Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 72 страниц)

– А мне Полина рассказывала, – ответил Пирс. – Хватит тебе ржать, объясни толком.

Я показал нужный абзац. Все трое прочли его и переглянулись в гробовом молчании.

– Всегда подозревал, что ты тот еще извращенец, но чтобы настолько… – Нотт покачал головой и положил книгу обратно. – Позор.

– Фривольные эксперименты? – переспросил Флетчер. Я закрыл лицо руками.

Позже, когда мы все-таки обсудили, какие заклинания могли здесь иметься в виду, прекратили хихикать и снова легли, теперь уже погасив свет, я начал думать, как бы так изловчиться и не дать Аберфорту понять, что я в курсе его закидонов. Я был уверен – завтра при одном его виде меня разберет смех, однако, к счастью или нет, проверить это на практике не удалось.

Наутро все мы узнали, что посещение Хогсмида отменено. Большое объявление у входных дверей называло эту отмену воспитательной мерой и напрямую связывало с недавней попыткой воровства ценной реликвии. Имена злополучных похитителей были выделены красным. К тому же, Луне, Джинни и Лонгботтому запрещалось ходить в Хогсмид вплоть до зимних каникул.

Прочитав объявление, студенты расходились недовольными – погода стояла хорошая, и у многих, в том числе у меня, были на это воскресенье планы. Жертва собственной идеи, я отправился дочитывать «Жизнь и жуть…», решив, что сегодня искать Луну и делать ей внушение не имеет смысла. Лучше дождаться, пока страсти улягутся – вдруг этот урок возымеет на нее хоть какое-то действие?

Впрочем, я не слишком в это верил и в своих прогнозах не ошибся. На следующей неделе мы с Луной уединились в пустой аудитории, и я высказал ей все, что думаю о деятельности ее отца, постаравшись максимально сгустить краски и почаще употреблять слово «Азкабан».

– … Ты пойми, – с воодушевлением говорил я, обращаясь к Луне, примостившейся за первой партой и терпеливо слушавшей мою речь, – он ведь не только собой рискует. Ты тоже попадаешь под удар, а учитывая твою выходку с мечом, у них есть прямой повод для шантажа. Понятно, что тебе и твоему отцу не нравится происходящее, но если уж он в оппозиции, работать надо тоньше и не рубить с плеча, как в «Десяти вопросах Министерству».

– Сатир-овцевод – довольно тонкий намек, – заметила Луна. Я в изумлении уставился на нее.

– А это что, намек?

Луна с улыбкой пожала плечами. Я не знал, смеяться мне или злиться. Намек получился действительно тонким, но если в Министерстве его разглядят, Лавгуда немедленно отправят в тюрьму.

– Вы оба сошли с ума, – сказал я. – Никак иначе это не объяснить.

– Зря ты так беспокоишься, – в очередной раз повторила Луна. – «Придиру» считают фантастическим журналом и относятся к нему соответственно. Вряд ли в Министерстве вообще станут его читать.

– Это уже другое Министерство, не то, что было раньше! – воскликнул я. – Думаешь, Пожиратели – сплошные идиоты, какими их тебе Лонгботтом рисует?

– Невилл никого мне не рисует, – возразила Луна. – Ты его недооцениваешь.

– Я его нормально оцениваю! – рассердился я. – Он считает себя продолжателем дела Поттера, а сам едва с палочкой управляется. Вместо того, чтобы воровать, лучше бы выучил пару-тройку защитных заклинаний – они ему понадобятся, когда дело дойдет до серьезных разборок.

– И что ты на него так взъелся? – в недоумении спросила Луна.

– Потому что он тебя использует!

– Думаешь, я не в состоянии решить, что мне надо? – оскорбленно произнесла Луна и встала из-за парты. – Знаешь, Линг, я ни слова не говорила тебе о Метке, потому что ты взрослый, самостоятельный человек, который знает, что делает, и не нуждается ни в чьем мнении на этот счет. Но не надо считать других глупее себя. Я вполне способна оценить опасность и принять решение, с кем быть и что делать.

