Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."
Автор книги: Amargo
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 72 страниц)
Глава 24
Дни, что оставались до прощального праздника перед летними каникулами, я откровенно бездельничал, слоняясь по замку и прилегающим окрестностям, однако меня не покидали мысли о том, что случилось в ночь побега Сириуса Блэка. Сложив всю известную информацию, я преисполнился убеждения, что Дамблдор, скорее всего, здесь не при чем. Негоже директору бродить в темноте по лесу, спотыкаясь о коряги и отгоняя назойливых двужальных комаров, да к тому же рискуя столкнуться нос к носу с преподавателем-оборотнем, когда вместо него это может сделать кто-нибудь другой. Например, Северус Снейп.
По крайней мере, такая версия событий объясняла сцену, увиденную мной во время визита к Люпину. О чем мог предупреждать его профессор? Вряд ли они стали бы ругаться при учениках на личные, никого не касающиеся темы. Значит, Люпин должен был помалкивать именно перед нами, поскольку Снейп не хотел, чтобы мы узнали, как ему по приказу директора пришлось помогать своему давнему врагу.
За день до прощального ужина мы получили листки с результатами экзаменов. Я пробежал глазами по оценкам – привычное «удовлетворительно» по истории… и еще одно? Я был уверен, что за остальные экзамены получу как минимум «выше ожидаемого». Взглянув на название предмета, я аж подскочил от возмущения.
– Вот сволочь! – заорал я на всю комнату. – Так нечестно! Ну я ему покажу!
И прежде, чем ошеломленные Нотт, Пирс и Флетчер успели что-то сказать, я вылетел из спальни и, чуть не сбив с ног каких-то старшеклассников, помчался к выходу. Все внутри меня кипело от негодования. Добежав до двери в кабинет Снейпа, я громко постучал, держа наготове лист с оценками. Скоро дверь открылась, и передо мной возник недовольный зельевар. Я ткнул листок ему в лицо и закричал:
– «Удовлетворительно»! Вы поставили мне «удовлетворительно» за правильную работу! Я подам апелляцию директору! А если он ее не рассмотрит, то подам в Визенгамот! Я этого так не оставлю! Это нечестно, я все сделал правильно! В моей работе нет ошибок!..
Снейп молча выслушал мои бессвязные выкрики, а потом невозмутимо сказал:
– Зайдите.
Я вошел в кабинет и, насупившись, остановился на пороге. Профессор закрыл дверь и направился к своему рабочему столу, на котором были расставлены какие-то разноцветные склянки. Оказавшись там, он повернулся и с легкой иронией спросил:
– Если вы так уверены, что сделали свое зелье правильно, не все ли равно, сколько баллов вы за него получите?
Я оторопел:
– Но какой тогда смысл в оценках, если ставить их произвольно?
– Ваша оценка – не произвольная, – ответил Снейп.
– Я все сделал правильно, – упрямо повторил я. – Где вы нашли ошибку?
Снейп, кажется, задумался. Он молча разглядывал меня, будто я был очередным экземпляром его коллекции заспиртованных тварей, и в меня медленно начинали закрадываться сомнения. А вдруг я действительно где-то ошибся? Нет, не может быть!.. Но все же – вдруг я недосчитал правых или левых помешиваний, перепутал количество доз толченых голов богомола и толченых крыльев саранчи?.. Ничего я не перепутал, разозлился я на себя. Это все Снейп, он сбивает меня с толку! Прошло едва ли не полминуты, прежде чем профессор прервал молчание.
– Хорошо, – сказал он, будто что-то решив. – Если вам так сложно понять, почему вы получили низкий балл, я вам объясню. Вот котел, в том шкафу возьмете ингредиенты… – Он махнул рукой на застекленный шкафчик рядом с письменным столом. – Варите.
– Вы имеете в виду загустевающее зелье? – на всякий случай уточнил я. Снейп спокойно кивнул. Ну ладно, подумал я и начал готовиться. Взяв из шкафа все нужные вещества, я приступил к работе, тщательно взвешивая, отмеряя, мешая и отрезая. Через полчаса напряженной концентрации я перелил голубоватое зелье во флакон и поставил его рядом с котлом.
– Готово, – сказал я. Снейп, который все это время просматривал какие-то исписанные пергаменты, подошел к рабочему столу и взглянул на мой флакон.
– Разве неправильно? – на всякий случай спросил я.
– Правильно, – к моему удивлению ответил Снейп. – Но вы, кажется, хотели знать, за что я поставил вам «удовлетворительно»?
