Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 81 страниц)

– Это абсурд, – так и не дождавшись ответа, сказала Нахиирдо.

Старушка покачала головой. День ото дня, расцветая изнутри, девочка преображалась внешне. Её потускневшие чёрные волосы снова залоснились и стали гуще (во многом этому, конечно, способствовали отвары, приготовленные по рецептам Юдаиф). Осунувшееся лицо слегка округлилось, и на щеках заиграл румянец. В глазах цвета самой яркой небесной гортензии заиграл живой блеск. Горбинка на носу немного портила общую миловидность подрастающей девушки, хотя Юдаиф поражалась, что с её-то наследием Нахиирдо вообще похожа на человека. Не нравилось старушке и то, что девочка часто неровно держала плечи, отчего её фигурка выглядела совсем несуразно. Старушка шутила, что только эта дурная привычка сутулиться и рога, которые ещё могли вырасти, сделают из красивой девушки чудовище. Нахиирдо старалась не верить, но всё равно на всякий случай ощупывала макушку.

Но перестройка мыслей шла отнюдь не так же быстро и беспроблемно, как внешние улучшения.

– Ничтоже сумняшеся, ты решила, что, будучи такой малявкой, ты знаешь себя и мир вокруг, – насмешливо говорила Юдаиф каждый раз, когда девочка с железным упрямством настаивала на какой-либо усвоенной в прошлом «истине». – Я поломаю твоё видение мира, с которым просто невозможно жить, и для этого мне не нужно быть Глядящим в Душу.

– Как моё мировоззрение может кому-то мешать?

– Оно мешает не мне, а тебе.

– Отнюдь, – возражала Нахиирдо. – Если что-то и мешает мне, то точно не моё видение мира.

А потом они скажут, что… Интересно, а эту встречу Вселенная тоже рассчитала? Но как это возможно, если из набора чисел, используемых Ею для создания вероятностей, никак не могло получиться существа по имени Нахиирдо? Если только Вселенная не располагает бесконечным множеством чисел, что казалось Юдаиф почти невозможным. Она видела лишь нескончаемые повторения одного и того же, закономерности, цикличности. В своих рассуждениях женщина выходила далеко за рамки внешних сходств или сходств характеров. Похожие личности есть, но нет одинаковых, и в написании этих свойств Вселенная пользовалась куда большим количеством комбинаций. Нет, Юдаиф видела шаблонность в судьбах всего сущего. Именно в них закон театра и единого для всех актёров сценария проявлял себя с особенной силой. И именно там Вселенная была ограничена в ресурсах. Будь то шесть, или десять, или двадцать чисел… Их было слишком мало, чтобы отлить такую необыкновенную, небывалую фигуру как Нахиирдо. Даже если Судьба этого ребёнка ничем не отличалась от Судьбы всех остальных жителей мира, она уже одним лишь своим существованием вводила в уравнение новые переменные, которых… не могло быть там. Тогда это будет семь вместо шести, одиннадцать вместо десяти, двадцать один вместо двадцати. И если Вселенная всегда имела это экстра число, почему не вносила его в сценарий раньше? Или для самой Вселенной прописан свой Сценарий, по которому она развивается и работает, только бесконечно более сложный и непостижимый?

Это была вторая причина, по которой Юдаиф не собиралась отпускать от себя девочку. Нахиирдо сломала её видение мира, и теперь старушка обязана была отплатить ей той же монетой.

Сначала были просто книги. Девчушка любила читать и поглощала информацию со скоростью выпущенной стрелы. К тому же Нахиирдо всё ещё не знала, как относиться к своей новой знакомой, которая имела привычку быть всегда разной. Как будто в Юдаиф в самом деле жила связка разносторонних личностей, штук эдак пятьдесят. И всех их Спустившаяся коллекционировала, чтобы обмануть сценарий, пока не обнаружила, что абсолютно все развиваемые ею грани характера уже вписаны в него. К тому же нрав мыслящих существ может отличаться, но Судьба всё равно складывается из определённого набора изначальных чисел. И Судьба Юдаиф никак не выбивается из запатентованной Вселенной шаблона. Но старушка не стала избавляться от приобретенных масок, а сохранила их. Пригодятся.

