Текст книги "Лёд (ЛП)"

Автор книги: Яцек Дукай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 95 страниц)

Так закончился первый визит в иркутском представительстве Министерства Зимы.

Вернувшись домой, уселось над картами Дорог Мамонтов и копиями министерских рапортов. Дети отправились с пани Галиной на каток под Звездочку на Иркуте, панна Марта отсыпала ночную мигрень, старая Белицкая сидела внизу, на кухне. Слуга принес кофе на молоке и вчерашний холодный пирог-крошку. С пирогом и кофе, за тяжелым дубовым столом, недавно натертым воском, в белом свете, у окна, наполовину залепленного снегом – я-оновступило на Дороги Мамонтов.

Наиболее главная карта, носящая печать – как предназначенная только лишь для внутреннего употребления – перепечатка из Гляциометрического Атласа Сибирхожето (Карта Льда 1923),охватывала все иркутское генерал-губернаторство, земли до Северного Ледовитого океана на севере, до китайской границы на юге, и еще часть амурского генерал-губернаторства на востоке. Место удара Льда возле Подкаменной Тунгуски было указано пятиконечной звездой. Карта была описана тройной легендой: первая, о самих Дорогах Мамонтов; вторая, о геокриологических фронтах, третья, об открытых залежах переохлажденных ископаемых.

…Дороги Мамонтов пересекали Азию сеткой подповерхностных жил, в системе которой, несмотря на попытки глядеть на карту издалека и вблизи, и через лупу, не удавалось обнаружить каких-либо существенных регулярностей. Быть может, геологам и легче заметить в этом какой-то порядок, возможно, здесь имеются какие-то зависимости между скальными образованиями, типом основания, историей земной коры. Имелись территории, на сотни верст вдоль и поперек, которые не пересекались какой-либо из Дорог; но были и такие – к примеру, Прибайкальский Край – где густоту более тонких и толстых линий невозможно было разобрать без увеличительного стекла. Где-то Дороги проходили параллельно одна другой; в других местах – пересекались, словно улицы в городе, то есть, в этом они не были похожи на реки. Тем не менее, я-оносделало кое-какие наблюдения. У этой сети не имелось какого-либо явного центра; наверняка во всей этой структуре место удара Льда, расположенное посреди громадных белых пятен, ничем особенным не выделялось. Не всегда, но довольно часто, Дороги Мамонтов проходили в соответствии с руслами ближайших рек. Ни одна из Дорог не проходила под Байкалом.

…И тут же пришла мысль: ведь карта не показывает реальность такой, какой она есть, но только отображает знания человека о ней – а как люди могли бы измерить подледные перемещения лютов? Так что понятно, почему озеро представляет собой белое пятно. Точно так же и огромные пустоши и лесные пространства на Центрально-Сибирской Возвышенности – никто же не видит, как часто вымораживаются там люты, и вымораживаются ли вообще; выплевываемые из земли трупы мамонтов пожираются хищниками и питающимися падалью животными, пока их не заметит тунгус, якут или какой другой охотник. Пересекаются Дороги или нет, этого по двухмерной карте никак не узнать: ведь она не отображает третьего измерения, глубины. Тот же самый принцип можно соотнести и для городов. Иркутск, Нижнеудинск, Красноярск, Кежма, Усть-Кут, Якутск, Чита, Благовещенск, Хабаровск – все подо Льдом, все пересечены Дорогами Мамонтов. А ведь трудно предположить, чтобы люди столетиями закладывали свои поселения в местах каких-то таинственных геологических феноменов. Так вот, то ли люты сходятся к скоплениям людей, поскольку сюда ведут их Дороги Мамонтов, то ли потому, что им просто захотелось здесь угнездиться? Как их отличить – Дорогу как дорогу, и Дорогу как линию на карте, составленной человеком?

