Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 81 страниц)

Я не стала сбрасывать Фальши обратно в яму, так как он снова мог насадиться не тем боком. Хотя с моей позиции было просто заставить его тело переместиться в воздухе. Спустившийся медленно переставлял подобие ног, прикрывал раны. Слева, я знала, стояло дерево с искусственным шипом, но сам кол не могла увидеть за стволом. Махнув рукой, я устроила недобитку незапланированный полёт. Фальши с неприятным стуком врезался в каменевшее дерево правой стороной. Задёргался и обвис.

Стрела царапнула кору рядом с моим локтём. Лучник выбрал новую позицию, и я снова была лёгкой мишенью. Стремительно отпрыгнула в противоположном направлении и… Похоже, это и было их задумкой, поскольку я едва не угодила в объятия второму Фальши. Они быстро смекнули, что размахивать холодным оружием перед лицом девчонки, управлявшей объектами на расстоянии, не самая удачная идея. Поэтому Спустившийся обхватил меня по бокам, перевалил через голову и кинул на твёрдую землю. Удар выбил из меня дух, и я едва успела откатиться из-под колотого удара сверху. Впервые удалось разглядеть лицо противника. Такое же чёрное, как и всё тело, с крохотными прорезями для глаз, приплюснутым носом, мало чем отличавшимся от других бугров по соседству, чернильными губами. Это лицо и в спокойной беседе было бы непросто различить.

– Вы можете просто уйти обратно, – воспользовавшись замешательством Фальши, который, очевидно, планировал прикончить меня последним ударом, проговорила я. – Вас не станут преследовать.

Благоразумием от него не веяло. Что-то прорычав под нос, Спустившийся понёсся на меня. Я выбросила ладонь, и он застрял в воздухе, словно сжимаемый тисками. Попытался вырваться, натужно поднимая руки. Произведённый эффект поразил и обрадовал меня. Я ощутила, что могу надавить на пленника ещё, и это не ударит по мне и не съест бодрости или здоровья. А ведь когда-то от простого передвижения мышцы ныли, словно сами участвовали в физической работе. Как всё меняется.

Я сжала пальцы, концентрируя внимание на лице противника, и Фальши на глазах начал задыхаться. Шея была короткой, однако Спустившийся дышал через нос, а значит, лёгкие у него имелись. Глаза закатились, и Фальши потерял сознание. На этом я его отпустила. Очнётся, когда меня и след простынет.

– Эй! – донеслось до слуха.

Из-за деревьев мне махала Тигоол. Помня о лучнике, я осторожно добралась до девушки.

– Видеть тебя черепашкой мне приятно, но всё же… лучник мёртв, – оповестил Глядящий в Душу, обнаружившийся тут же. Я разогнулась и обняла Тигоол. – Не за что.

– Больше никто не вышел? – отстранилась от подруги и осмотрела её. Спустившаяся похудела и осунулась, давно не принимала ванну, а одежда местами была порвана. Но ни ран, ни следов побоев на открытых участках кожи я не заметила. Как долго она провела в плену?

– Пока нет, – ответил Глядящий в Душу. – Если не планируешь столкнуться нос к носу с подкреплением, лучше убраться сейчас!

Двое Спустившихся с короткими белыми волосами и одинаковыми треугольными зрачками казались такими похожими. В этом, конечно, не было ничего удивительного, ведь их вид славился светленькими головками во всех смыслах этой фразы. Однако теперь, впервые увидев двух представителей вместе, я невольно подумала, что Тигоол и Глядящий в Душу могли быть двойняшками. Любой бы так решил, не знай он всех тонкостей видовых особенностей Спустившихся.

Моя подруга была слишком ослаблена, чтобы перемещаться самостоятельно. Утащить двух за раз мозголом не мог, поэтому я вызвалась подождать.

– Я не пропаду. Главное, чтобы ты была в безопасности.

– Да, вытаскивали тебя, словно драгоценность королей, – пробурчал парень. Тигоол была слишком обескуражена внезапной свободой, чтобы обижаться на спасителя.

