Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 81 страниц)

Мир тоже распух, как на дрожжах. Поначалу несмышлёная девочка заглядывалась на дверь, гадая, что скрыто за ней. А потом и вовсе, наслушавшись разных баек о запертой комнате, мечтала проникнуть в неё. Люди говорили, что в ней живут чудовища, которые мешают спать, а вещи никогда не лежат на своих местах. А Спустившиеся стеснительно добавляли, что в комнате, конечно, тесновато и не прибрано, но очень уютно. Вот только дверь была заперта, а ключа у девочки не нашлось. Может, отец проводит её когда-нибудь внутрь и покажет, что там и как.

И это были мои несмелые тайные желания. И тем привлекательнее они выглядели, чем настойчивее я смаковала детали в собственных представлениях. Приближавшееся свидание с Сайтроми – не просто дань нашим отношениям в прошлом, но и мой персональный билет на корабль, превратившийся из бумажного в настоящий.

Кладбище располагалось в стороне от поселения, и теперь, преодолев небольшое расстояние, я будто вновь пересекала границу Байонеля. В некоторых городах кладбища устраивали прямо в центре, объясняя это необходимостью напоминать людям, что они не вечны. Но эта гнетущая картина подавляла жителей, поэтому всё чаще «поля мёртвых», как их иногда называли в Священном Писании, выносили за пределы селений или прятали за оградой монастырей.

От дома отделилась тень, и я отскочила в сторону, напряжённо всматриваясь в силуэт. В первую секунду подумалось, что это кто-то из местных, но фигура передо мной была на две головы выше любого человека, а неестественная гибкость и угловатость тела выдавали в неизвестном незаурядную личность. От него веяло холодом, а взгляд из-под капюшона пронизывал меня с головы до ног. Очевидно, я ему и нужна была.

Я встала ровнее, примечая, как замысловато в некоторых местах тело срасталось с тёмной тканью. Сомнений не оставалось: это был Спустившийся.

– Ты Нахиирдо? – не до конца покидая область тени, спросил он.

Я сделала осторожный шаг в его сторону и кивнула. Вот оно! Наконец-то! В груди радостно ёкнуло, и в уголке шевельнулась мысль, что неизвестность и ожидание – страшные орудия, которые с этой минуты более не властны надо мной.

– Я прибыла в Байонель по приглашению, – я понизила голос, опасаясь, что наш разговор могут подслушать, – Сайтроми.

– Знаю, – терпеливо проговорил собеседник. Он нагнулся вперёд, но когда я сделала ещё шажок в его сторону, инстинктивно качнулся назад. У него был острый подбородок, но разглядеть лицо как следует не позволяла как будто искусственно навеянная тьма под капюшоном. Должно быть, он являлся Сменщиком и не обладал конкретной формой тела, принимая человеческий облик по необходимости.

– Значит, он уже ждёт меня. Идёмте.

– Нет, – отрезал Спустившийся. – Мы не пойдём.

Он чутко втянул воздух и вдруг исчез. Я рванула в проход между домами, где он секунду назад стоял, но тут послышался скрип рамы, и из окна высунулась женская голова.

– Иди сюда, проказник! – громко заверещала она, и со стороны леса послышалось раздражённое «Иду уже!». – Никак домой не загонишь.

Когда ворчливая женщина скрылась, Спустившийся появился вновь. Он был весьма осторожен, даже притом что шансы заметить его равнялись почти нулю. Это означало, что отец и его подчинённые находились в щекотливой ситуации, в которой неоправданный риск мог дорого обойтись.

– Что же мы, полетим? – передразнила я тень, возвращая его к прерванному разговору.

– Ты не поняла. Король более не желает тебя видеть. Ты опоздала на встречу, и у него нет времени на тебя.

Я ожидала взрыва в душе, когда увижу отца. Он случился, но раньше. Мир стал слишком ярким, но, моргнув, я поняла, что с ним всё в порядке: это во мне разбилась одна линза восприятия, но сразу же на её место встала другая.

– Опоздала? – вот и всё, что получилось выдавить.

Так значит, те часы, что я блуждала по городу, он просто игнорировал моё присутствие?

