Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 72 страниц)

Глава 19

Ночь после Хэллоуина мы вынуждены были провести в Большом зале, потому что в гостиную Гриффиндора пытался проникнуть Сириус Блэк. Он порезал портрет, закрывающий в нее проход, и до полусмерти напугал изображенную на ней Полную Даму. Всю ночь преподаватели обыскивали замок, но, разумеется, тщетно. Блэк исчез и наверняка прятался где-нибудь за пределами Хогвартса.

Когда наступило очередное полнолуние, Люпин сказался больным, и несколько дней его никто не видел. Мне было страшно любопытно посмотреть на живого оборотня, и я отправился к лесу, чтобы поболтать с питонами, которые иногда появлялись на опушке, в надежде, что они расскажут мне, где бродит Люпин.

Снова шел дождь. Некоторое время я бродил у кромки леса, а потом улегся в мокрую траву и несколько раз постучал по земле.

– Эй, где вы? – спросил я. – Есть тут кто-нибудь? Ну же, хватит отсиживаться по норам!

Перевернувшись на спину, я почувствовал, как промокаю насквозь. Вода просачивалась сквозь куртку и свитер, капала на лицо и заливалась за воротник. Но мне было приятно ощущать дождь – он казался живым, дружелюбным и при этом странно необычным. Возможно, потому, что чаще всего я работал со стихией огня.

Мне было о чем подумать в одиночестве, под густой листвой Запретного леса. Пока Люпин пропадал, на защите его заменял Снейп. Он без колебаний заставил нас изучать повадки оборотней, и я подумал, что это, пожалуй, слишком прямолинейное выражение нелюбви к бывшему соратнику. Но что мне было известно об их отношениях? В конце концов, Люпин взрослый мужчина, да к тому же оборотень, и если захочет, в клочки порвет любого, кто его оскорбит. Близость такой опасности приятно щекотала нервы – кто знает, вдруг он сейчас бегает где-нибудь поблизости?

Я снова постучал по земле. Обычно через пару-тройку минут кто-нибудь да приползал, но сейчас ни одна змея не появлялась. Внезапно я ощутил какое-то движение в лесу, за моей головой. Я вскочил и направил палочку в темноту. Ледяная вода капала с волос и затекала под одежду, оставляя на коже холодные дорожки. Между деревьев определенно кто-то двигался, но я никак не мог разглядеть, кто это был.

– Хагрид? – спросил я. – Профессор Люпин?

Снова мелькнула тень. Я попятился. Хотя раньше кентавры не подходили к краю леса, мало ли что могло произойти сейчас, и мне совершенно не хотелось получить стрелу от вспыльчивого парнокопытного. А вдруг это хагридовы пауки решили зайти к нему в гости? Я сделал еще шаг назад и наткнулся на дерево. Лесные тени придвинулись ближе и зримо заскользили между стволами. Мне навстречу неторопливо плыли несколько дементоров.

Что они здесь делают, им же нельзя на территорию школы, мелькнуло у меня в голове. И я обещал Снейпу, что не буду к ним подходить… Они высасывают душу! Часть моего сознания говорила, что необходимо бежать к замку, но другая часть соблазняла остаться и узнать, как же дементоры действуют, правда ли, что при их приближении становится тоскливо и не хочется жить?.. «Тоже мне интерес – будто я раньше тоски не испытывал», убеждал я себя, наблюдая за дементорами и осторожно обходя дерево, чтобы в случае чего быстренько выскочить из леса и добежать хотя бы до хижины Хагрида. Но меня уже обуял азарт. В ту же секунду до сих пор равнодушные к моему присутствию дементоры почуяли это воодушевление, изменили направление и полетели прямо на меня. Я выставил палочку вперед и крикнул:

– Я буду стрелять!

По мере приближения этих существ мне становилось все холоднее, и этот холод был не только физическим: мою душу постепенно сковывал лед отчаяния. Я снова слышал слова того старика, видел кровь на его одежде, спутанные седые волосы и морщинистое лицо…

– Пошли вон! – заорал я, взмахнул палочкой, и из ее кончика вылетела огненная плеть. Дементоры замерли. Я снова попятился и, наконец, вышел под открытое небо. Однако дементоры медлили недолго. Они снова неторопливо двинулись ко мне. Я взмахнул плетью и перерубил ближайший сук, который с хрустом свалился на землю.