– Меня отведут во дворец? И там будут… короли? – голос Спустившейся дрогнул. Я уже почти поверила, что она примирилась с выходками бессмертных и сама готова побежать к ним под крыло, как было показано в иллюзии Хатпрос. Настоящая Тигоол всё ещё боялась. Я читала в её поверхностных мыслях, как ей не по себе от перспективы встретиться с Сат’Узунд.

Девушка поёжилась от холодного воздуха, потёрла оголённые до локтей руки. Где бы она ни жила всё это время, там температура скакала выше местной. Я успокаивающе положила ладони ей на плечи и заглянула в глаза.

– Там безопасно. Поверь, королям сейчас самим до себя. На тебя никто не обратит внимания.

– Что, даже не накормят? – губы Тигоол тронула лёгкая улыбка.

– Пусть только попробуют.

– Поторопимся, – с нажимом сказал Глядящий в Душу.

Они исчезли, а я присела в нишу из корней и закрыла глаза, дабы не видеть окружающей буро-серой обстановки. Существовала вероятность, что опоздавшие Фальши поднимутся на Верхний этаж, но меня за каменеющими стражами они не найдут. Близился вечер, и становилось совсем холодно.

Я моргнула, и лес вокруг преобразился, словно на него наложили дополнительную линзу. Теперь он был полностью из камня и больше напоминал выточенную в чьём-то саду замысловатую по размахам скульптуру, нежели естественную природную зону. Сталагмиты с отростками-ветками уходили ввысь, а под ногами у них замерли такие же отвердевшие кустарники и даже трава. И воздух в таком лесу был кислым, так что во рту образовывалась вязкая слюна. Мерещилось, словно что-то злое и неутомимое бродило между стволами и выискивало на омертвевшей территории следы заплутавшей жизни.

Меня тронули за плечо, и я открыла глаза по-настоящему. Не то дрёма, не то видение будущего развеялось, повесив на прощанье волнительный вопросец: увиденная сцена шла от моего воображения, или приплыла из тех слоёв реальности, откуда Сат’Узунд брала свои предсказания?

– Не самое лучшее место для сна, – надо мной навис Глядящий в Душу.

– Я просто задумалась. Идём?

Как и я рассчитывала, на появление Тигоол во дворце никто не обратил внимания. Слуги приняли её за очередного гостя, допущенного их нынешними господами, а короли… От них так и веяло сосредоточенностью на каком-то аспекте вселенской значимости, отчего возникновение в стенах Спустившейся для них было равносильно перестановки мебели. Главное, что не человек с улицы, который мог оказаться засланным церковником.

Тигоол поведала, как она очутилась в плену у Фальши. Она обратилась к ним за помощью в поиске нового дома. Как я и думала, сама она переместилась вон из поселения, когда стало в прямом смысле жарко. Бойкая Спустившаяся даже успела вытащить свою мать перед тем, как их деревянное жилище обратилось пепелищем. Фальши подобрали им укрытие, да только оплатить их услуги сразу беженцы не могли. И Тигоол пошла в добровольное рабство.

– Так они знают, где сейчас твоя мать? – спросила я, обнаружив себя неожиданно вовлечённой в судьбу старой женщины.

– Сначала знали. Но уже в плену я добилась того, чтобы её перевезли в другое место. Фальши понадобится много времени и сил, чтобы отыскать её, если им приспичит отомстить. Но вряд ли после того помешательства, что Глядящий в Душу им устроил, они сразу же оклемаются, – переодевшаяся и умытая Тигоол выглядела похорошевшей. – За матерью приглядывают, но я должна быть рядом. Поэтому я бы хотела в скором времени вернуться на Нижний этаж. Не могу её бросить.

Я кивнула. Теперь всё в руках самой Спустившейся. Она жива и больше не в плену… особенно последнее, поэтому держать её насильно на верхней половине мира, где ей не место, я бы не стала.

Следующий кандидат на встречу казался мне неприступным. Рандарелл должен быть в резиденции Lux Veritatis, если не случилось чего катастрофического. Я полагала, что просить Спустившегося – любого из них – проникнуть в нерушимый оплот религии и предрассудков равносильно свершению смертного греха. Какого же было моё изумление, когда Глядящего в Душу это не испугало.

