Текст книги "Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)"

Автор книги: Altegamino

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 81 страниц)

– Ты даже говоришь, как священник.

Тут уж Хат’ндо насторожился. Человек перед ним, похоже, мог исполнить угрозу. Возвращаться на Нижний этаж Королю не хотелось, даже несмотря на безынтересность Ролуангэ. Бессмертный рванул на себя цепь, и её конец вылетел из рук мужчины и со звоном ударился о землю. И тут же цепь распалась. Хат’ндо отскочил в сторону, услышав при этом, как новый бросок рассекает воздух в паре шагов от его головы, а затем рванул вперёд, намереваясь сбить противника с ног или хотя бы разрушить его защиту. Наверняка, служитель или кто он там выстроил щит, который не пропускал огонь, хотя Хат’ндо мог только предполагать: зрение к нему ещё пару часов не вернётся. Мужчина оказался расторопным и вовремя отскочил в сторону, но, судя по глухому шлепку, не удержался на ногах. Короля задело новой концентрацией магии, и с головы сбило шляпу. Однако её владелец не пострадал.

Младший брат мысленно прочертил полосу на земле, и по ней, он был уверен, побежала полоска огня. Так он отделил себя от агрессивного святоши, создал ему дополнительные трудности. Пусть попробует затушить изумрудное пламя своей излюбленной магией.

Хат’ндо не был излишне самоуверенным, однако полагал, что сумеет одолеть единственного противника, пусть и будучи ослепшим. Боль не дезориентировала его, он держал её под контролем, а себя – в напряжении. Отсутствие здоровых глаз, конечно, большая неприятность, но не фатальная. Иначе слагали бы легенды об этих неудержимых выносливых великанах, если бы такая мелочь сводила на нет все их достоинства?

Да вот стоило Королю подумать о своём могуществе, как в грудь ему ударил золотой наконечник. Даже крюк, зацепившийся когтём в теле Хат’ндо. Новая цепь натянулась, но яростный огонь, что ещё стелился по иссохшей траве, поднялся выше и вступил в конфликт с магическим оружием. Бессмертный чувствовал движение каждого отдельного языка. Как два непримиримых врага, цепь и пламя боролись друг с другом за правду своих хозяев. Нетерпеливо дёрнув плечом, Хат’ндо выдрал крюк из груди и бросил ликующему огню, которое тут же поглотило золотые кольца.

Мужчина мог бы уже накинуть пару новых пут на Короля, но либо не умел поддерживать одновременно несколько магических цепей, либо ему мешало упрямое пламя, которым Хат’ндо пыталась слепо нащупать своего противника. И не только в этом заключалось преимущество.

Младший брат опять не увидел, но почувствовал изменение. На этот раз к дурманящему сладковатому аромату церковной магии примешался новый, пьянящий… Как бы он его описал? Хат’ндо обожал это всеобъемлющее чувство превосходства, которое ударяло вместе с запахом гари. Других оно застигало врасплох и раздавливало, а младшего брата окрыляло.

Бедный священнослужитель! Он тоже ощутил, как в пространство врывается нечто чужеродное и разметает его козыри в стороны. Мужчина усилил магическую стену которой окружил себя, и после этого заметил их: в воздухе то тут, то там вспыхивали крохотные огоньки. Они словно плясали, дразнили его, возникая в разных местах. Летали, кружились, подмигивали фиолетовыми глазками. Огонь жил в воздухе, перетекал вместе с ветром, и мужчина осознал это, лишь когда вдохнул его в себя. Не нужно быть умником, чтобы догадаться, как загорелись лёгкие этого человека. Ему стало трудно дышать, а внутри продолжал разливаться жар.

А на земле тоже буйствовал зелёный зверь. Он отгонял священнослужителя всё дальше от Хат’ндо, заставлял его пятиться, спотыкаться. И вот уже никто не поддерживает стену, не плетёт цепи, не создаёт новую вспышку света. Мужчине дурно, и насмешливая змейка скользнула прямиком к нему. Человек отпрянул, и сиреневая лента ударила в землю, тут же с шипением угаснув. Вокруг туловища мужчины уже кружилась новая. Огонь, мерещилось, жил своей жизнью. Он напоминал фокусы шарлатанов: вот-вот станет видна тонкая нить, за которую неизвестный за кулисами дёргает и управляет движением пламени. Но её не было. Искры возникали сами собой и контролировались отнюдь не леской или тросом, а безжалостным намерением.

