Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 72 страниц)

– А теперь позови сюда своего наставника и подожди снаружи, – проговорил Темный Лорд с легкой улыбкой на губах. Потревоженная Нагайна недовольно сползла на пол, медленно исчезая за спинкой кресла. Я поправил мантию и быстро покинул теплую гостиную, снова оказавшись в сыром, холодном холле. Двери на улицу, где до сих пор шумел дождь, оказались открыты; у выхода, прислонившись к косяку, стояли друг против друга Снейп и Яксли. В полумраке не было видно их лиц, но оба при виде меня выпрямились и повернулись навстречу.

– Он вас зовет, – сказал я Снейпу, приблизившись к дверям. Тот молча направился в гостиную, а я остановился на пороге рядом с Яксли, глядя в ночную темноту.

– Мы уж думали, ты не вернешься, – негромко произнес он. – Что тобой Нагайна закусила.

– Почему? – спросил я просто так, чтобы не молчать.

– Так ведь сколько всего ты наворотил! – Яксли усмехнулся. – И оборотня убил, и тогда, в Министерстве, будь здоров постарался. А сейчас как с ним разговаривал?.. Ты, видно, легко отделался, раз на своих двоих оттуда вышел.

«Это как посмотреть», подумал я, но ничего не ответил. Дождь постепенно стихал, но низкие облака не пропускали лунные лучи, и сад передо мной был погружен во тьму. Уличный воздух наполнялся тонким ароматом невидимых цветов, контрастируя с безрадостной, пресной атмосферой дома. После такой интенсивной концентрации приятно было, наконец, расслабиться, однако вслед за расслаблением в голову полезли разные невеселые мысли. «Потом, – сказал я себе. – Не здесь и не сейчас. Сперва надо отдохнуть».

Через несколько минут Снейп вернулся от Волдеморта. Подойдя к нам, он кивнул Яксли на дверь в зал, и когда тот поспешил к Темному Лорду, одарил меня таким взглядом, что мне стало не по себе. Однако длилось это лишь мгновение. Снейп вышел под мелкий моросящий дождь и устремился к воротам, держа перед собой светящуюся палочку. Я последовал за ним, угнетенный еще сильнее из-за его непонятной реакции. Чем он может быть недоволен? Моим согласием? Но разве он ожидал чего-то другого?

Покинув территорию поместья, Снейп в молчании прошел десятка два шагов и безо всякого предупреждения аппарировал. Я остался в одиночестве, не успев сообщить, что не взял с собой палочку. Впрочем, долго ждать мне не пришлось. Послышался негромкий хлопок, и передо мной вновь возникла черная фигура Снейпа. Я был рад, что не вижу его лица.

– В чем дело, – сказал он.

– У меня нет палочки, – ответил я. – Она в школе осталась.

Несколько секунд он не двигался с места, потом шагнул ко мне, схватил за руку, и вместе мы аппарировали в Хогвартс.

– Погасите свет! – рассержено рявкнул Снейп, когда после прибытия к воротам замка нам в глаза ударил Люмос дежуривших неподалеку Пожирателей.

– А, это снова вы, сэр, – смущенно проговорил один из них, и Пожиратели один за другим опустили свои палочки. – Извините, но у нас приказ…

– Я же сказал, что сейчас вернусь! – Снейп коснулся цепей на воротах, и они поползли в стороны, раздвигая тяжелые створки. Мы быстро пересекли школьный двор, вошли в замок, но, к моему удивлению, Снейп не стал подниматься на седьмой этаж, а спустился в подвалы и повел меня в свой старый кабинет.

Здесь все оставалось по-прежнему: на шкафах пылились банки с мертвыми тварями – источниками моего вдохновения, на столе лежала стопка учебников. Снейп запер дверь и прошел к креслу; я сел на стул, только сейчас осознав степень своей усталости. Левую руку все еще жгло, но это жжение было приятным. Однако, несмотря на усталость, мое угнетенное состояние исчезло, уступив место обиде.

