Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 81 страниц)

– И то верно, – поддержал Хамбер. – Чего вы прицепились к человеку? Разве вы не видите, что короли хотят увести нас в сторону от важного вопроса, а именно их гнусного поступка!

– Одного звали Ферра-не-Ролле, – проговорил Цеткрохъев. – Я помню. Я сам убил его. Гаррел, скажи, как звали двух других старейшин Риндожи.

– Рильда-се-Барго. И Сетия-де-Гойяр. Зачем…

– Как интересно, – пропела Цехтуу. – И совсем не оригинально.

Я не могла уловить ход суждений бессмертных, да и остальные в зале напряжённо вслушивались в перебирание имён. Старик из Риндожи сжал кулаки, так что костяшки побелели.

– Вы… убили нашего старейшину?

– Старая песня, – Цеткрохъев не смутило, что он признался в присутствии стольких служителей. – Мы тогда начинали войну, и нам требовались серьёзные шаги. Вы бы на нашем месте тоже не упустили такой блестящей возможности.

– Это… ужасно, Король! – воскликнула женщина с пучком из Альели… кажется, Оливи. Я всё же приврала, когда сказала, что запомнила имена всех. – Ваши слова не располагают к вашей позиции!

– Но вы же не будете держать гнев за столь далёкое событие? Вы бы ещё вспомнили, сколько человек погибло во время сражений, или как умирали ваши служители, когда их отлавливали на нашей территории. Прекратите строить обиженных и хвататься за прошлое! Сейчас это не имеет значения! Нам нужно двигаться дальше, чтобы построить счастливое будущее для этого мира!

– Ещё как имеет! – пробурчал старик из Риндожи.

Меня начинало утомлять, что он придирался к любой мелочи, которая хоть как-то могла опорочить Спустившихся и их владык. Цехтуу что-то перебирала вполголоса, пока служители спорили с её братом, стоит ли ещё и убийство старейшины обсуждать на наших и без того неровных переговорах. Как же далеко нас унесло от изначальной причины встречи! О чём ещё успеем поговорить? Какие обиды вспомним?

– Баррио-Держо. Нет? – Королева склонила голову на бок. – Теджо-Держо? Это даже звучит глупо, хотя вы, служители, благозвучных имён не выбираете.

– Символ не тот. Может, всё же Умито? – предложил Цеткрохъев. – Умито-Тержо.

– Оставьте эти детские угадывания! – Тавьола разве что руками не всплеснула. – Это бессмысленно!

Цехтуу её будто и не слышала. Она называла случайные слова, которые, я надеялась, имели закономерность. Король умело переключал внимание людей на себя, вовлекая их в необязательные беседы, которые крутились вокруг наказов Церкви, поступков Спустившихся и обвинениях в адрес самого Цеткрохъев. Мне начинало казаться, что бессмертному доставляет удовольствие обнажать свои преступления, чтобы манипулировать разговорами. Служители предсказуемо впивались зубами в бросаемые им кровоточившие куски с провинностями Короля, хотя их причитания всё равно ни к чему не привели бы. Наказать Цеткрохъев за участие в войне, убийство старейшины и другие злодеяния они не смогли бы.

И тут Цехтуу, последовательно называвшая вроде бы имена, озвучила нечто феноменальное:

– Шолл-Умито.

Всё ещё бессмыслица, но в зале произошла перемена. Едва различимый звук лопнувшего стекла резанул по перепонкам. И дурман рассеялся. Это стало понятно, когда я ощутила разрушение плотного незримого купола и увидела лица служителей, которых словно только-только пробудили. Они растерянно захлопали ресницами и потёрли лбы, переносицы, веки…

– Что это было? – разрушение магического ритуала уловили все в зале, и Оливи первая нашла силы озвучить волновавшее. – Я почувствовала, как разрушился… кокон. Неосязаемый, невидимый…

– Всего лишь небольшой дурман, берущий силу от имени, – сказала Цехтуу, явно довольная собой.