…Предположим, что марсиане мистера Уэллса наблюдают за передвижениями людей, совершенно не замечая основ человеческой цивилизации, не видя географических формаций Земли. Разве не вычислили бы они через какое-то время образ сети наших сухопутных и железных дорог? Разве не открыли бы они с помощью того же метода границы суши и морей, расположение горных хребтов? Не воспроизвели бы они государственные границы? Но как бы могли они отличить границу политическую от границы физической? И та, и другая служит помехой миграций Homo Sapiens.Быть может, люты перемещаются по Дорогам Мамонтов лишь тогда, когда им так удобнее; но когда они стремятся к цели, к которой никакая Дорога не ведет – они просто сходят с них. А картографы Сибирхожето и Министерства Зимы скрупулезно соединяют на своих картах точки отмеченных выморожений, по их собственному времени, частоте и силе, замеренной тремя термометрами, и каждая такая линия является для них Дорогой Мамонтов, хотя никаких слоновьих останков возле них не находили.

…И вот тут уже были сделаны отважные предположения: будто бы люты мыслят, что они избирают себе цели, что обладают сознанием, что они нечто большее, чем проявления неразумной, нечеловеческой стихии Мороза, вздымающиеся над земной поверхностью, словно волны поднимаются на бурном море.

…Геокриологические фронты определяли продвижение мерзлоты. Это была своеобразная метеорология скальной породы. Иркутск, в данном примере, размещался между изотермой 1909 года и изотермой 1910 года. Так почему, тогда, не определялись, скорее, геотермические фронты? Разве нельзя было открыть тогда Дороги Мамонтов как раз путем измерений температуры вечной мерзлоты? Нашло чистый листок и записало эту проблему под номером первым. А под номером два: раз вечная мерзлота прирастает вместе с распространением Льда (скорее всего, вечная мерзлота является одним из аспектов Льда), то образуются ли на захваченных ею пространствах новые Дороги Мамонтов? Ведь Карта Льда за 1923 годпоказывала Дороги и за пределами линии 1908 года. Вся проблема в том, что самые старые изотермы, еще до учреждения Сибирхожето и до первых оплачиваемых им исследовательских экспедиций геокриологов, были проведены тоненьким пунктиром: просто не хватало надежных данных для определения тогдашних границ вечной мерзлоты. Было известно, какие города стояли тогда на мерзлоте, а какие – нет; и, собственно, ничего более. Зато между новейшими изотермами картограф Сибирхожето отважился предположить последовательностями точек только некоторые из возможных Дорог. В легенде карты вручную была сделана отсылка на мемориал профессора Герца. Я-оноперелистало документы. Дело в том, что профессор Герц выдвинул гипотезу, что в доисторические времена Сибирь – и вообще Азия – переживала «приливы» и «отливы» мерзлоты: якобы, были такие времена, когда весь континент находился под властью подземного мороза. Вывод очевидный: эти Дороги Мамонтов когда-то там уже существовали, сейчас же только открываются.

…Каждое отмеченное на карте месторождение зимназа или других переохлажденных ископаемых имело законного владельца, хозяина исключительных прав на его эксплуатацию. (Значит,отмечены только лишь те, о которых было написано в газетах). Отдельные небольшие карты были посвящены бассейну каменного угля на Ангаре, к северу от Иркутска, шахтам слюды на запад от Байкала, огромному бассейну зимназовых руд на юго-запад от Усть-Кута и золотоносным территориям Лензолота на Становом Хребте, вверх и вниз по течению реки Вилюй. Под Бодайбо находилась единственная в мире шахта пух-золота, самого ценного благородного металла в мире: переохлажденного золота, обладавшего плотностью взбитых сливок и удельным весом иркутского тумана.