– Он просил тебя торопиться, – терпеливо пояснял Спустившийся. – Ты опоздала к сроку.

– Я торопилась, как могла! Я не могу перемещаться в пространстве, как некоторые из вас! Мне пришлось добираться своим ходом! И после этого он не может выкроить пары минут, чтобы поговорить со мной?

Он даже не удосужился лично предстать передо мной и сказать это в лицо. Плевать мне на их нынешнее положение! Каким бы опасным оно ни было, Сайтроми обязан был увидеться со мной. А если знал, что выходить ко мне будет рискованно, разумнее было пересмотреть планы и выбрать другое место.

Я сжала кулаки и гневно надвинулась на собеседника. Спустившийся не шелохнулся, но его тело будто уменьшилось. Я догадалась, что он собрался покинуть меня. И на этом всё. У меня не будет ниточки, ведущей к Сайтроми.

– Стой! – мой тон явно не понравился посыльному. Тень склонилась вперёд, и я почувствовала, как бегут по коже мурашки. – Я ничего не понимаю. Чем таким важным он занят, что не может уделить мне ни минуты? Он сам позвал меня, а теперь не хочет видеть? Ты хоть знаешь, сколько я добиралась сюда? – я выдохнула, надеясь утихомирить пылавший в груди огонь. – Ладно, мне… У меня нет права требовать что-либо, но… Я готова подождать. Я готова ждать, сколько потребуется. Просто передай ему это. Скажи, что я останусь здесь, в Байонеле, или пойду в любое другое место, если ему будет удобнее поговорить со мной там…

– Нет, – выставив руку, Спустившийся прервал мои изливания. – Твой лимит истёк. Король просил, чтобы ты ушла. Это означает, что в ближайшее время тебе не увидеться с ним.

– Вот как…

На этом роль посла слов Сайтроми была завершена, и Спустившийся отвернулся, чтобы скользнуть в тень. Но тут в его руку вцепилась задетая за живое черноволосая девочка, которую приказы Короля не волновали. Должно быть, Спустившегося это сильно удивило, потому что я почувствовала дрожь в его теле.

– Скажи ему! А иначе потом я не захочу выделить время на встречу с ним!

Мне плевать, Король Сайтроми или нет! Я была его единственной, невозможной дочерью, которую он сам позвал. Что за ерунда творится в его голове, если он верит, что может поманить меня рукой, а после дать пощёчину? А если на это была обоснованная причина (а об этом я тоже успела подумать), отчего не передать её вместе с подданным? «Ты попадёшь под удар, обожди» или «Lux Veritatis взял мой след, я не знаю, когда оторвусь». Да как угодно! Если не побоялся прислать своего с сообщением, значит, не так уж тяжело его положение.

Я просто не понимала, что происходит. Это выбивало меня из колеи. А ещё невыносимее было думать, что единственный шанс разобраться сбегал от меня.

– Как ты… держишь меня? – выпалил Спустившийся, резко дёргаясь назад. – Ты не можешь коснуться моей плоти! Это невозможно!

Я ещё крепче сжала пальцы, и рукав затрепетал в моей ладони. Он, как и сам хозяин, стремился распасться на дым, улетучиться, но моя хватка не пускала его. Я не услышала ответа, а потому не могла позволить единственной возможности связаться с отцом растаять.

Моё упрямство разозлило Спустившего. Он оправился от изумления и дёргал руку яростнее. Хотя я тоже была сердита и не намеревалась отступать, мои силы были скудными. Мощным телодвижением противник оторвал меня от земли и по дугообразной с размаху ударил о стену. Из меня вышибло дух, и в этот момент он сбежал. Ещё какое-то время я просто лежала, кусая губы от досады и мысленно ругаясь.

В голове сделалось как-то пусто. Я бегун, которому в конце вообще не дали никакого приза, а требовать не оставалось душевного настроя. Или же…

Я поднялась и прислонилась спиной к стене. Ох, ну и пустая моя черепушка! Как можно так игнорировать очевидное? Зачем просила Спустившегося передавать моё сообщение Сайтроми, если и сама могла достучаться до него! Ведь только сегодня раздумывала о магии имён…

Но выстреливать поток слов сейчас, на горячую голову, было бы безрассудно. Мне следовало обдумать, как вкратце выразить всё то, что осадком осело на сердце.