– Я не шучу! – крикнул я. – Вам сюда нельзя!

Один дементор отделился от остальных и направился к хижине Хагрида. Да что они себе позволяют! Погань гнилостная! Холод все еще сжимал сердце, а голос старика продолжал звучать в ушах, но странным образом это меня лишь разозлило. Я хлестнул плетью так, чтобы задеть черные одежды летящего к дому дементора. Тот с шипением обернулся.

– Если вас увидит Дамблдор, он вам покажет! Убирайтесь за ворота!

Дементоры остановились. То ли они не решились открыто разгуливать по территории школы, то ли мои угрозы показались им убедительнее огненной плети, но так или иначе, они поплыли обратно в лес, быстро растворившись в подступающей тьме. Я убрал плеть, сунул вымокшую палочку в крепление и зашагал прочь. Хорошо, что Хагрид ничего не заметил, думал я, косясь на освещенное окно его берлоги, а то ему сейчас только дементоров не хватало.

Вернувшись в замок, я направился прямиком в подземелье, надеясь, что Снейп еще не ушел на ужин. Когда я постучал в дверь его кабинета, низкий голос произнес:

– Войдите.

Я вошел. Снейп стоял у рабочего стола, на котором были разложены коробочки с разнообразными ингредиентами. Увидев меня, он опустил коробку, что держал в руке, окинул взглядом мою вымокшую фигуру и спросил:

– Что еще случилось?

– Сэр, я хотел узнать, когда вернется профессор Люпин, – сказал я решительно. Снейп поднял бровь:

– Когда пройдет полная луна, разумеется.

– Я имел в виду… он сейчас в лесу? Его можно как-то позвать?

– В лесу? – Снейп развернулся ко мне. – Вы что-то видели в лесу?

– Дементоров. Я к ним не подходил! – воскликнул я, увидев, как Снейп меняется в лице. – Они первые начали! Я просто подумал, что если там профессор Люпин…

– Его там нет. Он у себя, спит, – бросил Снейп, недовольный заботой о своем недруге. – Неужели вы думаете, что мы выпустим оборотня носиться по Запретному лесу? Сколько было дементоров?

– Четверо. Сэр, я еще хотел с вами поговорить…

– Позже поговорите, – отрезал Снейп. – Идите к себе и высушите одежду, а то устроили тут наводнение…

Немного разочарованный, я повернулся к двери, но Снейп вдруг спросил:

– Кстати, а что вы делали в Запретном лесу?

– Я не был в лесу, – ответил я. – Я гулял с краю.

– Ладно, идите.

Я вышел за дверь и поплелся в спальню. Моя плеть лишь немного напугала этих тварей и вряд ли была эффективна, учитывая, что убить их невозможно. В свое время мне попадалось заклинание против дементоров, но тогда оно не пробудило во мне интереса, а теперь я его забыл. Надо будет узнать у Люпина, размышлял я, или заглянуть в библиотеку. Скорей бы уж кончалось это дурацкое полнолуние. Я добрался до спальни, где Флетчер, лежа на кровати, листал учебник по истории, стянул промокшую одежду, вытерся и надел сухое белье и свитер с джинсами. Направив палочку на мокрые вещи, я начал их сушить. Флетчер некоторое время молчал, а потом спросил:

– Ты видел подружку Пирса?

– Ну допустим, – сказал я. Уж если мне о чем и не хотелось говорить, так это о девчонках.

– И как она тебе?

– Да откуда я знаю, – ответил я устало, – я же с ней не общался… Поговори об этом с Пирсом.

– Он на меня наорет, – ответил Флетчер. – Я так спросил, просто любопытно.

«И что тут может быть любопытного?», думал я, досушивая одежду и забрасывая ее в тумбочку. Надо отдохнуть. Я достал бумагу, карандаши, пастель и погрузился в работу над изображением очередного уродца из коллекции профессора Снейпа; по сюжету уродец был живым и активно питался, то есть запускал щупальца в позвоночник распростертого на земле человека и вытягивал спинной мозг.

