Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 72 страниц)

Глава 27

В последнюю субботу перед каникулами, сдав Флитвику очередной зачет (мы перешли к артефактам древнего Египта), я отправился на занятие к Снейпу. Как ни странно, к этому времени я начал уставать меньше и по воскресеньям просыпался достаточно бодрым, чтобы сделать уроки и даже прошвырнуться к Хагриду. Мне так и не удавалось надолго спрятать информацию, о которой профессор знал или мог узнать косвенно, однако про Выручай-комнату ему было не известно, и наткнуться на нее он мог только из-за моей собственной невнимательности.

– Профессор, – начал я, как только вошел. – А можно вас спросить?

– Попробуйте, – сказал Снейп. Он ждал меня, сидя на стуле, где обычно располагался я, и читал какую-то книгу. Как только я вошел, он положил книгу на стол и поднялся.

– Вы не могли бы научить меня сопротивляться Imperio?

Некоторое время Снейп молчал.

– Мне кажется, Хмури накладывал на вас это заклинание, – с некоторым сомнением произнес он.

– Не на всех, – ответил я. – Мне просто хочется знать, что при этом чувствуешь, на всякий случай, мало ли… чтобы отличить состояние. – На самом деле я уже казался себе параноиком почище Хмури, воображая, что аврор только того и ждет, чтобы втихую наложить на меня Imperio и заставить рассказать обо всем, что я делаю в Выручай-комнате.

– Ну хорошо, – неохотно согласился Снейп. – Только не забывайте, что это Непростительное заклятье, и за его использование можно угодить под суд…

– Я не собираюсь об этом трепаться! – возмутился я. Сколько же можно считать меня ребенком? Снейп встал напротив, направил на меня палочку и добавил:

– Это заклятье не связано с состоянием вашего ума, так что ментальные блоки здесь не помогут. Оно работает на уровне логики и воли. Имейте это в виду, когда будете сопротивляться.

Но я на всякий случай очистил сознание – мало ли что на самом деле сейчас исполнит профессор? Вдруг он решил захватить меня врасплох и что-нибудь выведать?

– Imperio, – сказал негромко Снейп, и меня охватило ощущение невероятного блаженства, смешанного с настойчивым стремлением подойти к рабочему столу и начать готовить оборотное зелье. Казалось, если я сделаю это, покой и блаженство станут абсолютными, а тревога, растущая из-за моих колебаний, исчезнет. Логика и воля, напомнил я себе. Это только иллюзия, чужое желание. Наверное, нечто подобное происходит с людьми, которые по десять раз проверяют, заперли они дверь или нет. Умом они понимают, что заперли ее и проверили уже несколько раз, но чувства говорят другое, и чем дольше они оттягивают момент проверки, тем мучительнее становится ощущение тревоги и беспокойства. А надо-то всего лишь подойти к столу, подобрать нужные для первого этапа составляющие…

Снейп меня не щадил. Тревога сменилась паникой и ужасом. И когда мне показалось, что передо мной стоит выбор – либо умереть, либо подчиниться, я попытался отвлечь свое тело единственным на мой взгляд эффективным способом – развернулся и со всего маху ударил кулаком в дверь.

Боль мгновенно вывела меня из транса. Паника улеглась, желания варить зелье больше не возникало.

– Вот черт! – не удержался я, тряся кистью, костяшки которой начали кровоточить, а боль от удара быстро распространилась до плеча. Вытащив палочку, я затянул раны и уменьшил болевые ощущения, а потом обернулся к Снейпу. Тот молча наблюдал за моими манипуляциями.

– Будем считать, что вы узнали, что при этом чувствуют, – сказал он, когда я немного пришел в себя. – Принцип вам понятен, и больше мы к этому не вернемся.

Я снова не стал спрашивать, как у меня получилось, и через час занятий покинул кабинет Снейпа с ужасной головной болью и очередным вытащенным из закромов памяти воспоминанием.