Что-то в этом мраморном горшке было неправильным. Я смотрела на работу мастера и видела, в каких местах не достаёт орнамента. Закончить его я не могла, поскольку в руках держала тупой инструмент. Таким только колбасу кромсать, а не с мрамором работать. Вместо завитушки отколю ручку или трещину пущу. А мастер потом в ужасе за голову схватится, сетуя, что я полезла со своими поправками в его творение. Но ведь он сам дал мне в руки молоточек, чему же теперь удивляться?

– Мне всё ясно, Сайтроми, – в полголоса произнесла я, закрывая глаза и представляя, что собеседник в паре шагов. – Очевидно, что замысел твой мне не понять, пока я не располагаю нужным количеством деталей. Это вовсе не значит, что меня не задевает твоя попытка уйти от разговора. Двадцать лет для меня – чудовищно большой срок, хотя ты чувствуешь время иначе и не понимаешь этого. Сайтроми, – повторила я, не уверенная, сколь много слышит Король после произнесения его имени вслух, – я останусь в городе ещё на сутки, но потом уйду.

Вот только сама не была уверена, что через день заставлю себя покинуть Байонель. Пока я тут и уверена, что отец может в любой момент передумать и включить меня в свой план, исполнить обещанное будет непросто. Зато теперь я понимала, что делать, и эта мысль охладила мой пыл. Потухать так же быстро, как и возгораться – великая особенность белого огня. По себе знала, что это такое.

Но это вовсе не означало, что я успокоилась окончательно. Злость всё ещё клокотала где-то на задворках, пока я бесцельно бродила по улицам.

И тут мир взорвался во второй раз, но только теперь по-настоящему. Оглушающая волна врезалась в уши, а в следующую секунду земля неуклюже накренилась набок. Звуки разбежались в разные стороны, словно перепуганные лесным пожаром зверьки, и меня обступила пугающая тишина. Зато было слышно, как колотится о рёбра сердце, да как звенит где-то в висках. А в следующую секунду я обнаружила себя обнимавшей землю, испуганно дрожавшую под пальцами.

Ладонями я ощутила новый толчок, и на моих глазах по стене дома впереди поползла трещина. Закрыв уши руками, я попробовала встать, но по спине что-то с силой ударило.

Звон раскалывал голову, но когда я очнулась, поняла, что он мне только мерещился. В воздухе летала густая серая пыль, а руки и лицо были перепачканы в крошке. Лоб был тяжёлым и не хотел отрываться от земли. Не отпускало ощущение, будто меня завязали в несколько узлов сразу. Спину ломило, и я не сразу поняла, что на меня что-то навалилось.

Спустя бесконечно долгий звон я переборола слабость и через силу выползла из-под придавившей меня черепицы. Рухнувшая крыша лежала опасно близко от меня. Где-то недалеко слышались крики и плач. Царапая кожу о рассыпавшийся камень, вытянула ноги из-под обломков. Сосуды в носу лопнули, и я вытерла кровь с лица. Лента в волосах тоже приказала долго жить, и теперь чёрные пряди лезли в глаза. Почему-то мне тут же вспомнилась дорожная сумка, оставшаяся, по всей видимости, засыпанной.

Я посмотрела на ободранные руки, пытаясь собрать осколки сознания воедино. Это было близко. Чудовищно близко. Едва не умерла и даже не успела толком заметить это. Что-то похожее на всхлип вырвалось из горла, и я со злостью зажала рот. Сколько времени потребовалось бы, чтобы лишить меня равновесия и размазать по дороге? Минута? Полминуты? Десять секунд? Резкий шлепок господина Случая подло огрел меня по затылку.