Когда-то Дамблдор заметил, что я не люблю выслушивать в свой адрес слова похвалы. И действительно, не похвала и не одобрение мотивировали меня в учебе и в жизни; напротив, моими стимулами были указания на ошибки, промахи и слабости. Даже несправедливые замечания я старался обращать себе на пользу. Но в такой сложной и тонкой области приложения сил, как внутренний рост, между учителем и учеником, по моему мнению, должна была существовать честность. После шести лет жизни в Хогвартсе я довольно неплохо представлял, чего могу ожидать от Снейпа, однако сейчас мне казалось, что такого отношения я не заслужил. У него не было причин сердиться из-за Метки – я сделал только то, чего ожидал от меня Дамблдор, и Снейп не мог этого не знать!

Я недовольно смотрел на директора, желая услышать объяснения, но Снейп, до сих пор не поднимавший на меня глаз, начал совсем с другого.

– Мне хотелось верить, что я вас здесь не увижу, – проговорил он, сцепив пальцы в замок и положив их на стол, покрытый тонким серым слоем пыли. Несколько секунд я пытался сообразить, что он имеет в виду, а когда понял, то не знал, возмущаться мне или смеяться.

– Вы думали, я трус? – удивленно спросил я. – Думали, я сбегу?

– Я не считаю вас трусом, – Снейп, наконец, посмотрел на меня, и сейчас это был его обычный взгляд, темный, холодный и бесстрастный. – Я считаю вас человеком, полностью лишенным инстинкта самосохранения.

Для меня эти слова прозвучали как невероятный комплимент, и я не смог сдержать довольной улыбки. На моего наставника, разумеется, эта улыбка произвела отнюдь не благоприятное впечатление.

– Вы довольны, – продолжал Снейп, – потому что не отдаете себе никакого отчета в том, что сегодня случилось. Вы не понимаете, что навсегда испортили себе жизнь, подвергли себя смертельной опасности, поддались… – он качнул головой, словно отгоняя неуместные мысли. – Вас втравили в это, втравили еще ребенком, а вы сидите передо мной с таким видом, будто вам сделали подарок!

Я воспользовался возникшей паузой для объяснения своей позиции, совершенно не желая, чтобы меня считали невинной жертвой коварного директора.

– Но это действительно подарок, – возразил я, надеясь, что Снейп не станет меня перебивать. – Я прекрасно отдаю себе отчет во всем, что вы сейчас сказали – и в опасности, и в роли Дамблдора… Только я не портил себе жизнь. Наоборот. Далеко не каждому выпадает шанс получать такие уроки у таких учителей, и я не собираюсь его упускать.

Немного помолчав, Снейп спросил:

– Это он сам вам сказал… о роли?

– Он никогда ничего не говорил мне сам, – ответил я, – но всегда давал возможность догадаться.

Снейп вздохнул. Его заметно подавлял мой оптимизм, хотя я не видел особых причин для переживаний. Ко всему прочему, с каким бы пренебрежением он не относился к философии, открывшейся мне в книгах о тибетских колдунах, она помогала мне эффективнее учиться и оценивать свой жизненный опыт с более позитивной точки зрения.

– Ну хорошо, – наконец, проговорил Снейп, поднимая голову. – Раз вы считаете, что доросли до таких уроков, вот вам урок. С сегодняшнего дня ваша жизнь изменилась настолько, что вы и представить себе не можете, и вам следует знать, к чему быть готовым. Во-первых, Кэрроу. Они, конечно, дураки, но дураки усердные, а потому их нельзя недооценивать. Здесь вашим преимуществом является благосклонность Темного Лорда – вам он спускает с рук то, чего остальным бы так легко не простил. Однако, надеюсь, вы понимаете, что все это до поры до времени – наступит момент, когда он потребует от вас конкретных дел, и его кредит доверия придется отрабатывать. С Кэрроу будьте предельно внимательны, ведите себя вежливо, но держитесь на расстоянии – никакой фамильярности и никакой наглости. Это ясно?

Я кивнул.

– Второе, – продолжал Снейп. – Ваше положение в школе. То, что теперь у вас на руке Метка, преподаватели узнают сразу же после того, как я расскажу об этом Кэрроу. Со всеми теми неприятностями, которые у вас возникнут – а они возникнут, особенно когда начнется учебный год, и сюда вернутся студенты, – вам придется разбираться самостоятельно. Ни на кого не надейтесь и никому не верьте. У вас больше нет ни друзей, ни товарищей – ради их же блага.