Несмотря на большое количество заданий, каникулы я решил посвятить активному отдыху, временно затаиться и не посещать Выручай-комнату. Вместе с Хагридом мы соорудили ледяную гору, похожую на ацтекскую пирамиду. У нее было четыре стороны: с одной располагались ступеньки, а с трех других – ледяные спуски разной крутизны и длины. На верхней площадке постоянно толпился народ, сталкивая друг друга вниз, и некоторые преподаватели даже оказались недовольны нашей инициативой, сетуя на возросший травматизм и очереди к мадам Помфри с ушибами, ссадинами и легкими переломами.

Наступило время рождественского бала. Мы с Ноттом не искали себе пару и отправились туда, чтобы поглазеть на представителей других школ, поесть деликатесов, а также послушать музыку.

– Неплохо выглядишь, – сказал мне Нотт, когда я нарядился в свою парадную мантию. Сам он был в темно-зеленом. – Знаю, – усмехнулся он, – это банально, типа раз Слизерин, то зеленое, но цвет не самый поганый из тех, что был в магазине. Ну что, идем?

– А эти где? – спросил я, имея в виду Флетчера и Пирса. Нотт махнул рукой:

– Уже свалили. Посмотрим заодно, кого сосватали Флетчеру.

У дверей в Большой зал толпился народ. Поблизости ожидали своего торжественного входа чемпионы школ. Оказалось, что квиддичная знаменитость Виктор Крам пригласил Гермиону Грейнджер, которая ради такого случая нарядилась в элегантную легкую робу и привела в порядок свои волосы. Проходя мимо, я поймал ее взгляд и поднял вверх большой палец. Гермиона улыбнулась. Нотт покосился на меня.

– Да ты никак на нее запал!

– Вот еще, – сказал я. – Но ты же не будешь отрицать, что она тут лучше всех выглядит?

– Из тех, кого мы видели, – парировал Нотт. – Давай-ка искать Пирса.

На рождественский вечер в Большом зале устроили некое подобие ресторана, разбив длинные ряды столов на отдельные столики, за каждым из которых могло усесться с полдюжины человек. Мы протискивались между стульями, пытаясь отыскать Пирса или Флетчера. Наконец, Нотт заметил, как Пирс машет нам рукой.

– Где вы болтаетесь! – крикнул он. – Давайте сюда, мы вам места заняли!

Мы подошли и уселись за стол, где уже расположилась вся наша компания. Пирс был одет в темно-синюю мантию, Полина – в серебристо-серую переливающуюся робу. Как и Пирс, она распустила волосы и вплела в них тонкие серебряные нити. Они казались крайне довольны собой и друг другом и увлеченно обсуждали меню. Флетчер сидел с таким видом, будто проглотил тухлого тритона. Девочка, которую нашла ему сестра, была самой странной особой, какая только училась сейчас в Хогвартсе. На ее ядовито-оранжевую мантию было больно смотреть. Волосы она украсила полупрозрачными заколками в виде красно-синих осьминогов, которые шевелились на ее голове, словно гигантские пауки. Нотт не преминул поддеть Флетчера.

– Слушай, Флетчер, познакомь нас пожалуйста с твоей подругой, – вежливо сказал он. Полина вскинула голову и пристально посмотрела на Нотта.

– Луна Лавгуд, – буркнул Флетчер, сделав вялый жест в сторону девочки. Полина прищурилась, однако Нотт не собирался рисковать и нарываться на ссоры.

– Меня зовут Теодор Нотт, – сказал Нотт и слегка склонил голову, – а это – мой беспутный друг Линг Ди.

– Беспутный?! – вытаращил я на него глаза. Пирс и Полина уткнулись в меню, еле сдерживая хохот. Луна улыбнулась.

– А почему вы пришли одни? – спросила она.

– Ну, мы не были уверены, что вообще пойдем на это светское мероприятие, – ответил Нотт, пожимая плечами. – Мы хотели воспользоваться моментом и спокойно посидеть у камина в гостиной, посмотреть на огонь, поговорить об истории гоблинских войн, обсудить последние министерские новости… Однако наши друзья, – Нотт выразительно глянул на Пирса с Полиной, которые смотрели на него, не в силах понять, шутит он или говорит серьезно, – настояли на том, чтобы мы покинули наши сырые, но уютные подвалы и составили им компанию. Вот потому-то мы и пришли одни, – закончил он и выжидающе посмотрел на Луну. Та некоторое время глядела на него, не мигая, а потом сказала:

– Ах, так это шутка…

– Ведьмина головешка, а мы чуть не купились! – воскликнул Пирс. – Вот, значит, как аристократы беседуют между собой…

– За аристократа ответишь, – пообещал Нотт и вновь обежал глазами зал.