Не смерть с её многоликостью была страшна. Нет ничего более естественного и милосердного, чем утешающая рука Забвения, ведущая к покою. Сайтроми, сам того не ведая, основательно вбил мне эту истину. Пугала меня та мощь, что приводила к моментальной гибели нескольких человек, а то и… целого города. Милосердное Провидение, на моих глазах Байонель из типичного поселения, кишащего повседневными мелочами, превратился в раскромсанные руины! Выбитые булыжники разлетелись по улицам, стены смяло, на дорогах образовались ямы и рытвины. Из-под обломков торчали тела, пахло кровью. Что способно в кратчайший срок сотворить такое с городом?

Не только мне было страшно. Я ощущала, как посторонний ужас примешивается к моему, и без труда различила кисловатую вязкую панику моего невидимого наездника. Должно быть, в эту минуту он судорожно ищет, к кому перескочить, если нынешний носитель вдруг откинется. Давай, вали! Я только ручкой махну на прощанье, со злорадством подумалось мне. Но тут уловила ещё одно чувство, так не шедшее паразиту: несмотря на кошмар, в котором мы с ним оказались, он отчего-то помимо страха испытывал садистское удовольствие. Не иначе как мой попутчик любитель разрушений и массовых смертей?

Озноб пробрал до кончиков пальцев, и я только сейчас заметила деталь, до этого избегавшую меня: была почти ночь. Когда меня накрыло черепицей, солнце лениво уплывало за горизонт, но в данную минуту большую часть неба обволокло тьмой. С одной стороны можно было заметить звёзды. Сколько же я пролежала без сознания? Час или больше?

Я попыталась встать, но ноги не держали. Из носа не переставало течь и щипало от пыли. Голоса слева усилились, а впереди раздался грохот, от которого зазвенели уцелевшие осколки в раме ближайшего дома. Закусив губу, я повторила попытку подняться. Меж тем неизвестные почти добрались до моей улицы, и я разобрала их крики:

– Тут ещё раненые! Нужно вывести их в безопасную зону!

– Я возьму их на себя! А ты иди дальше!

– Я прикрою! Вдруг эти твари ещё тут.

В клубах пыли, как в тумане, бродили тени. На дорогу вышел расплывчатый силуэт, который вскоре оформился в человека. Он зорко осматривал местность, пока не заметил меня. Половину лица прикрывала марлевая повязка, но не это было самым примечательным. На груди у него был вышит символ, хорошо известный всем от мало до велика. Миддлемист.

– Тут ещё выживший! – приседая на корточки возле меня, крикнул мужчина. – Можете подняться?

– С вашей помощью, – я испугалась, каким хриплым был мой голос.

И, конечно же, меня насторожило присутствие людей ордена в городе. С одной стороны, я была благодарна им, ведь, возможно, именно Lux Veritatis спасёт мне сегодня жизнь. Но всегда существовал процент вероятности, что среди них ходит Зрячий. Любопытно, что за ветвь ордена мне попалась и почему я не видела их представителей, пока гуляла по Байонелю?

– Я облегчу вашу боль, – стараясь придать голосу мягкость, произнёс мужчина.

Он приложил к моему лбу ладонь. Целитель, значит. Не сразу, но я ощутила, как умиротворение растекается по телу, а боль притупляется. Служитель выглядел измотанным: его рука дрожала, а по лицу стекали крупные капли пота. Ордену требовалось в кратчайший срок собрать выживших и вывести их из точки катастрофы. Сейчас все носители священной розы работали на износ.

– Возьмите это, – он извлёк из мешка на поясе свёрнутую повязку. – Дышать станет легче.

Я с благодарностью приняла её. Пыль и мелкая крошка, летавшая в воздухе, заметно отягощали дыхание. Я откашлялась и трясущимися руками попыталась пристроить повязку на лице. Служитель отнял ладонь и ободряюще кивнул. Он придержал меня за локоть, когда я вставала, опираясь на его плечо.