Я снова кивнул. Снейп покачал головой.

– Вы проявляете непозволительное легкомыслие, – сказал он. – Думаете, все это игра?

– Мне кажется, – ответил я, – вам опять не понравится моя точка зрения.

– Вам правильно кажется, – недовольно отрезал Снейп и немного помолчал. – Хорошо. Слушайте дальше. На имя Темного Лорда наложено табу – его произнесение запускает сигнальные чары и вызывает ловцов. Вы, я знаю, большой любитель называть его по имени, так что с этих пор вам придется держать свой рот на замке, иначе попадете в серьезные неприятности, даже несмотря на Метку.

Он сделал паузу.

– Теперь что касается Метки. Не могу не признать, что ваше… ваша склонность к неоправданному риску на этот раз оказалась полезной. Каким бы диким не представлялось на первый взгляд то, что вы не взяли с собой палочку, благодаря этому шагу вам удалось избежать серьезных проблем. Чары Метки не просто связывают нас и Темного Лорда; это сложное многоуровневое заклинание, и на каждого оно действует по-своему – у вас еще будет время в этом убедиться. Чары оказывают влияние и на палочку, которую подавляющее большинство волшебников… – Снейп посмотрел на меня в упор, – носит с собой всегда. Однако вашей палочки чары не коснулись, и это большой плюс.

Он снова замолчал, откинувшись на спинку кресла.

– Чары Метки временно разбалансируют магические поля волшебника, так что в ближайшие дни вам может хуже удаваться даже самое простое колдовство. Потом равновесие восстановится, но многие после получения Метки замечали серьезные изменения в качестве исполнения заклинаний. Эти изменения тоже индивидуальны…

«Просто научная тема, – подумал я. – Можно кандидатскую писать, „Избирательное изменение каталитической функции палочки после воздействия на нее чар Темной Метки“. Интересно, а с точки зрения патронуса я теперь тоже весь в белых нитях? Да, кстати, патронус…»

– Вы не слушаете! – донеслись до меня слова Снейпа. Я постарался сосредоточиться и выкинуть из головы соблазнительные мысли о влиянии Метки на патронуса. – Это вам не урок истории, где можно целый год бездельничать, потом вызубрить наизусть учебник, чтобы после экзамена снова все забыть!

Он поднялся и вышел из-за стола.

– Я не тешу себя иллюзиями, что вы, наконец, возьметесь за ум и перестанете создавать себе проблемы, – сердито закончил Снейп, – но поверьте, сделаю все, чтобы в новом году у вас не было времени ни на что, кроме учебы!

Вернувшись в гостиную, я первым делом проверил, не стащил ли Кэрроу приглянувшийся ему пейзаж, однако несмотря на его прозрачные намеки, все картины остались на месте. Позже, сидя на кровати и рассматривая Метку, я вспоминал сказанные Волдемортом слова и не мог не признать, что его речь все-таки произвела на меня впечатление.

Темный Лорд, безусловно, учел всю собранную обо мне информацию и уже не был столь прямолинеен, как в нашу первую и вторую встречу. Он не говорил напрямую о магглорожденных – слово «сорняки» я имел возможность трактовать, как угодно мне самому. Упоминание Дамблдора не несло в себе негативного оттенка, а сравнение с фениксом могло намекать на то, что Волдеморт отдает должное своему павшему противнику. К тому же, я совершенно не ожидал от него самокритики и философских рассуждений о грехах и искушениях, а потому стоило ли удивляться, что ему вновь удалось завоевать мое внимание и заставить задуматься?

Конечно, его фразы по большей части были отвлеченными, скрывая за образностью и абстракциями реальную картину происходящего, и в них, несомненно, скрывалась ложь – я ни на миг не поверил, что мой отказ присоединиться к сторонникам Волдеморта обошелся бы без последствий. Но несмотря на все эти очевидные вещи, его речь оказалась созвучна с чем-то жившим внутри меня, чего я до сих пор не мог определить. Что-то в его словах действительно было «моим» и не вызывало отторжения. Если отбросить всю философию, все эти «сады» и «сорняки», что остаётся в результате? О чем на самом деле говорил мне Темный Лорд?