Изумрудный на земле и аметистовый в воздухе. Танец, плавивший само пространство и оседавший пятнами в складках изначального полотна, на котором Она рисовала первые штрихи.

И вот уже третья проворная змея скользнула к шее мужчины и обвилась удавкой.

– Только не убивай его! Я хочу знать, что это за талантливый орден, – попросил Хат’ндо.

– Поздно. Он уже ничего не скажет. Я сжёг ему полость рта.

Цеткрохъев приблизился к брату и похлопал его по плечу. Младший насупился. Он всё ещё не отнимал ладони от изуродованного лица, будто стеснялся показать новый, пусть и недолговечный, облик.

– Он жив. Без сознания, – констатировал старший. Пока Хат’ндо шарил по земле в поисках шляпы, он навис над распластавшимся мужчиной. Шея человека почернела, а из груди вырывался хрип. – Этот человек не солгал тебе.

– Небо свидетель, что ты глумишься над слепцом.

– Клянусь, он не похож на служителя, – Цеткрохъев присел на корточки и отдёрнул ворот хламиды. – И на деревенского. Судя по гербу на вороте, он из какого-то культа.

– Или ордена…

– Дождёмся нашу сестру. Пока этот человек не отошёл в мир иной, она вскроет его мысли. Ведь правда, Хатпрос, тебе не терпится узнать, почему ты ослепла на третий глаз?

А ночь уже неряшливо разбрасывала звёзды над макушками каменных и живых великанов. Горы почти слились с землёй и небом, становясь героями сразу нескольких поэм и стихотворений.

Опасность, исходившая от незнакомого человека, была явной, и Хат’ндо присмирел в своих неосторожных желаниях и задумался. А если бы его вышел встречать не один, а двое или трое? А если новые ловушки уже ждут их впереди? Интригует и немного волнует! Особенно когда сестра подтверждает, что самоубийца имел таки шансы одолеть младшего брата, не любившего ждать медлительных родственников и нарвавшегося на поединок с… мудрецом.

– Один из тех мудрецов, что, по слухам, хранили части артефакта? – уточнил Хат’ндо.

– Похоже, – отозвалась Хатпрос. – А мне нравится их настрой. Вот где ещё сохранился дух того Lux Veritatis, который был непоколебим сотни лет назад. Я до сих пор чувствую запах магии. Убойная сила.

– Может, он и был силён, – пробурчал младший брат, пока Цеткрохъев осматривал его лицо, – но только то, что он вышел драться один на один, говорит о его глупости.

– Или о том, что их мало, – подхватил старший Король. – Или о том, что мудрецы чтят традиции. Тысячу лет назад Lux Veritatis поощряли дуэли. Выйти один на один с нами и победить означало вписать имя в историю.

– Мир изменился. Lux Veritatis изменился, – сказал Хат’ндо. – Мудрецы нет.

– То же можно сказать и про нас. И, как и мы, они остаются сильны, – уронила Хатпрос, кружась вокруг умиравшего человека.

– Люди не верят, что мудрецы существуют на самом деле. Они уже почти стали завсегдатаями сказок.

– Как и мы.

Младший хотел возразить, но вспомнил Спустившихся Ролуангэ и впал в ещё большую молчаливость. Он хоть и приходился другим бессмертным младшим братом, однако был достаточно стар и мудр, чтобы по достоинству оценить иронию случая.

– Они осторожны. Приходят, когда полагают, что ситуация особенно плоха. Скольких людей нам надо убить, чтобы выманить весь их культ под солнце?

Цеткрохъев нахмурил лоб и оценивающе посмотрел на увечья, оставленные мудрецом. Хат’ндо казался мрачным, но не из-за боли, а потому как нашлось что-то, задевшее его самолюбие. Опять. Часто из трёх братьев раньше всех срывался младший, видевший слишком много оскорбительных несовершенств на верхней половине.