– Я не имел в виду, что ты не способна! – замотал я головой. – Прости, не обижайся! Но Лонгботтом не слушает никаких доводов…

– Ты не можешь контролировать всё, – продолжала Луна своим обычным тоном, и я мысленно выдохнул с облегчением. – Есть вещи, которые просто происходят, хочешь ты того или нет. Повлиять на них невозможно. Ты пытаешься вставлять палки в колеса, но они все равно будут крутиться. Давай договоримся раз и навсегда, что не станем обсуждать эти темы.

– Хорошо, – неохотно ответил я. – Но я тебя предупредил.

Луна погрозила мне пальцем и покинула аудиторию.

Больше всего мне хотелось сейчас вызвать плеть и разнести с досады все парты в мелкие щепки, чтобы восстановить их не смог даже Флитвик. Я и не предполагал, что мои слова можно трактовать как желание все контролировать, но Луна была права: на самом деле вся эта забота оказалась лишь неудачной попыткой подчинить бунтарей своей воле. Сев на стул, я в очередной раз вспомнил слова Снейпа и перекликающиеся с ними положения тибетских практик, которые в моей жизни как-то незаметно отодвинулись на второй план.

Понял я и кое-что еще. До сих пор Луна казалась мне все той же девочкой-четверокурсницей, над которой все смеялись, кого дразнили, чьи вещи прятали, и кто действительно мог что-то выиграть от нашей дружбы. Но это время прошло. Луна больше не одинока и вполне способна о себе позаботиться, а от дружбы со мной ей не светит ничего хорошего.

Вывод из этого был парадоксален, но прост – настала пора возобновлять тренировки.

Глава 62

В следующее воскресенье я одним из первых покинул Хогвартс и отправился к Аберфорту. В первой половине дня его бар обычно пустовал, и я надеялся воспользоваться моментом, чтобы поговорить о Хмури. Увы, меня ожидало очередное разочарование: бар был не то что пуст, но даже не открыт. Некоторое время я слонялся у запертых дверей, размышляя, не стоит ли постучать, однако решил, что дело не срочное, и отправился гулять.

На перекрестке я столкнулся с компанией однокурсников – Малфой с Крэббом и Гойлом, Нотт, Паркинсон, пара шестикурсниц и свита младших с разных факультетов направлялись к Розмерте. Сунув руки в карманы, я проводил их подозрительным взглядом. Не хватало только, чтобы и эти объединились в какой-нибудь орден или отряд. Я не пытался с ними общаться – группа сформировалась давно и допускала в себя только младшекурсников; ко мне у них не было доверия и вряд ли когда-нибудь будет.

– Хочешь знать, о чем они болтают?

Я повернулся.

– И так понятно. Перемывают косточки профессорам, хвастаются своими папашами, обсуждают, кто с кем встречается – обычный пустой треп.

Балстроуд усмехнулась:

– Это да.

– Любишь подходить незаметно? – спросил я.

– Ты на них так загляделся… – Балстроуд кивнула на дверь в «Три Метлы», за которой скрылась компания Малфоя, – что ничего вокруг не видел. Уж извини.

Я молчал, находясь не в восторге от этой ее манеры подбираться втихую.

– Ладно, мне туда, – Миллисент указала на магазин одежды. – Джинсы хочу посмотреть.

– Ну посмотри, – пробормотал я. Балстроуд отправилась в лавку, а я побрел вниз по улице.

С момента нашего разговора у камина (если тот обмен парой фраз можно было назвать разговором) прошло всего полторы недели, но я уже задавался вопросом: а стоило ли? Иногда это казалось лукавством, попыткой представить себя – перед самим же собой – более продвинутым, чем я был в действительности. Разве я на самом деле собирался уходить в монастырь и строго соблюдать обет безбрачия? Такая неуверенная, непонятная реакция раздражала – ведь речь идет лишь о сексе, без обязательств, без клятв в вечной любви, как раз то, что подходило и мне, и Миллисент… Хотя легкомысленно относиться к мотивации человека, способного на такую «маленькую месть», было нельзя. Значит, все дело в этом? В моей паранойе?

