сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 163 страниц)
Не подав никакого знака, гиппогриф раскрыл свои четырёхметровые крылья и взмыл в небо, так что Гарри едва успел ухватиться за его шею. Подскакивая то вверх, то вниз, вместе с крупом, в такт взмахам крыльев, Поттер чувствовал, как забурлил и вспенился в крови адреналин, хотя, по его мнению, полёты на любимом «Нимбусе» всё-таки были куда приятнее и лучше.
Клювокрыл облетел загон и с ветерком пронёсся над Чёрным озером, прежде чем вернуть разрумянившегося и взволнованного гриффиндорца обратно на поляну.
- Ты великий наездник, Гарри! – громко восхищался Хагрид, помогая ему слезть.
Маленькие добрые глазки лесничего заметно увлажнились и заблестели от гордости за своего самого любимого ученика. А Поттер вдруг ощутил неприятный укол совести за то, что совершенно забыл своего добродушного друга полувеликана и, поглощённый собственными проблемами, сердечными делами и одержимостью, которую в нём пробуждала близость Драко, перестал хотя бы изредка навещать Хагрида в хижине.
Встав ногами на твёрдую землю, Гарри подошёл ближе к учителю, чтобы перекинуться парой слов и извиниться за столь длительный пробел в общении.
Получив свою заслуженную награду в виде свежей тушки, Клювокрыл мирно топтался у края изгороди, за которой, столпившись у каменной кладки, обменивались впечатлениями остальные ученики.
Поддерживая свой авторитет «бесстрашного лидера», Малфой подошёл ближе всех ко входу в загон и, без особого интереса рассматривая гиппогрифа, о чём-то расслабленно беседовал со своими приятелями, обступившими его полукругом и непроизвольно притеснившими к са́мой изгороди.
В это время Уизли, до сих пор не унявшись, продолжал ссориться с Гермионой, распаляясь и раздражаясь с каждым её новым доводом всё больше и больше. В конце концов, Грейнджер окончательно на него обиделась и, отвернувшись, расстроенно нахмурилась. Сжав от злобы челюсти и раздувая ноздри, Рон выплюнул ей в спину: «Ну и чёрт с тобой!», и, быстро попятившись назад, врезался в спину Малфоя.
- Эй, Уизел, смотри куда прёшь! – недовольно глянув на него через плечо, более чем спокойно и сдержанно предупредил Драко. Он помнил недавний разговор с Поттером. А, учитывая их нынешние отношения, готов был предпринять над собой некоторое усилие, только чтобы не расстраивать Гарри.
Но вид почти умиротворённого, будто намеренно надсмехающегося над его взвинченным состоянием, и расслабленного Малфоя неожиданно подействовали на Рона, как трясущаяся тряпка на быка, приведя его в настоящее бешенство!
- Да пошёл ты, Малфой!
- За языком следи, Уизел! – не выдержав подобной наглости, всё же ощетинился Малфой. И, уже не отдавая себе отчёта в собственных действиях, Рон бросился вперёд и со всей силы пихнул его обеими ладонями в грудь.
Никак не ожидав подобного выпада, Драко почти отлетел назад и, споткнувшись о ступеньку каменного загона, со всего маху повалился на спину прямо под ноги гиппогрифу.
Всё произошло настолько стремительно, что никто из слизеринцев, стоявших рядом с Малфоем, не успел ничего предпринять.
Беседуя с Хагридом, Поттер боковым зрением уловил какие-то передвижения у входа в загон, а следом за ними, до его слуха донеслись синхронные, испуганные выкрики Забини и Паркинсон: «Драко!!!». Гарри резко повернул голову на их крики, и его глаза мгновенно округлились от ужаса.
Возмутившись такому наглому «знакомству», Клювокрыл, до этого спокойно стоявший у изгороди, громко гаркнул на наглеца и ожесточённо занес свою огромную, мощную и растопыренно-когтистую лапу над, распластавшимся перед ним, юношей.
Испуганно выкрикнув: «Клювокрыл, стой!», Гарри кинулся к нему. Но гиппогриф не послушался, даже когда Хагрид издалека прогремел ему басистое: «Клювик, нельзя!».
Поттер был уже совсем близко, и, не раздумывая готов был броситься наперерез, но гиппогриф оказался быстрее… И в ту самую секунду, когда Поттер уже вырвал из кармана свою волшебную палочку, Клювокрыл глубоко вонзил свои острые когти в плечо, пронзительно закричавшего от боли, Драко и беспощадно встряхнул его, прежде чем бросить обратно на землю.
