Текст книги "Хогвартс. Альтернативная история."

Автор книги: Amargo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 72 страниц)

По залу разнесся страшный крик. Ухватившись за искалеченную руку, Пожиратель рванулся вниз, заливая кровью серые камни. Женщина, стоявшая рядом с Малфоем, выстрелила в меня заклятьем, от которого я едва успел увернуться, и помчалась наверх, перепрыгнув через рухнувшего у помоста с аркой соратника.

«Четверо оттуда и одна отсюда, – подумал я. – И минус один». Теперь дверь в комнату с чернильницей была вне досягаемости моих ударов. Выбежавшие оттуда Пожиратели это поняли, поскольку принялись стрелять в меня, не сходя с места. Впрочем, несмотря на мое приглашение драться серьезно, пока что их заклинания ни разу не оказались сложнее замораживающего заклятья.

«Только не оборона», напомнил я себе и начал постепенно приближаться к проходу, в котором сгрудились Пожиратели, пытаясь одновременно отражать плетью заклятья и не слишком закрываться, чтобы держать противника в постоянном напряжении.

– Хочешь играть по взрослому? – довольным, как мне показалось, голосом крикнула женщина, занявшая позицию несколькими рядами ниже и посылая в меня заклинания, которые плеть не могла сжечь полностью, а потому мне приходилось то и дело увертываться и периодически отступать от выбранного маршрута. – Тогда давай, попробуй нас убить! Или ты боишься? Не хочешь себя замарать? Встал на сторону чистеньких?

Чистеньких? Я? Эти слова подняли во мне волну протеста. Я никогда не хотел становиться одним из тех, о ком такое говорят! Палочка мгновенно отозвалась на мое возмущение – огненная плеть, обычно ярко-оранжевая с желтоватыми отблесками, вспыхнула белым, словно раскаленная дуга, и заклинание, выпущенное одним из Пожирателей, не сгорело, коснувшись ее изгиба, а отразилось назад под тем же углом, сбив его автора с ног и отбросив далеко на каменную лестницу. «Минус один», с удовлетворением подумал я, продолжая свое наступление.

Не знаю, чем бы все это закончилось. Женщина внизу дралась не так трусливо, как оставшаяся в проходе троица, которая, скорее всего, знала меня и не могла понять, почему человек, интересующий Темного Лорда, дерется на стороне его противников. Шаг за шагом я приближался к открытому выходу, когда неожиданно один из стоявших там Пожирателей рухнул на ступеньки, а двое других помчались вниз.

Женщина едва успела перевести палочку с меня на освобожденный проход, потому что зал вдруг оказался полон людьми. Прямо передо мной из комнаты с чернильницей вылетели Сириус Блэк и девушка с фиолетовыми волосами, Тонкс. В тот же момент за моей спиной раздалась стрельба и крики. Я быстро развернулся и увидел, как по соседнему проходу бегом спускаются Люпин и Хмури, а из третьей двери, почти за самой аркой, выскакивает Кингсли Бруствер.

Блэк скрестил палочки с женщиной, Хмури и Люпин занялись Малфоем и Пожирателем в маске, а Тонкс и Бруствер – двумя оставшимися. Я стоял наверху, убрав плеть и не рискуя вмешиваться в дуэли, поскольку противники дрались так ожесточенно, что прицелиться метко не представлялось возможным.

Однако битва еще не была выиграна. Пожиратель, сражавшийся с Хмури, сшиб его с ног заклятьем и рванул вверх прямо на меня. Я выстрелил в него, однако тот прытко отскочил и закрылся щитом. Поняв, что противник того стоит, я вызвал плеть. Пожиратель, словно локомотив, несся вперед, то ли рассчитывая, что я не осмелюсь его ударить, то ли полагая, что его скорость не позволит мне скоординировать движения длинной плети. И он не ошибся. Со своей позиции я мог лишь разрубить его пополам, чего, конечно же, не собирался делать: в конце концов, никто здесь пока не применял смертельных заклятий, а срезанную мною кисть Волдеморт легко сможет вернуть, если, конечно, тот Пожиратель однажды до него доберется.

