Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 72 страниц)

Глава 26

В первых числах ноября я пришел к Снейпу узнать, можно ли оставить один предмет, а именно прорицания. Из-за субботних уроков, после которых я все воскресенье чувствовал себя вареным овощем и не был способен ни на физическую, ни на умственную работу, мне приходилось заниматься только в дни учебы, и я катастрофически не успевал выполнять домашние задания по прорицаниям, истории и астрономии. Эти предметы интересовали меня меньше остальных, и практической пользы я в них не видел, но поскольку историю и астрономию бросить было нельзя, вопрос касался только предмета Трелони.

– Вы не можете оставить прорицания, если только не решите заменить их на что-то другое. У вас должно быть хотя бы два дополнительных предмета, – сказал мне Снейп. – Вам стоит лучше организовывать свою работу.

– Я ее нормально организовываю. – Вот уже неделю я был настолько измотан и взбешен собственным бессилием, сказывавшимся даже на моем патронусе, который как-то потускнел и был менее активен, что перестал обращать внимание на то, как и с кем говорю. Хамить Снейпу было небезопасно даже сейчас, когда он занимался со мной по указанию директора, а пытаться убедить его в том, что я элементарно устаю, казалось верхом абсурда – за последние два месяца я узнал его едва ли не лучше, чем за все три года учебы, и ссылка на любое проявление слабости вызвала бы в нем как минимум раздражение. – Просто воскресенья выпадают, и поэтому я ничего не успеваю.

– Почему выпадают воскресенья? – спросил Снейп, сидя ко мне вполоборота и барабаня пальцами по столу. Я застал его в процессе приготовления какого-то зелья, и сейчас оно тихо бурлило на медленном огне, а профессор дожидался нужного момента, чтобы продолжить работу.

«Потому что вот уже два месяца вы используете меня как боксерскую грушу», хотелось сказать мне.

– Побочные эффекты субботних занятий, – сформулировал я более дипломатичную версию ответа. – Профессор, может, мне зелье сварить, чтобы быстрее восстанавливаться?

– Зелье? – переспросил Снейп и повернулся ко мне. – Хотите с пятнадцати лет подсесть на стимуляторы? Забудьте об этом, Ди, не так уж вы и напрягаетесь. А насчет прорицаний… единственное, что я могу вам посоветовать – возьмите вместо них уход за магическими животными и сдайте экстерном. Тогда от одного предмета вы освободитесь до конца года.

Я был изумлен: во-первых, потому, что эта элементарная мысль не пришла в голову мне, а во-вторых, что железный Снейп в этой ситуации проявил понимание.

Из-за своей усталости я почти не следил за тем, что происходит в Хогвартсе. Тремудрый турнир меня не интересовал, равно как не заинтересовал приезд учащихся из Дурмштранга и Бэльстека во главе с их директорами, Игорем Каркаровым и мадам Максим, великаншей, за которой сразу принялся ухлестывать Хагрид. Я мельком видел бэльстековцев, живших в гигантской карете, и подробно рассмотрел корабль, на котором приплыли дурмштранговцы. Пирс, отец которого закончил эту школу, рассказал, что она стоит на берегу моря, и их волшебный корабль может беспрепятственно путешествовать в любую точку мира. Другим событием, служившим темой для бесконечных разговоров и сплетен, был тот факт, что от Хогвартса оказалось выдвинуто два игрока – Седрик Диггори из Хаффлпаффа и Гарри Поттер.

– Как же он это сделал? – недоумевал Флетчер, поглядывая на понурого Поттера, который, судя по виду, был совсем не рад перспективе своего участия в турнире. – Может, попросил кого?

– По нему не скажешь, что он сильно этого хотел, – заметил Нотт. – Ну а ты, значит, будешь теперь ходить к Хагриду на уроки? – спросил он меня. Я поморщился:

– Я все лето эти его уроки отрабатываю. Надеюсь, он примет экстерном, иначе под конец семестра меня можно будет класть в Мунго, к буйнопомешанным.

– Чего хоть ты там делаешь? – спросил Нотт, имея в виду субботние занятия. Я вздохнул:

– У Флитвика всякие заклинания изучаю, у Снейпа – зелья. Продвинутый курс, типа того.

Не знаю, верили они мне или нет, но никто не пытался разузнать у меня в подробностях, что это были за заклинания и что за зелья.