- Др... Малфой! НЕЕТ!!! – завопил Поттер, падая рядом с ним на колени и загораживая его от разъярённого животного всем телом.
Подоспевший мгновением позже Хагрид, как мог быстро, постарался отвлечь на себя рассерженного Клювокрыла и, тряся перед его глазами-апельсинами любимым лакомством, отвёл его в другой конец загона.
Не раздумывая, Гарри зажал ладонью рану Драко и сильно надавил, пытаясь остановить кровотечение. Невольные свидетели этого происшествия, немного отойдя от первоначального шока, тут же ринулись в загон, но Поттер вдруг резко поднял голову и, вскинув руку с волшебной палочкой, предупреждающе выкрикнул:
- НЕ ПОДХОДИТЬ! ВСЕМ ОТОЙТИ ОБРАТНО! – ничего особенного Гарри им не сказал, но, видимо, что-то страшное, очень властное проскользнуло в его голосе, так что ученики обоих факультетов единодушно стали пятиться назад, за каменную изгородь, без лишних споров и возмущений.
Видя, что никто не собирается его ослушаться, Поттер рывком отвернулся и прикрыл своей спиной Драко, чтобы остальные не смогли видеть их лица.
- Драко… Держись! Слышишь?! – задушено шептал Поттер, так как голос его предательски не слушался.
- Гарри, - тихо скулил Малфой, морщась от пронизывающей боли и цепляясь дрожащими пальцами за его окровавленные руки. – Мерлин! Больно! Как же больно… Уизли, тварь… Я не хотел, Гарри! Поверь! Я не… Мкхх! Но он толкнул и я…Поверь! Я не… Ааай, Гарри!
- Я верю. Верю! Всё хорошо… Тише, тише, Драко, - успокаивая его, взволнованно лепетал Гарри, сразу смекнув, в чём дело, но сейчас главным для него было – доставить Драко в Больничное крыло, поэтому он сильнее надавил на рану. – Всё будет хорошо! Скоро всё пройдёт… Потерпи ещё немного… Хагрид! ХАГРИД! Помоги!!! – проорал Поттер, быстро завертев головой по сторонам.
Бледный, как полотно, и весь покрытый испариной, лесничий поднял раненого на руки и, причитая что-то себе под нос и тяжело дыша от волнения, понёс его в Больничное крыло.
Проводив Хагрида тяжёлым взглядом, пока тот не скрылся за поворотом тропинки, Поттер медленно развернулся к остальным. Он не ощущал холода от мороза, быстро покрывавшего кровавой коркой его руки и мантию, перепачканные ярко-алой кровью Его Драко. И, как и в тот ужасный вечер в Министерстве, когда Беллатриса Лестрейндж убила его единственного родного человека – Сириуса – чувствовал только, как внезапно пробудилась, разбушевалась и взбеленилась в нём, давно забытая, но небывалая по Силе, всепоглощающая ярость. Вот только тогда он ещё не был споособен на убийство, а после смерти крёстного и некстати приобоетённого знания о своём истинном предназначении, его уже мало что могло понастоящему остановить... Адским пламенем пробудившаяся в нём ярость понёслась по вздувшимся венам и воспламенила горячую кровь, отдаваясь в ушах тяжёлым, густым набатом. Волны необузданного, первородного гнева исходили от Поттера, словно круги по воде, расходясь невидимой, отталкивающей Силой на несколько метров. И все присутствующие, впав в странное безмолвное оцепенение, расступались перед ним и испуганно таращились на его перепачканные в крови руки и одежду.
Найдя глазами в толпе учеников Рона, Поттер сжал от злости кулаки и, будто несгибаемая скала, двинулся прямо на него. Жгучая ярость застилала ему глаза и ослепляла Разум, окрашивая всё вокруг Уизли в кроваво-красный, пульсирующий при каждом ударе сердца, цвет. Чуждая, непривычно сильная и пугающе приятная, но несомненно Тёмная, Магия Гарри, о которой, видимо, и предупреждал его Дамблдор в Больничном крыле, вырвавшись из-под контроля, словно вьюга, ледяным ветром обдала близстоящих к Рону учеников, всколыхнув ветви деревьев и обрушив на их головы целые охапки скопившегося снега. Многие поражённо ахнули, не знав прежде о подобных способностях, обычно скромного и сдержанного, Мальчика-который-выжил, и шарахнулись от него в рассыпную ещё на добрых пару метров в стороны.
