Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 79 страниц)

Глава 8

«Дорогой дядя Вальтер,

Тысяча и одно извинение. Пришлось вернуться на половину дневного перехода. Впрочем, это только мне, младшей сестре, ещё кое‑кому из её ближников. Так‑то, основная часть отряда рысит в твою сторону, а мы их просто потом догоним.

Попытаюсь вкратце объяснить причину, чтоб ты не гневался чрезмерно.

На довольно обширных пространствах между Гуджаратом и этой провинцией рассеяны не такие уж и малочисленные племена белуджей. Живут они крайне незажиточно (чтоб сказать мягко), делятся на оседлых и кочевых, и в плане пропитания пробавляются почти что одним только натуральным хозяйством. Случаются и среди них знатные купцы (навроде Старшины мясного ряда всего города, Бехроза), но это скорее исключение, лишь подтверждающее общее правило.

В народе моей младшей сестры, по известным причинам, убыль бое– и трудоспособного мужского населения превысила все разумные пределы и дошла до того („спасибо“ Султану!), что пасти скот стало некому. Несмотря на то, что пастбища здесь пригодны чуть не для круглогодичного выпаса (это со слов сестры, сам я в этом не понимаю), отсутствие людей может очень плохо сказаться на поголовье. А это, как ты понимаешь, прямой путь к голоду.

Прости за использование дурацких и заумных слов, но экономику провинции уронить нельзя. По целому ряду понятных и тебе резонов.

Через меня и Бехроза, сестра предварительно сговорилась с частью их народа: они поступают к ней в работу, пасти её скот, за часть приплода, плюс защита, плюс ещё кое‑какие выгоды (кои она может предоставить в своём положении).

К сожалению, договариваться с ними о точном времени прибытия было невозможно – народ кочевой, вот я и выкинул их из головы. До поры.

Пока мы ловили негодяев, белуджи приезжали в город. Побыли; сказали, что будут позже; и отъехали. А прямо сейчас нас одвуконь догнал гонец от Бехроза с просьбой прибыть обратно и приставить к делу его родню. Сам мясной Старшина шлёт свои извинения и обещает загладить собственную вину (вынудившую Ханшайым возвращаться с дороги).

Но вернуться придётся.

Вот перечень примерных сил, кои выделяют белуджи для охраны выпасов…

Вот перечень сил, которые могут быть выделены дополнительно…

А самым важным в этом племени я почитаю полное отсутствие лояльности к Султанату и к его высшей власти, как к таковой.»

_________

«Эта задержка не повлияет на окончательный срок прибытия вас с отрядом в Гуджарат?

Дядя Вальтер.»

_________

«Категорически нет. Кони что у меня, что у сестры, что у следующих с нами никак не чета остальными коням отряда, пусть те и неплохи. А как наездник я за последнее время сильно прибавил. Научился даже спать в седле урывками по полтора – два часа. Потом бодрствуешь четверть часа, а потом снова спишь.

А.»

*********************

Как оно обычно бывает впопыхах, нам приходится возвращаться с половины дня пути. Соплеменники Бехроза, к сожалению, живут своей, только им понятной жизнью и никак не «интегрированы» с остальными народами. В принципе, насколько помню, это даже там , в двадцать первом веке, было так… Чего уж ждать от времён нынешних.

Поначалу, услышав речь догонявшего нас и увидев широко открытые глаза даже у Разии, я подумал, что общаться придётся с помощью менталиста.

Но догнавший нас мальчишка, по счастью, оказался трилингвом.

У них это регулярно встречалось даже т а м . Помнится, я в своё время несказанно удивлялся, когда оборванный, не умеющий писать‑читать, обычный уличный пацанёнок бойко говорил на паре, а то и тройке языков, как на родных. В зависимости от страны проживания, такой среднестатистический мальчишка‑белуджи вполне сносно и бегло тарахтел (кроме своего языка) также на урду, на пенджаби, на пашто, либо – на фарси и даже на арабском.

_________

Примечание.

Реальность. Не выдумка. Белуджи действительно минимум билингвы, не смотря на всю внешнюю неказистость в родной среде обитания.

_________

Пацан, видимо, уже имевший подобный опыт общения с другими народами, сразу после обрыва коммуникации на его языке, бодро здоровается по‑арабски, причём в «расшитой» форме, демонстрируя, что говорить с ним можно.

Я только было набираю воздуха, чтоб ответить, как в разговор врезается подвинувшая своего коня ближе Разия. Парень, предсказуемо, из нас двоих тут же выбирает её, перестаёт понимать по‑арабски и в дальнейшем общается только на фарси (ну или дари, но это одно и то же). Бросая украдкой многозначительные взгляды на Разию, под хихиканье Алтынай (видящей всё со стороны) и хмурые ответные реплики Мазияра.

