сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 163 страниц)
Но уже в следующее мгновение плечи его обречённо поникли, и он со вздохом прижался высоким лбом к прохладному стеклу окна. Какая вообще разница: есть ли у него какие-то мелкие привычки, не свойственные его аристократическому воспитанию, если сейчас в его душе и мыслях царил полнейший хаос!?
Драко чувствовал, что, возможно, впервые за всю свою жизнь, ему удалось абстрагироваться от непоколебимого мнения отца и его влияния. И это, одновременно, и радовало и пугало его.
Он слишком хорошо помнил то, как, даже спокойно излагая свои мысли, Люциус, порой, мог быть довольно устрашающим. С раннего детства Драко усвоил, что точка зрения отца и, принимаемые им решения, никогда не ставятся домочадцами под сомнение и, уж тем более, не обсуждаются. Они принимаются, как должное и единственно верное. Особенно, в вопросах чести и политики. В их семье всеми всегда двигала нерушимая вера в беспрекословный авторитет и превосходство Люциуса Абраксаса Малфоя!
Так было всегда, сколько Драко себя помнил. Но с тех пор, как его угораздило увязнуть в этом странном общении с Поттером, его мировоззрение неожиданно дало трещину… И в эти редкие моменты уединения, он, наконец, мог позволить себе эту маленькую слабость (вообще какую-либо слабость!) – усомниться в правильности отцовских нравоучений, и с облегчением сбрасывал свою идеальную маску надменного и Холодного Слизеринского Принца. Но в то же время, ненавидел это глупое чувство растерянности, которое следом овладевало им. Ненавидел ощущать себя слабым, а тем более таким беспомощным. И, всякий раз, приходя на это место, презирал себя за это! И за то, что уже не мог отказаться от всего этого…
Но в итоге признал, что уже ничего не может с собой поделать, и просто смирился. Потому что его всё равно необъяснимо тянуло сюда, чтобы вновь и вновь испытать это необычное, новое для него ощущение… Прислушавшись однажды к себе, Драко «со скрипом» нашёл ему причину…честность. Почему-то именно здесь он когда-то захотел, а теперь уже действительно привык быть честным, хотя бы перед собой. Долго споря и примиряясь с собственными чувствами, он осознал, что уже никогда не сможет стать прежним, прилежным и примерным сыном своего отца. Он не отрекался от того, чтобы быть Малфоем, но мечтал выпусть из клетки Драко!
Однажды, вдохнув полной грудью и пригубив ароматные плоды этой обличающей истины, он уже не смог остановиться. И теперь раз за разом, словно толстую корку со зрелого цитруса, кусочек за кусочком, упрямо сдирал со своего Разума, навязываемые ему все эти годы, чужие и неожиданно чуждые ему приоритеты. Драко Малфой впервые так рьяно и горячо надеялся, что сумеет, успеет, пока ещё не стало слишком поздно, добраться до самой сути – себя настоящего! Вот только он даже представить не мог, что это будет так…сложно.
Драко сморщился, будто от боли, и крепко зажмурился. Наверное, он действительно впал в какую-то больную зависимость.
На широком подоконнике оказалось довольно неприятно и жёстко сидеть. Отталкивающий холод бездушного камня, никак не хотел нагреваться, эгоистично поглощая тепло его человеческого тела. В попытке наложить на него Согревающие чары, Малфой полез в карман мантии за своей волшебной палочкой и случайно нащупал помятый листок. Вытащив его и заботливо разгладив, он провёл кончиками пальцев по немного корявым, пухлым буквам, нацарапанным твёрдой рукой «причины всех его бед» - пресловутым Гарри Поттером.
Каким-то странным образом, очутившись сегодня перед завтраком в его сумке, эта записка бессовестно привлекала к себе его внимание, вызывая необузданное желание вернуться, хотя бы мысленно, к её содержимому вновь и вновь. Удивительно, что ему вообще удалось забыть о ней хоть на какое-то время. Зато весь сегодняшний день Драко только и делал, что украдкой теребил и гладил её неровные края. Как будто, если он перестанет к ней прикасаться, то она просто обиженно прожжёт карман его школьной мантии.
Вот и сейчас, лишь раз скользнув по её поверхности подушечками пальцев, Малфой не смог устоять перед соблазном, чтобы, наверное, уже в тысячный раз не перечитать этот текст, который, впрочем, смог бы уже повторить даже спросонья.
