Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 72 страниц)

Снейп махнул палочкой, и боггарт мгновенно оказался в шкафу, а дверца за ним захлопнулась.

– Еще раз, – произнес профессор и сел на стул.

Во второй раз мой боггарт имел еще менее уверенный вид, однако избавиться от него я так и не смог, сколько ни бился. В конце концов он обрел гротескные, сюрреалистические черты, достойные кисти Сальвадора Дали. Снейп фыркнул и загнал боггарта обратно в шкаф.

– Что ж, – сказал он. – Зайдем с другого конца. Что это за человек, который так вас пугает?

– Никто, – буркнул я, однако на самом деле меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, мне не хотелось обсуждать этот эпизод, а с другой я был уверен, что никто, кроме Снейпа, который когда-то служил Волдеморту, не смог бы разделить со мной этот опыт.

– Сядьте, – приказал Снейп и указал на соседний с ним стул. Я послушался. – Не могу сказать, что мне доставляет большое удовольствие проводить с вами время за изучением простейших темных созданий, – продолжил он, не спуская с меня глаз. – Учитывая ваши успехи на чарах, можно было бы ожидать, что подобных существ вы будете прогонять одним взмахом палочки. То, что какой-то примитивный боггарт вгоняет вас в ступор, свидетельствует о вашей эмоциональной уязвимости, а это, можно сказать, ключ к вашему поражению.

Я удивленно взглянул на него. К какому еще поражению?

– Итак, кто этот человек? – повторил Снейп. – Что он вам сделал?

– Ничего, – сказал я. Профессор уже приготовился выдать очередную гневную тираду, но я его опередил:

– Он действительно ничего мне не сделал.

Снейп молчал, и я очень надеялся, что он уже все понял и не будет пытать меня дальше, оставит в покое и отпустит на все четыре стороны. Но даже если Снейп и понял, отпускать меня он не собирался.

– Он ведь умер, – утвердительно сказал профессор. – Я прав?

– Правы, – сказал я, стараясь скрыть волнение.

– И вы видели, как он умер, – продолжил он. – Это так выбивает вас из колеи? Сколько вам было лет?

– Девять, – ответил я. – Но меня выбивает из колеи совсем не это.

– Что же тогда?

– То, что он умер от моей руки.

Видимо, я слегка переоценил проницательность профессора. Наверное, он считал, что я оказался свидетелем смерти старика, а не ее причиной. Некоторое время Снейп потрясенно смотрел на меня и молчал.

– Вы его убили? – наконец, проговорил он.

Признавшись, мне стало немного легче, но поскольку наша беседа не закончилась, и надо было объясниться, я собрался с духом и ответил:

– В общем, да.

– Что значит «в общем»? – воскликнул Снейп и вскочил, глядя на меня так, словно я на его глазах превратился в василиска. – Нельзя убить «в общем»!

– Просто тогда я был не один, нас было несколько, – ответил я, глядя ему в глаза. – Вы же читали мое дело!

– Там не было ни слова о том, что вы убийца! – выдохнул Снейп.

– Ну еще бы! – я покачал головой. – В этом случае я находился бы совсем в другом интернате.

– Значит, вот чем вы занимались в этой вашей подростковой банде… – Теперь Снейп смотрел на меня со странным выражением, напоминающим отчаяние.

– Мы много чем занимались, – ответил я. – Мы не были простой шпаной, которая рисует граффити на поездах и целыми днями болтается без дела. Мы работали со взрослыми, с той лишь разницей, что нас было сложнее поймать, а если нас и ловили, то не сажали за решетку. Но дело совсем не в том, что я тогда делал. Речь ведь только о моем боггарте, а не обо всей криминальной карьере.

Казалось, Снейп не знал, что сказать. Он опустился на стул, сжимая палочку и не меняя выражения лица, лишь глубже погружаясь в свои переживания и размышления. Он больше не смотрел на меня, уставясь невидящими глазами в дальний угол комнаты. Я молча ждал.

