сообщить о нарушении
Текущая страница: 158 (всего у книги 163 страниц)
Бруствер продолжал всячески убеждать Поттера в том, что излишнее привлечение внимания к его общению с обвиняемыми до судебного слушания, может спровоцировать невыгодные подозрения общественности и только нагнетать обстановку, ухудшив и без того сложное дело. Он постоянно взывал к терпению, а Гарри, стискивая челюсти, мысленно поражался: когда же это Кингсли успел превратиться в такого продуманного политика?! К его великому огорчению, Гермиона так же оказалась солидарна с мнением Бруствера, и возможно это убедило Гарри продолжить смиренно ожидать развязки…
Однако, когда терпению Поттера всё же действительно настал предел, вызвав при этом сильнейший выброс Стихийной Магии, а его кулак оставил знатную вмятину в поверхности рабочего стола Министра, Кингсли, удивительным образом, всё же пустил в ход все свои «рычаги власти» и значительно ускорил процесс, сделав так, чтобы заседание по делу Малфоев было в срочном порядке перенесено с самого низа списка в верхнюю строку расписания Визенгамота. К тому же, он сдержал данное Гарри слово, и к этому моменту общественные массы уже вели себя менее агрессивно. Подкормленные публичными выступлениями Министра, они перестали парализовывать улицы магического Лондона и без суда и следствия требовать расправы над задержанными Пожирателями Смерти.
И вот в назначенный день Гарри, наконец, стоял на пороге зала № 10, где обычно проходили слушания самых серьёзных дел, и нервничал так, что даже дыхание перехватывало, но ничто в его внешнем облике этого не выдавало. Ведь сегодня Верховному суду Магической Британии предстояло рассмотреть самое важное, лично для Гарри Поттера, дело – Дело Малфоев.
Холод и полумрак подземелий Министерства магии, по мнению Гарри, мало чем отличался от зябких и промозглых помещений факультета Слизерин в Хогвартсе. И, несмотря на всю роскошь внешнего убранства и натёртого до блеска мраморного пола, по спине Гарри всё равно периодически пробегали неприятные мурашки, пробуждая в нём отвратительное ощущение дискомфорта. Но он не позволял себе отвлекаться на подобные мелочи. Он, наконец-таки, был, как никогда, близок к намеченной цели. Поэтому Гарри только резко одёрнул свою новую, сшитую специально для этого дня, строгую мантию, на груди которой поблёскивал орден Мерлина первой степени, и, продолжая поигрывать напряжёнными желваками на скулах, спокойно ожидал того момента, когда его вызовут для дачи показаний.
Взгляд его сосредоточенных ярко-зелёных глаз скользил вдоль пустующего коридора и ничто и никто не нарушал его уединения, так как все заинтересованные лица, получившие допуск на это заседание, уже давно сидели внутри, а других свидетелей защиты, кроме Гарри Поттера, у семьи Малфоев просто не нашлось.
И вот, когда прозвучал соответствующий сигнал, Поттер длинно выдохнул, мысленно повторяя про себя давно отрепетированную речь, и решительно посмотрел на запертые изнутри массивные дубовые двери. Литая из золота изогнутая ручка, казалось, опускалась целую вечность, но вот замок с громким лязганьем щёлкнул, эхом отразившись в голове Гарри, и тяжёлые половины двустворчатых дверей одновременно распахнулись перед ним.
Гарри тут же обдало встречным потоком холода, заставляя все волоски на его теле приподняться, а в нос ударил отталкивающий смрад гнили и затхлости, исходивший от привратников-дементоров, что парили в две шеренги вдоль стен небольшого коридора, охраняя выход из зала. Двое из них заинтересованно колыхнулись в сторону юноши, шумно втягивая его запах, так что Гарри даже инстинктивно хотел сунуть руку в карман за волшебной палочкой, но вовремя спохватился, вспомнив к тому же, что сдал её ещё на проходной в Атриуме Министерства. Поэтому он просто ускорил шаг и вскоре услышал голос секретаря Верховного чародея Визенгамота, объявившего всем о его появлении:
- Для дачи свидетельских показаний приглашается Герой Магической Британии, отмеченный за заслуги специальным орденом Мерлина Первой степени, мистер Гарри Поттер!
