Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 81 страниц)

Переселенцы с Нижнего этажа хвастали своими молодцами. Гутака был столь искусным мастером перемещений, что материализовывался не за спинами врагов, а внутри них, вызывая фонтан кровавых брызг и лопающихся внутренностей. Люди в ужасе шарахались от того места, где взрывался их товарищ, и в истерике бросались наутёк, молясь, чтобы Спустившийся не выбрал их следующей жертвой. Упоминаемый Заггр’бо ранил не только халадием, но и зубами, впрыскивая через укусы в раны яд. На его счету было тридцать убийств, пока обмотанный рубахами погибших товарищей Жердоб Хароно не раздавил ему череп. Правда, герой людей всё же получил смертельную дозу в кровь и скончался к концу дня.

Оммоито не столько кромсал противников сам, сколько успешно содействовал в этом другим Спустившимся. Зависая в воздухе и спокойно отводя четыре руки в разные стороны, он бросал мелкий невидимый сор в глаза людей. Те не замечали воздействия, пока на периферии зрения не начинали мелькать чёрные пятна и ползать надоедливые букашки. Слёзы сами зависали на ресницах, застилая глаза не хуже пота, и отвлекаемые воины чаще получали смертельные ранения, нежели их «здоровые» союзники. А Шефтога пускай и не пользовался магией, всё же косил человеческие тела, как тростинки, с завидным упрямством. Удивительно, как ему удалось приспособить косу, непригодную для битв, к, собственно, битве! Парировать ею атаки других орудий казалось нереальным достижением. Незаурядный Спустившийся пал, но уже когда подбирался к пятидесятому убийству.

Спустя три часа сражавшиеся начали выдыхаться, да конец не предвиделся. Площадку устилали покойники, но куда больше там лежало оброненных щитов, потерянных перчаток, сорванных частей лат или доспехов, разнообразного вида оружия. Я слышала, что тычковый нож какого-то героя людей уже выставлен на продажу, а стальной сапог Гуадри, неясно каким образом покинувший поле, пополнил коллекцию знатного жителя столицы.

Генерал Вендесго практически не совался в бойню. Его ссутуленная фигура мелькала в отдалении, на задворках бушующей толпы. Он отдавал приказы и рубил Спустившихся, которым повезло добраться до дальних рядов. И вот в какой-то момент генерала не стало, причём умер он почти случайно: говорили, что залп искр летел не в него, но отчего-то главнокомандующий вдруг обернулся горящей щепкой. Как так получилось и кто его убил, до сих пор мусолят в пересудах. С гибелью генерала изнурённые люди пали духом. К счастью для них, о потере знали немногие очевидцы, и от основной массы старательно держали в тайне, что Вендесго больше нет.

Зато подкрепление, нагрянувшее спустя час после смерти генерала, воодушевило людей. Ликованием пронёсся сигнал рога, и восторженная толпа с рёвом понеслась на Спустившихся. Небольшой ручей прибывших влился в общую волну, и края формирования разрослись.

К «демонам» никто не пришёл, не пополнил их состав. У них имелись другие опоры и мотивация, например, всё те же возлюбленные короли. Бессмертные вселяли ужас в любые души, и конечности даже повидавших дряни бойцов начинали дрожать. Сайтроми и Цехтуу ничего не боялись, ни перед кем не останавливались, ни на ком не задерживались. Их физическая мощь поражала, но даже на расстоянии они доставали зазевавшихся людей. Ослепительный белоснежный хлыст рассекал доспехи и прожигал дыры в мягких тканях. Фиолетовые иглы метались по всем направлениям, пронзая тела насквозь. Восхищённые Спустившиеся рассказывали, что их владыки были божественно прекрасными и демонически устрашающими в тот день. Если смертные герои попадали в легенды за десятки убийств, то Цехтуу и Сайтроми без особых усилий набирали сотни. Огненные вспышки тут и там озаряли искажённые лица сражавшихся. Золотые доспехи и шлем Королевы, из-за отходивших декоративных «волосинок» напоминавшие чарующее растение, так часто окрашивались в аметистовые оттенки, что в некоторых книгах наверняка допустят ошибку и напишут, будто она была в фиолетовом одеянии. Сайтроми, по заверениям, прибыл в сером, но из-за крови наряд принял шедший ему багровый цвет.