«А сейчас, зная о том, как сложились наши судьбы, ты бы хотел, чтобы я тогда (много лет назад) пожал твою руку?»
«Ты жалеешь, что тогда протянул мне руку?»
«А ты думал когда-нибудь о том, что было бы, если бы я тогда, ещё шесть лет назад, пожал в ответ твою руку?»
Сплошь перечёркнутые вопросы, нацарапанные пером на каком-то жалком клочке пергамента, нестройными абзацами столпились на одном листе. Некоторые буквы заметно возвышались над остальными, вызывая у Драко подозрения, что Поттер невольно вздрагивал при их написании, с трудом выражая свои мысли.
Малфой вглядывался в эти несколько строк очень внимательно и старательно пытался разгадать, постоянно всплывавшие в его голове, загадки-вопросы: чем эти строки так не угодили автору, раз уж в итоге, тот решил безжалостно перечеркнуть их все жирной чертой? Почему не взял другой, чистый лист? Хотел ли Поттер, чтобы он проследил все его душевные метания?
Тяжело вздохнув, Драко намеренно стукнулся затылком о каменную стену и на мгновение прикрыл веки.
Снова вздохнул.
Положил записку на согнутую в колене ногу и в очередной раз перечитал единственную не зачёркнутую фразу, на которую сегодня так и не нашёл в себе душевных сил ответить…
«Знаешь, Драко, иногда мне очень жаль, что мы не пожали друг другу руки, ещё тогда, когда впервые случайно столкнулись в магазине мадам Малкин!»
- Поттер! – еле слышно выдавил из своего, сдавленного противоречивыми эмоциями, горла Драко. А когда от неприятной и стремительно поднимающейся из самой глубины души горечи, уже начало сводить скулы, обречённо зажмурился.
С начала седьмого курса их публичные столкновения с «Золотым мальчиком» мистическим образом сократились, а затем и вовсе перевоплотились во что-то новое и абсолютно невообразимое. Ещё ни разу, со времени их знакомства, каждое мгновение в жизни Драко Малфоя не было настолько переполнено событиями, неровными строчками тайных записок и, что самое странное, мыслями, а тем более, снами, в которых беспрестанно маячил назойливый образ ненавистного гриффиндорца.
Хотя, в конце концов, Драко пришлось всё-таки признаться, по крайней мере, самому себе, что нынешнее его отношение к Поттеру, с каждым новым днём всё меньше напоминало ту жгучую ненависть и злость, которые он испытывал все эти годы, после унизительного отказа «Мальчика-который-выжил» от его предложения дружбы.
«Как это так!? Прямо на глазах у всего первого курса!» - каждый раз возмущённо вспыхивал Малфой, вспоминая свою протянутую и одиноко зависшую в воздухе ладонь, которую Поттер посмел так грубо отвергнуть. – «Да кто он такой, чтобы отказывать мне? Мне! Потомственному лорду Малфою!»
Впитанное с молоком матери и планомерно раздутое в процессе строжайшего отцовского аристократического воспитания, чувство собственного достоинства Малфоя пострадало не единожды в тот день. Мало того, что не сам Поттер стал инициатором начала дружбы с ним, как это делали все остальные. Так ещё и, вынудив Драко переступить через собственную гордость и сделать-таки первый шаг, Поттер посмел променять его великодушное предложение - подумать только на что!? – на общество этого нищеброда Уизела! Брр!
Раздражённо фыркнув, Малфой передёрнул плечами и оскалился даже от одного малюсенького воспоминания об этом патлатом, рыжеволосом и ужасно конопатом ничтожестве, недостойном даже по одной земле ходить с, начищенными до ослепительного блеска, дорогостоящими ботинками юного и достопочтенного лорда Драко Люциуса Малфоя!
Если бы не этот…Уизел, думал он, то Поттер изначально был бы с ним, с Драко, как и должно! Но нет же. Стоило этой «ржавой» бестолочи состроить Поттеру свои щенячьи, умоляющие глазки, как нашему Герою, естественно, приспичило проявить своё идиотское благородство!
И каждый раз, после того ужасного дня, видя, как Поттер смеялся и закидывал на плечо этому недоразумению руку, Малфоя так и подмывало съязвить:
«Скажи мне, Поттер, кто твой друг? И я скажу, что ты - идиот!» - отличная была бы шутка, если бы не ранила больше самого Драко, чем кто-либо мог себе представить. Поэтому он позволял себе произносить её только мысленно. Но всё равно не мог перестать в глубине души возмущаться.