И тут за спиной мужчины промелькнула тень, и что-то с чавканьем впилось в его спину. Служитель не успел вскрикнуть, как его тело утянуло назад и протащило по камням, оставляя кровавую дорожку. Сцена длилась не дольше пары секунд, и вот уже тушка Целителя отброшена в сторону, а змееподобное чёрное нечто приготовилось проделать то же со мной. Я чувствовала исходящую от существа враждебность, и меня парализовала его жажда убивать. Ноги подкосились, и я рухнула на колени в тот самый момент, когда тёмная лента рванула в мою сторону. Она просвистела над головой и царапнула камни неподалёку. Интуитивно я перекатилась вбок и свалилась в небольшую яму. Что-то внутри требовало встать и бежать, но задним числом я понимала, что, если прятаться в обломках, у меня будет больше шансов спастись. На бегу стану лёгкой мишенью, и меня постигнет участь служителя. К тому же, эта тварь растягивала свои щупальца на огромные расстояния: между её туловищем и телом мужчины было не менее двух с половиной метров! Мне стоило попытаться выйти за пределы дальности удара.

Все эти рассуждения пронеслись в голове табуном за секунду. Я не думала о том, что могу умереть в любую секунду, но о том, что неизвестный охотник пытается убить меня. Как ни странно, это были разные мысли. Они вынуждали концентрировать внимание на разных вещах. «Не дать себе умереть» сменилось на «не дать ему убить меня», что тоже разделялось в сознании на две диаметральные колонки.

В паре шагов от меня в землю воткнулся непрозрачный сгусток черноты. Он подцепил пласт бывшей мостовой и выдрал кусок, метнув его наугад. Меня обдало крошками. Я не видела хозяина отростка за обломками, а он потерял из виду свою невзрачную жертву. Но, в отличие от меня, у него не было трудностей при передвижении.

– Хватит! – простонала я, хватаясь за голову, в которую лезли параноидальные фантазии моего наездника. Они отвлекали, а страх трусливого паразита путал мысли.

Бок полоснуло, и меня отбросило назад. Чёрное нечто стало ближе, но оно как будто было отвлечено посторонним. Да, вот же фигурка мечется прямо возле его «носа».

И тут мир взорвался… в третий раз, кажется? Я сбилась со счёта. Не могу сосредоточиться…

– Умфи! – с истошным воплем ко мне подскочил знакомый юноша. – Я помогу тебе! Сейчас, потерпи!

Рандарелл… Пока он крутился возле меня, я едва не застонала вновь: сил уж нет пытаться то-то понять. Что он делает в Байонеле? Почему нам так везёт встречаться в момент опасности? Его появление связано с магией имён… нет, с орденом. Колокольчик опять звенит…

– Рандарелл!

Я видела, как, разобравшись с танцующим силуэтом, чудовище переключило внимание на нас и выпустило тень. Всего секунду, и моего друга проткнёт насквозь, а, может, в этот раз сразу обоих.

Юноша резко развернулся и выставил ладонь. Щупальце ударилось в невидимую стену в паре сантиметров от Рандарелла, так и не дотянувшись до его груди. Парень с вызовом вздёрнул подбородок и выдержал вторую атаку, разбившуюся о преграду.

– Щит? – выдавила я.

– Ага, – улыбнулся мне юноша, но тут же поморщился и поддержал вытянутую ладонь второй рукой. – Такие, как я, бесполезны в открытом бою с демонами. Но зато я могу обеспечить сражающимся служителям медицинскую помощь и защиту. А ты думала, я эти три года зря чернила и листы тратил?

Его бахвальство убедило меня, что мне не мерещится. Это был Рандарелл, и я с радостью бросилась бы ему на шею, если бы мы не стояли под градом ударов.

– Эта тварь убила десяток служителей, – пятясь, поведал юноша. – Если мы не сбежим сейчас, она покромсает и нас.

Я привстала и попробовала отползти назад. Но я не могла двигаться быстро, и это замедляло Рандарелла. Чудовище тоже не стояло на месте. На один наш шаг приходилось его два, и расстояние начало сокращаться. Хитрый демон догадался бить с боков, а один раз попробовал достать парня сверху, но служитель умело поддерживал щит. Я восхитилась силой и самоотдачей, с которой Рандарелл прикрывал меня, противостоя ловкому и страшному существу. Но его силы истощались, и горделивая фигурка моего друга вскоре сжалась.

– Н… ничего, – Рандарелл подмигнул мне. И тут же едва не пропустил выпад противника. Невидимая стена встала как будто вкривь, и острый конец тени соскользнул с неё прямиком к телу юноши. Плечо служителя поцарапало, и это заметно подкосило и без того вымотанного поддержанием щита Рандарелла.

