сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 163 страниц)
Беззвучно отступив от Драко на несколько шагов и, воспользовавшись тем, что тот снова, опустив голову, зажмурился, Гарри вытянул из-под Мантии-невидимки руку, и приманив бумажную птичку, ловко поймал её, бережно зажав остроконечные крылья самыми кончиками пальцев.
Но чуткий слух Малфоя всё равно уловил тихий шелест пергамента, и он с опаской заозирался, судорожно ища в пространстве источник звука. В этот момент с лестницы Астрономической башни послышалось отдалённое хихиканье какой-то влюблённой парочки, и Драко, так никого и не увидев, поспешил удалиться.
Глядя ему в след, Поттер нутром почувствовал, что сегодня снова произошло что-то…едва уловимое, как аромат почти выветрившегося парфюма… Переломное... Что-то очень важное между ними снова кардинально изменилось. И, если, в последнее время, ему казалось, что клубок событий, разматываясь, медленно плёл тёплый, уютный «плед» перемен именно для него… То после сегодняшнего происшествия, на Гарри внезапно снизошло озарение, что он далеко не одинок во всём этом. Он осознал, что в Драко, будто в зачарованном зеркале «Еиналеж», мистическим образом отражаются и находят отклик все его собственные эмоции и переживания. И как бы сложно не было в это поверить, но, видимо, и для Холодного Слизеринского Принца всё это теперь было так же важно и значимо, как и для него самого!
*//*//*
С того самого дня они больше не посылали друг другу «убийственных» рисунков. Их обмен «крылатыми» письмами перешагнул на следующую ступень. Теперь они именно переписывались.
Если бы профессор Снегг, больше известный в Хогвартсе, как «ужас подземелий», только узнал, что собственноручно помог им своим резким выпадом, то, скорее всего, позеленел бы не хуже жабы Невилла – Трэвора – или просто-напросто лопнул бы от злости. Но, хвала Мерлину, уже никто не обращал на их бумажные «летучки» особого внимания, а некоторые даже взяли с них пример. Хотя, стоит отметить, что по какому-то негласному и обоюдному соглашению, юноши стали значительно осмотрительнее в своих действиях и тщательно следили за соблюдением определённых мер предосторожности.
Гарри приходил в полнейший восторг от этого подспудного, абсолютно нового чувства, будто он играючи балансировал на острие выдуманного ножа, постоянно находясь настороже того, чтобы их «личное» оставалось за кулисами основного представления.
В своих записках Малфой всё так же старался придерживаться язвительного и надменного тона, но теперь Поттеру было сложнее обманываться на его счёт и не видеть плохо скрываемой заинтересованности самого Драко. Особенно, когда Гарри, прячась под Мантией-невидимкой, становился тайным свидетелем написания некоторых из них и видел подлинные чувства, которые пытался скрыть слизеринец. Это выражалось практически в каждом росчерке пера Малфоя, в каждом его, якобы небрежно и невзначай брошенном, слове. Но особенно в том, что «Его Высочество» ещё ни разу не оставил Гарри без ответа!
Поттер хранил в строжайшей тайне ото всех, и в особенности от самого Малфоя, что часто украдкой наблюдал за ним вечерами, после отработок. С тех пор, как Гарри впервые застал его в том коридоре, он испытывал непреодолимую тягу снова оказаться там! Ему хотелось постоянно быть рядом именно с тем Драко, который, уйдя с головой в собственные размышления, как по волшебству, преображался, походя больше на трепетного и такого же хрупкого, как и его «посыльный», журавлика, чем на белобрысую кобру, которой старался казаться в остальное время.
Понимая, что Малфой, скорее всего, не побрезгует и просто прибьёт его, если узнает, что он внаглую за ним шпионит, Гарри всячески старался не производить ни звука. Сидя рядом с Драко на корточках или привалившись плечом к стене, он впервые просто откровенно наслаждался его обществом и уютной тишиной.