Я кивнул. Снейп опустошил мой котел и повернулся к горелке.
– Возьмите два котелка и налейте в них воды, – приказал он. Не понимая, какое это отношение имеет к моей оценке, я, тем не менее, выполнил его указание. Снейп поставил котлы на низкую каменную полку прямо за рабочим столом и проговорил:
– А теперь смотрите внимательно.
За три года своей учебы в Хогвартсе я ни разу не видел, как профессор работает над зельями. На уроке он никогда ничего не варил, следя лишь за тем, как это делают другие. И сейчас, глядя на то, как он спокойно и без ненужной суеты растирает в ступке головы богомолов, на глаз отмеряет корни бесхребетника и помешивает булькающий сероватый раствор, я постепенно начинал осознавать степень его мастерства. Зелье было не слишком сложным, но ведь истина проста, и мастеру требуется всего несколько штрихов, чтобы показать главное там, где подмастерье будет кропотливо выводить ненужные детали. К тому же, то, что делал Снейп, немного отличалось от классического рецепта, описанного в учебнике. Чего-то он клал больше, чего-то меньше, что-то не резал, а бросал целиком, а где-то мешал чуть иначе. Это было живое творчество, то самое, которое я так ценил в искусстве рисунка и которое упорно не замечал во всем остальном. Вместо получаса профессору понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы загустевающее зелье обрело нужный голубоватый оттенок. После этого он капнул несколько капель из моего флакона в один котел с водой, а несколько капель своего зелья – в соседний. Пока мое зелье неторопливо превращало воду в желеобразную массу, зелье, сваренное Снейпом, трансформировало воду в студень всего за несколько секунд.
– Ясно? – спросил Снейп. Я смущенно закивал головой.
– Еще год назад я говорил вам, чтобы вы перестали механически копировать рецепты из учебника, – продолжал профессор. – Копировать может любой идиот, если проявит хоть немного усердия и внимания. К сожалению, вы не вняли моему совету. Так вот, мистер Ди, если вы и дальше собираетесь заниматься рутинной механикой, вам придется смириться с низкими баллами, которые, впрочем, указывают не на вашу бездарность, а на вашу лень. И если вы решите подать апелляцию Дамблдору… или в Визенгамот, – добавил он с сарказмом, – мне придется повторить перед ними то же самое. Поверьте – в такой ситуации они будут не на вашей стороне… А теперь приберитесь-ка здесь, – он кивнул на стол и на котлы. – Без магии, разумеется.
Наверное, так чувствовали себя ученики Леонардо или Рафаэля, которые были готовы от зари до зари растирать им краски, только чтобы иметь возможность наблюдать за творчеством мастеров. К моему восторгу, Снейп, наконец, сменил свой гнев на милость и теперь едва ли не ежедневно заставлял меня заниматься какой-нибудь черной работой в его кабинете или в классной лаборатории, вроде потрошения живности, сортировки перемешанных по ошибке изготовителя сухих ингредиентов или починки поломанных весов, погнутых котлов и неработающих горелок. Иногда у меня была возможность наблюдать, как он варит какие-то мудреные зелья, о назначении которых я мог догадываться только по их составу, и зрелище того, как ловко профессор это делает, вызывало во мне страшную зависть.
Студенты разъехались на каникулы, но, в отличие от предыдущих лет, преподаватели почему-то оставались в замке. Обычно часть из них в июле или августе покидала Хогвартс, но сейчас ничего подобного не происходило. В замке царила непонятная активность: все куда-то спешили, что-то обсуждали, постоянно аппарировали, выходя за ворота, и столь же стремительно возвращались назад; прилетали многочисленные совы с объемистыми посланиями, то и дело появлялись незнакомые личности, быстрым шагом проносившиеся по коридорам в кабинет Дамблдора и обратно, а в гостиницах и кабаках Хогсмида наблюдался невиданный наплыв посетителей. Я пытался выяснить у Хагрида, что же происходит, но он таинственно молчал, утверждая, что мне об этом знать пока рано.
В один из июльских дней лесничий, наконец, позволил мне покататься на фестрале. Я уже давно облюбовал себе потенциального летуна – крупного, независимого жеребца, которого назвал Файтером [Fighter], имевшего, впрочем, одну полезную слабость: он обожал свежую печенку, и благодаря ней мы неплохо сошлись. Я подкармливал его с рук и однажды получил разрешение Хагрида сделать кружок над замком.