Я был вынужден убраться с пути бегущего противника, не отводя от него палочки и тем самым предупреждая, чтобы он не лез на рожон. Однако ему хотелось лишь убраться отсюда, так что он стремительно проскочил мимо, после чего резко обернулся и попятился к открытому выходу, не спуская с меня глаз. Я медленно следовал за ним, ожидая удобного момента для нападения, как вдруг, откуда ни возьмись, прилетела желтоватая молния, и не заметивший ее Пожиратель упал на ступени. Я глянул вниз и увидел Джинни, отползавшую с прохода поближе к высоким каменным рядам. Каким бы заклинанием ее не ударили, его действие прекратилось, но, судя по всему, из-за падения она сломала или вывихнула ногу.

Краем глаза следя за тем, что происходило вокруг – Хмури уже поднимался с пола, собираясь присоединиться к Люпину, загнавшему Малфоя почти на самый верх, – я начал спускаться, чтобы помочь Джинни, как вдруг услышал торжествующий женский крик. Подняв голову, я с ужасом увидел, что Блэка, в которого женщина ударила каким-то мощным заклинанием, швырнуло прямо на каменную платформу и мигом втянуло в арку, чье полотнище лишь мягко колыхнулось, укрывая собой очередную жертву. Женщина бросилась к третьему выходу, откуда не так давно появился Бруствер, и в мгновение ока исчезла за дверью.

– Сириус! – Рядом со сценой внезапно очутился Поттер. Я, позабыв о Джинни, ринулся вниз, чтобы он сдуру не полез за Блэком, и услышал яростный крик Люпина:

– Гарри, стой где стоишь!

Тонкс, наконец, обездвижила своего Пожирателя и раньше меня оказалась рядом с Поттером, обхватив его сзади за плечи и пытаясь удержать на месте. Я кинул взгляд на Люпина, спешащего вниз, чтобы помочь Тонкс, на Хмури, одолевшего Малфоя и теперь связывающего его веревками, и решив, что в ближайшее время здесь всем найдется дело, рванул следом за женщиной.

– Линг! – наперерез мне бросился Бруствер. – Не ходи за ней! Остановись!

Не обращая на него внимания, я молча выскочил за дверь и к своему удивлению оказался в разгромленном мною зале со стеллажами. Сейчас он был пуст, лишь на полу валялся мусор, битые шары, утратившие свое свечение, и расколотые деревянные подставки. Из темноты зала донесся хруст стекла под ногами и бряцанье отшвыриваемых с дороги металлических обломков. Я помчался на звуки, сжимая в руке палочку и испытывая почти экстатический восторг от перспектив сойтись на дуэли с поистине достойным противником.

Дверь, к которой я подбежал в другом конце зала, вывела меня в знакомую комнату со множеством выходов. Перебирать варианты можно было до бесконечности, к тому же, я довольно смутно помнил дверь, через которую мы сюда входили, а потому, бегло осмотрев то, что комната мне предлагала на этот раз, сосредоточился на мысли, что единственное помещение, которое мне сейчас нужно, это фойе перед лифтами наверх, после чего распахнул ближайшую к себе дверь. Под привычные уже скрежет и грохот я вышел в широкий коридор, пол которого был выложен черным мрамором, а стены красивым сводом сходились где-то в темноте над головой. Стояла тишина, и никаких дверей мне по дороге больше не попалось.

Коридор кончался поперечным проходом, и пока я стоял, размышляя, в какую сторону лучше идти, откуда-то слева раздался тихий лязг закрывающихся дверей лифта. Я бросился туда и вскоре очутился перед тремя широкими лифтовыми дверьми. Нажав на кнопку, я принялся изображать один за другим тибетские парализующие заклятья, действие которых, если верить описаниям, мало чем отличалось от привычных нам заклинаний того же рода, однако мне казалось, что и они не помешают – вдруг моя соперница не сообразит, как их отражать, или пропустит одно из нескольких.

Когда лифт, наконец, прибыл, я вошел в него в окружении пяти сверкающих знаков, плавающих чуть выше моей головы. Время тянулось бесконечно; казалось, пока лифт поднимается в атриум, женщина сто раз успеет добраться до телефонной будки и к этому моменту, возможно, уже покинула министерство. Однако, когда двери открылись, и я увидел перед собой огромный полутемный зал, мне стало ясно, что все только начинается.