Прогулка дементоров по лесу была лишь первой ласточкой. Целая толпа этих созданий появилась на следующем матче по квиддичу, перепугав учеников и разозлив Дамблдора. Я не жалел, что не хожу на стадион, целый день оставаясь в комнате и читая очередную книгу по окклюменции. Листая ее на первом курсе, я не понял ни слова, но сейчас, спустя два года, мне было вполне ясно, о чем идет речь. Плохой из меня окклюмент, если я не могу загнать какие-то дурацкие воспоминания куда подальше… И Люпин все еще отсиживается у себя в комнате. Сколько можно, луна, наверное, давно уже убывает…

Я перестал накладывать на себя проклятия и стал экспериментировать только на мышах, прекрасно понимая, что то, что сработало на них, совершенно не обязательно сработает на человеке. Изучать магию бон было довольно интересно, но ее боевые заклятья оказывались настолько мощными, что я редко решался использовать их в сравнительно небольшом зале. Тем временем полнолуние прошло, Люпин вновь вел у нас уроки, и все, кроме тупых дружков Малфоя, были вполне ими довольны, больше не обращая внимания на потрепанный вид профессора.

Я не подходил к Снейпу, а он не напоминал о том, что обещал «отработать» со мной боггарта. Может, он забыл, с некоторой надеждой думал я, глядя на то, как он прохаживается между столами во время уроков и по своему обыкновению издевается над Лонгботтомом, Поттером или еще кем-нибудь из гриффиндорцев. Впрочем, было бы наивно полагать, что из головы профессора может улетучиться столь сладкая для него мысль о том, чтобы поставить кого-нибудь в неприятное положение, пусть даже ученика с собственного факультета. Но пока он не обращал на меня внимания, и это было очень кстати. Моей следующей целью был визит к Люпину.

Незадолго до зимних каникул я, наконец, разгреб тьму домашних заданий, для разнообразия самостоятельно написав эссе по астрономии, и, собравшись с духом, отправился поговорить с профессором Люпином. Еще ни разу я не был в кабинете преподавателей защиты от темных искусств. Стукнув пару раз в дверь, я так и не услышал шагов, когда через несколько секунд она отворилась, и на пороге возник Люпин.

– Линг? – немного удивленно спросил он.

– Здравствуйте, профессор, – сказал я. – У вас не будет пары минут?

– Проходи, – проговорил Люпин и впустил меня в комнату.

Его кабинет оказался таким же полутемным, как и кабинет Снейпа, но вместо мертвых тварей у Люпина были твари живые. Вдоль стен стояли аквариумы и ящики со всякой живностью, которую он демонстрировал нам на уроках. На подоконнике я заметил несколько хищных растений в горшках, окруженных прочной магической защитой.

Люпин пригласил меня к камину.

– Устраивайся, – дружелюбно сказал он, указав на одно из старых кресел, а сам опустился во второе. Я сел. Люпин махнул палочкой, и в камине заиграл огонь.

– Я тебя слушаю, – сказал он.

– Может быть, вы и так уже знаете, – начал я, – а может быть, и нет… в общем, перед тем, как дементоры прилетели тогда на стадион, они уже бывали на территории Хогвартса. Это случилось как раз в первое полнолуние… Я пошел погулять и увидел, как они выходят из леса – то есть вылетают. Мне хотелось узнать у вас заклинание, которым их можно прогнать. Я когда-то встречал его в книгах, но, честно говоря, совершенно нет времени искать – слишком много заданий. Вот поэтому я и пришел, сэр.

Люпин смотрел на меня серьезно и сосредоточенно. Его потрепанный вид больше не вводил меня в заблуждение – за этими болезненными чертами скрывался зверь-убийца! Не знаю, кому как, но мне нравилась ирония ситуации, когда защиту от Темных искусств преподает оборотень, один из представителей тех самых темных сил.

– Я не знал об этом инциденте, – наконец, произнес он. – Ты кому-нибудь о нем рассказывал?

– Профессору Снейпу, – ответил я. – А он, наверное, сообщил только директору.