Больше всего меня раздражало то, что я перестал рисовать. У меня все валилось из рук, идей не было, бумага и краски с карандашами вызывали отвращение. Когда-то в моей жизни уже бывали такие времена, и каждый раз мне казалось, что я разучился, потерял вдохновение, утратил свое видение. Проходило несколько недель или месяцев, и вдохновение возвращалось с новой силой, однако эти недели творческого ступора изматывали посильнее уроков окклюменции.

К великой радости, Хагрид согласился принять у меня экзамен экстерном, и до самого лета я оказался свободен от одного предмета, получив первое «превосходно» за этот учебный год.

– И чего это тебя так нагружают? – спросил он, когда в один из вечеров я без сил рухнул на стул в его берлоге и с радостью вцепился в кружку с традиционным хагридовым пойлом.

– Понятия не имею, – ответил я, проглотив чай в один присест и протянув кружку за добавкой. Польщенный Хагрид плеснул мне еще. – Как у тебя с мадам Максим?

– Что?! – возмущенно воскликнул Хагрид и даже вскочил. Клык испуганно метнулся от его ног к кровати.

– Да ладно, не напрягайся так, – я махнул рукой. – Я же вижу…

– Ох Линг! – Хагрид покачал головой. – Ничего ты не видишь! Столько всего происходит, скажу я тебе!.. Ты хоть за турниром-то следишь или только учишься? Знаю, квиддич ты недолюбливаешь, но это-то ты должен посмотреть!

– Не должен, – ответил я, прихлебывая горячий чай. – И за турниром не слежу, знаю только, что первый тур будет в конце ноября. Но мне правда некогда. Да и не интересно.

– Что ж тебе интересно? – спросил Хагрид, явно довольный тем, что мадам Максим отодвинулась на задний план. Как ни странно, его вопрос заставил меня задуматься.

– Даже не знаю, – проговорил я. – Рисовать интересно, но из-за этой учебы у меня все мозги высохли, так что на рисунки воображения не хватает. Учиться тоже интересно, но не в таких количествах. Хорошо хоть ты мне помог с экстерном.

– Ну еще бы! – усмехнулся Хагрид, поглядывая на меня. – Мы ведь вместе драклов-то растили. Да и вообще… что я тебе объяснять буду. Тоже ведь зверюшек любишь. Вон питонов кормишь – на это у тебя время всегда есть…

То, что мое общение с питонами протекало на взаимовыгодной основе, я решил не упоминать. Именно благодаря питонам я узнал, что в лесу находится большой лагерь по подготовке к первому туру, где своего выхода на стадион ждут четыре свирепых дракона.

– Так что насчет мадам Максим? – поинтересовался я снова, решив перевести разговор на менее скользкие темы. Хагрид сдался – видимо, ему тоже хотелось об этом поговорить.

– Да что тут скажешь, – вздохнул он и запустил руку в густую гриву волос. – Тонкая женщина эта мадам Максим, даром что француженка. Директор, между прочим! Заметил, как с ней ученики уважительно обращаются? Во как себя поставила, молодец!..

Я понимал, что он имеет в виду, но решил не высказывать своего мнения о положении великанов в современном магическом сообществе. К тому времени мне была прекрасно известна их репутация, по количеству отрицательных эпитетов ничем не отличающаяся от репутации оборотней.

Как-то раз я опаздывал на зельеварение, где заканчивал трудиться над зельем Голода. Делать его оказалось трудно, и до Хэллоуина я не управился. К счастью, работа все же подходила к концу, и я мечтал, что скоро начну варить что-нибудь новенькое. Сбежав по лестнице на первый этаж, я завернул за угол и тут же столкнулся с кем-то, мчавшимся мне навстречу. От сильного удара мы оба чуть не упали.

– Какого черта!.. – возмущенно начал я, но потом увидел, кто на меня налетел, и тут же позабыл, что хотел сказать дальше. – Гермиона! Я тебя не заметил! – Гермиона отворачивалась, закрывая руками лицо, и я подумал, что, наверное, сильно ее ушиб. Вытащив палочку, я подошел и сказал:

– Слушай, я тебя правда не видел. Если ты поранилась, дай я посмотрю и все исправлю. Убери руки.

Гермиона замотала головой и сделала попытку увернуться. Но пока она это делала, я все разглядел. Ее передние зубы вымахали чуть ли не до воротника, и ладони уже не могли их скрыть.