Я остановился. Дорога выводила на окраину Хогсмида, однако это не был путь в Хогвартс или к железнодорожной станции. Последние жилые дома остались далеко позади. Вокруг располагались длинные, похожие на склады двухэтажные кирпичные строения с маленькими темными окнами и железными двустворчатыми дверьми. Я направился к одному из зданий, как вдруг ощутил знакомый, пробирающий до костей холод. Дементоры здесь, рядом с деревней? Я знал, что они караулят тайные выходы из школы и иногда патрулируют Хогсмид, но никогда не задумывался, где эти существа живут.

Железная дверь лязгнула и начала отворяться. На улицу бесшумно скользнула высокая фигура, и вокруг словно увернули свет. Нас разделял всего десяток футов, однако дементор не двигался, а я стоял, завороженный чернотой под его капюшоном и медленно колышущимися одеждами, напоминавшими разорванный купол огромной темной медузы.

– Назад! Назад! Отойди от него! – крик донесся до меня глухо, будто кричали сквозь воду.

Рядом с первым дементором возник второй; я даже не заметил, как он появился. Кто-то схватил меня за руку и со всей силы рванул прочь. Несколько шагов, и мир снова стал светлым, а звуки – четкими. Краем глаза я заметил, что дементоры потянулись обратно в здание. Наконец, крепко державший меня человек остановился. Он был одет в тяжелую мантию патрульного и надвинутую по самые брови черную вязаную шапку.

– Ты что, идиот? Или жить надоело? – рявкнул он. – Какого черта ты здесь ошиваешься?

– Я гуляю… и не надо, пожалуйста, кричать, – сказал я, слегка раздосадованный его вмешательством. – Они бы ничего не сделали.

Патрульный воззрился на меня, не веря своим ушам.

– Ах ты щенок! – воскликнул он. – Ты еще будешь указывать, как с тобой говорить? – Не выпуская моей руки, он зашагал к другому зданию, как две капли воды похожему на обиталище дементоров, но находившемуся по ту сторону дороги, ближе к Хогсмиду.

Здесь располагалась комендатура. Вывесок и табличек на доме не было, так что несколько минут назад я просто не обратил на него внимания. Просторное помещение использовалось и для служебных, и для бытовых нужд. У дальней стены под окном находилась плита, шкаф, полки с посудой и длинный стол, за которым сейчас сидело трое человек. Неподалеку я увидел зарешеченную камеру, напомнившую мне тюремные клетки в школе, и стол со свитками и папками. Над столом висел знакомый мне по Косому переулку плакат с Поттером и черно-белые ориентировки еще на нескольких человек. Слева от входной двери начиналась железная лестница, ведущая на второй этаж. Температура в комендатуре была ненамного выше уличной – я не заметил здесь ни камина, ни печки.

– Он будет меня учить!.. – продолжал возмущаться мужчина, подходя к столу с папками. – Вот я сейчас рапорт составлю, пусть тебе в школе вкатят по первое число…

– Кого поймал? – спросил один из сидевших у окна.

– Представляешь, болтался у дементоров. Они его едва не заманили, – сказал патрульный. – А он же еще и хамит.

– Я не хамлю, – возразил я. – Просто не нужно на меня кричать. Ведь ничего страшного не случилось.

– Если бы случилось, тут уж кричи, не кричи – один хрен, – подал голос другой патрульный.

– Они бы меня не тронули, – повторил я.

– С ума сойти, – скептически произнес мужчина в черной шапке и вытащил из ящика чистый лист. – Сядь куда-нибудь, не мельтеши.

Сесть здесь было некуда, и я вынул палочку, чтобы наколдовать стул. В ту же секунду патрульные вскочили; я и глазом моргнуть не успел, как в мою сторону было направлено четыре палочки.

– Убери, – негромко проговорил тот, кто привел меня сюда.

– Да я только…

– Убери, – угрожающе повторил он. – Медленно.

Я сунул палочку обратно в крепление. Патрульные сели, я прислонился к стене. Вот будет весело, если на меня действительно напишут рапорт. «Ученик такой-то дразнил дементоров с риском для жизни последних…» Снейп опять рассердится.

– Что за шум? – Кто-то за моей спиной спускался со второго этажа, громко топая ботинками по железным ступеням.

– Да вот… – проговорил мужчина в черной шапке, указывая палочкой в мою сторону. – Дементоры чуть парня не заманили.