Никто не смел проронить ни звука, пока Поттер, источая невиданные доселе гнев и мощь, угрожающе надвигался, будто грозовая туча, на своего перепуганного друга.
- Гарри, я… - оторопело пролепетал Уизли, когда тот подошёл к нему почти вплотную. Он завертел головой по сторонам, надеясь, что остальные отошли достаточно далеко, чтобы не расслышать их слов.
- Заткнись, Рон! – не замечая, как через слог, переходит на Парселтанг, Поттер едва сдерживался, чтобы не наброситься на него с кулаками при всех. – Ты хоть понимаешь ЧТО.ТЫ. НАТВОРИЛ!?
- Й-я? – Уизли захлопал рыжими ресницами и внезапно его шок сменился неподдельной обидой. – А с чего это ты вообще так переживаешь из-за этого подлого хорька?
Боковым зрением Рон успел заметить, как со стороны слизеринцев кто-то дёрнулся вперёд, но неожиданный всплеск, плохо сдерживаемой, искрящейся яростью, Стихийной Магии Поттера, словно удар под дых, отшвырнул Уизли назад, заставив согнуться пополам.
- Бон-Бончик! – послышался жалобный писк Лаванды, но она побоялась выйти вперёд.
- Рон! Гарри! – будто только что очнувшись, Гермиона выронила свою тяжёлую сумку и прислонила пальцы ко рту, но, видя то, в каком состоянии сейчас был её друг, не решилась встать между ними, а только беспомощно повторяла: – Гарри, прекрати! Рон!
- Гермиона, не лезь! – рявкнул на неё Поттер не своим голосом, и та содрогнулась, изумившись тому, как её друг внезапно перестал быть похожим сам на себя.
Беззвучно открыв и закрыв рот, Гермиона в итоге схватила свои вещи и побежала в замок за помощью, но никто из её друзей не обратил на это никакого внимания.
- Ты не Малфоя сейчас толкнул, Рон! Ты подставил Хагрида! – безжалостно зашипел на него Гарри, с трудом подбирая слова, чтобы не ляпнуть в таком состоянии лишнего и не выдать каким-либо образом их с Драко отношения. – И мне плевать с Астрономической башни на то, что такого сделал тебе Малфой! Надо было, в первую очередь, думать собственной головой! – рвущаяся из него Магия, уже почти болезненно покалывала пальцы, и Поттер сильнее стиснул кулаки, пытаясь её сдержать.
- Так ты, что же…будешь теперь за него заступаться? – разогнувшись, тут же взвился Уизли. – Может ещё скажешь, что теперь он, а не я, твой лучший друг?!
- Это не одно и то же, Рон! На его месте мог быть кто угодно… Но Хагрид всё равно может пострадать из-за ТЕБЯ! – Гарри вдруг расправил напряжённые плечи и, посмотрев на него, почти по-малфоевски, свысока, процедил:
- Когда-то ОН повёл себя неправильно, и поэтому моим лучшим другом стал не он, а ты, Рон. Тогда, как мне казалось, я поступил правильно и справедливо…
- «КАЗАЛОСЬ»?! – перебивая его, переспросил Уизли. Он выглядел настолько растерянным и шокированным, что его голоса практически не было слышно. – Так ты…жалеешь об этом? Что не стал тогда его другом?
Гарри немо хватанул ртом воздуха и неожиданно почувствовал, как весь его гнев, внезапно утих, оставив после себя лишь какую-то усталую, застарелую грусть в глазах.
- Не говори глупостей, Рон! Если бы я хотел этого, то давно бы нашёл способ всё изменить! Просто…в следующий раз думай, прежде чем рубить с плеча!
Раздражённо сопя, Уизли пошёл прочь, бесцеремонно расталкивая плечами тех, кто мешал ему пройти. Все вновь зашевелились, оживлёно переговариваясь, и Поттер заозирался вокруг, удивлённо подмечая в глазах сокурсников самого различного рода эмоции: свои – гриффиндорцы – как и во время истории с Тайной комнатой несколько лет назад, косились с недоверием и опасливо сторонились, но зато многие слизеринцы смотрели заинтересованно, а Паркинсон с Забини даже с толикой удивления и чего-то, смутно напоминающего, уважение.