– Знаете, что происходит с душой волшебника, если он кого-то убивает – особенно если убивает так? – спросил Снейп, продолжая глядеть в угол. – Она раскалывается. Расщепляется. Перестает быть целой. И это не метафора. – Он повернулся ко мне. – Не метафора. То, что этот человек – ваш боггарт, дает некоторую надежду, что вы хотя бы отчасти понимаете, что натворили…

– Понимаю, – ответил я. – Это единственное, что я бы изменил в своей жизни, будь у меня второй шанс.

– У нас нет вторых шансов, – с непонятной горечью произнес Снейп. – Мы не можем писать черновики. У нас есть только чистовик. Все наши действия необратимы.

– А как же хроновороты?

– Хроновороты… – Снейп горько усмехнулся. – И вы говорите, что все остальное не стали бы менять…

– Не стал бы, – тут же ответил я. – Это ведь совсем другое… здесь мы напали на человека, которые не мог себя защитить. И не ради денег или шмоток. Просто так… для эмоций, чтобы почувствовать свою силу. Мы не хотели его убивать, но слишком увлеклись. Подумаешь, какой-то старый бомж, кому он нужен… – Я помолчал. – Но это все изменило; правда, не сразу, постепенно. Мне стало казаться, что он на самом деле жив и следит за мной. Бывали времена, когда я действительно его видел, этого старика, хотя тогда он точно умер. В общем, я просто хочу принять это и жить дальше. Боггарт тут и правда не поможет, но вряд ли у меня получится сделать его смешным.

– Принять и жить дальше? – Снейп уставился на меня, не веря своим ушам.

– Я не собираюсь вечно таскать за собой этот труп! – разозлился я. – Да, я раскаиваюсь в том, что сделал, и больше никого не убью ради собственного удовольствия, но это не значит, что он, – я указал палочкой на шкаф, – должен портить мне жизнь! Я уже один раз забыл о нем – конечно, тогда мне было меньше лет, и сейчас этот номер не сработает. Но я не собираюсь забывать! Я просто должен перестать бояться того, что совершил, принять как факт, что способен на такое… ну и так далее. – Я махнул рукой. – Мне казалось, вы меня поймете!

– Я? – потрясенно переспросил Снейп. – Да с какой стати я должен такое понимать?

– Потому что вы прошли через то же самое! Вы служили Волдеморту, у вас тоже есть опыт…

– Я не убийца! – заорал Снейп и вскочил со стула. – Не смей!.. Не смей произносить его имя и говорить о том, чего не понимаешь! У тебя нет права так со мной разговаривать и… и считать, что я пойму тебя!

Впервые я видел взбешенного Снейпа, без этой его маски холодности и сарказма, которую он носил большую часть времени. Он собирался добавить что-то еще, но в этот момент дверь в класс широко распахнулась, и на пороге возник директор.

– Профессор Снейп, – холодно сказал Дамблдор. – Ваш крик слышен по всему коридору. Что здесь происходит?

Все еще задыхаясь от ярости, Снейп обернулся к нему. Я встал.

– Мистер Ди, – произнес Дамблдор. – Вы свободны.

Я молча вышел из класса и, не оглядываясь, отправился в спальню.

Остаток дня я никуда не выходил, лежа в постели и обдумывая, что же мне теперь делать. Пирс вернулся только после ужина и уселся напротив на пустующую кровать Флетчера.

– Ну и что случилось на это раз? – спросил он.

– На какой еще на этот? – устало сказал я.

– Слушай, разве я не вижу, что происходит? Лежишь тут в депрессии, опять рисуешь свою расчлененку… а там, наверху, – Пирс указал на потолок, – тоже не все ладно, между прочим.

– Наверное, теперь меня выгонят. – К этой версии развития событий я склонялся в первую очередь.

– За что? – безо всякой иронии поинтересовался Пирс.

– За многое, – я принял сидячее положение и взглянул на него. – Как говорится, язык мой – враг мой.

– Очень верно, – вздохнул Пирс. – И раз ты об этом знаешь, зачем зря болтать?

– Дурак потому что, – ответил я. – Все время нарываюсь на одно и то же.

– Дамблдор на ужине был такой… – Пирс задумался. – Из серии «молчи и бойся».

– А Снейп был?

– Был твой Снейп.