– Видимо, да, – задумчиво сказал Люпин и провел ладонью по щеке. – Значит, ты гулял в лесу?

– Я гулял не в лесу, а рядом с лесом, – уточнил я. – Тогда еще шел дождь, и рано стемнело. Тут вижу – кто-то за деревьям. Сначала подумал – Хагрид или… или вы. Я тогда еще не знал, что вы на это время остаетесь здесь, в замке. А это оказались четыре дементора. Заклинания я не запомнил, поэтому просто накричал на них, и они улетели.

– Накричал? – Люпин недоверчиво улыбнулся.

– Да. Я сказал, что им нельзя находиться на территории школы, и что они должны убраться за ворота. А если они этого не сделают, то ими займется директор Дамблдор. Тогда они развернулись и улетели в лес.

Люпин покачал головой:

– Тебе невероятно повезло, Линг. Обычно они не такие сговорчивые. Видимо, имя Дамблдора помогло… Что ж, – вздохнул профессор, – возможно, в будущем это заклинание действительно может тебе пригодиться, а судя по твоим успехам на чарах и на моем предмете, вряд ли у тебя возникнут с ним какие-то сложности. Дементоров прогоняет заклинание патронуса, и звучит оно так: Expecto Patronum. Но произнести эти слова недостаточно. Патронус – нечто вроде твоего второго «я», то хорошее, что есть в тебе, те положительные воспоминания, что пробуждают в тебе сильные позитивные эмоции. Именно на них ты должен опираться, говоря слова заклинания. Обычно патронусы принимают вид животных-защитников, и в таких обличьях они сильнее всего. Патронусы способны передавать сообщения, а некоторые волшебники могут видеть их глазами, – Люпин помолчал. – В принципе, этого тебе должно хватить, чтобы сотворить заклятье.

Голос профессора был сдержанным и даже немного печальным. Как только я услышал про положительные воспоминания, сердце мое упало – откуда мне их взять, да еще и в сопровождении сильных позитивных эмоций? Но я молчал, не подавая виду и кивая в знак того, что внимательно слушаю.

– А можно спросить? – поинтересовался я, когда Люпин закончил свое объяснение. Тот слегка улыбнулся:

– Конечно.

– Если дементоры поглощают позитивные эмоции, почему они не поглощают патронуса? По логике, они должны быть рады такому количеству позитива.

– Патронус – не просто воспоминания, – сказал Люпин. – Не просто энергия. В некотором смысле это отображение тебя самого, части твоей души. Животная форма патронуса может меняться в зависимости от внешних обстоятельств, но суть его всегда остается той же. Главное в том, что дементоры не способны справиться с одной-единственной силой, которая воплощается в любом патронусе. Это, конечно, любовь. Они не могут вытянуть ее из человека, но могут лишить его надежды на любовь, веры в нее, воспоминаний о ней. Так что они вынуждены отступить… – Люпин встал, подошел к столу, на котором лежали свитки и стоял круглый аквариум с полупрозрачным финтиплюхом, и взял волшебную палочку. – Я тебе покажу.

Он развернулся к двери, взмахнул палочкой и произнес:

– Expecto Patronum!

Из кончика его палочки вырвалась яркая серебристая молния, которая превратилась в животное, похожее на огромного волка. Патронус светился тем же серебристо-лунным светом, что и молния, а его плотное, непрозрачное тело окружало легкое туманное сияние. Волк сделал по комнате пару прыжков и исчез. Люпин положил палочку на стол и посмотрел на меня.

– Круто! – восхищенно сказал я. Профессор засмеялся.

– Большое спасибо, – я выбрался из кресла и сделал пару шагов к двери. Но наш разговор был явно не завершен, недосказанность висела в воздухе, и я нерешительно остановился.

– Послушай, Линг… – начал Люпин. Я тут же обернулся и посмотрел на него. Лоб профессора прорезали глубокие морщины, и казалось, что слова причиняют ему физическую боль.