Посланец от Бехроза гнался за нами потому, что должен был передать извинения своего какого‑то там «вождя», за задержку с прибытием. Он поначалу слёзно взмолился (приняв Разию за Алтынай): мы должны повернуть обратно, вернуться в город и приставить к оговоренной работе со стадами его соплеменников. Поскольку… далее полился длинный перечень трудностей, постигших их народ за последнее время.

Разия, вежливо дослушав все сентенции до конца, коротко отбоярилась чем‑то типа того, что она ничего не решает. На вопрос, кто же решает, парню указали на Алтынай. И далее он уже «подметал пол шапкой» перед ней.

Итогом недолгого разговора через переводчика‑персиянку стало то, что Алтынай, я, Разия и Мазияр с Актаром повернули обратно (в сопровождении дежурного десятка, пересевшего на коней получше прочих).

Сразу возле города нас уже встречают многочисленные соплеменники «гонца»; и Алтынай убывает ещё на половину дня – доверять им стада, показывать землю, и что‑то ещё в этом духе.

По взаимному согласованию, я остаюсь в городе и с ними не еду: в скоте и выпасе не понимаю. На коне сижу так, что Алтынай только опозорю. Просто ехать рядом и кивать головой, не понимая предмета беседы, будет непродуктивно.

Послонявшись по базару, перекинувшись парой слов с уже многочисленными знакомыми, неожиданно сталкиваюсь с лекарем Файзуллой в лавке, торгующей фарфором.

После полагающихся приветствий, получаю от доктора приглашение отобедать вместе у него дома, которое тут же принимаю.

_________

– Благодарю за потрясающий приём, но эта перемена блюд явно лишняя! – я уже давно наелся, но на дастархане появляется новое блюдо с мясом и овощами.

– Я, с вашего разрешения, всё же отведаю, – смеётся врач. – Стыдно признаться, но в отличие от вас я ещё не насытился.

Поесть Файзулла не дурак. Впрочем, при его роде занятий, плюс при постоянной ходьбе пешком, толстым он не выглядит (он, как и я, перемещается по городу исключительно на своих двоих).

– Я, честно говоря, пригласил вас в том числе перемолвиться о делах, – Файзулла, отодвинув опустевшее блюдо складывает руки перед собой.

– Внимательно вас слушаю.

– Перед тем, как поделюсь своими заботами, я бы хотел сразу оговориться: никаких личных целей не преследую, собственных интересов защитить не пытаюсь, поскольку хороший врач абсолютно при любой власти живёт одинаково.

После такого вступления мне остаётся только убрать обратно руку, протянутую за изюмом:

– Чтоб ненароком не подавиться, – поясняю Файзулле. – Пожалуйста, продолжайте.

– Вы знаете, кем является девушка, с которой вы последний раз были у меня? – рубит доктор в лоб.

– Более чем, – киваю. – Только не смогу озвучить: извините, там не мои тайны, не мне распоряжаться чужими  знаниями.

– Не надо говорить, я вам сам скажу. Она – специалист по опросам и допросам, которая умеет отлично определять, о чём думает собеседник. Родом из Исфахана, что автоматически исключает её связь с какими‑либо столпами власти Султаната. И в лояльности к нынешней власти её подозревать не стоит. Но дело не в этом, я и сам более чем сдержанно отношусь ко всем туркан, – врач откровенно смотрит мне в глаза. – Дело в том, что таких специалистов, как она, не просто мало. Их как бы не единица в каждом государстве, и просто так они нигде не появляются.

Я никак не комментирую, ожидая развития «вводных». Файзулла продолжает:

– Поскольку я и сам учился на её родине, и нас безо всяких допусков можно считать одним народом, у меня тоже есть друзья на той стороне . Не планируя ни ногтем влезать в ваши с сестрой дела, хочу спросить: вам известно, что корпус армии Шаха на той стороне  увеличен вдвое за последние несколько месяцев?

– Нет, именно этого я не ведал, – вежливо роняю в ответ, поскольку подобное лишь подозревал (не зная наверняка).

– Лично мне, от моих друзей там , – неопределённый кивок в сторону запада, – доподлинно известно: они готовятся взять эти земли под своё крыло. И когда я говорю «готовы», я имею ввиду не гипотетическую возможность, а прямое намерение. Повторюсь: я ничего не понимаю в управлении территориями. Но если это каким‑то образом может помочь вам подготовиться и принять меры, я бы предложил лично вам считать все мои личные возможности вашими, хоть они и не велики.