Да неужели ж он был бы Поттеру плохим другом!? Вместе они творили бы великие дела, и весь Хогвартс подбрасывал бы вверх свои остроконечные шляпы, едва завидев их в конце коридора!
В приступе немой злобы Малфой скомкал несчастный огрызок пергамента, но тут же, будто опомнившись, быстро разжал кулак и, нашёптывая что-то себе под нос, стал водить над ним волшебной палочкой. И под действием его заботливых рук и Разглаживающих чар, тот, пожалуй, стал выглядеть даже лучше, чем в момент отправки. Нахмурившись и поджав губы, Драко разочаровано отметил, что теперь записка перестала нести в себе некое «незримое присутствие» Поттера, свойственную ему лёгкую небрежность и все те переживания, которые тот испытывал и вкладывал в неё, невольно комкая и заминая пергамент в процессе написания этих нескольких строк.
Повертев послание в пальцах, Малфой находчиво хмыкнул, осторожно смял записку и, вновь развернув, остался доволен результатом – теперь это больше походило на дело рук вечно лохматого гриффиндорца. Ведь в этом как раз таки и был весь Поттер! И пусть Драко никогда в этом ему не признается, но именно таким он ему и…
«Знаешь, Драко, иногда мне очень жаль, что мы не пожали друг другу руки, ещё тогда, когда впервые случайно столкнулись в магазине мадам Малкин!»
На зубок заученные слова, раз за разом звучали в голове по-новому, преображаясь и окрашиваясь в совершенно необыкновенные смысловые и интонационные оттенки. Они мистическим образом притягивали взгляд, маня в свои сети.
И если до этого дня, Драко иногда ломал голову исключительно над тем: сожалеет ли Поттер хоть иногда об их несостоявшемся рукопожатии, то сейчас… Уже бесчисленное количество раз просматривая эти строки, он вдруг осознал: как удивительно точно Поттеру удалось выразить всё в одной, такой простой фразе!
«Неужели?!» - ошеломлённый и впечатлённый до глубины души собственным выводом, Драко вновь и вновь вчитывался в последние слова: «…когда впервые случайно столкнулись в магазине мадам Малкин» и «!».
«Почему в магазине мадам Малкин?» - кусая губы, он ругал свою капризную память за то, что и не помнил уже толком ту мимолётную встречу, и изо всех сил напрягал извилины... И тут... – «О, Мерлин… Ну, конечно!»
Закрыв глаза, Драко постарался по крупицам, максимально точно, восстановить тот самый день в Косом переулке…
…Он стоял у высокой стойки в магазине мадам Малкин и ждал, пока мама закончит что-то обсуждать с хозяйкой и та, наконец-то, отдаст им его новые школьные мантии. Заскучав, Драко отправился бесцельно бродить по магазину и между рядами с одеждой он увидел Его.
Скромный, будто собранный из сплошных острых углов, слишком худой для своего возраста, в мешковатой, явно поношенной одежде, этот незнакомый мальчик не был ухоженным и плавным, как большинство тех детей, что приходили к ним в Малфой Мэнор. Этот необычный мальчик, улыбался открыто и с интересом смотрел на него, заразительно живо сияя своими выразительными глазами-изумрудами из-за стёкол каких-то нелепых, склеенных пластырем, круглых очков.
Никто даже и подумать не мог, что это мог быть загадочно сильный «Мальчик-который-выжил». Сам Гарри Поттер! И Драко тоже не понял, что, наконец, воочию увидел того самого мальчика, которому суждено было стать одной из самых нашумевших персон во всём Магическом мире. Не понял, что встретил «Мальчика-Героя, спасшего однажды их всех от Тёмного волшебника». Мальчика, о котором так часто рассказывала ему на ночь сказки мама, и который так вдохновлял и восхищал маленького Драко, незаметно превратившись в его самую сокровенною мечту.
С любопытством и непривычным волнением рассматривая мальчика, Драко и сам не заметил, как не смог сдержать ответной улыбки. В этом незнакомце было что-то такое…чистое и искреннее, что с первого взгляда располагало к нему. И пока они смотрели друг на друга, а Драко решался с ним заговорить, за тем мальчиком пришёл верзила Хагрид и забрал его, не дав им возможности познакомиться.