– Ты не должен так к этому относиться, – произнес он. – Здесь нечем восхищаться; в этом нет никакой силы… или удовольствия… или какого-то необычного опыта. Это проклятие. Оно разъедает, как ржавчина – железо, как болезнь, пока неизлечимая…

– Но разве в этом нет ничего? Совсем ничего? Разве этот опыт – пустой? – осторожно спросил я, пытаясь не спугнуть желание профессора поговорить на эту тему. Люпин покачал головой и вздохнул:

– Для меня в этом давно уже ничего нет. Хотя раньше, когда я был молод… в молодости на все смотришь иначе. Впрочем, есть оборотни, которые предпочли тешить свою звериную сущность – Фенрир Сивый, например… Наверное, с его точки зрения я жалкий трус и в некотором смысле предатель, но выбор здесь небольшой, поверь мне. Возможно, я тебя разочаровал, но надеюсь, у тебя не будет возможности сравнивать… потому что если на твоем пути возникнет такой оборотень, как Фенрир, ты поймешь разницу.

– Просто я думал… – я замялся, почувствовав, что на этот раз лезу не то что не в свое дело, но преступаю все возможные границы общения преподавателя и ученика. Люпин кивнул:

– Давай, говори, не стесняйся.

– Я думал, что во время войны с Волдемортом все оборотни были на его стороне.

– Ах вот оно что, – к моему невероятному облегчению, Люпин улыбнулся. – Были, конечно, но далеко не все. Только Фенрир и его компания. Волдеморт не слишком разбрасывался обещаниями и привилегиями. Приди он к власти, вряд ли он обращался бы с нами лучше нынешних политиков.

– Ясно, – сказал я. – Значит, вы не были Пожирателем Смерти?

– Нет конечно! – удивился Люпин. – Откуда вдруг такая странная мысль?

– Ну… просто тогда, в больнице, вы и профессор Снейп разговаривали как два старых знакомых… Вот я и подумал…

Люпин расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы. Он опустился на стоящий рядом стул и вытащил из кармана бумажную салфетку, которой вытер глаза. Глядя на него, я и сам едва не рассмеялся. Наконец, все еще улыбаясь, Люпин произнес:

– Все гораздо проще: мы с Северусом поступили в Хогвартс в один год. Он учился в Слизерине, а я – в Гриффиндоре. Поэтому мы друг друга знаем. Представляю, каких теорий ты напридумывал, если решил, что мы оба были Пожирателями!..

– Да уж, – сказал я, спущенный с небес на землю. – Но логика в них была.

– С этим я не спорю, – весело кивнул Люпин. – Некоторая логика в них определенно прослеживалась. Кстати, – сказал он более серьезным тоном. – Как твой боггарт? Вы с профессором Снейпом уже… занимались им?

– Еще нет, – ответил я. – Но мне сейчас так некогда, что я совсем о нем не думаю. Так что спасибо за патронуса, и вообще… за всё.

– Не за что, Линг, – сказал Люпин и встал. – Обращайся, если с заклинанием возникнут какие-то трудности.

Я кивнул и вышел из кабинета. Мне хотелось прямо сейчас отправиться в зал и попробовать вызвать патронуса. Интересно, какую форму он примет? Может, змеи? Или леопарда? Или фестрала? Однако приближалось время ужина, а завтра нас ожидала контрольная по прорицаниям, и мне нужно было обсудить с Пирсом, как мы будем дурить голову профессору Трелони. Впрочем, благодаря нашему активному воображению, Трелони считала нас одаренными ясновидящими, так что мы вполне могли рассчитывать на положительные отметки.

Глава 20

На контрольной по прорицаниям мы должны были рассказать друг другу какой-нибудь значимый сон и растолковать его согласно учебнику. Трелони ходила от стола к столу, просила нас заглянуть в хрустальный шар и напророчить себе какой-нибудь очередной кошмар. Несмотря на присущий слизеринцам скептицизм, все, кто предпочел изучать прорицания, были по тем или иным причинам довольны уроками. Кто-то, как мы с Пирсом, приходил сюда расслабиться, пофантазировать и повеселиться, а кто-то полагал, что «в этом что-то есть».

Пока мы толковали сновидения, Трелони бродила между столиками и внимательно прислушивалась к разговорам. Пирс уже рассказал мне сон о том, как в ухо ему заполз паразит, проник в мозг и начал его контролировать, и теперь я представлял толкование, для виду раскрыв перед собой книжку.

