Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 81 страниц)

Проезжая по заученной дороге, я и двое сопровождавших угодили в ловушку. На нас и раньше пытались напасть ополоумевшие люди, но в этот раз всё было иначе. Спустившиеся вдруг отстали, и когда я остановила коня и повернулась посмотреть, что у них стряслось, меня атаковали. Даже не успела сообразить, что происходит, когда в грудь вонзилось копьё. Настоящее, а не из магии света.

Умирать довольно тяжко. Я ждала гибель на поле боя, когда вызволяла Сат’Узунд, когда сталкивалась с очередным полным ненависти служителем. Однако погибнуть в пути, не слезая с лошади, было даже обидно. Помню, как Хройте вытащил наконечник из груди, прижал какую-то тряпицу к кровоточащей дыре, закричал неразборчивую фразу товарищу. Я была сердита на неудачу и собственную невнимательность, и то была последняя яркая эмоция перед коротким забытьем. Наверное, из-за такого настроя я и наорала на Ворона, когда он попробовал расписать мне красоты Леса и причины задержаться в нём. Больше ничего не запомнила о пребывании там, но точно знала, что покинула Лес.

Если рана при воскрешении уже не смертельна, то она точно не залечивается полностью. Сердце после враждебного жеста Цехтуу ёкало пару дней. Вот и дыра в груди парализовала меня болью, пока я приходила в себя, лёжа под шуршащими листьями. Хорошо, что Хройте убрал копьё. Интересно, как бы засчиталось моё воскрешение, если бы оружие продолжало торчать между рёбер.

Всего пару секунд любовалась верхушками деревьев, когда их загородила склонившаяся фигура. Я попробовала сесть, но наблюдатель толкнул ногой в рану на груди, заставив с воплем прижаться к земле.

– Да ты полежи, отдохни, безрогая. Возвращение к жизни – непростое занятие, правда?

Сказать, что меня застали врасплох этой встречей, ничего не сказать. Я повернула голову и поискала Спустившихся, в чьей подстраховке сейчас особенно нуждалась. Два тела лежали чуть в стороне, и у каждого из горла сочилась кровь.

– Что ты наделал… – простонала я, думая в первую очередь о Хройте. В глазах защипало.

– До меня тут долетело предупреждение, – проговорил Глядящий в Душу, перебрасывая серп из ладони в ладонь, – чтобы я держался от тебя подальше. Что ты вроде как снова точишь на меня зуб.

Конечно, Гаррел ему рассказал о моей несдержанности. Что и следовало ожидать от приятелей, сотрудничавших несколько лет.

– А ты и держишься, трус, – бросила я конвульсивно, снова пытаясь сесть.

От боли выступили слёзы, но всё равно видела, какой яростью горели глаза Глядящего в Душу. Он не был хладнокровен и спокоен. В нём пульсировал желчный гнев. Тем не менее парень не подходил ко мне ближе расстояния вытянутой руки, помня, что я могу уничтожить его касанием. И так же хорошо знал, что при всём желании не в состоянии поджечь его без телесного контакта. Внушение на него не действовало. Не работали даже мои мысленные передвижения предметов, так как Спустившийся не отправлялся в полёт по одному велению. Он хорошо подготовился к встрече, расчётливый гад!

– Я пришёл предупредить тебя, девочка, – Глядящий в Душу указал на меня серпом. – Что бы ты там ни хотела мне предъявить, лучше этого не делай. Мне нельзя тебя убивать, да я и не смогу, ведь ты теперь… что-то вроде бессмертной. Но это не значит, что я буду покорным и милым с тобой, пока ты точишь нож. Есть много способов причинить боль.

И он ведал об этом лучше многих. Натравивший приятеля на Юдаиф, убивший Хройте, с которым я пребывала в интимных отношениях, знавший о моём визите Рандареллу… Ненавидела его до остервенения, да моего бешенства хватало только на то, чтобы разрывать землю пальцами и скрипеть зубами, попутно глотая слёзы.