– Но как… как вы узнали… – пролепетал старик из Риндожи, обескураженный столь виртуозным угадыванием его имени. Признаться, и я бы хотела объяснений. Не исключено, что короли подбирали какой-то ключ, а не гадали на кофейной гуще, но… на чём они основывали догадки?

– Дурман? Что это значит? – вопрошали служители, но Цехтуу решила ответить первым делом на изумление старика.

– Ох, Риндожи, Риндожи… Вы не меняетесь. Запечатанные в панцирь старики! Вот уже которое столетие старшие наставники, отошедшие от дел герои войн и старейшины выбирают себе имена по одному и тому же принципу. Ваши прозвища содержат отсылку к книге Мудрости Риндожи, в которой перебираются символы, связанные с вашими достижениями. Вы берёте название символа, который идёт следующим за тем, что использовался в имени одного из погибших великих воителей Риндожи (мы рискнули предположить, что последними наиболее уважаемыми личностями в вашем ордене были старейшины), и прибавляете слог, который на старом наречии означает число. Это число – порядковый номер для следующего сменившего имя служителя. Из имён старейшин мы вывели символы и подобрали последующие в списке. А число… Если вы живёте так же долго, как мы, то закономерность в именах видных служителей Риндожи проследить не столь трудно.

– Необычный вид дурмана, – похвалил Цеткрохъев. – Весьма умно привязать источник дурмана к имени, которое не называется и почти со стопроцентной вероятностью не будет угадано, если отправленный на переговоры человек является неизвестной фигурой. Орден специально выбрал вас, незнакомого служителям других орденов, чтобы вы преуспели в подчинении их умов.

– Это правда? – глава Шагаттэ выглядел суровее карикатурных воителей на иллюстрациях.

– Мы всё ещё не можем доказать, что никакого отряда не было, а также что за нами не подглядывает Глядящий в Душу, – усмехнулся Король. – Однако теперь вы не склонны верить Шолл-Умито на слово только потому, что он манипулировал вами.

– Он мог придумать любое обвинение, и ему всё равно бы поверили, – проговорил Гаррел, быстро разобравшийся в ситуации.

– Не любое. В слишком абсурдную ложь нельзя поверить даже под дурманом.

Мне стало любопытно, о чём думал Гаррел, когда на бессмертных возвели напраслину. Поддался ли он порочной мысли, что они обманщики и лиходеи? Даже во мне распускался цветок недоверия. Хотя я и сейчас думала, что короли были способны на хитрости. Просто в этот раз бессмертные избрали тактику разоблачителей и, получается, помогли всем в зале.

– О чём ты думал? – мрачно изрёк лидер Шагаттэ.

Я и не думала, что разоблачённый старик смирится с поражением. Представляла, он до последнего будет вертеться и юлить, однако…

– О том, что моё имя невозможно угадать, – служитель Риндожи выглядел всё менее подавленным. Он оправился от шока и приподнял руки в беззащитном жесте. – Я пытался скомпрометировать королей и их дипломатов, чтобы вы, братья и сёстры, прервали переговоры. Это решение моего ордена ещё до начала переговоров. Потому что, каким бы плохим я ни казался вам сейчас, демоны в разы хуже. И союз с ними станет самой большой ошибкой для Церкви. За всю истории Церкви, – поправился он. – Своим аморальным методом я лишь хотел уберечь вас от неё. Меня поймали. Вы поистине велики, короли: так быстро разоблачить меня не сумел бы никто из людей. А ведь вы и способностей никаких не применяли, исключительно познания. Я в восхищении.

– Зато мы нет, – бросила Оливи. – Своим поступком ты поставил нас в шаткое положение.

Я не сразу поняла, что она хотела этим сказать. А потом взглянула на недовольных дипломатов и выжидавших чего-то бессмертных, и прозрела. Неважно, кто обманывал и с какими целями. Главное, кто попался на лжи. Старик из Риндожи действовал, следуя зову сердца или исполняя приказ ордена, не принципиально. И виновен в этом лишь он, однако Шолл-Умито был одним из служителей. На них ложилась тень его поступка. Если бы на манипулировании попались короли, скорее всего церковники на этом бы закончили переговоры. Но Спустившимся была нужна сила Lux Veritatis, а потому они вместо обиды решили воспользоваться ситуацией во благо себе.