– Не глупи, – продолжил я. – Я их уменьшу за три секунды. Давай, не вредничай.

Видимо, Гермиона и помыслить не могла, что ее поведение в такой ситуации можно назвать «вредничаньем», а потому отняла руки от лица.

– Насчет трех я, пожалуй, погорячился, – сказал я. – Может, минута… Ничего?

Она кивнула, потянулась к сумке и вытащила оттуда небольшое зеркало.

Возможно, мадам Помфри сделала бы это быстрее или как-то иначе, но целительница была сейчас далеко. Для начала я остановил рост зубов, потом наложил контрзаклятье, а затем, когда Гермиона, наблюдающая за собой в зеркало, кивнула, прекратил его действие.

– Спасибо, Линг, – проговорила она, пряча зеркало на место.

– Не за что. Ты не сильно ударилась?

– Нет, все в порядке, – ответила она, и мы начали спускаться вниз, в подвалы. Я заметил, что она вытирает платком глаза.

– Дай-ка угадаю, – сказал я. – Это был Малфой.

– Все вышло случайно – он не в меня целился…

– Поддаваться на провокации Малфоя – последнее дело, – заметил я. – Не обращай на него внимания, и он отстанет.

– Я всегда им это говорю, – кивнула Гермиона. – Но думаешь, они меня слушают?

– Ах, так это опять Поттер? – Я усмехнулся. – Уж если кому в Хогвартсе и надо учиться держать себя в руках, то это ему. Пока он так реагирует на все, что ему говорят, у него будут одни неприятности.

Мы дошли до класса и, словно по команде, замерли у двери. Урок начался минут десять назад, и если б я был один, Снейп еще мог бы стерпеть мое опоздание, но ситуация, в которой я появляюсь вместе с Грейнджер из ненавистного Гриффиндора, вполне могла его разозлить.

– Может, ты один войдешь, а я потом? Скажу, что была у мадам Помфри… – тихо предложила Гермиона, очевидно, подумав о том же самом.

– Нет, – я покачал головой. – Тогда ты не успеешь сварить зелье. К тому же, он все равно узнает, что ты у нее не была. Ничего, как-нибудь прорвемся.

– Он тебя накажет.

– Наверняка, – усмехнулся я, представив, что может ожидать меня в субботу вечером, и открыл дверь.

Несмотря на усталость, я регулярно, хоть и не каждый день, посещал Выручай-комнату. Из-за этого к концу ноября у меня развилась настоящая паранойя – казалось, профессор Хмури буквально преследует меня и остальных слизеринцев, особенно тех, чьих родителей он не смог упечь в свое время в Азкабан. На эту тему я даже решил поговорить с Малфоем. Заметив его в гостиной Слизерина в компании Нотта, я счел момент вполне удачным для беседы, подошел к ним и сказал:

– Есть разговор.

– Ди, проваливай, – тут же огрызнулась Паркинсон.

– Не с тобой, девочка, – ответил я.

– Ладно, – Малфой покосился на Паркинсон, и та обиженно отсела на соседний диван. Нотт выглядел слегка озадаченным – я никогда не общался с компанией Малфоя.

– Это насчет Хмури, – негромко продолжил я. – Можете называть меня параноиком, но мне кажется, он за нами следит. Чего-то вынюхивает. Я куда ни посмотрю – везде он. Развейте мои подозрения, скажите, что с вами ничего подобного не происходит.

Нотт с Малфоем переглянулись.

– Есть такое дело, – наконец, сказал Нотт. – Но мы считали, что он только до нас докапывается… сам понимаешь, почему. Ты-то каким боком ему не угодил?

– Не знаю, – ответил я. – Вы бы поговорили с кем-нибудь из старшеклассников – за ними он тоже наблюдает?

– Надо же, какой умный, – протянул Малфой. – А то мы без тебя не догадались. Только смысла в этом ни на кнат. Что тут можно поделать? Сказать ему, чтобы он перестал таращить свой глаз…

– … И засунул себе его в задницу, – буркнул я.

Видит Мерлин, я не старался втереться в доверие малфоевской компании, но после этой шутки, повергшей всех присутствующих в истерический хохот, мы провели в гостиной неплохой вечерок, хотя повторять его я не собирался. Ради разнообразия можно было потратить пару часов жизни на перемывание косточек бывшему аврору и выслушивание претенциозной болтовни Малфоя и Паркинсон, но когда Пирс перед рунами поинтересовался, не решил ли я заделаться шпионом у неприятеля, я отрицательно покачал головой.