Наша неприязнь друг к другу была настолько взаимной, что не требовалось высказывать её вслух. Горделивый Глядящий в Душу не собирался прощать угрозы в его адрес, а я – его подлые поступки. Но пока я лежала на холодной земле раздавленная, убитая по-настоящему и внезапным унижением, ни о каком справедливом возмездии речи не шло.

А Глядящий в Душу всё так же стоял в тройке шагов, и к нему постепенно возвращалось самообладание.

– Побежишь жаловаться?

– Нет, – процедила я.

– Хорошо. Будь взрослой девочкой и лучше оставь это.

Глядящий в Душу удовлетворённо кивнул и повесил серп на пояс. Секунда – и его нет. Если бы не моя немощность…

Я насилу поднялась. В груди разливался пожар, а перед глазами плыло. Мало покричала на Ворона: пусть вместе с жизнью возвращают ещё и здоровье! Меня будто вывернули наизнанку, прошлись по всем сокровенным уголкам и выбросили в лужу. Жестокое предупреждение моего врага получилось знатным: от обиды и злости хотелось выть в голос.

Хройте… Славный Спустившийся. Он нравился мне, пусть то и не любовь. Однако мы немало времени проводили вместе, и с ним получалось забыть Рандарелла… на пару-тройку часов. Я поплакала над Хройте и обещала трупу прислать кого-нибудь для захоронения, забралась на коня и неторопливо поехала дальше. Право, до города Спустившихся оставался час езды. Глядящий в Душу всё рассчитал: он подловил поближе к безопасной зоне, где нас ещё не встретят свои, но откуда добраться до дома даже с ранами будет возможным. Всю дорогу я думала о том, как буду садистки расправляться с белобрысым. Банальной смерти он не заслуживает. Признаться, от его предупреждения сделалось страшно, но оставить всё так… Ни за что!

Я не успела переодеться, когда Спустившийся доложил, что Король ждёт меня с устным отчётом. Обычно докладывала ему сразу по возвращении, однако сейчас был не лучший случай. Требование Сайтроми разозлило ещё больше. Хочет видеть немедленно? Отлично! Я запустила дорожный мешок ногой в угол, пригладила остриженные волосы и пошла к нему так: пусть видит в бледном лице, в пятне крови на груди и синяках под глазами мои боль, ярость и подавленность. Лучше картины и не представить!

Адекватной частью себя я осознавала, насколько выбита из колеи и что нужно поскорее успокоиться. Да только остановить эту карету безумства было сложно. Поэтому я наспех и с видимым раздражением рассказала Королю о поведении людей в Пелении, их ответах и замыслах, выхваченных из поверхностных мыслей. Советник справа от бессмертного превратился в статую и пялился на меня с изумлением. Зато Сайтроми выглядел скорее заинтересованным, нежели напуганным или… рассерженным? Мне казалось, мой тон и выходка могли показаться ему чересчур дерзкими, но Король лишь после доклада аккуратно спросил:

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, – упрямо повторила я, как недавно бросала с вызовом Глядящему в Душу.

– Где сопровождавшие тебя Спустившиеся?

– Мертвы, – помедлив, выдавила из себя. Внутри снова всё сжалось, когда мёртвый Хройте нарисовался в воображении.

– Понятно. Могу только посочувствовать нападавшим.

Я была уверена, он скажет что-нибудь такое, отчего щёки запылают жаром, а кулаки сожмутся в гневе. Например, выплюнет какое-нибудь «неважно выглядишь», что совсем не смешно. Или посоветует отправиться на отдых, словно это не очевидно. И вот Сайтроми озвучивает самую правдивую фразу из всех возможных, и недовольство им во мне само угасает. Воистину, отец никогда не перестанет поражать меня правильно выбранными словами и действиями, как если бы он всегда знал, что и в каких ситуациях допустимо. Ладно, пусть не всегда, но зачастую…

– Если моя помощь тебе не требуется, ты свободна, – добавил Король.

– Я и так вроде не в рабстве.

Сайтроми уже повернулся к советнику, потеряв ко мне интерес, но тут вновь воззрился на меня из-под тяжёлых век. Меня одолевало любопытство, какая дума посетила его голову, но он закрыл мысли. Поэтому я молча вышла, закончив проверять его терпение на прочность.