– Ты уж с ним поласковее, – сказал он, трепля фестрала по холке, отчего животное начало шататься и нервно скалить зубы. – И не поднимайся над шпилями, ладно?
– Ладно, – прокряхтел я, пытаясь влезть на здоровенного Файтера, который, к тому же, не желал стоять спокойно и все время отходил от пня, с которого я на него забирался. – Хагрид, ты не мог бы его подержать?
Наконец, я забрался на спину фестрала и постарался усесться так, чтобы тот не задевал меня в полете крыльями. Это оказалось практически невозможно, к тому же, я так и не понял, за что на нем держаться.
– Давай-ка полетаем! – сказал я фестралу. – Сделаем пару кругов, покажешь мне лес и озеро.
Файтер расправил крылья, и я подогнул колени. Сделав несколько подпрыгивающих шагов, фестрал взлетел и быстро начал набирать высоту. Вцепившись ему в шею, я с восторгом следил за тем, как мы поднимаемся над лесом. Скоро передо мной открылась удивительная панорама – огромный зеленый ковер до самых гор, озеро, окруженное лесом, замок, такой маленький с высоты, далекий стадион. Файтер стремительно направлялся к замку. Он облетел его, едва не касаясь крыльями крыш и выступов, и сделал крутой вираж, разворачиваясь к стадиону. Хотя к тому времени я уже привык к своеобразной посадке, от резких спусков и наклонов у меня захватило дух.
– Вот кайф! – заорал я. Пролетая над стадионом, я заметил две темные фигурки, идущие по игровому полю. Файтер немного снизился, и я различил профессора Флитвика и Снейпа, что-то обсуждающих и указывающих на ряды кресел одной из трибун. Файтер невозмутимо пролетел над их головами, и я не стал оглядываться, чтобы посмотреть, заметили они меня или нет.
Через пару дней я узнал, зачем Снейп с Флитвиком бродили по стадиону. Когда я появился на завтрак в Большом зале, Флитвик заулыбался, как будто видел меня впервые после долгой разлуки.
– Линг! – воскликнул он. – Вот вы то нам и нужны!
– Доброе утро, – сказал я, адресуя пожелание всем, кто в это время сидел за столом. Дамблдор еще вчера куда-то убыл, Трелони почти не выходила из башни, а остальные преподаватели были в кратком отпуске до начала августа. Меня встречали только Флитвик, Спраут, Снейп и Макгонагалл.
– Какие у вас планы на вторую половину дня? – поинтересовался у меня Флитвик. Снейп скривился:
– Филиус, просто скажите ему, что он должен делать.
– Ну как же, – возразил профессор, – а вдруг у Линга какие-то важные дела – например, с Хагридом или с Помоной?
– Дела, конечно, есть, – сказала профессор Спраут, чистя яйцо. – Линг будет помогать мне выкапывать африканскую сороконожку. Но этим мы займемся прямо сейчас, так что после обеда он в вашем полном распоряжении.
– Что мы будем выкапывать? – настороженно переспросил я, сразу представив себе черное многоногое создание вроде боггарта Панси.
– Африканскую сороконожку. Я закопала ее пару лет назад, – объяснила Спраут. – Настала пора ее отрыть. Наверное, у нее уже детки проклюнулись.
Картина в моей голове мгновенно преобразилась: я увидел разложившиеся зеленоватые останки, хитиновый скелет и множество вылезающих из этой массы мелких насекомых. Сделав бутерброд с сыром и подвинув к себе чашку кофе, я напомнил Флитвику:
– Профессор, вы говорили о второй половине дня…
– Да! – встрепенулся Флитвик. – Дело в том, что мы с вами должны привести в порядок стадион. Говоря откровенно, он уже давно не в лучшем состоянии. Косметический ремонт – это, конечно, неплохо, но трибуны необходимо укрепить, обновить охранные заклинания, выправить все кресла, починить, подновить, покрасить в какой-нибудь веселенький цвет… В общем, дел невпроворот, а вызывать сюда ремонтную команду бессмысленно – все задействованы на чемпионате мира по квиддичу. Так что бремя ответственности ложится на нас с вами и вот на Северуса. Но я уверен – втроем мы отлично справимся. В конце концов, впереди у нас больше месяца.
– У меня отпуск – две последние недели августа, – напомнил Флитвику Снейп. – Так что процесс желательно не затягивать.
– Не затянем, – ответил Флитвик, – потому что и у меня в конце августа отпуск. Не оставим же мы стадион одному Лингу.
– Я мог бы сам покрасить кресла, – предложил я. Снейп фыркнул:
– В черное и белое.