– Тоже мне – трудность всех трудностей! Я захаживаю туда время от времени, – хвастливо изрёк он, крутя чашку за миниатюрную ручку. В такую даже мизинец не просунуть.

– Там же всюду церковники, – я ни на йоту не поверила ему. – А ты у нас один из главнейших преступников в истории людей. Ты в курсе, сколько сказок о тебе сочинили?

– Да-да. Но представь, что и в таком страшном месте, как резиденция Lux Veritatis, есть мутные пятна. Точки, куда не ходят Зрячие, где не бывает пронырливых рож старшин. Я могу проникнуть туда, хоть и ненадолго. У меня там есть друг, почти брат. Он прикроет меня, если вдруг…

– Ладно, – уверенный тон парня убедил меня, что он и в самом деле без проблем найдёт Рандарелла. – Замечательно! Я опишу тебе человека. Ты сообщишь мне, там ли он, а потом перенесёшь к нему.

– Что? – выпалил Глядящий в Душу, тут же превращаясь в сердитого типчика. – На каком моём предложении ты внезапно решила, что резиденция Lux Veritatis – проходной двор, а я могу водить с собой друзьяшек толпами?

– Мне очень нужно объясниться с ним!

– Напиши письмо.

– Лично, – настаивала я. – К тому же, как я пойму, что ты передал письмо? Что ты не заменишь его на похабное сообщение из неприязни ко мне? Организуй нам встречу! Если потребуется вывести его из резиденции, сделай это!

Спустившийся заломил руки и застонал. Вот уж нашла себе мальчика на побегушках. Сумела бы я сама провернуть всё то, что сейчас вытворял этот парень? Точно нет. Способностей, информации и времени не хватило бы на всё. А Глядящий в Душу мог провернуть дело подобной сложности. Пожалуй, отдам ему серп, когда получу своё.

Впереди очередное ожидание во дворце, где жизнь застряла в вакууме. Люди в его стенах просто существовали, функционировали, застыв в первоначальных своих образах. Они не развивались, потому что для развития требуется мыслить, а именно этого Хатпрос не могла им позволить. Как только люди начнут мыслить, они обратят, наконец, внимание, что рядом с ними поселились рогатые чудовища. Обитателей дворца будто посадили на карусель, которая вращала их по кругу, до бесконечности, заставляя проходить одни и те же обороты. И хотя это превращало людей в тени самих себя, я всё равно знала немало об их личностях. Откуда эти сведения просочились в моё сознание? Почему мне известно, что обаятельная Кларис, которая давно должна была уехать из города, пила чай с мёдом и каждый вечер приходила послушать игру провожатого на фортепиано? Откуда узнала, что кухарка молилась трижды в день, а сутулый старичок, открывавший двери перед гостями в зале на первом этаже, всё пытался подшить коврик под часами, пока его никто не видел? И уж тем более неясно, как до меня дошла информация о тайной сходке служанок, на которой они с приглушённым хихиканьем обсуждали, какой принц влюбится в них на следующем балу.

Я лежала на диване и рассуждала о том, что не замечала людей вокруг, но их застывшие жизни всё равно просачивались в мою. Странно. И почему мне кажется, что заведующий королевскими кладовыми так самозабвенно записывает в свою книжицу не только расходы на продукты, но и стихи? А начальник стражи втихаря пьёт виски, пока думает, что на него никто не смотрит? Люди такие забавные, когда уверены, что их поведение никто не замечает.

В ежедневную суматоху, проходившую как по расписанию, проникнуться было легко. В то, с какой торжественностью открывались окна в комнатах, впуская свежий воздух, с каким гонором кухарка гоняла помощников по кухне, с какой ответственностью стража вышагивала по двору. Оттого молчаливые, застывшие в обелиске собственных секретов, не от мира сего короли, которых дивная картина естественного поведения дворцовых обитателей не касалась ни коем образом, представали жуткими фигурами. Даже играя роль господ в одурманенном человеческом обществе, они продолжали оставаться другими. Остальные этого не видела, потому что Хатпрос знатно поработала над разумом людей, но меня её иллюзии не касались. И я подмечала эти чёрные полосы на идеальном изображении. Неужели и на Нижнем этаже, в своих собственных покоях бессмертные ведут себя столь же отчуждённо, словно сам мир отказывается втягивать их в свои схемы?