Мальчишка, каким бы смелым он ни был, не мог противостоять такой мощи. Я судорожно втянула носом воздух и попыталась прибегнуть к внушению, но голова раскалывалась на части. А воспламенить эту тварь на расстоянии я не была способна. Нужен был телесный контакт. Я сожгу чудовище, только когда он дотянется до меня своим щупальцем, но это будет означать мой конец. Меня не пугало даже то, что Рандарелл увидит белое пламя. Плевать, если это спасёт нам жизни.

Но я была бесполезна. Со всем своим достоянием нас убивало нечто, о котором даже и сказать ничего толком не могла кроме того, что это Спустившийся. Определённо…

Парня сильно качнуло, и он едва не упал. Я поддержала его за талию и выпалила:

– Вдвоём нам не сбежать! Оставь меня и иди!

– Ну уж нет! – через сжатые зубы выдавил Рандарелл. – Какой толк от служителя, который не может никого спасти?

Мой бедный наивный друг. Как будто в смерти есть что-то геройское. Как будто она докажет кому-то, каким сильным ты пытался быть. В эту секунду я, как никогда раньше, почувствовала нашу близость. Мы оба – дети с верой, забывавшие, что миру нет дела до наших устремлений. Мечтавший помогать людям мальчик был бесполезен. Всё, чему он обучался, через мгновение канет в небытие. Считавшая себя сильной девочка была бесполезной. Её врождённые таланты рассыпались прахом. Окажись мы оба в другом месте и в других условиях, мы бы выкрутились. Но господин Случай отвесил нам ещё один шлепок.

Теперь и мой друг опустился на одно колено, тяжело дыша и кашляя. По вытянутой руке текла кровь. Мой наездник уже похоронил глупого мальца, а я отсчитывала секунды, когда Рандарелл не выдержит и опустит щит. Но он держался. Не минуту и даже не две.

– Я не дам ему нас так просто достать, – вымолвил юноша и поднялся. – Верь в меня, Умфи.

И я вдруг поверила. Несмотря на бедственность положения, у меня стало так легко на душе, как будто нас перенесли на берег моря в утешающую прохладу деревьев. Солёные капли омывали разгорячённую кожу, а ветер обдувал лицо, разгоняя пыль и грязь.

Я моргнула и увидела, что ветер действительно был. Волна прошлась по всей улице, обрушивая остатки домов и сбивая Рандарелла с ног. Он свалился на меня, но тут же подскочил, как ошпаренный. Я открыла глаза и уставилась в ошарашенное лицо парня, проследила за его взглядом и обомлела.

Чудовище засыпало обломками, но его из наших мыслей вытеснило другое. Как он всегда и делал. Вместо разрушенного здания стоял гигант, подавляющий всех своим внушительным видом. В изгибах его тела пряталось столько мощи, а на лице отпечаталась такая грозность, что язык укатывался в горло. И, как корона на истинном Короле, голову украшали сращённые рога.

– Сайтроми, – одними губами выдавила я.

И – о ужас! – он повернулся в мою сторону, лишив меня дара речи. Такого лица я не видела ни у одного живого существа. Этот покорёженный кусок плоти содержал в себе воспоминания, эмоции и впечатления хозяина. В нём было одновременно всё то, что так любят приписывать служители Церкви, начиная злобой и заканчивая презрением, и одновременно присутствовало что-то ещё, бьющее в самое сердце, продирающееся в разум постороннего зрителя, как острый шип, что-то, чему не придумали описания в этом мире. Это были не глаза, и не нос, и не губы – всё это лишь вместилище бесконечности, которая раздавливает своей сложной природой простенькие механизмы под названием «души».