Я вздохнул, не чувствуя в себе готовности докапываться до таких глубин. Утро вечера мудренее. В конце концов, ответы никуда не денутся – они уже есть, они во мне, и их надо просто услышать.

Глава 56

Последовав совету Снейпа, в ближайшие дни я не колдовал, предполагая, что и без магических экспериментов мне будет чем заняться и на что обратить внимание. Наутро «непозволительного легкомыслия» у меня существенно поубавилось – если Кэрроу разболтают о Метке, нетрудно представить, до какой степени изменится отношение ко мне преподавателей. Но переживать по этому поводу я не собирался – в конце концов, Снейпу было еще труднее, хотя со стороны казалось, что ему нет дела до подобных мелочей.

Поскольку круг моего регулярного общения ограничивался одной только мадам Пинс, выдававшей мне книги и журналы, первое время я ничего особенного не замечал. В замке было прохладно, а с тех пор, как зарядили дожди, я носил рубашку с длинными рукавами, так что увидеть Метку никто не мог.

На четвертый день после завтрака я отправился в библиотеку, где в дверях столкнулся с профессором Флитвиком, выходившим от мадам Пинс с несколькими новыми журналами подмышкой.

– Линг, зайдите ко мне сегодня… часов, скажем, в пять, – попросил он.

– Хорошо, сэр, – ответил я. Флитвик коротко кивнул и заторопился к себе в кабинет. «Ну, началось», подумал я, подходя к столу мадам Пинс, оформлявшей только что поступившую прессу.

– Профессор Флитвик вас опередил, – заметила она, оторвав глаза от периодики. – Вышли новые журналы по чарам, но он их только что забрал.

– Ничего, – отмахнулся я. – У меня на сегодня другие планы.

– Кстати, – огорченно продолжила мадам Пинс, – с сегодняшнего дня директор упразднил Запретную Секцию. Сказал, что поскольку теперь никаких запретов на магическую работу нет, ученики имеют право читать любые необходимые им пособия. Конечно, те книги, что там стоят, нельзя назвать серьезной Темной литературой, но все же… – Она покачала головой. – У нас с обычными-то заклинаниями случаются проблемы, а если дети начнут пользоваться Темной магией, можно представить, во что превратится школа.

– Темная магия, – сказал я, – довольно специфическая область, и далеко не каждый ею в принципе интересуется, так что вряд ли все сразу кинутся их читать. К тому же, то, что можно использовать легально, всегда легче контролировать. Вряд ли вам стоит волноваться.

Первую половину дня я посвятил чтению увлекательной монографии о сибирском шаманизме, после обеда немного порисовал, а в пять часов явился к Флитвику.

– Есть две вещи, которые мне хочется с вами обсудить, – сказал профессор, когда я сел на привычное место перед столом, заметив краем глаза, что Флитвик, закрывая дверь, наложил на нее какое-то заклятье. Устроившись напротив, он отодвинул в сторону ворох исписанных бумаг и в упор уставился на меня. – Кэрроу говорят правду? – спросил он. – Вы действительно вступили в ряды Пожирателей?

– Да, – сказал я, не видя смысла ходить вокруг да около.

– И вы встречались с Тем, кого нельзя называть? Он поставил вам Метку?

Я кивнул. Некоторое время Флитвик молча смотрел на меня, а потом проговорил:

– Линг, я знаю вас шесть лет. Кого вы хотите обмануть? У вас нет с ними абсолютно ничего общего. Кэрроу дали понять, что Сами-Знаете-Кто давно проявляет к вам интерес. Как он узнал о вас? Вероятно, ему послал весточку молодой Крауч, не так ли? Но еще задолго до того, как этот несчастный себя разоблачил, Дамблдор поручает Северусу учить вас окклюменции, меня просит заниматься с вами чарами…

– Профессор, пожалуйста, не надо об этом говорить! – взмолился я, прекрасно видя, куда приведет его эта логическая цепочка. Однако Флитвик только раздраженно махнул рукой:

– Прекратите, Линг! Все плохое, что могло случиться, уже случилось. Я поверить не могу, что Альбус готовил вас к такому! Сколько вам было лет? Как вы вообще на это согласились?..