Иногда Драко выглядел настолько потерянным, что сердце гриффиндорца всякий раз болезненно ёкало и сжималось при одном лишь взгляде на него. Драко будто чувствовал себя загнанным в угол, растерянным и беспомощным, но ни в коем случае не хотел дать этому взять над собой верх или позволить кому-либо заметить эту брешь в его высокомерной аристократической броне. Заламывая пальцы, Гарри именно в такие моменты больше всего хотел знать: что же с ним происходит!? Но продолжал молчать, обречённо отводя взгляд…Напряжённая складка, глубоко прорезавшая высокий лоб Драко, наводила Гарри на мысль, что Малфой, ни на секунду не давая себе спуска, всеми силами пытался размотать в своей голове запутанный комок противоречий и разобраться в сотне смешавшихся эмоций, но, видимо, всякий раз натыкался на какой-то непреодолимый узел...
Наблюдая его душевные терзания, Гарри искусывал губы в кровь от невозможности выдать себя, чтобы предложить любую помощь. И уже не задавался вопросом: почему он вообще должен помогать Малфою? Просто в какой-то совершенно неуловимый момент, всё так же разглядывая озадаченный профиль Драко, он очень отчётливо ощутил, как что-то настоящее, чуткое и странно родное зародилось где-то в глубине его солнечного сплетения и с тех пор никуда не хотело исчезать. Он больше не мог отрицать того, что его по-настоящему тянуло к Драко. И с каждым новым днём, с каждым их «тайным свиданием», желание заботиться о нём, защитить, если потребуется, от того, что снедало Драко, лишь усиливалось.
Поттер, наконец-то, чувствовал, что каждый его шаг, каждое принимаемое им решение, было полностью самостоятельным и не подвергалось чьему-либо влиянию, как было раньше. Вдохновлённый, он уверил себя в том, что не просто ХОЧЕТ, но и ещё СМОЖЕТ всё изменить окончательно!
*//*
Спускаясь в мрачные подземелья Слизерина, с каждой новой ступенью, оставленной позади, Малфой всё больше расправлял заострённые плечи. Взгляд его становился сдержаннее и холоднее, превращая его в привычного для сокурсников Слизеринского Принца.
Неожиданный, настойчивый толчок между лопаток заставил Драко остановиться перед гобеленом, скрывающим вход в их гостиную. Резко развернувшись и выхватив волшебную палочку, он увидел Поттеровский самолётик и поспешил схватить его, пока не появился кто-нибудь посторонний.
Поднявшись на середину лестницы, туда, где было больше всего молчаливых теней, Малфой развернул записку и подсветил её Люмосом:
«Давно хотел спросить: почему именно журавль?»
Его волшебная палочка погасла и, выпав из руки, покатилась вниз по ступеням. Драко даже не в состоянии был сразу же броситься за ней вслед, потому как шок, охвативший его, полностью парализовал тело. Подвижным и восприимчивым оставался лишь хладнокровный Разум, но и тот сейчас помалкивал в замешательстве.
Драко знал, точнее, предполагал, что рано или поздно, но тугой Поттеровский ум всё же «прижмёт его к стенке», задав именно этот вопрос. Предчувствовал, что этот день близок, но всё равно, раз за разом, продолжал отсылать ему этих треклятых журавлей!
Когда он отправлял его впервые, то думал, что на этом всё и закончится: Поттер ожидаемо и привычно психанёт, увидев содержимое записки, а они с ребятами потом дружно посмеются над его реакцией – как и все предыдущие годы…
Но в этот раз он круто просчитался...
Хотя и весь его прежний опыт намеренных измывательств над ненавистным «Святым По́ттером» подсказывал, что ошибки быть не могло. В тот судьбоносный день «Золотой мальчик» переиграл его, и Драко без колебаний совершил эту «ошибку».
А после…и ещё одну, когда «дементор его дёрнул» ответить на рисунок Поттера.
Малфой всё ещё был уверен, что от пары-тройки посланий ничего между ними не изменится. Что вскоре эта глупая забава ему надоест, и они вновь разойдутся по разные стороны баррикад. Каждый пойдёт своей дорогой, не забывая при этом привычно бросить «пару ласковых» вслед другому. И он действительно верил в это! А вон оно как обернулось…
Драко прекрасно помнил, как, сочиняя сюжет для своей второй записки, сомневался: стоит ли в итоге превращать её в журавля? Конечно, для несведущих, типа Крэбба с Гойлом, будет всегда непонятно: что может означать подобная бумажная фигурка оригами. Но такая выскочка, как Грейнджер, вполне могла подмочить его репутацию и осложнить жизнь.