– Ты вроде бы лучше нас всех разбираешься в истории, – изрёк Цеткрохъев. – Вот и скажи, скольких нам ещё надо убить, чтобы вылезли все, а не один?

– Не имеет значения. Мудрецы уже сбросили артефакт «избранному», так что война теперь – удел Lux Veritatis.

И этот мудрец был, скорее, исключением. Пропитавшимся ненавистью к демонам и воспылавшим чувством справедливости, пошёл на дуэль, хотя вообще-то геройствовать – слабость каких-нибудь служителей Риндожи.

– Вот и не распаляйся, – заключил Цеткрохъев. – У кого артефакт?

– Он не знает, – ответила Хатпрос. – Как и местоположение своего культа. С ним возились трое мудрецов, роль остальных скрывается. Ужасное недоверие всему и вся! Сразу видно, что эти умники готовились воевать именно с нами, а не как Lux Veritatis – со своими представлениями о нас.

– Брось преувеличивать их заслуги, – Хат’ндо сложил руки на раненой груди, которая однако не причиняла ему столько боли, сколько обожжённое лицо, с которого слезла почти вся кожа. – Мудрецы не воюют, они хранители знаний и опыта. Угрозу представляют те, кто владеет артефактом. Все другие… как всегда. Временные.

– Верно. Но разве тебе… – сестра накрыла яркие губы пальцами, а потом раздавила грудь ставшему бесполезным мудрецу, будто это он виновен в мимолётном замешательстве или появлении той мысли, что прорезала морщинами лоб Хатпрос. Он захрипел и умер во сне. – Разве тебе не страшно?

– Страшно?

– Да. Страшно, – повторила Королева, пробуя слово на вкус. – Что нас сотрут со страниц истории. Вырежут скальпелем саму суть.

Хат’ндо пожал плечами. Ему не хотелось думать о том, что испокон веков считалось невозможным. Да он и при желании не мог представить ничего похожего. Гибель бессмертного? Они никогда не поднимали этой темы, потому что в том не было смысла, но сейчас… близость собранного артефакта будто отворила для них дверь, которую они считали глухой стеной.

– Разве это не интересно? – подхватил Цеткрохъев. – Узнать, что за границами? Куда уходит энергия душ бессмертных, если Лес закрыт?

– Ты был бы не против убить одного из нас, чтобы посмотреть, правда? – Хатпрос растянула губы в соблазнительной улыбке.

– Не думаю, – старший из братьев помолчал. – Не уверен.

(1) серьёзный проступок (устр.)

========== Глава 38.2 Достойно попасть в летопись ==========

Следующие шесть дней потонули в слепом и невыразительном моменте, растянувшемся на целую вечность. Какого-либо смысла не существовало: я просто что-то делала ради пустого желания или мелочных возможностей. Ходила, чтобы размять ноги, разговаривала, чтобы не казаться подозрительной. Даже с Хройте спала, дабы скорее стереть из памяти болезненные воспоминания о Рандарелле, хотя страстные ночи приносили удовольствие. Кажется, Спустившийся понимал свою роль утешителя и с покорностью и довольством подстраивался под моё настроение.

А потом вдруг беспрерывная линия бессмыслицы, похоти и беспамятства была перечёркнута волнительными новостями. Я увидела на стратегической карте отметки войск людей, и они располагались опасно близко к пунктирной линии, обозначавшей наш лагерь. Армия подступает.

Доспехи зашуршали по всему лагерю, тела задвигались. Мы все чувствовали перемены, что подстегали немедленно действовать. Я спросила у Сайтроми, какие у королей планы.

– Строгать полдень.

Откуда бы ни пошла эта странная поговорка, она явно означала агрессивный ответ на угрозу. Именно это читалось во взглядах и действиях Спустившихся.