– Он не мой, – буркнул я. – Он на меня наорал, тут пришел Дамблдор, выставил меня за дверь, а сам наверняка поговорил со Снейпом. Теперь меня выгонят. Или что похуже.

– Еще хуже? – удивился Пирс. – Палочку сломают?

– Что?! – я выпрямился и в страхе посмотрел на Пирса. – Сломают палочку? Я не позволю!

– Ну конечно, – Пирс фыркнул. – Я посмотрю, как ты не позволишь Дамблдору…

– Мне плевать. К моей палочке никто не прикоснется, – резко сказал я и встал с постели. Такая ужасная мысль мне даже не приходила в голову. Действительно, если они соберутся исключить меня, как Хагрида, то и палочку могут сломать! Ну уж нет.

– Могу я узнать, что ты натворил? – спокойно спросил Пирс. Я вздохнул и ответил:

– Мы со Снейпом обсуждали моего боггарта, и я напомнил ему, что одно время он служил Волдеморту.

– Ты совсем сдурел? – воскликнул Пирс и даже поднялся с кровати. – О таких вещах не говорят! Тем более заявить это Снейпу!.. – Он покачал головой. – Теперь он точно будет настаивать, чтобы тебя исключили.

– Но я не имел в виду ничего плохого! – возразил я. – Просто хотел сравнить наше положение – ведь я тоже когда-то был в банде…

– Сомневаюсь, что твоя банда делала хотя бы приблизительно то же, что творил Темный Лорд, – скептически заметил Пирс.

– Знаешь, мы тоже не шоколадки воровали, – обозлился я. – И вообще, это неважно. Просто упомянуть о его принадлежности к Пожирателям показалось мне в тему, вот и все.

– Вот и все, – повторил Пирс. – Точно, Ди, теперь тебе конец. Остается одна надежда – иди к директору и поговори с ним.

– Ни за что, – ответил я. – Только не с Дамблдором. И вообще, ненавижу просить за себя у сильных.

Пирс снова покачал головой и сел.

– Гордый, да? – спросил он. – Ну и вернешься опять в свой интернат.

– Не вернусь, – сказал я. – Я теперь маг.

– Ты не имеешь права колдовать за пределами Хогвартса, а если будешь, тебя отправят в Азкабан.

– Пусть попробуют, – я усмехнулся. – Пусть сначала доберутся.

– Ты вообще соображаешь, что говоришь? – в изумлении произнес Пирс. – Ты третьеклассник! Да ты даже не заметишь, как они тебя схватят! Ты хоть раз был под Imperio? Не был, и даже не знаешь, как при этом люди себя чувствуют. И он собрался сражаться с профессиональными аврорами! Ха! Иди лучше к Дамблдору, пока не поздно.

Но не успел я ему возразить, как дверь в спальню открылась, и к нам вошел Нордманн.

– Значит так, – сказал он, быстро обежав глазами комнату и остановившись на мне. – Тебя вызывает директор. Велено доставить прямо к кабинету, так что давай, заканчивай свой базар и пошли.

– Ну вот, все само разрешилось, – сказал Пирс и добавил без тени улыбки: – Только не дерись с ним.

Я нашел в себе силы усмехнуться и вышел в коридор. Нордманн повел меня на седьмой этаж к директорскому кабинету с каменной горгульей у входа.

– Я даже не спрашиваю, что ты наделал, – мрачно сказал он, поднимаясь по лестнице. – И дураку ясно, что Дамблдор в бешенстве. Видел бы ты его за ужином… никому кусок в горло не лез. Так что мой тебе совет – лучше не нарывайся. Говорят, вы со Снейпом серьезно поцапались?

– Кто говорит? – спросил я.

– В этом замке всюду уши, – философски заметил Нордманн. – На будущее имей это в виду.

– Если оно у меня есть, – хмуро вздохнул я. Больше мы не разговаривали до самой горгульи.

Как только мы оказались перед статуей, она отпрыгнула в сторону, открыв за собой движущуюся лестницу. Нордманн похлопал меня по плечу и подтолкнул вперед. Хотя его неожиданное дружелюбие нисколько меня не утешило, я все же решил, что даже если меня выгонят, я не пропаду. Восстановлю старые связи, зайду к китайцам, позвоню двум-трем знакомым… У тяжелых дверей в директорский кабинет я помедлил, собираясь с духом, а потом уверенно постучал. Дверь медленно отворилась, и я вошел внутрь.