Удача сидела на качелях, и успех склонялся от людей к Спустившимся и обратно. Армия Хатостро, предвидя триумф, с пылом бросалась на врагов. И вот их ряды вновь дрогнули, когда глава ордена, обеспечивавший войску защиту от магии и мгновенного воспламенения, был повержен Сайтроми. Ещё минуту назад золотая цепь вздрагивала и подпрыгивала чуть ли не до верхушек деревьев, а затем её надломленный звон пронёсся по округе. Церковник мог быть бесконечно храбрым и уверенным в своей моральной позиции, только это не спасло бы от необъятной тяги Короля раздробить его кости.

И снова чаши весов закачались, затряслись медные стенки, грозясь обрушиться вместе с конструкцией. Кто должен был победить в этот раз? Люди? Спустившиеся? Шансы двух народов почти уравнялись. Жители Верхнего этажа уже не казались неумелыми детьми, махавшими деревянными мечами. Теперь они были подготовлены, настырны и мужественны. Спустившиеся, наоборот, подустали. Им хотелось остепениться, зажить в обустроенных домах, пустить корни на занятой территории. И даже с таким настроем опыт и подготовку не выкинешь за борт, и Спустившимся было, что противопоставить противникам.

Когда сгорел глава ордена и привезённая реликвия дала трещину, казалось, что сейчас то исход точно предрешён. Люди начали отступать, однако сзади к их однообразным плащам примешались огненные расцветки отрядов Сайтроми и Цехтуу. Однако обитатели Верхнего этажа не были окружены в однозначной трактовке этого понятия, поскольку за группами, управляемыми бессмертными, сгрудились последние линии армии Хатостро. Никто уже не думал, с какой стороны враг, потому что тот был повсюду, причём как для людей, так и для Спустившихся. Строгих формирований более не существовало: Спустившиеся и люди давно перемешались между собой на поле.

Часы пролетали сплошной пеленой кошмара. Едва ли к концу сражения кто-то воспринимал свершаемые поступки как нечто нужное, доблестное и великое. Люди и Спустившиеся выживали, убивали неприятеля, и вся битва слилась для них в длинную попытку не умереть. И чем дольше они держались на ногах, тем больше тумана гуляло в головах, тем больнее отдавалось в мышцах, тем труднее было переставлять ноги или другие конечности. Даже страх и гнев практически упразднились, уступив место механическим движениям ради простой цели – выживания. Немногочисленные очнувшиеся от помутнения сбегали с поля, если удавалось, конечно. Проблемы ждут их в будущем, когда вопрос о дезертирах вновь поднимется, но пока они обеспечили себе избавление от ужасов и, возможно, бесславной гибели. Пустой и трагичной.

И тогда колесо опять крутанулось, а карты посыпались на стол. Думаю, то было не случайным стечение обстоятельств, а спланированным ходом. Правда, это не выглядело так, будто люди дошли до финальной точки и достали главный козырь. Они и сами о нём не знали, и дополнительный ход сильной картой им был подарен буквально извне.

Нечто невидимое и неприметное рвущим штыком воткнулось в непоколебимую волю тех, что никогда бы не дрогнули. Почувствовала это и я, находясь далеко от места битвы и самой трагедии. Схватилась за голову, моля, чтобы знакомое ощущение не повторилось. Пустота в груди вдруг сделалась колючей и всеобъемлющей, и я закаталась по полу, мечтая сбить пламя, охватившее мою страдавшую в агонии душу.

Гибель Хат’ндо порвала в клочья остатки моего самообладания. А что оно сделало с миром… Каким кровоточащим куском истерзанной плоти тот стал! И ведь глазом не увидеть, не охватить сознанием, да и пока нет последствий. Они будут. Обязательно. Катаклизмы, омертвление природы и ещё невесть какие разрушения в Часах – расплата за нарушение баланса. Чем меньше несущих колонн, тем хуже держится конструкция.