Войска делились на три большие группы, и сейчас эти разноцветные кучки занимали отведённые им позиции. Воины в тяжёлых кирасах с красными перчатками, бордовыми наколенниками и наголенниками точили мечи и примеряли шлемы. В их отряде попадались Спустившиеся в лиловых одеждах, как у Хройте, и они не были вооружены до зубов. Несмотря на тот факт, что выходцы с Нижнего этажа обладали различиями во внешнем виде, облачившись в обмундирование с единым стилем, они казались многочисленными копиями игровых фигур, подогнанных под единый стандарт. Должно быть, форма помогала сплотить их. Отряд с вызывающими кровавыми расцветками представлял собой пехоту, и командовал ею, как несложно догадаться, Сайтроми. Конечно, если в пылу сражения приказ отдаст одна из Королев, воины обязаны подчиниться. Желание любого владыки на войне было законом, однако отряд всё равно, так или иначе, прикреплялся к моему отцу и следовал за ним.

Я думала, что Цехтуу тоже поведёт войска в битву, расставив их с флангов или отправив взять удар первыми. Мне верилось, что Королева сама всегда рвётся в бой, особенно если вспомнить ходившие о её характере и нравах слухи. Какого же было удивление услышать, что отряд Цехтуу занимает оборонительные позиции. Фиолетовые плащи растеклись по краям поляны, заняли позиции возле массивных и неповоротливых орудий. Деревянные метательные машины с рычагами и торсионами поставили дальше от краёв поляны. Однако другие изобретения, названия которых я так и не разобрала, прикатили почти вплотную к деревьям. Они походили на неуклюжих каракатиц с вытянутыми из боков лапками-лезвиями. Их установили так близко друг к другу, что эти машины сгодились в качестве шипастого забора, непреодолимого заграждения на пути неприятеля.

Сат’Узунд привела Созерцателей, что бестелесными тенями скользили по лесу. Они занимались разведкой, хотя я помнила, что эти создания были способны на молниеносные и жестокие убийства. Осмелевших людей ждал серьёзный противник. Также на стороне безглазой Королевы выступали целители, компетентные настолько, что могли быстро поставить раненых на ноги. Говорили, что людям приходилось тщательно следить за тем, добивают ли они Спустившихся. Если последние выживали и их быстро находили целители, это гарантировало, что за короткий срок они вновь вернутся в строй, независимо от тяжести повреждений.

Меня удивило, что им вообще понадобились разведчики. Думала, что присутствие безглазой провидицы само разрешит половину проблем. Похоже, я чего-то не понимала, и Сат’Узунд не могла предвидеть исход сражения и подсмотреть основные ходы противника. Что-то она, определённо, видела, и бессмертные основывали свою стратегию на вероятном будущем. Однако никто не способен заменить быстрых и натасканных в деле Созерцателей, что занимались разведкой.

Я ждала распоряжений, что делать мне, но их не поступало. Тогда обратилась к Сайтроми с прямым вопросом.

– Не ты ли говорила, что война не для тебя? Оставайся в стороне, – великодушно разрешил отец, хотя я ждала, что из-за статуса почти бессмертной меня будут впрягать в любое дело. – Если мы потерпим неудачу, уходи с выжившими.

Я собиралась засесть в церкви, однако Сайтроми предупредил, что она слишком приметная. Если люди привезут с собой машины, то могут обстрелять её.

– Вряд ли. Они не разрушат церковь. Это же священное место, – я закатила глаза.

– Осквернённую церковь. Она теперь наша, и её в первую очередь попытаются разрушить или захватить.

Мы договорились, что я спрячусь под каким-нибудь навесом, однако меня такой расклад не устраивал. Все будут заняты делом, а я – отсиживаться в палатке? Именно поэтому ноги так и не донесли меня до убежища. Воины всё ещё носились по поляне в предвоенной суматохе, и среди разноцветных плащей я увидела спешившего куда-то Гаррела. Его заняли делом, и мне стало любопытно, каким именно. Что бывший старейшина и любимчик Цехтуу будет делать во время обороны? Парнишка казался совсем хрупким и щуплым на фоне ряженых в доспехи вояк, так что с трудом можно было представить его с мечом в руках. Он интриган и шпион, но никак не боец.

Я проследовала за фигурой Гаррела до другого конца поляны, где он остановился возле небольшого отряда Спустившихся. Пятеро коренастых мужчин в кирасах и одна полупрозрачная тень приветствовали его взглядами и кивками. Я не слышала, что он говорил Спустившимся, пока не приблизилась.