– Мы приносим искренние извинения за этот ужасный поступок, – лидеры Парагемы поклонились первыми. Следом головы в знак унижения и раскаяния опустили другие служители из главных столпов. Семёрка напротив меня сидела неподвижно, позволяя главным взять на себя ответственность.

– Смягчите условия сотрудничества, и считайте оскорбление забытым, – сказал один из дипломатов Спустившихся. – Вы же понимаете, что поступок вашего служителя тянет на скандал? Он выставил наших королей подлыми обманщиками! Такое не загладить простыми извинениями. Допустим, вопрос изгнания нашего народа больше не будет подниматься. Спустившиеся останутся на Верхнем этаже, даже если короли спустятся, и на сносных условиях.

– Это решать регенту…

– И ещё мы не будем выдавать дезертиров, – добавила Цехтуу, с упоением следя за яростью Мимрои. – От вас сбежали такие таланты. Что вы с ними делали, что они переметнулись к врагам?

– Это всё? – холодно уточнила Оливи. – Хорошо, мы учтём позорный проступок служителя Риндожи и ваши пожелания.

– Составим договор, – проговорила Королева. – Чтобы слова превратить в действия. А то ведь у людей такая короткая память.

Удивительно, что служители вообще позволяли нам торговаться. Я предположила, что хотя бы один из них должен думать сейчас, почему людям не разойтись с демонами, чтобы потом самим использовать идею с фальшивым божеством или какую другую, привлечь мудрецов и забрать артефакт. В таком случае Спустившиеся останутся не у дел, и у церковников будет время разобраться в работе артефакта или даже допросить мудрецов. И узнать, что бессмертных можно убить. Однако служители не торопились выгонять нас. Либо они опасались, что не справятся с задачей своими силами, либо… даже и не знаю, какие ещё причины могли их останавливать. А ведь люди и в самом деле не справятся. Получив на блюдечке идею с фальшивым божеством, даже в случае одобрения (а они пока не согласились) служители не сумеют её реализовать. Им нужно продемонстрировать такое могущество и такие способности, которые наверняка воспринялись бы народом как божественная сила. И предоставить эту мощь могут лишь Спустившиеся. Фокусы церковников в этот раз не сгодятся.

Похоже, люди оказались в сложной ситуации. Они осознавали, что с миром творилось неладное, и чаяли вылечить его. Желательно, самим, без вмешательства демонов. Да вот незадача: союз с последними гарантировал успех… или хотя бы повышенные шансы на него. Что же служителям делать? Наступить на горло опасениям и гордости, связаться с ненавистным народом, дабы остановить разрушение Клепсидры? Или пойти своим путём, который они ещё не открыли? Людей пожирали сомнения. Я видела, как их гложили все эти разговоры о смиренном сожительстве со Спустившимися, о поблажках и переменах в отношениях.

Служители предложили свои варианты по выманиванию мудрецов. Голосование показало, что церковники не готовы принять идею фальшивого божества. Из неприятия ли концепта или страха стать изгоем среди своих, поддержав демонов, но никто из людей не поднял руку за создание нового временного бога.

– Нам нужна повторная встреча, чтобы обсудить условия сотрудничества и детали плана по выманиванию, – сказала Цехтуу.

– Наши позиции не изменятся, – лидер Шагаттэ заметил наше недовольство из-за отказа. – Мы не будем поддерживать фальшивое божество ни через неделю, ни позже.

– Пусть так, – не стал спорить Король. – Но нам всё равно нужно отложить обсуждение для другого раза. Наши дипломаты устали, да и вам, служителям, есть, что обдумать в компании своих.

Люди закивали, соглашаясь с разумностью его слов.

– Постойте! – выкрикнула я и сама испугалась того, как громко прозвучал мой голос. – Разве отказ от идеи сама по себе не замечательная идея? Я хочу сказать… – в волнении затараторила я. – Пусть Церковь не поддерживает новое божество. Замечательно! Давайте Спустившиеся объявят, что впустили в мир новое божество, которое пришло на замену Терпящей, а Lux Veritatis будет призывать людей не принимать его. Самое главное тут вовсе не одобрение Церкви, а подтверждение, что божество реально, даже если сами служители против него!