– Это очень стильно, – возразил я. – Черное и белое – это минимализм, радикальный подход к оформлению пространства. Конечно, надо сделать так, чтобы кресла на стадионе выглядели эстетично, не как шахматная доска или чередующиеся ряды разных цветов, но думаю, я бы это смог.
– Боюсь, гости не оценят вашего подхода, – сказал Флитвик. – Обычно интерьеры для праздников оформляют ярко. Мы могли бы сделать кресла оранжевыми…
– Только не оранжевыми! – испугался я. – Не оранжевыми, не красными и не желтыми! Они будут отвлекать на себя внимание зрителей. Оттенки должны быть холодными. Выберите зеленый, синий или фиолетовый.
Неожиданно меня поддержала профессор Спраут:
– Думаю, зеленый или синий будут смотреться гораздо лучше оранжевого. Оранжевый слишком уж агрессивный.
– Дамблдор сказал – что-нибудь веселенькое, – заметил Флитвик.
«Ну да, – подумал я, – с его вкусом только стадионы оформлять – одни мантии чего стоят!»
– Северус, – продолжил Флитвик, – а вы что скажете?
– Пусть эти вопросы решает Ди, – сказал Снейп, поднимаясь из-за стола. – Он ведь у нас художник, вот и дайте ему творческую свободу.
«Ни фига себе», потрясенно подумал я, изо всех сил делая вид, что именно этих слов от Снейпа и ожидал. Флитвик развел руками:
– Ну что ж, Линг – значит, вам и карты в руки. Однако сперва всё надо починить.
Африканская сороконожка оказалась странным растением, привезенным к нам с Мадагаскара, а не из Африки. Плоские изогнутые семена – длинные, коричневые, со множеством отростков, издалека действительно напоминавшие сороконожку, – падали в землю и закапывались в нее на полтора-два года, после чего из них появлялись маленькие побеги. Однако такое происходило только в родной почве и на большой глубине. Здесь, в условиях школьной теплицы, растение, по мнению профессора Спраут, лучше было откопать и рассадить. Пока мы этим занимались, я в очередной раз попытался разузнать, что же затевается в Хогвартсе.
– А много будет гостей? – спросил я, подготавливая нужную почву для пересадки проросших семян. Профессор Спраут, склонившаяся над большой кадкой с закопанными в ней семенами сороконожки, пожала плечами:
– Человек тридцать, я полагаю…
– Где же они здесь разместятся? – удивился я.
– Думаю, гости будут жить не в замке, – сказала Спраут, аккуратно снимая землю слой за слоем. «Значит, в Хогсмиде, – подумал я. – То-то там столько народу. Наверное, уже начали съезжаться».
– Этот год будет богатым на зрелища, – заметил я. – И чемпионат мира, и мы…
– Да уж, – ответила Спраут, упорно не желая вдаваться в подробности грядущего мероприятия. Я не знал, что еще спросить, и продолжил делать смесь для проростков.
После обеда мы со Снейпом и Флитвиком отправились на стадион. По дороге Флитвик представил план того, чем мы будем заниматься в ближайшее время, и объяснил несколько новых заклинаний, которые я испытал, придя на место. Заклинания были несложными, и мы разбили трибуны на три части, зашли под них и начали приводить в порядок опоры, стыки и крепления. Занятие это оказалось довольно скучным, но меня грела мысль о том, что в конце я получу стадион в свое полное распоряжение и смогу придать ему неповторимый вид, раскрасив сиденья в каком-нибудь оригинальном стиле.
Из-за ремонта у меня стало значительно меньше свободного времени. После обеда мы втроем уходили на стадион, а в первой половине дня я обычно работал с Хагридом, профессором Спраут или сидел в библиотеке, выполняя домашние задания, которых, как всегда, было выше крыши. К тому же, я больше не желал давать Снейпу повод ставить мне «удовлетворительно», а потому вместо сказок, легенд и прочей беллетристики читал на ночь новейшее издание «Универсального Справочника по Зельеварению», подшивку «Вестника Зельевара» за последние три года и книгу «С Котлом на „Ты“», где давались любопытные задачи на альтернативный подбор ингредиентов и составление новых формул.