– Очень кстати. Думаю, мы можем извлечь максимум пользы из ландшафта. Уверены, что они знают об этом месте? – Гаррел заметил меня. – Ты… что-нибудь случилось?

– И тебе здравствовать. Мне велели помочь названному брату, только и всего, – я подмигнула ему, и парень едва заметно поёжился. С предыдущей встречи, едва не закончившейся его удушением, мы не разговаривали. Гаррел с предосторожностью поглядывал в мою сторону и предусмотрительно избегал контактов. Совет Цехтуу, полагаю.

Спустившиеся глядели на меня кто равнодушно, кто с интересом. Я догадалась, что Гаррел выступал в роли командира их маленькой группы, и решила не подрывать его авторитет.

– Я готова, командир. Что мне делать? – я покорно склонила голову в знак подчинения. – Я могу быть полезна, но лишь когда меня посвящают в план.

Бывший старейшина позвал меня в сторонку и тихо заговорил, словно делился секретом:

– Насколько я помню, наши отношения не задались. Королева наказала не приближаться к тебе, и я не вполне уверен, что могу доверить тебе спину после того, как… – он откашлялся и приставил пальцы к горлу.

– Ты прав, я повела себя отвратительно. Хотя ты и убил моего друга, – я грозно ткнула ногтём ему в грудь. – Но это тема для обсуждения с другим подлецом, не тобой, и для другого случая. Сейчас мы в положении осады. Ты правда думаешь, что я буду пакостить тебе на войне, когда от результатов сражения зависит и моя жизнь? Я бываю вздорной, но никогда – неосмотрительной идиоткой.

Ответ юноши зависел от того, насколько невменяемой он меня видел. Он с десяток секунд оценивал мою кандидатуру, затем кивнул, размашистым шагом вернулся на прежнюю позицию и указал на сухие стволы за спинами Спустившихся. Земля уходила чуть вверх, создавая небольшой холмик, и тропинка почти сразу терялась за уже совсем не пышными кустами.

– Как я могу судить по туманным объяснениям моей госпожи, – Гаррел уважительно кивнул куда-то мне за спину, – противник думает, что мы окружены. Зажаты на этом открытом пространстве в лесу. Армия людей устроит осаду, но столкнётся как с оборонительной техникой, так и с активным сопротивлением. Сидеть на месте – не та стратегия, которую могли бы одобрить наши господа, – бывший старейшина прошёл чуть в сторону, разглядывая беготню Спустившихся в отдалении. – Мы спрячемся на поляне, отгородившись машинами, но будем дробить противника скрытными вылазками и молниеносными атаками. Это расшатает армию людей. Они начнут торопиться, придумывать, с какого боку подлезть, чтобы наверняка и как можно скорее покончить с нами. В попытках продавить оборону они начнут искать уязвимые точки. И эта, – парень вновь указал на деревья, – одна из них. Её не прикрывают оборонительные сооружения, и тут не стоят наготове бойцы, не считая нас. Мы рассчитываем, что противник найдёт эту тропу, которая приводит как раз за спину нашим войскам. Я и мой венценосный отряд будет ждать этих смельчаков.

– Иными словами, вы намеренно оставляете ход, чтобы устроить тут ловушку? – подытожила я.

– Именно. Мы затаимся и атакуем.

И под «мы» подразумевался небольшой отряд Спустившихся. При всей фантазии я не могла представить, что Гаррел будет вступать в сражение с любым из пришедших воинов. Он тут на правах командира. И помощник в разработке стратегии и отдаче приказов ему не требовался, поэтому юноша не преминул спросить:

– Ты умеешь драться? Владеешь холодным оружием?

– Нет. Но я мастерски умею отвлекать. Спутывать мысли. Могу придушить кого-нибудь, если хочешь.

Гаррел понимающе кивнул и обернулся к полупрозрачной тени.

– Это наш разведчик, Кногрен. Он сообщит заранее, если по тропе кто-то пойдёт. А сейчас, если нет вопросов, – он выждал, захочу ли я сказать что-нибудь ещё, и закончил мысль, – я должен подумать наедине, где нам лучше засесть, чтобы остаться незамеченными и успешно провернуть атаку.