Рассуждая над этим и взвешивая все «за» и «против», Малфой уже собирался сложить листок в обыкновенный, но чуть более аккуратный, чем у Поттера, самолётик, но… Внезапно осознал, что не хочет этого делать! Не от того, что у Поттера могли возникнуть какие-либо вопросы, что вряд ли, конечно… А потому…что на самом дне своей скрытной души, Драко хотел… Хотел, чтобы чёртов Поттер однажды САМ узнал: что же на самом деле означает этот журавлик!
Запасной бумаги у Драко с собой не было, так как он потратил её несколькими минутами ранее, когда, сидя на своём излюбленном подоконнике, отправил Поттеру очередную записку. Поэтому он, недолго думая, написал ответ здесь же, прямо под его вопросом:
«Поттер, я тебе что? Справочная?! Библиотека открывается завтра.
В 9:00!
Или ты читать разучился?»
Пытаясь выровнять места предыдущих сгибов и отчётливых контуров самолётика, Драко старательно разгладил листок и ловко сложил из него журавля.
- Теперь уже поздно поворачивать назад… - еле слышно пробормотал он, рассматривая фигурку в руке.
Отправив, немного помятую от прежних изломов, записку, Драко со вздохом привалился спиной к стене и спрятал лицо в ладонях.
«Всё это может очень… очень …плохо кончиться!» - думал он, глубоко дыша ртом и мотая головой из стороны в сторону.
В конце концов, успокоившись, и проведя ладонью по лицу, он оттолкнулся от стены, открыл глаза, и нос к носу столкнулся с, ещё более помятым, чем «отчаливший» несколькими минутами ранее журавлик, самолётиком.
Словно дикий кот, Драко испуганно отскочил от него в сторону. Но, сообразив, что, кроме клочка бумажки, больше ничего открытой угрозы не представляет, раздражённо схватил «летучку» и прочёл:
«Видимо, ещё не разучился, раз до сих пор могу расшифровывать твои каракули! Завтра весь день расписан и, к тому же, тренировка по квиддичу. Поэтому я спросил именно тебя! Тебе что, сложно хоть раз потрудиться и самостоятельно всё разъяснить?
Ну, так что, Малфой? Что означают твои журавлики?»
Вдоль, мгновенно напрягшейся, спины Драко пробежал холодок. Он поспешно смял записку и нахмурился, сжимая побледневшие губы в жёсткую линию. И тут его осенило: не так уж и долго он тут придавался собственным сомнениям, чтобы послание успело найти Поттера, получить не самый короткий ответ, да ещё и успеть вернуться обратно… Неужели?!
Быстро схватив с пола свою палочку, Драко взбежал вверх по ступеням и тщательно проверил каждый закуток подземелий. Но, так никого и не обнаружив, скрылся за гобеленом гостиной Слизерина в весьма растрёпанных чувствах.
*//*//*
Проснулся Гарри уже в приподнятом настроении и, закинув руки за голову, с удовольствием погрузился в воспоминания о, прошедшей накануне днём, тренировке по квиддичу…
*//*
Днём ранее…
Конечно, гриффиндорцы были недовольны внезапным появлением на поле «зелёных слизней», но, после недолгих переговоров и споров, решили пойти на мирное соглашение и попробовать потренироваться вместе.
Поттер всячески пытался скрыть усмешку, смутно догадываясь «откуда это слизеринцы пронюхали о том, что команда Гриффиндора именно на сегодня запланировала внеочередную тренировку»?! Малфой, хитрюга!
Зато Гарри, искусно имитируя раздражение, имел исключительную возможность полетать на пару с Драко, а заодно и невзначай полюбоваться грациозной фигурой этого заносчивого аристократа, верхом на отполированном древке скоростного «Нимбус-2001».
То ли солнечный и тёплый осенний день, то ли настроение самого Малфоя было тому причиной, но Гарри мог поклясться, что такой продуктивной и весёлой тренировки у него не было за все предыдущие годы игры в квиддич.
Высматривая, в безоблачном ясном небе, маленький золотой снитч, Гарри всё чаще ловил себя на том, что его внимание и взгляд притягивает отблеск совершенно иного рода – блики от идеальной, зализанной назад, платиновой макушки юркого ловца Слизерина.
