сообщить о нарушении
Текущая страница: 142 (всего у книги 163 страниц)
Гарри передёрнул плечами и, отвернувшись к остальным присутствующим, успел заметить, как Снегг совершил стремительную рокировку: резко дёрнул на себя остолбеневшего и какого-то опустошённого с виду Драко, и, практически задвинув крестника себе за спину, сам выдвинулся вперёд. Уже в который раз, Гарри проникся к нему чувством глубокой благодарности за искреннюю и самоотверженную заботу о Драко, и подошёл как можно ближе.
Серые глаза Драко безразлично рассматривали пол, прячась ото всех под веером светло-русых ресниц. И Гарри отчего-то показалось, что сам Драко даже не придал никакого значения поступку Снегга. Будто ему уже было всё равно, что скажет Волан-де-Морт о его личном провале… Будто бы он уже со всем смирился…
Несдержанный и противный хохот Волан-де-Морта и Беллатрисы Лестрейндж начал понемногу затухать вместе с освещением, но затем Гарри втянуло и завертело в цветном калейдоскопе обрывочных воспоминаний и фраз, проносящихся перед его глазами всё быстрее и быстрее…
«Она обычная… - эхом слышал вокруг себя Гарри. - …а ты – особенная! Особенная…»… Лили смеялась и куда-то тянула за руку маленького Снегга…
«Но я же тоже…тоже теперь Его семья!»… Гарри отшатнулся, увидев себя из прошлого со стороны: всклокоченного, с горящими отчаянием и мольбой глазами…
«Он – мой муж! Люблю… Я люблю Гарри…»… Надломленный голос Драко больно резанул Гарри по сердцу…
…Снегг, изо всех сил прижимающий к своей груди и оплакивающий никогда не принадлежавшую ему, но горячо любимую им, убитую Лили Поттер…
И, наконец, сам Гарри… Его собственное лицо, посекундно взрослеющее в воображении Снегга, всё приближалось и приближалось, выводя на первый план неизменно яркие зелёные глаза, в которых можно было прочесть самые различные эмоции, будь то радость или печаль, горечь утраты или искреннее веселье – Снегг, как оказалось, подметил и бережно сохранил в своей памяти все их оттенки чувств! И в какой-то момент весь окружающий мир исчез, сузившись до сияния этих изумрудных глаз, ради которых Снегг так многим пожертвовал в своей жизни, а потом вновь стал проявляться, а глаза Гарри – отдаляться. Вот только теперь эти чистые, выразительные зелёные глаза уже украшали лицо маленькой Лили Эванс, которая широко и открыто улыбалась только ему - маленькому замухрышке Северусу Снеггу…
…Вот уже взрослый Снегг снова стоит в директорском кабинете (и, судя по изменившейся обстановке комнаты, теперь в Хогвартсе заправлял уже он сам) и обращается к портрету Альбуса Дамблдора, висящему за высоким креслом:
- Я уже не знаю, где найти управу на этих несносных мальчишек! – полурычал он, раздраженно ходя взад-вперёд.
- Позвольте угадать: Вы, верно, имеете ввиду мистера Долгопупса, не так ли?- весьма жизнерадостным тоном уточнил с портрета Дамблдор, по привычке поглаживая пальцами свою роскошную серебристую бороду. И Гарри с удовольствием отметил, что теперь обе руки бывшего директора были одинаково здоровы и целы.
Снегг порывисто притормозил и стрельнул в сторону Дамблдора убийственным взглядом, но затем длинно выдохнул и процедил сквозь сжатые зубы:
- Я уже и так запретил все общественные мероприятия и групповые занятия. Усилил систему блокировки выходов из их гостиных, но эти…паршивцы всё равно продолжают свои вылазки по ночам! А какие высказывания они себе позволяют на уроках?!
- Северус, я понимаю Вас… - мягко и сочувственно произнёс Дамблдор. – Но Вам и не удастся с ними совладать. Чем больше ограничений Вы вводите, тем больше они будут их нарушать.
- А как ещё по-вашему я смог бы оградить их от лишних стычек с Пожирателями?! Это же чистой воды самоубийство! Я. Не. Могу. Уследить за каждым из них по отдельности и мне не удастся вечно обманывать Кэрроу… - он снова выдохнул и устало потёр своё измученное лицо ладонями.
Дамблдор, видимо, намеревался ответить Снеггу, но в этот момент Финеас Найджелус Блэк торопливо вернулся в свою портретную раму, докладывая:
- Директор! Они приручили старого эльфа Кикимера и теперь задумали варить «Оборотное» зелье! Грязнокровка как раз…
- Я не желаю слышать это слово! – не сдерживаясь, рявкнул на Финеаса Блэка Снегг. Да так грозно, что тот даже опасливо попятился вглубь портрета и нервно затеребил пальцами свою заострённую клинышком бородку.
Гарри был приятно поражён причиной этой внезапной вспышки гнева – видимо, Снегг больше не собирался повторять своих прошлых ошибок и терять тех, кто был ему…дорог? Хотя о чём это он думает? Симпатия Снегга к его матери была вполне объяснима и понятна, но какое Снеггу могло быть дело до Гермионы?! Если только Снегг мог быть заинтересован в Гермионе, как в лучшей подруге Избранного, которая, благодаря своей преданности и недюжинному уму, соответственно, могла бы в некотором смысле помочь удержать его от необдуманных действий и подсобить в уничтожении оставшихся крестражей?! Во всяком случае, сейчас для Гарри это стало ещё одним положительным дополнением к тому, что он уже успел сегодня открыть для себя, заново узнавая этого мрачного и загадочного человека…
- В общем, - несколько обиженно сказал Найджелус, - эта Грейнджер сказала, что им потребуется месяц, если не больше, на то, чтобы добыть все необходимые ингредиенты и приготовить зелье.
- Они вас заметили? – подозрительно прищурившись, спросил его Снегг. – Поняли, что вы можете за ними наблюдать в доме на Гриммо?
- Нет, - уверенно заявил Финеас. – Мой портрет обладает одним отличным свойством… Постоянного изображения на нём нет, поэтому полотно всегда выглядит пустым. По сему, даже посещая его, я могу оставаться невидимым для остальных! – с гордостью закончил он, подкручивая подушечками пальцев кончик своей заострённой бородки.
И Гарри отчего-то подумал, что, возможно, при жизни это была его заядлая привычка.
- Остаётся только надеяться, что ваш болтливый потомок, Сириус Блэк, в своё время не ляпнул об этом Поттеру… - насупившись, тихо пробормотал Снегг.
- Прекрасно, – довольно воскликнул Дамблдор. - Они всё же намерены проникнуть в Гринготтс! Не зря я верил в этих ребят!
- Но ведь Гринготтс – самое надёжное хранилище! Они могут запросто там погибнуть! – в голосе Снегга звучало неприкрытое возмущение подобной беспечностью Альбуса.
- О, Северус… - с улыбкой протянул Дамблдор. – Вы всё ещё не верите в них? Мне удалось собрать достаточно информации о том, что ждёт их на подступах к банковской охранной системе, так что, собрав воедино все свои таланты, эти ребята ещё сумеют Вас удивить, вот увидите!
- Даже если и так, - скептически вздёрнув чёрную бровь, предположил Снегг. – Допустим, им удастся взломать сейф Лестрейндж и даже добраться до крестража… Но каким образом они смогут его уничтожить? Может тогда…стоит отдать им этот меч? – он оглянулся через плечо, и Гарри, проследив его взгляд, только сейчас заметил, что всё это время на директорском столе лежал меч Годрика Гриффиндора, который, как раз таки в то время, разыскивал и жаждал заполучить Волан-де-Морт.
- Нет, нет, - отрицательно затряс головой Дамблдор. – Меч останется здесь. Гарри должен думать, что меч пропал, иначе, он не вернётся в Хогвартс, а нам нужно, чтобы он поступил именно так. На Гриммо Вам теперь попасть, в любом случае, не удастся…так что, остаётся только один способ: заманить самого Гарри сюда. А иначе как же Вы ему всё объясните?!
- Но что ему может здесь понадобиться?
- Клык василиска – его яд единственная альтернатива мечу Гриффиндора, уже пропитанного им. И Гарри, и его друзья об этом знают. Они найдут способ проникнуть в Хогвартс…
- Но…как? Хогвартс теперь едва ли не надёжнее Азкабана!
Дамблдор лукаво усмехнулся со своего портрета.
- О, не беспокойтесь, Северус. Я оставил им одну лазейку… И, если кое-кто проявит достаточно человечности, в недостатке которой всегда обвинял меня самого, то Гарри сумеет преодолеть и это препятствие.
Снегг не выглядел удовлетворенным подобной информацией, но не стал расспрашивать о подробностях.
- Значит, когда Поттер проберётся в Хогвартс, я должен буду отдать ему меч и Воскрешающий камень?
- В общей сложности, да, - кивнул Дамблдор, вновь становясь серьёзным. – Не думаю, конечно, что, после всего случившегося, Гарри сможет спокойно Вас выслушать. Следовательно, он не должен знать, что всё это даёте ему именно Вы! Тем более, если Волан-де-Морт прочтёт мысли Гарри и увидит, что Вы действуете в пользу мальчика…
- Знаю, - коротко сказал Снегг.
Он подошёл к портрету Дамблдора и потянул за него. Портрет выдвинулся из стены, открывая тайник. Снегг убрал в него меч Гриффиндора и Воскрешающий камень. Задвинув портрет на место, Снегг сказал:
- Я найду способ достучаться до него, будьте уверены, - и Дамблдор, сосредоточенно кивнув, продолжил:
- Меня настораживает Ваше спокойствие, Северус. Я думал, Вы осознаёте, что Гарри сейчас считает Вас моим палачом? И пусть я несколько разочаровал его в том, что вынужден был утаивать некоторые факты, но…даже я, на Вашем месте, беспокоился бы о встрече с таким сильным, хоть и юным, магом, как Гарри…
Снегг криво усмехнулся.
- Бросьте, Альбус. Мы оба с Вами знаем, что Поттер – не убийца!
- Действительно, - улыбнулся в ответ Дамблдор. - Но, после встречи с Вами, Северус, Гарри должен стать ещё и обладателем Бузинной палочки!
- Каким же образом, если он не убьёт меня?! – поразился Снегг.
- Самым обыкновенным – его любимым и чаще всего применяемым заклинанием: он Вас просто обезоружит, а Вы позволите ему это… Для передачи Силы этой особенной палочки, этого будет вполне достаточно. К тому же, Гарри знает об этом.
Снегг, молча, вопросительно выгнул одну бровь.
- Я ведь Вам уже когда-то говорил, что их связь с Драко Малфоем может оказаться весьма и весьма продуктивной… Хотя, признаться, я был несколько удивлён, что юный Малфой владеет столь глубокими познаниями о свойствах Даров Смерти. И при этом… - Дамблдор комично подвигал губами и пожал плечами, словно раздумывая: стоит ли озвучивать до конца свою мысль.
- Драко не такой! Он лучше, чем кажется, - с нажимом произнёс Снегг.
- О, неет… Нет, Северус, я в этом не сомневаюсь, - Дамблдор с улыбкой поднял вверх обе ладони, будто в оборонительном жесте. – Я, напротив, очень счастлив, что Гарри так повезло с выбором партнёра!
Снегг недовольно нахмурился, и Дамблдор решил сменить тему:
- Как бы там ни было, я не думаю, что Гарри когда-либо допустит ту же ошибку, что и я… Он никогда не погонится за Дарами Смерти, желая изменить Мир, - Дамблдор прервался, на некоторое время погрузившись в глубокую задумчивость, а затем пространственно проговорил: - Видимо, поэтому они сами и пришли к нему в руки…
- То есть, Вы хотите сказать, что это как-то поможет Поттеру?
- Возможно… - Дамблдор сложил пальцы «шпилем» и очень медленно кивнул. – Вы передадите ему меч и Воскрешающий камень. Мантия-невидимка у него уже есть, а с приобретённой Силой Бузинной палочки, Гарри станет Повелителем Смерти! Тогда, быть может…
Дамблдор замолчал, не окончив свою мысль. Впрочем, её смысл и так был предельно ясен.
- Но будьте бдительны, Северус… Вы ведь и сами уже, наверное, поняли, что Волан-де-Морт догадывается, что палочка его не слушается так, как должно… И, следовательно, Вы понимаете, какими могут быть его дальнейшие действия и последствия?
- Да, - глухо согласился тот. – Я это понимаю.
Финеас Блэк осторожно кашлянул, вклиниваясь в их разговор.
- Простите, директор Снегг, - уважительно произнёс он, поднимая вверх указательный палец. – Я Вам ещё нужен? Или мне стоит вернуться на площадь Гриммо?
- Так вы говорите, что мисс Грейнджер собирается варить «Оборотное» зелье? – уточнил Снегг, надевая дорожную мантию.
- Да, директор. Эльф обещал разыскать для неё необходимые ингредиенты.
- Сложно, когда под рукой нет моих запасов, да, мисс Грейнджер?! - с довольной усмешкой пробормотал себе под нос Снегг, застёгиваясь на все пуговицы.
- Простите, Вы что-то сказали? – переспросил его Блэк.
- Возвращайтесь на Гриммо, мистер Найджелус, - уже громче ответил Снегг. – И сообщите эльфу, что нынче лучшие ингредиенты для всех типов зелий можно найти на углу домов 23 и 24 по Лейнстерн-Гарденс.
Финеас кивнул и исчез за краем своей портретной рамы. А молчавший до этого момента Дамблдор вдруг вскинул свою седовласую голову и удивлённо воззрился на Снегга:
- Северус, но эти дома уже много лет – только фасад?!
- Я знаю, - холодно ответил Снегг, оборачиваясь с порога. – Не беспокойтесь, Альбус. У меня есть план…
И вышел из комнаты.
Чёрный дымчатый вихрь слизал все цвета и лица, а затем всё исчезло.
Тяжело дыша, Гарри вынырнул из Омута памяти и оказался на ковре в том же кабинете: казалось, Снегг только что прикрыл за собой дверь…
Вот она, наконец, вся правда. Ещё несколько долгих минут Гарри вглядывался в полупрозрачную, мерцающую субстанцию, которая равномерно вращалась по кругу в чаше Омута, призывая заглянуть в неё ещё раз, но Гарри понимал, что и так пробыл здесь слишком долго.
Гарри, конечно, уже знал, что его задачей было спокойно идти в широко раскрытые объятия Смерти. Как знал и то, что по дороге он должен был разрушать последние связи Волан-де-Морта с жизнью, чтобы когда их пути снова пересекутся, и Гарри не поднимет палочку на свою защиту, конец наступил немедленно, и задача, которая осталась невыполненной в Годриковой Впадине, будет наконец-таки завершена: ни один из них не останется в живых, ни того, ни другого больше не будет на свете.
Нужно отдать Дамблдору должное, думал Поттер, старый волшебник действительно старался помочь и выполнить своё последнее обещание: попытаться найти средство, чтобы после воскресить его. Но зелье, разработанное Дамблдором совместно с Николасом Фламелем, уже было потрачено на безуспешное возвращение к жизни Северуса Снегга, а Дары Смерти… Сработают ли они как надо? Если учесть, что Мантия-невидимка сейчас была далеко от своего владельца, а Воскрешающий камень и вовсе разрублен мечом Гриффиндора…
Но Гарри всё равно открыл тайник за пустующим портретом Дамблдора и извлёк оттуда Воскрешающий камень – меч он счёл уже бесполезным в своей ситуации.
Он чувствовал, как бешено бьётся о рёберную «клетку» сердце. Как странно, что под действием смертного страха оно колотится всё сильнее, мужественно поддерживая жизнь. В прошлый раз, когда он «падал» с метлы, оно казалось почти онемевшим… Но всё же ему придётся остановиться, и очень скоро. Его удары сочтены.
Приложив к груди ладонь и ощущая под ней мощную траурную барабанную дробь своего сердца, Гарри постарался успокоиться.
«Интересно, а по-настоящему умирать – больно»?
Сколько раз он был на волосок от смерти, сколько раз только чудом умудрялся ускользнуть от неё – и ни разу не задумывался о ней самой. Даже когда в начале этого года он случайно узнал о том, что он – последний крестраж и Смерть уже практически приняла его в свои распростёртые объятия, появился Драко, который дерзко выдернул его из её когтистых лап! Драко дал ему то, что он уже и не чаял получить в этой жизни: вселил в его сердце новые, неизведанные до селе чувства; пробудил в его теле смелые, страстные побуждения к взаимной близости, которых можно было больше не стыдиться, потому как все они находили ещё более откровенный отклик в самом Малфое; и, наконец, вернули ему такое неуместное, но пылкое и отчаянное желание жить! Воля к жизни, взыгравшая в Гарри тогда, оказалась намного сильнее страха смерти. Однако ему и в голову не приходило уклониться от завершения своей невесёлой миссии и сбежать от Волан-де-Морта. Всё было кончено, Гарри это знал, и не сделанным оставалось только одно: смерть.
Но Дамблдор отлично всё просчитал, когда «с дальним прицелом на будущее», всецело одобрил их зарождающиеся отношения с Драко… Ведь теперь Гарри знал ещё и то, что всё, что он делал было не только ради общего блага… Всё это было ради Драко. И отправляясь на смерть, Гарри не сомневался, что его последняя мысль будет именно о Нём. Только о Нём. Всегда.
И даже несмотря на то, что в какой-то момент Драко поступился своими чувствами и выбрал, вместо него, свою семью… Гарри не собирался винить его за это. Он был благодарен и за то малое, что Драко успел ему подарить, пока они ещё были вместе…
Гарри присел в директорское кресло, чувствуя, что пальцы его подрагивают, и попытался унять их нервную дрожь, хотя увидеть его здесь никто не мог: все портреты были до сих пор пусты. Он оглянулся, ища глазами настенные часы. Время, словно обезумев, будто ускорило свой бег, неумолимо приближая час финала.
Тогда Гарри стал медленно подниматься и сразу почувствовал себя живым как никогда, с небывалой силой ощутил собственное живое тело. Почему он не замечал прежде, какое это чудо мозг, мускулы, колотящееся в груди сердце? И от всего этого ничего не останется…