Не найдя среди присутствующих Гермиону, Гарри понуро выдохнул, но неожиданно зацепился взглядом за тучные фигуры Крэбба и Гойла. Тупорыло скалясь, те уже потирали свои огромные кулаки, намереваясь отправиться вслед за, отбившимся от своих, гриффиндорцем, чтобы хорошенько навалять Уизли за своего лидера, но Поттер строго пресёк их действия:
- Только троньте его, и вам всем не поздоровится! - он, на всякий случай, обвёл испепеляющим взглядом всех слизеринцев, и многие из них машинально отступили, расслышав в его стальном тоне и разглядев в недобром блеске ярко-зелёных глаз, отнюдь не пустую угрозу.
Как бы Гарри самому не хотелось врезать Рону, но он не мог позволить другим его обидеть. Хотя бы в дань тому, что Рон неоднократно рисковал своей жизнью ради него и был ему все эти годы преданным, немного неотёсанным, но всё же…лучшим другом.
Высказавшись, Поттер не стал никого дожидаться и быстро зашагал, едва не срываясь на бег, в сторону замка. Но он не задавался целью: догнать Рона, чтобы нормально объясниться. Сейчас он мог думать только о самочувствии Драко.
*\*\*
После долгих, изнурительных и, как казалось Поттеру, только испытывающих его терпение, разговоров с деканом Гриффиндора и директором Дамблдором, Гарри первого отправили обратно на занятия. Единственное, что его радовало, пока он раздражённо шёл по коридору на урок Магловедения, было то, что профессор Снегг отсутствовал уже второй день и не смог самолично произвести экзекуцию мозгам ненавистных ему гриффиндорцев за своего любимого ученика. Хотя это было хорошо ещё и потому, что в этот раз Гарри с удовольствием бы присоединился к гневным тирадам угрюмого профессора Зельеварения! Но, разрываясь внутри на части между собственными эмоциями, он понимал, что сегодня и так чуть не выдал их с Драко «слегка» изменившиеся отношения.
Игнорируя всеобщие шепотки и переглядывания за своей спиной, Поттер еле высидел на оставшихся занятиях и на ужине хмуро смотрел исключительно в свою тарелку, ощущая множество откровенно подозрительных взглядов со стороны слизеринского стола. Для вида затолкав в себя немного еды, он в одиночестве покинул Большой зал и стрелой взлетел по ступеням, передвигающихся лестниц, в башню Гриффиндора.
В гостиной уже стали кучковаться ученики, создавая вид, что собираются делать домашнее задание, но, проходя к спальням мальчиков, Поттер явственно ощущал их взгляды, настороженно сопровождающие его малейшее движение.
Рон, покинувший кабинет директора только к вечеру, надувшись, с ним не разговаривал и всячески избегал даже его взгляда.
«Оно и к лучшему!» - всё ещё злясь на него, думал про себя Гарри.
Джинни, несколько раз пытавшаяся поговорить с Гарри, в конце концов, оставила свои тщетные попытки и, видимо, тоже из солидарности с братом, держалась особняком. Зато Лаванда Браун весьма несдержанно фыркала ему вслед и, бросая многозначительные, недовольные взгляды, постоянно что-то выговаривала своей лучшей подружке Парвати Патил. А Гермиона, неожиданно занявшая наблюдательную позицию нейтралитета, не предпринимала попыток приблизиться ни к одному, ни ко второму, и за долгое время не лезла к ним с расспросами или нотациями. Если бы Гарри не был бы сейчас так обеспокоен и с головой погружён в собственные мысли, то наверняка бы определил поведение подруги как «более, чем странное», а её задумчивые и анализирующе долгие взгляды исподволь, уж точно навели бы его на определённые подозрения.
Но ничего из этого Гарри не замечал и не хотел сейчас замечать, потому как ему вдруг стало всё равно, что за шумиха поднялась вокруг инцидента с гиппогрифом и их последующей стычки с Роном, которая многих заставила взглянуть на него совсем по-другому. Мысленно подгоняя время, он беспокоился только о Драко…и немного о Хагриде.
Стараясь идти размеренно и спокойно, Поттер спустился обратно в гостиную и направился прямиком к столику, за которым, как обычно, окопавшись в многоэтажных стопках книг и пергаментов, сидела одна Гермиона. Кинув ей на ходу: «Я к Дамблдору», он быстро покинул гостиную через портрет Полной Дамы и, набросив на себя у ближайшего же поворота Мантию-невидимку, поспешил в Больничное крыло, при любой возможности срываясь на бег.