Потом, книга за книгой, у Нахиирдо рождались вопросы, которые некому было задавать. Волей-неволей ей пришлось обратиться к эксцентричной старушке, которая, как верила дочь Сайтроми, могла отвечать на один и тот же вопрос каждый день по-разному. Но, к её огромному изумлению, несмотря на раздробленность образов внутри одного хрупкого тельца, мировоззрение Юдаиф сохраняло свои единство и целостность. То же касалось её знаний. Если кокетливой вредной старушке внутри неё было известно, как назывался самый крупный материк Клепсидры, то и задумчивой мудрой женщине, выходящей на следующий день, тоже. По сути, нестабильным было только поведение Юдаиф, но вот основа основ её мышления, её сущности всегда была той же.

– Я не вполне понимаю… – начинала Нахиирдо с робкого обращения, пытаясь замаскировать своё полное непонимание того или иного вопроса.

Она была такой милой в своих попытках создать иллюзию самостоятельной, умудрённой жизнью личности на глазах настоящего иллюзиониста. Юдаиф делала вид, что не замечала истины за ширмой, но на деле благодаря множеству масок изучила свою гостью вдоль и поперёк, но при этом ровно настолько, насколько это было нужно. Старушка редко пыталась манипулировать ею, и девочка так никогда и не узнает, насколько хорошо Спустившаяся понимала её.

Книги быстро кончились, ибо огромные библиотеки были лишь миражом, а настоящих фолиантов в заброшенных домах хранилось не так много. Они не пропали лишь потому, что Юдаиф сама любила читать. Она сортировала книги, избавляясь от бесполезных, и собрала свою собственную небольшую коллекцию, состоявшую по большей части из томов по истории, географии, эзотерике, а также некоторых запрещённых изданий.

– Стоит только вольнодумцу допустить, что мы – не такие чудовища, какими нас малюют, – потрясая книжицей в тёмно-синем переплёте, говорила Юдаиф, – как Lux Veritatis уводит несчастного под белы ручки. А если этот умник ещё и книгу напишет да каким-то одной лишь Терпящей образом выпустит её, то вообще… Вот, прочитай эту. Тут много нестандартных мыслей… о нас.

– Зачем мне это? – разглядывая витиеватые загогулины на обложке, промямлила Нахиирдо. – Я и так знаю, что вы не чудовища. Меня не нужно переубеждать в чём-то подобном.

– Ты сначала прочти, а потом будет рассказывать мне, о чём книга! Ты и не грезишь, сколько в ней такого, о чём тебе и во сне не снилось!

Мрачно покосившись на старушку, девочка всё же приняла книгу из её рук. К собственному стыду она признала, что спорить с Юдаиф – неблагодарное дело. Женщина действительно советовала ей хорошие работы, которые заставляли Нахиирдо напрягать всё своё воображение и старательно вникать в поднимаемые авторами вопросы. Не всё ей казалось правильным и достоверным, но многие факты восполнили пробелы в её образовании, а некоторые вынудили засыпать старушку новым ворохом вопросов.

– Это уже не первый том, в котором Терпящая представлена в виде двуполого существа. Все Спустившиеся так думают о Создателе?

– Нет, далеко не все, – терпеливо ответила Юдаиф. – Но неужели тебе не приходило в голову, что существо, создавшее двуполые народы, само при этом не должно являться воплощением лишь одного из них? Наивное дитя…

– Доказательств нет! – настырно заявила Нахиирдо. – Она ведь… ушла. Покинула нас.

– Конечно, конечно, – Спустившаяся нетерпеливо помахала рукой. – Спроси у своего родивца, когда увидишься с ним.

И всё. И больше ни слова, как будто этого было достаточно. Иногда Юдаиф специально оставляла разговор неоконченным, обрывая на высокой ноте, дабы распалить интерес гостьи. Иногда, правда, она верила, что Нахиирдо должна додуматься до чего-то сама. В такие моменты она особенно сильно напоминала девочке Сайтроми. Старой интриганке это льстило.