В стороне от фонтана замерли две фигуры – одна высокая, прямая; вторая же склонилась перед первой, прижимая руки к груди, словно в молитве. Отсюда не было слышно, что говорила женщина, лишь интонации, отчаянные и молящие, могли намекнуть на смысл ее слов.

– … и вы посмели… – донеслись до меня слова Волдеморта. Он стоял ко мне спиной, а потому не мог меня видеть, однако лицо женщины было обращено в сторону лифтов, и она не заметила, как я вышел из кабины, лишь потому, что низко опустила голову. Я взмахнул палочкой и послал в них все пять заклятий, а сам начал продвигаться к фонтану, держась ближе к стенам. Кто сказал, что лучшее – враг хорошего? Я рассчитывал сразиться со смелым и опытным магом, а получил в противники самого Волдеморта!

Тот не видел летящих в него заклинаний, но их блеск заметила женщина. Она еще только начинала подниматься, а Волдеморт уже развернулся, взметнув полы мантии, и закрыл их обоих большим полупрозрачным щитом, похожим на медленный водопад. Мои заклинания врезались в него, однако вместо того, чтобы исчезнуть, отразились и под разными углами разлетелись в стороны. Два попали в стены, два других ударились в потолок, а последнее угодило в скульптуру-фонтан.

Женщина выстрелила в меня алой молнией – заклинанием, которого я не знал, – но расстояние позволяло легко маневрировать, и я отскочил с пути разряда, врезавшегося в камин за моей спиной и отколовшего с него кусок облицовки.

– Вон! – рявкнул Волдеморт, повернув голову, и женщина мигом бросилась к телефонной будке. Однако я больше не обращал на нее внимания, начав обстреливать Темного Лорда всеми известными мне заклятьями, чтобы он, как десять минут назад мы с Джинни и Луной, ушел в оборону и потерял бы возможность нападать.

Волдеморт стоял на месте, закрывшись щитом, и поворачивался вслед за мной по мере того, как я обходил фонтан. Когда телефонная будка, на которой женщина поднялась на улицу, оказалась у меня за спиной, я, наконец, обрел достаточную концентрацию, чтобы прибегнуть к заклятьям стихий. Резкий взмах палочки прочертил в воздухе длинную белую полосу, которая мгновенно начала вращаться вокруг своей оси, подобно пропеллеру, и ринулась на Волдеморта, втягивая в себя окружающий воздух.

Конечно, я не рассчитывал, что это несложное стихийное заклятье окажется Темному Лорду не по зубам: моей целью было сделать его оборону максимально глухой и дождаться подкрепления снизу. Ведь не может же быть, чтобы за мной никто не последовал – Бруствер, например, или Хмури? Не дожидаясь, пока он отобьет заклинание, я начертил еще одно, точно такое же, однако на этот раз прибегнув к огненной стихии, и новый пропеллер, разбрызгивая во все стороны языки пламени, понесся на Волдеморта, смутно видневшегося из-за полупрозрачного щита.

– Неплохо! – неожиданно услышал я знакомый высокий голос. Пропеллер врезался в щит-водопад и с шипением погас.

Только тогда мне стало ясно, что же все это время здесь происходило. Пока я напрягал свои жалкие способности, пытаясь доказать, что я – классный маг, Волдеморт просто развлекался. Конечно, он закрывал себя от моих заклятий, однако пожелай он со мной расправиться, то сделал бы это безо всякого труда, и никакие огненные и воздушные пропеллеры меня бы не спасли.

– Дерись! – в ярости закричал я и послал в него кислотное проклятие, самое сильное из испытанных мной на тот момент заклинаний. Но Волдеморт легко махнул палочкой, и слепящая голубая молния изменила направление, угодив в статую волшебника, отчего та сразу же начала плавиться и стекать в небольшой бассейн с лежащими на дне монетками.

– Я не собираюсь с тобой драться, – ответил Волдеморт, опуская палочку. – Согласись, это было бы чересчур – у нас слишком разная весовая категория.