Наконец, все расселись по своим местам, и в зал вошли чемпионы со своими парами. Они расположились за столом, где сидели директора школ и судьи, а мы, наконец, смогли приступить к заказам. Я просмотрел меню, но ничего интересного не обнаружил, а потому взял пару салатов и курицу.

– Ди, на дворе праздник! – напомнил мне Нотт, удивленно глядя на мой заказ. – Выбери для разнообразия… хм-м… – он призадумался, тоже, судя по всему, не видя в списке блюд ничего примечательного. Луна решила ограничиться грибной запеканкой, а Флетчер, который наверняка думал, что сестра над ним просто поиздевалась, сразу начал со сладкого.

– Ну как там Хмури? – вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась Полина. Я вздрогнул; Нотт тоже напрягся и бросил недовольный взгляд на учительский стол, где сидел бывший аврор, чей глаз по обыкновению вращался на все 360 градусов.

– Хмури? – переспросил Пирс. – Шпионит потихоньку.

Мы с Ноттом воззрились на Пирса, который спокойно продолжал есть блинчики с медом.

– Ты не преувеличиваешь? – спросила Полина. «Кажется, они уже имели разговор на эту тему», подумал я.

– Нет, – ответил Пирс. – А ты сама не замечаешь?

– Я? – удивилась Полина. – Да на кой черт я сдалась Хмури?

– Мой папа говорит – кто помянет чёрта, у того в желудке поселится яблочный червь, – невозмутимо заявила Луна. Услышав это, Флетчер, евший яблочный пирог, едва не выплюнул его изо рта. Полина, лучше всех нас знакомая с причудами Луны, только улыбнулась.

– В моем желудке бывало и не такое, – сказала она.

– Давайте не будем развивать тему, – попросил Нотт. – Лучше Хмури, чем червяки.

– Это еще вопрос, – пробормотал я, предпочитая любых червяков Хмури. Пирс помахал вилкой в сторону преподавателей и сказал:

– Его можно понять: министерству такой психованный не нужен, а Слизерин с его точки зрения – рассадник заразы, где у каждого третьего – родитель с Темной Меткой. Вот он и отрывается, как может.

– Но учитель-то он отличный, – сказала Полина. – Люпин, конечно, тоже был хороший, но ему бы что-нибудь теоретическое преподавать, вроде истории или маггловедения. А защиту должен вести такой бывалый, как Шизоглаз.

В ее словах была доля истины – к сожалению, Люпин во многом проигрывал Хмури. Вспомнив о Люпине, я подумал: чем, интересно, он занимается сейчас? Вряд ли в его ситуации легко можно найти работу.

Луна будто прочла мои мысли.

– Профессор Люпин, наверное, уже превратился, – сказала она, подняв большие глаза к потолку, отражающему звездное небо и полную луну. – В Рождество ему, должно быть, грустно.

– Он же оборотень, – не выдержал Флетчер. – Как ему может быть грустно, когда он в волчьем облике?

– А почему нет? – удивилась Луна. Один из красно-синих осьминогов добрался до кончиков ее волос и пытался переползти на плечо. Флетчер поежился.

– Потому что у животных другое восприятие, – ответил он. – Им бывает грустно, когда они голодные. И вообще, грустный оборотень – звучит как шутка.

– Как шутка? – теперь пришла пора удивляться мне. – Во-первых, оборотни – не совсем животные, а во-вторых, думаешь, животным не бывает грустно?

Флетчер пожал плечами.

– Бывает, наверное, но не оттого, что они в одиночестве встречают Рождество.

– Люпин – не животное, – сказал я холодно. – Это то же самое, что назвать животным анимага.

– Ладно, парни сбавьте обороты, – прервал нас Нотт, видя, что Флетчер тоже начал заводиться. – Вон танцы начинаются, сейчас какие-то панки будут выступать. В следующий раз подеретесь.

