355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Семён Афанасьев » Не та профессия. Тетрология (СИ) » Текст книги (страница 15)
Не та профессия. Тетрология (СИ)
  • Текст добавлен: 2 декабря 2020, 14:30

Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"


Автор книги: Семён Афанасьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 79 страниц)

Глава 28

Мы с Пуном удивленно переглядываемся, затем я иду открывать. За дверью обнаруживается целая делегация: какой-то тип моего роста с нашивками четвёртого курса, лицо которого я почему-то помню смутно, даже несмотря на восстановленную память. Какой-то курьер в форме Августейшей Канцелярии. И ещё пара мужиков в ливреях дома Уиндолл, это я теперь понимаю без подсказок. Спасибо Хлопани.

Делегацию с той стороны порога посещает временный ступор, итогом которого становится обращение сотрудника Августейшей Канцелярии ко мне:

– Баронет Пун?

Поскольку мы оба с Пуном в трусах, а я выгляжу однозначно солиднее, причина его ошибки мне понятна.

– Почти. Мы живём вместе. Но я готов принять всё, что вы имеете сказать либо передать ему. – Специально веду разговор таким образом, чтоб у Пуна было время обдумать ситуацию. Что бы это ни было.

Пун, бесшумно возникший сзади, также в одних трусах, сверкающий жетоном баронета на голой груди, отодвигает меня от двери:

– Я джемадар Пун, господа. Чем могу служить?

– Уведомление о дуэли от Августейшей Канцелярии, баронет. – Курьер протягивает Пуну здоровенный конверт, точную копию того, что в своё время вручали Валери. Дежа вю.

Пун вскрывает конверт и пробегает глазами текст. Меня подмывает заглянуть ему через плечо, чтоб тоже быть в курсе всего, но я внимательно слежу за странной делегацией.

– Господа. Именем Её Августейшества, я вынужден вас задержать до дальнейшего выяснения обстоятельств, – отстранённым спокойным тоном говорит Пун, тщательно сворачивая бумагу и засовывая её за своей спиной за тесёмку своих трусов. – Вы все арестованы. Пожалуйста, повернитесь ко мне спиной и сложите руки на затылок. Все без исключений.

Второй ступор посещает делегацию менее чем за минуту, команду Пуна никто выполнять не спешит.

– Три. Два. Один. – Бесстрастно отсчитывает Пун.

В каком-то смысле, ситуация для нас с ним многократно отработанная, поскольку и его слова, и весь ритуал укладываются в процедуру действий досмотровой группы при задержании каравана.

Если бы Пун досчитал до ноля, нужно было бы не церемониться. Счёт до единицы означает, что задерживать всех надо живыми.

И мы начинаем действовать.

Курьер открывает рот, чтоб что-то сказать, но Пун, как стоящий ближе, уже бьёт его кулаком в живот, заставляя скрючиться. У курьера на боку – какая-то церемониальная сабля. Пун одним плавным движением достаёт её из ножен и приставляет кончик клинка к горлу четверокурсника.

Я за это время, пользуясь преимуществом в росте, дотягиваюсь пяткой до груди одного из «ливрейных» Уиндолл, который после этого отлетает к противоположной стенке. К последнему оставшемуся на ногах участнику делегации просто делаю шаг, оказываясь вплотную, и кладу ладонь на его руку, которой он судорожно лапает свой церемониальный клинок в ножнах:

– Даже не думай, – говорю, глядя ему в глаза.

По глазам вижу, что о сопротивлении он и не думает, будучи откровенно испуганным.

Зафиксировав всех моими аксельбантами, которые скоро от такого использования грозят превратиться в растрёпанные шнурки, Пун чешет за ухом:

– Худой, а как отсюда комендачей звать? Должен же быть способ?

– Комендачей никак, потому что комендачей тут нет. Трубачи Декана здесь, – отвечаю, высовываясь в окно и активирую пирошашку. С которыми теперь не расстаюсь вообще.

Трубачи появляются рысью через пару минут. Вначале – под нашими окнами, потом – поднявшись к нам. Мы к этому времени уже одеты, при всех регалиях, я чётко проинструктирован Пуном на предмет любых дальнейших действий. Отдельно Пун осветил шёпотом мне на ухо причины такой своей неадекватной реакции на письмо и курьера. Что меня здорово успокоило.