Какое унижение! Я выставил себя полным дураком, решив, что мне под силу сразиться с Темным Лордом – точнее, решив, что он сочтет меня противником, достойным того, чтобы с ним драться.

– Я лишь хочу спросить, – продолжал Темный Лорд спокойно. – Почему ты здесь?

Я молчал.

Волдеморт кивнул, будто своим молчанием я ответил на его вопрос.

– Разве Поттер тебе друг? – спросил он. – Разве ты пришел сюда для того, чтобы помочь ему?

– Мы думали, здесь Блэк! – выкрикнул я.

Темный Лорд снова кивнул.

– Блэк, который в плену, – сказал он. – Блэк, которого надо вырвать из рук врага. Это опасно. И это захватывающе… Ведь так ты рассуждал, верно? Я скажу, зачем ты здесь, иначе ты и дальше продолжишь себя обманывать… – Он помолчал. – Ты здесь, чтобы почувствовать себя живым. Чтобы избавиться от тоски, пожиравшей тебя все эти месяцы после нашей встречи. Чтобы воспользоваться возможностью и заняться, наконец, тем, для чего ты рожден. Ты воин, Линг, и война – единственное, что будет радовать твое сердце. С кем сражаться – не имеет значения, главное, чтобы битва была настоящая, не на жизнь, а на смерть. Теперь скажи, как по-твоему, видит ли в тебе воина Дамблдор? – Волдеморт снова замолчал, слегка склонив голову. – Я думаю, видит, – продолжил он. – А рад ли он тому, что видит? Нет, не рад. Он никогда не скажет тебе того, что говорю сейчас я. Он никогда не станет учить использовать дарованную тебе силу и таланты так, чтобы жизнь приносила тебе удовольствие. Он предпочтет держать тебя на коротком поводке, контролировать все твои шаги и ни за что не подпустит к знаниям подлинной магии, Темной магии, магии войны и смерти… Но я дам тебе все это, если ты пойдешь со мной. Я научу тебя воинскому искусству и сделаю из тебя лучшего бойца, какого только видел этот жалкий, разжиревший, погрязший в лени остров. С ними ты будешь страдать. Они никогда не позволят тебе встать в полный рост, станут держать тебя на коленях, в цепях правил, выдуманных ради никчемных трусов, вечно дрожащих за свою жизнь, не способных защитить себя и всегда полагающихся в этом на кого-то другого. Ты один стоишь всех, кто явился сюда по моему приказу, потому что каждый из них – трус и предпочел бы отсиживаться дома, нежели рисковать своей шкурой. Но ты не трус, ты не боишься. Ты не боишься ни их, ни меня. И я ценю это. Идем со…

– Том!

Громкий голос, перебивший речь Волдеморта, разнесся по всему атриуму, исходя откуда-то справа, от выстроившихся в ряд высоких каминов. Я не видел стоявшего там человека, но голос его узнал сразу. Сюда явился Дамблдор.

Волдеморт гневно вскинул голову, повернулся к каминам, и в ту же секунду я выбросил вперед руку с палочкой, вложив в свое заклинание всю ту ненависть и ярость, что снедала меня последние минуты. Слова Волдеморта были хуже всякой легилименции. Он вывернул мою душу наизнанку и показал все, как есть, легко обнажив передо мной то, чего я не видел, в чем не признавался себе и что старался подавить. Я ненавидел его за правду, услышанную из его уст, и за то, что сказал мне ее именно он.

Почти сразу же вырвавшаяся из палочки фиолетовая молния превратилась в патронуса. Таким его я не видел еще ни разу. Заряженный сильными эмоциями, он был насыщенного фиолетового цвета, окруженный широкой полупрозрачной малиновой аурой, с крошечными золотистыми молниями, то и дело вспыхивающими в его темном теле. Нас с Волдемортом разделяло достаточное расстояние, однако скорость патронуса оказалась просто невероятной. Подобно настоящей небесной молнии, он пронесся по залу, готовый сбить противника с ног, вцепиться в него зубастой пастью и разорвать когтями на мелкие клочки, однако в момент, когда должно было случиться неизбежное столкновение, Волдеморт исчез. Патронус с разгону пролетел то место, где стоял Темный Лорд, и заскользил лапами по мраморному полу, чтобы не врезаться в стенки фонтана. Последние метры он преодолел прыжками, удачно затормозив у самого бассейна, и запрыгнул на бортик, где повернулся в сторону каминов, вытянул шею и издал резкий визг, явно раздосадованный тем, что жертва пропала прямо у него из-под носа.