А потом они будут говорить, что она лезет не в своё дело. Но ведь короли тоже часть сценария. И сам сценарий часть ещё большего Сценария. И так до бесконечности. Почему же сейчас, обнаружив трещину в системе, Юдаиф особенно остро ощущала ненарушаемость круга, его утончённую замкнутость и ограниченность – ловушку, из которой нет выхода? Или, возможно, по какой-то причине сценарий может сам себя переписывать и, разрывая одно кольцо, создавать новое?

– А что, мой отец был знаком с Терпящей? – не выдержала Нахиирдо. Она обдумывала этот вопрос несколько дней, и это неторопливое созерцание проблемы радовало Юдаиф, полагавшей, что настоящая мудрость не терпит спешки.

– Естественно, карата. Все Спустившиеся, да и люди знают, что изначально существовали Короли. Древние, избавленные от недуга естественного старения и смерти, были близки с Создателем.

– А разве они не были людьми, которых потом изгнали на Нижний этаж? – вспоминая уроки в церкви, спросила Нахиирдо. Она ожидала осуждения со стороны старушки, которой очень не нравилось, когда девочка цитировала «сочинения лживых людей». Но Юдаиф только покачала головой.

– Нет, конечно. Они были первыми жителями мира, созданные по образу и подобию Самого Создателя. А потому они также были двуполыми.

– Их было трое, – настоятель Магрос рассказывал похожую историю. Теперь Нахиирдо любопытно было услышать, как её интерпретируют Спустившиеся. – Но Терпящая разделила их на две половины. Люди верят, что это было сделано для того, чтобы наказать предавшую Её троицу.

– Никто не знает, зачем Создатель так поступил. Возможно, Терпящей не хотелось, чтобы кто-то был таким же идеальным, как Она. Или, наоборот, Она искала новые пути развития и начала экспериментировать, – старушка, сидевшая на лавочке возле торца покосившегося домика, посмотрела на пасмурное небо. Её гостья стояла рядом, вдыхая свежий утренний воздух и радуясь, что наездник ослабил давление сразу после того, как она вышла за пределы четырёх стен.

За последние несколько лет Нахиирдо пусть и не до конца научилась ставить невидимого попутчика на место, но продвинулась в контроле над собой. Если поначалу паразит не давал ей даже спать в помещениях, то теперь она могла проводить там чуть дольше трёх дней, перенося минимум дискомфорта. Всё это время наездник испытывал привычный ужас и пытался манипулировать девочкой, но она научилась абстрагироваться от его эмоций, как будто запирала буйного соседа в отдельной комнате, где он мог колотить в стены и кричать в своё удовольствие, а она его не слышала. Но потом его ярость и боль возрастали, и, сколько Нахиирдо ни практиковалась, заглушить их было невозможно. И ей приходилось покидать замкнутые пространства на радость своего мучителя.

Немного помолчав, Юдаиф продолжила:

– Самое взрослое существо Терпящая разделила на тех, кого в последствие стали называть старшими братом и сестрой.

– Цеткрохъев и Цехтуу, – перебила девочка. – Среднее, соответственно, было разделено на Сайтроми и Сат’Узунд, а младшее – на Хат’ндо и Хатпрос. Значит, мой отец когда-то был един с Сат’Узунд. Должно быть, они тяжело переживали разделение.

– Что бы ты чувствовала, если бы тебя расщепили на две половинки?

Что бы она чувствовала, если бы Спустившаяся Нахиирдо и человек Умфи были самостоятельными личностями? Возможно, она была бы счастливее, так как каждая из половинок сумела бы выбрать свою дорогу, и они не тянули бы друг друга в разные стороны. И всё же… Это было бы не совсем приятное ощущение раздробленности и неполноценности.

– А почему Терпящая породила только трёх бессмертных? Почему Она не населила весь мир похожими существами? – спросила Нахиирдо.

– Откуда ж мне знать, почему Она решила так, а не иначе!

– Значит, потом Она поняла, что наполнить мир однополыми созданиями надёжнее, и заселила Верхний этаж Спустившимися и людьми?