– Но мы же хотели привлечь внимание мудрецов, – сказал Чобре. – Вы разозлите их, и они нападут на ваш народ.

– Предложите им поддержку, – проговорил Гаррел. – А ещё лучше, попросите её сами. Мудрецы лопнут от гордости. В любом случае, Нахиирдо права: в новом божестве, которое признает даже Церковь, мудрецы увидят угрозу и выйдут из тени. А вы подхватите их. И сохраните репутацию.

Новая идея пришлась по душе большему количеству человек, нежели первая. Пусть и оставались скептики и старик из Риндожи, который был против любого плана в союзе со Спустившимися, в этот раз служители отнеслись к затее с одобрением.

– Мы всё равно проведём ещё одни caritas humani generis, – настаивала Цехтуу. – Но договор заключим сейчас. Иначе, я боюсь, некоторые из вас под давлением чужого мнения могут передумать за то время, пока не будет нас видеть.

– Справедливо.

– Да будет так.

Я выдохнула весь тот воздух, что из-за переживаний застрял на пути к горлу. Не верила своим глазам и ушам, но, похоже, невозможная мечта о сотрудничестве с Церковью исполнялась в этот самый вечер. За окном стемнело, и я впервые заметила, что мы просидели в зале несколько часов подряд.

– Рано расслабляться, – улыбнулся мне Гаррел после того, как мы вышли в коридор. – Кто предоставит обещанное нами божество?

========== Глава 47.1 Нахиирдо ==========

«Перелетая с ветки на ветку, причитал ворон о безобразиях, что творились в мире.

– Ну и где это видано? Ну и где это слыхано?

Ворчал, взмахивая крыльями, ругался на древнем наречии. Возмущало его всё, что происходило в последнее время. Никогда ещё его так не огорошивали простые смертные! Чтобы люди стирали других людей и даже богов из реальности… Да о таком и помыслить нельзя! Энергия рассеивается, в Лес не возвращается. И тот медленно чахнет.

– Смертные нынче становятся бессмертными. А бессмертные умирают. Куда катится этот мир?

Всё обесценивается. Скоро и в нём, вороне, не будет надобности, коли такие мрачные события свершаются.

– Не сейчас, – раздражённо бросил ворон очередной заблудшей душе. – Не видишь: в горестях я весь! Даже клюв загнулся рогаликом от досады!

С изумлением взглянула душа на птицу. Никогда таким взъерошенным ворона в Лесу не видели. Не миновать беды.

Притча о Лесе. Вне минут»

Росшая то под опекой отца, то в окружении недружелюбных людей, Нахиирдо точно не могла называться несамостоятельной. Многие решения ей приходилось принимать сходу, руководствуясь интуицией, своими познаниями о мире и предположениями об исходах ситуаций. Однако когда дошло до решения общемировых проблем, девушка предпочла бы остаться в стороне и перекинуть заботу на бессмертных. Высока ответственность. Да и кто она, чтобы высказываться о таком обширном и сложном явлении, как целостность Клепсидры? У неё нет опыта, нет знаний, в отличие от старших королей. В ней не взыграет гордость, когда ей отдадут приказ свыше, и она с радостью войдёт в роль исполнителя, лишь бы не вставать в позицию принимающего решения.

«После первых переговоров Нахиирдо выглядела более-менее довольной, хотя и не сказать, что в ней бурлила радость. Всё же результаты обсуждений вышли спорными, а отношения демонстрировали дисбаланс. Да и девушка подозревала, что участники лгали куда чаще, чем могло бы показаться на первый взгляд, и сидевшие в зале не потонули во лжи только потому, что обманщиков и искусных манипуляторов не поймали. Нахиирдо и сама была частью лжи, и ей приходилось мириться с этим, дабы не принимать на себя ответственность решений».