– Ну ты и гад, – прошептал я, потрясенный таким поведением Волдеморта. Как он посмел аппарировать! И как успел заметить патронуса – ведь все случившееся заняло доли секунды?!

Уставившись на пустое место, где только что находился Темный Лорд, я пытался осознать и его недавние слова, и его, по моему мнению, позорное бегство, совершенно позабыв о патронусе, который к тому времени уже насиделся на бортике фонтана, соскочил с него и бочком направился куда-то к каминам.

– Линг, – окликнул меня Дамблдор.

Я вздрогнул и обернулся. Только теперь мне стало ясно, насколько я же был поглощен Волдемортом, если не заметил того, что происходило все это время за моей спиной. Неподалеку от каминов стоял наш опальный директор, одетый в серую дорожную мантию. В паре метров от него застыл патронус, вертя во все стороны длинной головой и разглядывая скучившихся в зале министерских служащих, тогда как из каминов в сполохах зеленоватого огня появлялись все новые и новые люди. Ближайшие к Дамблдору волшебники целились в патронуса палочками на случай, если тот решит прыгнуть, однако Дамблдор был спокоен и, казалось, не обращал на него никакого внимания, понимая, очевидно, что патронус просто проявляет любопытство и не собирается ни на кого нападать. Я махнул палочкой, и он исчез.

В ту же секунду тишина, царившая прежде в атриуме и нарушаемая только глухими хлопками зеленоватых каминных вспышек, взорвалась шумом и криками. Одновременно заговорили десятки человек, обсуждая и появление Волдеморта, которого видели самые первые прибывшие в зал, и патронуса-тень – явление, кажется, еще более редкое, чем визит Темного Лорда в Министерство магии.

Из толпы вынырнул Корнелиус Фадж и засуетился подле Дамблдора. Тот, наконец, отвернулся от меня и обратил свой взор на взволнованного и испуганного министра. Я направился к лифтам, еле волоча ноги, словно на них были надеты кандалы. Отчего-то меня совсем не удивило, когда неподалеку от лифтов я заметил Поттера. Не знаю, давно ли он там стоял, видел ли Волдеморта, слышал ли его слова, но когда я с ним поравнялся, он не двинулся с места, глядя на меня почти так же, как смотрели на патронуса стоявшие у каминов волшебники – с недоверием и опаской, словно не зная, чего ожидать.

– Мне жаль насчет Сириуса, – проговорил я, остановившись рядом. – Тетка сбежала… Волдеморт ее прикрыл.

– Я видел, – хрипло ответил Поттер.

Не зная, что еще сказать, я подошел к лифту и нажал на кнопку. Двери кабины распахнулись, и я шагнул внутрь, чувствуя себя совершенно обессиленным. Где-то там, глубоко внизу, был раненый Георг Нотт, и я знал, что обязан найти его. А потом мне предстояло самое трудное – по возвращении в Хогвартс рассказать о случившемся его сыну.

Глава 45

Может, в этом были виноваты взбунтовавшиеся азкабанские дементоры, а может, глобальное потепление, о котором теперь вовсю писали в научных магических журналах, но наступившее лето выдалось жарким и дождливым. Несмотря на горы, окружавшие замок почти со всех сторон, южные и юго-западные циклоны следовали один за другим, и редкий день не обходился без дождя, после которого обычно выглядывало солнце, а вся выпавшая вода немедленно начинала испаряться, превращая окрестности в гигантскую сауну. Я сделал себе шорты, отрезав штанины старых джинсов, и ходил в них по улице, надевая майку только когда возвращался в замок. Впрочем, от жары и влажности эти меры не спасали. Стараясь проводить больше времени в лесу, где было чуть прохладнее, я целыми днями помогал Хагриду. В такую погоду голова совсем не варила, и хотя в замке было не так жарко, я с трудом выдерживал часы, посвященные в моем расписании библиотеке и урокам.