Глухой удар судейского молоточка прозвучал для Гарри, как удар тяжёлого молота. Во рту у него мгновенно стало суше, чем в пустыне, а ладони покрылись неприятной испариной. Стараясь не обращать внимания на близость, разинувших свои голодные пасти, дементоров, он стремительно вышел на ярко освещённый участок специального постамента. Однако, как только его глазам открылся весь зал, он не смог невольно не задержаться взглядом на трёх чёрных деревянных креслах, стоявших к нему высокими спинками так, что не видел лиц подсудимых Малфоев, прикованных к своим местам тяжёлыми магическими цепями.
Желудок Гарри в то же мгновение свело, будто судорогой, а пульс запредельно подскочил от нахлынувшего волнения. Далее, до своего свидетельского места, он шёл медленно, почти неосознанно. Ведь он знал, что в одном из этих самых кресел сидел сейчас Его Драко.
Драко!
Всего в каких-то трёх-четырёх метрах. Гарри незаметно сглотнул и прикусил изнутри щёку, огромным усилием воли заставив себя смотреть только вперёд, туда, где расположились судьи Визенгамота и Министр магии.
От нижней площадки, где располагались подсудимые, трёхсторонним амфитеатром возвышались закруглённые ряды кресел. На рядах справа и слева от кресел обвиняемых располагались зрители, а на центральном, к которому подсудимые сидели лицом – судебная коллегия. Судебный состав Визенгамота, насчитывавший около пятидесяти членов-старейшин и одновременно выполнявший роль парламента, был сплошь облачён в мантии сливового цвета с искусно вышитой буквой «В» на левой стороне груди. Все они, как один, внимательно смотрели на Гарри, так что того даже посетило неприятное чувство дежавю.
Всё было почти так же, как и в тот раз, несколько лет назад, когда он сам сидел в кресле в центре этой площадки в роли подсудимого во время Дисциплинарного слушания по статье: «Незаконное использование волшебства несовершеннолетним»…
Хотя, нет. Пожалуй, не всё.
В прошлый раз, кроме судей и Дамблдора, зал был пуст. Теперь же Гарри самому, как и тогда Дамблдору, предстояло совершить ещё большее чудо и вызволить Малфоев из тюрьмы. Пробежав глазами по рядам, Гарри отметил, что хотя заседание и считалось официально открытым, но, как и обещал Бруствер, количество допущенных зрителей было значительно меньше, чем обычно, да и те оказались, в основном, хорошо знакомыми Гарри людьми, а из представителей прессы - только извечно приторно улыбающаяся Рита Скитер. Встретив настороженный взгляд Кингсли, Поттер отрывисто кивнул ему в знак приветствия и благодарности, а затем, решительно выдохнув, расправил плечи.
Ещё Гарри немало и очень приятно удивило, что на одном из нижних зрительских рядов он заприметил сдержанные, но участливые лица Паркинсон и Забини; горящие глаза близнецов Уизли, которые теперь, после выздоровления Фрэда, радостно жались друг к дружке, видимо, постоянно; а также свою добрую лучшую подругу, бросившую все свои силы, чтобы сегодня он не «упал в грязь лицом». Улыбнувшись, Гермиона незаметно показала ему два поднятых вверх больших пальца, и губы Гарри дрогнули в ответ. На самом деле, он до сих пор до конца не понимал, как и почему Гермиона смогла так скоро смириться с нетрадиционностью его чувств к Драко и без изнурительных истерик и разочарованных вздохов, принять его таким, каков он есть. Однако вскоре проблеск нежности в облике Гарри сменила хмурая складка меж сведённых бровей, когда он осознал, что среди его друзей, решивших прийти сегодня и поддержать его желание выступить в защиту Малфоев, не было ещё одного, довольно важного для него человека и якобы «лучшего друга» - Рона. Иногда вспоминая какие-то их совместные счастливые дни, Гарри не переставал дивиться тому, насколько диаметрально противоположным образом Рон вёл себя, после окончания Второй Магической войны, проявляя себя каким-то озлобленным и истерично-ревнивым ребёнком, разом – и, по всей видимости, без сожалений - перечеркнувшим всё, что их связывало ранее. Так что Гарри всё чаще с сожалением допускал мысль, что, возможно, Рон…всегда был таким, а сам он, до поры, до времени, просто действительно не видел дальше собственного носа! Что ж…думал Гарри, судьба сама расставила всё и всех по своим местам. Тем более, что ему куда больше сейчас хотелось оглянуться назад, где – он затылком чувствовал взгляд трёх пар заинтересованных в его присутствии глаз! – сидел самый важный в его жизни человек! Так что Гарри отнюдь не собирался сейчас тратить душевные силы на «оплакивание» своей рухнувшей дружбы с Роном, а всецело сосредоточился на деле.
