Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 72 страниц)

Глава 11

Каникулы начались, но моя жизнь почти не изменилась. Первую или вторую половину дня я торчал в библиотеке или в лаборатории, остальное время проводил с Хагридом или профессором Спраут, рекрутировавшей меня помогать обустраивать новую теплицу, на которую расщедрился совет попечителей. Мы устанавливали длинные металлические столы, присоединяли к толстым железным столбам крепления для горшков и расставляли постепенно прибывающие новые растения. Я был рад делать что-то руками, иногда оставляя свою палочку в спальне, потому что ее оказалось некуда девать – на лето я избавился от длинной, вечно путающейся под ногами мантии, к которой так и не смог привыкнуть.

Через неделю работы со Спраут, перетаскивая в теплицу очередной горшок, я случайно задел рукой какой-то длинный желтый кактус, который не замедлил выстрелить в меня иголкой. Я не знал, что это за растение, но профессора поблизости не оказалось, а поскольку никаких немедленных реакций на мне (или во мне) не появилось, я выкинул иглу и благополучно забыл об этом, продолжая носить горшки и расставлять их на столах. Прошло несколько минут, и до моих ушей вдруг начал доноситься невнятный шепот. Шепот становился все громче, но я не разбирал ни единого слова. Прекратив работу, я начал озираться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Неожиданно теплица предстала передо мной совершенно в ином виде. Вместо длинного желтого кактуса я вдруг заметил светло-фиолетовое свечение с алыми вкраплениями, которое с каждой секундой становилось все ярче. Другие растения также меняли свой вид, превращаясь из плотных материальных объектов в сверкающих разноцветных созданий неопределенной формы. Через некоторое время, словно с каждой минутой зрение мое становилось все четче, я заметил, что от каждого растения тянутся тонкие нити энергии, переплетаясь с соседними. Вся теплица представляла собой пеструю сеть живой энергии, динамичную, текучую и переливающуюся. Некоторые растения испускали свою энергию толчками, посылая ее соседям, и я понял, что так они общаются между собой.

Не знаю, сколько времени я простоял, наблюдая за происходящим в теплице, прежде чем заметил у входа какое-то движение. Повернув голову, я увидел какое-то высокое красно-коричневое существо, окруженное тусклой аурой тех же оттенков. Существо рывками двигалось ко мне, повсюду оставляя коричневатые следы, напоминавшие вонючую дрянь, которой Хагрид периодически подкармливал фестралов.

– Не подходи! – крикнул я и с ужасом понял, что не могу произнести ни слова. Через мгновение существо оказалось рядом. Оно будто постоянно стекало вниз, источая из себя все новые красно-коричневые потоки отвратительной энергии. Я отшатнулся, но тело не послушалось. Цвета вокруг стали нестерпимо яркими, существо склонилось надо мной, и я понял, что сейчас оно проглотит меня в свою грязную ауру, откуда мне никогда не выбраться…

– … ничего страшного.

– И это ты называешь ничего страшного? Он был желтым, как лимон!

– Тише, Поппи, не надо так возмущаться. От дредуса еще никто не умирал.

Я прислушался, но голоса звучали глухо, будто в длинном туннеле. Я приоткрыл глаза и понял, что лежу на больничной койке. Это привело меня в некоторое замешательство – я совершенно не помнил, как тут оказался.

– Смотри-ка, он проснулся!

Я с некоторым трудом сел на кровати и осмотрелся. У кабинета мадам Помфри стояла профессор Спраут, с ней рядом была сама целительница. Увидев, что я сижу, они поспешили ко мне.

– Немедленно ложись! – воскликнула мадам Помфри и даже замахала на меня рукой.

– Не хочу, – пробормотал я, покачав головой. У меня было ощущение, что в меня влили литр снотворного. В голове царила неприятная пустота, мысли текли с трудом. Профессор Спраут, напротив, выглядела очень довольной.

– Профессор Спраут… – раздраженно начала целительница, но Спраут ее остановила:

– Поппи, прошу тебя! С ним все в порядке. Правда, Линг? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Наверное… – пробормотал я. Спраут уселась на соседнюю кровать и внимательно взглянула на меня.

– Голова болит?

– Нет. Я что, спал?

– Вроде того. Ты помнишь, что произошло?

– Ничего не помню… – мысли никак не хотели мне подчиняться.

– Попытайся…

– ПОМОНА! – возмущенно воскликнула мадам Помфри, и Спраут решила пока отстать от меня.