…Временные открывательские шахты и сорочища на картах не отмечались, хотя именно с них идет практически весь тунгетит и большинство «природных» ледовых руд. Только мест таких было слишком много, и подобного рода карты оставались актуальными не дольше, чем на сезон. А большая часть горнодобывающих обществ и сорочьих артелей наверняка таких данных вообще не публиковали. Так что крайне сложно оценить корреляцию прохождения Дорог Мамонтов с месторасположением залежей зимназа. Ведь явно же не было так, будто люты «специально» садились на шахтах. Ведь вся идея холодниц Холодного Николаевска взялась из потребностей искусственного, промышленного переохлаждения «теплых» руд. Тем не менее, Сибирхожето регулярно высылало в Сибирь отряды геологов, чтобы те выискивали залежи «природного» зимназа. Окрестности каждого соплицова скрупулезно обследовались; на месте долгосрочного гнезда лютов проводили бурения, мерзлоту взрывали динамитом.

…Из сообщений таких геологических экспедиций и были взяты описания трех из семи отмеченных в документах Министерства Зимы встреч с Отцом Морозом. Разложив бумаги по порядку, эти выписки сложило по датам и записало под номером три все координаты:

61°57′N 101 °16'Е – 17 июня 1919 года

61°55'N 99°07′Е – 8 февраля 1921 года

54°41′N 102°50′Е – 17/18 октября 1921 года

60°39′N 100°33′Е – 4–7 января 1922 года

61°57′N 101°16'Е – 3 декабря 1923 года

56°44′N 110°11′Е – 17,19 апреля 1924 года

…Проведя карандашом по карте, так же, как передвигал по ней грязным пальцем чиновник Зимы, вычертило форму, похожую на искривленную букву К, с одним нижним ответвлением, лежащим над Окой и на линии Транссибирской железной дороги; второе нижнее ответвление вонзилось в Становой Хребет над северной оконечностью Байкала, а верхняя черточка достигала алмазоносного Вилюя. При чем, между развернутыми к востоку хвостиками буквы, неподалеку от точки пересечения, находилось место Удара – эпицентр Льда на Подкаменной Тунгуске. По сути своей, четыре встречи с Отцом Морозом: первая, вторая, четвертая и шестая, случились не далее, чем 250 верст к западу от эпицентра. Это была небольшая, в пару десятков верст территория, расположенная в 200 верстах к северу и к западу от Кежмы, к западу от фактории Ванавара.

…Разум, не отличающий посылок от результатов, быстро придет к выводу, что именно там Отец Мороз и бывает чаще всего. Тем временем, зависимость совершенно обратная: окрестности точки Столкновения – не земли, для него ближайшие, но такие, насколько человек способен зайти в Зиму – очень часто посещались различными экспедициями ученых, промысловых геологов и, наконец, сороками, собирающими тунгетит, ведь именно там легче всего что-либо заметить.

…Как правило, их описания ограничивались краткими заметками в дневниках экспедиций. Такого-то и такого-то дня, в таком-то и таком месте увидали лед, который вначале приняли за фрагмент вымораживающегося из-под земли люта, но потом увидали в нем человека. Пара охотников показала в представительстве Зимы, что этот ледяной человек, заметив их, сделал неприязненный жест.Геологи Горнодобывающего Общества Мюллера и Сыновей, заснув вечером у керосинового костра, на рассвете заметили, что между ними присела ледовая фигура,которая склонялась над огнем, как будто бы желая растопиться, вытянув к костру руки и сосульки,русский, женившийся на женщине юкагирке, спешил по замерзшему Вилюю с больным ребенком к ламе-знахарю; они проехали мимо мужчины во льду, который шел по колени в замороженной реке.

…Больше всего внимания в Министерстве Зимы уделили сообщению инженера Ди Пьетро, который встретил Отца Мороза на Становом Хребте, в апреле нынешнего года. 17 апреля, направляясь из лагеря экспедиции в назначенную измерительную точку, он шел по глубокому ущелью, под высокой стеной пропасти. И вот тогда в тени он заметил, рукой и ногой погруженного в ледяной скорлупе, стекавшей по стенке пропасти, замороженного человека, под громадными ледяными натеками.Ведомый научным любопытством, инженер хотел подойти к нему и присмотреться поближе, но тут же – пишет Ди Пьетро – почувствовал такой мороз, что вынужден был отступить.В соответствии с тем, как его научили поступать с лютами, он вынул термометр и раскрутил его на расстоянии в девять и шесть аршин, на три уже не подошел. Что привлекло его внимание, и почему он не подумал, что это просто очередной несчастный, замороженный под сибирским льдом? Так вот, человек этот был обнаженным, стоял, а не лежал, кроме того – его глаза были открыты, и они, казалось, глядели на меня сквозь лед и фирн [231]231
  Фирн (нем. Firn) – плотный зернистый снег, образующийся на ледниках и снежниках выше снеговой границы вследствие давления вышележащих слоев, поверхностного таяния и вторичного замерзания воды, просочившейся в глубину – Википедия