Малфой остервенело носился над полем с какой-то невероятной скоростью и ловко уворачивался от, выскакивающих на его пути, препятствий и бладжеров. Искоса наблюдая за ним, Поттер постоянно твердил себе: «Прекрати на него пялиться! Двигайся! Думай только о снитче!». Но, бросаясь вслед за ускользающим Малфоем, он вскоре вновь зависал, разглядывая его. Солнце так и тянуло к Драко свои ещё тёплые лучики, норовя ласково коснуться его, на вид совершенно белоснежной кожи, не обжигая, как летом, а наоборот, подчёркивая её безупречность.
Резко вильнув, Гарри остановился и присмотрелся к, зависшей поодаль, чуть выше него самого, фигуре Малфоя. Тот щурился от прямых солнечных лучей и, не замечая интереса соперника, совершенно очаровательно облизал свои приоткрытые розовые губы. Завидев этот жест, какое-то странное, совершенно необъяснимое, но будоражащее кровь, чувство зашевелилось в груди Поттера и настойчиво пихнуло сердце, заставляя его сбиться с привычного ритма. Гарри тотчас же задался вопросом: то ли Малфой специально, красуясь, выставляется; то ли…это он сам был настолько близорук, что не замечал весь этот внутренний свет, который теперь, словно не умещаясь в теле Драко, так и рвался из того наружу и норовил затмить собою небесное светило?
- Поттер! – насмешливый оклик Малфоя вырвал его из раздумий. – Ты что забыл для чего тебе метла? Или так и будешь продолжать без дела висеть в воздухе, витая в своих заоблачных мечтах, и любоваться моей несравненной красотой?
Звонко рассмеявшись над собственной шуткой, Драко запрокинул назад голову и слегка покачнулся на древке. И, весело содрогаясь от смеха, он не успел заметить того, как разоблачающе ярко вспыхнули щёки Гарри от того, что Малфой, сам того не ведая, оказался, как никогда, прав!
Сбрасывая очаровывающий морок, Поттер тряхнул головой и, сделав глубокий вдох, ушёл в крутое пике. Лавируя между остальными игроками, он стал вновь набирать привычную скорость. Создавая видимость, что очень заинтересован поисками золотого шарика, стремительно облетел стадион и лишь после этого осмелился вскользь взглянуть в сторону Драко.
Малфой почему-то так и не сдвинулся за всё это время с места, и цепким взглядом следил за приближением Гарри.
До сих пор чувствуя, как сильно полыхают его щёки, Поттер подлетел к нему максимально близко и довольно улыбнулся от того, что ему удалось выдать своё смущение за румянец от скоростных манёвров.
- Любуешься пейзажем? – обратился он к Драко, растягивая слова на его же манер. И, выдержав небольшую паузу, с нажимом добавил: - Малфо́й?
Всего лишь на краткий миг…Гарри показалось, что серые глаза слизеринца странно полыхнули, и в них промелькнуло что-то, смутно напоминающее заинтересованность. Но уже в следующее мгновение светло-русая бровь Драко игриво изогнулась, и он поспешно отвёл взгляд, необычно мягко улыбнувшись куда-то в сторону.
Словно материализовавшись из воздуха, между ними завис златобокий снитч и нетерпеливо засеменил тончайшими крылышками, как капризное дитя, которого родители обделили своим вниманием.
Впившись взглядами в маленький шарик, мельтешащий практически на одном месте, глаза ловцов встретились и с пару секунд вели друг с другом какой-то немой, только им одним понятный, диалог. В итоге, решительно кивнув каждый своим мыслям, они одновременно устремились вниз. Летели плечом к плечу, виляя и повторяя сумасшедшую траекторию, сорвавшегося с места секундой ранее, снитча.
Чуть не врезавшись в балку одной из трибун, они лишь в самый последний момент сумели увернуться, наконец-таки «отлипнув» друг от друга и разлетевшись в разные стороны. Облетев преграду, вновь заметили общую цель и вместе взметнулись ввысь.
Дух соперничества, смешиваясь, в их бешено разогнавшейся, взволнованной крови, с какими-то неизведанными до сего дня эмоциями, делал эту гонку азартной, захватывающей и по-особенному увлекательной. Конечно, оба ловца во весь опор гнались за, возносящимся к небесам, снитчем, но даже невооружённым глазом было заметно, как сосредоточены их безупречно синхронные жесты и быстрые, острые взгляды не на золотом шарике, а именно на последующих действиях друг друга.
Вытянув максимально вверх по одной руке, они растопыренными пальцами тянулись к преследуемой, прыткой цели.