– Этого? Ну, этого так просто не заманишь.

Я обернулся и увидел одного из знакомых Пожирателей: он регулярно дежурил у ворот школы, и мы всегда обменивались приветствиями.

– Знаешь его? – спросил патрульный.

– Знаю, – проговорил Пожиратель, останавливаясь рядом. – Это он Сивому его поганую башку снес.

Патрульный за столом пристально осмотрел меня с ног до головы.

– Метку покажи, – потребовал он.

Я засучил рукав.

– Тейлор, оставь его, – миролюбиво сказал Пожиратель. – Наверняка он не нарочно сюда забрел. Кому охота лишний раз с дементорами встречаться.

Тейлор взглянул мне в глаза со странным выражением, сочетавшим в себе интерес и презрение, словно не зная, какую из этих эмоций предпочесть.

– Не нарочно, – медленно повторил он. – Ну разумеется, не нарочно. Только вот если бы эти твари тебя все же заманили, Метка бы не спасла, и твой папаша лишился перспективного наследничка…

– Я ее не за фамилию получил! – рассвирепел я, шагнув к столу и вытягивая вперед левую руку. – Не за папочкины услуги и не потому, что за меня кто-то просил!

– Кончай придираться, он не из этих, – Пожиратель опустил руку мне на плечо. – У него и родителей-то нет.

После недолгого молчания Тейлор спросил:

– Зовут как?

Я назвал имя.

– Ладно, Линг Ди. Рапорт на тебя я все равно составлю – в следующий раз будешь думать, где гулять. А теперь марш отсюда. – Он указал палочкой на дверь, и та с грохотом открылась. – Живо.

Препираться я не рискнул – этот не станет церемониться, – и вышел из комендатуры. Взяв курс на «Кабанью голову», я постарался успокоиться и не злиться на Тейлора за его провокацию: конечно, ему хотелось знать, кто я такой – сынок богатых аристократов, один из тех, кто получил Метку лишь потому, что Волдеморту было выгодно дружить с сильными мира сего, или попавший в поле зрения Темного Лорда благодаря собственным талантам, как сам Тейлор и его товарищи, наверняка участвовавшие в сражениях первой войны и отмеченные не за чистокровность или большой капитал, а за свои дела. Я понимал, что это были за дела, но ведь на войне как на войне, разве нет?

Аберфорт, наконец, открылся; когда я вошел в его заведение, он стоял посреди зала и следил за тем, как несколько тряпок оттирают ближайшие к двери столы. Мысль о его экспериментах уже давно не вызывала у меня смех – с точки зрения большинства людей мои эксперименты выглядели не менее сомнительными.

– Принес что-нибудь? – вместо приветствия сказал бармен. Я только вздохнул – все же меркантильный он тип. Аберфорт махнул палочкой, и тряпки перелетели на другие столы.

– Кто такой Тейлор? – поинтересовался я, усаживаясь на табурет.

– Это который Тейлор? Почтальон? – спустя несколько секунд спросил Аберфорт. Я не сомневался, что он прекрасно понял, кто имелся в виду, однако уточнил:

– Нет. Который в комендатуре.

Аберфорт молчал, стоя ко мне спиной и следя за своими тряпками. Наконец, он закончил уборку и прошел в подсобное помещение. Оставив тряпки в маленькой комнатушке, он вытащил из-под стойки зеленую бутылку без этикетки, свинтил крышку и сделал глоток.

– Этот Тейлор, – наконец, проговорил он, – комендант Хогсмида. Что у тебя с ним за дела?

– Он составил на меня рапорт, – ответил я.

Аберфорт, поднесший к губам бутылку, едва не поперхнулся.

– Рапорт? Тейлор составил на тебя рапорт? – со смешком переспросил он. – И когда ты только все успеваешь… – Хозяин «Кабаньей головы» сделал новый глоток. – Чем же ты ему насолил?

– Тем, что гулял у дома дементоров.

Аберфорт постучал горлышком бутылки по голове. Я усмехнулся.