– Господа, прошу вас пригласить сюда господина Декана. – Вежливо кивает патрулю Пун и на ухо старшему сообщает основания.

Один из патрульных рысью исчезает из поля зрения, а оставшаяся пара вместе с нами караулит делегацию.

Декан появляется через пятнадцать минут. Видимо, он был у себя.

– Господин контр-адмирал! Задержана организованная группа, предъявившая поддельные либо несоответствующие предписания Августейшей Канцелярии! – картинно козыряет Пун и в двух словах излагает суть дела. – Мой точный статус отношений с Её Августейшеством – Личный Соратник. Никак не вассал. Данная бумага составлена без учёта объективных реалий, стало быть, является подделкой. – Пун протягивает Декану письмо, которое в самом начале беседы размещал за тесёмкой трусов, ввиду отсутствия другой одежды.

Декан пробегает письмо по диагонали и вопросительно смотрит на Пуна:

– Могу глянуть на статус соратника?

Пун демонстративно бережно снимает с груди свой жетон, поворачивает его аверсом вверх, подаёт Декану и тычет пальцем в какую-то маленькую приписку в нижней части бляхи. Декан только удивлённо поднимает бровь.

– Господин Декан, я бы не хотел беспокоить Соратницу из-за рутинных мелочей, не разобравшись в ситуации до конца. – Продолжает Пун. – Прошу Вашего содействия в разбирательстве, как уполномоченного лично Её Августейшеством на любые действия на территории данной части…

* * *

После недолгого разбирательства с участием лично Декана, проведённого на территории узла связи, выясняется следующее. На дуэль Пуна вызывали из-за маркизы Уиндолл. Оказывается, один из её кавалеров, этот самый тип с четвёртого курса, случайно видел наши экзерции с навозом, когда маркизу принудили заниматься, как всех.

Хотя он и не должен был видеть.

У него был амулет связи, сопряжённый с такими же у кого-то в Доме маркизы. Желая набрать очки и облегчить себе сватовство к ней в будущем, четверокурсник вызвал Дом маркизы, обрисовав её родне ситуацию.

Семья, в свою очередь, срочно продавила нужное решение через Августейшую Канцелярию, нажав на нужные рычаги.

Что-то лично у меня Августейшая Канцелярия после всего этого начинает вызывать ощущения проходного двора. Где всё продаётся и покупается.

Представители Дома Уиндолл, взяв в охапку представителя Канцелярии с нужным эдиктом, поспешили к «Заказчику» процесса – к этому самому четверокурснику. Который, будучи уверен в личной подготовке, решил своими руками призвать «обидчика» – Пуна – к ответу, заодно набирая в глазах родни маркизы так нужные ему для сватовства очки (сам четверокурсник происходит из знатной, но бедной семьи, и сватовством хотел решить сразу две проблемы).

Пройти посторонним на территорию колледжа также помог этот самый четверокурсник.

На их общую беду, Пун имеет крайне необычный статус. И более чем скромный характер, поскольку об этой детали не рассказывал даже мне.

– А чего было трепаться? – пожимает плечами Пун, глядя по очереди на меня и Декана. – Когда меня на правдивость проверили, Ей стало неудобно. А извиниться было нужно… Разговор о племяннице не сложился, ну, вы помните. От всего остального я сам отказался. Вот и стал Соратником… ей это вообще ничего не стоило, но жест-то красивый.

Мы с Деканом синхронно киваем. А я думаю, что мне интересно, чего ещё я не знаю о своём скромном друге.

В принципе, всё логично. Если бы Пун, получив статус Соратника, занялся торговлей, финансами, либо как-то иначе пытался бы перераспределять в свою пользу любые куски государственного пирога, подобно Александру Даниловичу Меньшикову при Петре Первом, тогда о нём стало бы известно моментально. Но Пун скромно вернулся на границу, дальше тянуть лямку. А всех изменений у него – только звание джемадара вместо хавилдара, которое, впрочем, им лично более чем заслужено.