Всю дорогу домой Драко был тих и задумчив, сожалея, что не спросил мальчика хотя бы о том, куда он идёт учиться? По слухам, маленький Малфой знал, что тот таинственный Гарри Поттер тоже получил в этом году письмо из Хогвартса. Но, мысленно возвращаясь к воспоминаниям о ярких и больших глазах незнакомого мальчика, Драко почему-то очень хотелось, чтобы тот самый Гарри Поттер, с которым он так давно жаждал подружиться…был хотя бы чуточку похож на этого необыкновенного мальчика из магазина Мадам Малкин…
Малфой тихо хмыкнул и с вымученной улыбкой помотал головой. Кто бы мог подумать, что Поттеру вообще запомнилась та короткая встреча?! Они ведь не перекинулись тогда и парой слов! А этот остолоп, полувеликан Хагрид, даже не удосужился представить их друг другу. Хотя чего ещё можно было ожидать от такого недалёкого существа?!
Драко настолько опешил, когда в Хогвартс-экспрессе Панси прощебетала ему о том, что в соседнем вагоне едет Гарри Поттер и в точности описала того самого паренька, который так впечатлил его при первой встрече, что он едва усидел на месте, чтобы не броситься искать его. Зато к их встрече в холле Хогвартса, Малфой был уже «во всеоружии»: собран, спокоен и настроен весьма решительно. Но Поттер отчего-то уже смотрел на него хмуро и настороженно, так что Драко едва не растерялся и не потерял лицо.
А после, когда друзьями они, вопреки всем его наивным детским мечтам, так и не стали, Драко старался забыть о том неловком моменте в магазине мадам Малкин, как можно скорее. Ужас и позор его выдержке и умению держать себя на людях! Но как бы он не был зол на Поттера, обида и чувство «украденной детской мечты» расстраивали его куда больше, чем то, что он позволил себе улыбнуться какому-то незнакомому пареньку.
Если бы Драко тогда знал то, что знает сейчас… То непременно сделал бы всё, чтобы на вокзал Кингс-Кросс они бы уже прибыли вместе с Поттером! И тогда не было бы между ними ни этого убогого Уизела, ни грязнокровки, ни этих тупорылых Крэбба с Гойлом, от навязчивого общества которых уже порядком тошнило. Не было бы всей этой глупой и изнуряющей вражды из-за какого-то несостоявшегося рукопожатия… А были бы только они – самые противоречивые, но известнейшие, и, возможно, самые близкие друзья за всю историю Хогвартса!
Богатое воображение Драко уже вовсю вырисовывало под его расслабленно-прикрытыми веками радужные картины их несостоявшейся дружбы с Поттером. Замечтавшись, он даже не заметил, как постепенно выпрямилась его спина до идеальной осанки, плечи гордо расправились, а подбородок немного надменно вздёрнулся кверху. Если бы Малфой сейчас смог посмотреть на себя со стороны, то заметил бы, как сильно походил на довольную, породистую и весьма гордую собой птицу на плоской жёрдочке подоконника.
Но, встретившись глазами с собственным отражением в тёмном стекле окна, Драко внезапно встрепенулся и, сбросив морок несбывшейся мечты, с сожалением осознал, что это был всего лишь очередной плод его воображения.
Ничего из этого, кроме письменного признания Поттера, так и не стало реальностью. Ничего из их «общего» прошлого нельзя было теперь изменить. Всё случилось, как случилось. А вот суровая действительность заключалась в том, что Драко Люциус Малфой восседал на подоконнике самого дальнего окна прямо перед входом на лестницу Астрономической башни…в гордом одиночестве. Без Поттера.
- Поттер… - Драко притянул к груди согнутые в коленях ноги, обхватил их руками и, погладив пальцами записку, с тяжёлым вздохом только лишь мысленно позволил себе добавить: «Гарри…»
*//*//*
Решив, что на сегодня с него хватит всех этих унылых и мрачных размышлений, Малфой слез с подоконника и привёл в порядок помятую мантию. Взял свою метлу, а другую руку засунул в карман, теребя подушечками пальцев потёртую записку, и медленно побрёл в сторону главной лестницы. Но не успел он завернуть за угол коридора, как на него налетело невидимое «нечто». Оно грубо врезалось в его плечо и, даже не удосужившись извиниться, понеслось ко входу на лестницу Астрономической башни.
- Что за чёрт?! - только и смог кинуть в след этому странному явлению Малфой, растерявшись от неожиданности.