– Тейлор – комендант Хогсмида, – повторил Аберфорт. – Он следит за порядком, пасет дементоров, ищет в округе магглорожденных беглецов, хотя вряд ли кому-то из них взбредет в голову здесь появляться. – Бармен сделал паузу. – У него руки по локоть в крови. В первую войну он возглавлял группу, занимавшуюся ликвидацией лучших колдунов Министерства. Никакая охрана не спасала. Когда Сам-Знаешь-Кто пропал, Тейлор тут же покинул Британию… а теперь, как видишь, вернулся.

– Если он такой крутой, то почему сидит здесь? – спросил я. – Вряд ли с его способностями имеет смысл быть каким-то комендантом.

– Вопрос хороший, – Аберфорт убрал бутылку и посмотрел на меня. – Если сюда поставили такого человека, значит, смысл в этом есть.

Я задумчиво кивнул, сделав вид, будто и сам озадачен подобным фактом, однако в голове уже теснились объясняющие его идеи. Так укреплять Хогсмид требовалось лишь в том случае, если это место было важно для Волдеморта. Тейлор контролировал деревню и окрестности, мог получать от пауков информацию о происходящем в Запретном лесу и наверняка был в курсе того, что творится в Хогвартсе, все тайные выходы из которого по приказу Министерства перекрыли еще в августе. Ведь там, где можно выйти, можно и войти…

– Ты случайно не знаешь, чем сейчас занимаются остальные дементоры? – спросил я.

– Кое-кто в Министерстве, при Комиссии по магглорожденным, – неторопливо ответил Аберфорт. – Из Азкабана они официально ушли, но что там происходит на самом деле, одному Мерлину известно.

– То есть других таких мест, где дементоры что-то стерегут, нет?

Аберфорт снова посмотрел на меня, на этот раз более внимательно.

– Я таких мест не знаю, – сказал он с ударением на первом слове.

Мне вспомнилась хижина, где мы с Дамблдором побывали больше года назад – пустая, полуразрушенная хибара у дороги, укрытая неизвестными мне чарами, которые, возможно, отводили от нее внимание магглов, заставляли их испытывать страх или вызывали сердечный приступ у тех, кто касался старых досок двери. Какова вероятность, что где-то на обширной территории вокруг Хогвартса Волдеморт прячет один или даже несколько своих крестражей? Судя по такой охране, вероятность была высока, если, конечно, он не берег что-то другое. А окажись я прав, где именно могли храниться крестражи и как выглядеть?

Чтобы сделать какие-то выводы, мне не хватало информации: Дамблдор рассказал о них только потому, что я случайно подвел разговор к этой теме. Ладно, пусть так, и крестражи – не моя забота, по крайней мере, сейчас…

– Ты не слышал, почему умер Аластор Хмури? – спросил я, когда Аберфорт, уходивший на время в подсобку, вернулся обратно.

– Что это тебя сегодня на вопросы прорвало? – недовольно проговорил он. – Глотни-ка лучше. – Аберфорт достал из-под стойки бутылку сливочного пива. «Вот хитрец», подумал я, но пиво взял. – Не знаю, что именно там случилось, – продолжал Аберфорт, краем глаза следя за тем, как я открываю крышку, – только была на юге какая-то заварушка, еще летом, до переворота. – Он снял с крючка полотенце. – Ты пей давай, как-никак в бар пришел…

Я просидел у Аберфорта до пяти часов, однако ничего интересного больше не узнал, разве что услышал в свой адрес несколько нелестных фраз от появившегося во второй половине дня Нордманна, до которого уже дошли слухи о моей прогулке у дома дементоров.

Не знаю, кому Тейлор отправлял свой рапорт, но ни Кэрроу, ни тем более Снейп меня к себе не вызывали. Возможно, с точки зрения Снейпа ничего особенного не случилось: подумаешь, вышла пара дементоров на меня поглазеть. Мой послужной список включал вещи и похуже.

В день своего рождения я получил письмо: ближе к концу завтрака передо мной опустилась удивительной окраски небольшая сова, серовато-синяя птица с широко расставленными глазами и оранжевыми перьями по краям крыльев. Я вопросительно взглянул на Пирса.

– Не смотри на меня так, – сказал он. – Мы сов не меняли. Это не от отца.