Я умылся холодной водой, и мне стало немного полегче. Возвращаясь к кровати, я почувствовал, что в голове проясняется. Сев обратно, я, наконец, вспомнил, что случилось в теплице. Однако странное отупение еще не прошло, и пугающее существо не вызвало у меня никаких эмоций.

– Профессор Спраут, – позвал я. Спраут, о чем-то тихо спорившая с мадам Помфри, мгновенно оказалась у моей кровати.

– Я вспомнил, – сказал я. – Что-то в теплице набросилось на меня.

– Так-так, – глаза у профессора загорелись. – Начни-ка сначала.

– Ну, я переносил горшки, как вы и сказали, а потом вдруг услышал шепот.

Профессор вытащила палочку и наколдовала себе пергамент и перо, которое мгновенно начало что-то строчить. Ого, подумал я. Такой магии мне еще не доводилось видеть, и тем более не ожидал я ничего подобного от профессора гербологии, которую всегда считал немного приземленной.

– Шепот? – переспросила Спраут. – Ты понял, что они говорили?

– Они?

– Они, растения.

– Это были растения?!

– А кто же еще, – улыбнулась Спраут.

– Но как… – я в изумлении покачал головой.

– Рассказывай, рассказывай, – поторопила она меня.

– Ну вот, я услышал шепот, – медленно продолжил я, пытаясь одновременно сообразить, что же все это значит. – Потом растения стали выглядеть как-то иначе, словно они были из света. Еще я увидел нити энергии, как будто по всей теплице лежала разноцветная паутина. Некоторые растения испускали такие… пучки света… другим растениям. Наверное, так они общались?

– Точно! – обрадовалась Спраут моей догадке. – Именно так.

– А вы понимаете, что они говорят? – потрясенно спросил я.

Спраут бросила взгляд на недовольную мадам Помфри, стоявшую неподалеку, грозно сложив руки на груди, и ответила:

– Зависит от обстоятельств. Ты продолжай, продолжай. Что было потом?

– А потом я увидел какое-то существо…

– Зеленое? – с явной надеждой спросила профессор.

– Нет, коричневое, – ответил я. На лице Спраут отразилось некоторое разочарование.

– И что же случилось? – спросила она.

– Оно на меня набросилось, и больше я ничего не помню. Профессор, что все это значит?

– Ты забыл сказать, что перед тем, как это началось, тебя уколол мексиканский желтый дредус, – сказала профессор Спраут, сворачивая пергамент. – Это магический мексиканский кактус… впрочем, они там почти все магические. Сок этого кактуса позволяет волшебникам проникать в мир растений, понимать их язык и даже общаться с ними. Конечно, такое общение требует опыта и подготовки, поэтому ты не понял, о чем они разговаривали.

– А что за зеленое существо?

– Ну, это, скорее, легенда, чем правда, – уклончиво сказала профессор. – Я так спросила, мало ли…

– Помона! – угрожающе произнесла мадам Помфри.

– А коричневое? – заторопился я, пока профессор не ушла. – Кто это был?

– Я, – кратко ответила Спраут. – Люди с точки зрения растений выглядят не слишком привлекательно, не правда ли?

Мне оставалось только ошарашено покачать головой. Профессор Спраут удалилась, а мадам Помфри жестом заставила меня лечь.

– Не знаю, о чем она только думает, – недовольно произнесла целительница. – Спрашивается, почему она не предупредила тебя быть поаккуратнее?

Я только усмехнулся: если бы она мне рассказала о подобных свойствах кактуса, я бы не преминул воспользоваться шансом узнать, как растения общаются между собой. Ближе к вечеру мадам Помфри выпустила меня из больницы, и я отправился к Хагриду поделиться своим удивительным опытом. Однако, кроме интересных переживаний, сегодняшнее происшествие привело меня к мысли о том, что по сути я ничего не знаю о людях, преподающих в Хогвартсе. Этот пробел показался мне непростительным, и его надо было срочно исправлять.

Я решил не откладывать в долгий ящик задания Снейпа и очень скоро понял, что поступил правильно. Зелье ночного видения, хоть и не слишком сложное, пришлось переделывать четырежды – никак не получалось правильно наложить на него консервирующее заклятье: в первый раз флакон попросту взорвался, во второй сжался до размеров горошины, в третий раз, когда мне показалось, что я все сделал правильно, зелье стухло через сутки, превратившись из темно-синего в серое с грязно-фиолетовым осадком, и лишь на четвертый раз консервирующее заклятье удалось. К тому времени я уже понял, что заклятья такого рода нуждаются в коррекции согласно объекту, на который его накладывают, но лишь с разрывающим зельем Марса у меня не возникло проблем – его я законсервировал сразу и сам понял, что все сделал правильно.