– В общем, бумагу составлял явно кто-то не знающий реального положения вещей. И моего статуса в Едином Реестре. – Завершает Пун, показывая пальцем на опус Канцелярии, который держит в руках Декан.

– М-да, господа. Что-то канцелярских проблем меньше не становится, – усмехается Декан, подвигав бровями.

– Господин Декан, статус секретности всех наших занятий оговаривался мной лично с вами изначально. – Бесстрастно напоминает Пун. – Сектора территории, на которых ведём занятия, выбирались предварительно. Мне не известно, почему четвёртый курс, вместо положенных занятий, находится там, где его быть не должно.

– Что вы, я без претензий, – неловко оправдывается Декан. – Просто первый раз в жизни не знаю, как поступить, – честно сознаётся он.

– А в чём проблема, господин Декан? – перестаю быть молчаливым зрителем я. – Что вас смущает в этой однозначной ситуации?

– Противоречие. С одной стороны, обо всех нарушениях Августейшей Канцелярии необходимо докладывать Ей, лично, срочно.

Ну да, вдруг следующий курьер от Её имени объявит не вендетту безвестному Пуну, а войну соседнему государству…

– С другой стороны, случай настолько прозрачный, что тревожить Её ночью – это поневоле терять очки личного авторитета, вызывая Её раздражение, – откровенно поясняет Декан, глядя нам по очереди в глаза. – Несмотря на то, что все наши претензии и в адрес Канцелярии, и в адрес дома Уиндолл более чем обоснованы. Есть ли у вас предложения по ситуации, господа?

– У меня есть, – бормочу.

Декан, видимо, уже устал за сегодня. Я думал, такие моменты он, как опытный царедворец, «проходит» на рефлексах. Впрочем, возможно, подковёрные игры в моём «пост индустриальном» обществе просто велись на другом уровне накала.

– Господин Декан, мы можем сделать акцент не на обоснованности наших претензий? А на вопиющих нарушениях регламентов Её Канцелярией? Мы не печёмся за жизнь либо безопасность джемадара Пуна, – хлопаю Пуна по плечу. – Он вполне в состоянии постоять за себя и не в такой ситуации, как оговоренная балетными правилами картинная постановочная дуэль на ровной площадке. С достаточным освещением. С наличием профессиональной медицинской помощи. Со строго ограниченным количеством бойцов, а не пятнадцать на одного. Мы беспокоимся о соблюдении режима секретности – это раз. И два: за последнюю неделю, это только на моей памяти новоприбывшего второй раз, когда Её Канцелярия, действуя Её именем, пытается по факту физически устранить именно тех людей, от которых зависит переход на новую программу обучения в Вашем колледже. Не могу оценить последствий потери подполковника Валери, спаси его Великая три раза… Скорее всего, в этом случае осложнилась бы только процедура внедрения изменений. Но в случае потери джемадара Пуна на территории вашего Колледжа, не важно под каким предлогом, пусть даже дуэль… – обвожу взглядом Декана и Пуна, давая им прочувствовать ситуацию полностью. – Это был бы однозначный клин, вбитый Августейшей Канцелярией между пограничными войсками и вооружёнными силами. А также, лично в Вашем лице, между магическим сообществом. У меня вопрос: а Вы уверены, что Канцелярия действительно всего лишь падка на взятки? Или всё-таки там могут быть и более глубокие причины таких действий, чем несколько империалов, полученных от дома Уиндолл?

– Вообще, я не в курсе ваших событий по подполковнику Валери, – начинает размышлять Пун. – Атени обмолвился краем слова, но я не придал значения. И лично я дуэлей, любых, не боюсь очень давно. Но в таком разрезе, действительно похоже на какую-то систему…

– Спасибо, господин хавилдар, – задумчиво кивает Декан, глядя в одну точку.

Он несколько секунд сидит в таком положении, не моргая. Мы терпеливо ждём. Далее Декан «отмирает» и, лично подойдя к двери, кричит в коридор, чтоб позвали заместителя начальника узла связи. Который, в своём неизменном костюме, прибывает через полминуты, имея подозрительно свежий вид. Похоже, он действительно никогда не ложится

Замначсвязи здоровается за руку со мной и Пуном, кивает Декану, выслушивает повторение моей сентенции, но уже от Декана, и вслед за Деканом проваливается в двухминутную задумчивость.