Большую часть сознательной жизни девушка проходила под именем, которое никак не отражало её душу, пусть и казалось некоторым её знакомым более благозвучным и привычным. Воссоединившись с роднёй, она осознала, что возвращаться к «Умфи» значило сделать шаг назад и отвергнуть ту драгоценность, которую ей подарил отец и к которой тянулась сама её сущность. Пусть долгое время дочь Сайтроми скрывала данное Королём имя, всё же магия связывания срабатывала исключительно на «Нахиирдо».

Примирившись с обеими сущностями, девушка обрела равновесие. Никто больше не мог упрекнуть её в нечестивости, убогости, неестественности, покуда её родство с бессмертными королями и королевами приносило ей удовольствие, а не стыдливость и страх. Нахиирдо сумела вытравить из себя предрассудки, в которые её годами затягивало общество людей. Да оно и само давно в них плавает, только у людей нет бессмертных душ среди родни, чтобы спасти из этого болота.

«Она выглядит невинной, хрупкой, но в ней такая сила! Она сосредоточие мощи и сверхъестественных помыслов! Я видел, как земля дрожит под её взглядом, а воздух словно бурлит от жара по одной её мысли! Она… воистину богиня!»

В память об отце Нахиирдо хотела бы всегда оставаться дочерью Сайтроми, но, увы, многие запомнят её иначе. Девушке предстояло стать идолом, или образом, или иконой, пусть от неё и требовалось лишь показывать свой внешний вид, чтобы его запомнили. По грандиозному замыслу служителей и Спустившихся в Клепсидру пришло новое божество, но оно было ненастоящим. И даже не одним существом. Только глупец поверит, что достоверно изобразить божество может один человек или Спустившийся с мировоззрением смертного. Нет, им была группа личностей, которая благодаря слаженным действиям создавала видимость великого и непостижимого создания из другого мира, что пришло в Клепсидру навести порядок. Исстрадавшиеся из-за войн, катаклизмов и страшащиеся ненадёжного будущего люди приняли новое божество в основном положительно, даже если скрывали это: Церковь не поощряла верование в чужаков! Однако люди неосознанно тянулись к спасителю, к защитнику, который прибыл в их мир наладить беспорядки. Тем более им выступала молодая девушка, что у большинства вызывало ассоциацию с Терпящей.

Почему облик фальшивой богине подарила именно Нахиирдо, а не какой-нибудь молодой Спустившийся? Очевидно, в её внешности было что-то притягательное. Она была похожа на людей, при этом обладала завидными талантами, которые потрясали смертных наблюдателей. Приятно видеть высшее существо, которое так похоже на тебя, с которым можно сравнивать. Последовали бы люди за созданием с пятью руками и двадцатью глазами? Едва ли. А так к ним невольно заползала мысль, что все высшие существа имеют человеческий облик, потому что сами люди создавались по образу и подобию бога, а значит, сей облик совершенен. Осознание этого льстило.

«Могу поклясться, эта неизвестная богиня точно сестра или иное воплощение Терпящей! У неё такое же печальное лицо, как у нашей страдающей богини. И смотрит она так серьёзно, что мураши по коже! Мы с женой хотим увидеть её завтра и поклониться ей. И пусть Церковь засунет своё неодобрение в печень Спустившимся!»

Нахиирдо запрещалось что-либо делать. Лишь создавать видимость активного участия в судьбе мира, в которое якобы пришло новое божество. Серьёзных катаклизмов пока не случалось, поскольку оставшиеся бессмертные своим существованием поддерживали хрупкие стенки Часов, и можно было подумать, что это действия высшего существа сохраняют равновесие Клепсидры. Возможно, кто-то и в самом деле так размышлял. Последователей у мнимой богини было не так много, и записей об их веровании не сохранилось, а их число набралось только благодаря заверениям Церкви, что высшее существо и впрямь пришло из другого мира и обладает неоценимой мощью. В конце концов, главной задачей было выманить мудрецов, а не перейти на иное религиозное учение.