– Нет! – нахмурилась Юдаиф. Сегодня она щеголяла в маске ворчливой бестии, которой не нравилось абсолютно всё: цвет облаков над головой, освещение, шершавая земля… Сам воздух успел провиниться перед ней. Нахиирдо побаивалась заводить с ней дискуссии, но почему-то именно сегодня старушка была расположена вести долгие беседы. Вот ведь не везёт! – Тебе что, по слову «Поднявшиеся» не понятно, что там было дальше?

– Я думала… – девочка неловко потёрла нос. Порой она забывала, как называл людей народец Нижнего этажа, да никогда и не задумывалась, почему им дали именно это прозвище. – Я недостаточно рассуждала на эту тему…

– И зря! Котелок тебе для варки дан, а не для любования его блестящей поверхностью! Тебе ведь известно, что Короли разругались с Терпящей, да? Почему это случилось? – видя нарастающее смущение на лице гостьи, Юдаиф перефразировала вопрос. – Ладно, что там люди об этом говорят? Или что там твой родивец-явилец тебе рассказывал?

– Что Терпящая громко хлопает дверью. Вообще-то Сайтроми не вдавался в психологические подоплёки своих отношений с Терпящей. С его слов, Она просто ушла. А люди думают, что Спустившиеся провинились перед Создателем, за что и были изгнаны.

Старушка поправила съехавший на затылок алый платок, тот самый, что впитал в себя столетия назад копоть и сажу погибшего города, и задумчиво наклонила голову на бок:

– У людей что событие, то «демоны виноваты», да? Вообще-то люди и первоначальные, как мы раньше себя называли, никогда не жили вместе. Мир всегда был разделён на две половины. Только мы жили наверху. А люди – внизу. А потом Эта взяла и… перевернула Часы. И вот мы уже на Нижнем этаже, а люди оказались Наверху. Короли смертельно обиделись на Терпящую за такой поступок. А Она сбежала, не объяснив, зачем так поступила. Она вообще никогда ничего не объясняла…

– При всём уважении, я не могу не спросить: как можно перевернуть мир? Мы ведь не о простых песочных часах говорим.

– Это условное обозначение. Естественно, мир нельзя перевернуть. Наверное. Я не знаю наверняка, – Юдаиф пожала плечами. – Клепсидра лишь условно похожа на песочные часы. Это очень приблизительное описание, знаешь ли. Верхняя половина всегда, повторю, всегда была больше. И нас, первоначальных жителей мира, тоже стало больше, чем людей, которые появились позже и не особо-то размножились к моменту Переворота. И все жили с комфортом. Ты не подумай, что на Нижнем этаже плохо живётся, что там разруха, непригодные условия, отсутствие естественных источников еды и воды, нет! Там всё точно так же, как и здесь, только территория меньше. Вот и всё. А потом нас взяли и сместили вниз! Нас, первоначальных, превышающих своим количеством объём Нижнего этажа. Это то же самое, что засунуть колонию муравьёв в спичечный коробок! А людей разместили на Верхнем этаже, территории, в десятки раз превышающей их естественный прирост. И тебя удивляет, почему мы так обиделись?

Нахиирдо вздрогнула, когда о её ногу потёрлась чудовищного вида псина, требуя немного ласки и внимания. Странные животные Юдаиф привыкли к гостье и прониклись к ней симпатией. Девочка присела и потрепала тварь по голове и за ушком.

– Возможно, в этом была какая-то цель… – робко предположила дочь Сайтроми.

– Возможно. Но тысячи Спустившихся умирали от голода и в драке за маленький квадратик для жизни, и лично я сомневаюсь в существовании оправданного смысла. Когда Терпящая отказалась брать ответственность за выходку и просто исчезла, Короли обратились к людям, прося их выделить Спустившимся часть земли на Верхнем этаже. Мы встали в позу просящих, умолявших о помощи, но не по своей воле. Сначала нам разрешили занять огромный кусок земли. Но население людей возрастало, и им стало мало. Они начали теснить нас, забирая себе всё больше, пока в конечном итоге не потребовали, чтобы мы убирались с их территории.