- Гарри Джеймс Поттер, - громко обратился к нему Верховный чародей Визенгамота, и он внутренне встрепенулся. – Подойдите, пожалуйста, ближе к кафедре.
В зале заседаний воцарилась тишина. Только Прытко-Пишущее перо Риты Скитер лихорадочно что-то строчило, мерзко скрипя и быстро бегая по строчкам откидного блокнота.
- Готовы ли Вы, - тем временем продолжал Верховный судья, - перед достопочтеннейшими членами Визенгамота и многоуважаемыми представителями высшей власти Магической Британии поклясться собственной Магией в том, что Ваше желание выступить со свидетельскими показаниями в защиту подсудимых Малфоев носит исключительно добровольный характер, и Вы обязываетесь говорить суду только правду и ничего, кроме правды?
Мышцы на спине Поттера напряглись, а по телу пробежала жаркая волна, поднимающегося из глубины души, возмущения. Он выше задрал подбородок, беспрестанно твердя себе, что эти напыщенные индюки вскоре «послетают» со своих насестов, и подавил мешающие сейчас эмоции силой воли. Крепко вцепившись в перила свидетельской кафедры, Гарри наградил судейскую коллегию долгим взглядом исподлобья и ответил с проскальзывающими нотками раздражения:
- Неужели Вам, многоуважаемые судьи, после завершения Второй Магической войны, всё ещё кажется, что кто-то способен навязать мне свою волю и принудить сегодня прийти сюда?! Право, это даже смешно!– хмыкнул он, краем глаза видя, как слизеринцы в первом ряду справа сотрясаются от беззвучного смеха, а Кингсли Бруствер, прикрыв ладонью глаза, с улыбкой качает головой. - Но я Вас уверяю, если даже Волан-де-Морту, - тут Гарри пришлось повысить голос, так как в зале слегка зашумели, видимо, всё ещё по старой привычке негодуя при звуках некогда запрещённого имени, - не удалось переманить меня на свою сторону, то вряд ли удастся хоть кому-то и в будущем!
Подобное заявление вызвало резонанс в рядах зрителей и судей. Зал пришёл в некое движение: зрители хихикали, согласно кивали словам Гарри и, даже удивлённо охая, переговаривались между собой. Кто-то из судебной коллегии недовольно возмущался вслух и предлагал удалить Поттера из зала за «Неуважение к суду», но большинство, видимо, опасаясь его нового высокого статуса, склонялось к тому, что торопиться с выводами всё же не стоит… Однако прежде, чем приглушённые разговоры переросли в обычный «базарный» галдёж, а Верховный судья стал яростно стучать церемониальным молотком по подставке, призывая собравшихся к порядку, до слуха Поттера долетел испуганный вздох Нарциссы Малфой за его спиной и лязганье оживших «по тревоге» магических цепей.
Стиснув челюсти, Гарри на миг прикрыл глаза. Мерлин, чего ему стоило сейчас не оглянуться и не бросить на Драко хотя бы один – всего-то один единственный! – мимолётный взгляд! Всё его существо, пылая и вопя «во всё горло», требовало этого. Но Гарри и так был на пределе и твёрдо уверен, что даже этот единственный взгляд на любимого, закованного в цепи, разом может лишить его рассудка, а всплеск взбеленившейся Магии одним махом погубит всё, к чему он стремился и за что так отчаянно бился! К тому же Кингсли Бруствер (впрочем, равно как и Гермиона) выглядел крайне недовольным и всем своим видом показывал, что Гарри ни во что не ставит его труды. Поэтому, взяв себя в руки, он постарался смягчиться и действовать далее строго по намеченному плану.
