сообщить о нарушении
Текущая страница: 83 (всего у книги 163 страниц)
- Миртл нашла тебя на полу в своём туалете. Без сознания. Ничего не припоминаешь? Что ты мог там делать? – сыпала она вопросами, сбивая Гарри с толку. - Дамблдор сказал, что вы расстались глубокой ночью… - с нажимом сказала Грейнджер и неожиданно замолчала, многозначительно приподняв брови, словно ждала, что на него вот-вот снизойдёт озарение.
И оно действительно снизошло. Упоминание директора подействовало на Гарри, как мощный катализатор, и воспоминания лавинообразными вспышками ворвались в его мысли, распирая изнутри голову. Он зажмурился, пытаясь сдержать их напористый поток, и как только в его голове прозвучало отдалённое эхо последних слов Драко: «Я люблю тебя, Гарри! Помни это…», Поттер широко распахнул глаза и непроизвольно прижал к груди сжатую в кулак руку с обручальным шрамом.
- Что? Тебе плохо? – забеспокоилась Гермиона, кладя ладонь на его взмокший лоб. – Что, Гарри? Ты что-то вспомнил?
- Мда… Немного, - только и промямлил Поттер, и его грудь расстроенно опустилась, когда он вспомнил, как быстро стихли в коридоре шаги Драко…
- Это… - нервно сглатывая, Грейнджер заёрзала на стуле, - это опять...твой шрам, да?
Гарри медленно кивнул. В принципе, она была почти права.
- Ещё воды? – явно переживая и заправляя за ухо свои непослушные волосы, пискнула Гермиона и, схватив с тумбочки графин , быстро наполнила стакан.
- Гермиона, мне нужно поговорить с Дамблдором, - Гарри попытался встать, но голова тут же закружилась и, со стоном разочарования, он вновь повалился на подушку.
- Успокойся, Гарри, - спохватилась Грейнджер, бросив возиться с водой, и упёрлась в его грудь обеими руками. – Ты ещё слишком слаб. Мадам Помфри ни в коем случае не велела тебе беспокоиться! Я схожу к директору и передам ему, что ты хотел бы с ним переговорить. Только, ради Мерлина, Гарри, – почти капризно потребовала она: - Лежи смирно и выполняй все предписания! Тебе необходимо восстановить силы! – и уже тише пробубнила себе под нос, почти ожесточённо натягивая другу одеяло чуть ли не до самого подбородка: - Вот говорила я, что надо было оставаться в Мунго! Нет же, всё не терпится Мир спасать!
Поняв, что сопротивление бесполезно, Поттер обречённо выдохнул и, отдавшись на волю заботливым рукам подруги, устало закрыл глаза.
- Я что…проспал весь день? – скорее чтобы прервать её нравоучительный бубнёж, поинтересовался Гарри, параллельно удивляясь тому факту, что вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. В теле отчётливо ощущалась какая-то вялость и слабость, а мышцы неприятно ныли, словно он слишком долго находился без движения.
- Эмм, - Грейнджер смущённым жестом заправила за ухо прядь растрепанных, вьющихся волос и закусила губу. – Точнее…три дня, Гарри.
- ЧТО?! – изумлённо воскликнул Поттер и опять вскинулся на кровати, от чего тут же со стоном повалился обратно. – Как три дня? Почему? – болезненно выдавил он, растирая лоб и мужественно превозмогая вспыхнувшую головную боль.
- Никто не знает конкретно, - поспешила ответить ему Гермиона, успокаивающе поглаживая по руке. – Мадам Помфри говорит, что ты был сильно истощён, но видимых повреждений или увечий на тебе не нашли. Никаких следов сглаза или проклятий. Поэтому…все…ждали, когда ты очнёшься. Расскажешь всё, - она робко улыбнулась, когда Поттер осторожно приоткрыл веки, - Ну, и сам прояснишь ситуацию.
Её большие, цвета тёмного шоколада, глаза лучились искренним беспокойством и скрытым сочувствием, и Гарри невольно подумал, что, несмотря на все её нравоучительные выволочки, которые она частенько устраивает им с Роном, ему очень повезло, что у него есть такая подруга. Лучшая подруга. Гарри собрал все свои силы и трепетно сжал в ответ её нежную ладонь. Он знал, что Гермиона без слов поймёт всё, что он не может – да и не умеет толком! - выразить словами.
«Мдаа… - тут же сварливо закряхтела в нём Совесть. – И эта твоя лучшая подруга до сих пор ничего не знает о Драко, - Поттер поджал губы, но тут же постарался растянуть их хоть в какое-то подобие улыбки, чтобы Гермиона не заметила эту перемену в его настроении. Но вредная, жалящая, как рой пчёл, Совесть всё не унималась: - А ведь вы уже даже женаты… Эх, Гарри, Гарри…»
- Ах, да… Совсем забыла, - спохватилась Гермиона, неловко высвобождая свою ладонь из его руки, и, стремительно отвернувшись к прикроватной тумбочке, спрятала порозовевшие щёки за завесой пышной копны каштановых волос. – Вот, - она протянула другу какую-то свёрнутую вещь. - Это нашли у раковины в туалете. Гарри, может ты вспомнишь: с кем ты там был? На ней нет символики, но вещь явно мужская… - выдержав томительную паузу, Грейнджер с надеждой во взгляде и голосе спросила: - Гарри, пожалуйста, постарайся вспомнить! Взгляни на эту вещь… Он сделал это с тобой? Тот, кто там был?
Гарри несмело протянул за вещью руку, изо всех сил стараясь, чтобы ни один его мускул не дрогнул от волнения. Конечно же, он сразу узнал чёрную безрукавку Драко, связанную из тончайшей шерсти. Странно, что на ней не было его инициалов. Но сейчас это обстоятельство было Гарри только на руку.
Взяв аккуратно сложенную безрукавку в руки, он жадно сжал мягкую ткань в пальцах и, повинуясь неосознанному желанию, поднёс её к лицу, чтобы глубоко вдохнуть ещё сохранившийся, головокружительный и самый любимый запах на Свете... Ошибки быть не могло. Потому что так, пах только Его Драко! Ещё раз до отказа наполнив лёгкие ароматом сирени и жасмина, Гарри почувствовал, как родной запах ловко пробрался в носовые пазухи и, следуя по неведомым лабиринтам, просочился прямо в мозг, одурманивая его, и россыпью удовольствия разнёсся по нервным окончаниям.
В этот раз улыбка Гарри была уже настоящей. И хотя он старался поглубже зарыться лицом в мягкую ткань, чтобы скрыть свои неуместные чувства, ему всё равно казалось, что даже его крохотные мимические морщинки, собравшиеся вокруг с удовольствием зажмуренных глаз выдают его подруге «с головой».
- Гарри? – несколько оторопело и почему-то очень тихо, будто не веря собственным глазам, позвала его Грейнджер. – С тобой всё в порядке?
Коротко вдохнув ещё раз, Поттер слегка нахмурился и с досадой отметил, что аромат начинает слабеть и выветриваться, грозя вскоре лишить его и этой радости.
Не дождавшись ответа, Грейнджер тихонько похлопала друга по предплечью.
- Гарри, ты узнаёшь эту вещь?
- Да, - хрипловато ответил тот, наконец, отрывая от лица безрукавку. – Она моя.
- Твоя? – удивлённо воскликнула Гермиона. – Но, Гарри, - она ласково улыбнулась ему и посмотрела почти сочувственно, - в тот вечер ты уходил в своём свитере? Да и…эта вещь, ты уж извини, тебе немного маловата.
- Она моя! – вдруг резче, чем хотел, выпалил Поттер и тут же собственнически, с какой-то ребяческой ревностью, крепко прижал вещь Драко одной рукой к своей груди. – Моя, - почти шёпотом добавил он, в упор глядя на подругу и не собираясь отступать, какие бы логичные доводы и аргументы не были бы у неё в запасе.
- Ну, - протянула Гермиона и, слегка растерявшись, сникла. – Хорошо… Как скажешь.
Свободной рукой поправляя одеяло и старательно глядя куда-то в изножье больничной койки, Гарри глухо поинтересовался:
- Мне писем не было?
- Нет, насколько я знаю, - после крошечной запинки ответила Грейнджер и, удивлённо приподняв брови, уставилась на друга.
Гарри нахмурился всего на секунду, и по его лицу безотчётно пробежала тень расстройства, а в больших, умных глазах Гермионы тут же вспыхнула искра понимания…
- Но, может, они у Дамблдора? – стараясь звучать, как ни в чём не бывало, чрезмерно бодро предположила она.
- Может… - тихо согласился Гарри, грустно смотря в пространство перед собой и уже обеими руками обнимая безрукавку Драко.
Они замолчали, и Грейнджер поспешно опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.
Ей вдруг живо вспомнился тот злосчастный экзаменационный день в конце прошлого полугодия… Она вспомнила себя, ведомую необъяснимым, наивным любопытством... Вспомнила, словно это было вчера, когда вынужденно наблюдала, - но, по правде сказать, больше слушала! - как её лучший друг интимно прикасался к своему «злейшему» врагу и шептал нежности в только что целованные губы… Как сам Малфой с удовольствием отвечал на смелые и бесстыжие ласки Гарри и ещё охотнее, жарче целовал его в ответ… И как ей хотелось провалиться сквозь землю в тот «украденный» у них момент страсти от стыда и непонимания! Но, по большей части, от белой зависти, что сама она ничего подобного… ещё никогда…ни к кому не испытывала…
Всё ж решившись осторожно посмотреть на друга из-под надёжной завесы чёрных ресниц, Грейнджер едва сдержала поражённый вздох… То как Гарри, сам того не замечая, постоянно касался и теребил ткань возвращённой ему вещи, окончательно уверило её в том, чья она на самом деле!
Гермионе стоило огромных усилий соблюсти запрет мадам Помфри о том, что Гарри нельзя волноваться, и не задать ему «в лоб» прямо сейчас давно волнующий её вопрос: «ПОЧЕМУ?!»!
Почему он всё это время прячет эти странные чувства в себе? Неужели не верит, что они… Ладно, возможно, насчёт Рона у неё не было стопроцентной уверенности… Но она-то!? Неужели же она не смогла бы его понять? Выслушать? И принять, в конце концов? Да, Малфой тот ещё засранец и были времена, когда он позволял себе такие обидные гадости, что она частенько плакала потом по ночам, хотя при Гарри и Роне всегда храбрилась, стараясь быть «выше этого»! Но то было давно, на начальных курсах…
Грейнджер призадумалась, даже позабыв на какое-то время про друга. Её брови, как это бывало обычно в моменты серьёзных размышлений, сошлись у переносицы, а губы сами собою напряжённо сжались, чуть ли не вытягиваясь в трубочку.
А ведь, правда… Она старалась, но не смогла припомнить, когда Малфой в последний раз сам по-крупному задирался к их троице или непосредственно к Гарри. Разве что… на начальных курсах?
После той стычки на втором курсе, когда Рон в порыве благородных чувств неудачно попытался отомстить Малфою за оскорбление, а потом сам же полдня исторгал премерзких, огромных слизняков, нападки слизеринца странным образом из года в год стали сходить на «нет». Вряд ли, конечно, на него могло повлиять то обстоятельство, что Рон и Гарри всегда были настороже и вставали плечом к плечу, готовые защитить её не только с помощью магии, но и не брезговали вступить в обычную магловскую драку даже с огромными верзилами-прихвостнями Слизеринского Принца… Но сейчас, оглядываясь назад, Гермиона могла с уверенностью сказать, что уже тогда что-то в Малфое неумолимо и совершенно необъяснимо начало меняться…
Весь прошлый год, особенно в конце, после возрождения Волан-де-Морта, Малфой передвигался по замку, почти всегда один и был при этом какой-то странный. Апатичный. Тихий. И постоянно задумчивый. Словно какой-то невидимый груз неподъёмной ношей давил на его худые плечи, пытаясь сломать его совсем. Но Малфой упорно и гордо продолжал носить свою маску холодного безразличия. Впрочем, подобное поведение главного заводилы Слизерина, похоже, устраивало всех, да и переживания за Гарри на «Турнире трёх волшебников» отнимали большую часть её сил и свободного времени. Поэтому Гермионе не было особого дела до душевного состояния Малфоя и, можно сказать, что на какое-то время они даже умудрились дружно о нём позабыть. И, по странному стечению обстоятельств, тот тоже мало попадался им тогда на глаза.
А практически с самого начала этого, выпускного, курса, Малфоя, будто и вовсе подменили…
Всё такой же флегматично отстранённый вид, брезгливо и невероятно манерно кривящиеся, насмешливые губы, вместо нормальной, человеческой, улыбки, но вот взгляд… Гермиона никогда прежде не видела, чтобы глаза Холодного Слизеринского Принца так живо и ярко блестели, словно переполненные кристально-чистыми бриллиантами, бездонные чаши. Никогда! А может быть это от того, что она как-то раньше не замечала, чтобы Малфой подолгу засматривался на гриффиндорский стол? Или от того, что она никогда прежде не придавала особого значения тому, как Малфой смотрел… И что этот таинственный, яркий внутренний свет появлялся в серебристых глазах Малфоя исключительно тогда, когда он украдкой смотрел на Гарри?!
«Это что же получается?..» - Гермиона, изредка моргая, невидяще смотрела в одну точку.
Малфой больше не язвил, не цеплялся, не плевался ядом, не сыпал в их адрес бесконечные колкости и оскорбления, и даже не нажаловался отцу о том несчастном случае с гиппогрифом, в котором определённо точно – как не прискорбно было это признавать Гермионе! – был повинен Рон…
Разрозненные, неприметные прежде факты постепенно сложилась в её голове в одну общую, масштабную картину. И от неожиданности собственных умозаключений Грейнджер даже выпрямилась на стуле.
«Значит… неужели…это всё из-за Гарри?! Получается, что они уже тогда… Тогда что? Подружились?»
Гермиона насупилась – вряд ли то, что случилось в той нише во время экзамена по Древним рунам, можно объяснить простой «дружбой». Тогда что? Уже были вместе?!
Она набралась храбрости и твёрдо, по-новому взглянула на друга.
Гарри всё ещё бережно прижимал к груди чёрную безрукавку – Грейнджер в этом больше не сомневалась! – Малфоя. И ей вдруг вновь показалось, что она, как и в тот злосчастный раз, застала друга за чем-то интимным, стыдным и очень-очень…личным.
Гермиона очень любила Гарри, как друга. Она всегда, - сколько помнила себя в волшебном мире, - всеми фибрами души, стремилась ему помочь! И, конечно, как его подруга, она чувствовала себя задетой, что Гарри до сих пор умалчивал о своей тайной привязанности. Но, как его лучшая подруга, она видела, что ему приходится сложно, и не могла не жалеть его. И, хоть это было и сложно, но действительно старалась понять природу его чувств к…парню… К Малфою! Ради этого она даже пошла на то, что ни словом, ни делом, ни разу не обмолвилась о своём «страшном» знании Рону! А ведь прежде, между ними никогда не было никаких секретов, не говоря уже о чём-то…таком.
Грейнджер, конечно, смутно представляла, что могло двигать намерениями и поступками её лучшего друга, стремившегося поскорее сбежать на «встречу с Дамблдором», а на самом деле – на свидание. Она уже давно подозревала, что с этими ночными «вылазками» не всё чисто! Ей даже удалось найти для себя примерное объяснение тем чувствам, что, скорее всего, по её мнению, двигали Гарри, заставляя его скрывать правду, и…наверное, - смущаясь собственных мыслей, думала она -…доставляли ему определённое удовольствие…
Она снова глубоко задумалась, вспоминая, каким счастливым в последние месяцы выглядел Гарри. Вспомнила, как горели и переливались изумрудным блеском его большие, искренние глаза, когда к нему прилетал очередной бумажный журавлик от «неизвестного отправителя»... Или когда он торопился в лабораторию во время проекта по Зельеварению… Или как Гарри глупо улыбался и нервно ёрзал на скамье во время трапез в Большом зале, исподволь посматривая на высокомерного и амбициозного платинового блондина за слизеринским столом, а после, опомнившись, всё с той же широченной улыбкой, бесцельно ковырялся вилкой у себя в тарелке, но мыслями явно был совсем в другом месте… Ведь не из-за Дамблдора же или его персональных «уроков», в самом деле, её лучший друг сиял, порою, ярче полуденного солнца на небосводе!? А скольких нервов только стоила им всем трагедия, случившаяся на рождественских каникулах в Норе!? И всё из-за чего?! Из-за… Мерлин, всемогущий! Гермиона моргнула, видя перед мысленным взором кричащую статью о помолвке Драко Малфоя…
Так может…когда Гарри, под покровом ночи или непроглядной тени школьных ниш, трепетно и одновременно страстно ласкал своего «давнего врага», а тот умопомрачительно сладко постанывал от его стыдных прикосновений и так же рьяно отвечал на жаркие поцелуи её друга… Похоже…в этих тайных свиданиях с Малфоем для Гарри заключалось куда большее, чем простое юношеское помешательство на обезумевших гормонах и жажде физической близости с кем-то! Нет, этим её лучшего друга не соблазнить. Гарри хоть никогда и не откровенничал с ними на эти темы, но она-то видела, что для него вопросы личных чувств и отношений, всегда были чем-то сокровенным и закрытым. Гермиона не знала, каким образом и когда конкретно Малфою удалось расположить к себе её друга, но по всему выходило, что связь этих двоих была куда серьёзнее, чем простая интрижка или тот же неудачный флирт Джинни с Гарри, который так и не перерос во что-то стоящее.
Если всё обстояло именно так на самом деле, то она прекрасно понимала Гарри! Понимала…представляла, – особенно, после того, как воочию застала его с Малфоем! -…и даже один раз, – ну, ладно! Может быть, и не один! – фантазировала о том, что чувствовала бы сама, если бы относилась к кому-нибудь с такой же пылкой страстью…