– Просто неудачно пошутил, – объяснил я. – Впрочем, ничего интересного я все равно не узнал, кроме того, что у Малфоев в саду живут белые павлины. Наверное, у них там все белое.

– А что за шутка? – с интересом спросила Полина.

– Тебе не понравится, – сказал я. – Она про Хмури.

– Хмури – классный, – убедительно произнесла Полина. – Хотя, конечно, вам, слизеринцам, с ним нелегко, учитывая обстоятельства. Но ничего, это даже полезно. – Она похлопала Пирса по плечу. – А то думаете, что вы тут самые крутые!

– Мы и есть самые крутые, – улыбнулся Пирс. – Ты да я. Круче нас – никого. Ну, может, еще Ди… вон, с ним даже Флитвик занимается. Наверное, не просто так.

– О-о, – с завистью протянула Полина и уставилась на меня во все глаза. – Тебе повезло! Индивидуальные занятия с Флитвиком – это надо сильно постараться. У нас только два последних курса могут на такое рассчитывать.

– Я не рассчитывал, – сказал я. – Так решили наверху. – И указал пальцем на потолок. Полина скептически покачала головой и уже собиралась что-то ответить, но в этот момент профессор Асвинн запустила нас в кабинет, и мы оставили обсуждение занятий с Флитвиком до лучших времен.

Через субботу мне надо было сдавать очередные главы из книги о магических артефактах. До первого зачета я представлял, что профессор просто будет спрашивать теорию, однако, к моему удовольствию, все оказалось далеко не так скучно. Флитвик предлагал некую ситуацию и спрашивал, какие из артефактов или известных мне заклинаний я мог бы в ней использовать. Ноябрьская ситуация оказалась зеркальным отражением первого испытания Тремудрого турнира.

– Вы видели первый тур? – поинтересовался Флитвик, когда я занял свое место у стола.

– Нет, – ответил я. Флитвик покачал головой:

– Линг, вы что же, принципиально не ходите на спортивные состязания? Квиддич вас не интересует, турнир тоже… Первый раз такое вижу!

– Все это как-то не по-настоящему, – сказал я. Флитвик поднял бровь:

– Пробраться мимо драконов – это вы считаете не по-настоящему?

– Ну, если это в дикой природе, и вы можете с ними драться, тогда да. А здесь все безопасно. Всегда кто-нибудь придет на помощь, вытащит, вылечит травмы…

Флитвик помолчал. За три месяца я уже привык к тому, что профессор далеко не всегда бывает веселым и беззаботным, каким часто казался в классе или при личном общении со студентами, и его молчание обычно означало не повод для настороженности, а какой-нибудь коварный вопрос.

– Значит, если бы с драконами дрались до смерти, вам бы это показалось более интересным? – наконец, спросил он.

– Если без страховки, то да, – сказал я. – Иначе у дракона нет шансов.

– Что ж, – ответил Флитвик. – В таком случае считайте, что вы с ним лицом к лицу. Какие из изученных за это время артефактов вы могли бы использовать, чтобы пройти мимо – для начала, не убивая?

– Думаю, эффективнее всего оказался бы зеркальный амулет Иштар, – сказал я. – Он бы позволил мне создать… хм… двойника дракона, и пока настоящий дракон разбирается, что к чему, я пройду мимо. Еще можно использовать молот Ануннаков, если допустить, что я умею ковать магическое оружие.

Флитвик кивнул головой, а потом неожиданно спросил:

– Как продвигаются ваши уроки с профессором Снейпом?

Я сделал вид, что ничуть не удивлен его вопросом.

– Понемногу, – ответил я спокойно. – Учусь прятать отдельные воспоминания.

– Получается?

– В основном нет – признался я. – Скрывать все сознание гораздо легче.

Флитвик опять помолчал.

– Вы занимаетесь только окклюменцией? – спросил он далее. Я кивнул.