– И тогда начались войны, – догадалась Нахиирдо, горько усмехнувшись. – Вы попытались вернуть себе бывшие владения.

– Именно. Не договором, так силой. Так и воюем до сих пор.

И будут воевать, потому что это тоже часть сценария, пусть и не самая важная. А потом они будут говорить, что поступали так, потому что это правильно. А другие они скажут, что даже у самого бессмысленного поступка есть смысл. И каждый окажется прав.

– Знаете, Юдаиф, – порассуждав несколько минут, произнесла девочка. – Не хочу обижать вас, но… то, что вы мне сейчас рассказали – не истина, а иной взгляд на историю. Даже если бессмертные первоначальные клянутся, что помнят всё именно так, это вовсе не доказывает, что они не приврали. Я смотрю на вас – на всех вас – и вижу одну и ту же картину. С одной стороны – люди, которые изобрели целый культ ненависти к демонам и чудовищам, что якобы мечтают поработить род людской. С другой стороны – Спустившиеся, обиженные на жизнь и на людей. И каждая из них считает себя правой, а противника – негодяем и узурпатором. А кто-то стоит рядом, может, даже Сама Терпящая, и умело дёргает за ниточки. Попахивает манипуляцией мирового масштаба.

– Да, – неожиданно согласилась Юдаиф, к вящему удивлению Нахиирдо. – Поэтому я и сказала тебе однажды: Терпящая хочет, чтобы мы дрались друг с другом.

– Но зачем это нужно Ей?

– Может, Она любит драмы? Или наш мир держится на энергии вражды и ненависти, и без этого он просто рухнет нам всем на головы.

– Интересная теория, но кое-что в ней не сходится, – давая псу с бурой шерстью облизать себе руку, проговорила девочка. – Если бы Клепсидра держалась на войнах, не требовалось бы переворачивать Часы. Люди, не имея страшного внешнего противника, стали бы со скуки воевать друг с другом за территории. Тем же, я уверена, занялся бы и ваш народ. Шестеро не были бы столь сплочёнными и ругались бы за право владеть той или иной землёй. Вот вам и энергия вражды и ненависти. И не нужно стравливать два народа, – Нахиирдо присела на лавочку справа от Спустившейся. – На Нижнем этаже всё так же тесно?

– Ну да, тесновато. Правда, уже не так. Следовавшие одна за другой войны унесли множество жизней Спустившихся, и эта кровавая жертва урегулировала численность населения.

– А что будет, если людей сместить на Нижний этаж? Им ведь там тоже будет тесно теперь, когда их стало так много. Вы не думали о том, что ваша трагедия повторится с ними?

– Объясни это своим неугомонным сородичам. Память бессмертных вечна.

– Они мне не сородичи, – пробурчала девочка и добавила. – Я их не знаю. А они не знают меня. И не стремятся, судя по тому, что Сайтроми так ни разу и не связался со мной с тех давних пор. Я не слышала о нём уже более двадцати лет.

– Да ты злишься на него, деточка, – оскалилась Юдаиф. – В оправдание твоего родителя скажу, что перемещаться между этажами – крайне тяжёлое занятие. Не веришь?

Нахиирдо неопределённо дёрнула плечом. Тигоол же как-то скакала туда-сюда.

– Мост между двумя этажами нестабилен. Чем энергетически сложнее путешественник, проходящий по нему, тем меньше вероятность быть пропущенным. Как ты можешь догадаться, Костюмеры не обладают большими запасами энергии, а потому легко проходят по нему. Тем же могут похвастаться Притворщики, Наблюдатели и некоторые другие.

– У меня знакомая, глазами похожая на вас, постоянно перемещается с этажа на этаж, – поделилась Нахиирдо и заработала в ответ кивок. – А короли, значит…

– Не могут пройти по мосту. Поэтому они ищут всяческие лазейки. Те ещё мастера потайных ходов.

– Значит, мост – не единственный проход?