Через минуту в зале образовалась сцена и пустое пространство для танцев. Первыми на площадку вышли чемпионы со своими парами. Меня танцы не интересовали, и вместо этого я начал наблюдать за преподавателями и директорами. Те тоже постепенно поднимались и выходили из-за столов. Танцпол медленно заполнялся парами, и Пирс с Полиной, которые, видимо, давно ждали этого момента, покинули нашу теплую компанию. Флетчер не торопился танцевать с Луной, судя по всему, поставив себе целью съесть все хогвартские запасы пломбира. Нотт, откинувшись на спинку стула, лениво рассматривал танцующих.

– Никто не хочет потанцевать? – спросила Луна. Флетчер поскорее запихнул в рот ложку с мороженым. Нотт покачал головой и ответил:

– Спасибо, Луна, я не танцую.

– Пошли, – сказал я девочке и поднялся. – Правда, я не слишком-то умею…

– Я тоже, – улыбнулась она. Осьминоги в ее волосах зашевелились еще активнее. Мы вышли на площадку, и я взял ее за руку, а другую положил на талию.

Все оказалось не так ужасно, как я предполагал. В царящем полумраке было непонятно, кто насколько хорошо танцует, а мантия моей партнерши активно сигнализировала другим парам не слишком к нам приближаться. Когда медленные мелодии заканчивались и начинались быстрые, мы каким-то образом находили собственный ритм и продолжали танцевать медленно, словно под свою, слышимую нам одним мелодию. Сначала мы молчали, а потом немного разговорились.

– Ты бываешь на горке? – спросил я.

– Которую ты сделал с Хагридом? – спросила Луна. – Забиралась пару раз, но меня оттуда столкнули, и я решила больше не подниматься.

– Да, это популярная забава, – пробормотал я, разглядывая ее осьминогов, которые, как оказалось, светились в темноте. – Ты бы тоже могла кого-нибудь столкнуть.

– А если им будет обидно?

– Им не будет, – сказал я. – Они для этого туда и ходят.

Луна не ответила. Мы танцевали почти на одном месте, потому что группа играла что-то зажигательное, и народ бесился вовсю. Постепенно нас вытеснили к столам преподавателей.

– У тебя странный друг, – сказала Луна.

– Друг? – удивился я. – В смысле?

– Тот мальчик в зеленой мантии. Кажется, его зовут Тед…

– Почему странный? – До сих пор я не воспринимал Нотта как «друга», считая, что с нами он общается лишь потому, что хочет оставаться независимым и не ходить под Малфоем, который, по моему мнению, был ему гораздо ближе, чем мы с Пирсом.

– Ну… он так разговаривает…

– Он просто шутит, – сказал я. – У него своеобразное чувство юмора.

Мы снова помолчали. Наши преподаватели не рисковали выходить на быстрые мелодии и в основном вернулись за столы. Дамблдор увлеченно беседовал с Флитвиком и одним из судей. Я заметил, что Хагрид с мадам Максим, как два атомохода, прокладывают сквозь танцующие пары дорогу к выходу. Пожалуй, они правы, подумал я и спросил Луну:

– Не хочешь прогуляться, а то тут такая толпа…

– Давай, – легко согласилась она, и мы начали продираться к дверям. Оказавшись в холле, мы неторопливо прошли мимо украшенных кустов и каких-то зимних декораций, за которыми скрывались парочки. Дойдя до входных дверей, я обернулся к Луне. Та рассеянно оглядывалась по сторонам, а ее осьминоги сгрудились на макушке. «Вот, еще один фрик», подумал я.

– Куда теперь? – спросила она.

– На горку, – сказал я. – Там наверняка никого нет.

– Здорово! – обрадовалась она. – Пошли!

Мы вышли на улицу и зашагали к темнеющей пирамиде. Здесь действительно никого не было – кому охота болтаться по морозу, когда в замке пир, музыка и танцы? Проходя мимо дерева, я подобрал ветку и превратил ее в большой круглый щит для катания.

– Ты слышал о рогатых ползунах? – спросила между тем Луна. Я водрузил щит себе на голову, чтобы было удобнее нести, и ответил:

– Нет, а кто это? Может, Хагрид слышал? Ты ходишь к нему на уроки?