– Да, только защитой. Наверное, это важнее, чем легилименция…

Спускаясь после сданного зачета на обед, я размышлял над его вопросом. Неужели преподаватели действительно считают меня таким идиотом? Конечно, особо блистать своей догадливостью не стоит, и если потребуется, я могу прикинуться круглым дураком, но вопрос о легилименции… нет, профессор Флитвик, я не копался в голове у профессора Снейпа и не имею ни малейшего представления, о чем он думает. Вряд ли профессор Снейп когда-нибудь позволит мне проделать над собой подобный эксперимент. И даже если позволит, сомнительно, что я увижу его коварные замыслы, коли таковые у него имеются.

Впрочем, отвечая Флитвику, я немного кривил душой. Работая со Снейпом, я должен был скрывать от него свои занятия в Выручай-комнате – патронуса, плеть, тибетскую магию, а также спасение Клювокрыла, поскольку в нем был задействован мой патронус. И до сих пор это у меня получалось. Судя по всему, прятал я их отлично, хотя Снейпу удалось добраться даже до эпизода убийства старика, который я закопал так глубоко, как только мог. Стоило это ему недешево, и я уже было решил, что он сдался, но профессор умело провел обманный прием и все же вытащил на свет всю сцену от начала до конца. После занятия, когда оба мы приходили в себя, Снейп спросил:

– Ну что, приняли это?

Я вспомнил наш разговор годичной давности, после которого оказался на заметке у Дамблдора.

– Наверное.

– Это не ответ, – сказал Снейп, придвинулся ближе к столу и в упор посмотрел на меня. – Не ответ, Ди. Я больше не вижу в вас сожаления по поводу содеянного. Вы сильно изменились за этот год и, судя по всему, уже не испытываете былого раскаяния.

– Я же говорил, что не собираюсь таскать с собой этот труп, – произнес я, не желая обсуждать подобные материи, но не видя возможности уклониться от разговора. – Если я позволю себе такую роскошь, как пожизненное чувство вины, оно помешает мне идти дальше. Это был урок, и, смею надеяться, я его усвоил. Убийства ради удовольствия я больше не совершу. Что еще мне надо понять?

Но Снейп ничего не ответил, и больше мы к этой теме не возвращались.

Пока все окружающие носились с идеей рождественского бала, который устраивали в честь Тремудрого турнира, искали себе партнеров и партнерш для танцев и примеряли парадные мантии, я испытывал на себе перепады настроения профессора Снейпа, решал задачи у Флитвика и переживал по поводу того, что за все это время не нарисовал ни одного рисунка. Свое плохое настроение я срывал в Выручай-комнате. На книжных полках в ее маленьком коридоре я обнаружил пособие по защите волшебных домов и укрепил тренировочный зал, постаравшись застраховать замок (и самого себя) от последствий своих удачных и неудачных экспериментов.

Играть с патронусом было хорошо, но, к сожалению, на нем было невозможно отрабатывать заклинания, а потому мне приходилось создавать животных. Обычно я творил огромных пауков, богомолов и комаров, специально для этого взяв из библиотеки анатомический атлас насекомых. Насекомых было трудно убить, они быстро двигались и были опасными, в отличие от мышей, которыми я злоупотреблял на прошлом курсе.

Незадолго до рождественских каникул я сражался с гигантским богомолом, который хоть и не бегал по потолку, как некоторые пауки, но зато делал точные и мощные выпады в самые неожиданные моменты. Наконец, мне надоело пялиться в его огромные зеленые глаза, и я выстрелил в него заклинанием душащей паутины. Богомол, однако, активно сопротивлялся, в нескольких местах разорвав серебристо-серые путы. Представив, какой здесь будет дым и запах, если этого гиганта сжечь, я послал в него ставшее уже традиционным заклинание плесени, и через несколько секунд богомол скончался.

Уничтожив все следы битвы, я собрал вещи и осторожно приоткрыл дверь. Коридор был пуст. Я вышел наружу и направился к лестнице.

– Так-так-так, – вдруг услышал я знакомый голос, и из темной ниши под оранжевый свет факелов вышел профессор Хмури. Я застыл на месте.

Нас разделяло несколько метров. Хмури перекрыл мне выход в главный коридор, а за спиной был тупик. «Выследил все же», подумал я и покрепче сжал палочку.

– Развлекался в Выручай-комнате? – поинтересовался Хмури, сверля меня своим огромным глазом.

– Это не запрещено, – сказал я, не отводя от него взгляда. Мало ли что придет в голову этому психу?

– Кто с тобой был?

Я не ответил.