– Да меня никто не спрашивал! – взорвался я, вскакивая со стула. Весь мой настрой на эту беседу испарился в мгновение ока. Я был охвачен бешенством, злясь и на Дамблдора за его двусмысленное доверие, и на Флитвика, которому не хватило такта и осторожности не обсуждать со мной свои догадки. – Дамблдор считал, что я так и так стану Пожирателем, и если уж этого было не избежать, я должен был стать им в его пользу! Вам нельзя об этом говорить, профессор, ни со мной, ни с кем бы то ни было еще! Речь идет не только о моей или вашей безопасности! Могут пострадать другие люди, и тогда все просто-напросто рухнет!..

В отчаянии я опустился обратно и склонился над полом, обхватил голову руками. Зачем он только затеял этот дурацкий разговор! Лучше бы он презирал меня за Метку, считал бы, что я испугался, выбрал путь наименьшего сопротивления или наоборот, проявил искренний интерес…

– Линг, – донесся до меня голос Флитвика. – Пожалуйста, Линг, выслушайте меня.

Я выпрямился.

– Я ни с кем не говорил об этом и говорить не собираюсь, – продолжал профессор. – Не считайте меня совсем уж бестолковым. Но если я, человек от подобных вещей далекий, сделал верные выводы, неужели вы полагаете, что к ним не придет и наш нынешний директор?

«А про Снейпа не догадался», подумал я, немного собрался с мыслями и ответил:

– Сэр, вот вы сказали, что у меня нет с ними ничего общего. Однако Дамблдор так не считал, иначе вряд ли стал бы рассматривать меня в качестве подходящего кандидата в Пожиратели. И Темный Лорд это тоже понимает. Работая с Министерством, он делает упор на вопросах крови, но по сути дело не в ней – точнее, не только в ней. Дело в том, что начнется после его чисток. По крайней мере, со мной он говорил именно об этом. Он хочет, чтобы я видел в нем человека, стремящегося к переменам на благо общества, и в некоторых своих инициативах он не так уж не прав.

– То есть вы что же, считаете его… я не знаю… революционером? – растерялся Флитвик. – Вот эта кровавая баня, которую он затеял, и есть перемены во благо?

– Если бы волшебники выучили уроки первой войны, второй могло бы вообще не быть, – ответил я. – Все с большим удовольствием кормились министерскими фантазиями, считая, что Темный Лорд никогда не вернется, а теперь пожинают плоды собственного бездействия… Возвращаясь к вашему вопросу, я лишь хочу сказать, что в разговоре со мной он нашел слова, которые не вызвали во мне негативной реакции – скорее, наоборот, – поэтому возможные выводы директора уже не играют роли. Общее есть, Темный Лорд это видит, и здесь мне даже не надо притворяться.

Флитвик молча вертел в руках длинное гусиное перо. Я был не слишком доволен своей сумбурной аргументацией, но ничего другого сказать не мог. Не знаю, предполагал ли Дамблдор, что профессор додумается до истинного положения вещей, однако болтать об этом с неопытным окклюментом ему точно не следовало.

Пауза затягивалась, и чтобы направить ход мысли Флитвика в другое русло, прекратив, наконец, обсуждать Волдеморта, я спросил:

– Сэр, о какой второй вещи вы хотели со мной поговорить?

Профессор оставил в покое перо и несколько секунд смотрел на меня, словно решая, какую тему предпочесть. Затем он ответил:

– По просьбе директора в новом учебном году наши дополнительные уроки продолжатся в прежнем режиме, но тратить время на физику чар мы не станем. Я отдам вам справочник для самостоятельной работы – читайте, думайте, а если возникнут вопросы, приходите, вместе разберемся. Основной же упор сделаем на магию стихий, – Флитвик помедлил, – и, думаю, затронем кое-что еще, что может пригодиться вам в дальнейшем.