Хотя Гаррел и старался выглядеть важным, по мелкой дрожи было видно, как он нервничал. Командовать отрядом в настоящей войне было новой для него ролью. Участвовать в его плане было чем-то новым для меня. Я предоставила бывшему старейшине «размышлять в одиночестве», надеясь, что он и впрямь так талантлив, как о нём говорят.

Ждать было невыносимо. Имея неясную моему сознанию связь с сородичами, Кногрен сообщал некоторые подробности и команды, которые до нашего обособленного отряда иначе и не дошли бы. Так, по расчётам разведчиков, армия приблизится к поляне приблизительно через сорок минут. Оказалось, что в войсках людей затесались ещё и церковники, отгонявшие «порчи и злую магию», поэтому Созерцатели не могли сунуться вглубь их армии и подсмотреть, что задумали командиры. Неизвестным оставалось и то, возглавлял ли наступление король Антуар, или сбрендившего мужчину оставили на попечение сиделок. Скорее, второе, так как в здравый рассудок короля после работы над ним Хатпрос я не верила.

Спустившиеся умерили суматоху и заняли каждый своё место: кто возле оборонительных машин, кто чуть в отдалении, а кто и за пределами лагеря. Я чувствовала их решимость и жажду драться до конца, а подпитывали их уверенность, несомненно, бессмертные. Сайтроми и Цехтуу отчётливо различались среди разноцветных плащей, а вот средняя сестра где-то потерялась.

А потом неожиданно на краю поляны развернулась бойня. Неожиданно, потому что либо я потеряла счёт времени, либо первый отряд людей подоспел раньше истёкших сорока минут. Первая волна пришлась на машины-каракатицы: люди навтыкали в них огненных стрел, не особо беспокоясь, что устраивают пожар в лесу. Нападавшие отступили, а затем, когда дым немного развеялся, напали вновь. Со своей позиции я видела лишь последствия тех или иных действий, но не могла различить детали. Спалив преграду на пути, на поляну зашли пешие войска, которые тут же были встречены Спустившимися. Заработали метательные машины, и где-то вдалеке полыхнули разноцветные огни.

Гаррел предположил, что ранняя атака обусловлена наличием у противника тайного отряда, который не был обнаружен разведчиками и находился к поляне ближе основных войск. Хотя Созерцатели и контролировали территорию, они вполне могли разминуться с каким-нибудь отрядом. Правда, то были всего лишь догадки.

Вторая волна ударила с запада, и два других орудия запылали обыкновенным огнём. Если люди планировали таким образом создать панику в рядах Спустившихся и пробить брешь в обороне, их ждал крах. Дым и жар мешали в первую очередь нападавшим, которые по неосторожности тоже обжигались о буйную стихию. Спустившиеся не лезли в пожар, благоразумно вставая за спины более выносливых собратьев. В числе таких были бессмертные, которым огонь не причинял никакого вреда. Более того, они добавляли в жёлто-красные оттенки белые и фиолетовые, сжигая нападавших живьём. Я наблюдала, как в атаку бросалась Цехтуу, отгоняя с поляны сунувшихся смельчаков. Она размахивала булавой и сминала несколько тел за раз, отбрасывала людей в огонь и вытесняла их вон с занятой территории. Люди старательно концентрировали атаки на королях. Небольшая группа нападавших пыталась окружить Сайтроми, но всех их ждала смерть. Стоило моргнуть, и кто превращался в пепел, кто недвижимым мешком с переломанными костями падал навзничь. Пару раз глаз поймал мелькнувшее золото: кто-то из церковников осмелился подобраться ближе, однако героизм быстро утих. Армия людей дралась не только с бессмертными, пусть на них и соединялись сразу несколько атак, но и с многочисленным врагом. Спустившиеся били нападавших в лоб, и те вновь были вынуждены ненадолго отступить.