Мне ещё следует придумать идеальный план мести, да такой, чтобы Глядящий в Душу не прознал о нём заранее и не соскочил с крючка. Едва ли он поверил, что я оставлю его в покое, и теперь будет настороже. Потому мои действия обязаны быть чёткими и продуманными.

А за планированием, тренировками способностей и повседневными делами прошёл восьмой месяц. Армии не мялись на пороге, проклятья не сотрясали улицы новоявленных городов Спустившихся. Слишком хорошо, чтобы поверить в смирение людей. Бессмертные считали так же, потому как я ни разу не видела их предававшимися развлечениям. Они не расслаблялись, а значит, подозревали угрозу.

Дважды я встречалась с Сат’Узунд, но она не торопилась утешать меня оптимистичными предсказаниями. И вообще обсуждать будущее. Пару раз регион, ушедший под управление Сайтроми, навещала старшая сестра. Цехтуу одарила меня не большим вниманием, чем заслуживает пыль, и ушла секретничать с Королём. Они явно чего-то ждали. Почему тогда отец скрытничает, не предупреждает, не высказывается? Я спрашивала напрямую, и он отвечал, что грядущее пусто.

– Как оно может быть пустым? – недоумевала я. – Это значит, что всё, созданное на этой земле, будет разрушено? Или пусто, потому что эти города, эти поселения Спустившихся не имеют значения?

– Пусто, потому что теряется связь между объектами. Я чувствую, как слабеет связь… – хмурился Сайтроми. – Подобного не случалось почти вечность, и в последний раз происходило, когда…

Его лицо пошло ещё большими морщинами, и он погрузился в воспоминания. Почему отец не подпускал меня к измышлениям, я не знала. И тревога снедала из-за полного неведения.

А вскоре и мне открылся весь ужас «пустоты», когда в один из дней совершенно из ниоткуда, без предпосылок и предупреждений я ощутила потерю. В душе что-то со стоном умерло, схлопнулось, и невидимая связь порвалась, как подрезанная струна. Я просто встала на месте, ощупывая новое для меня чувство. Оно было чужим гостем, словно перепутавшим дверь в миры. В сознании вспорхнули мириады образов, но их танец не отвлекал от дыры внутри. Как невозможное, но уже произошедшее отразится на окружающем? Ведь не пройдёт же это бесследно? Определённо, в мире уже что-то меняется. Прямо сейчас, каждую секунду бреши залатываются, но для этого используется уже имеющийся материал, то есть материя растягивается… Расходится, раздирая сухожилия и плоть, дабы залепить пропуски. И от этого ран становится всё больше. Они не ведают, что натворили! Жаждая исцеления, они покалечили Часы ещё больше. Равновесие нарушено, и перекос половин неизбежен. Откуда во мне такое ясное понимание устройства мироздания? Разрозненные куски впечатлений сами выстроились в отчётливую картину, будто я родилась с этими знаниями, но они до поры дремали.

Клепсидра плачет о потерянном органе, и также заплакала я.

– С вами всё хорошо? – спросил прохожий Спустившийся, сталкиваясь с моим ступором и тихими слезами.

– Её больше нет, – не веря словам, изрекла я. – Она умерла.

– Кто умер?

– Та, что не умеет умирать.

Мой бессвязный бред не был предназначен для ушей несчастного прохожего, и ноги понесли меня к тому, кто понял бы и отреагировал… И кто, наверняка, сам испытал переворот сознания. Если даже до меня долетели отголоски, то все они, бесспорно, пребывали в ещё большем смятении. Нет, они должны быть размазаны эхом трагедии.

И они были. Одного взгляда на Сайтроми хватало, чтобы убедиться в истинности ощущения. На краткий миг я понадеялась, что мне примерещилось, что это видение или предчувствие. Впрочем, теперь всё кончено. Поникший Король растоптал слабую искру.