Глава 21

В кабинете Дамблдора было тепло. В камине тихо гудел огонь, кое-где стояли свечи. Феникс по имени Фоукс, нахохлившись, сидел на большом насесте у двери. Однако несмотря на весь этот огонь, атмосфера в директорской точно соответствовала тому, что сказал Пирс – «молчи и бойся». Дамблдор стоял у окна, глядя на залитые лунным светом леса и горы. В кресле у стола сидел Снейп. Когда я вошел, он не взглянул на меня – впрочем, как и директор. Я сделал шаг от двери и остановился, бессознательно заложив руки за спину. Некоторое время в кабинете было слышно только потрескивание поленьев в камине да шуршание крыльев Фоукса. Если эта немая сцена предназначалась для того, чтобы поселить в моей душе (точнее, если верить словам Снейпа – в моей расколотой душе) страх, сомнения и чувство вины, то затея провалилась. Огонь был моей стихией: я любил его и опирался на его силу во время тренировок, так что сейчас напряжение, которое было во мне перед дверьми кабинета, исчезло. Я успокоился и ждал, что же будет дальше – и чем бы все ни закончилось, я знал, что справлюсь.

Наконец, Дамблдор обернулся. Лицо его было таким же непроницаемым, каким обычно бывало лицо Снейпа, а в очках отражался огонь камина. Для разнообразия, Снейп сейчас представлял его полную противоположность. Не знаю, что за разговор был у них до меня, но Снейпу явно пришлось несладко. Он сидел почти на краю кресла, сгорбившись и сцепив руки на коленях; длинные черные волосы закрывали пол-лица, и весь он был похож на неопрятную ворону.

Дамблдор уселся в свое кресло и посмотрел на меня. В его взгляде трудно было что-то прочесть, но мне бы тоже кусок в горло не полез, окажись я сейчас с ним за обеденным столом.

– Профессор Снейп рассказал мне суть произошедшего на ваших дополнительных занятиях, – негромко произнес Дамблдор. – Не буду скрывать, все это крайне печально. Вряд ли вас может извинить тот факт, что бессмысленное убийство несчастного старика было коллективным, и что вам тогда исполнилось всего девять лет. Вы, безусловно, были способны отличать хорошее от плохого и отдавали себе отчет в том, что совершаете преступление. Остается лишь надеяться, что ваше раскаяние искренне, и всю свою энергию вы будете направлять в конструктивное, положительное русло. – Дамблдор помолчал. – Я не судья, Линг, и не собираюсь выносить вам приговор, взывать к вашей совести или требовать от вас демонстрации чувства вины. Я убежден, что у человека всегда есть возможность и силы изменить себя, попытаться исправить то, что он совершил, и сознательно выбрать правильный путь… Не буду читать вам лекций о морали и нравственности – в свое время они наверняка набили вам оскомину. Ответьте мне только на один вопрос – какого понимания вы хотели добиться от профессора Снейпа?

Снейп сжал кулаки. У меня создалось отчетливое впечатление, что речь Дамблдора относилась не ко мне одному.

– Дело в том, – начал я, осторожно подбирая слова, – что тогда я, скорее всего, неверно выразил свою мысль. Я не имел в виду ничего плохого и не хотел обидеть или оскорбить профессора Снейпа. Я лишь хотел сказать, что у нас схожий прошлый опыт в смысле… – Кажется, я опять попался в ту же ловушку. Снейп поднял голову и смотрел на меня с ненавистью, с которой, бывало, смотрел на беднягу Поттера. Это было крайне неприятно, но мне ничего не оставалось делать, как продолжать. – В смысле работы на плохих парней. И всё.

– На плохих парней, – задумчиво повторил Дамблдор, переплетя пальцы и внимательно разглядывая их так, будто в данный момент они занимали его больше всего. – Что ж, с этой точки зрения у вас с профессором действительно много общего. Но это совсем не означает, что он должен был проявить понимание. – Дамблдор посмотрел на меня.