Тут крылись сложности. Одного факта появления чужого божества не хватало, чтобы взволновать хранителей артефакта. Они бы быстро поняли, что Спустившиеся, которые ввели божество в мир, сделали это для корыстных целей. И мудрецы просто продолжили бы охоту на бессмертных, чем они и занимались ранее, но с удвоенной прытью, полагая, что именно короли придумали план со спасителем из другого мира. Вот только когда это самое божество, признанное служителями реальным, вдруг объявило об угрозе, которую представлял для Клепсидры артефакт, всё стало чуточку сложнее. Lux Veritatis отказались спорить и с этим заявлением, объявив заместо, что артефакт и впрямь разрушает Часы. Церковь воспользовалась ситуацией и обещала, что примкнувшие к мудрецам служители получат прощение, если вернутся в свои ордена и раскроют полезные знания о планах, местоположении и ресурсах хранителей опасного инструмента. Соблазн был велик, да и страх, что артефакт может не помочь, а навредить, затмевал разумы даже тех, кто изначально верил в увещевания мудрецов. Чтобы оправдаться, тем нужно было выйти из тени и ответить на обвинения. Они этого не делали, и миф о злодеяниях мудрецов укоренялся на материке. Lux Veritatis терпеливо ждали, когда сомнение возьмёт вверх и кто-нибудь из дезертиров вернётся с информацией, дабы заслужить прощение.

«Не нужно бояться! Я, мои братья и сёстры из главных столпов Церкви клянёмся священным словом Терпящей, что вернувшимся служителям ничего не сделают. И если их сведения о вероломных предателях Клепсидры окажутся правдивыми, со служителей спишутся все грехи. Они будут восстановлены в прежних званиях. Или лучше. Мы пока не знаем, но точно можем сказать, что остановить мудрецов необходимо! Их деяния бросают тень на Терпящую и вредят в первую очередь людям. Затопленный материк – их вина».

Нахиирдо наблюдала и выжидала, когда её притворство принесёт плоды. Ей не было весело. Не распирало от гордости за исполняемую роль богини. Она не испытывала довольства, представляя, как мудрецы совершат ошибку. Или как их возненавидит весь мир или хотя бы Королевство. Нахиирдо слишком устала, и ей хотелось уже покончить с мудрецами и оставить борьбу, погоню и преследования.

Может, в глубине души ей даже не хотелось жить. Давление неуравновешенного мира было велико, а боль от потери не проходила. Однако девушка не могла сдаться, пока её отец не был отомщён, а артефакт сохранял целостность.

А потом новое божество якобы погибло. Случилось это не по сценарию, но весьма кстати, и Спустившиеся спешно переписали шаги в плане. Во время выступления Нахиирдо как божества на неё напали мудрецы или их последователи. Неразбериха сложилась ужасающая, так что даже очевидцы не смогли бы описать, что и в каком порядке произошло. Девушка исчезла, а нападавшие погибли. Церковь тут же распространила новость, что мудрецы с помощью артефакта победили высшее существо и тем самым нанесли ещё больший вред мирозданию. Да и кто бы мог доказать обратное? Свидетели либо погибли, либо ничего не знали, либо придерживались плана Спустившихся. Нахиирдо, уйдя со сцены, вздохнула с облегчением. Быть богиней утомительно, а подставной так и подавно: девушка чувствовала себя гнусно каждый раз, когда притворялась на глазах публики. Играть роль перед аудиторией не было её коньком, и избавление от ноши обрадовало Нахиирдо.

«Не похоже, что она довольна положением дел, но в ней горит решимость. Иногда мне кажется, что она безумна. Совершенно не ясно, что в голове у девчонки, но она, определённо, слишком долго притворялась спокойной и терпеливой, и теперь её вот-вот прорвёт. Она убьёт каждого мудреца, которого встретит на пути, в этом нет сомнений. И почему мне не по себе, когда я думаю об этом?».