Это были хорошие новости. Я и не рассчитывал на дополнительные занятия, однако Снейп, по-видимому, решил таким образом сдержать обещание и загрузить меня учебой, чтобы лишить возможности предаваться «безрассудству». Уже у дверей профессор произнес:

– То предложение, которое я вам сделал неделю назад, остается в силе. Знаю, что вы мне на это ответите – по глазам вижу, – и все-таки помните о нем. Могут возникнуть разные ситуации… Вы, Линг, не обижайтесь, но честно говоря, я не понимаю Дамблдора. Такой противник вам не по зубам – да и никому из нас. – Флитвик вздохнул. – Многие, конечно, надеются на Поттера, называют его Избранным, кто-то даже считает, что он один сможет победить Сами-Знаете-Кого, но сейчас, когда на Гарри идет такая охота, ему бы самому в живых остаться, а уж о победах и речи нет… В общем, берегите себя и не рискуйте понапрасну, а то есть у вас такая черта.

Мысленно усмехнувшись, я кивнул, поблагодарил Флитвика за справочник и отправился к себе в гостиную, задвинув весь наш разговор в самые дальние уголки своего сознания.

Перед тем, как распрощаться, мы с Ноттом и Пирсом договорились, что этим летом не будем друг другу писать – по крайней мере, они не будут писать мне. Время было неспокойное, будущее казалось неясным, и мы решили воздержаться от переписки. Почти полтора месяца я ничего не получал, кроме каталога, как вдруг в середине августа, через несколько дней после разговора с Флитвиком, Лета принесла короткое письмо от Клайва Пирса, в котором я к своему крайнему изумлению прочел, что все тот же неизвестный меценат решил издать мой каталог для коммерческой продажи, в том числе на маггловском рынке, и для получения процентов мне следует открыть счет в банке Гринготтс.

До обеда я был погружен в размышления, пытаясь понять, доволен я таким поворотом дел или нет, насколько это издание льстит моему самолюбию и не подогревает ли нездоровое тщеславие. Мне не хотелось культивировать в себе черты профессионального художника, поскольку вырученные за картины деньги могли поставить меня в зависимость от такого сравнительно легкого способа заработать, что обессмыслило бы весь живописный процесс, превратив удовольствие в рутину. Сделанные выводы мне не слишком понравились, но учась в школе, никаким иным способом добыть денег я не мог, а о том, что будет после окончания Хогвартса, не хотелось даже думать.

После обеда я пошел к Слагхорну. Несмотря на весь свой страх перед Пожирателями, сейчас профессор немного воспрянул духом. Видя, что никто не собирается заставлять его варить яды для пыток и убийств, он повеселел и хотя не изъявлял желания общаться с Кэрроу, директорство его бывшего ученика, к тому же слизеринца, придавало ему сил воспринимать случившиеся в Хогвартсе перемены более оптимистично.

Прежде мне никогда не доводилось бывать в комнатах Слагхорна. Сперва я пытался отыскать его в лаборатории, в библиотеке, куда он иногда заглядывал за свежей прессой, в его кабинете и даже в учительской, но потерпел неудачу и направился к жилым помещениям.

Судя по всему, перед моим приходом он неплохо проводил время в компании профессора Асвинн: на кофейном столике между двумя креслами, в которых сидели преподаватели, стоял небольшой изящный чайник, две чашки и коробка с пирожными. Впрочем, судя по радости, возникшей на лице Асвинн при виде меня, она давно уже мечтала покинуть общество Слагхорна, но до сих пор не находила подходящего повода.

– Простите, не хотел вам мешать… – начал я, переводя взгляд с одного профессора на другого, однако Асвинн с некоторым трудом выбралась из глубокого кресла и подошла к двери.

– Гораций, мне давно уже пора, я и так слишком злоупотребила твоим гостеприимством. Спасибо за чай, за пирожные… а ты, Линг, не стесняйся, проходи, – она легко подтолкнула меня к камину и мигом скрылась в коридоре, так что Слагхорн не успел и слова сказать.