– На систему в действиях похоже. На нашу подведомственность тоже похоже, – через пару минут размышлений подтверждает мои личные опасения он. – Уровень компетенции не наш. Господин Декан, приношу извинения, я могу известить свою вышестоящую часть структуры по второй линии, если вы не возражаете?

Декан молча кивает в ответ, погружаясь в какие-то свои размышления.

– Мне кажется, к моменту вашего визита к Её Августейшеству, наши уже должны известить её независимо от вас, – добавляет замначсвязи, выходя из кабинета.

– Пройдёмте в мой кабинет, мне нужно собраться к Её Августейшеству, – завершает визит на узел связи Декан ещё через пару минут.

Поспать нам с Пуном больше не дают. Декан переодевается во все регалии и тащит нас с собой в дворец. Оказывается, у Декана и здесь есть свой рабочий кабинет, куда нас, после пяти минут блужданий по коридорам, провожает местный ливрейный.

Меня усаживают за рабочий стол Декана, а они с Пуном отбывают незнамо куда, приказав мне находиться в готовности. Готовность к чему, они не уточняют.

Свою готовность к неизвестному я вначале поддерживаю свежезаваренным кофе, который тут же готовлю сам в местном кофейнике. Потом присаживаюсь на диванчик, запрокидываю голову на спинку назад, закрываю глаза и начинаю напряжённо размышлять о перипетиях бытия. Пока меня не будит Пун хлопком по плечу:

– Ты ничего лучше не придумал, как спать тут? – недовольно ворчит он, глядя, как я протираю спросонья глаза.

– Надо было стоять по стойке «смирно» и преданно смотреть на дверь, в которую ты изволил отбыть? – бормочу в ответ.

Декан удивлённо переводит взгляд с одного на другого из нас, потом командует:

– Господа, как бы ни было, тут сегодня всё. В колледж.

Удерживаюсь от риторического вопроса, что здесь потерял именно я. Всё этот время, которое мог с пользой для процесса обучения поспать на своей кровати. Ибо к Её Августейшеству меня так и не позвали, видимо, рылом не вышел.

По дороге в колледж Декан весело насвистывает какую-то мелодию, а Пун просвещает меня об имевших во дворце место событиях.

Её Августейшество уже была уведомлена о деталях, правда, не нами. А службой бравого замначсвязи. Декана с Пуном приняла сразу. Потом, за чаем с плюшками, они ожидали дежурного офицера из Августейшей Канцелярии. Офицер по совместительству оказался какой-то дальней роднёй Её Августейшеству, потому совершенно секретный приказ о проверке всех сотрудников среднего звена на благонадёжность принял с энтузиазмом фокстерьера.

– А кто ещё был в комнате, когда отдавался этот приказ о проверке? – нейтрально интересуюсь у Пуна. Декан в этот момент почему-то перестают насвистывать свой мотив и с любопытством поворачивается в нашу сторону.

– Я, господин Декан, Она. – Начинает загибать пальцы Пун. – Сам этот канцелярист. Кто-то из службы «мохнатого уха», был в костюме, званий не видно. Один ливрейный, помогавший за столом. В углу – две камеристки, тоже могли слышать, расстояние небольшое. И на входе двое ливрейных, которые двери открывают.

– Вопросов больше не имею, – бормочу. – Всего-то пятеро посторонних, если «мохнатое ухо» при делах. Если нет – шестеро.

– Он при делах, – сосредоточенно кивает Пун. – Получается, пятеро посторонних. А ты это к чему, Худой? Ты же не думаешь, что из Дворца?.. или думаешь?

– Мне не по чину думать, – бурчу в ответ. – Но у нас в своё время режим секретности выглядел иначе. Особенно при подозрениях на организованные противодействия с той стороны.

– Да я согласен, – с досадой кивает Пун. – Но там же не покомандуешь…

Декан в этом месте хмыкает, сдерживая смех.