Способности, которые Нахиирдо открывала в себе, больше не уравновешивали сами себя. Как только начали умирать бессмертные, силы пробуждались в ней хаотично и иногда бесконтрольно выплёскивались на окружавших. Её старые навыки окрепли сами собой, а новые, проявлявшиеся случайно и исчезавшие спустя время, пугали её непредсказуемостью. Нахиирдо могла из ниоткуда получить способность перемещаться на небольших расстояниях, а через полдня потерять её, словно ничего и не было. В ней обнаруживались глубинные познания об окружавших, когда она смотрела на них не более секунды, а через пару часов она не могла сконцентрироваться и на поверхностных мыслях. В этих скачках не было стабильности. И Нахиирдо переживала, что в ответственные моменты силы подведут её.

Сейчас она выглядела молодой девушкой с отросшими до плеч чёрными волосами. Глаза имели разный оттенок синевы из-за вживлённого Костюмерами чужого яблока. Нахиирдо думала, что при всём том долгом пути, который ей довелось пройти, она слишком много внимания посвящала бессмертным и попыткам познать их… Сайтроми, во всяком случае. И совсем мало времени тратила на изучение других видов Спустившихся. Какими интересными были Сменщики, какими загадочными и страшными казались Угнетатели и Похитители Лиц. Сколько интересного можно было бы узнать о разнообразии обитателей Нижнего этажа, если бы Нахиирдо больше смотрела по сторонам, а не внутрь себя. Не на свои проблемы, не на страхи, которые длительное время сковывали её. И не на попытки сравнить воспоминания об отце с ним настоящим, а на реальность вокруг. Теперь ей было немножко горько, что она столько упустила из виду и теперь уже не имела запала возвращаться к этому. В девушке больше не теплился огонёк любопытства. Не хотелось ничего исследовать, никуда идти, ни с кем знакомиться. Жажда приключений увяла в ней с ощущением себя молодой. Это была непривлекательная правда, и выбраться из кокона безразличия к тому, что вселяет живой интерес в здоровую душу, не представлялось возможным. Наверное, теперь Нахиирдо понимала меланхолию Сайтроми. Правда, у него была бесконечная жизнь, а она перегорела так быстро и несправедливо из-за душевных ран.

А как же любовь? Как же путешествия по миру? Почему всё сложилось так, что к рогатому существу она была привязала больше, чем к окружающим или друзьям… или Рандареллу? Её выбор был сделан, но правильно ли Нахиирдо изначально расставила приоритеты? Теперь уже поздно выяснять. Её жизнь прожита так, а не иначе.

«Нахиирдо, несомненно, может потеряться в бесконечном Лесу. И непременно сделает это, если Лес ещё будет существовать после всех бед. Однако она не поступит так сиюминутно. Всё же дочь бессмертного умеет обходить законы Леса по желанию, и Лес не способен удержать её силой. Лишь когда Нахиирдо сама захочет обрести смертность, она разрешит Лесу обмануть её запутанными тропинками и мириадами дорог».

========== Глава 47.2 Нет ничего важнее этого ==========

Библиотека… Какая ирония, подумалось мне, когда осторожно поднималась по ступеням. Отрицающие правду решили спрятаться в храме знаний. Прикрываются ли они книгами или ищут в них мудрость, я надеялась застать искомых людей врасплох.

Я сделала вид, что не заметила сливавшуюся с декоративной вазой тень, и та, оторвавшись от серой поверхности, медленно заскользила следом. Ещё одна примечательная фигура готовилась ступить на лестницу. Итак, со мной шли как минимум двое Спустившихся. Надеюсь, они не привлекут внимание раньше времени. Они были своего рода поддержкой, но с ними чувствовала себя в большем волнении, чем без них. Покусав внутреннюю сторону губы, я толкнула дверь и вошла в библиотеку.

Внутри оказалось светло и просторно. Посетителей встречал зал с редкими столами у стен. В конце на большом расстоянии друг от друга были расставлены стеллажи. Совсем не то, что нужно для тайных делишек. Тут всё как на ладони. Если в библиотеке находились мудрецы, меня уже увидели. Да и простые посетители, искавшие для себя подходящие книги, тоже должны были повернуться на шум. Хоть бы платки на голове и краска на лице скрыли мою личность. После того как я подарила свой облик ненастоящей богине, которая потом якобы пропала, нельзя было свободно разгуливать на глазах людей. Во всяком случае, попервой. Пройдёт время, и люди забудут, как выглядело новое божество, и тогда любое сходство можно будет списать на совпадение или неточность памяти.