У меня почти не оставалось времени на посещение Выручай-комнаты, а постоянные гости, то и дело заглядывающие к директору и носившиеся взад-вперед по седьмому этажу, крайне меня нервировали. Наконец, я решил временно перенести свои занятия в лес. К тому же, мне хотелось выпустить патронуса погулять и посмотреть на мир его глазами. Я облюбовал себе подходящую поляну, поставил вокруг несколько отводящих глаза заклинаний на случай, если сюда забредет Хагрид или не в меру любопытный кентавр, и начал заниматься до завтрака, вставая для этого ни свет ни заря. По утрам Запретный лес был особенно красив, и я выпускал патронуса, который носился по нему как угорелый, пока я его глазами смотрел на лесную жизнь. Во время этих прогулок мы посетили гнездо пауков, о которых мне рассказывал Хагрид, напоролись на рыскающих в чаще кентавров – к счастью, в лесных сумерках они нас не заметили, – и даже добрались до подножия гор, где жили странные беззлобные существа, напоминающие коричневатых чертей размером с крысу.
Несмотря на всю эту благодать, мои рисунки становились все более зловещими. Я перестал планировать композиции и начал делать спонтанные наброски, которые часто превращались в изображения небывалых хищных существ, кровавых сцен насилия и людей, наслаждавшихся своей или чужой болью. В середине лета Пирс-старший прислал мне очередное письмо, в котором хвалил мои успехи, приложив к нему мешочек с деньгами и просьбу о новых работах. Я отправил ему свою графику, и вскоре Лета принесла мне ответ с предложением изобразить все то же самое, но в цвете. «Без сомнения, ваша графика представляет интерес, но темы, которые вы поднимаете, нуждаются в цветовом решении»… Недолго думая, я спросил у Снейпа, нельзя ли мне в эти выходные сходить в Хогсмид.
– Можно, – кратко ответил он. Втроем мы направлялись на стадион доделывать последнюю трибуну. Мне не верилось, что все это занудство, наконец, подошло к концу – осталось еще немного, и я займусь сиденьями! – Кстати, – добавил зельевар, – в этом году вам понадобится парадная мантия.
– Фу, – тихо сказал я, так и не привыкший к одежде волшебников, считая ее неудобной. Снейп, однако, прекрасно меня расслышал.
– Предпочитаете маггловский стиль? – со скептицизмом поинтересовался он, имея в виду, что я все лето одевался в джинсы и футболку, тогда как остальные преподаватели, кроме Спраут, вечно копавшейся в земле, рядились в чопорные мантии.
– Да, – я кивнул. – Он гораздо практичнее. И аэродинамичнее.
– А! – воскликнул Флитвик. – Это, между прочим, ценное замечание, особенно если вы увлекаетесь полетами. Мы с Северусом заметили вас тогда на фестрале! Конечно, в чем-то вы правы – мантия развевается в воздухе, замедляет движение, может путаться в ногах и руках… Но такова наша культура, Линг. Магглы одеваются практично, но не эстетично, а волшебники – непрактично, зато изящно.
Мне было что на это возразить, но я промолчал. Вопросы традиции и культуры принадлежали к числу тех, из-за которых чаще всего и разгораются войны.
На следующий день я приобрел в Хогсмиде краски, кисти и плотный картон, решив пока не использовать холст, поскольку не был уверен, что справлюсь с материалом. В магазине готовой одежды толпился народ, в основном степенные колдуны с длинными седыми бородами, как у Дамблдора.
– А где у вас парадные мантии? – спросил я продавщицу.
– Готовишься к турниру? – поинтересовалась она, подводя меня к ряду невероятно помпезных ярких роб с вычурными узорами.
– Готовлюсь, – вздохнул я, недоумевая, что же это за турнир такой, если на него надо одеваться в подобный кошмар. Однако мне повезло – среди многоцветного выбора оказалась подходящая черная мантия, отличавшаяся от обычной школьной только качеством ткани и стоячим воротником. Мантия стоила недешево, но выбирать не приходилось. Довольный покупками, я вернулся в замок, оставил их в спальне и отправился к Хагриду.
– Я все знаю! – начал я без предисловий, делая вид, что слегка обижен. – Почему ты не рассказал мне про турнир?
Хагрид, мастеривший кормушку для лесных хвосторогов, смутился:
– Ну так это… сказали – пока держать в тайне.
– Держать в тайне, но не от меня же, – возразил я. – Я треть стадиона собственноручно отремонтировал, скоро буду кресла красить, а значит, имею право знать столько же, сколько и ты, и все остальные.
– Ладно, ладно, не дуйся, – улыбнулся Хагрид и вновь застучал молотком. – Тремудрый турнир, знаешь ли, проводится впервые за много лет. Это тебе не что-нибудь… тут приедут ученики из других школ, директора, так что событие масштабное.