Это он зря, он просто близко не знает Пуна и его служебного рвения. Ему только скажи. Он бы употребил титул Соратника… С пользой для дела. Если бы была команда…

– Кстати, дуэль всё равно будет, – заканчивает рассказ Пун.

– Как так? – удивляюсь. – С каких… оснований?

– Она Сама попросила. Говорит, вне зависимости от итогов разбирательств в Канцелярии, просит Соратника не допустит даже тени мысли о том, что я мог струсить и уклониться от дуэли. Эти Уиндоллы – какая-то шишка в Августейшем Совете. Их типа надо и на место поставить, и уважение соблюсти.

Декан с интересом прислушивается к нашему разговору.

– И что ты решил? – спрашиваю Пуна.

– Ну поскольку вызывали меня, а я на коронной службе… Время, место и оружие выбирал я. Тем более, представитель интересов с той стороны – этот самый четверокурсник.

– Не томи, – коротко прошу Пуна, кивая на Декана. При котором не могу высказать всего, что хотел бы.

– Завтра. Во время зарядки. На площадке для дуэлей. Лопатами.

– Стесняюсь полюбопытствовать, как там отреагировали на эпатаж, – со смешком тычу пальцев за спину в направлении Дворца.

– Она – нормально. Она же в курсе наших деталей, ещё с того раза. На остальных даже не смотрел, – пожимает плечами Пун.

– А лопаты ты выбрал с целью пропаганды? – мы обсуждали много вариантов привития курсантам именно нашего мировоззрения, но я не думал, что Пун так серьёзно отнесётся к моим словам.

– Да, – коротко кивает Пун, не удовлетворяя растущего любопытства Декана. Впрочем, Декан отлично владеет лицом и его любопытство вижу только я.

А причины эпатажного решения Пуна я понимаю очень хорошо, благо, мы с ним на этом подробно останавливались. Он это сделал для популяризации и нашего мировоззрения, и вариантов нашей подготовки в курсантской среде.

Излишне говорить, что весь первый курс завтра будет на дуэли в роли зрителей. Четверокурсник имеет репутацию крепкого фехтовальщика и серьёзного противника. В общем, знаковый эпизод. Нас пока не то что не уважают, нет. Благодаря нетривиальности подхода Пуна как раз уже уважают… Скажем, нам пока не доверяют полностью, как более опытным преподавателям.

При этом, курсанты страсть как уважают силу. Если мы им в мозги забьём, что обычная лопата – тоже сила, особенно в правильных руках, они будут уважать и её. Обычную лопату. А заодно, хоть чуть больше, и тот социальный слой, который её ввел в оборот. Да и, глядишь, к самой системе подготовки доверия будет больше. Система – она ведь из элементов состоит.

В истории каратэ, там, было что-то похожее. Изначально, это была чисто крестьянская адаптация, исключительно для «пиковых» случаев, когда нужно или бить насмерть, или бежать. А бежать было особо некуда. Но уже к 20 веку, каратэ стало искусством, лелеемым даже элитным самурайскими родами. Например, Госоку-рю, глубоко уважаемого мной Такаюки Куботы.

– Нужно не забыть предупредить майора Лю, – говорю, косясь на Пуна. – Чтоб завтра была рядом. Если ты этого дурака насмерть не собираешься…

– Не собираюсь. Майора Лю предупрежу, – спокойно кивает Пун.

Глава 29

Немного ранее во дворце.

– Ваше Августейшество, обращаюсь, как Соратник, за разъяснениями и помощью в вопросе, который не взялся решать без вас. – Пун без какого-либо пиетета садится за приставной столик, образующий букву Т с большим письменным столом, за которым сидит усталая, полноватая женщина лет пятидесяти.

Декан, немного помешкав, присоединяется к Пуну, придвигая себе ещё один стул. Напротив них за этим же приставным столом, сидит сотрудник Канцелярии, который что-то бойко пишет скорописью на чистом листе. Ещё один человек в штатском, чем-то неуловимо похожий на замначсвязи коллежа, сидит за обеденным столом, стоящим вплотную. Он явно пытается проснуться до конца, вливая в себя вторую чашку кофе, который ему наливает лакей.

– Что случилось, мой мальчик? – уголком рта улыбается женщина, сидящая во главе стола.