– Хожу, – сказала Луна. – Но его я не спрашивала. Рогатые ползуны – это такие древесные существа с коричневой шерстью, вроде гномов, но худые. С рожками, как ты можешь понять.

– Погоди, я вроде видел таких в Запретном лесу, – вспомнил я свои путешествия, точнее, путешествия моего патронуса. – Они еще на чертей похожи.

Луна немного удивленно взглянула на меня.

– Ты видел их в Запретном лесу? Очень странно. Может, это были не они? Папа рассказывал, что рогатые ползуны водятся в тропических лесах.

– Не знаю, как они назывались, но я их видел, – ответил я. Мы уже добрались до горки и поднимались по широким ступеням. – Наверное, это северная разновидность. А в тропических лесах живет тропическая.

Луна снова посмотрела на меня.

– Ну, ты по крайней мере не думаешь, что я того, – сказала она, остановилась на вершине и постучала пальцем по виску. Я расхохотался.

– Скорее, это ты – того, – продолжила она.

– Я – того, – согласился я, положил щит на снег и выпрямился рядом с ней.

Наша ацтекская горка была довольно высокой. С нее открывался вид на озеро, черный корабль дурмштранговцев, берлогу Хагрида и замок. В нем светились многочисленные окна, но на улице кроме нас никого не было. Полная луна освещала снежные сугробы и Запретный лес, сливавшийся в одно темное пятно. Я набрал в грудь побольше воздуха и заорал во все горло:

– Люпин!!!

Луна вздрогнула.

– Где? – спросила она, удивленно осматриваясь.

– Я просто хочу поздравить его с Рождеством, – сказал я. – Может, вместе?

– Конечно!

Мы подобрались к краю горки и на счет «три-четыре» хором завопили:

– Люпин!!! С Рождеством!!!

Эхо пронесло наши крики над озером и лесом. Луна засмеялась. От холода ее осьминоги перестали светиться и забились поглубже в волосы.

– Давай еще кого-нибудь поздравим, – сказала она.

– Давай, а кого?

– Не знаю. Кальмара из озера.

– А потом кентавров, хотя они не празднуют.

Мы развлекались не менее двадцати минут, позабыв о том, что собрались кататься, но в конце концов наши истошные вопли привлекли внимание, и из замка вышел какой-то человек. Сверху мы увидели приближающуюся фигуру и поняли, что это идут по нашу душу.

– Это профессор Снейп, – сказала Луна. – Давай его поздравим?

– Нет! – Я с содроганием представил, что сделает со мной Снейп на окклюменции, соверши мы этот безумный поступок, и сколько очков снимет с Равенкло. – Ему это не понравится. Лучше спустимся вниз. Садись.

Луна забралась в лежащий щит и скрестила ноги. Я оттолкнулся и на ходу запрыгнул позади нее. С нарастающей скоростью мы понеслись вниз и прибыли точно к ногам профессора, обдав его высокой снежной волной. Снейп раздраженно смахнул снег с лица и волос и проговорил:

– Немедленно в замок!

Я помог Луне выбраться, и мы пошли следом за профессором. Всю дорогу он демонстративно стряхивал снег с мантии, как будто это была не замерзшая вода, а какие-нибудь дохлые мухи. «И к чему это показное презрение? – думал я, глядя ему в спину. – Как будто я его оскорбил!» Луна тоже притихла. Мы вошли в холл и двинулись между кустами по проходу, в конце которого стояли Дамблдор, Хмури, Каркаров и Макгонагалл. Они о чем-то беседовали и не обращали на нас внимания до тех пор, пока профессор Снейп не попытался пронестись мимо, явно не желая к ним присоединяться.

– Северус! – сказал Дамблдор точно в тот момент, когда Снейп развернулся к лестнице в подвалы. – Что-нибудь случилось?

Снейп резко остановился и повернулся к нам.

– Мистер Ди и мисс Лавгуд решили продолжить праздник на улице, – сказал он таким тоном, будто наш праздник заключался в свежевании парочки первокурсников. – Довольно экстравагантным способом, – добавил он.