Уход бессмертного случился во время бушующего сражения. Стоит ли говорить, что Цехтуу и Сайтроми стало не до войны, когда обоих коснулся отголосок убийства их брата? Они остановились, отшатнулись от жертв, обернули взгляд в себя. Без чуткого руководства королей Спустившиеся, наблюдавшие замешательство владык, растеряли запал. Они чувствовали, что с бессмертными творится неладное, но не могли понять, какая сила обесценила для них битву. А если королям более не нужно сражение, то будут ли их слуги продолжать?

Несомненно, и без направления владык Спустившиеся годны для битв. У них были другие командующие, которые отдавали приказы. После морального уничтожения бессмертных войско гостей с Нижнего этажа продержалось ещё пару часов, пока трещина не разрослась настолько широко, что игнорировать её стало нереально. Безразличие королей разметало уверенность Спустившихся, которым ещё и прикрывать своих владык пришлось: те вдруг обернулись неподвижными и лёгкими мишенями. Достаточно развалить их оболочки, и сущности сами улетят обратно вниз. Вот так и потеряли бы мы сразу троих за сутки, если бы не хваткость Спустившихся и их самоотверженная решимость спасти королей.

Сайтроми и Цехтуу собрались с духом и увели войска на подвластные территории. Первый раз противостояние закончилось победой людей. Хотя те и сами были потрёпаны, а потому почти не преследовали отступавших. Бегство Спустившихся окрылило людей, возомнивших, что они переломили ход битвы своими неустрашимостью и волей. Пусть так и записывают в свои учебники. Если бы они знали, сколь многое потеряли в тот день, не скакали бы от радости и не обнимались в порывах счастья, что выжили.

Я не знала, как справиться с дрожью в пальцах и рвущимися рыданиями. Ни разу после гибели Хатпрос не почувствовала себя здоровой, целостной и уверенной, что продолжу существование. И вот когда не стало двух бессмертных, боль увеличилась троекратно. Агония была в каждой частичке, каждом миллиметре под кожей. И опять её нельзя назвать физической.

Я носила письмо от Трепящей спрятанным на груди под платьем, и сейчас оно шуршало, сдавливаемое руками вместе с тканью. Тысяча беззвучных голосов взывали ко мне, и плавленых металл разливался по венам. Не уверена, сколько часов провела в полубредовом состоянии, пока страдания немного не утихли. Как бессмертные переносят эту бездну бесконечных мучений? Мне уже хотелось убить себя. И чтобы бесповоротно, без выхода из Леса. Меня удерживали привязанности к тем, с кем я была знакома. И одна отрезвляющая пощёчина.

Когда Сайтроми вернулся, во мне взвивались всё те же языки боли. Я не могла смотреть ему в глаза, потому как он являлся одним из механизмов, что теперь скрипели и шатались. И потому как боялась узреть в них ещё больше мук, чем сама переносила.

И тут слова отца заставили мой рот ошалело распахнуться.

– Это было предсказуемо, – хриплым голосом сказал он.

– Что?

– Он не хотел жить. После смерти второй половины он бы недолго продержался. Убеждён, что он сам искал способ нарваться на гибель.

Я с содроганием заметила, как Сайтроми избегал называть имена умерших. Будто те уже стёрлись из реальности, и звучание этих насыщенных названий на букву «Х» вызовет безразличный вздох Вселенной.

И этот факт ударил меня под дых, словно наступил очередной этап осознания, что две прекрасные точки, светившиеся ярче звёзд, были выхолощены. Невозобновимая утрата. Потрясающая своею масштабностью ошибка.

– Я не могу… – растирая соль по щекам, завыла я. – Как ты можешь это терпеть…

Во мне не было выдержки, и скрывать это бессмысленно. Я ощущала на себе его обжигающий взгляд. Сайтроми ничего бы не ответил, если бы не заикнулась, что пустота во мне убийственна. Похоже, я приблизилась к опасной грани, за что заработала увесистую пощёчину. Король вложил ровно столько силы, сколько потребовалось для вышибания из меня каверзных идей. Всех, кроме одной. Но требуемого он добился.