И вот какой вопрос также являлся насущным: что говорить Рандареллу? Я столько вариантов перебрала в уме, но разговор либо получался слишком гладким, чего в реальности не произойдёт, либо многословным, с лишними отступлениями и избыточными пояснениями. Но одно было определено: следовало говорить исключительно правду.

По словам Глядящего в Душу, встреча должна была пройти в резиденции, в комнате того самого помощника, о котором заикался Спустившийся. Приватность нам обеспечат, а следы присутствия развеются ещё до того, как Зрячие что-то пронюхают. Рандарелл обо мне не знал и верил, что его пригласил для беседы человек из ордена.

– До сих пор всё это кажется мне злой уловкой. Я на всякий случай предупрежу отца о том, что отлучаюсь с тобой, – я нервничала и не скрывала этого. – Болтаться под носом у служителей в их священной крепости…

– Мифы о неприступности Lux Veritatis отравили и тебя? В любое место можно проникнуть, – Глядящий в Душу кивнул себе. – Главное – найти лазейку. Умоляю, не смотри на меня с таким скепсисом! Уж мне ли не знать, сколько скрытых ходов обнаруживается у любого здания, а уж такого большого! Конечно, если ты захочешь постучаться в главные ворота, тебя сотрут в порошок, когда ты только замахнёшься возле двери. И если ты не достаточно талантлив, наверняка угодишь в магическую ловушку или сразу провалишься на Нижний этаж. Да-да, у них там есть охраняемая дверь, с помощью которой они могут спуститься к нам, демонам. Да толку от этого…

– Ладно, это мне не так интересно, – я сдула следы какого-то порошка с тёмно-синей рубашки и приготовилась к прыжкам. Это было то ещё веселье. Тело становилось лёгким, а внутри, чудилось, все органы отрывались от своих мест и повисали в воздухе. А потом рябь перед глазами сменялась отчётливым пейзажем или интерьером, но уже незнакомым.

Никогда не думала, что мне суждено попасть в святая святых Церкви, да ещё и за ручку со Спустившимся! В комнате, куда мы перенеслись, было мрачновато. Свечи на столе не дотягивались яркими лапками до краёв помещения. Гобелены закрывали каменные стены, а потолок рассказывал какую-то историю через нанесённые рисунки. На кровати сидел подросток с густыми тёмными волосами, кончики которых волнились. Он был хорошо одет и имел такой важный вид, словно мы пожаловали в гости к будущему правителю Королевства. Юноша поднялся и обошёл вокруг меня. Я вопросительно посмотрела на Глядящего в Душу, но тот стоял ко мне спиной и копался в вазе с фруктами.

– Позвольте представиться. Гаррел Лонденол, протеже Цехтуу, – назвавшийся склонился в лёгком поклоне. – Не нужно удивлений. Полагаю, мы равны в статусе: я своего рода названный сын для Королевы, а ты – названная дочь Сайтроми.

– Что-то вроде, – пробубнила я, покосившись на увлечённого закуской Спустившегося. Он не осмелился раскрыть своему союзнику всю правду, значит, не считал его достойным откровения. – Не опасно ли разбрасываться такими именами в стенах Церкви?

– Я старейшина. В моей комнате может происходить всё, что угодно, и людям за пределами об этом не будет известно.

– Вот как? – во дворце правителя человеческого Королевства сидели владыки демонов, а в резиденции Lux Veritatis жил названный сын Цехтуу. В интересное же время я родилась… – Старейшина Лангзама?

– На-Ла.

Гаррел явно был моложе меня, но уже почти сравнялся со мной в росте. В его пронзительном взгляде, подкапывавшемся под чужую сущность, нашлось столько серьёзностей и деловитостей, будто юноша провёл в этом мире не одну жизнь, и каждую помнил досконально. В его поверхностных мыслях было трудно разобраться: столько всего там плавало за раз. У меня даже голова затрещала, словно я попыталась влезть в черепушку могучему демону с тройной защитой от иллюзий.