Застольные разговоры преподавателей наводили на меня тоску и погружали в ставшее уже привычным состояние депрессии и безысходности. Профессора обсуждали статьи, появлявшиеся в «Пророке» – кто пропал, кого убили, где видели дементоров, что натворили великаны… Понятно, что это были самые горячие и важные новости, но даже известие об убийстве Каркарова, директора Думрштранга, и оставленной над его домом Темной Метке не произвело на меня впечатления.

В начале августа я впервые выбрался в Хогсмид, чтобы купить краски и кисти и обновить гардероб – неожиданно все мои старые вещи оказались малы, будто я наглотался зелья ускоренного роста. Из преподавателей в замке находились только Макгонагалл, Асвинн и Спраут, если не считать кентавра-астролога и вечно дующейся Трелони, а потому я обратился к Макгонагалл, спросив, нельзя ли мне завтра вместе с Хагридом сходить в деревню. Профессор посмотрела на меня неодобрительно, но сходить разрешила, приказав лишь ни на шаг не отходить от лесничего, хотя, как мне показалось, вряд ли стала бы сильно горевать, вздумай меня кто-нибудь похитить.

– Хагрид, – сказал я, когда мы уже подходили к деревне. – Ты сейчас куда?

– Ну, – Хагрид пожал плечами, – сперва по делам, потом к Розмерте загляну… А что?

– Тогда мы на время разбежимся, – ответил я. – Мне нужны кое-какие краски и шмотки – вряд ли тебе будет интересно в таких местах.

– Ты должен находиться рядом, – напомнил мне Хагрид указание Макгонагалл. – Мало ли… все ж дементоры на воле, да и Пожиратели, чтоб им пусто было.

– Знаю, – вздохнул я, внутренне соглашаясь со словами Хагрида в адрес Пожирателей. – Все равно нам в разные магазины… я зайду за тобой к Розмерте, когда освобожусь.

Хагрид довел меня до входа в лавку с одеждой и отправился вниз по улице к «Садовому гному», где собирался приобрести инструменты и молочную смесь для детеныша единорога, которого мы недавно обнаружили неподалеку от озера в полном одиночестве, без родителей, и потратили несколько дней на их безуспешные поиски. Поскорее завершив этап покупок, я запихнул новую одежду, краски и кисти в рюкзак, закинул его за спину и отправился в «Кабанью голову».

Судя по всему, для завсегдатаев этого места было еще слишком рано. Бар оказался совершенно пуст. За прошедшие месяцы здесь ничего не изменилось: в небольшом помещении царил полумрак, на деревянных полках, прикрепленных к стене позади стойки, выстроились ряды пыльных бутылок. Положив рюкзак на пол, я забрался на высокий трехногий табурет и в ожидании бармена принялся рассматривать выцветшие от времени этикетки.

Прошло не меньше минуты, прежде чем из темноты задней комнаты выглянул знакомый высокий мужчина. Он воззрился на меня с недоумением и откровенным недовольством. Я приветственно улыбнулся. Бармен нахмурился еще больше.

– Не могу забыть ваш кофе, – сказал я. Хозяин нехотя подошел к стойке и вытащил всю ту же чашку и блюдце со сколотым краем, словно это был единственный кофейный набор на весь бар. Я понаблюдал, как он сыпет в чашку коричневый порошок, достает откуда-то старый рафинад и вновь исчезает в своей комнате, чтобы вскипятить чайник, а потом достал сикль и положил монету на прилавок. Когда бармен вернулся и налил в чашку кипяток, я спросил:

– А курить у вас можно?

– А ты для этого не маловат? – хмуро парировал бармен, убрал сикль и встал напротив меня, опираясь руками о столешницу и наклонив голову, отчего сразу стал похож на заросшего волосами грифа.

– Ну вы же никому не скажете, – ответил я. Бармен некоторое время молчал, потом сунул руку под стойку и с громким стуком поставил на нее черную треснувшую пепельницу. Я достал заначенную для такого случая сигарету, которую стрельнул у Флетчера перед его отъездом, и прикурил от палочки. Пить горячий кофе и курить при такой чудовищной жаре и влажности, которая чувствовалась даже здесь, в темном, закрытом помещении, было отвратительно, но я решил, что потерплю.