– Гхм… благодарю за предупреждение в любом случае, – на моём лице, надеюсь, эмоции никак не отражаются. – Могу встречно поинтересоваться, а что побудило вас начать этот разговор? Ведь вы, как сами сказали, один с ними  народ. С чего вам предупреждать туркан? Не сочтите за подозрения либо неприязнь, любезный Файзулла! – поднимаю ладони, останавливая уже готового ринуться в диспут собеседника. – Ваше предупреждение имеет огромный смысл, и ваши возможности могут быть совсем не такими незначительными, как это кажется лично вам… Но мне просто хотелось бы понять ход ваших мыслей. Как другу. Тем более что о Разие вы всё поняли верно, за исключением мотивов её пребывания тут.

– Мои резоны более чем просты. Больница. – Простенько отвечает врач. – Ваша сестра – единственный наместник, который самым первым делом озаботился строительством больницы , лично ей не несущей никакой зримой выгоды. А не возведением собственных дворцов.

Лично я б мог с ним очень поспорить и на тему политического пиара, и на тему того, что Алтынай и в юрте или шатре чувствует себя ничуть не хуже; но здесь и сейчас, пожалуй, он более чем прав.

– Я видел немало управляющих территориями, – продолжает Файзулла. – И здесь, и по ту сторону границы . О простом народе мало кто из них думал столь глубоко. Не сочтите за похвальбу либо желание подольститься; это мнение обычного жителя этого города. И меня не может не волновать вопрос, а что дальше будет со всем нами?

– Насколько я понял, вы начали с того, что хорошему врачу ничего не грозит при любой власти? – смеюсь.

– Мне не грозит. А родственникам моих жён – тут уже вопрос. – Спокойно парирует он. – Либо моим друзьям. Либо товарищам друзей. Я могу у вас поинтересоваться вашими дальнейшими планами в этой провинции? Под «вашими» планами я понимаю скорее Ханшайым. Извините.

– Гхм… почтенный Файзулла, вы сейчас с простецким видом задаёте такие вопросы, которые в иных местах…

– Знаю. – Нетерпеливо перебивает доктор. – Но вы с сестрой не такие. Именно потому и спросил. Я хоть и не эта ваша Разия, но в людях тоже кое‑что понимаю. Вы будете защищать земли от Ирана? Если да, то не следует ли самим радеющим за будущее гражданам позаботиться о формировании и обучении ополчения? Все те, кто говорит на пашто и дари, на многое способны даже в такой роли.

– Могу задать ещё вопрос? Файзулла, а почему вы сейчас предлагаете помощь против своего же, если говорить по букве, народа? Фарси и дари – один язык. Один народ. – Мне правда интересно, потому что врач смог меня удивить.

– Я в первую очередь врач, а не перс. И дарёному верблюду в ухо не заглядывают. Я умею отличить интересы народа от интересов правителей, – как‑то мягко, но одновременно очень жёстко отвечает Файзулла. – И на престоле в Иране, если вы не забыли, сейчас всё равно сидит представитель вашего народа, человек из туркан.

_________

Примечание.

Чистая правда. Шахский престол регулярно занимали даже не выходцы, а целые династии тюркского происхождения. Да взять хоть и того же Нодир‑шаха, уже упоминавшегося выше.

_________

– А самое главное, я бы хотел просто понять: что связывает Разию, – доктор явно обозначает интонацией «или тех, кто за ней стоит ». – И вас с сестрой, в тот момент, когда речь идёт о судьбе провинции.

– Вы простите, если я уподоблюсь почтенному Иосифу и отвечу вам вопросом на вопрос? – смеюсь. – А что вам известно о прибытии Разии к нам? Ну или о причинах, побудивших её сменить место жительства? Оставив удобный и привычный с о б с т в е н н ы й дворец в Исфахане, сменив его на комнату в доме Иосифа?..

_________

Как ни парадоксально, но от неравнодушных, энергичных, проявляющих неподдельную инициативу людей большинство государственных структур (в лице чиновников) всегда отмахивается: таким контингентом сложно управлять. Особенно на длительном отрезке времени.

Файзулла, к моему удивлению, оказывается гремучей смесью несовместимых, казалось бы, начал: с одной стороны, он действительно радеет за город и его народы, которые в душе  не делит по этническому признаку. С другой стороны, он более чем дремуч в любых аспектах работы с информацией.

При всём этом, он действительно имеет немалые личные связи и возможности. И немало переживает о судьбе начатых в городе и в провинции изменений.

Ужас для любого мэра, как избиратель, посмеялся я про себя.

На такой откровенный разговор со мной он пошёл, оказывается, в первую очередь потому, что искренне за меня испугался: во‑первых, он не знал, что Разия сбежала с родины. Сам он полагал её чем‑то типа лазутчицы, просто от одного из персидских кланов, частисно несогласного с политикой Шаха.

Во‑вторых, попытка задержания Разии стражниками Шаха, как и замес с их магами на базаре, хоть и не прошли мимо Файзуллы, но истолкованы им были совсем неверно: он искренне решил, что то была какая‑то хитроумная комбинация, оправдывающая её переселение сюда (он не оперирует понятиями «внедрения» и «легализации»).