Хмури сделал шаг мне навстречу, и я тут же выставил палочку вперед. Аврор оскалился:

– Ну-ну. Неужто будешь драться?

Я молчал, следя за его движениями. Заговаривать зубы – старый способ отвлечения внимания, на него только дети покупаются. Хмури не торопился; легко постукивая по ноге своей палочкой, профессор смотрел на меня с довольной улыбкой, будто я был преступником, за которым гонялось все министерство, а он меня поймал.

– Ты неплохо соображаешь, – сказал тем временем Хмури. – По крайней мере, у меня на уроках. Правда, Дамблдор отзывался о тебе довольно сдержанно, но оно и понятно – Слизерин, из-за вас у него только проблемы… А я вот думаю, чем такой, как ты, мог заниматься в Выручай-комнате, да еще и в одиночестве?

Я снова промолчал. Думаешь – вот и думай сам. Хмури сдвинулся с места, и в тот же момент я сделал шаг назад.

– Стой где стоишь, – сказал Хмури чуть более серьезным тоном. – Я только хочу посмотреть твою палочку…

– Ну сейчас! – не утерпел я. – Не подходите ко мне!

Не знаю, что там обо мне наговорили профессору, но вел он себя довольно осторожно. Медленно приближаясь, он загонял меня в тупик у Выручай-комнаты. Вероятно, он рассчитывал, что я не решусь поднять руку на преподавателя или что он сможет прорвать мою защиту, но с первым он явно ошибся – отдавать палочку в руки этому сумасшедшему я не собирался. Когда сбоку от меня возникла знакомая картина, указывающая на то, что мы достигли Выручай-комнаты, я остановился и сказал:

– Профессор Хмури, я вас предупреждаю – не подходите!

– А то что? – хмыкнул аврор и устремился вперед. Я поднял палочку и в два движения начертил перед собой тибетский знак звенящей тишины, простое заклятье, вызывавшее ощущение сильного звона в ушах, то нарастающего, то уменьшающегося через произвольные промежутки времени. Испробовав его на себе, я пришел к выводу, что оно полностью лишает противника возможности сконцентрироваться и к тому же после отмены вызывает сильную головную боль. В общем, оружие безопасное и эффективное.

Как только Хмури увидел золотистые контуры знака, возникшие в воздухе у кончика моей палочки, то мгновенно остановился. «Ага, не знаешь, что это!», злорадно подумал я. Некоторое время профессор переводил взгляд с меня на золотой знак и обратно, а потом развернулся и молча направился прочь. Я подождал, пока он исчезнет в главном коридоре, и убрал заклинание.

«Он же псих, натуральный маньяк! – возмущенно думал я, через некоторое время спускаясь по лестницам к себе в подвалы. – Палочку посмотреть! Что я, дурак – давать палочки кому попало? А если б он ее сломал? И ведь выследил, паразит!..» Несмотря на то, что уроки профессора были интересными, и за этот семестр я узнал много нового, его паранойя и бесконечная слежка за слизеринцами меня достала. Вернувшись в спальню, я улегся на кровать и с тоской посмотрел на бумагу и краски, пылившиеся на полке. Мои товарищи тем временем вели разговор о рождественском бале.

– Эй, Ди, – позвал меня Нотт. – Пойдешь на бал?

– Не знаю, – сказал я, с трудом отвлекаясь от тяжелых раздумий о Хмури. – А ты?

– Пойду, наверное. Только туда, говорят, надо девчонок приглашать… – Нотт скривился. – Танцы и все такое.

– Можно просто сходить пожрать вкусного, – сказал я.

– Разве что, – ответил Нотт. – И поглазеть на то, как Пирс будет танцевать.

– Там будет Виктор Крам, – напомнил Флетчер. – Интересно, с кем он придет?

– А ты с кем придешь?

– Да мне сестра сосватала кого-то с третьего курса…

Слушая их болтовню, я думал, как же мне теперь быть. Не хватало только, чтобы Хмури караулил меня у дверей Выручай-комнаты каждый раз, когда я туда иду. Почему-то мне казалось, что он не будет докладывать Снейпу или Дамблдору о нашей встрече и неизвестном заклинании, которое я сотворил на его глазах, однако моего положения это не облегчало – в такой ситуации я предпочел бы встретиться с Дамблдором, нежели с чокнутым бывшим аврором.