Работы для Макгонагалл я написал еще в июле, полистал книжки, которые она мне рекомендовала, и с облегчением взялся за задания Флитвика. Хагрид регулярно водил меня в лес, показывая самых разных животных и странных существ, загружал работой на огороде и рассказывал о своих питомцах, которые перебывали у него за долгие годы работы. К тому времени я уже знал, что он не окончил Хогвартс – по какой-то причине его выгнали и даже сломали палочку, но Дамблдор предоставил ему место лесничего, и с тех пор Хагрид стал неотъемлемой частью школы.

Бродя между полок в библиотеке, я наткнулся на шкаф с фольклором волшебников – здесь были собраны многочисленные сказки, легенды и истории самых разных магических сообществ мира. Устав от постоянной учебной теории, по вечерам я с удовольствием читал их – кроме приятного отдыха, они давали мне темы для рисунков.

Я свел более тесное знакомство с некоторыми хогвартскими эльфами, которые помогли привести в порядок мою одежду. Особенно меня беспокоила обувь – она разваливалась на глазах, и я не представлял, как прохожу в ней еще одну зиму. Но денег на новую не было, а просить их я ни у кого не собирался.

Как-то раз в начале августа мы шли кормить фестралов. Познакомившись с ними поближе, я не оставлял мысли о том, чтобы прокатиться на одном из этих крылатых созданий.

– Даже не думай, – ответил мне Хагрид, когда я в очередной раз обратился к нему с такой просьбой. – Чем тебя гиппогриф не устраивает? На нем я тебе, пожалуй, разрешу сделать кружок над лесом.

– Я не хочу на гиппогрифе, – сказал я. – Они хорошие, но фестралы – совсем другое дело.

– То-то и оно, – Хагрид краем глаза следил за очередной бочкой, которую я осторожно левитировал перед собой – впервые увидев, что Хагрид собирается тащить ее на себе, я вызвался помочь, и с тех пор мы делали так всегда: я вел бочку над землей, а Хагрид следил, чтобы она ни на что не наткнулась. – То-то и оно, что другие… К ним подход нужен, они, знаешь ли, с норовом.

– Что-то я не заметил у них норова, – пробормотал я. – По-моему, спокойные животные, ну клыкастые немного…

– Клыкастые! – Хагрид хохотнул и вдруг поднял руку:

– А ну стой.

Я опустил бочку и осмотрелся. Лес тихо шумел. Я представил, как деревья видят друг друга – сверкающие столбы энергии, соединенные разноцветной паутиной.

– Что? – спросил я. Хагрид не опускал руку, и я, подойдя к нему, всмотрелся в сумрак, скрывающий то, что так его насторожило.

Между деревьями происходило какое-то движение. Высокие тени скользили навстречу нам, и я на всякий случай покрепче сжал палочку, но тут Хагрид опустил руку и сказал:

– Веди себя спокойно, и все будет хорошо. Палочку спрячь.

Я не спешил следовать его совету, потому что пока не понимал, кто там впереди. Но прошла еще секунда, и тени обрели четкую форму. К нам направлялись кентавры.

Их было четверо, все вооружены луками, на лицах застыло неприветливое и даже грозное выражение. Они неприязненно смотрели на меня. Я убрал руки за спину, чтобы не мозолить им палочкой глаза.

– Хагрид, – произнес один из них.

– Бейн, – без улыбки сказал Хагрид. – Как поживаешь?

– Мы видим, ты постоянно таскаешь с собой этого человеческого детеныша, – сказал тот, кого Хагрид назвал Бейном. – Раньше ты справлялся один.

– Малыш остался на лето в Хогвартсе, и Дамблдор велел за ним присматривать, – объяснил Хагрид. Бейн снова взглянул на меня. Я покрепче сжал палочку, пытаясь вспомнить какие-нибудь заклинания, которые могли бы оказаться полезными в такой ситуации.

– Чем меньше людей бывает на нашей земле, тем лучше, в том числе и для них, – сказал тем временем Бейн. – Нам совсем не хочется, чтобы тайные пути леса открылись людям.

Я тут же подумал о книге, которую недавно прочитал.

– Когда-то они были открыты, – сказал я. Хагрид вздрогнул, а кентавры как по команде посмотрели на меня.