– Нет, конечно. Если знать, где искать, можно найти множество дверей. Никогда не слышала притчу о том, что у океанов на дне – небо? Так вот она родилась не на пустом месте. Говорят, что, нырнув в океан, можно вынырнуть на другой стороне. Правда, раньше этого в определённой точке тебя расплющит давление, так что не советую проверять правдивость этого утверждения.

– А я? – спросила девочка, упирая подбородок в ладонь, а локоть – в колено. – У меня тоже возникнут трудности, если я пойду по мосту?

– Возможно. Учитывая твои гены, я бы даже сказала, что это наиболее вероятно. Так что прекращай жалеть себя и радуйся, что вообще знала отца. Сайтроми взял на себя ненужное обязательство, когда связался с тобой.

Возможно, добавила Юдаиф уже про себя, он тоже увидел брешь в непогрешимой структуре Мироздания и решил проверить, куда это приведёт. Если, конечно, вспыльчивый король верил в это. Иногда старушке казалось, что старшие Спустившиеся ведут себя, как неразумные дети, а иногда, что они очень мудрые – настолько, что никто не понимает их действий.

– Почему вы пришли жить сюда? Вас тянет к корням? – вывел её из задумчивости мелодичный голос Нахиирдо. Он напоминал глубокий, проникновенный голос Сат’Узунд, что было, в общем-то, совсем не удивительно. Юдаиф в который раз задалась вопросом, следует ли считать среднюю сестру тёткой или отчасти матерью Нахиирдо? Ведь раньше Сат’Узунд и Сайтроми были единым существом.

– Нет, – протянула старушка. – Просто на старости лет захотелось тишины и покоя, а внизу слишком шумно и толписто.

– Вас не беспокоят представители Lux Veritatis?

– Я стараюсь быть незаметной. Не хватало только, чтобы они прознали, какой способный иллюзионист бродит у них под носом.

Хозяйка заброшенного города любила нахваливать себя, и, Нахиирдо поставила бы все свои таланты на это, она имела на это право. Юдаиф плела просто невероятные иллюзии. Ей удавалось дурачить девочку, даже когда та была готова к этому. Сколько Нахиирдо ни старалась, ей не удавалось отличить обман от реальности, и её злило, что многохарактерная фокусница каждый раз умело подшучивала над ней. В основном, в мелочах, так что гостья больше не пугалась до помешательства. Так, однажды несуществующий дождь вынудил девочку просидеть под крышей весь день, что немало повеселило Юдаиф.

В остальном же переносить нрав старухи было несложно. Нахиирдо терпеливо и с почтением относилась к немолодой женщине и её причудам. Она даже привыкла к несмолкаемой музыке, звучавшей тут и там как будто в воздухе, хотя и было известно, что её производили незатейливые механизмы. А перепады настроения и смена масок даже стали радовать девочку. Очевидно, что у Юдаиф не было психических отклонений, ибо она сохраняла целостность рассудка, и оттого её манера поведения становилась ещё привлекательнее.

Дочь Сайтроми привыкла жить в заброшенном городе. Ночь она проводила в наиболее сохранившихся домах, а днём помогала старушке с её импровизированным огородом, который и кормил их. Юдаиф развела его недалеко от родника, но овощи всё равно росли плохо.

– Почва сухая. И в этой местности прохладно для ваших теплолюбивых сортов, – осматривая кусты, говорила Нахиирдо, но её знакомая только упрямо мотала головой. Вот стукнуло ей в голову выращивать именно их, и хоть солнце не свети!

– Я скучаю по лепке из глины, – пожаловалась как-то девочка. – Всё же это было умиротворяющее занятие.

– Возиться с землёй ничуть не хуже.

Немало времени потребовалось не только на то, чтобы гостья научилась прислушиваться к хозяйке, но и стала доверять её житейской премудрости. Юдаиф заключила, что авторитетов в прозаичном существовании Нахиирдо было немного, всё больше ей попадались сомнительные личности, и потому девочка с большим трудом привыкала к новым знакомым. Старушка выдержала испытательный срок и гордилась этим. Только после этого она предложила дочери своего короля то, что давно прорастало в её мыслях.

– Если фокусник долго не практикуется, он начинает забывать основы своего ремесла.