– Не смей позволять этому чувству манипулировать тобой, – опускаясь на одно колено, Сайтроми положил ладонь на мою согнутую спину. Я едва не поцеловалась с плиткой от удара, и в ушах стоял звон. Почти колокольный. – С ним нужно примириться.

– И как же мне сделать это?

У него не было ответов, как избавиться от пустоты. Вряд ли кто-то из них нашёл его хотя бы для себя. Однако у них хватало стойкости противостоять растущему отчаянью. А мне?

Я даже не вхожу в их заветную Шестёрку, и тем не менее по мне бьёт рикошетом от их общих переживаний. Если умрёт хотя бы ещё один, мои внутренности разорвёт от траурных рыданий. Сама выцарапаю себе сердце из саднившей груди. Сайтроми вроде и стал следить за мной, опасаясь, как бы я не наделала глупостей, но он не способен углядеть всё.

А ещё впервые закружила паническая мысль, которая так очевидна, но мне не хотелось приглашать её в свой разум. Если все они теперь рискуют быть стёртыми из реальности артефактом, то… отец не исключение. Думы о нём как о бессмертном крепко вросли в повседневность. И вот правила нарушены.

Почему эти упрямцы не видят, что сидеть наверху опасно? Почему никто из них не подумал об отходе ещё после потери Хатпрос? Их жизни отныне – не разменная монета и не трофей для глупых церковников, а необходимость, без которой весь мир полетит крахом!

Несколько дней напряжённого обмозговывания вылились в напряжённый разговор.

– Вам нужно спуститься. Обратно, – заявила я отцу, на что он скептично приподнял брови.

– А смысл? Думаешь, хранители артефакта не спустятся за нами, если уж они вознамерились нас… убить? – слово так непривычно ложилось на слух.

Король словно издевался. Я поджала губы от злости. А на самом деле хотелось накричать на него.

– Вы совсем не соображаете? – внутри неугомонно работали наточенные ножи, из-за чего я была слишком взвинчена, чтобы осторожничать в выборе фраз. – Пока вы отсидитесь внизу, Спустившиеся перероют для вас весь Верхний этаж и отберут артефакт! На что нужна королевская воля, если не можешь послать слуг делать всю неблагодарную работу? Это лучше, что торчать тут и ждать, кого же убьют следующим!

– Нахиирдо, – утомлённо вымолвил Сайтроми, потирая лоб и веки. – Побег ничего не решит. Спустившиеся не разберутся наверху без нас. Они не защитят себя от церковников. Им нужна поддержка и наш патронаж.

– Значит, можно подставляться под удар?

– Никто из нас не будет ждать, пока артефакт уничтожит нас. Мы отстоим своё право находиться здесь.

Король отрезал мои попытки воззвать к осторожности. И самое прискорбное, что даже благоразумная Сат’Узунд разделяла его взгляды. А с ней и Цехтуу. Троица упрямых рогатых животных!

Цеткрохъев скрылся с Ролуангэ, и в каком месте он залёг на дно, знали только его родственники. Я молилась невиданным силам во Вселенной, чтобы остриё человеческой глупости не добралось до старшего брата. И ещё рьянее – чтобы неизвестные не обратили взор на Хатостро. Поразительно, что они начали не с той троицы, которая бросила вызов Lux Veritatis на его же материке. Рано или поздно мудрецы (или кто там) придут и сюда. Им повезло убрать соединяющиеся половинки, да вот теперь против них выступали две другие связанные общим духом пары. И пока одна часть дышит, вторая будет во что бы то ни стало цепляться за существование.

Я не планировала давать мудрецам время на пересечение морей. Когда они доберутся до Хатостро, бессмертных тут уже не будет. Одного так точно. Без понятия, что делать с упрямством Цехтуу и Сат’Узунд, но с нежеланием Сайтроми спускаться я совладаю. Пусть не словами, так действиями.