– Что ты сказал? – Бейн прищурился.

– Они были открыты, когда Хольм Белабур пришел к Фонгу Могучему в качестве дипломатического посланника Визенгамота.

– Это легенда! – прорычал Бейн. – Ты еще Хирона вспомни!

– К тому же, Хольм Белабур плохо кончил, – пробормотал один из кентавров.

– Но он не виноват, его оболгали, – возразил я. – Над ним даже суда не было, его просто убили.

– У кентавров нет судов, какие есть у вас, – высокомерно заявил Бейн. – И нечего рассуждать о том, чего не знаешь.

– У вас есть тинг, где все имеют право слова и могут высказаться.

– Ты это… того… лучше помолчи, – негромко сказал Хагрид, встревожено косясь на меня.

– Дипломатических посланников не убивают без суда и следствия, – заметил я.

– Он проник в тайны, которые не следует знать никому, кроме нашего племени!

– Доказательств подготовки нападения не было! – возразил я. – Волшебники не собирались пользоваться тайными путями леса.

– Да что ты вообще с ним разговариваешь! – нетерпеливо проговорил другой кентавр. – Предупреди их, и скачем дальше.

Но Бейн молчал, переводя взгляд то на Хагрида, то на меня.

– Следи за своими пауками, – наконец, сказал он Хагриду, развернулся и быстро направился в чащу. Остальные кентавры, на лицах которых проступило легкое удивление, молча последовали за ним. Через несколько секунд они скрылись за стволами в лесном сумраке, и мы остались одни.

– За какими еще пауками? – спросил я. Хагрид покачал головой:

– Что на тебя нашло, а? Кентавры – народ своеобразный, с ними нужен глаз да глаз.

– Знаю, – ответил я. – Про них много легенд.

– Ладно, двигаем дальше. Чего они от нас хотели-то? – пробормотал Хагрид, следя за тем, как я поднимаю бочку.

– Так что за пауки? – повторил я вопрос.

– Забудь, – сказал Хагрид сурово, и я решил, что на сегодня с нас в любом случае хватит приключений.

В августе профессор Спраут оправилась в отпуск, дав мне почитать книгу Дионисио Бандейроса «Глазами растений».

– Тебе будет интересно, – сказала она на прощание. – Только больше не провоцируй дредуса.

– Не буду, – сказал я, поблагодарив за книгу. Гербология в списке моих любимых предметов явно перемещалась на более высокие позиции, соперничая теперь с зельями, а то и с самой трансфигурацией.

К моему восторгу, мадам Пинс тоже собиралась отдохнуть пару недель. Ей очень не хотелось оставлять библиотеку без присмотра, но доверить ее Филчу было бы еще большим безумием, чем, например, мне.

– Я тебе верю, – сказала она, положив руку мне на плечо. – Ставь книги на те же места, откуда их берешь, протирай пыль, следи за миссис Норрис и склей те экземпляры, которые я оставила тебе на столе.

Я кивал с серьезным выражением лица, не в силах дождаться, когда же она покинет замок, и, наконец, забраться в Запретную секцию.

Я понимал, что за две недели не успею толком изучить все, что хотелось, поэтому в первый же день свободного пользования нашел в справочнике копирующее заклятье. Однако оно оказалось мне не по зубам. Положив лист пергамента на разворот книги по тибетской магии, я применил нужные чары, но вместо четких букв и рисунков на пергаменте возникли расплывчатые синеватые подтеки. Я бился над заклятьем почти час, прежде чем понял, что для начала надо прочитать текст, а самое главное – понять его. Оставив затею с копированием, я решил просто прочитать книгу. В конце концов, можно рискнуть и «забыть» ее сдать…

Запретная секция занимала всего один, но большой шкаф. Было ясно, что вряд ли здесь встретятся действительно опасные книги, к которым и прикасаться-то не стоило без серьезной защиты, но я надеялся, что среди того, что за долгие годы собиралось в школе, найдутся не только сборники самых ядовитых составов, пособия по вызову и заклятию элементарных демонов и серия брошюр «Темные ритуалы мира». На многих томах не было вообще никаких названий, и их я даже не трогал. Не слишком меня обрадовала и полка с торчащей табличкой «Боевая магия»: на ней стояла лишь пара десятков книг. В основном это были переводы древних восточных трактатов, большей частью стратегических, но две из них меня заинтересовали. Первая называлась «Подготовка послушника» и была переводом с китайского, рассказывая о системе физических упражнений и умении правильно двигаться, что было так необходимо боевому магу, а вторая, небольшая и очень старая книга без титульного листа, чем-то напомнила визуальную магию – похожие схемы движения руки и кисти, смешные изображения волшебников с выставленными вперед палочками, из которых вырывается нечто длинное и гибкое. Ее я тоже взял полистать на досуге.