Притворно расслабленно двигаясь к ближайшему стеллажу, я приметила двух посетителей, которые, однако, не глядели в мою сторону. Один читал, сидя ко мне спиной, а второй рассматривал полки. Приблизившись, догадалась, что это был работник библиотеки.

Я сделала вид, что изучаю разноцветные корешки, а сама с пессимизмом думала, что добровольно стала участницей безумного спектакля. Сам мир был безумным! У фанатиков в руках оказался инструмент для стирания реальности, бессмертные гибли, Часы качало, а Спустившиеся работали с Церковью, чтобы вернуть всё на свои места. И сейчас я вылавливала мудрецов в общественной библиотеке не самого знаменитого городка. Вероятно, поэтому тут было так мало посетителей.

Я мотнула головой и стряхнула с кистей невидимую пыль, отгоняя нервозность, и двинулась вдоль стеллажей. Спустившиеся должны были уже зайти в библиотеку, но дверь позади не хлопала. У них получилось сделать это безупречно тихо.

Шёпот за полками сообщил, что посетителей библиотеки больше, чем казалось. Как понять, есть ли среди них мудрецы? Это уже не первая точка, на которую указывали бежавшие обратно в Lux Veritatis служители, и ни одно из предыдущих мест не было укрытием мудрецов. Либо информаторы лгали, либо их бывшие хозяева безопасности ради меняли убежище, либо… церковники сами пускали нас по ложному следу. Приходилось верить им на слово, ведь доносчики отчитывались перед ними, а не перед Спустившимися.

Я сомневалась, что и здесь нас ждёт успех. Однако проверить стоило. Я также не ждала, что мы нарвёмся на весь выводок фанатиков и за раз отберём артефакт. Более того, даже побаивалась этого. Об артефакте всё ещё мало было известно. Как его использовали? Какой у него радиус поражения? Как его опознать?

В левом ухе раздался звон, и где-то с невидимого мне стеллажа посыпались книги. Так и знала, что надо было настоять и велеть Спустившимся ждать снаружи! А теперь кто-то из них нарвался на оберег и нарушил тишину библиотеки. Голоса тут же стихли. Всё словно замерло в ожидании взрыва.

– Он тут! – мимо меня пронеслась тень, и я дёрнулась за ней.

Спустившийся напал на след подозреваемого. Второй пристал к посетителям, судя по раздавшимся за полками крикам. Только бы он не наделал глупостей. Если во время наших поисков пострадают обычные люди, разрешившие нам слоняться по их территории церковники придут в ярость.

Я добежала до конца стеллажа, завернула за него, но Спустившийся уже скрылся в одном из рядов. Куда он пошёл, не успела заметить. Я тихо выругалась, и тут в спину мне ударило что-то невесомое. Почти воздух, только плотнее и оставляющее серебристую полупрозрачную дымку. Я повернулась и увидела человека в рясе священника. Он изумлённо и испуганно таращился на меня, словно не ожидал увидеть живой и здоровой после своей смехотворной атаки. Правую руку он держал за спиной, и это насторожило меня. Во всех нас давно играла паранойя. Едва ли человек передо мной прятал артефакт и атаковал при этом простенькой магией, но неизвестный предмет, который он прятал, тем не менее вызвал неприятные ассоциации. Я на секунду замешкалась, и мужчина дал дёру. Завернул в проём и бросился в сторону выхода. Я видела его спину в длинном ряду, где из-за сплошных полок он не мог никуда завернуть, и собиралась бросить его на пол силой мысли. Однако ещё раньше на священника выскочил второй Спустившийся… Я бы даже сказала, он просто материализовался на пути и толкнул нёсшегося на него человека. Мужчина упал на спину. На секунду из него вылетел дух, и тут уж мы его прижали. Первым делом я подняла его руку и посмотрела, что он зажал в ладони. То была деревянная фигурка с вкраплениями каких-то металлов. Ещё один оберег.