– Скажи, что вы так чувствуете себя, когда одного из вас изгоняют на Нижний этаж, – взмолилась я, рыдая. Пустота становилось всё менее выносимой.

– Нет, – глухо отозвался Сайтроми. – Хатпрос умерла. По-настоящему. А поскольку мы все вне Леса, для нас не уготовано перерождения.

– Это невозможно… Ты говорил, что это неважно! Что артефакт не станет проблемой!

Король глянул на меня со злобой. Значит, и это осознание верно. Догадка о том, что артефакт был использован по назначению, также сама пришла на ум, словно её вложили извне. Меня всё больше пугало то, как легко в меня вливались истины и как стремительно они подтверждались.

– Такого просто не может быть! Не должно! – выпалила я, хватаясь за голову. – А как же баланс? Как… почему я чувствую нарушение в балансе Часов? Это неправильно.

– В тебе есть связь с душой этого мира, как у всех Шести, – бесцветно отвечал Король, но я чувствовала, как в нём всё ходит ходуном. Если я воспринимала себя как поломанную игрушку, которую вдруг лишили важной части и которая более не знает, кто она, то что творилось с бессмертными? – Лучше уйди, пока я не нашёл твои вопросы слишком утомительными, чтобы отвечать.

Я поймала его на пике смятения, в минуты потерянности и слепого блуждания в потемневшей комнате, но вот в нём пробуждалась осмысленная ярость. И требовать ответы от того, кто переживал трагедию ярче моего, было небезопасно. Мучить бессмертных разговорами в такой момент нельзя, но мне нужно какое-то успокоение. Что-то, способное помочь залатать дыру хотя бы для меня.

Изнывая от потери, я шаталась по городу неприкаянной душой. Тенью былых забот. Мир не был прежним, но никто этого не замечал. Спустившиеся занимались украшением улиц, ходили за покупками, беззаботно слонялись от дома к дому. Но я всё чувствовала. Впервые правда засветилась ослепительными гранями перед мной: Шестеро не просто первые и уникальные бессмертные создания, поставленные во главе Клепсидры, когда богиня решила покинуть своё творение. Не легенда и не миазм, разросшийся спустя тысячелетия. Они – опора, несущие колонны. Без них гармония канет в бездну, и чем их меньше, тем ближе катаклизм этого несовершенного мира. Я не думала об этом, но пустота открыла запертую дверь. Душа Клепсидры словно воззвала ко мне, требуя выступить вместо выброшенной части, но как могла моя половина заменить целое?

Что же получается, их теперь… Пятеро? Какое уродливое число, до чего несовершенное слово! Я никогда не любила Хатпрос, но вот её не стало, и будто вырезали кусок плоти. Гибель бессмертного – само по себе извращённое и нелогичное явление, противное естеству. Оставшиеся ослабеют, но ещё очевиднее, что они будут мстить. В худшем сценарии сорвутся и разрушат всё, что удобно стоит и красиво лежит на Верхнем этаже. Правда, баланс это не вернёт. Неужели чувство неполноценности отныне и навсегда будет преследовать их и… меня?

Успокоение не находилось, покой не приходил, и я воззвала к каким угодно высшим силам, механизмам, явлениям, которые поставили бы выскочившую кость на место. И нечто в эти минуты отчаянья и тонкой связи с душой Клепсидры услышало призыв. Само Провидение обратило на меня взор и поднесло дар. Материальный, но небывалый, поскольку едва ли кто-то мог хранить эту вещь всё время у себя и подложить мне в день краха.

В своём домике на кровати я нашла письмо, которое, почти уверена, материализовалось из воздуха. Кто бы ни занёс его, он был не из привычной мне реальности, о чём также свидетельствовала подпись. Автор письма заставлял задуматься о том, какие ещё силы ощутили крушение опоры.