- Мистер Поттер, - вновь спокойно заговорил Верховный судья, когда его голос перестал утопать и теряться в общей массе, - это был всего лишь стандартный вопрос, согласно общепринятой процедуре. Подобную клятву приносят все свидетели перед дачей показаний, - словно великовозрастному ребёнку, пояснял он, так что к Гарри закралось впечатление, что тот либо искусно издевается, всё ещё видя в нём неумёху-подростка, так глупо попавшегося тогда на уловку с нападением дементоров, либо этот старикашка уже сам не в своём уме. – Всем нам прекрасно известно обо всех Ваших заслугах и, уверяю Вас, никто не собирается ставить под сомнение Ваши способности! Что Вы, упаси Мерлин! – положа руку на сердце, сахарно заулыбался он, и это окончательно вывело Поттера из себя! – Но дело тут достаточно щекотливое, поэтому…
Однако Гарри уже не дал ему договорить, бесцеремонно прервав его на середине фразы и с вызовом глядя прямо в глаза:
- Почему это, господин Верховный судья?!
Бруствер недовольно поджал губы и, подавшись вперёд, тяжело облокотился на край кафедры, но Гарри уже несло, и он не мог остановить потоки скопившегося раздражения, полагаясь теперь только на интуицию и предчувствие, которые не раз его спасали в смертельной опасности.
«К боггарту план!»
- Ответьте, прошу Вас, - напирал Поттер, но прежде чем кто-то успел открыть рот, продолжил сам: - Щекотливое дело только потому, что на скамье первые обвиняемые, у которых нашёлся свидетель защиты? Или потому, что подсудимыми оказались именно Малфои, которых вы всё это время считали истинными Пожирателями Смерти и торопитесь выписать каждому по несколько пожизненных сроков в Азкабане, без права обжалования приговора, или даже «поцелуй дементора»?!
Тут уж тихо охнули даже те, кто пришёл поддержать самого Гарри. Скитер хищно облизнула алые губки и, схватив своё Перо, сама застрочила что-то в блокноте. Да уж, сенсацию она уже авансом получит.
- Мистер Поттер, проявите, пожалуйста, больше уважение к суду, - оторопело начал было Верховный судья, косясь в сторону Министра и делая страшные глаза. - Мы ведь собрались сегодня здесь именно для того, чтобы восторжествовала справедливость и…
- Хватит! – мысленно послав всё к чёрту, Поттер стукнул кулаком по деревянной поверхности свидетельской кафедры. Мда уж, Дамблдор этого явно не одобрил бы... Но думать о старом учителе, Гарри сейчас вовсе не собирался.
- О какой справедливости Вы смеете говорить, господин Верховный судья?! – с пренебрежением произнёс он, обводя всю судебную коллегию обвиняющим и будто бы облачающим их продажные натуры, взглядом.
- Гарри! – это уже был дрожащий возглас не сдержавшейся Гермионы, сидевшей ближе всех к другу, в первом ряду справа.
Поттер даже ухом не повёл, лишь заговорил напористей и жёстче:
- Где была Ваша хвалёная справедливость, когда проходило МОЁ дисциплинарное слушание, во время которого я так же сидел здесь, на месте подсудимого?! Зачем, ответьте мне, на заседание по делу о «Незаконном использовании волшебства несовершеннолетними» необходимо было созывать Визенгамот в полном составе, да ещё и в зале «для особо опасных преступников»?! – очень убедительно произнёс Гарри, словно на глазах становясь ещё более мужественным и взрослым – настоящим Героем и победителем Второй Магической войны!
Теперь уже обвиняюще загудели зрители, поддерживая Поттера и приводя в полнейшее оцепенение и замешательство судей.
- Что же Вы молчите, многоуважаемые господа судьи?! А когда перед Вами сидел, закованный в цепи подросток, Вы были более разговорчивы… – осмелев, хмыкнул вслух Гарри. – Ладно, хорошо. Тогда скажу я! Если бы не Альбус Дамблдор, лишь по счастливому стечению обстоятельств, сумевший выступить в тот день в мою защиту, то, скорее всего, ВСЕ ВЫ, - он бесцеремонно указал пальцем в сторону ряда, заполненного фигурами в сливовых мантиях, - сейчас давно уже были бы мертвы или вынуждены были пресмыкаться перед Волан-де-Мортом, чтобы он пощадил Ваши подлые шкуры! Где была Ваша справедливость, которую Вы тычете в лицо всем и каждому, когда горстка детей и нескольких взрослых боролась и за Ваши жизни тоже на территории Хогвартса в ночь на второе мая этого года?!
В зале то и дело поддакивали и согласно трясли головами, но для Поттера было важным лишь то, что его слова достигли цели и его уже больше никто не перебивал.