– Пожалуйста, прочтите это. – Пун привстаёт из-за своего маленького роста и протягивает женщине большой конверт.

Женщина принимает конверт, внимательно осматривает его со всех сторон, заметно хмурится при этом и извлекает содержимое. По мере чтения самого письма, она хмурится ещё больше.

– Мне это передал курьер Августейшей Канцелярии около двух часов назад, – Пун ловко ловит момент, когда женщина уже закончила читать, но ещё не начала ни о чем расспрашивать сама. – Мне крайне неловко тревожить слабую женщину так поздно, но не уведомить вас, Соратница, было бы нарушением Ваших собственных правил.

– Ты всё сделал правильно, мой мальчик, – хмуро кивает женщина. – Где курьер? Зная тебя, предположу, он не должен был скрыться?

– Задержан вместе с двумя ливрейными дома Уиндолл, – бесстрастно сообщает Пун. – Находится на территории Первого Магического Колледжа, точнее скажет господин Декан.

– Где они, что с ними, Лайонелл? – женщина переводит взгляд на Декана.

– Трое – в медикаментозном сне, в отдельных камерах, – кивает женщине Декан. – Это сам курьер, плюс два ливрейных. Четвёртый, студент колледжа, целитель четвёртого курса. Из дома Сла. Он заявлен защитником дома Уиндолл, потому заперт на гауптвахте.

– В данном вопросе слишком причудливо, для моего солдатского ума, сплелись Ваши интересы, Соратница, нерадивость Вашей Канцелярии и какие-то политические интересы, которых я, простой инструктор, даже не понимаю, – безо всякого пиетета перебивает Декана Пун. – Ваше Августейшество, я готов выполнить любую часть своего долга, но в данном случае не понимаю, в чём мой долг состоит. Пожалуйста, помогите разобраться. В семь утра начало занятий, – Пун обезоруживающе улыбается, пользуясь всеми преимуществами своего детского лица, о которых он прекрасно осведомлён.

– Конечно, мой мальчик, – кивает женщина и поворачивается к мужчине в штатском, который, кажется, уже проснулся, допив второй кофе. – Сколько времени вам нужно на разбирательства по утечке в Канцелярии?..

– … таким образом, Лайонелл, пусть твой начальник специального отдела везёт троих спящих прямо сюда. – Трёт виски женщина по прошествии некоторого времени. – Наши сейчас передадут команду прямо по амулету. Можешь не беспокоиться. По Уиндоллам… Мой мальчик, – поворачивается она к Пуну, – а обязательно было мазать дерьмом лицо младшей Уиндолл?

Все присутствующие, кроме Пуна, включая женщину во главе стола, явно сдерживают смех.

– Соратница, у нас нет маркизов и графов в процессе обучения. – Спокойно отвечает Пун. – По нашему Уставу, введённому отдельным приказом для первого курса, есть только курсанты. Позвольте Вам напомнить Ваши собственные слова. Есть три места в мире, где граф равен нищенке, а сословия не имеют значения.

– Это какие же места? – с явным любопытством и хорошо маскируемым удовлетворением улыбается женщина, которую манера общения Пуна откровенно забавляет. Она явно растягивает удовольствие, получаемое от разговора с Пуном. – Не припоминаю за собой этих слов, мой мальчик. Напомни старой женщине.

– Не наговаривайте на себя, вы очаровательны, – белозубо улыбается Пун, к явному удовольствию женщины. – Эти места: коронный суд. Во время разбирательств первой степени.

Улыбки присутствующих исчезают, но сама женщина, сидящая во главе письменного стола, улыбается ещё шире.

– Ещё главный Храм Великой. Во время Патриаршего Хода, – продолжает Пун, игнорируя перемены настроения за столом. – И все без исключения ситуации, когда правила определяются Боевым Уставом погранвойск. Третье место, Соратница. Устав. Возможно, Ваше мнение смягчит тот факт, что Ваш личный Соратник первым показал пример, как и что надо делать. Кстати, это был навоз из-под коров. Ни о каком дерьме речь не шла.

Все присутствующие, включая женщину за столом, взрываются коротким смехом.