[Закрыть] абсолютно осмысленно, хотя и неподвижно.Через полтора дня, возвращаясь с замеров по тому же самому ущелью, Отца Мороза он уже не заметил. Но, поднявшись выше, он заметил отблеск льда на вершине стены и вынул подзорную трубу. Этот ледовый мужчина —пишет Ди Пьетро – уже по грудь выступил из скалы, вцепившись руками в огромные сосульки.Отсюда инженер сделал вывод, что Отец Мороз, по способу лютов, ходит по Дорогам Мамонтов.

…Вот и все конкретные сообщения. Но большая часть сведений об Отце Морозе была взята из сплетен, легенд и рассказов мартыновцев, распространяемых поначалу среди сектантов, потом – среди рабочих-зимовников, под конец их можно было услышать по кабакам, убежищам и возле таежных костров вместе с другими сибирскими байками. Будто бы он вошел в соплицово и вышел из него. Будто бы приручал лютое.Будто бы разговаривает он на всех языках мороза.Что питается снегом и сосульками. Что ледовые создания его усыновили. Что он первый апостол Антихриста Льда. Будто бы он получил в награду вечную жизнь во льду,ибо то, что в тунгетитовой мерзлоте раз затоплено, никогда уже не умрет и не сгниет.Ходили десятки баек – рассказов, передающихся от одного знакомого, которому рассказал приятель, узнавший от своего знакомца – про заблудившихся охотников и сорок, которым Отец Мороз спас жизнь взамен за то, что те дали некую, точно не определенную присягу Льду.То один, то другой зимовник клялся, что именно от Батюшки Мороза получил он дар чрезвычайной стойкости к холоду. Что же касается обвинений, на основании которых Филиппа Герославского начали преследовать, то они датировались еще 1918 годом, когда после амнистии отец и вправду связался с какими-то мартыновскими движениями, на то время, правда, легальными; сам Мартын тогда еще жил и даже, якобы, встречался с отцом. Его связали с несколькими массовыми ледовыми убийствами и парой массовых самозамораживаний лета 1919 года. Непосредственных доказательств не имелось (все потенциальные свидетели сошли в Лёд), но были сильные косвенные доказательства, включая признания жандарма, который разговаривал с отцом в одной из тех деревушек за два дня до самозамораживания; была приведена и копия заявления зимовника чешского происхождения, утверждавшего, будто бы Филипп Герославский сам признался ему, будто бы он повел людей на эти замораживания, и даже хвалился тем как заслугой перед лютами.В самом конце, о ужас, были подколоты показания бурятского шамана, некоего Юригу Кута. Тот под присягой заявлял, будто бы видел те акты добровольных и недобровольных заморожений глазами собственной души, которая путешествовала тогда по Дорогам Мамонтов, и там вот увидала сходящих в Поземный Мир людей, которых подгонял мужчина, который выглядел именно так, как представленный ему на фотографии европеец. Боже праведный, какая же темнота!

…Номер четыре. Я-онобыстро посчитало расстояния по Карте Льдаи времена наблюдений, деля версты на дни и часы. Место четвертой и пятой встречи разделяло более 700 верст; отец преодолел их за 80 дней. Это давало скорость перемещения не менее 390 метров в час, что было намного больше скорости перемещения лютов по Дорогам Мамонтов, не говоря уже над поверхностью почвы. Что это доказывало? Что отец – не лют…? Ха!