«Я спешу сообщить вам, мои дорогие, что этот мир есть полностью ваш. Я не могу отвернуть содеянное и привести вас в былое состояние. Три нельзя разделить на целые числа даже с талантами вседуща. Сущее зиждется на законах Вселенной, и они писаны для всех миров и всех реальностей с одинаковой строгостью. Ажно помните, что вам всегда должно стремиться к чётному числу, но чем вас менее, тем нестабильнее Часы. Вы – мой идеальный механизм для установления равновесия в двух сосудах. Чтобы одна половина не перевесила вторую, ово не рухнула, ово не потерялась в Пустоте, вам должно просто быть, и существование вне Леса поспособствует сему. Ваше бытие николи не прервётся. Да будет так, пока я не найду более совершенные конструкции для поддержания Часов. Т.»

Письмо от Терпящей, но кто принёс его? Не Сама же Она нагрянула в период печали и трагедии! Возможно, Ворон или ещё какое божественное существо, обитавшее за пределами Клепсидры, но следившее за миром. Не так важно, ведь подтверждавшие мои опасения строчки таинственным образом принесли смирение. Всё ещё было больно, как после ампутации, хотя чувство отнюдь не физическое. Однако я поняла, что жизнь не разрушена, а у сегодняшнего дня есть продолжение. Мрачное и тёмное, но ещё не потерянное.

Если, конечно, люди не продолжат ломать Часы, полагая, что исполняют заветы Её. Я повертела письмо. От него исходило тепло, и сама бумажка приводила в волнение, словно пальцы касались чего-то запредельного, возвышенного и бесконечно прекрасного. Да так оно и было. Если бы Терпящая была человеком, я бы сказала, что письмо пропиталось Её духами, а так… Её энергией? Чем не доказательство истинной воли Создательницы? Люди не поверят в подлинность, но подразнить их можно. Письмо во что бы то ни стало необходимо сохранить.

(1) Послушай своих предков

(2) Смерть безучастно поражает любого

========== Глава 41.1 Не миф ==========

Тени сгущались над человечеством. Отголоски войны разлетались во всех направлениях и касались каждого, даже не принимавшего в ней участие.

Рандарелл следовал за провожатым в таинственное место, где, по словам мужчины с лысой макушкой, «принимались решения мировой важности». Пафосные ноты не убеждали служителя, но когда мужчина заикнулся, что Рандарелл имеет шанс узнать нечто важное о Шести и артефакте, парень насторожился. Чему следует верить, а какие слова – провокация и лживые обещания? Он подозревал, что его ведут в ловушку, но кому мог понадобиться однорукий калека? Что с него взять? Lux Veritatis уже показали, что выкупать своих людей не намереваются.

– По дороге мы заберём ещё служителей, – предупредил провожатый.

– Неужели?

– Ты сам всё увидишь, когда мы будем на месте. И поймёшь, почему моё предложение лучше всего, что когда-либо предлагал ваш Lux Veritatis.

– Предложение? Но вы не делали мне никакого предложения, – задумчиво произнёс Рандарелл. Если не принимать возможность прогуляться перед возвращением домой за предложение.

– Разве? Значит, ещё рано.

Целитель Лангзама трижды порывался уйти и продолжить свой путь самостоятельно, но что-то останавливало. Доверия к незнакомцу не было. Тот даже имени своего не называл. И всё же некое чувство держало Рандарелла рядом с мужчиной. Возможно, надежда? Или отчаянное желание найти ту могучую и непобедимую силу, которая не была Церковью и в отрыве от неё действенно вершила дела мира?

Они проехали верхом Ревейный район, в который входили три города и одна деревня. Рандарелл хорошо знал эти места, и мурашки забегали по коже.

– Мы едем в сторону земель, отнятых демонами, – сказал он, сомневаясь, что провожатый знал дорогу.

– Именно. Не волнуся, покинутый служитель, я не везу тебя к твоим демонам.

Парня начинала раздражать манера мужчины называть всё чужим, словно сам он жил оторвано от окружающего, а нападение захватчиков и существование Церкви не касались его мирка.

К радости Рандарелла, на пятый день они свернули в сторону и ушли с главной дороги. Теперь их путь лежал западнее территории, из которой служитель лишь недавно вырвался. Обратно в плен не хотелось.