– Зови уже этого служителя, – нетерпеливо бросил Глядящий в Душу.

– Никогда не видел его таким хмурым. Ты оказываешь на него любопытное воздействие, – подмигнул мне Гаррел. – Буду рад помочь своей семье. Надеюсь, что ты этого не забудешь, сестра.

Меня передёрнуло от его фамильярности и попытки уравнять наши положения. Зарвавшийся паренёк, которому сказали, что он теперь главный в доме! Бессмертных он тоже называл дядюшками и тётушками, потому что Цехтуу что-то там наговорила ему про близость к семье?

– Вижу, он тебе не понравился, – когда Гаррел вышел, проговорил Глядящий в Душу.

– Слишком много важности. Тебе тоже лучше скрыться на время. Я собираюсь общаться с моим другом наедине.

– А если этот умник сейчас приведёт толпу служителей вместо твоего друга?

– Тогда я оторву тебе голову раньше Сайтроми.

– А ещё говоришь, что у Гаррела самомнение завышено, – усмехнулся Спустившийся и водрузил сверху нетронутых фруктов шкурку сливы, словно так и было.

Он растворился в воздухе, а я села на бархатное покрывало с вышитыми розами. Ох уж эта приверженность гербам… В комнате было слишком стерильно, так что трудно что-то сказать о её хозяине. Молитвенник на подушке, на письменном столе ничего лишнего. Всё на своих местах, педантично расставлено в правильном порядке. При всей своей неправильности (старейшина-предатель!) Гаррел оказывался слишком… правильным, как бы банально это ни звучало.

В дверь коротко постучали. Я не была уверена, следует отвечать или просто ждать. Вдруг раньше Рандарелла к старейшине захочет зайти какой-нибудь служитель за советом или, хм, солью? Для ванны…

Стук повторился, уже настойчивее. Мне показалось, что он обладал характерными для Рандарелла паузами между глухими ударами, но… вряд ли можно узнать человека по стуку в дверь. Я понизила диапазон голоса и пригласила пришедшего. А сама встала сбоку, чтобы, если гость нежданный, отреагировать до того, как он меня заметит.

Однако беспокоилась я зря, ибо вошедшим был Рандарелл. Дорогой сердцу паренёк с оптимистичным нравом… Я схватила его за левую руку, не подумав, что могла напугать. Отчего-то не терпелось прикоснуться к служителю и убедиться, что он не разлетится дымкой миража. Рандарелл повернулся ко мне, и его глаза округлились от потрясения.

– У… Умфи?

Он обнял меня, охваченный внезапным порывом нежности, а потом неловко отстранился. Непростая ситуация. Этот период между контактом и началом беседы ненавидела больше всего. Надо было что-то сказать, как-то растолковать, что я делала в личных покоях Гаррела Лонденола, а уже после плавно перейти к разговорам по душам. Весь этот подводящий этап хотелось просто выкинуть. Он заставлял меня чувствовать подвешенное состояние, потерю контроля и даже какую-то трусливость. Вот бы вложить все объяснения в голову парня и сразу начать с главного.

Я убедила Рандарелла, что настоящая, а также что не старейшина являлся инициатором встречи. Наши отношения пребывали в тех сумрачных долинах, где мотивы и деяния рядом стоящего уже не видны, потому я не знала, поверит мне служитель или нет.

– Как ты? – запирая дверь на задвижку, спросила я.

– Ты спрашиваешь из-за этого? – Рандарелл поводил укороченной до локтя правой рукой. Такую правду, давно ставшую очевидной, даже сейчас было больно принимать. – Хуже, чем ты представляешь.

– Как ты выбрался из леса?

– Праведные люди, что верят в Терпящую, есть везде, – парень сел на кровать. – Обратился к служителям в ближайшем городе, оттуда написал письмо. И меня забрали домой. Тут я приходил в себя и… учился жить с одной рукой.

– Мне жаль, – честно призналась я. – Мне нужно многое сказать тебе. Надеюсь, ещё не поздно.