– Я и не считал, что он должен, – ответил я, начиная слегка заводиться. Мне не нравилось, что мы всё сводим к Снейпу – в конце концов, кого тут отчитывают, меня или его? – Я вижу, что мне не следовало об этом говорить, и больше не намерен этого делать. Равно как и обсуждать то событие. Это было ошибкой, и она не повторится.

– Это не было ошибкой, Линг, – возразил Дамблдор. – Но, возможно, вам следовало поговорить об этом с кем-то другим.

– С вами, сэр? – спросил я.

– Со мной, – спокойно кивнул Дамблдор. – И это еще не поздно сделать. Я не могу, да и не хочу заставлять вас, понуждать к разговору. Это слишком тонкие материи, и здесь требуется ваше желание. Поэтому, если вдруг в какой-то момент вам по тем или иным причинам захочется это обсудить – я всегда готов вас выслушать. Есть вещи, которые невозможно вывести из собственного жизненного опыта, тем более что у вас он не такой… хм… продолжительный, как, скажем, у меня. Иногда человеку требуется совет, иногда – тот, кто умеет хорошо слушать, а иногда – обычная дружеская поддержка. Я заметил, что вы не склонны подпускать людей слишком близко. Безусловно, у вас есть товарищи, но их, насколько я могу судить, нельзя назвать вашими лучшими друзьями… – Дамблдор встал из-за стола и подошел ко мне. – В общем, Линг, надеюсь, мы друг друга поняли, – закончил он, без тени улыбки глядя на меня сверху вниз. – Если вы захотите о чем-то поговорить, вы приходите ко мне.

– Да, сэр, – сказал я.

– Вот и хорошо. А теперь идите, а то уже поздно, – Дамблдор бросил взгляд на какой-то сложный механизм, висящий на стене рядом с одним из портретов. Перед тем, как выйти, я покосился на Снейпа. На его месте я чувствовал бы себя униженным, и скорее всего, так оно и было. Возвращаясь к себе в спальню, едва веря в то, что меня не только не выгнали, но, по сути, и не наказали, я тем не менее не испытывал ни малейшего облегчения. Снейп меня возненавидел, а Дамблдор ясно дал понять, чтобы все свои проблемы я либо держал при себе, либо обсуждал только с ним. Это значило, что теперь он за мной следил. Я бы не удивился, если б однажды он спросил, чем это я каждый день занимаюсь в Выручай-комнате. Быть под наблюдением Дамблдора – не слишком приятная перспектива, и если из произошедшего можно было вынести какой-то четкий и однозначный урок, то он был таков – держи рот на замке.

Все каникулы я был в расстроенных чувствах, и даже Пирс с Полиной не могли меня развеселить. Я почти не проводил с ними время, прекрасно понимая, что с их стороны приглашать меня кататься с ледяной горки, которую соорудил Хагрид, или дразнить Дерущуюся Иву являлось, скорее, одолжением. Впрочем, иногда я ходил с ними на горку, но не получал и десятой доли того удовольствия, которое получали они.

Из-за своей подавленности я даже не пытался изучать заклинание патронуса, оставив его на время, когда начнется следующий семестр, и я вернусь в привычное для себя рабочее состояние. Однако я надеялся зря. Новый семестр не принес никаких позитивных сдвигов, и прежде всего из-за того, как вел себя Снейп.

А вел он себя так, будто меня вообще не существовало. Он больше не давал мне дополнительных заданий, не просил на уроках варить по два зелья за раз и даже не смотрел в мой котел. В остальном его поведение не изменилось: он все также придирался к гриффиндорцам, издевался над Поттером и Лонгботтомом, поощрял Малфоя, одобрительно кивал Пирсу и скептически заглядывал в котел Крэбба. Но я для него превратился в пустое место, и это совершенно выбило меня из колеи. Лучше бы его ненависть проявлялась так, как она проявлялась в случае Поттера. Лучше бы он издевался надо мной, ставил низкие оценки, критиковал за пустяки и говорил всякие гадости. Выдерживать полное отсутствие внимания было невероятно тяжело и обидно.