Повернувшись лицом к бело-цветному пейзажу за окном, я-онозакурило папиросу. На что рассчитывал блондин с черными зубами, передавая мне все эти документы? Даже если вычислить время и место встречи с отцом, то ведь не выдашь их из чистой благодарности любому чиновнику. Ба, да и вообще, есть ли туг что вычислять? Можно ли вычислить поведение человека, и по этим расчетам предусматривать – словно движение заводного механизма? Самое большее, можно говорить о вероятности: раз его четырежды видели на Подкаменной Тунгуске, туда следует отправиться и ждать его там появления.

Но, с другой стороны – поглядим хотя бы на карту перемещений пана Войслава Белицкого (если бы кто составил таковую из подобных обрывков знания). Дом, работа, работа, работа, дом, и опять; и так, по-видимому, с каждым человеком. Мы творим схемы, жизнь замерзает в правильном, словно снежинка, шаблоне; и кто может откровенно сказать, что его поведение нельзя предсказать?

Не понимая того, не видя их и не чувствуя – все мы перемещайся в соответствии с подземными Дорогами Мамонтов: в дневном цикле, в недельном, годичном цикле, но прежде всего – в масштабе всей жизни, то есть, от рождения до смерти. Только потом приходят картографы Истории и вычерчивают по нашим поступкам, словам и путешествиям карты тех Дорог. Тайные сети протоков Подземного Мира не определяют выборов человека, зато они притягивают их к наиболее протоптанным, к чаще всего проходимым тропам. Итак, ходил этот человек в школу, женился, работал, народил детей, умер. Может быть, сражался. Возможно, накопил состояние. Или, увидел мир. Возможно, совершил преступление. (Это уже отдельные, прерывистые линии). Так или иначе, остаются только отдельные наблюдения, память о фактах, разбросанных по времени и пространству: дата свадьбы, дата приговора, нечеткие фотографии из родного дома, под деревом, перед церковью, нечеткие воспоминания обломков сцен последних его лет – что еще возможно записать на межчеловеческом языке. Протянуть между этими точками, подвешенными в несуществующем прошлом, траектории жизни – какая форма получится? какая проявится подповерхностная структура?

Пан Войслав вернулся с работы уже затемно. Как можно скорее я-оноотчиталось перед ним в министерских делах. Тот сразу же послал приглашение подойти адвокату Кужменцеву. Лишь только закрылись за слугой двери кабинета Белицкого (для хозяина – коньяк, для нового гостя – рюмочка сливовицы), старик Кужменцев сразу же приступил к делу.

– Шембух, так? – Он погладил бороду. – Шембух – это человек Крущева. Крущев же – ледняцкая оппозиция Раппацкому.

– Выходит, это ледняки меня сюда спровадили?

– Нет. Приказ отдал Ормуга.

– Ормуга, вы же сами рассказывали, сонный раб.

– Тогда он еще жил явью. Терпение, молодой человек, я объясняю вам политическую анатомию. Чьим человеком был Ормуга? Ормуга был человеком генерал-губернатора Шульца-Зимнего.

– Вместе хаживали на изюбря, – буркнул пан Войслав, выпив свой коньяк.

Я-оновыпустило воздух из легких.

– Так вот почему Шембух приказал мне ждать! Ормуга в сомнамбулическом состоянии, и теперь они не знают, что со мной делать! Равно как и то, что делать с моим отцом. И вообще: в представительстве министерства полное смешение функций – словно они разбились на два министерства, и одни против других действуют. Чуть друг на друга не набросились, прямо у меня на глазах. Господи, ну и чиновники!

Кужменцев, разогретый сливовицей добродушно засмеялся; замечательный румянец проступил над седой бородой.

