственное нетерпение, пока Беллатриса заходилась трелью безумного хохота и радостно вскрикивала, Волан-де-Морт поднялся на ноги и плавно «заскользил» по мраморному полу, выходя в центр залы. Пока только предвкушающее пожирая Беллатрису расширившимися глазами, он ожидал услышать – уже хоть от кого-нибудь! – самое главное известие!
- Белла… - взволнованно-сладко промурлыкал Волан-де-Морт, и Лестрейндж от этой негаданной ласки в его тоне чуть ли не расплылась перед ним растаявшей, как мороженое, лужицей.
- Мой Лорд… - дрожа от обожания, вдруг задушено и до омерзения любовно отозвалась Беллатриса, чуть ли не кидаясь Волан-де-Морту в объятия.
Гарри невольно «поморщился», перебарывая подступающую к горлу тошноту от ощущения сильного всплеска отвратительно липких и приставучих, как пиявки, эмоций Волан-де-Морта, которые тот тщательно пытался держать в узде, уже подозревая успех придуманного им плана, но всё ещё ожидая его словесного подтверждения.
Он всегда знал, насколько неравнодушна была к нему Беллатриса. И, хотя ему всегда претили и были чужды все эти жалкие «возвышенные» эмоции и чувства, которые только лишний раз доказывали, какими слабыми были эти никчёмные людишки, но благосклонно считал, что в случае его верной и преданной Беллы…подобное «обожествление» его персоны и её чрезмерная чувственность, пожалуй, сослужили ему довольно неплохую службу! Волан-де-Морт знал, что это не была «любовь» в общепринятом всеми понятии – чистой, сопливо-невинной и глубокой. Чувства Беллы к нему - с её фанатичным блеском в глазах и рвением быть всегда впереди остальных, всегда под рукой - рвались из неё, буквально фонтанируя и выплёскиваясь через края, как стремительная, бурная горная река, больше походя на одержимость. И, возможно, именно оттого не раздражали и не вызывали у него обычного отвращения.
Так и сейчас, наблюдая затянувшееся предисловие и запредельную радость Беллатрисы, он не обрывал её громкий, приевшийся смех, а лишь снисходительно улыбнулся.
- Он мёртв! – задыхаясь от переизбытка собственных чувств и предстоящей похвалы Повелителя, Лестрейндж почти визжала, кружась по комнате, словно в вальсе. – ДАМБЛДОР МЁРТВ! И теперь Вас никто не сможет остановить, Мой Господин!
И после этих слов Волан-де-Морт тоже разразился хрипловатым и пробирающим до костей хохотом. Однако, быстро обвал свой смех, когда горстка сбежавших от правосудия Пожирателей Смерти, в сопровождении хозяев Малфой Мэнора, осмелев, вышла к ним из тени одной из массивных колонн залы. И в первом ряду среди их немногочисленных лиц, Гарри с глубочайшим разочарованием заметил изрядно помятого, но всё же живого, Фенрира Сивого, которому каким-то образом удалось сбежать.
Ещё ни разу Гарри не доводилось видеть двух сестёр Блэк так близко стоящих неподалёку друг от друга. И теперь, когда он мог быть только сторонним наблюдателем, Поттер вынужденно смотрел на Нарциссу и Беллатрису глазами Волан-де-Морта и невольно сравнивал их…
«Корона» на голове Лестрейндж из длинных, блестящих и мелко вьющихся волос, после небольшого сражения в Хогвартсе, выглядела ещё более всклокоченной, чем прежде. И, хотя лицо её уже не казалось таким иссохшим и похожим на череп, как во время их прошлой встречи в Атриуме Министерства Магии, оно всё равно имело чересчур резкие и агрессивные черты, по сравнению с нежным абрисом ухоженного, хоть и бледноватого, лица Нарциссы. В противовес уравновешенной, несущей себя с королевским достоинством и честью, но, тем не менее, невероятно любящей свою семью, Нарциссе, чрезмерная вспыльчивость, некоторая истеричность, приправленная нотками посттюремного безумия, кровожадность и неприкрытая склонность к садизму в характере её старшей сестры Беллатрисы, наложили довольно отчётливый отпечаток, как на её внешность, так и на каждый мельчайший жест.
Настороженной, внимательной тенью, Нарцисса застыла у правого плеча Люциуса, выглядевшего не самым лучшим образом и впервые, на памяти Гарри, Малфой-старший был не брит и не чёсан. Кожа его казалась в свете камина желтоватой, почти восковой, а запавшие глаза, подведенные чернотой, избегали смотреть на своего господина. Беззвучно, но учащённо дыша, супруга Люциуса стояла прямо, держа лицо и осанку, и выглядела почти бесстрастно, но старалась не отходить от мужа и периодически вела с ним визуальный, безмолвный диалог.
В то время как Беллатрисе, казалось, было абсолютно всё равно, что её собственный супруг, Родольфус Лестрейндж, смиренно стоял в рядах сбежавших Пожирателей – она, не моргая, пожирала боготворящим взглядом единственного человека, имевшего над ней власть - Своего Тёмного Лорда.
И Гарри отчего-то показалось, что столь разительные отличия во внешности двух родных сестёр вызваны не только тем, что Беллатрисе пришлось провести немало лет в Азкабане, но и, скорее всего, тем, что, кроме кровного родства, их жизненные стремления мало совпадали и до этого. А по тому, как выглядели теперь Малфои, Гарри сделал вывод, что, несмотря на то, что они всё ещё были относительно невредимы, но пребывание Волан-де-Морта в этом поместье, ни для кого из них не проходило бесследно и безболезненно...