– Если хотите, Соратница, я расскажу об особенностях корректировки огня из трубок Брауна рядом с гнёздами диких месканских пчёл, – без малейшей тени эмоций продолжает Пун. – Там этот навоз будет желаннее небесной манны.

– Уел, как есть уел, – смеется женщина. – Благодарю тебя, мой мальчик, – справляется она наконец со смехом. – Я верю тебе на слово, не нужно таких подробностей… Но вот насчёт этой дуэли с домом Уиндолл. У меня есть просьба, если ты не откажешь старой женщине…

* * *

– Благодарю за помощь, – кивает Декан, когда они с Пуном покидают апартаменты Её Августейшества. – Без вас, господин джемадар, я не уверен, что всё закончилось бы настолько безболезненно. Для репутации и фаворы…

– Не стоит благодарности, господин Декан. – Пожимает плечами Пун. – Я очень удобен именно в этой ситуации. Её не опасаюсь ни на йоту – у нас с ней нет ничего общего, кроме государственной границы. Которую мы охраняем оба, пусть из разных мест, из разных резонов и разными методами. Смешно сказать, но Она – единственная во всём дворце, с кем у нас в принципе невозможны разногласия по службе, – уголком рта улыбается Пун. – Кроме неё и нас, в столице нет никого, кто в полной мере бы разделял все наши взгляды касательно границ и их охраны… по понятным причинам. Для себя лично я никогда ничего не прошу. Ни у кого. А на границе стою насмерть, причем не только фигурально. Беспокою только по делу. Личных интересов при дворе не имею, тут тоже для Неё рисков ноль…Она же не дура, чтоб не подержать такого Соратника.

* * *

Спать Пун ложится в моём номере, в своей комнате, пользуясь отсутствием Хлопани и Лю. Не знаю, как он, а лично я засыпаю сразу, как только моя щека касается подушки.

Утром, около шести утра, когда я просыпаюсь, из кухни доносится запах свежезаваренного кофе и звуки шумных выдохов: видимо, это хекает Пун, разминаясь перед дуэлью. Только что-то рано он начал.

Выхожу на кухню. Пун с двумя полотенцами, по одному в каждой руке, делает какие-то загадочные ката своего народа. Раньше я смеялся над этими его упражнениями. Сейчас просто пожимаю плечами.

– А почему себе не налил? – спрашиваю, отпивая кофе, заваренный Пуном.

– Не хочу. Сегодня не буду. До завтрака. – Односложно отвечает Пун, не прерывая размахиваний полотенцами, стоя на одной ноге.

Мне эти его упражнения напоминают одного очень любимого мной там актёра – Саммо Хуна – когда он развлекался с теннисными ракетками. Актёр, правда, комедийный. Снова тянет смеяться, но сдерживаюсь. Сейчас это будет не совсем правильно.

* * *

Мэтра Хлопани застаём на дуэльной площадке. Он выполняет упражнения, весьма похожие на пуновские, когда мы туда приходим в шесть сорок пять. По вчерашней договорённости, первый курс к семи приводит Валери, видимо, уже решивший свои дела во дворце. Также, к нам с Пуном без пяти семь присоединяется Лю. Пун ей что-то полночи передавал через амулет, взятый им на время под залог своего жетона на узле связи. Лю с Пуном о чем-то спорят в течение пары минут на своём языке. Возможно, их язык понимает ещё Хлопани, но он не прерывает своих занятий и никак не реагирует внешне ни на что вокруг себя.

В семь утра первый курс занимает зрительские места под руководством Валери, который коротко машет нам со своего места.

Трубачи Декана приводят вчерашнего четверокурсника.

– Поскольку оба участника дуэли приписаны к одной части, единым секундантом объявляю себя, – говорит Декан из центра площадки. – Есть возражения?

– Согласен, – доносится из угла Пуна.

– Согласен, – кивает четверокурсник.

Меня немного беспокоит то, что оппонент Пуна моего роста и моей комплекции. Это почти в два раза больше Пуна. Не то чтоб я в Пуна не верил, но именно сейчас предпочёл бы оказаться на его месте.