– Чиновники, говорите? Так ведь здесь же Азия, это вам Сибирь, это вам Лёд! Что вы поняли из всего вашего визита? Должности чиновников, Венедикт Филиппович, равно как и придворные должности, по большей части уже наследуются. Это означает, что они не всегда переходят по родственной линии, тем не менее, человеку снаружи крайне сложно на должность попасть; те, что должности распределяют, сами сильно от чиновников зависят. Так? А если кто раз уселся на чиновничьем стуле, тот до конца жизни будет уверен в успехе и благосостоянии; ну, разве что окажется беспросветным дураком, или какой черт ему под шкуру влезет, но тут уже ничего не поделаешь.

– Вы говорите о коррупции, Модест Павлович, о взяткахза незаконные привилегии…

– Да нет же! Возможно, оно у англичан так бывает – но поглядите на русского. Какие решения принимает чиновник, какой выбор делает от имени державы и Гасударя Императорасвоим пером и печатью? Значительно чаще ему приходится выбирать из возможностей, каждая из которых одинаково полезна и логична; какую бы не выбрал, он будет в праве. И ему не нужно нарушать закон, и так все зависит от его желаний и настроений. Так? И люди, имеющие выгоду от подобного рода решений, тоже прекрасно об этом знают: вот мог бы кому-то другому сделать добро, а сделал нам. Разве они забудут это? Не забудут – другие чиновники не были бы так настроены в их пользу. И через несколько лет, когда чиновник уже покидает свой пост… Или даже во время его работы, только не ему самому, но его семье, приятелям, родственникам… И абсолютно законно: должность, контракт, коммерческие контакты, совместные инвестиции… Пускай не сам бенефициант, но тот, кто должен ему услугу. И все это собирается из поколения в поколения, множится, ибо, как уже было сказано, должности и государственные функции по большей части уже наследственные, так? И вот мы имеем уже целые чиновничьи семейства, небольшие империи накапливаемых столетие и больше богатств, знакомств, привилегий, и очень часто – завязанные в силу свойства, ведь члены их семей вступают один с другим в брак. И ни у кого нет никакого интереса разрушать такие системы, раз всякий, являющийся их частицей, имеет отсюда громадную выгоду, а человек пытающийся разрушить такие системы снаружи, мог бы с тем же успехом биться головой в стенку.

– Тогда, откуда же эта внутренняя война в иркутском представительстве Зимы?

– Потому что, видите ли, здесь, в Краю Лютов, сложнее…

– Ага! Все эти возможности выбора: одинаково логичные и правильные…

– Так. Видно, что…

– Обязательно.

– Чиновники…

– Скукоживаются.

– Замерзают.

Глисты Лета, гнилостные червяки мира, растопленного между правдой и ложью. Что останется им делать в мире, до последнего залитом тьмечью, навечно замкнутом во Льду? Столько же власти чиновничьей, сколько и логики Котарбиньского.

– Все чиновники в душе своей – оттепельники, – тихо произнесло я-оно.

– Ну, может, и не оттепельники, но вы правы, особой любви к Зиме они не испытывают. – Отставив пустую рюмку, Кужменцев достал табакерку, набрал смеси на длинный ноготь, втянул в мохнатые ноздри, помассировал нос. – И вот тут открывается первая причина замешательства. Министерство Зимы было создано для того, чтобы контролировать Лед, так? Для организации жизни в условиях Зимы. Во главе поставили Петра Раппацкого, столыпинского демократа, которого сейчас считают оттепельником, поскольку он высказался за конституцию. В свою очередь, Сибирхожето было создано для того, чтобы получать выгоду ото Льда, так? Для Победоносцева доход тем больший, чем больше лютов сидит на залежах. И пока ни одна из сторон реального влияния на Лёд не имеет, такие противоречия ни в чем никому не мешают, но я тут поспрашивал у людей в генерал-губернаторской канцелярии, и что выявилось? Учтите, по большей части это только мои домыслы, поскольку, понятное дело, прямо мне никто ничего не сказал, но – именно так оно и замерзло.