Мужчина скрывал, едут они в конкретный город, деревню, лагерь в лесу или тайное убежище в заброшенном строении. Он не говорил ничего определённого, и терпение целителя подошло к критической точке. Но когда струна лопнула, они приехали…

… на поле брани. Выжженная земля напоминала пятна гнили у прокажённого. Зола и сажа стелились сплошным ковром. Везде, куда хватало глаз, лежали обугленные, поломанные, разнесённые в щепки деревья. И курганы… Возле них бродили люди, искали что-то в пыли и грязи, подбирали с чёрной поверхности.

Рандарелла как громом поразило. Он бросился расспрашивать, так как спутник не вовремя обернулся молчаливой статуей, и выяснил у одного из людей о том, какая битва покалечила эти земли. Он стоял на поле второго проигранного сражения с демонами. Уже второе… Первое прошло в окрестностях лагеря захватчиков, пока парень восстанавливался в Обители Церкви Терпящей. А это было место последней битвы, унёсшей жизни ещё большего числа людей и закончившейся полным разгромом. Никто не думал, что демоны окажутся столь сильны.

Рандарелл поговорил с выжившими, чья стоянка расположилась недалеко от позорного поля. Найти общий язык с людьми было несложно, поскольку среди них были служители, вымотанные, перенервничавшие и находившиеся на грани истерики. Они рассказали целителю, как бравый вызов обернулся почти резнёй.

С самого начала битва не задалась, и перекос сил пошёл в преимущество демонам. С небес лилась вода, как если бы кто-то там, за облаками и атмосферным куполом, оплакивал воевавших. Стена дождя слепила, а намокшая одежда холодила и липла к телу. Люди продрогли, скользили разъезжавшимися стопами в грязи. Демоны тоже должны были чувствовать дискомфорт. А вот их владыкам словно было всё равно, дерутся они в бурю, зной или ливень. Огонь шипел, схлестнувшись с мокрым врагом, но не затухал. Такое пламя ничто не способно убить, кроме воли хозяев.

Воины бросались на демонов с бешенством зверей, резали и рубили, но потом одна огненная волна – и в строю редело. Служители подстраховывали людей, сплетая сложные заклинания, однако их усилий было недостаточно. Толпа демонов превращалась в размытые пятна из-за дождя.

Служитель рассказал Рандареллу, что первое поражение научило генералов не придумывать сложные стратегии, тем более, что они не могли договориться между собой. А потому во второй раз армию отправили напролом давить и разбивать врагов. Натиск людей обязан был раскидать демонов на маленькие группы, которые позже легко добивались. Однако короли… Эти чудовища выступали главной движущей силой войск и были тем ещё шипом в груди человечества. Бессмертные не давали строю демонов распасться, направляли их и отгоняли или истребляли людских храбрецов. Главным кошмаром служитель считал Цехтуу. Она выныривала из клубов дыма и исчезала в них так стремительно, что никто не успевал защититься от её атак или хотя бы понять, что происходит. Её копьё прошивало насквозь двух людей за раз, а фиолетовое пламя вытравляло из существования сам дух человека.

– Истинные убийцы, – дрожа от воспоминаний, говорил служитель, и Рандарелл мысленно сочувствовал ему. – Никто не умеет так хорошо и слаженно истреблять род людской, как эти твари.

Он поведал, что вскоре после начала резни часть армии охватила паника, и люди бросились бежать. Демоны весело улюлюкали вслед, а Цехтуу и Сайтроми кровожадно улыбались. Одному из генералов Королева проломила череп кулаком и насадила тело на копьё, демонстрируя воинам противной армии, что ждёт каждого из них. Больше служитель ничего не помнил, так как потерял сознание, а очнулся уже после окончания кошмара. Битва затихала медленно, и то и дело где-то в окрестностях ещё вспыхивали пожары, когда демоны настигали отступавших людей и устраивали расправу. Но сейчас всё кончено. Изверги уползли в свой лагерь, а люди… разъезжались по домам, проклиная войну и демонов.

– Вы храбро сражались, – заключил Рандарелл, дослушав покаяние служителя. Тот считал, что сделал слишком мало.