Как мало остаётся его настоящего, скрытого в человеческом теле. Так, снежок какой-то, пороша, тающая на ладошках. Настоящий Сайтроми – лавина, вмиг засыпающая прохожего не только снаружи, но и внутри. Лёд этот нарастает на органах, сковывая и уничтожая всё до тех пор, пока оцепеневший человек не сможет даже биться в конвульсиях. Настоящий Сайтроми – меч, пронзающий не плоть, а само естество живого существа, отрезающий мысли от тела. И самое ужасное в его облике то, что в нём всегда остаётся неопознанная деталь. Вот она, мечется перед глазами, прыгает в лицо, чтобы рассмотрели её, а мы не в состоянии. Выпавшая буква из алфавита, вносящая сумятицу в привычный текст. Цвет, поглощающий свет и не воспринимаемый сетчаткой. Нота, не вписанная в строку, но звучащая в пространстве. Сталкиваясь с этим, смертные испытывают потребность заполнить брешь, чтобы ускользающая деталь, наконец, предстала во всей красе. Чтобы перестала убегать от нашей неполноценности.

Каким цельным был этот трёхметровый демон, какими правильными оказались линии его тела, какими…

Я лишь молила, чтобы Сайтроми перестал смотреть на меня.

Короля отвлекли догнавшие его служители. Эти были не простыми Целителями, как стало ясно в следующую секунду. Белоснежная вспышка ослепила меня и Рандарелла. В глазах взорвалась радуга, и я уткнулась лбом в землю до тех пор, пока пятна не исчезли. Мой друг пришёл в себя раньше и искал, куда нам спрятаться, чтобы не попасть под горячую руку служителей.

Ещё одна вспышка разорвала пространство на две плоскости, а когда она потухла, я увидела, как остатки города охватило белое пламя. Камни, песок, галька – всё таяло, словно снежный ком, брошенный в кострище. Тела не успевших защититься людей истлели быстрее, чем мозг успевал переработать эту информацию. Хотя я и Рандарелл сидели на расстоянии от огня, жар грозился запечь корочку на коже.

Единственное, что пламя сжигало с неохотой, были светящиеся золотые цепи, проходящие через тело Сайтроми. От них за версту веяло магией Церкви, и мне сложно было представить, какой непоколебимый дух был вложен в оружие, что не плавится самым горячим огнём. Цепи причиняли Королю боль, но он молчаливо выдирал их из плоти и швырял в беснующееся серебро под ногами. Служители, защищённые более мощным щитом, чем ставил Рандарелл, вызывали новые, как будто это могло обуздать силищу их врага. С размаху Сайтроми пробил ближайшую невидимую преграду, и скрывавшего за ней представителя ордена охватило пламя. Его товарищи, выжидавшие в стороне, готовились к следующей атаке. Почему-то я не сомневалась, что, будь на их месте простые люди, их бы давно смело и размазало по стене от одного вздоха Короля. Но эти ребята не только не разваливались обугленными частями, но и причиняли противнику массу неудобств.

Вопль ярости, когда в воздухе промелькнула белоснежная, едва различимая глазом полоска, выбил из меня остатки духа, и я сжалась в комочек. Пришла в себя я от похлопываний по спине и плечам.

– О, Умфи! – выдохнул раскрасневшийся Рандарелл, заглядывая мне в лицо. – Как я рад, что мы живы! Это было… не передать словами!

Он вскочил на ноги, но не особо резво, и посмотрел туда, где догорали остатки серебряного пожара. Виновника бед там уже не было, и только раненые и утомлённые служители едва передвигали ноги и звали своих на помощь. Мой друг расцвёл на глазах, и уже ни раны, ни ломота в теле не беспокоили его: человечество вновь оправдало себя в глазах юнца, и дух Рандарелла пел. Повернулся ко мне он с улыбкой до ушей, и я даже позавидовала его восторгам.

– Я тоже готов расплакаться от счастья, – сказал он надтреснутым голосом.

Я провела рукой по щекам и стёрла слёзы. От счастья, значит?

– Рандарелл. Я собиралась встретиться в этом городе с отцом, – зачем-то сказала я. Наверное, мне просто стало обидно… снова. – Наверное, теперь уже не получится.