Сделав пару глотков и затянувшись, я поднял глаза на хозяина, наверняка ожидавшего, когда же я, наконец, прикончу дьявольский напиток, и меня с чистой совестью можно будет выставить за дверь.

– А можно вас угостить? Что вы пьете?

– Деньги девать некуда? – спустя несколько долгих секунд проговорил тот.

– Просто иногда нужна компания, – сказал я.

Хозяин неохотно отошел к углу стойки, наклонился и вытащил откуда-то небольшую коричневую бутылку. Свернув крышку, он налил ее содержимое в высокий стакан. По виду это было обычное темное пиво.

– Через несколько месяцев и я смогу это пить, – заметил я. – Мне в ноябре будет семнадцать.

– Надо же, – сказал бармен. Я снова затянулся и отхлебнул кофе, все такое же горячий и мерзкий. Бармен тоже сделал большой глоток.

– Вы читали «Повелителя мух»? – поинтересовался я. – Это такая маггловская книжка.

– Нет, – буркнул хозяин. – А должен?

Обрадовавшись встречному вопросу, я пустился рассказывать об ассоциациях, которые вызвала у меня его вывеска и название самого бара, и постепенно мой мрачный собеседник, смотревший поначалу на входную дверь в надежде, что вот сейчас войдет новый посетитель, и я, наконец, от него отстану, начал медленно поворачиваться в мою сторону, а потом вернулся на свое старое место, поставил стакан рядом с пепельницей и, дождавшись, пока я замолчу, глухо спросил:

– Тебя кто прислал?

– Никто, – слегка удивился я. Бармен вздохнул и сделал новый глоток. Я затянулся последний раз, сунул сигарету в пепельницу и пригубил так и не остывший кофе.

– Никто, – повторил он. – Никто…

Залпом допив пиво, он убрался в заднюю комнату. Я с отвращением посмотрел на почти полную чашку, желая сейчас только чистой, холодной воды, однако хозяин почти сразу же вернулся. Встав напротив, он немного помолчал и спросил:

– Ты ведь был тогда с ним, верно?

– Верно, – сказал я, сразу позабыв и о жаре, и о мерзком кофе.

Бармен досадливо покачал головой.

– Обрадовался, небось, что позвали? Ты вроде любишь палочкой-то махать почем зря…

Я засмеялся.

– Во-во, – бармен кивнул. – Он таких замечает, мой братец. Чтобы и в огонь, и в воду шли, и чтоб не думали особо, – он сделал паузу. – Гриффиндорская смелость и гриффиндорское же безрассудство, которое потом могилами оборачивается.

– Я слизеринец! – изобразил я возмущение. – Я всегда думаю!

– Да знаю я, кто ты, – отмахнулся бармен. – Слизеринец, а тоже в эту кашу влез.

– Я не влезал, – ответил я. – Меня влезли.

– Влезли его, – буркнул хозяин и покосился на мой кофе. – Давай уж эту дрянь, – не дожидаясь моего ответа, он взял блюдце с чашкой и ушел в комнату, возвратившись оттуда со стаканом прохладной воды. – Запей. Кофе он, видите ли, забыть не может…

Я выдул всю воду за один присест и отставил стакан в сторону. Бармен подвигал челюстью и сказал:

– С кем ты тут?

– С Хагридом, – ответил я. – Он сейчас у Розмерты сидит.

– Ну да, – проговорил бармен задумчиво. – У Розмерты, оно почище место-то…

– Это не главное, – сказал я. Хозяин промолчал. Пожалуй, пора было закругляться и возвращаться к Хагриду, чтобы он не забеспокоился и не начал носиться по всем магазинам Хогсмида, пытаясь выяснить, куда это я запропастился. Вытащив галеон, я положил его на стойку.

– Убери, – сурово произнес хозяин.