– В общем, – говорил я с серьезным видом, – у тебя есть тайный враг, который пытается тобой манипулировать. Скорее всего, ты этого человека знаешь. Возможно, он хочет подчинить тебя, как с помощью Imperio, и заставить что-нибудь сделать… такое… нехорошее.

Пирс тихо засмеялся.

– Ну-ну, валяй дальше, – сказал он. Я покосился на Трелони, направлявшуюся к нашему столику, и продолжил:

– Паразит, по учебнику, означает… – я полистал книгу, – означает почему-то отдых, развлечение. А, так может, ты просто переутомился? С этой точки зрения у тебя было самое что ни на есть рождественское сновидение. Твой мозг настроен на то, чтобы повеселиться на полную катушку.

Трелони остановилась рядом. Я пожал плечами:

– Вроде все.

– Так-так, – произнесла профессор. – А теперь вы, мистер Ди, что вам приснилось на этот раз?

Пирс улыбнулся и кивнул – начинай, мол.

– Мне приснилось, – я придвинул к себе дневник сновидений, – что в Хогвартсе возникла некая тревожная ситуация. Будто бы я иду по коридору, но они пусты, все статуи сошли с мест, все портреты и картины опустели. Я знаю, что они находятся в какой-то определенной комнате, и тоже должен ее найти, но хожу уже давно и все никак не могу до нее добраться.

– Очень, очень плохой сон, – трагическим полушепотом сказала Трелони, таращась на меня из-за своих очков. – Мистер Пирс, теперь объясните, почему это так.

– Во-первых, – не слишком уверенно начал Пирс, – во сне Линг один, а это всегда плохо… вроде как, – он посмотрел на Трелони. Та закивала головой. Пирс приободрился, хотя накануне вечером мы подробно обговорили наши придуманные сновидения и то, как их следует толковать. – Во-вторых, ты сам сказал, что ситуация тревожная, настолько, что даже статуи и персонажи картин сошли со своих мест. Это означает, что… хм… что твои чувства находятся в растерянности, и сам ты не уверен в себе.

– Браво! – прошептала Трелони. – И финальный штрих?

– Финальный штрих… ты никак не можешь добраться до своей цели, то есть не знаешь, куда идти; ты потерялся, боишься и… в общем, все это указывает на страх смерти.

Трелони потрепала меня по плечу.

– Мужайтесь, мистер Ди, – сказала она и отправилась к Паркинсон и Балстроуд, которые склонили головы над хрустальным шаром, тыча в него пальцами и оживленно шепчась.

Уходя от Трелони с оценками «превосходно», мы встретили в коридоре третьего этажа Полину Мазерс, подружку Пирса из Равенкло. К этому времени я был немного с ней знаком, а потому тоже остановился и поздоровался.

– Ну что? – спросил ее Пирс. – Я видел, тебе сегодня сова пришла. Что твои написали?

– Все нормально, – с улыбкой ответила она. – Я могу остаться.

– Отлично, – сказал Пирс и взглянул на меня. – Значит, составим тебе на каникулах компанию.

– Вы остаетесь? – обрадовался я. Нельзя сказать, что я сильно нуждался в компании, но иногда мне было откровенно нечем заняться, и я бесцельно валялся на кровати, не желая ни читать, ни рисовать, ни учиться. А с Пирсом и Полиной такое бестолковое времяпрепровождение свелось бы к минимуму.

Перед самым Рождеством Хагрид рассказал мне, что гиппогрифа, напавшего на Малфоя в начале сентября, будут судить. Его отец подал жалобу в комитет по уничтожению опасных созданий, и теперь над Клювокрылом нависла вполне реальная угроза смертного приговора. Хагрид был безутешен и далек от каких-либо других забот.

– В этот комитет надо нажаловаться на самого Малфоя, – попытался я развеселить Хагрида. – Лучше бы они его уничтожили как опасное создание…

– От них, пожалуй, дождешься, – вздохнул лесничий.

– Почему он вообще у тебя? – спросил я, наблюдая за гиппогрифом, устроившимся у очага и рвущим на части мертвого кролика. – Выпусти его, и все дела.