– Говорят, ты серьезно поругался со Снейпом? – спросил меня Нотт после первого же урока зельеварения, когда мы направлялись на чары. Я воздел глаза к потолку:

– Это что теперь, достояние всей школы?

– А ты как думал, – Нотт усмехнулся. – Наша школа – маленький замкнутый мирок, в котором обычно ничего интересного не происходит, так что любые сплетни и новости разносятся со скоростью, близкой к скорости света. А учитывая, что ты ему наговорил…

«Неужели Пирс – такое трепло», подумал я разочарованно и спросил:

– Откуда ты знаешь, что я ему наговорил?

Нотт повел плечом:

– Я же тебе объясняю: Хогвартс – это тесная община, здесь всё про всех знают. Тем более о личных скандалах. Если тебе это так важно, мне рассказал Малфой. А кто ему – понятия не имею.

«Вряд ли это был Пирс, – решил я. – Они с Малфоем не общаются. Наверное, Нордманн как-то разузнал, по своим каналам».

– Ну и что ты хотел сказать? Учитывая то, что я ему наговорил, он что теперь, стал моим кровным врагом?

– Примерно, – сказал Нотт. – Снейп – мужик злопамятный, так что старайся его больше не злить и вообще веди себя тихо.

– Да он и так на меня смотрит, как на пустое место, – уныло произнес я. – Уж лучше б ругал.

– Он знает, как достать, – ответил Нотт. – В твоем случае ругань не помогла бы – ты слишком хорошо учишься. Так что ругает он Поттера с Лонгботтомом, которые в зельях ни бум-бум. А тебе, Ди – полный игнор. И нельзя сказать, что это не эффективно. Вон ты в какую депрессуху впал.

Это было верно. По мере приближения весны я все сильнее чувствовал, что из-за такого поведения зельевара лишился чего-то очень важного для себя. Однако наступил день, когда я, наконец, по горло был сыт своими переживаниями и решил: нечего так убиваться из-за того, что Снейп на меня смертельно обижен. Я постарался отвлечься тем, что загрузил себя под завязку учебой, наверстывая астрономию и историю, и однажды, пребывая в особенно хорошем настроении, отправился в зал учиться вызывать патронуса.

Первую половину занятия я посвятил концентрации, разогревающим упражнениям и изучению тибетского знака, насылающего на объект плесень. Теперь я испытывал все тибетские заклинания на мышах, которых наловчился делать, и заклинание плесени, как ни странно, можно было с успехом применять в качестве боевого. Рисовать это краткое заклинание было секундным делом, а его эффект оказывался сногсшибательным в буквальном смысле слова. Плесень прорастала внутри и снаружи мыши, мгновенно лишая ее притока воздуха и вызывая паралич сердца. Я так увлекся этим занятием, что на некоторое время позабыл о патронусе, а когда вспомнил, свободного времени до отбоя оставалось уже очень мало. Ладно, решил я, попробую хотя бы разок…

Я освободился от мыслей и эмоций и постарался найти воспоминание, на которое можно было опереться в вызове патронуса. Что вызывало во мне положительные эмоции? В детстве я радовался, когда меня оставляли в покое. Живя на улице, я радовался часто, но сейчас эти радости казались мне слишком незначительными. Здесь… возможно, тот момент, когда Дамблдор подарил мне первый подарок на день рождения?

Я постарался точно вспомнить свои ощущения, вытянул палочку и крикнул:

– Expecto patronum!

Из палочки вырвалась серебристая молния, но никакого животного не появилось. Я сосредоточился, снова подумал о том восторге, с которым встретил подарок, и повторил заклинание. На этот раз серебристая молния оказалась чуть сильнее, но все опять-таки ограничилось только ею.

Несколько минут я экспериментировал с самыми разными воспоминаниями, но большинство из них не вызывали даже намека на результат. В конце концов я преисполнился уверенности, что заклинание патронуса мне попросту недоступно. В моей жизни не оказалось ни одного стоящего положительного момента: либо они были не самыми важными, либо эмоции были недостаточно сильными, но так или иначе, вызвать патронуса у меня не получалось.