Ко мне подходит Хлопани и кладёт руку на моё плечо:

– Не беспокойся. Ты слишком сильно нервничаешь перед лицом столь явной очевидности.

Мозгами я понимаю, что за Пуна бояться не нужно. Но нервам не прикажешь. Вернее, психике.

– Не разочаровывай меня, ученик, – укоризненно одёргивает меня ещё раз Хлопани через минуту, и я начинаю дышать глубже и медленнее, пытаясь упражнением из учебника успокоиться принудительно.

Тем временем, Декан совместно с уоррентом лично посещает каждый угол, предлагая Пуну и второму участнику лично выбрать «инструмент» из нескольких. Лопаты несёт уоррент. Каждый из дуэлянтов берёт свою, не глядя. Впрочем, зная уоррента, это вполне обосновано.

Декан напоследок предлагает сторонам примириться, но четверокурсник отклоняет предложение, поскольку действует уже не от своего имени.

Пун и этот здоровенный парняга начинают сходиться, чтоб встретиться в середине площадки.

– Противник твоего друга очень сильный целитель, – начинает именно в эту секунду комментировать Хлопани, ничуть не считаясь с остротой момента. – Мелкие порезы и ранения он может залечивать прямо по ходу боя. Но боль он будет ощущать сильнее, из-за повышения чувствительности… Ты от него в этом бою отличался бы тем, что мог бы купировать физическую боль.

– Вообще-то я тоже наполовину целитель, – напоминаю. – Я бы не смог так же?

– Сейчас точно нет, – качает головой Хлопани. – А через несколько лет – посмотрим. На всякий случай: сейчас тебе проще отключить боль, чем лечиться на ходу. Управлением болью займёмся вечером…

В этот момент дуэлянты сходятся и четверокурсник уподобляет свою лопату малой алебарде. Пытаясь достать Пуна с дистанции, пользуясь преимуществом в росте и длине рук.

Курсанты реагируют бурным гулом на каждый выпад. По шуму, правда, не понятно, за кого они болеют.

Мозгами понимаю, что теперь можно выдыхать: фехтовать с Пуном – всё равно что пытаться убить комара топором. И даже не комара, а муху. По крайней мере, человеку нашей комплекции. Тут бы четверокурснику подошла прямо противоположная тактика: контратака от защиты, когда на два движения Пуна приходится одно движение изначально более медлительного здоровяка.

Пока я это обдумываю, Пун встречает четверокурсника встречной отмашкой клинок в клинок, поскольку скорость позволяет. Затем цепляет руку противника обратной «тупой» стороной клинка лопаты и продёргивает на себя, ударяя свободной рукой в бицепс.

Не знаю, насколько хорош противник Пуна как целитель, но держать лопату в этой руке он больше не может, перехватывая её в другую.

Пун в это время стоит и ждёт, сделав шаг назад. Чёртов позёр…

С левой руки у разошедшегося четверокурсника получается вообще коряво. Видно, что второй рукой он не владеет на уровне главной, несмотря на репутацию хорошего фехтовальщика. Странно. Первое, чему учит Пун и остальные, руки должны быть одинаковыми. Видимо, у дворян иначе?

Зрители продолжают активно подбадривать дуэлянтов, кажется, не болея ни за кого в отдельности.

Пун, порхая бабочкой, не делает ни одного лишнего движения. Со стороны всё смотрится, как танец. Который портят только регулярные звуки скрежещущих друг о друга лопат.

Пун сбивает корявые тычки и выпады противника клинком своей лопаты, помогая себе второй рукой из-за разницы в весе. При этом он перемещается вокруг противника с такой скоростью, что мог бы даже зайти за спину. Если бы захотел.

Четверокурсник воспринимает такой рисунок боя как явное унижение, поскольку не знает об обещании Пуна его не убивать. Я вижу, как он злится всё больше. На каком-то этапе, собравшись, он исхитряется сблизиться, чего ему делать категорически нельзя.

Четверокурсник пытается ткнуть Пуна в горло.

Ну что ты ждёшь! Дистанция вплотную, не до танцев! Ну же!

Ловлю себя на том, что изо всех сил болею за Пуна, пытаясь этого не показать внешним видом. Надеюсь, мне это удаётся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю