сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 163 страниц)
«Плата за открытие тайника», – догадался Малфой.
Посильнее перемотав пораненную и всё ещё кровоточащую ладонь, Драко сунул в карман «Ежедневный Пророк», обеими руками обхватил и прижал к груди загадочную шкатулку и поспешил к выходу из библиотеки. Но так торопился, что чуть не упал и сильно ударился всем корпусом о невидимый барьер, непонятно откуда взявшийся в дверном проёме.
- Что за..?!
Сдавленно зашипев от боли, Малфой чуть не выронил свою увесистую ношу и прижал руку к рёбрам, куда, после столкновения с преградой, со всей силы впечаталась шкатулка. Опустив её на пол, Драко осторожно вытянул руку, ощупывая барьер. От соприкосновения с его пальцами, тот едва заметно замерцал, золотистой рябью расходясь в разные стороны, но, несомненно, был очень прочен и соткан из древней Магии.
Задумавшись, Малфой посмотрел на шкатулку и предположил, что это препятствие появилось на его пути не случайно – оно предназначалось для нежданных гостей, обнаруживших тайник его матери. Драко пробежался взглядом по стенам и удивлённо выгнул бровь – барьер, полупрозрачной, слабо сияющей паутиной, тянулся вдоль всех стен библиотеки, запирая «нежданного воришку» в безвыходную ловушку. И тогда ему стало ещё интереснее: что же такого могла так надёжно припрятать его мать, что этой шкатулке понадобилась столь мощная и тёмная защита?
Он знал, что в чистокровных семьях нередко создавались фамильные тайники и даже целые ритуалы по их защите, основанные на крови членов семьи. В основном потому, что подобную защиту не брало ни одно Отпирающее заклятие, если только взломщик заранее не завладел образцами крови кого-то из рода. Но так же Драко знал, что «плата кровью» в волшебном мире считалась достаточно «тёмной». И был несколько обескуражен мыслью, что мать решила создать тайник «Блэков» под крышей Малфой Мэнора. Тайник, о котором его отец, скорее всего, не имеет ни малейшего понятия. Иначе, почему бы тогда просто не спрятать эту симпатичную вещицу в их общем семейном сейфе или даже в ячейке Гринготтса?! А даже если бы Люциус и узнал, то всё равно не смог бы ничего сделать, так как в нём нет ни капли крови Блэков.
Всё это показалось Драко весьма подозрительным и странным, но до дрожи интригующим! Ему почему-то казалось, что у матери никогда не было секретов от отца, исключая, пожалуй, тайну его рождения…
Ещё раз задумчиво коснувшись барьера, Драко смекнул, что для прохода ему, как и в случае с каменной кладкой, вновь понадобиться кровь Блэков, и даже обрадовался, что не стал залечивать рану. Размотав пораненную ладонь, он несколько раз разжал и сжал пальцы в кулак и, как только вдоль всего пореза стали быстро собираться багровые капельки крови, коснулся ладонью мерцающей защиты. Барьер тут же послушно исчез, и Драко, хитро усмехнувшись, снова обмотал руку окровавленным платком. Внутренне ликуя от того, что он наполовину Блэк, Драко подхватил с пола заветную шкатулку и, пока Малфой Мэнор всё ещё был погружён в сонную тишину, быстрым шагом устремился к своей комнате.
Плотно закрыв за собой дверь, он подбежал к кровати и, опустив на неё шкатулку вместе с небрежно брошенным рядом номером утренней газеты, стал рассматривать её на наличие замка. Не обнаружив такового, Драко нахмурился и, нашёптывая слабое Режущее заклинание, провёл своей волшебной палочкой вдоль пореза на ладони. И, как только из него вновь стала сочиться кровь, приложил руку к гербу на крышке. Шкатулка послушно открылась, и Драко с волнением и трепетом заглянул внутрь.
В ней оказался какой-то блокнот в толстом кожаном переплёте всё с тем же изображением родового герба Блэков, а поверх него – серебряный кинжал.
Малфой сразу же потянулся за клинком, но, отчего-то усомнившись в последний момент в том, что сможет беспрепятственно коснуться его, неожиданно замер и отдёрнул руку. Поразмыслив немного, Драко пришёл к выводу, что, несмотря на мощную кровную защиту этого артефакта, он: во-первых, как-никак, имеет самое непосредственное отношение к родовому древу Блэков; а, во-вторых, если учитывать тот факт, что за сегодняшнее утро ему уже несколько раз удалось успешно обойти большую часть Защитных чар, то, следовательно, ничего особо страшного с ним не должно приключится и сейчас.
Хмуро покосившись на заляпанный кровью «Пророк», Драко вновь с щемящей болью в сердце подумал о Гарри… Но лишь мельком взглянув на улыбающееся и приторно-миловидное личико Астории Гринграсс, он брезгливо скинул эту паршивую «бульварную» газетёнку на пол, а, чуть погодя, и вовсе зашвырнул её в горящий камин. С дьявольской полуулыбкой на губах, Малфой наблюдал за тем, как она корчится, чернеет и, превращаясь в сморщенный пепел, навсегда исчезает в огне. Как бы ему хотелось, чтобы точно так же и сама Астория Гринграсс исчезла из его жизни! И, желательно, навсегда. А заодно, прихватила бы с собой и все проблемы, которые внезапно обрушила на его голову своим вторжением в его личную жизнь!
Но, к сожалению, это было невозможно.
Гарри всегда настаивал на том, что за своё счастье стоит побороться. И в этот раз Драко готов был биться за него до конца. Пусть не в открытую. Но он обязательно найдёт решение. Они найдут его вместе. Если только Гарри захочет ему поверить…
Коротко выдохнув, Драко в глубокой задумчивости вернулся к своей кровати и решил всё-таки залечить порезанную ладонь. Взяв в руки кинжал, он поднял его повыше и стал внимательно рассматривать.
Серебряный кинжал оказался довольно тяжёлым для своих весьма невнушительных размеров. Его удлинённое лезвие имело необычную треугольную форму, а рукоять была выполнена в виде плоского овала, с нанесёнными на неё древними рунами, прочесть которые Драко так и не смог, и заканчивалась небольшой хрустальной сферой. На этой сфере с обеих сторон были видны выгравированные пятиконечные звёзды с выпуклыми камнями граната, словно капельки крови, поблёскивавшие в их сердцевинах.
Усердно пытаясь вспомнить, где же он раньше мог видеть что-то похожее, Драко задумчиво проследил подушечкой указательного пальца контур одной из звёзд и, лишь коснувшись закруглённого бока драгоценного камня, неожиданно встрепенулся.
«Ну, конечно же!» - вдруг осенило его.
Когда-то давным-давно, ещё в его раннем детстве, мать каждый вечер заглядывала к нему в спальню, чтобы пожелать спокойной ночи. Драко очень ценил и лелеял воспоминания о тех временах, когда он был обласкан материнским вниманием, её теплом и заботой, на которые Нарцисса никогда не скупилась, стоило только им остаться наедине. А ещё он помнил то безграничное счастье, которым светилось красивое лицо матери, и радостный блеск её карих глаз, когда в них отражался его улыбающийся образ. Драко казалось, что для матери не было большей награды, чем то, что у неё, наконец, появился ребёнок. И сердцем он чувствовал, что для неё было вовсе неважным: мальчик ли он или девочка.
А много лет спустя, когда Драко узнал о загадочном Лунном Драконе, ему вдобавок стало казаться, что мать не просто хотела удержать рождением сына, всё больше отдаляющегося от неё, мужа, а пыталась таким образом не потерять саму себя и радовалась бы ребёнку, даже если бы Люциус в итоге оставил её…
Но, несмотря на всю свою огромную любовь к сыну, Нарцисса всегда олицетворяла собою для Драко истинную чистокровную волшебницу, свято чтившую девиз своих предков: «Toujours Pur (Чистота крови навек)». И ей было, чем гордиться. Ведь Блэки, как и Малфои, согласно данным «Справочника чистокровных волшебников», по праву вошли в список «Священных двадцати восьми чистокровных семей». Было ли это одной из причин, по которой мать с лёгкостью приняла все взгляды отца и его увлечённость учением Тёмного Лорда, став ему верной женой, соратницей и опорой? Или же она действительно была влюблена в Люциуса настолько, что готова была закрывать глаза на вопросы нравственности и морали некоторых поступков своего супруга, а её строгое воспитание в духе «лучших традиций» тётушки Вальпургии Блэк оказалось всего лишь приятным дополнением к их союзу?
Драко не знал наверняка ответов на эти вопросы. И сомневался, что когда-либо осмелится задать их матери лично. Так что он продолжал выстраивать в голове теории и догадки, по крупицам собирая вскользь обронённые фразы, воспоминания, эмоции и взгляды родителей, хоть как-то выдающие нежность их чувств друг к другу, и, к своему глубочайшему огорчению, замечал, что с каждым годом, их становилось всё меньше и меньше.
Но, тем не менее, в глубине души Драко продолжал верить в то, что его родителей объединяло нечто гораздо большее, чем чистота крови и выгодный семейный союз! Порой ему даже казалось, что родители удивительно схожи друг с другом, как и внешний вид их волшебных палочек. Но, даже невзирая на это, Драко безошибочно чувствовал то, что от матери всегда исходило намного больше Света и, ставшей более скрытой с годами, ласки, чем от отца.
Поэтому Драко часто гадал: возможно, тот Люциус, которого знала и полюбила мать до его присоединения к Тёмному Лорду, был несколько другим? Но вот чему он был действительно безмерно рад и счастлив, так это тому, что Нарцисса, по крайней мере, категорически была не похожа на свою обезумевшую и жестокую родную сестру – Беллатрису!
Несмотря на своё аристократически строгое воспитание и, привитую с пелёнок, сдержанность, и, порой, отстранённую холодность, Нарцисса всегда умела вкладывать даже в самые простые фразы и мимолётные прикосновения к сыну столько незаметной для окружающих нежности и любви, что Драко никогда не чувствовал себя никем иным, как «самым долгожданным и драгоценным подарком свыше»!
С мягкой улыбкой на устах, Драко провёл пальцем по раскрытой ладони, пытаясь в точности повторить то, как это когда-то делала мать. Закрыв глаза, он прилёг на кровать, расслабился и углубился в воспоминания, словно это было вчера…
Приятный полумрак придавал комнате маленького наследника Малфоев какой-то сказочный, золотистый оттенок, витавшего в воздухе волшебства.
- Мам, а расскажи ещё раз сказку про этого мальчика, который всех спас! – встряхнув белокурыми прядями, мальчик требовательно заглянул в улыбающееся лицо матери своими большими, голубовато-серыми глазками, в которых ненасытно пылал огонёк неподдельной заинтересованности.
- Уже поздно, Драко. Пора тебе засыпать, - убаюкивающим, ласковым и умиротворяющим голосом проговорила Нарцисса и хотела поцеловать своего строптивого сына в лобик, но тот протестующе увернулся.
Недовольно поджав свои маленькие губки, ребёнок скрестил на груди ручки и с силой откинулся на подушку. Прекрасно зная капризный характер своего сына, Нарцисса ничуть не обиделась, а лишь ласково разгладила подушечкой указательного пальца хмурую складочку меж его белёсых бровок, и, приобняв, легла на бок рядом с ним.
- Завтра, Драко. Я завтра обязательно расскажу тебе сказку.
- Обещаешь? – подозрительно покосился на неё мальчик.
- Обещаю, - мягко улыбнувшись, заверила сына Нарцисса.
- Ладно, - уже более миролюбиво согласился маленький Драко и стал поудобнее устраиваться в постели.
Взяв миниатюрную ручку сына в свою тёплую ладонь, Нарцисса с нежностью посмотрела на своё драгоценное сокровище, а затем перевела взгляд на их соединённые кисти. Развернув ручку малыша ладошкой вверх, она легонько коснулась её ухоженными ноготками.
- Щекотно, мам, - звонко рассмеялся малыш, но руку не отдёрнул. Напротив. Быстро успокоившись, он растопырил маленькие пальчики и с любопытством начал наблюдать за движениями матери. – Что ты рисуешь?
- Это пятиконечная звезда, Драко. Ты же у меня умный мальчик и уже умеешь считать. Смотри, - Нарцисса ещё раз повторила силуэт фигуры, вслух считая острые углы. - Это знак некоего дара свыше, таланта и избранности, - говорила она, вновь и вновь выводя форму пятиконечной звезды на крошечной ладошке сына. – А в её центре расположен драгоценный камень – гранат. Помнишь, как в моих любимых серьгах?
- Но у меня нет там никакого граната! – возразил маленький Драко, недоверчиво присматриваясь к своей ладошке и ещё больше растопыривая пальчики.
- А ты представь, что есть, - тихо смеясь, предложила ему мать, и Драко сосредоточенно уставился в центр воображаемой пятиконечной звезды, которую Нарцисса снова принялась чертить на его ладошке. - Этот камень, - интригующе поясняла она, - словно большое, пылающее огнём сердце, окружён надёжными гранями…
- У кого-то есть такое каменное сердце?! - непонимающе переспросил Драко, резко поворачивая голову и заглядывая матери в глаза.