– Нет. Мы были детьми, которые вышли против опытного и беспощадного врага. Калек среди выживших больше, чем здоровых. Раны и болезни снедают нас живьём. Я не знаю, как доберусь до монастыря…

– Я направляюсь в Lux Veritatis, – сообщил целитель. – Я помогу тебе доехать.

– Есть место безопаснее вашего Lux Veritatis, – возник за спиной мужчина с лысой макушкой. Рандарелл скосил на него взгляд. – И достойнее. Посудите сами: что сделают старейшины Lux Veritatis, когда вы приползёте зализывать раны? Спустя неделю или месяц они отправят вас обратно.

Служитель мелко задрожал и замотал головой. Даже Рандарелла пробрало от мысли, что ему придётся возвращаться на войну. Он немало выстрадал, ещё меньше помог товарищам. А если это будет приказ, сумеет ли его выполнить?

– Ваши Lux Veritatis предпочитают бить в лоб, как они делали и раньше. История всё помнит, – говорил мужчина, сцепив пальцы на груди. – Но вспомните, сколько людей погибло, когда Шестеро в последний раз поднимались всей семьёй? Множество городов и сёл стояли пустыми, а столицы горели ярче факелов. Чтобы загнать чудовищ в ловушку, Церковь посылала таких, как вы, молодых и наивных, сотнями! Тысячами на гибель! Ничего не изменилось, и вы все служите не Терпящей, а в качестве расходного материала.

– А что, есть идеи получше, как справиться с бессмертным врагом? – гневно выпалил Рандарелл.

– Есть. И я здесь для того, чтобы открыть его уставшим от бесконечных битв и пустых надежд служителям. Нам нужны те, кто в состоянии сражаться, но сражаться с той же силой, которая дарована бессмертным. Вы более не будете пешками и сгорающими в пламени восковыми игрушками. Вы поднимитесь на уровень… вершителей.

Целитель Лангзама заметил, что всё больше людей прислушиваются к словам мужчины. Он предлагал лёгкий путь, но так не бывает. Рандарелл знал, что никакого скрываемого могущества нет. Всё это сказки отчаявшихся, а неприглядная истина в том, что лишь Lux Veritatis способны остановить зло, пусть и большой ценой. И это необходимая жертва, с которой они вынуждены примириться, дабы спасти будущие поколения.

– Моё предложение – пойти со мной и принять участие не в очередном изгнании зла вниз, а полном очищении мира. Раз и навсегда, – диктовал мужчина. – Но если вы не хотите, я не настаиваю. Можете вернуться в свои ордены и ждать будущих приказов от ваших наставников. Или сбежать от ответственности, став тем самым врагами Церкви и презираемыми дезертирами. За ваши жизни отвечаете только вы сами.

– Я вернусь домой, – упрямо повторил Рандарелл. – И вы правы: это мой дом, и там живут мои наставники и друзья. Я не предам их.

– Никто не просит предавать своих. Ты окажешь услугу другим служителям, которым не придётся умирать на войне в неравном бою с безжалостными чудовищами.

Парень замотал головой и обратился к служителю, рассказавшему ему о битве. И заметил, с какой надеждой тот смотрит на мужчину.

– Не знаю, зачем ему это нужно, но лучше не вестись на его увещевания, – предупредил Рандарелл. – Знаю я таких. Сегодня завлекают тебя сладкими речами о могуществе или единственно правильной стратегии, а завтра ты уже жаришься на костре у демонов.

– Какая фантазия, молодой человек, – мужчина растянул губы в усмешке. – Я понимаю причину скепсиса. Человек человеку волк, даже когда нас истребляют. Потому я не настаиваю. Каждый сам приходит к осознанию. Кто-то поздно, кто-то рано. Кто-то – за секунду до смерти.

– Что вы от нас хотите? – спросил подошедший воин с приметным родимым пятном на лбу. – Что нам надо сделать?