– Сказать? Ты приходишь сюда спустя столько времени после… после того события, вот так просто возникаешь в этих стенах, чтобы… что? – вскакивая, воскликнул Рандарелл. Он был обижен. Возможно, не лично на меня, но я точно принимала в этом участие.

– Сядь, пожалуйста, – испугавшись, что служитель перейдёт на крик или сбежит, я зачем-то мысленно толкнула его на кровать, хотя стояла близко и могла просто надавить на плечи. У парня подкосились ноги.

– Умфи… Ты стала сильнее? – удивлённо проговорил он.

– Поговорим об этом.

И многих других вещах. Я осознавала важность этого переломного момента, боялась его и жаждала всей душой. Пусть Рандарелл судит меня не по мутным догадкам и невнятным фактам, искажённым обманом, а по реальной картине. Поэтому я начала не со слезливой истории трудного детства, хотя и планировала добраться до неё, не с объяснения недавних событий, не с вопросов, которые в эту минуту крутились в сознании служителя и считывались мною, словно написанные в книге слова, а с главной тайны.

– Вот тебе аксиома для размышления, – я села рядом с парнем и взяла его целую руку в ладони. – Я – дочь Сайтроми.

Все дальнейшие мои слова должны исходить от этой истины, и у Рандарелла сейчас было много времени, чтобы, вникая в рассказ о моей жизни, примириться с невозможным. Доказательств много не требовалось. Ничто не мешало мне зажечь одну из свечей белый огнём, затушить, зажечь снова, затушить, зажечь… Служитель прервал демонстрацию и задул нечестивое пламя.

Рандарелл ничего не говорил во время пересказа моего детства, а я не спрашивала его мнения. На тот момент мне было важно выговориться, очистить совесть лгунишки. Мало кто мог рассчитывать на столь щедрый подарок – чистую концентрацию правды без примесей вранья. Говорить было просто, даже слишком, потому что когда придёт пора молчать, нужно будет выслушивать ответ. Это куда страшнее.

Парень чаще опускал взгляд и перебирал пальцами ворсинки покрывала. Жаль, что только пятью. Я бы подарила ему новую руку, если бы её можно было пришить с той же лёгкостью, с какой Костюмеры вживили мне глаз. И если бы навыки демонов не являлись запретным мастерством для служителей. И если бы ещё десяток других пунктов, шипами выраставшими на пути.

Время неумолимо неслось в известную сторону. Мы просидели в комнате час, хотя мерещилось, что и десяти минут не прошло. Я успела выложить скомканную историю детства, обрывчатые представления о моих страхах и отношениях с Сайтроми. Рандарелл должен был усвоить, что я скрывала это не только от него. Зато он единственный из людей, кому осмелилась открыться.

– А когда мы были в лесу… вышло недоразумение, – я выжала из себя всё, и сил адекватно закончить не хватало. – Это… моя вина, что я не предупредила его о… нашей дружбе.

– Меня ранил сам белый огонь… А ты… Ты так выгораживаешь его… Значит, уже определилась, на чьей ты стороне, – заключил Рандарелл, подав голос впервые за час. Не знала, что люди могут так долго молчать, подавленные внезапным открытием.

– Стороне? Нет никакой стороны.

– Есть две противоположные стороны. Первая – добро, Терпящая, люди. Вторая – зло, Шестеро, демоны. У тебя, вобравшей качества обеих сторон, был выбор. И ты примкнула к нему?

– Он как бы мой отец. Не ты ли говорил, что семья важна?

– Это… другое! – испуганно воскликнул парень.

Его глаза лихорадочно блестели, хотя, возможно, это всего лишь блики от свечей. Весь мир сжался до одной небольшой комнатки, даже пятна света вокруг нас. Впервые наблюдала друга в белой парадной мантии его ордена. И хотя это, очевидно, часть какой-то церковной традиции, я ощущала, что именно сегодня этот наряд разъединял нас.

– Я понимаю тебя. Правда… Твоё детство… Я и представить не мог, как тебе было страшно и одиноко. Но даже при всём этом… Нельзя выбирать сторону зла, как бы одиноко тебе ни было! Твой отец тебя использует! И… он уже здесь, наверху!