Второй моей задачей, о которой я не забывал ни на минуту, был сбор информации о преподавателях. Я стоял перед картотекой, не решаясь заставить себя произнести чье бы то ни было имя. Когда-то я уже искал сведения о Дамблдоре, но это мне казалось вполне логичным – все же он наш директор и самый сильный колдун Британии. Однако сказать «Минерва Макгонагалл» или «Помона Спраут» означало нечто совсем иное. К тому же, я был почти уверен, что Дамблдор при желании мог быть в курсе того, чем я занимаюсь в библиотеке, когда поблизости никого нет.

Наконец, я решился.

– Преподаватели Хогвартса, – сказал я. Картотека зашуршала. Выдвинув ящик, я обнаружил довольно много карточек. Большинство из них указывали на биографии тех или иных выдающихся профессоров. Встречались и книги с их трудами. Но все это было не то.

– Помона Спраут, – наконец, решился я, на всякий случай осмотревшись по сторонам. Картотека выдала мне всего пять карточек. Профессор Спраут была автором двух небольших брошюр по гербологии и трижды упоминалась в газете «Ежедневный пророк». Это показалось мне интересным. Я взял карточку на газету и отправился в секцию периодики.

Хогвартс выписывал довольно много изданий, в основном специальных, вроде «Трансфигурации сегодня» или «Вестника зельевара». «Ежедневный пророк» за этот год хранился в виде подшивки на нижней полке. Как добыть газету трехлетней давности я себе даже не представлял.

Постояв рядом с газетами и так ничего и не придумав, я вернулся к картотеке, сунул карточку на место и решил, что поработать с периодикой можно и после возвращения мадам Пинс. В конце концов, в этом нет ничего подозрительного.

За несколько дней до начала учебы я пришел в лабораторию проведать свои составы. К счастью, ничего не протухло и не скисло – все три зелья были надежно запечатаны заклятьем. Я полюбовался на дело своих рук, зажег пару горелок для освещения и снял с полки банку с мариновавшимся там разноцветным существом, напоминавшим огромную лохматую гусеницу. Поставив ее недалеко от огня, я сел за соседнюю парту, вытащил из рюкзака бумагу и пастель и принялся рисовать.

На парте скопилось уже несколько набросков гусеницы с разных точек зрения, как вдруг дверь позади меня распахнулась. Я обернулся и вздрогнул – в подземелье вошел профессор Снейп. За ним в открытый проем влетал большой сундук. Отпуск не произвел на Снейпа благотворного влияния – он был все таким же напряженным и замкнутым. Судя по всему, этот человек вообще не умел расслабляться.

– Здравствуйте, – сказал я.

И к своему удивлению услышал в ответ:

– Здравствуйте, Ди.

Чтобы не злить его в первый же день возвращения в Хогвартс, я быстро собрал рисунки в папку, запихнул в рюкзак, потушил огонь и с банкой в руках направился к полкам. Водрузив гусеницу на место, я было собрался взять оставшийся на парте рюкзак и покинуть класс, как вдруг Снейп, который уже поставил сундук перед своим столом, обернулся ко мне и сказал:

– Останьтесь. Поможете мне разложить препараты.

Он снял с сундука несколько запирающих заклятий и открыл крышку. Внутри оказались коробки с ингредиентами для наших лабораторных работ.

Мы занимались расстановкой и распределением веществ до самого обеда. Мне было страшно любопытно узнать, что же хранилось в некоторых коробках и баночках, но Снейп явно не был настроен на чтение лекций до начала учебного года. Закончив с последней коробкой, я в нерешительности застыл у пустого сундука. Снейп ставил на полку банки с наиболее ценными препаратами, в том числе и большие флаконы с новыми мертвыми тварями. Заметив, что я бездельничаю, он проговорил:

– Вымойте эти колбы, – и указал на три моих зелья, которые я варил летом.

Не то чтобы я ожидал от него слов похвалы, но такое пренебрежение несколько меня задело. С другой стороны, размышлял я, выливая составы в раковину и посыпая ее поверхность нейтрализующим порошком, мне не придется потрошить по субботам живность – если бы ему что-то не понравилось, он бы не преминул об этом сказать.