– Нет никакого ремесла. Всего лишь крошки, осыпавшиеся с пышного пирога, – устало проговорила Нахиирдо.

– Ох, карата, мне больно слышать эти жалобы. Понимаю, это звучит лицемерно, так как я тоже часто жалуюсь на боль в спине, плохую погоду, вялые овощи…

Заштопывавшая платье девочка уколола палец и теперь держала его кончик во рту. Снисходительный тон Юдаиф неприятно удивил её.

– Но мои жалобы мелочны и всегда бьют в разные точки, а потому не создают рябь, – продолжила свои метафоричные объяснения женщина. – Твои же глубоки и настойчивы, как рудокоп, бьющий киркой по конкретному камню. Эти жалобы скоро достигнут слушателя, который не умеет утешать, но всегда предпринимает действия, чтобы умалить рябь на воде, и едва ли они будут полезны именно тебе.

– Извините меня, Юдаиф, я сегодня вас почти не понимаю… – но на самом деле Нахиирдо догадывалась, куда клонит старушка, и этот разговор ей был заведомо неприятен.

– Всё ты понимаешь, дитя, – хитро прищурилась Спустившаяся. – Твоя главная проблема в неспособности принять себя такой, какая ты есть. Ты чувствуешь внешнее давление, начинаешь замыкаться в себе, но это не помогает. Тебя разрывает на две половинки, и ты мнишь себя неполноценной и омерзительной. Потом обижаешься на несправедливость мира и жалеешь себя. Со временем Вселенная решит, что роль жертвы тебе нравится, и будет создавать ещё больше поводов для обид и жалоб, – Юдаиф протянула девочке мазь от ран, но та помотала головой. – Ты думаешь, наверное, что я призываю тебя сражаться за свои права. Это тоже неверный путь. Если ты бросишь вызов миру, он примет его и начнёт драться в ответ. Тебе же это не нужно. Просто прими себя такой, какая ты есть, как бы заезженно это ни звучало. Ты почувствуешь, насколько легко тебе станет после этого. Не надо бороться с наследством, ведь в том, что ты и человек, и Спустившаяся, есть свои преимущества. А теперь, – старушка прихлопнула в ладоши, – вернёмся к твоим талантам. С белым огнём я ничего не могу поделать, ибо данные способности за пределами моего разумения. Но твои игры с чужими мыслями мне близки. Мой сын баловался тем же.

– Служитель ордена Лангзам сказал мне, что после длительной тренировки я смогу не только временно путать мысли людей, но и выхватывать некоторые образы из их сознания, – вспомнила Нахиирдо.

– И он прав. Вот только длительные тренировки не обязательны. Корень успеха не в продолжительности, а в умение сосредотачиваться. Не знаю, какие тренировки проходят современные молодые служители, но я могу научить тебя тому же в более сжатые сроки.

– Правда? – воодушевлённо воскликнула девочка, но тут какая-то неприятная мысль омрачила её личико. – Как-то слишком хорошо вы это описываете…

– Ты не веришь мне? – наигранно оскорбилась Спустившаяся. – Во время войны я своими иллюзиями вынуждала целые кордоны складывать оружие и идти на поклон нашим генералам! Мне ли не знать, что такое обман сознания?

Нахиирдо выдавила оптимистичную улыбку, соглашаясь на эксперименты старушки. В конце концов, кто ещё возьмётся за её обучение? Она не раз думала, что было бы, если б она нагнала Рандарелла и дала согласие вступить в орден. Как бы тогда повернулась её жизнь? Не совершила ли она ошибку, что не пошла той же тропой, что её друг и его товарищи? Душа её противилась примерять на себя роль служителя, пропитанную всеми возможными предрассудками против Спустившихся. Но Нахиирдо очень хотелось быть как можно ближе к Рандареллу. Мысль о том, что возможность увидеть его снова с каждым днём утекала сквозь пальцы, ранила её. Девочка медленно старела. Через пять лет после их последнего свидания она будет выглядеть едва ли старше шестнадцати, в то время как юноше стукнет двадцать. А ещё через столько же, когда по внешним параметрам она почти догонит его призрак пятилетней давности, ему будет уже двадцать пять. И чем дальше, тем заметнее будет становиться разрыв в их возрасте. Как она сможет объяснить это ему? Люди не умеют замедлять старение, если только они не входят в особый круг служителей Lux Veritatis.