Рандарелл вскочил и в волнении зашагал по комнате. Потом вернулся ко мне и подал руку. Уж и не знаю, кому из нас сейчас приходилось тяжелее: растерявшейся мне или столь много выяснившему служителю?

– Я никогда не сомневался в тебе, – с жаром сказал он. – Всегда верил, что ты особенная. Удивительная. И у тебя доброе сердце. Так почему же тебя тянет к мерзости? Неужели это зов крови?

– Мир не чёрно-белый.

– Я знаю. Но в нём всё же есть белая и чёрная краски. Демоны – та самая чернота. Бессмертные, во всяком случае, точно, – в глазах Рандарелла стояли слёзы. – Это ведь правда, что твой… твой отец убил Саратоха?

– Это он так сказал, – уклончиво проговорила я. – Меня там не было в тот момент.

– И после этого ты утверждаешь, что он не чудовище? Пойдём со мной, – парень потянул меня к выходу, но я затормозила ногами. – Ты должна оставить зло и выбрать сторону добра. Это, вероятно, последний шанс сделать всё правильно! Ты не просто так пришла сюда, я знаю! Не только ради меня, но также потому, что твоё сердце подсказывает тебе верное решение! Расскажи старейшинам, где сейчас прячется чудовище. Не волнуйся, я не скажу им твоей тайны. Пусть думают, что ты человек, совращённый злодеями, но узревший в итоге свет Терпящей.

– Нет. Если там есть Зрячие, они увидят, что со мной что-то не так.

– Такое уже было?

И вот тут мне стоило вспомнить один значимый пример. Да только я так стремилась зарыть его поглубже, что вовремя не заметила колокольчика интуиции. А Рандарелл всё хранил в душе, не выбрасывал пугавшие события. Он даже гибель родителей помнил досконально – специально, чтобы черпать из этого горя силы. Я же запирала плохие воспоминания на замок, хоронила без церемонии, словно они никогда не происходили.

– Бывало.

– Хорошо, ладно… – Рандарелл зажмурился и попытался собраться с мыслями. – Всё равно… Мы можем попробовать обставить твоё признание без личного участия. Я пока не придумал, каким образом. Может, через письмо? Или устроить встречу с кем-то из ордена Харатено, заранее убедившись, что он не Зрячий…

– Рандарелл, – я прервала метания друга и вынудила его посмотреть мне в лицо. – Я не стану свидетельствовать против отца.

– Но ты должна! Это правильный поступок! – моральные убеждения служителя, должно быть, трещали по швам. Следовало догадаться с самого начала, что он примет меня, но не Сайтроми. Да и с чего бы ему это делать? У меня даже не было аргументов в пользу отца. Я не могла сказать о нём ничего хорошего – во всяком случае, такого, что перевесило бы известные людям негативные факты о бессмертных. Я только надеялась, что до разговоров о выборе сторон не дойдёт и Рандарелл почувствует всю щекотливость моих отношений с разными народами. Вот же разочарование: вместо этого парень принялся гнуть палку о помощи Церкви. Предрассудки всё же взяли верх над здравым смыслом. Lux Veritatis поглотил моего друга.

– Нет.

– Он тебя не любит. А я люблю! – Рандарелл шагнул ближе ко мне. – Ты нужна мне! Я знаю, это звучит так глупо и не к месту… Но это правда. Я люблю тебя.

Он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке и приглашающе придвинулся. Я ответила на призыв и поцеловала парня. Ему явно сильно не хватало меня, потому что служитель с силой впился в мои губы.

– Тогда ты оставишь Lux Veritatis и сбежишь со мной? – отстранившись, внезапно выпалила я и изумилась такому простому решению. – А я оставлю отца. Мы будем вместе вдали от этого бесконечного противоборства двух сторон.

– Оставить… Лангзам? Но… это мой дом, моё предназначение и смысл жизни. Я поклялся на могиле родителей защищать человечество. Кем я тогда буду, если сбегу? Простым безымянным парнем?

– Да, ты прав, – я мотнула головой, сбрасывая наваждение. – Мы не можем убежать от самих себя. Тогда… Что же нам делать тогда?