- Нет, малыш, - улыбнулась Нарцисса и, не сдержавшись, поцеловала его в кончик любопытного носика. Это образное сравнение. Просто гранат – это камень, обозначающий страсть и любовь, а также яркий огонь взаимных чувств между двумя любящими сердцами, - договорив, она мягко улыбнулась, но, на всякий случай, уточнила: - «Яркий огонь» - это тоже образное выражение.
- А «страсть»? – немного брезгливо переспросил ребёнок, снова оглядываясь на мать и манерно вздёргивая светлую бровку, как это часто делал его отец.
- Страсть… - Нарцисса призадумалась, подбирая правильные слова для объяснения смысла этого понятия. Она никогда не была приверженицей того, чтобы врать ребёнку об истинном значении тех или иных вещей и никогда не сюсюкалась с сыном, хотя и безмерно обожала Драко. С ранних дней его жизни она обращалась с Драко, как со взрослым, как с формирующейся, но уже личностью. Нарцисса слишком хорошо понимала, что реальная жизнь окажется отнюдь не такой простой и лёгкой, какой бы она желала для собственного сына. И даже рассказывая ему сказки, она выбирала такие их сюжеты, чтобы, когда настанет время, Драко был к этой жизни полностью готов. А чтобы её маленький непоседа не задавал каких-нибудь щекотливых и не по годам откровенных вопросов, Нарцисса просто грамотно старалась лавировать в разговоре, стараясь предугадать его развитие, и избегая неловких тем. Но, видимо, в этот раз слегка увлеклась. Поэтому решила пойти «обходным путём» и, максимально передавая суть, воспользовалась сюрреалистическим аналогом, уже известных маленькому Драко эмоций, в качестве наглядного примера…
- Страсть, сынок, это когда… - Нарцисса на мгновение прервалась, с удовольствием отмечая то, как её любознательный сын, раз за разом всё увереннее выводит маленьким пальчиком пятиконечную звезду на её ладони. - Ты помнишь, что ты чувствуешь, когда на стол подают твои любимые эклеры?
Маленький Драко даже привстал на постели, оживлённо закивав головой. Его восторженные серо-голубенькие глазки при этом так мило округлились и заблестели неподдельным желанием заполучить свой обожаемый десерт, что Нарцисса тут же весело засмеялась, радуясь удачному выбору примера и реакцией Драко.
- Воот, - поучительно произнесла она. – Грубо говоря, можно сказать, что ты страстно влюблён в эклеры.
- А что? Они ещё остались? – нетерпеливо заёрзав, маленький Драко даже высунул из-под одеяла одну ножку, словно уже был готов бежать на кухню за любимым лакомством.
- Сладкое на ночь вредно, - с улыбкой осадила его мать, и он раздосадовано плюхнулся обратно на подушку.
Нарцисса знала, что сын не будет долго дуться, если его вовремя отвлечь, поэтому, как ни в чём не бывало, продолжила рассказывать о свойствах драгоценного камня:
- Считается, что гранат может вызывать у влюблённых мощное, воспламеняющее влечение друг к другу и наполнять их взаимоотношения радостью, - и, как она и предполагала, Драко очень быстро расслабился и обратился в слух. - Но при этом этот драгоценный камень не внушает влюблённым ложных чувств, а лишь усиливает их подлинные эмоции.
- Мам, а что такое «влечение»?
- Какой же ты у меня любопытный, Драко! – Нарцисса со смехом заключила сына в объятия, а отпустив, любовно пригладила его белоснежные, лёгкие, как воздушное облако, волосы. Приподнявшись на локте, она прижалась губами к его маленькой, розовой ладошке и почти шёпотом добавила:
- Спи, моя «звёздочка»…
Драко открыл глаза и погладил большим пальцем изображение пятиконечной звезды на небольшой сфере, венчавшей рукоять. Эти воспоминания натолкнули его на мысль, что этот странный кинжал уже тогда, скорее всего, принадлежал его матери, и та, определённо точно, знала, для чего он служит!
Отложив серебряный кинжал в сторону, Драко достал из шкатулки блокнот и, открыв его, прочёл своеобразный эпиграф-вступление:
«Лишь истинно влюблённым двум сердцам,
Которым Госпожа Любовь воткнула в грудь свои клинки, как жала,
Соединяя и навеки смешивая кровь,
Дано познать всю Силу Магии Её кинжала»
Цедрелла Уизли (Блэк)
1945 г.