– Они так ломятся, будто нынешняя битва – последняя в жизни этого мира, и её надо обязательно выиграть, – поделился Гаррел, который видел во всём хаосе более логичные действия, чем я, далёкая от военного ремесла. Парень стоял с биноклем и просматривал линию, на которой развернулось сражение. – В итоге всё, чего они добились, так это огнём помогли расширить поляну.

– Ты говоришь так, будто среди наших нет потерь, – я знала, что уже сейчас жертв было немало. – Почти все оборонительные машины сгорели. Они не принесли никакой пользы. Вообще.

– Такое бывает. Но потерять машины – не то же самое, что отдать на растерзание отряд. Вон, посмотри туда, – Гаррел передал мне бинокль и указал направление.

Я уставилась в линзы и настроила дальность, сбившуюся из-за моего неаккуратного движения пальцем. Мне открылась картина, в которой небольшая группа людей безуспешно пыталась отступить. С одной стороны от спасения их отрезала стена белоснежного огня, которая будто разгоралась на масле и полукругом подбиралась всё ближе. С другой их теснили Спустившиеся, а сбоку по выжженной земле спешили новые «демоны». А вот к людям никто не торопился.

– Ими захотели пожертвовать, – высказался Гаррел. – Не удивлюсь, если командиры решили, что спасать этот небольшой отряд будет сложно и затратно.

– В каком смысле «затратно»?

– Во время сражения существует лишь одна ценность: боевые ресурсы. Их стратеги могут думать так, что, посылая за ними другой отряд, они рискуют потерять ещё больше людей. Лучше отделаться меньшими потерями. Но они неправы. На месте их командиров я бы попробовал спасти эту группу.

– С каких пор тебя волнуют жизни людей? – я с сомнением поглядела на юношу и тут же осознала, что сморозила глупость. В поверхностных мыслях Гаррела читалось, что на самом деле его интересовало другое.

– Не волнуют. Я думаю о них, как о ценном ресурсе. Лучше попытаться спасти тех, кто потом, добавившись в общую копилку боевых единиц, возможно, выиграет тебе сражение. Ценно то, что они ещё могут сделать. Но когда ты мёртв, от тебя точно нет пользы.

Я поморщилась от его рассуждений и вернула бинокль. От отряда к концу фразы Гаррела осталась пара человек, и их тоже вскоре перебьют.

Бессмертные за долгий час битвы так и не были сбиты с ног. Их фигуры, метавшиеся по полю боя, олицетворяли смертельное оружие, флаг войны, главнокомандующих Спустившихся и величайшую угрозу для людей. Поначалу Цехтуу и Сайтроми держались каждый в своём уголке, однако с течением времени они почти воссоединились, и теперь их разделяли десятки шагов. Сат’Узунд так и не нашлась, и я полагала, что она засела в церкви или одном из шатров с ранеными. Средняя сестра никогда не любила и не желала воевать, что уже давно было известно.

Поляна и впрямь расширилась, и Спустившиеся растянулись по краям окружности. Стало совсем не видно, что происходит, но мне показалось, что я уловила краткий перерыв в атаке. На несколько минут сделалось тихо, а потом нападавшие ударили с новыми силами. Армия людей старательно обволакивала территорию засевших в обороне, но всю поляну они охватить не могли, поэтому, хотя мы и стояли с краю, с нашей стороны до определённого момента никто не подходил.

– Господин Лонденол, – обратился вернувшийся разведчик. – Они нашли лазейку.

– Через сколько они будут здесь? – бывший старейшина вмиг посерьёзнел и метнулся к сухим стволам.

– Минут десять, господин.

Гаррел пробежал вглубь леса, отдаляясь от лагеря, и указал на точки, которые должны были занять каждый из Спустившихся. Он руководил ими, как шахматными фигурами: арбалетчик повыше и подальше от тропы, мечники за тем и тем кустами, со способностями проследуйте на ту линию… Парень махнул мне рукой и попросил вскарабкаться на серый камень, бывший в прошлом не то стеной, не то забором. С возвышенности мне будет хорошо видно идущих, при этом, если меня заметят, я смогу нырнуть под защиту камня.

– А если половина их армии решит пройтись этой дорогой? – уточнила я.