– Ну конечно, – говорил я самому себе, в досаде расхаживая по залу. – Хорошо Люпину рассуждать – второе «я», позитивные эмоции, животные-защитники… Вон у него какой волк! Значит, было что-то, пусть даже он сто раз оборотень! А что у меня? Какая-то жалкая молния! И вообще, что за год такой… у Хагрида гиппогриф под судом, Снейп меня ненавидит, у Дамблдора я на заметке, Макгонагалл так выдает задания, будто одолжение делает… Хорошо хоть Флитвик еще не взъелся. И этот проклятый боггарт, ну зачем только он вылез!

Внезапно я замер. А может, стоит попробовать иначе? Если у меня не получается с положительными эмоциями и воспоминаниями, вдруг получится с отрицательными? Я вновь сосредоточился, подумал об убитом старике и махнул палочкой:

– Expecto patronum!

Вырвавшаяся из палочки молния на этот раз оказалась фиолетовой, со светло-малиновым сиянием вокруг центральной части. Она мгновенно начала меняться, и через секунду передо мной возникло темное, почти черное существо под два метра ростом. Существо стояло на полусогнутых ногах и в целом напоминало человека, с которого содрали кожу и мышцы, оставив один скелет и сухожилия. Однако его детальное строение не было человеческим. Из позвонков торчали короткие острые шипы, грудная клетка казалась длиннее, руки, прижатые к ребрам и согнутые в локтях, заканчивались цепкими пальцами с большим, нежели у человека, числом фаланг и черными когтями, как у оборотня. Голова этого существа была очень длинной, слегка изогнутой, вытянутой вперед и назад, как молот, и спереди оканчивалась пастью, усеянной острыми, похожими на акульи зубами. Недалеко от рта примостились маленькие алые глазки.

Существо зашипело и слегка повернулось в мою сторону.

– Эй, – я поднял палочку. – Даже не думай!

В ту же секунду патронус бросился на меня, сделав это настолько молниеносно, что я даже не заметил его движения. Мощный удар сбил меня с ног. Люпин ничего не говорил о том, что патронусы обладают массой!

Я тут же откатился в сторону и замахал на патронуса палочкой:

– Пошел вон!

К моему невероятному удивлению, патронус исчез – пусть не сразу, не мгновенно, но, тем не менее, он растворился в воздухе, и судя по щелканью челюстей, был крайне недоволен тем, что его прогнали. Слегка повеселев, я поднялся с пола, недоумевая, что это за патронус такой, если он нападает на своего создателя? И как он будет защищать меня от дементоров, если мне самому впору от него защищаться?

Я решил вызвать его еще раз, заранее приготовившись к возможному нападению. У меня создалось четкое ощущение, что патронус отлично запомнил нашу предыдущую встречу и теперь не стремился нападать с ходу. Он осторожно ходил по залу, поглядывая в мою сторону, а я следил за ним, помахивая огненной плетью и таким образом предупреждая, что приди ему в голову на меня прыгнуть, пусть не ждет пощады.

Однако он все же выбрал момент, когда я на секунду потерял сосредоточенность, подумав, что сейчас, наверное, уже поздно, и мне пора уходить. Я не успел среагировать на его прыжок и снова оказался на полу, а патронус вцепился когтями мне в плечи и занес надо мной длинную голову, словно зубастый топор.

– Вон! – заорал я и махнул палочкой, напрочь позабыв о том, что в данный момент она работает как плеть.

Огненные кольца взвились прямо надо мной – еще немного, и я бы наверняка лишился руки, ноги или даже головы. Но удар пришелся на патронуса. Плеть скользнула по его черепу, не причинив никакого видимого вреда, изменила направление и упала на пол, едва не задев мою ногу. Патронус зашипел и отпрыгнул. Этого оказалось достаточно, чтобы я убрал плеть и наставил на патронуса палочку. Тот присел и снова зашипел.

– Не сметь! – твердым голосом сказал я, медленно поднимаясь с пола. Наверно, вот так и дрессируют хищников. – Ты, черт возьми, патронус и должен меня защищать, а не нападать!