Плана не было, лишь чёткое видение того, что необходимо совершить. Я должна изгнать Короля силой. Возможно, не своей, а обратившись к тем, кто заинтересован в данном действии. Тем, кто управляет магией света и создаёт золотые цепи.

К церковникам. Не верила, что думала об этом. Но если существовал хотя бы крохотный шанс, что не все в Lux Veritatis были в курсе успехов мудрецов, им следовало воспользоваться. Служители спят и видят, как избавиться от бессмертных. Если вычеркнуть артефакт, то самым эффективным способом было и остаётся изгнание через ритуал или истребление физической оболочки.

Я готова пойти на предательство Сайтроми (а в чужих глазах это именно так и выглядит) ради его спасения. Он поблагодарит меня… или нет, посчитав, что своим поступком я попрала его гордость. Всё равно. Идея отправить Короля вниз против воли занозой засела в мыслях, как навязчивая идея. Хорошо, что ни Сайтроми, ни его сёстры не умели считывать поверхностные образы, иначе давно бы заперли меня в какой-нибудь темнице. Мерещилось, что мой лоб, макушка и затылок дымились от неустанности обдумываний шагов «предательства». Я ела, перемещалась из точки в точку, ложилась спать и просыпалась с фантазиями о задуманном.

Отцу не понравится, что я для него приготовила, но зато он будет жить. Правда… существовала весомая, нет, огромная проблема, с которой срочно нужно справляться.

Я не представляла, как закрыть от всевидящей Сат’Узунд грядущее. Она прочтёт мои намерения до того, как те начнут исполняться. И расскажет Сайтроми.

========== Глава 42 ==========

Глава 42.1

Сложные отношения

Граспер был обыкновенным Спустившимся, и, как и многие его собратья, боготворил королей, презирал людей и мечтал о лучшей доле, хотя плохо понимал, чем нынешнее хуже желаемого. Он не верил в возвращение Терпящей и вообще старался не думать о возвышенном, предпочитая следить за земным. Он твёрдо стоял на двух ногах и жил настоящим, а не витал в облаках, что, по его мнению, было главным людским пороком.

У Граспера не было детей, однако он имел представление о том, как складываются отношения между старшими и младшими поколениями. Пару раз за свою долгую жизнь (а стукнуло ему уже сто двадцать семь лет) он нянчил племянников, хотя восторга от игр с детьми не испытывал. Наверное, семья – не для Граспера. Его вид страдал от кривых кистей, которые госпожа эволюция отчего-то не торопилась выпрямлять. Из-за дефектов конечностей, которые превращали подобных Спустившихся в опасных охотников, но делали их абсолютно немощными в повседневных делах, им было тяжело держать на руках новорождённых. Да и свою гористую рожу Граспер не хотел передавать потомкам, а потому не заводил отношений.

И вот однажды Спустившемуся выпал шанс услужить Королю Сайтроми. К благоговению подданных, он взобрался на этаж людей и засел в женском монастыре в городе… Велларни или Веллурнии. Граспер совсем не разбирался в этих человеческих названиях. Конечно же, преданный Спустившийся поднялся следом, пока дверка между этажами оставалась приоткрытой. Теперь он мог каждый день видеть блистательного владыку в теле белокурой девицы. Облик не смущал слугу, ведь взгляд служительницы был отнюдь не человеческим. Если бы Грасперу так и описали противоречия тела и души, он бы посмеялся, но не когда сам столкнулся с контрастом. Монашка вроде была обыкновенной, даже не совсем во вкусе Спустившегося. А вот глаза… в них будто отражалось целое звёздное небо, и перечислить всё, что повидало существо внутри, отсохнет язык.

Граспер что-то да смыслил в отношениях родителей и детей. Мать и отец любили поучать его, натаскивать, считая, что пусть уж лучше они проявят строгость сейчас, чем жизнь потом будет пинать выросшего отпрыска. Но опыт в стенах монастыря заставил эту уверенность пошатнуться. Когда Сайтроми безапелляционным тоном приказал ему проделать один странный трюк с его, Короля, дочерью, у Спустившегося поначалу отвисла челюсть. Разве так можно? Он никогда не слышал, чтобы отцы преподавали дочерям урок… в такой манере.