– Вряд ли. Половина их армии сражается в другой стороне. А тут всё заросло колючими кустарниками, через которые не так уж удобно продираться. Мы можем рассчитывать на маленький или средний отряд, который попытается зайти Спустившимся в тыл, – пояснил Гаррел. – Не стоит забывать, что в моём отряде собраны лучшие из лучших: гениальный стратег, дочь короля, мастера холодного оружия, первоклассный разведчик и великолепные воины. Что может пойти не так?

На его месте я бы не была столь оптимистична. Самоуверенность Гаррела меня встревожила, и невольно мелькнула шальная мысль, что с таким настроем обязательно что-то пойдёт не так: Спустившиеся уверуют в свою непобедимость, расслабятся, не учтут чего-нибудь… Тут же взыграла паранойя, что, раз Созерцатели узнавали заранее о передвижениях людей, то и разведчики последних могли прознать о нашей засаде.

– Сосредоточься, – велел мне бывший старейшина перед тем, как занять свою позицию. Ту самую, откуда ему, полагаю, было бы удобно отдавать распоряжения, если план полетит в бездну. И откуда он мог бы без угроз для жизни просматривать тропу.

Где-то в отдалении трещали деревья. Битва шла не так уж далеко от нас. На чьей стороне сейчас преимущество? Я надеялась, что мы не вернёмся в разгромленный лагерь.

Моё каменное укрытие было облеплено мхом и напоминало памятник какому-то древнему событию, о чём ни в одной книге, конечно же, не написано. Не считая насекомых, в лесу не наблюдалось ни одной живности: все сбежали подальше от огня и шума. Приготовившиеся к холодам деревья выглядели серыми, хотя листья сбросили далеко не все. Расстояние между соседними стволами было в тройку шагов, зато земля, куда ни глянь, вся поросла травой и кустарниками – какие с шипами, какие с дикими ягодами. На одиноком пне слева топорщились грибы, и я пару раз невольно царапнула по ним взглядом. Так не вовремя отвлекаюсь!

Я не разделяла энтузиазма Гаррела в отношении этой маленькой миссии. Даже если мы вырежем вереницу людей, скрытно пробирающихся в тыл, что это даст? Другой отряд может в то же самое время красться другой дорогой. Подобное было бы логично. Преуспев в своей миссии, бывший старейшина не перевесит чашу весов в сторону Спустившихся. Наши действия – мизер, который может вообще ни на что не повлиять. Или я чего-то не знала о нашем положении? Гаррел, похоже, считал, что даже самые незаметные поступки, но совершённые вовремя, могут подарить преимущество. Важен каждый воин, пока он делает хоть что-то ради победы. Что ж, посмотрим, кто был прав: мой скептицизм или его уверенность.

Диверсионный отряд вскоре показался среди растительности. Одёргивая ветки, с десяток людей пробирались в сторону лагеря. Среди них нашлось немало церковников, о чём свидетельствовали одежды с гербами орденов. Лезть к ним в голову было опасно: я не сомневалась, что все посланные на войну служители так или иначе умели блокировать внешнее воздействие на сознание. Может, с внушениями Хатпрос или Глядящего в Душу они бы не справились, но спутывание мыслей для них не угроза.

Всё, что от меня требовалось, так это подстраховывать Спустившихся. Если кто-то окажется ранен, я должна буду вмешаться и своими способностями выиграть время, дабы пострадавший ушёл в укрытие. Или спасти кого-то от участи быть порубленным на куски. Поэтому я внимательно следила за людьми и выжидала, когда подчинённые Гаррела выскочат из укрытий. Эта же сосредоточенность едва не стоила мне жизни. Лишь колокольчик интуиции в последний момент прозвенел, что творится неладное, и, всполошившись, я приметила угрозу. На подъёме к моему укрытию замер служитель, и он доделывал свои приготовления. На какую там внезапность рассчитывал фаворит Цехтуу? Едва я успела произнести про себя ругательства в адрес хватких противников, как мужчина выбросил вперёд кисти и что-то выкрикнул. И тут же попытался ретиво отпрыгнуть назад, однако моё настойчивое желание уже настигло его, и служитель отправился в продолжительный полёт, ударился о ствол и потерял сознание.