– Сэр, у меня к вам просьба, – продолжил я, однако профессор, наконец, обрел дар речи и активно замахал рукой, приглашая меня в кресло напротив.

– Да я только на секунду…

Мне совершенно не хотелось разделять недавнюю участь преподавательницы рун, но Слагхорн не желал ничего слышать. Я был вынужден сесть, а профессор тем временем убрал ее чашку, достал из шкафа чистую и попытался напоить меня чаем.

– Спасибо, но я только что с обеда, – решительно отказался я.

– А мы с Фрейей так разговорились, что все пропустили, – благодушно ответил Слагхорн, отлевитировав чашку обратно в шкаф. – Тоже ведь моя ученица! – с гордостью добавил он. – Итак, Линг, что у тебя за просьба?

– Я бы хотел, чтобы вы открыли школьные ворота – мне нужно в Хогсмид.

Слагхорн мгновенно перестал улыбаться. На его лице появилось выражение тревоги и даже легкого испуга.

– Боюсь, такие вопросы не входят в мою компетенцию, – покачал он головой. – Тебе следует обратиться к Кэрроу.

– Но вы мой декан! – возразил я. – Требуется только ваше разрешение!

– Линг, я не могу брать на себя такую ответственность, – Слагхорн выглядел совсем несчастным. – А вдруг с тобой что-нибудь случится? Вдруг на тебя кто-нибудь нападет? Если Кэрроу согласятся – пожалуйста, я открою ворота, но единолично такой серьезный вопрос решать не стану.

«Ничего себе серьезный вопрос – отпустить ученика в Хогсмид! – злился я, поднимаясь по лестнице к кабинету заместителей директора. – Да что со мной может случиться? Кому я нужен? Пожиратели меня не тронут, а Орден… если Люпин не полный идиот, он обо всем догадается, как и Флитвик…»

Завернув с лестничной площадки в коридор, я увидел Снейпа и Амикуса Кэрроу, стоявших в желтом свете факелов неподалеку от дверей кабинета. Кэрроу о чем-то болтал, довольно улыбаясь, а директор, по своему обыкновению, молчал и не спешил демонстрировать собеседнику свои эмоции. Я остановился неподалеку, дожидаясь, пока они закончат разговор.

– Вы что-то хотели, мистер Ди? – спросил Снейп, заметив меня.

– Да, сэр, – ответил я. – Мне нужно в Хогсмид, а профессор Слагхорн послал меня за разрешением к профессору Кэрроу.

Называть Кэрроу профессором было смешно, однако он действительно намеревался преподавать нам защиту от темных искусств, тогда как его сестра вступила в должность профессора маггловедения. Со времени визита к Темному Лорду оба Кэрроу не сказали мне ни слова, и я подозревал, что исход нашей беседы с Волдемортом явился для них полной неожиданностью, причем не слишком приятной.

Снейп перевел взгляд на своего заместителя. Тот выглядел слегка озадаченным, но долго размышлять не стал.

– Да пусть идет, – махнул он рукой. – Там наши патрули – если что, за ним присмотрят.

– И еще я загляну в Косой переулок, – предупредил я, чтобы в будущем избежать возможных неприятностей.

– Это еще зачем? – недоуменно спросил Кэрроу.

– По делу, – кратко ответил я. Кэрроу напрягся.

– По какому такому делу? Ты пока что ученик и не можешь шляться куда тебе вздумается!..

Если б не присутствие Снейпа, я бы не постеснялся высказать Кэрроу свое мнение относительно его последней фразы и употребления в мой адрес слова «шляться», однако удержался от резких выражений и вместо этого сказал:

– Я не прошу у вас разрешения на аппарацию, а только предупреждаю, что отлучусь в Лондон. Мне почти восемнадцать, и у меня есть право аппарировать куда угодно, вообще никого не ставя об этом в известность. Профессор Слагхорн боится открывать ворота без вашего согласия, но я не арестант и имею право свободно покидать территорию школы.

– Что вы собираетесь делать в Косом переулке? – подал голос Снейп. – Все, что есть там, есть и в Хогсмиде.

Не ответить Снейпу я не мог, хотя с моей точки зрения задавать этот вопрос было совсем не обязательно.