– Ты меня слышал? – прищурилась светловолосая монашка, когда Граспер ничего не ответил, и мужчина осознал, что испытывает терпение Сайтроми.

– Да, Король… Я просто… не знал, что так можно. Изобразить насилие, которое не насилие…

Служительница кивнула и стремительно зашагала прочь. С чего же всё началось? Один раз Граспер был невольным свидетелем почти ссоры между черноволосой девушкой и её бессмертным отцом, однако он и не предполагал, что всё выльется… в это. О чём они тогда разговаривали? Грасперу даже вспоминать было стыдно, ведь он не желал подслушивать и вообще вникать в отношения Короля с дочерью. Да ведь как-то так само получилось.

Спустившийся напряг память. Ну да, всё верно: девушка упрекнула Сайтроми, что была плодом насилия. И упрекала, наверное, несколько раз, учитывая, что Король в итоге взорвался. Граспер посмотрел на свои длинные крючковатые пальцы с завидными когтями. Такими удобно резать мякоть и плоть. Мужчина никогда не калечил людей или Спустившихся, но знал, что руки – отличное орудие убийства среди представителей его рода. Неудивительно, что из всех населявших в тот момент монастырь гостей Сайтроми выбрал именно его. Для описанного не то урока, не то наказания Граспер подходил лучше всех. А ещё, похоже, это была маленькая кара для самого Спустившегося за то, что оказался не в то время и не в том месте. Был свидетелем конфликта – расплачивайся за полученные сведения.

Граспер не знал, как пересилить себя. Ему даже представлять было страшно, что от него требовалось. Будь он отцом, никогда бы до такого не додумался! Но Король мыслил собственными стандартами и облекал желания не в просьбы, а требования. Граспер не мог заскулить и попросить Сайтроми выбрать другого исполнителя, ведь это попросту унизительно. Да и в каком-то смысле ему всё же было любопытно, к чему приведёт воспитательный процесс. Может, Спустившемуся стоит взять на вооружение метод сурового Короля?

Нужно всё сделать, как описывал Сайтроми, а на детали он не скупился. Граспер был деревянных дел мастер, а потому без хвастовства мог продемонстрировать чёткое следование инструкциям. Руки сделают работу, да вот мозг желательно отключить. Иначе смелости ему и не достанет в подходящий момент.

Подкараулив девушку в коридоре, Граспер набросился на неё сзади, повалил на пол, развернул лицом и со звериным упорством принялся рвать на ней одежду. Калечить нельзя, это он хорошо помнил. Внезапность появления Спустившегося обеспечило ему несколько секунд спокойной работы, но вот Граспера подкинуло в воздух, и он рухнул сбоку. А девушка оказалась из драчливых! Впрочем, об этом мужчину тоже предупреждали. Он обхватил её горло и ударил макушкой о пол, а второй рукой замашисто прошёлся когтями по подолу платья, оторвав значимый кусок. Молочное бедро оголилось, и Граспер неожиданно получил коленкой в живот. Из-за этого он едва не прочертил девушке полосы на лице, но вовремя направил руку в другом направлении и оторвал воротник.

А потом в голове у Спустившегося помутнело, и через секунду он обнаружил, что рукав накидки горит. Да ещё и белым огнём! Мужчина заверещал и задёргал рукой. Огонь не сбивался, а ведь он был диким и прожорливым, отчего остатки ткани быстро прилипли к коже Граспера. Боль шокирующей волной прошлась по телу, и вдруг огонь погас. Мужчина сорвал накидку и заскулил, прижимая ладонь к ожогам на предплечье. Он думал, что сгорит. Спустившийся удивился, что девушка остановила пламя, но потом увидел стоявшую возле подоконника светловолосую монашку. Ах, вот кто его спас.