Патронус опустился на четвереньки и придвинулся чуть ближе, явно не согласный с этим утверждением. Я не стал рисковать, махнул палочкой и мысленно пожелал, чтобы он исчез. На этот раз он пропал мгновенно, и я с облегчением вздохнул.

Перед тем, как покинуть зал, я внимательно осмотрел свои плечи. Кровь почти не шла, дырок на свитере не было видно. Набросив на плечи мантию, я осторожно выглянул из комнаты. Коридоры были пусты. Закинув рюкзак за спину, я быстро направился в свои подвалы.

Некоторое время я не вызывал своего странного патронуса, смутно догадываясь, что, вероятно, это существо вообще им не является. По логике, которая стояла за принципом работы обоих вариантов заклинания, патронус-защитник вызывался только положительными эмоциями и ограждал волшебника от внешних врагов, а именно – дементоров. Создание, которое появлялось благодаря отрицательным эмоциям, скорее всего, не защищало волшебника, а наоборот, нападало на него, будучи проявлением разрушительной стороны его личности. Но выбора не было – положительный патронус у меня не получился. Мне предстояло выдрессировать негативное проявление своего «я» и научить его меня слушаться, а не нападать при каждом удобном случае. Я перерыл всю доступную литературу, но так и не нашел информации о подобном использовании заклинания. Наверное, нормальным волшебникам и в голову не приходило создавать патронусов из отрицательных эмоций.

В одну из суббот я отправился к Хагриду узнать, как продвигается дело гиппогрифа, а заодно немного отдохнуть от учебы. Когда я подходил к огороду, где стоял теперь прикованный цепью Клювокрыл, из дома Хагрида вышли его гриффиндорские друзья во главе с Поттером. Поворачивать назад было поздно – в конце концов, они уже уходили. Спустившись с крыльца, гриффиндорцы заметили меня.

– Привет, – сказала Гермиона. Она казалась чем-то расстроенной.

– Привет, – ответил я. Они стояли прямо у меня на пути, загораживая проход к Хагриду. – Может, отойдете, а?

Они расступились, провожая меня странными взглядами. Только я взошел на крыльцо, как Поттер спросил:

– А это правда, что ты назвал Снейпа проклятым Пожирателем Смерти?

У меня аж волосы на голове зашевелились. Я повернулся и уставился на него в страхе и изумлении.

– Что?!

– Все так говорят, – Поттер пожал плечами. – Что в каникулы вы поругались, и ты назвал его проклятым Пожирателем…

– Какая чушь! – воскликнул я. – Это неправда! Это полный бред! Я его так не называл!

Уизли ухмыльнулся:

– Да ладно тебе… Думаешь, мы за Снейпа сильно переживаем?

– Но это неправда! – крикнул я. – Я никогда не называл его проклятым Пожирателем Смерти! Вы верите всяким идиотским слухам!

– Я не верю, – покачала головой Гермиона. – Мне кажется, ты хорошо к нему относишься и не стал бы так его называть, даже если б он тебя… если бы он тебя как-то обидел.

– И что же ты в таком случае ему сказал? – спросил Уизли. Я секунду помедлил, а потом ответил:

– Ну, я просто напомнил ему, что когда-то он служил Волдеморту, вот и все. Я не называл его «проклятым».

– Так значит, это правда, что он был Пожирателем? – потрясенно спросил Поттер, единственный из всех, кто не вздрогнул при имени Темного Лорда. Я кивнул.

Гриффиндорцы переглянулись.

– Мы-то думали, ты хотел его… ну… – Уизли замялся.

– Считаешь, что я могу назвать человека Пожирателем Смерти просто так? – разозлился я. – И только для того, чтобы доставить ему пару неприятных минут?

На этом этапе нашей беседы дверь хижины распахнулась, и на пороге появился Хагрид.

– А ну-ка, – мрачно сказал он, – что это у вас тут за разговорчики? Гарри, марш в замок, тебе вообще нельзя тут находиться. А ты, Линг, – он кивнул кудлатой головой, – проходи, рад тебя видеть.

Я быстро вошел в его натопленный дом, пребывая в полном смятении от услышанного. Если такие искаженные слухи добрались до Снейпа, вряд ли я мог рассчитывать на то, что он вообще когда-нибудь со мной заговорит.