Необходимость расстаться с Рандареллом навсегда убивала радость в душе Нахиирдо. Из этого тупика был всего один выход, но он пугал девочку до дрожи. Она даже думать не хотела, что ей придётся раскрыть Рандареллу секрет своего происхождения… И одновременно жаждала этого. Она мысленно смаковала самый благоприятный исход своего признания, в котором юноша с пониманием и удивлением относится к правде о нечеловеческой сущности Нахиирдо, закрывает глаза и на родство с Сайтроми, и на белый огонь, потому что она, в первую очередь, его друг. Они обнимаются и больше никогда не расстаются. Но потом эта светлая мечта ломалась на куски, вытесняемая пессимизмом, и дурная привычка роптать на свою половинчатость и жестокость реальности выпархивали на передний план. И девочке становилось просто горько осознавать тщетность продуманных речей и визуализации будущей сцены. Кого она обманывает: этого никогда не случится.

Первым делом Юдаиф заставила гостью подолгу сидеть на месте и во всех деталях представлять те или иные предметы.

– Иллюзия то или образ в чужой голове, он не будет правдивым, если ты сама не веришь в его материальность, – объясняла Спустившаяся. – И ты не поверишь в него, пока не научишься рисовать идеальный шаблон в своих мыслях. Попробуй представить вазу. Представила? Я тебе сразу скажу, что ты представила блёклый полупрозрачный образ. Рассмотри его хорошенько, – Юдаиф с удовольствием заметила, как напряглась её ученица. – Какого цвета ваза? Из чего она слеплена? Или, может, она выкована из металла? Какая она на ощупь? Чем пахнет? Есть ли на ней трещинки или вмятины? Ты должна видеть и чувствовать всё, будто воображаемая тобой вещь реальна. И чем быстрее ты собираешь воедино все детали одного образа, тем целостнее и достовернее выходит картина.

– Как это повлияет на моё умение спутывать чужие мысли?

– Ты не совсем спутываешь их, ты просто уводишь поток мыслей человека в иное русло. Но ты не контролируешь то, что он видит, это получается спонтанно. Однако ты можешь развить эту способность и проектировать в чужой голове свои мысли. Это будет временным помутнением, и человек всё равно вернётся к первоначальному течению мыслей, но моменты таких замешательств можно использовать себе во благо. Овладев в совершенстве этим приёмом, ты без труда научишься делать обратное – выхватывать обрывки образов из чужих голов.

Так, Нахиирдо не проводила и дня без того, чтобы вызывать перед мысленным взором те или иные предметы и детально изучать их. Она напрягала фантазию, рецепторы, память, пытаясь узнать о воображаемом предмете всю возможную информацию. От простых вещей, вроде яблок, кувшинов, стульев, она перешла к более сложным, а затем к абстрактным. Однажды Юдаиф потребовала представить событие вместо предмета.

– Человек получил письмо третьего дня месяца, а тебе надо спутать его мысли, чтобы он забыл дату. Если в его памяти будут плавать два числа, он не сможет точно сказать, какое из них правильно. Что ты сделаешь?

– Буду внушать ему другое число, – сказала девочка, представляя календарь.

– Неверно! Этого мало, чтобы повлиять на мысли человека, – осадила её старушка. – Ты должна представить само письмо, а если точнее, конверт. А для этого ты должна знать, как выглядит настоящий. Если человек получил письмо в конверте из дорогой голубоватой бумаги, а ты представишь потёртую и пожелтевшую, он решит, что это мысль о другом письме, полученном в другое время, что совершенно неважно. Ты должна соединить в его голове мысль о получении нужного письма с конкретной датой, но другой, не настоящей. Это собьёт его с толку, и человек не будет помнить наверняка, какая из двух дат настоящая. Тренируйся.