…Так вот, где-то в средине июня приходит из Личной Его Императорского Величества Канцелярии письмо губернатору Шульцу-Зимнему с указанием приготовить помещения, людей и средств для обеспечения проведения в Иркутске новой научной работы над лютами; срок – месяц, а в приложении даны подробные инструкции и требования. Шульц предает приказ Географическому Обществу и Императорской Академии, но, понятное дело, ему самому интересно, в чем тут чудо, что сам Император Всероссийский вмешивается в дела какого-то там ученого; здесь инженеров до черта, одних научных заведений еще до ледовой эпохи в нашем городе где-то с полсотни имелось. Шульц пишет своим людям при дворе. Те ему в ответ, что…

– Никола Тесла с арсеналом Лета.

– Так точно. Теперь попытайтесь пойти по соображениям губернатора Шульца: слева у него Министерство Зимы, справа – Сибирхожето, сверху – император, который явно объявил лютам войну. Воспротивиться желаниям Его Величества – нельзя! Так? Так. Но ведь и допустить уничтожения Льда и упадка всей промышленной мощи Сибири – ему ведь тоже нельзя. Я его знаю, это не тот человек, который бы сидел, сложа руки, и глядел, как его золотоносное царство снова превращается в забытый Богом, царем и людьми край ссыльных и переселенцев. Вот он, среди всего прочего, и выдумал такой способ: договориться с лютами.

Кужменцев мощно чихнул, сказал «Слава Богу» и вытер нос.

– А как поговоришь с лютом? Не поговоришь. Но вот у губернатора на столе документ о розыске еретического мартыновского преступника,польского ссыльного, Филиппа Ерославского, Отца Мороза, который – черным по белому изложено – разговаривает с лютами. Отец Мороз? А как его достать?

…Поняли?

Я-оновыпрямилось на стуле.

– Вы знаете генерал-губернатора, Модест Павлович, правда? С того времени, как он сюда прибыл. И знаете, как – каким – он замерз. Скажите: это честный человек?

Старый адвокат приподнял бороду, поглядел из-под тяжелых век.

– Да.

– Вы думаете договориться с ним, пан Бенедикт? – спросил Белицкий. – Потому как, если вы желаете встретиться с ним за спиной у чиновников Зимы, это не будет так…

– Не знаю, меня не это беспокоит.

– А что же?

– Доктор Тесла. Я совершенно забыл о нем. Ведь он уже должен был добраться до Иркутска. С машинами, со всем остальным. Тот секретарь Шембуха упоминал, как Шульц посылал куда-то казаков.

– Для охраны доктора?

– Но ведь из того, что говорит Модест Павлович, ясно видно, что граф Шульц-Зимний – это чистой воды ледняк, то есть, перволедный, даже если не от сердечной убежденности, то по причине политических расчетов. Ведь ничего его так не порадовало, если бы все осталось, как есть – замороженным. Спрашиваю, честный ли он человек, то есть, способен ли он нанять агента-убийцу, чтобы убрать угрозу еще до того, как та прибудет в его город?

Пан Войслав ударил себя в грудь так, что прямо загудело.

– Так этот террорист с бомбой – вы хотите сказать? – он по приказу Шульца поезд взрывал?

– Я гляжу на обстоятельства. У ледняков имелся собственный агент в охране. Но он выдал себя еще до выезда. И сразу же высылают следующего агента. А зачем посылать второго, как не потому, что узнали о компрометации первого? Но вот кто об этом мог знать? У кого имеются такие информаторы в охране? И должен ли был Шульц сам нанимать человека? Ведь ему было достаточно только подсунуть сообщение леднякам. Черт его знает, имел ли этот агент вообще понятие, на кого он работает. Но, и это обязательно отметьте, он атаковал открыто – где? В городе Зима, в границах иркутского генерал-губернаторства. Случайность, возможно, стечение самых различных обстоятельств. Но, благодаря этому, он мог рассчитывать на юрисдикцию своего нанимателя: бросил бы бомбу, убил Теслу, уничтожил машины, после чего спокойно бы сдался и ждал правосудия графа Шульца.

Кужменцев покачал головой.

– Нет, не такой он человек, не такой.