– Так ведь не улетает, – печально ответил Хагрид. – Привязался ко мне, бедняга… к тому же, теперь он и должен быть здесь, при мне. Вроде как я за него отвечаю. Так что если отпущу, нарушу какой-то там закон, и привет… не хватало опять в Азкабан загреметь.

– Теперь Азкабан сам к нам пожаловал, – сказал я, имея в виду дементоров, патрулирующих окрестности и улицы Хогсмида.

Хагрид покачал лохматой головой.

– И то верно, – произнес он. – Проклятые твари… Кстати, ты что-то не ходишь в деревню. Я тебя там еще ни разу не видел.

– Меня Снейп не пускает, – сказал я, хотя не был слишком расстроен таким его решением. – Это вроде наказания.

– Наказания? – Хагрид удивился. – Я думал, Снейп своих не наказывает.

Я усмехнулся:

– Смотря за что. Иногда у него просто не остается выбора. Но сейчас мне в Хогсмиде ничего не нужно, а летом ты меня возьмешь с собой.

– Дожить бы до лета… – Хагрид вновь погрузился в тяжелые размышления о судьбе злосчастного гиппогрифа, а я воспользовался моментом и достал бумагу, чтобы сделать пару рабочих набросков проголодавшегося Клювокрыла.

Несмотря на мои надежды, Снейп не забыл о своем обещании «отработать» боггарта. На последнем уроке зельеварения, где в качестве контрольной все варили Мертвую припарку – целебный раствор для впавших в кому после заклинания ледяной оторопи, – а я, как-то раз уже ее варивший, мучался над антидотом к яду растения Saliva Vampirus, Снейп вопреки своему обыкновению не травил гриффиндорцев, дав им спокойно работать. Он молча бродил между столами, посматривая на то, что происходит у нас в котлах, и выглядел так, будто думал о чем-то совершенно не касающемся контрольной. В конце занятия, когда мы ставили ему на стол подписанные флаконы, он произнес, не глядя на меня:

– Мистер Ди, задержитесь.

Я отошел в сторону и стал ждать, когда ученики покинут аудиторию. Наконец, дверь за последними из них закрылась, и мы остались одни. Снейп выглядел уставшим и еще более мрачным, чем обычно. Может, он заболел, подумал я, но тут же отмел эту мысль – с его-то арсеналом препаратов можно вылечиться от чего угодно. Снейп поднял на меня глаза и сказал:

– Надеюсь, вы не забыли, что должны пройти со мной защиту от боггарта? Я зарезервировал пустой класс на втором этаже, где раньше проводили занятия по маггловедению, и перенес боггарта туда. Приходите в это воскресенье, после обеда.

– Да, сэр, – сказал я.

– Кстати, о чем вы хотели тогда поговорить? – спросил Снейп. Я понял, что он имеет в виду случай, когда из лесу выбрались дементоры.

– Как раз об этом, – ответил я. – О занятии с боггартом.

– Хорошо, – сказал профессор, однако тон его был далеко не радостным. – Тогда до воскресенья.

Какой-то он странный, думал я, идя на трансфигурацию. Но завтра наступала пятница, последний день занятий перед каникулами, и мне было не до того, чтобы разбираться в нюансах поведения Снейпа.

На рождественский обед собралось не так уж мало человек. Явились все преподаватели, кроме Люпина – стояла полная луна. Пришла даже Трелони в зеленом платье с блестками. За одной половиной стола уселись мы с Пирсом и Полиной, а также Эд Нордманн, наш пятикурсник, известный тем, что однажды на уроке Макгонагалл превратил свою руку в молот и не хотел трансфигурировать ее обратно. Он увлекался древним оружием и много времени проводил в библиотеке, изучая различные техники ковки магических мечей и кинжалов. На другой половине сидел какой-то первокурсник и гриффиндорцы: Поттер, как и я, всегда остававшийся на зимние каникулы в замке, его приятель Уизли и Гермиона Грейнджер. Пришел даже Филч, и было довольно странно видеть его сидящим вместе со всеми.