Уничтоженный оптимизм накинул на лицо служителя маску тоски, но оттого сильнее разгоралось его упрямство. Рандарелл не собирался мириться с потерей, и чтобы понять это, не требовалось залезать ему в мысли. Я же чувствовала себя убитой и сломленной. Вряд ли нам нужно время, чтобы всё обдумать. Ничего не изменится ни завтра, ни через три дня, ни через месяц. Всё определено нашими жизнями, воспитанием, опытом, обстоятельствами…

– Извини, но если не ты, то я сообщу старейшинам, что Король демонов на Верхнем этаже, – предупредил Рандарелл.

– Ладно, – я коснулась щеки служителя пальцами и поцеловала его в лоб. – Тогда, наверное… Прощай?

Я обошла парня и сняла замок, намереваясь уйти, но он надавил на дверь.

– И это всё? Прощание? Ты просто сбежишь… опять?

– А что ещё нам остаётся? Мы стали совсем разными и больше не понимаем друг друга. Рандарелл, нельзя спасти того, кто не желает спасения! Ты рыба, что бьётся о лёд. И моя правда этого уже не изменит, к сожалению.

– В таком случае ты не оставляешь мне выбора, – служитель взмахнул кистями, и в глаза мне попал порошок. Я отскочила назад и дёрнула рукой, слыша, как тело парня прокатывается по полу в обратном направлении и сбивает мебель. Попыталась разлепить веки, но под ними неимоверно щипало. Раздался удар, а затем голос Глядящего в Душу совсем рядом со мной оповестил об окончании неприятностей… или их начале.

– Оставлять тебя одну неразумно, не так ли? – он перехватил мою выставленную ладонь и потянул на себя. – Твой друг без сознания. А мы уходим.

– Ты подслушивал?

– Естественно! Ты натворила немыслимое, безрогая! Надеюсь, теперь они увидят, что от тебя больше бед.

– Мне нужно убедиться, что с Рандареллом всё хорошо!

– Ты совсем тупая? – Глядящий в Душу яростно толкнул меня в грудь, и в его голосе сквозила настоящая ненависть ко мне. – Мы уходим! Сейчас же!

Ещё час я не могла открыть глаза. Неужели Рандарелл планировал ослабить меня и насильно потащить к своим товарищам, чтобы… спасти от заблуждений? Конечно, он не желал ничего плохого. Но с самого начала его попытки так ни разу не возымели успеха из-за того, что парень старался изменить меня или положение дел вокруг моей персоны, но никогда не себя. Хотя и это не помогло бы. Ничего не сработало бы в нашем случае, и печальный исход наших отношений мне следовало узреть давно. Тогда бы сейчас мне не было так плохо…

Моё откровение имело негативные последствия не только для отношений с Рандареллом. Прошло чуть-чуть времени, и к моим страданиям по неудачному завершению диалога прибавили ещё одну порцию угрызений совести.

– Из всех болтливых тварей именно ты сказала служителю Лангзама, что мы наверху, – Сайтроми влетел в зал, окрылённый яростью.

– Вы не могли скрываться вечно, – я с негодованием подумала, что Глядящий в Душу не мог не проболтаться. Наверное, не стоило возвращать ему серп после исполненных поручений.

– Но теперь они знают наверняка и начнут охоту конкретно на нас! – Король обхватил пальцами мой подбородок и заставил смотреть на себя. Мне не хотелось обсуждать ошибку, лишь вернуться в свой омут отчаянья. – Тайна позволяла нам тянуть время, скрываться дольше! Мы не готовы к открытому бою! Но благодаря твоим мелочным проблемам нам придётся его вскоре принять!

– Мелочным? – оскорблёно прошептала я и дёрнулась назад, вырываясь из захвата. – Знаешь, что я об этом думаю? Вы бессмертны! Вы раз за разом вылезаете наверх, потому что у вас вся вечность в распоряжение! Бесконечность попыток! А у меня одна жизнь! Всего одна непонятная жизнь, чтобы попробовать что-то! Моя любовь важнее вашей войны! Слышишь? Моя любовь важнее!