– Ваше слово, Модест Павлович, мароз правильный.

Доказательство по соответствию характеров: Белицкий ручается за Кужменцева, который ручается за Шульца. Месяц назад я-онолишь рассмеялось бы при одной только мысли. Но сейчас, но здесь – это понимание, обладающее силой математического уравнения: С равняется В, В равняется A, ergo,С равняется А: Не такой он человек.

– …правильно, поскольку Шульц, в силу обстоятельств, защищает ледняцкие принципы, и должен, обязан способствовать Победоносцеву, так? Как никто из директоров Сибирхожето не может быть оттепельником, так и губернатор Края Лютов не может желать того, чтобы Лед растаял. И вот тут, молодой человек, находится замешательства причина вторая. – Кужменцев глубоко вздохнул, подняв на бороде седую волну. Сплетя пальцы на животе, на жилете, он принял позу озабоченного мудреца. – Допустим, через своего отца вы выторговали с лютами какое-то перемирие, какой-то географический трактат: Лёд досюда, и не дальше, столько-то Зимы, столько-то Лета, от этого места Оттепель.

Я-оноотвело взгляд: ПЕТЕРБУРГ – МОСКВА – КИЕВ – КРЫМ.

– Допустим, все пошло по мысли генерал-губернатора, – продолжил адвокат. – Что же тогда происходит? Раз, весна в Европе. Так? Два, но только «два» – это вопрос большой, самый крупный: в этой Весне отмерзает только земля и природа – или нечто большее, по мысли Бердяева и ему подобных? Ибо, если так, тогда? Одна черточка, один акцент в этом договоре – и рушатся монархии, вспыхивают революции, валятся державы, и войны шествуют через континенты, от Гданьска до Владивостока, от Кенигсберга до Одессы, от Камчатки до Пекина. Так? Так?

Я-оноспрятало лицо за ладонью.

– Убить Историю.

– Войслав Христофорович, вы за ним хорошенько присматривайте.

– Я привык присматривать за собственными инвестициями, – засмеялся пан Войслав. Зыркнуло на него между пальцами. С чего это вдруг он посчитал необходимым напомнить о четырех сотнях рублях долга?

– Так что я могу вам посоветовать? – тяжело вздыхал Кужменцев. – И сами ведь сказали, что нужно вам сделать: выехать отсюда, как можно скорее. У вас нет паспорта, так, но ведь это Сибирь, здесь непомнящие себялюди теряются в тайге сотнями. Детали знать не желаю, гаспадинБелицкий наверняка вам объяснит, что и как. И не на Вислу отправляйтесь, потому что там уже Зима; отправляйтесь в Америку, возможно – на Антиподы.

– Нет.

Кужменцев приподнял кустистую бровь.

Я-оноотняло ладонь от лица.

– Разморожу отца, он, пускай, бежит.

Пан Белицкий прижал кулак к груди. Старый адвокат был весьма недоволен, еще в дверях продолжал качать головой.

– Ну, и зачем он мне это говорил, зачем…?

Показалось, будто Войслав тоже будет иметь претензии. Только тот в молчании переваривал совсем другую проблему.

– В вас кружит этот яд подозрительности, – сказал он, задержавшись в прихожей, уже повернувшись в сторону спальни. – Сильно он вмерз в вас.

– Вы на меня в претензии, что я бросил тень на губернатора?

– Вы его не знаете, все казалось очень логичным, я и сам наверняка так бы подумал. Но, – Войслав махнул рукой, подбирая слова, не идущие на язык, – вот только к вам все это пришло так легко, так быстро, так естественно…

– Что вы пытаетесь сказать?

Белицкий выпустил воздух через нос.

– Вы человек, переполненный подозрениями, пан Бенедикт. Вы не верите людям. Вы только зла от людей ожидаете, и от себя, видно, тоже. – Он потер пухлые ладони, повернул бриллиантовый перстень на пальце. – Нужно вам дать кого-нибудь для защиты от этого зла.