– Почему? – возмутился я, на этот раз вполне искренне. – Я зарабатываю и могу себе позволить…

– Убери, а то больше не пущу! – сказал бармен таким тоном, что я не решился спорить. С недовольным видом сунув галеон в карман, я слез с табурета и начал надевать рюкзак. Хозяин в молчании следил за моими сборами, а потом спросил:

– Это он тебе сказал?

– Насчет чего? – не понял я.

– Насчет меня, – ответил хозяин.

– Нет, – я покачал головой. – Просто вы похожи… Я сначала удивился, когда был здесь прошлой осенью, а потом посмотрел… ну… в биографии, и понял, кто вы.

– Похожи… – недовольно проворчал бармен. – В первый раз такое слышу, что мы похожи.

– У вас череп одинаковый, и вот эти места, – я ткнул пальцем в скулу и провел линию вниз до подбородка. – Лоб… глаза, конечно… Просто я рисую и на лица по-другому смотрю. Вы правда похожи.

– Ладно, иди уже. – Хозяин кивнул в сторону улицы. – А то Хагрид как начнет во все двери ломиться, тебя искать, будет шуму на всю деревню.

Подойдя к выходу, я обернулся к темной возвышавшейся за стойкой бара фигуре и сказал:

– Кстати, меня зовут Линг.

Хозяин посмотрел на меня и буркнул в ответ:

– Аберфорт. А теперь проваливай.

Я мигом выскочил за дверь, испытывая невероятное облегчение от того, что мое знакомство с братом Дамблдора прошло так удачно, и зашагал по направлению к центральной улице Хогсмида, к кабаку Розмерты, где сидел сейчас Хагрид, наверняка рассказывающий первому попавшемуся слушателю про несчастного детеныша единорога, который помрет, если не давать ему именно эту смесь и именно вот из этой бутылочки.

Информации, скопившейся у меня к середине июля, оказалось вполне достаточно, чтобы на собственном опыте осознать одну простую житейскую истину: есть ситуации, в которых выбор присутствует только теоретически – на практике его нет.

…Мы вернулись из Министерства глубокой ночью, когда яркая, почти уже полная луна заливала спящий лес и горы холодным серебристым сиянием. Люпин не позволил мне аппарировать самостоятельно, да еще и с Джинни, и мы прибыли к воротам, вцепившись в заплаканную Тонкс. Хотя я наложил на Джинни обезболивающее заклятье, она все равно боялась опираться на ногу, и я дошел с ней до больницы, передав в руки мадам Помфри. Рона, на которого еще действовало заклинание временной слепоты, привела вполне оправившаяся после Ступефая Луна, аппарировавшая с Хмури, а Гермиону, схватившую какое-то мудреное проклятье, принес Люпин. Он выглядел не лучше Тонкс, которая медлила уходить, присев на одну из больничных кроватей и глядя перед собой покрасневшими от слез глазами. Я посмотрел, как мадам Помфри суетится вокруг Гермионы, как Луна усаживает Рона на соседнюю постель, а рядом с ним тяжело опускается Лонгботтом, непривычно взъерошенный, с лицом, покрытым ссадинами и кровоподтеками, и направился по проходу к двери.

– Погоди! – Люпин схватил меня за руку и, как назло, снова за то место, где были синяки. Я остановился. К нам быстро приковылял Хмури.

– Не здесь, – пробормотал он и кивнул на выход. Втроем мы вышли в коридор и остановились неподалеку от лестницы, после чего Люпин, так и не выпустивший мое многострадальное плечо, сразу перешел к делу.

– Как случилось, что вы оказались в Министерстве? – произнес он, и хотя тон его мне не понравился, я настолько устал, что решил не выяснять отношения, тем более у больничных дверей. Начав со встречи с Гермионой у выхода из замка, я быстро перешел к полету на фестралах и закончил тем, как в зале с шарами нас подкараулили Пожиратели.

– А дальше была погоня и перестрелка, – сказал я. – В принципе, больше ничего интересного.

– Ну да, за исключением Волдеморта в атриуме, – буркнул стоявший у стены Хмури. – Ты что, и правда с ним дрался? Некоторые говорили, ты натравил на него своего патронуса-тень…

Я вновь почувствовал то унижение, которое испытал при первых словах Темного Лорда, обращенных ко мне в зале Министерства.