– Вот как? – Дамблдор заинтересованно взглянул на нас с Луной. Я заметил, что когда Снейп назвал фамилии, Каркаров посмотрел в нашу сторону более пристально. – И каким же?

Я ожидал, что ответит Снейп, но тот мстительно молчал. Теперь на нас смотрели все пятеро.

– Мы поздравляли с Рождеством, – сказал я. – И ничего экстравагантного в этом нет.

– Ну что ж, это замечательно… – с воодушевлением начал Дамблдор, но Снейп его перебил:

– Они поздравляли кальмаров, кентавров и фестралов, а их вопли, наверное, слышали даже в Хогсмиде.

– Северус, сегодня Рождество! – напомнил ему Дамблдор. – Возможно, кентавры его и не празднуют, но за кальмаров и фестралов я ручаться не буду.

– Значит, это тот самый мистер Ди, который некогда наложил на себя проклятье распечатывания тайных болезней? – спросил вдруг Каркаров с мерзкой улыбочкой на лице. Сердце у меня рухнуло куда-то вниз. Снейп, скотина, кому же ты все растрепал! Однако зельевар слегка прищурился и глянул на Дамблдора. Хмури и Макгонагалл, судя по их реакции, слышали об этом впервые.

– Что? – воскликнула Макгонагалл и повернулась к Дамблдору. – Проклятье?.. Когда?

– Ишь ты! – крякнул Хмури, и в его голосе послышалось одобрение. Дамблдор развел руки в стороны, будто примиряя противников.

– Дамы, господа, давайте не будем сегодня о серьезном, – попросил он и взглянул на нас. – Мистер Ди, мисс Лавгуд, в Большом зале все еще продолжаются танцы.

Нам не надо было повторять дважды. Мы быстро прошли к дверям в зал и смешались с толпой, отплясывающей под какой-то дикий грохот. Нотт и Флетчер все еще сидели за столом; когда мы подошли, откуда-то вынырнули и Пирс с Полиной, довольные и раскрасневшиеся.

– Где были? – спросил нас Нотт.

– На горке, – ответил я, наливая себе вишневый сок.

– Мы поздравляли, – добавила Луна и начала вытаскивать из волос замерзших осьминогов, складывая их в тарелку. Флетчер недовольно покосился на ее шевелящиеся украшения.

– Кого это? – заинтересовалась Полина. – Там кто-то был?

– Нет, но ведь это неважно, – сказала Луна и начала перечислять. – Мы поздравили профессора Люпина, кентавров, кальмара из озера, фестралов, рогатых ползунов, гиппогрифов… я еще предлагала профессора Снейпа поздравить, когда тот за нами вышел, но Линг почему-то не захотел.

Нотт рассмеялся.

– Я его понимаю. Он решил не рисковать.

– А у нас профессор вычел баллы! – с гордостью заявила Полина. – Мы тоже пошли прогуляться, туда, в холл, а там оказались всякие дурацкие кусты. Ну, мы и заблудились, нашли какую-то скамейку, сидим, типа болтаем, вдруг раз, кусты раздвигаются, и перед нами – Снейп с Каркаровым. «Десять баллов с Равенкло, мисс Мазерс!..» – и тут он замечает Трента. – Полина хихикнула. – Ну, думаю, как же ты будешь выкручиваться? Он подумал и говорит: «И десять со Слизерина». Видели бы вы его лицо, ха-ха!.. Он же никогда с вас не снимает!

Я смотрел на танцующих, краем уха слушал обсуждение невероятного происшествия в кустах и думал о том, какие последствия для меня может иметь фраза, брошенная Каркаровым. То, что о моих экспериментах знал Дамблдор, было более-менее логично: он директор, и Снейп, Люпин или мадам Помфри были обязаны ему обо всем доложить. Но Макгонагалл, своего заместителя, он не поставил в известность, а Каркаров, директор чужой школы, почему-то обо всем знал. Если поверить реакции Снейпа, он был удивлен, что дурмштранговец в курсе подобных вроде бы незначительных событий из жизни Хогвартса. Значит, ему рассказал Дамблдор? Но зачем? На этот счет у меня не возникало ни одной здравой мысли, и я решил подумать об этом как-нибудь потом, на свежую голову.