========== Глава 15.1 Хвала юным дарованиям! ==========

Через восемь дней после трагедии в Байонеле был собран Совет Святейших. Давным-давно, ещё при основании Lux Veritatis, в него входило три человека – главы первых и поныне основных ветвей: На-Ла, Лангзама и Риндожи. Но влияние воинствующей стопы Церкви росло, орден расширялся и принимал в ряды всё больше верующих. Вместе с увеличением численности служителей усложнялись цели и методы поддержания порядка внутри Lux Veritatis. Ствол древа креп и ветвился, и старейшины избрали себе помощников, которые по прошествии десятилетий отвоевали равноправное место в Совете. Их стало девять.

Первую троицу называли «Светом Благородства». Помимо вымирающего миддлемиста они поместили розово-красные центифольные розы на отдельный герб (никто в Lux Veritatis не имел права выбирать второй герб, кроме трёх ветвей-основателей). Старейшины были непосредственными руководителями Риндожи – ордена, состоявшего из натренированных бойцов, чья кровь кипит от жажды сражений. Они не натасканы в магии, а доверяли собственному телу и, по слухам, составляли конкуренцию элитным воинам Королевств. Свет Намерения обладал полномочиями командовать представителями младших ветвей, которые духовно близки к Риндожи или каким-либо образом пересекались с ним в осуществлении политики ордена, а также отдавать указания их лидерам.

Вторая троица носила имя «Свет Надежды» и в качестве дополнительного герба демонстрировала светло-розовые цветы Chloris. У роз этого сорта практически отсутствуют шипы, и На-Ла объясняли это так: их орден, подобно цветам, не выпускает колючек, чтобы разодрать плоть неверующих и демонских отродий, но побеждает их изяществом лепестков и сладостным ароматом. Ну кто устоит перед такой красотой? Служители в На-Ла специализировались на изгнаниях демонов из человеческой половины мира и переходах на Нижний этаж. Старейшины могли командовать представителями младших ветвей и их лидерами.

И последняя троица, как нетрудно догадаться, непосредственно управляла орденом Лангзам и некоторыми младшими ответвлениями, в число которых входил недавно образованный Фассето. Старейшин именовали «Светом Намерения». Баркароль – сорт чёрно-красных роз – с гордостью вышивали на гербе Лангзама, но за пределы резиденции Lux Veritatis его выносили редко. Третья ветвь воинствующей стопы обучала колдунов, использовавших церковную магию для битвы со злом.

По отдельности старейшины не могли выносить серьёзных вердиктов, принимать законы и менять уставы Церкви, назначать лидеров младших ветвей, смещать нерадивых, наказывать предателей и самостоятельно решать конфликты внутри орденов. Для этого вся девятка собиралась на Совете Святейших. Совместными усилиями могущественнейшие люди мира, затыкавшие за пояс чванливых королей, решали проблемы, вершили судьбы, творили историю.

На нынешнем Совете присутствовало всего семь старейшин.

Троица Риндожи пришла в полном составе. Войти в их Свет Благородства могли отслужившие не менее пятидесяти лет воины, преданные ордену с юношества и омывшие закалённые в боях тела в крови демонов. Поэтому старейшинами зачастую становились мужчины после шестидесяти пяти. Уже не столь крепкие, чтобы продолжать бесконечные сражения со злом, но достаточно опытные и мудрые, чтобы возглавить Риндожи и направлять орден и его младших собратьев, седовласые герои с почётом принимали на себя ответственность за одну из старейших ветвей Lux Veritatis. Появлялись на публике они всегда в боевом облачении, демонстрируя готовность выхватить оружие и, подавая пример юнцам, защитить то, что им дорого. Кирасы, бордовые плащи с гербами и мечи с уникальными гравировками и гардами оставались их молчаливыми бессменными спутниками.

Старейшин из Лангзама было всего двое. После самоубийства последнего представителя Света Намерения трёхлетней давности вакантное место долго пустовало. Его занимали кандидаты, потом их смещали, или они внезапно умирали, раздоры внутри ордена крепли, и впервые за тысячелетие существования Лангзам начал рассыпаться изнутри. Но живые старейшины к концу второго года сумели навести порядок и избрать третьего, взяв стороннего верующего. Он, будучи недавно присоединившимся, усвоил далеко не все принципы ордена, за который находился в ответе, и был намеренно оставлен в резиденции Lux Veritatis.