Сайтроми двумя широкими шагами приблизился к дочери и сел так близко, что нос служительницы почти касался лица девушки. Та, не пришедшая в себя, с ужасом посмотрела на женщину. Граспер боялся пошевелиться, чтобы о нём не вспомнили, и беззвучно наблюдал за сценой. Хотя руку жгло болью, мужчина стиснул зубы, решив заняться ею позже.

– Вот это то, как выглядит сексуальное насилие, вернее, его начало, – ровным тоном проговорил Король. Сама невозмутимость. – А то, что я сделал с твоей матерью, было больше похоже на неотвратимый пикник: принудительный, но приятный.

Девушка очнулась от ступора и засуетилась. Спустившийся поработал на славу: местами одежда превратилась в лохмотья, и некоторые участки кожи оголились. Дочь Короля спешно закрыла руками те места, которые казались ей наиболее стесняющими, и вновь перевела взгляд на монахиню.

– Ты… ты в своём уме?! – выпалила она. Девушка отодвинулась от служительницы, как от прокажённой, но пока не поднималась, опасаясь, видно, что тогда остатки платья вовсе свалятся с неё.

– Я показываю тебе разницу, чтобы ты перестала строить обиженную неженку, – терпеливо изрёк Сайтроми. Он не торопился помочь ей встать и не притрагивался, чтобы не провоцировать ещё больше. Мудрое решение, подумал Граспер. – В моём галантном подходе никогда не было дикости и необузданности, что присущи почти всем насильникам…

– Замолчи, пожалуйста! Как… как тебе такое в голову пришло? – девушка оторопело завертела головой, ища поддержки, однако в коридоре никого не было, не считая Граспера. – Никто не подсылает к детям мнимых насильников, чтобы доказать свою непогрешимость!

– Значит, я исключение. Но давай будем честны друг с другом: тебе нет никакого дела до обиды твоей матери и моего несправедливого отношения к ней, и ты всего лишь ищешь повод винить меня в чём-нибудь. Разве нет?

Девушка пилила служительницу взглядом, а затем опустила его. Сайтроми сложил руки на груди и демонстративно вздохнул.

– Закроем тему навсегда. Переоденься, – Король поднялся, повернулся к застывшему Спустившемуся и нахмурился. – Ты ещё здесь?

– Простите меня, умоляю, простите, – Граспер откланялся и попятился.

Ну вот, он снова стал свидетелем запретного, хотя в этот раз он намеренно остался посмотреть. Интересно же, к чему приведут действия. Должно быть, Король остался доволен его работой, а сам Спустившийся сделал для себя удивительные выводы. Мужчина не сомневался, что цель постановки достигнута, и восхищался тем, как ловко бессмертный выбил из девушки тягу к обвинениям в прошлых ошибках. Вряд ли ей вообще когда-либо захочется говорить об этом, а если вдруг вспомнит, то в памяти всегда будет всплывать эта сцена в коридоре. И при этом в уроке Сайтроми не было злого умысла, и придумал он такое не из жестокости или любви к наказаниям. Король даже не оправдывался через абсурдный спектакль, приведший его дочь в ужас. Грасперу показалось, что Сайтроми продемонстрировал уродливую реальность и хотел, чтобы его самого приняли таким, какой он есть, со всеми недостатками и перегибами. Это было своеобразное исповедование, эмоционально сложное и ненормальное с точки зрения смертных. Король совершает поступки, от которых у некоторых встали бы дыбом волосы, но совершает их так, что в результате его и упрекнуть нельзя. Вроде безумие какое-то, да результат поражает.

Сложная у Сайтроми любовь, непонятная Грасперу. Он всё ещё считал метод чудным, неадекватным, а сам бы не отважился провернуть подобное со своими или чужими детьми, не будь то приказ. На то он и простой Спустившийся. Ему не дано понять и повторить замыслы мудрейших бессмертных.

Будет забавно, подумал Граспер, если девушка в итоге переймёт странную манеру отца и отплатит ему той же монетой. Мужчина желал бы видеть ответ. Эти двое стоили бы друг друга. Правда, для этого девушке потребуется освободиться от некоторых условностей, обрести смелость и развить нестандартное мышление. В противном случае сравниться с Королём будет проблематично.