– Пойти со мной. Я познакомлю вас с мудрецами, которые тысячу лет готовились к смертельной битве с исчадьями. Если вы готовы, вас изберут для миссии. Если же вы слабы духом и всего лишь пытаетесь сбежать от проблем, то вас отправят обратно по домам. Помните, что мы зовём вас не потому, что вы трусы, а потому что нам нужны священнослужители, разочаровавшиеся в методах Церкви. И воины, разочаровавшиеся в стратегиях генералов.

Люди начали переглядываться. Любопытствующих становилось всё больше. Рандарелл покачал головой, но в одном провожатый был прав: никто не в праве решать за других. Каждый сам распоряжается своей жизнью.

– А ты, брошенный служитель? – спросил мужчина после того, как несколько человек выразили заинтересованность в его предложении.

– Я, пожалуй, откажусь.

– Неужели ты не желаешь им страданий? – вкрадчиво спросил загадочный человек в рясе. Он приблизился к сконфуженному из-за его напора Рандареллу и опустил голос до шёпота. – Никому из них? Представь, как будет, – мужчина отошёл дальше, чтобы его слышали все. – Каждый пусть представит! Ваш Lux Veritatis молодец, не буду умалять достоинств. Но что они сделают с Шестью? Изгонят их на Нижний этаж, как и всегда! Чем это грозит самим чудовищам? Наверное, они разозлятся. Да, достойное наказание для тех, кто убил тысячи людей, в том числе ваших друзей или членов семьи! Они просто вернутся домой! Разве вас это не бесит? – он гневно сузил глаза. – Разве вам не хочется, чтобы расплата была весомее? Мы – те, кто сделает им во много раз больней, чем Lux Veritatis за всё время борьбы с ними!

Люди одобрительно закивали. Зашелестели голоса, на человека в рясе посыпались вопросы, на большинство из которых он отказался отвечать раньше времени. Рандарелл задумчиво обдирал нижнюю губу. Наказать королей демонов за их злодеяния? Наказать по-настоящему, а не обыкновенным изгнанием. Так привлекательно. Может, целитель Лангзама сохранил скепсис, если бы не одно обстоятельство, имя которого «Сайтроми». Вот кому Рандарелл воздал бы за многое. Да нельзя позволять жажде мести затмевать разум! Человек в рясе играет на их скрытых желаниях.

– И если я поеду, вы дадите мне волшебное оружие неведомой мощи? – недоверчиво спросил парень.

– Нет. Сначала нужно доказать, что достоин принять на себя такую ответственность.

Рандарелл готов был сказать «нет», однако его совесть требовала другого. Ведь он потеряет человека в рясе из виду, никогда больше не встретит его. Неизвестно, куда тот уводил служителей и с какой целью приманивал их туманными обещаниями, но оставлять это так нельзя. Целитель Лангзама не сможет ни найти, ни доказать существование неизвестной группы, которая соблазняет людей увещеваниями о могучих способностях. Поэтому парень планировал притвориться, что проглотил наживку, и посмотреть хоть глазком, куда отвозят заинтересовавшихся. Пускай то могла быть ловушка, но риск оправдан.

– Ладно. Мне есть, за что ненавидеть Шестерых, – сказал Рандарелл как можно расслабленней. Пусть мужчина думает, что докопался до его глубинных желаний. – Я хочу попробовать… поучаствовать в вашем правом деле.

– Прекрасно, молодой человек, – мужчина с лысой макушкой сделал приглашающий жест. – С нами ваше будущее сулит больше перспектив, чем где бы то ни было ещё.

С ними поехали шестеро – двое служителей и четверо побитых воинов. Рандарелла поразило, сколь многие ищут неведомого спасения от бед. И ищут не в Церкви, как было раньше. Неужели Lux Veritatis и Церковь Терпящей настолько попрали свою репутацию за последнее столетие? Или люди попросту забыли, кто всегда защищал их от злых духов, демонов и бесов? Отворотились от истории народа?

Поездка была долгой. Колонна людей дала сильный крен на северо-запад, и Рандарелл задался вопросом, что их ждёт в конце путешествия. И когда леса поредели, парень догадался, куда они держали курс.

– Мы пересечём море?

– Нет. Но мы приблизимся к нему, – ответил провожатый.