Аккуратно вынув письмо, я отметил высокое качество бумаги, пытаясь угадать, от кого оно могло придти, однако все мои предположения были слишком экзотическими и потому ошибочными. Письмо оказалось из банка Гринготтс. Банк поздравлял своего клиента с днем рождения и прилагал к поздравлению последнюю выписку со счета. Денег на нем немного прибавилось – видимо, за каталог.

Это письмо стало единственным подарком. Мы уже давно перестали отмечать наши дни рождения; Дамблдор, который с первого курса дарил мне какие-нибудь художественные принадлежности, был мертв, а Снейп вообще не баловал своим вниманием – ни положительным, ни отрицательным. Встреча после попытки похищения меча оказалась единственной за все три месяца учебы. Близился декабрь, и я не представлял, насколько директор доволен или недоволен моими действиями и как Пожиратель, представляющий здесь Темного Лорда, и как член Ордена Феникса, следящий за тем, чтобы с учениками в школе не приключалось ничего непоправимого.

Все эти месяцы не было вестей и от Добби. Я очень надеялся, что он не расслабляется, приглядывая за тюрьмой хотя бы по вечерам, после отбоя, но на кухню не заходил – там частенько отиралась Алекто Кэрроу, любившая покомандовать эльфами и полакомиться какими-нибудь сладостями.

Кто бы ни занимал министерские кресла, выпускные экзамены они не отменяли. Профессора продолжали стращать нас грядущими испытаниями, и даже мне иногда становилось неуютно при мысли о том объеме сведений, который предстояло запомнить по истории, начиная с древних времен, когда колдуны были легитимными шаманами и не скрывали своих способностей, переходя к Средним векам с их Статутом о секретности, и заканчивая новейшей историей, в том числе и дуэлью Дамблдора с Гриндевальдом в конце Второй мировой войны.

…– Профессор Макгонагалл, а можно вопрос? – поднял руку Симус Финниган.

– Можно, если он касается этики и философии трансфигурации, – ответила профессор.

– Помните, когда на четвертом курсе Малфоя превратили в хорька, это было этично или нет?

Большая часть учеников расхохоталась. Только что Макгонагалл с трудом утихомирила активных спорщиков на тему, предложенную к обсуждению сегодня: почему, несмотря на возможность трансфигурировать предметы, колдуны не применяют трансфигурацию в производстве? Сперва я не понял, как это связано с этикой – дело здесь было в физике, в той нестабильности, которую получали трансфигурированные вещи, рано или поздно (в зависимости от силы колдуна) возвращавшиеся к исходной форме, – однако дискуссия быстро свернула к исследованию морального облика волшебника, пользующегося неограниченной возможностью трансфигурировать едва ли не всё, что только подвернется ему под руку.

– Мистер Финниган, не думаю, что имеет смысл обсуждать этот эпизод, – неодобрительно проговорила Макгонагалл, игнорируя смех. – Разумеется, это было неэтично – мы не наказываем учеников, превращая их в животных.

– А зря, между прочим, – заметил Финниган, – это куда гуманнее, чем заставлять провинившихся чистить подвал с троллями.

Все снова начали смеяться.

– Большое спасибо, что ты так обо мне заботишься, – переждав шум, сказал я Симусу, приложив руку к груди и слегка склонив голову. – Я бы тоже предпочел превращать учеников в животных вместо того, чтобы каждый день нюхать грязные клетки. Хочешь, вынесу твое предложение на совет школьной администрации?

– Попрошу тишины! – Макгонагалл быстро подняла палочку. – Все достаточно навеселились. Запишите теперь домашнее задание…

Финниган уже не улыбался, враждебно глядя на меня. Я отвернулся. Может, правда вынести, чтобы эти придурки почувствовали, наконец, ответственность за свои слова и дела? Мне представились тюремные камеры, преобразованные в многочисленные клетки, как в зоомагазине или в ветеринарной клинике, и запертые в них животные… Нет уж, пусть лучше будут тролли – там, по крайней мере, клеток всего две.

После звонка на перерыв меня остановила Макгонагалл. Я уже собрал вещи и готовился покинуть аудиторию вслед за Пирсом и Ноттом, когда она подошла ко мне и, пристально взглянув в глаза, спросила:

– Я надеюсь, вы понимаете, что Симус просто неудачно пошутил?