Теперь, когда Дамблдор больше не давил Волан-де-Морту «на горло» и не мешался под ногами своим постоянным вмешательством в его далеко идущие, гениальные планы, тот думал, что уже ничто не могло омрачить его настроения. Резко развернувшись лицом к остальным, он приветственно раскинул руки в стороны, да так широко, будто бы, и впрямь, готов был их всех сейчас обнять.
- Вы славно потрудились, мои верные друзья! – торжественно и непривычно звонко сказал он, слегка сузив глаза и с досадой не досчитавшись некоторых лиц. – И, начиная с этого дня, Мир, который, как я выяснил, успел ещё больше испортиться за время моего длительного отсутствия и расставания с вами… - Волан-де-Морт изобразил глубокое сожаление по поводу этого прискорбного факта и деланно тяжело вздохнул, выдерживая драматичную паузу. – Этот самый Мир всколыхнётся от пламени моего праведного гнева и падёт перед нами ниц! А мальчишкой тогда, - как бы между прочим, продолжал он, - я займусь в ближайшее время лично. Во всём, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка всё ещё жив, благодаря скорее моим ошибкам, чем его собственным победам… Но он ведь не пострадал сегодня?
- Нет, Мой Лорд! – с готовностью ответила за всех Беллатриса, подаваясь вперёд.
Волан-де-Морт внимательно заскользил по присутствующим красными глазами, в которых пугающе отражался горевший в камине огонь, словно хотел самолично прочесть подтверждение её словам на лицах своих подданных, и заметил-таки напряжённые переглядывания Люциуса с Нарциссой.
- Почему это вы, Малфои, выглядите недовольными своей участью?
Гарри тут же насторожился, встревожено уставившись вместе с Волан-де-Мортом на Малфоев, которые в мгновение ока стали белее снега.
- Не думай, что я не заметил, - всё ещё миролюбиво продолжал разглагольствовать Волан-де-Морт, хотя всем было ясно, что это только видимое спокойствие, - что и ты, и твои домочадцы в последнее время выглядите не очень-то счастливыми… Тебе что-то не нравится в том, что я присутствую в вашем доме, Люциус?
- Ничего, Мой Лорд, совсем ничего! – Люциус почтительно склонил голову, но по тому, как дрожали его длинные, нечёсаные пряди, было видно, как ему на самом деле страшно. А Гарри тут же ощутил возрастающее недовольство и толику отвращения к трусливой покорности Малфоя.
- Какая ложь, Люциус…
Шипение, послышавшееся в негромком голосе Волан-де-Морта, казалось, продолжалось и после того, как его жёсткий рот замер. Оно становилось всё громче, и один или двое волшебников не сумели подавить охватившую их дрожь.
- Разве не вы, мои драгоценные и гостеприимные Малфои, постоянно твердили, что жаждете моего возвращения, моего прихода к власти?
- Разумеется, Мой Лорд, - незамедлительно ответил Люциус. Рука, которой он отёр пот со своей верхней губы, дрожала. – Мы жаждали этого – и жаждем сейчас.
Неподвижно стоявшая всё это время подле своего супруга Нарцисса, согласно, хоть и несколько странно и натужно, кивнула и перевела настороженный взгляд со змеиного лица Тёмного Лорда на Люциуса.
Гарри мысленно поморщился. Пожалуй, он никогда не думал, что увидит Люциуса Малфоя в таком жалком состоянии!
- Мой Лорд, - произнесла сдавленным от охватывающих её чувств голосом Беллатриса, - то, что Вы здесь, в нашем поместье, честь для нас! Большей радости быть просто не может!
Всё в невербальных жестах её тела буквально кричало о том, что даже всех в мире слов оказалось бы невозможно мало, чтобы выразить её желание полнейшей близости к нему.
- Большей радости, - хрипло повторил Волан-де-Морт, немного склонив голову набок и взглядом, будто проникая в самое нутро Беллатрисы. – Из твоих уст, Белла, такие слова значат немало.
Лицо её залила краска, глаза наполнились слезами счастья.
- Мой Лорд знает, что я говорю чистую правду!
- Большей радости быть просто не может… - вновь задумчиво проговорил он, а затем порывисто повернулся и воскликнул:
- Северус! – и при этом его красные глаза вглядывались в чёрные глаза Снегга с такой неистовой силой, что все, кроме Беллатрисы, предпочли отвести взгляды, словно опасаясь обратиться под воздействием этой Силы в пепел.
Отделившись от остальных, Снегг чёрной тенью выдвинулся вперёд. Лицо его казалось окаменевшим и каким-то совсем безликим. Единственное, что броско выделялось на нём – так это синеватые круги под впалыми, неподвижно-аспидными глазами.
- Мой Лорд, - с почтением произнёс он, слегка склоняя голову в поклоне, и выпрямился, всё так же прямо глядя в расширившиеся вертикальные зрачки Волан-де-Морта. – Как Вы и велели, Альбус Дамблдор мёртв.
Не имея сил даже как следует разозлиться, Поттер всё же слабо стиснул челюсти. Вот он – подленный убийца! Предатель, прятавшийся под личиной добродетели. Двуличный обманщик, залечивавший месяцами раны медленно действующим ядом, чтобы ослабить бдительность, а после ударить в грудь Непростительным, когда никто этого от него уже не ждёт! Прав был отец, называя Снегга «Нюниусом»! Он такой же жалкий, трусливый и подлый, как и та сдохшая крыса - Питер Петтигрю! И также не заслуживает пощады!