Глава 42.2

Сложное дело

Дождь тарабанил по крышам и булькал в грязи. Черепицы домов, похоже, когда-то были красного цвета, но из-за пыли выглядели почти серыми и небесным поливом не очищались. Идти по дороге было невозможно, не рискуя утонуть по колено в грязи. Извозчик, как назло, отказался ехать вглубь городка, куда мне, кстати, и нужно было, и пришлось смешать ему мысли и спихнуть с насиженного места. Пусть искупается за то, что пытался отправить меня пробираться через жижу. Он и не ожидал подвоха от обыкновенной на вид девушки в чёрном жакете и в длинной серой юбке со скромными узорами.

Прохожих было мало: каждый прятал свой нос в сухом помещении, и лишь отчаянные пробегали от кровли до кровли под газеткой или закрывая макушки руками. Короткий навес, тянувшийся с крыши повозки, не особо спасал от враги, и я давно подрагивала от холода. Скоро это закончится, твердила себе. Всего-то и нужно, что найти правильное здание…

Оно выросло по правый локоть, и я подвела лошадь к крыльцу. Ограда давно покосилась и служила больше напоминанием о старых-добрых деньках, нежели реальной защитой владения. Я спрыгнула прямо на ступеньку, избегая грязи, и поднялась к двери шириной в три человека. Даже притом что городок напоминал захолустье, хотя числился где-то за гранью этого титула, церковь выглядела внушительной. Я не отважилась ехать в более крупные и приметные поселения, начала с малого и окраинного. Если мой план полетит в бездну, хотя бы успею скрыться на безопасную территорию. А он мог полететь, ведь людям, особенно церковникам, доверия нет.

Я ступила за порог церкви, усмехаясь про себя: как же это Терпящая выносит моё порочное присутствие в священном доме? Где почерневшее небо и молнии? Прихожане сидели на лавках, и их насчитывалось человек пять. Меня интересовали не посетители, а заведующий. Оставляя дорожку воды после себя, я приблизилась к алтарю, на котором обязано лежать Священное Писание, но его почему-то не было. Спрятали до лучших времён, не иначе. Жаль. С ним было бы веселее.

– Можно вас побеспокоить? – обратилась я к служителю, протиравшему подсвечники недалеко от алтаря. Мужчина с самыми глубокими морщинами, которые я когда-либо наблюдала у не очень старых людей, повернул недовольное лицо.

– Вы пришли помолиться?

– Не совсем, – мне не приглянулось, что он не сделал ко мне и шага. Ничего нормально в этом городе не складывается, и сей факт начинал злить. – У вас не найдётся полотенца для несчастной путешественницы? Я промокла до нитки.

Служитель подал тряпку для протирания пыли. Весьма великодушно с его стороны. Я взяла предмет в руки, и тряпица мигом заполыхала белым пламенем.

– Ой. Я случайно. У вас нет ещё? – я отбросила догоравший материал в сторону.

Прихожан мигом выдуло из церкви. Мужчина скукожился ещё сильнее и принялся зачитывать молитву.

– Она не действует на демонов, неужели не ясно? – я закатила глаза и двинулась в сторону служителя. Его ноги подкосились, и он осел. – Если не хочешь, чтобы тебя постигла судьба тряпки, подбирай свои трясущиеся поджилки и выметайся! И не забудь сообщить, кому надо, что в церкви поселился «демон».

Мне кажется, сейчас я очень напоминала Сайтроми с его презрительным тоном и властными жестами. Интересно, могла бы притворяться им длительное время?

Сидеть и ждать я не планировала. Слишком опасно. А потому покинула церковь, оставив в её владениях парочку проворных огоньков, и затаилась поблизости. Здание мигом обернулось серебряным цветком. Приметно, красиво, да и люди перепугались. Ажиотаж поднялся такой, что я пару раз наблюдала за истерикой прямо на улицах города. Бедные жители, наверное, решили, что демоны пришли разрушать их дома.