– Я-то понимаю, – ответил я. – А он понимает, что сейчас не время для неудачных шуток?

Макгонагалл помолчала, потом сделала шаг в сторону.

– Всего хорошего, мистер Ди.

Направляясь в класс Слагхорна, я испытывал раздражение и досаду. Симус, видите ли, неудачно пошутил, а злобный Пожиратель и король троллей Линг Ди немедленно воспользовался ситуацией, чтобы изобрести очередное наказание! Она это серьезно? И у кого из нас на самом деле нет чувства юмора?

Вечером я снял с полки новенькую книжку о тибетских практиках, направленных на достижение чистого видения и избавление от двойственности восприятия, благодаря чему, согласно обещаниям авторов, колдун обретал внутренний покой и очищал магические поля, усиливая свои способности. Как обычно, эти практики преимущественно касались изменений в сознании, а не физических упражнений. Я так давно не читал ничего подобного, что проглотил за раз почти треть книги и лег спать, когда время близилось к полуночи.

Кажется, я только закрыл глаза и даже не успел уснуть: кругом была темнота, а кто-то тянул и тряс меня за уши так, словно пытался отодрать их от головы. Схватив лежавшую у подушки палочку, я сел, и комнату озарил тусклый Люмос.

– Линг Ди должен немедленно спуститься в тюрьму! – сидевший у меня на груди Добби отпрыгнул к спинке кровати и теперь щурился от света. – Скорее, скорее, пусть он поспешит!

Хлопок – и эльф исчез. Я мигом натянул джинсы, сунул ноги в кроссовки и выскочил из спальни.

Тюрьма была совсем рядом – наверх из подвалов, через холл у дверей, ведущих в Большой зал, по коридору мимо каморки Филча, открыть вход в стене и вниз, по спиральной лестнице. Чтобы добраться до железной двери с колючим венком, мне понадобилось не больше тридцати секунд.

Взмахнув палочкой, я произнес пароль – и ничего не случилось. Дверь оставалась закрытой. Уже понимая, в чем дело, я на всякий случай повторил пароль и коснулся палочкой двери. Нет, конечно нет… Кэрроу подстраховался точно так же, как и я, когда временно менял пароль от бассейна, желая побыть там один – или, с некоторых пор, вместе с Миллисент. Впрочем, здесь против нового пароля все же было средство: оставленный мне Дамблдором ключ.

Несмотря на риск, я был вынужден воспользоваться заклинанием аппорта. Бежать обратно за ключом, потом снова возвращаться… это слишком долго, можно опоздать. Я не очень хорошо знал ключ, не таскал его с собой и хранил в тумбочке – мало ли, вдруг поля Метки способны его повредить, – но все же иногда держал в руках. Закрыв глаза, чтобы поточнее его представить, мысленно ощутить гладкую поверхность, ту тяжесть, с которой он ложился в ладонь, я вытянул вперед руку и произнес заклинание.

Ключ из черного металла переместился ко мне целым и невредимым. Едва вставив его в замочную скважину, я почувствовал покалывание в кончиках пальцев; еще секунда, и дверь начала отворяться. Сунув ключ в карман и держа перед собой палочку, я вошел в тюрьму.

Мне представлялось, что сейчас я услышу крики, плач, увижу какие-нибудь жуткие сцены, но в тюрьме было тихо. Над одной из камер ближе к карцеру висел светящийся шар. Из-за многочисленных решеток я не мог разглядеть, что там происходило, и надеялся, что меня оттуда тоже не видно. Единственный шанс на победу заключался во внезапности – получи Кэрроу преимущество, и мне не удастся его одолеть; максимум, на что я мог рассчитывать, это уйти в оборону, что было равнозначно поражению.

Я выпустил патронуса прямо к шару над камерой. Внезапнее некуда, подумалось мне. Иллюзий я не питал: патронус не был абсолютным оружием, Флитвик избавлялся от него одним взмахом палочки, и Кэрроу наверняка умел не хуже. Но все-таки его можно было застать врасплох. Вряд ли замдиректора предполагал, что кто-то узнает, где он находится в эту минуту, и обойдет новый пароль на двери.