Мы не решались разговаривать за общим столом так, как это делали, сидя за столами факультетов, зато учителя болтали без умолку. Профессоры Спраут и Асвинн обсуждали статью какого-то Круппа в новом выпуске «Магии сегодня». Макгонагалл общалась с профессором Вектор, бросая недовольные взгляды на Трелони, которую не слишком любила, считая ее мошенницей, а прорицания – лженаукой. Дамблдор тщетно пытался разговорить угрюмого Снейпа. Завтра мне надо было идти к нему на занятие, в класс на втором этаже, где он спрятал боггарта…

Вдруг мне стала ясна причина его мрачного настроения. Раз он каким-то образом переправил боггарта из учительской, значит, по всей вероятности, видел его! Я пустился в размышления, что же за боггарт может быть у Снейпа, и прослушал большую часть спора Пирса и Полины о повадках гигантского кальмара.

На следующий день я с некоторым трудом отыскал класс, где Снейп решил мне устроить занятия. Всю первую половину дня я пытался настроиться на встречу со своим боггартом и выработать стратегию поведения, чтобы не опозориться перед профессором. Класс маггловедения оказался большим полупустым помещением со старыми, пыльными партами, поставленными друг на друга в дальнем углу, и выстроенными вдоль стен стульями. У доски стоял шкаф из учительской. На одном из стульев у самого окна сидел Снейп.

– Можно? – спросил я, заглянув в класс.

Профессор встал и ответил:

– Заходите.

Я достал палочку и в нерешительности остановился посреди класса.

– Вот ваш боггарт, – Снейп кивнул на шкаф. – Открывайте, выводите и превращайте.

Сам он, однако, находился от шкафа на значительном расстоянии. Я подошел поближе и услышал, как почуявший меня боггарт начал шуршать и скрестись за тонкой дверцей. Я сосредоточился, направил палочку на шкаф и распахнул створку.

Судя по всему, моя утренняя настройка возымела действие. Прошло уже довольно много времени, а боггарт все не появлялся. Мой ум был свободен, а эмоции спокойны, как поверхность озера в тихую погоду. Я уже решил, что боггарт так и не выйдет, но Снейп не намеревался тратить время на созерцание пустых шкафов.

– Ближе, – сказал он. – Подойдите ближе.

Я послушался.

– Так вы никогда не научитесь, – заметил Снейп. – Сейчас вы подготовились заранее, но не сможете оставаться в такой концентрации всю жизнь. Прекратите сбивать его с толку и дайте превратиться.

Я понимал, что он прав, и самому мне тоже хотелось избавиться от этого наваждения, но процесс избавления пугал значительно больше, чем любые проклятия и раны, которые я мог нанести себе на тренировках. Боггарт тут же ощутил изменение моего настроя и показался из шкафа в уже привычном облике. Наша третья встреча произвела на меня не такое сильное впечатление, да и старик вел себя иначе. Выбравшись из шкафа, он посматривал на меня, слегка постукивая палкой по полу, и не шевелился. Как сделать его смешным, я себе совершенно не представлял.

– И сколько вы собираетесь так стоять? – с легким раздражением поинтересовался Снейп.

– Я не могу увидеть его… как-то иначе, – ответил я. – И к тому же, сейчас он ничего не говорит и не идет ко мне. Наверное, я его уже меньше боюсь.

– Дело не в том, боитесь вы или нет, – скривился Снейп, – а в том, сможете ли продемонстрировать нужное заклинание. Извольте что-нибудь придумать. Для этого у вас вполне достаточно фантазии.

Я вытянул палочку, помедлил и подумал: «Riddiculus!»

Боггарт-старик начал превращаться, но как-то не слишком активно. Сперва из его головы выросли два рога, одежда исчезла, а тело приобрело получеловеческий-полузвериный вид. Вокруг шеи образовался металлический ошейник, с которого свисала длинная цепь, исчезавшая в шкафу. Я не знал, что еще можно сделать. К тому же, боггарт и не думал пропадать, оставаясь на том же месте, переступая с ноги на ногу и продолжая постукивать палкой по полу. Снейп с недоумением спросил:

– Это, по-вашему, смешно?

– Нет, – сказал я.