– Во-первых, в Хогсмиде очень маленький книжный, – ответил я, – и продается в нем одна беллетристика. А во-вторых, мне нужно в Гринготтс.

Снейп и Кэрроу обменялись быстрыми взглядами, и Кэрроу, помедлив несколько секунд, произнес уже другим, более покладистым тоном:

– Ладно, я скажу Слагхорну, чтобы завтра тебя выпустил.

Нетрудно было заметить резкую перемену в поведении Кэрроу после того, как он услышал о Гринготтс, но очевидного объяснения этому я не нашел, если только он не связал грядущий визит в банк с моей теперешней принадлежностью к армии Пожирателей. Впрочем, так я впервые убедился, что действительно обладаю пусть небольшой, но ощутимой властью, истинные масштабы которой наверняка определятся уже в начале учебного года.

Утром я запихнул в рюкзак все свои пейзажи, сунул туда же накопленные галеоны, взвалил все это на спину и отправился к входным дверям ждать Слагхорна. Не успел я пересечь пустой холл, как меня нагнала профессор Асвинн.

– Ты ведь будешь сегодня в Косом переулке? – начала она. – Могу я попросить тебя об одолжении?

– Разумеется, – сказал я.

– Загляни пожалуйста во «Флориш и Блоттс» и забери у них пачку учебников. Все уже оплачено, нужно просто отдать вот этот бланк, – Асвинн протянула мне небольшой листок с синими печатями и надписями.

– Конечно, заберу, – я свернул квитанцию и сунул ее в карман.

– Пойдем, открою тебе ворота, а то Горация не дождешься, – предложила профессор, и мы вышли на улицу.

Солнца не было уже который день. По темному небу неслись низкие облака, накрапывал мелкий холодный дождь, а в воздухе пахло сырой землей, дымом и осенью. У хижины Хагрида с граблями наперевес стояла профессор Спраут, о чем-то беседуя с лесничим. «Хагрид, – подумал я, – теперь мне и руки не подаст».

– А учебники для какого курса? – поинтересовался я, когда мы приблизились к воротам.

– Для седьмого, – с улыбкой ответила Асвинн. – Я решила, что теперь можно слегка изменить программу. Северус одобрил, так что в этом году вас ожидает кое-что поинтереснее обычных переводов.

Она похлопала меня по плечу и коснулась ворот палочкой. Цепи поползли в разные стороны, створки начали медленно раскрываться. Я вышел на подъездную дорогу, невдалеке от которой располагался дежурный пост Пожирателей. Укрывшись под деревом от дождя, все трое о чем-то тихо разговаривали, но когда ворота за мной с лязгом захлопнулись, и я уже намеревался совершить пешую прогулку до Хогсмида, один из них приветственно махнул рукой.

– Эй, как дела?

– Нормально дела, – ответил я, не представляя, что им от меня понадобилось.

– В Хогсмид?

– В Хогсмид.

– Слушай, а это правда, что ты отрубил Сивому голову? – спросил Пожиратель помоложе.

– Нечего было пасть разевать, – огрызнулся я.

Троица переглянулась, и первый охранник произнес:

– Ну и правильно. Одной тварью меньше.

– Но мы тебе этого не говорили, – тут же добавил второй.

– Разумеется, – ответил я. – Ладно, мне идти надо… Вам тут, наверное, скучно?

– Веселого мало – у ворот торчать, – усмехнулся первый Пожиратель. – Особенно ночью.

– Особенно рядом с Запретным лесом, – пробормотал второй.

Идя по усыпанной темными листьями дороге, я думал: «Вот круг и замкнулся – я снова в банде. Правда, здесь на первом месте политика, а не экономика, ну да разница небольшая». Мне вспомнились слова Волдеморта: «Ты больше не будешь один, сам по себе…» Сомнительно, что принадлежность к Пожирателям каким-то образом меняла мое положение, позволяла опереться и даже до определенной степени довериться «своим», но, по крайней мере, использовать это единство, одновременно мнимое и подлинное, я мог. Завести знакомства, проявить дружелюбие – от меня не убудет, да и не такая уж большая между нами разница.