Патронус материализовался перед деревянными нарами, на которых я увидел Кэрроу, склонившего голову к уху сидящей рядом с ним девочки с длинными светлыми волосами. Одной рукой он обнимал ее, поглаживая по плечу, другой расстегивал пуговицу на голубой блузке. В первое мгновение мне показалось, что девочка под Imperio – она сидела спокойно, с безучастным выражением лица, – но когда перед ней возник патронус, она дернулась назад, стукнувшись головой и спиной о прутья решетки и в страхе распахнув глаза.

Кэрроу окаменел. Я был уверен, что он станет сопротивляться, хотя бы попытается вытащить палочку, но Кэрроу превратился в статую, глядя на патронуса так, словно это была сама смерть. Патронус сделал шаг, протянул лапу и сомкнул пальцы на его шее. В таком положении он поднял Кэрроу с нар и вывел в проход. Тот не проронил ни звука, послушно следуя за патронусом и не сводя с него глаз. Я вошел в камеру и сел там, где только что сидел Кэрроу.

– Где твоя палочка? – Я старался говорить спокойно, хотя давалось мне это непросто. Девочка молчала, глядя на меня с таким же ужасом, с каким несколько секунд назад смотрела на патронуса.

– Здесь, у него? – я кивнул на Кэрроу. – Или осталась у тебя в спальне?

– В спальне, – прошептала она.

– Хорошо, – сказал я, хотя ничего хорошего в этом не было. – Ты найдешь отсюда дорогу одна?

Девочка кивнула.

– Тогда иди, – проговорил я и встал. Девочка, однако, не шевелилась.

– А моя мама? – спросила она тихо. – Ее теперь уволят?

Я бросил взгляд на Кэрроу.

– Это он тебе сказал?

Девочка снова кивнула.

– Никто твою маму не уволит, – ответил я. – Он тебя только пугал.

Девочка смотрела на меня с недоверием, и это была правильная реакция – реши Кэрроу отомстить, я бы не смог помешать ему и вряд ли вообще узнал бы об этом, – но после моих слов она, наконец, покинула тюрьму, и я почувствовал себя гораздо свободнее.

– Кто ее мать? – спросил я, подходя к застывшему перед патронусом Кэрроу. – Уборщица какая-нибудь? Машинистка? Официантка? Без мужа, из бедной семьи, одна растит ребенка… Как же вы все предсказуемы. – Я покачал головой. – Если мне не изменяет память, эта девочка из Хаффлпаффа, верно? Вы ведь думали: ну что такое профессор Спраут – безобидный ботаник, даже если она узнает, то все равно ничего не сможет сделать. Но если я пойду сейчас к ней и расскажу, что видел, наутро от вас даже перегноя не останется. Некоторые наши растения очень любят мясо и умеют быстро его переваривать. Мы пытались спасти вас, профессор Кэрроу, но у них такие цепкие лианы, и они так быстро расщепляют белки…

Я с деланным сожалением вздохнул. Кэрроу молчал. Разумеется, он мне не верил и ждал, что же я предприму на самом деле.

Я направился к выходу из тюрьмы, коснувшись сознания патронуса, который вместе со своим пленником неторопливо последовал за мной.

– К Снейпу, – бросил я, не оборачиваясь и осветив палочкой темную лестницу.

Тут Кэрроу все же пробрало.

– Нет! – захрипел он, протягивая ко мне руку. – Нет, стой!..

С моих плеч точно камень свалился – я был искренне рад услышать эти слова. Промолчи Кэрроу сейчас, и это бы доказывало, что Снейп мог знать об интересах своего зама, или, по крайней мере, ничего бы ему не сделал, узнав. Тогда передо мной вставала сложная этическая дилемма, о которой неоднократно предупреждал Флитвик и которая до сих пор позволяла мне спать спокойно. Но раз Кэрроу испугался, все было хорошо и правильно. Я не стал останавливаться сразу, чтобы он не подумал, будто меня так легко убедить. Лишь когда Кэрроу оказался перед дверью на спиральную лестницу, а я услышал еще несколько «пожалуйста» и «нет», патронус встал и отнял лапу от его горла.