Я уселся на лавку. Опять, наверное, какой-то спорт, подумал я слегка разочарованно. Ладно, покопаюсь в библиотеке, как всегда…
– Хагрид, – начал я, – а ты не волнуешься за Клювокрыла?
С тех пор, как Хагрид отметил его побег, мы в своих разговорах не затрагивали ни гиппогрифа, ни Сириуса Блэка. Я не верил, что Дамблдор не в курсе, как поживает крестный отец его любимчика, но спрашивать о Блэке у директора явилось бы вопиющим нарушением субординации. Поэтому я решил зайти с другого конца и разузнать обо всем косвенно.
– Волнуюсь, конечно, – ответил Хагрид. – А ты как думал!
– Но ведь если на нем улетел Блэк, наверное, с ним все в порядке? – спросил я. Хагрид отложил молоток.
– Улететь-то он на нем, конечно, улетел, – проговорил он, – только вот куда? А вдруг там слишком жарко или слишком холодно? Гиппогрифы – они, знаешь ли, нежные существа…
Я вспомнил, как Клювокрыл нападал на моего патронуса, и подумал, что уж кем-кем, а нежным этот зверь точно не был. Что ж, раз Хагрид ничего не знает о судьбе своего гиппогрифа, то и о Блэке вряд ли в курсе. Вечером мне предстояло заглянуть в библиотеку и поискать информацию о Тремудром турнире, а потом где-нибудь потренироваться с красящим заклинанием, которое я вычитал в книге «Магическое строительство от А до Я».
Через пару дней за завтраком профессор Флитвик с присущей ему радостью объявил, что поскольку завтра они со Снейпом уходят в отпуск, самое время окрасить кресла стадиона.
– Ну что, Линг, вы придумали какую-нибудь цветовую композицию? – поинтересовался он. – Будет очень любопытно посмотреть, как вы работаете… хм… в таком масштабе.
– А вы тоже пойдете? – ляпнул я, не подумав. Макгонагалл немедленно отреагировала:
– Полагаете, мы отдадим вам на растерзание целый стадион? Конечно же мы пойдем!
– Не думайте, что мы вам не доверяем, – дружелюбно пояснил Флитвик. – Считайте, что просто решили вас подстраховать. На всякий случай.
Я смущенно кивнул. Вчера вечером я, наконец, освоил многоступенчатое заклинание, призванное окрашивать однородные предметы в необходимые магу цвета. Помимо него, мне предстояло продемонстрировать матричное заклятье, накладывающее на эти однородные предметы контурный узор, который потом заполнялся цветом, как витраж.
Работая на стадионе, я чувствовал себя словно на экзамене. Три пары глаз – Флитвика, Снейпа и Макгонагалл, – пристально следили за тем, что я вытворяю. К счастью, я ничего не забыл и не перепутал. Остановившись на синем цвете, я окрасил стадионные кресла в несколько плавно переходящих друг в друга оттенков от светло-голубого до индиго, образовав волнистый узор. Судя по всему, мои преподаватели остались довольны. Конечно, не торчи они за спиной, я бы поработал с другими цветами и композициями, но именно этого они, видимо, и опасались.
Две недели пронеслись незаметно. В отсутствие Снейпа я экспериментировал в классной лаборатории, благо на это у меня было его разрешение. Дамблдор остался доволен стадионом, похвалив меня за одним из завтраков. Единственным, что подпортило всеобщее воодушевление, явился погром на чемпионате мира по квиддичу, где по лагерю болельщиков пронеслась толпа народу в масках, поджигая палатки и захватив в плен семью магглов. Впрочем, все они аппарировали после необъяснимого появления в воздухе огромной Темной Метки – знака Волдеморта. В то утро, когда вышла газета с сенсационной статьей, все разговоры за столом только и велись, что об этом. Слушая их, я недоумевал – какая-то кучка подвыпивших колдунов навела шороху на сотни и сотни волшебников из многих стран мира! Неужели у них нет службы безопасности? И где были эти хваленые авроры? Что-то они слишком церемонятся, размышлял я, направляясь к Хагриду, где собирался кормить детенышей взрывастых драклов, которых в этом году предстояло изучать четвертому курсу. Чем вообще занимается министерство магии, если не способно справиться с такой, на мой взгляд, элементарной задачей, как охрана правопорядка? Впрочем, все эти вопросы остались без ответа – взрывастые драклы требовали к себе внимательного отношения из-за своего несносного характера, а к обеду происшествие в лагере болельщиков уже вылетело у меня из головы.