В‑третьих, он совсем не разбирается в менталистах, умея лишь их определять (какое‑то там течение «силы» в мозгу).

Что они делятся на «читающих» и «влияющих», он даже не предполагал. Оттого искренне считал, что Разия меня заморочила, Алтынай задурила, а сама готовится обеспечить войскам Шаха «режим наибольшего благоприятствования».

Как это может сделать одна‑единственная девчонка, на враждебной территории, пусть даже столь непростая девочка – это у доктора осталось за кадром.

В общем, побеседовали по душам. Я поначалу искренне, окольными намёками, пытался ему разъяснить: решение о передаче провинции ещё не принято. Для начала, представители Казначея и Аудитора именно сейчас работают в провинции. Если сочтут её прибыльной – они по своим каналам найдут способ не допустить политического решения об обмене землями с Ираном.

И это только «раз». А ещё, кроме этого, и у меня, и у Алтынай, и у Совета Города (а в нём состоят весьма непростые люди, но это, видимо, тоже пролетело мимо восприятия деполитизированного доктора) есть и другие возможности, варианты и планы. Далеко не все их которых могут быть поведаны обычному врачу, в Совет Города не входящему, пусть даже весьма уважаемому.

К сожалению, логике Файзулла не поддавался. Давил на эмоции так активно, что я уже заподозрил было его в каких‑то скрытых от меня интересах.

Всё встало на свои места, когда я дал честное слово, что город на произвол судьбы никто не оставит.

Уже выходя из его дома, я только поражался, насколько эмоции, игнорируя логику, могут управлять даже такими неглупыми людьми.

*********************

– Привет! Притормози, разговор есть!

Пун, выходивший из административного корпуса, где он квартировал с женой и детьми, вопросительно поднял бровь и чуть довернул влево подбородок.

Знавшие его близко сказали бы, что он находится в крайней степени удивления.

– Внимательно слушаю! – на всякий случай, Пун развернулся к подошедшему полностью и сделал почти незаметный подшаг вперёд, оказываясь с собеседником вплотную; так, что их лацканы почти соприкасались.

– Э‑э‑э, это не то, что ты подумал! – свёл вместе брови собеседник, отшагивая назад и разрывая дистанцию (попутно – протягивая вперёд правую руку для рукопожатия). – Действительно поговорить надо!

– По делу или личное? Говорим тут или…? – моментально взял быка за рога Пун, пожимая протянутую ладонь (у местных это было эквивалентом церемонии вежливого приветствия).

– По делу. И не здесь. Торопишься?

– Ну, если по делу, то четверть часа найду.

– Как насчёт получаса? – начальник местного узла связи требовательно уставился на Пуна, не выпуская его руки.

– Чтоб высвободить полчаса, мне надо предупредить напарника.

– Это второго джемадара? С Восточно‑океанского? – проявил сообразительность «связист».

– Угу.

– Ну пошли до него вместе! Потом ко мне! – принял решение неприметный на вид, постоянно одетый в штатское человек, который, казалось, никогда не спал.

_________

– Вальтера помнишь? – начальник специального отдела, он же по совместительству местный главсвязист, разлил из турки свежезаваренный кофе в две прозрачных цилиндрических посудины из тонкого лабораторного стекла. – С ним твой «брат» ещё близко сошёлся, чем‑то они друг другу глянулись.

– Вальтера помню. Разговор о нём?

– Почти. Читай, – связист придвинул к Пуну сразу два связных амулета.

– Один и тот же текст. Видимо, один – тебе, как адресату; а второй – подтверждение сверху. – Пун выжидающе поднял глаза на собеседника. – Спасибо за кофе! Почти как у меня…

– А у тебя кофе какой? – моментально свернул с основной темы «связист», быстро, впрочем, поправившись. – Ай, ладно. Не за тем собрались… Так что скажешь? И я тебя всеми богами молю, ну не делай ты таких драматических пауз. ТЫ что, не понимаешь, чем я рискую, давая тебе читатьэ т о?

– Знаешь, ты сейчас, возможно, удивишься… Но я неплохо к тебе отношусь. Потому скажу правду.

Внешне лицо Пуна особых эмоций не выражало, но знакомые с ним определили бы, что он просто веселится.

– Я не знаю всех языков, на которых говорят либо пишут в Империи. – Пун дал волю чувствам и теперь вовсю улыбался, с удовольствием прихлёбывая кофе. – Я оценил, что ты мне что‑то хочешь доверить. Но я не понимаю, что у тебя там написано.

– Бля‑я‑я‑я‑я… – приглашавший оторопело уставился на Пуна. – Ты что, правда не можешь прочесть?! Это наш, всеобщий! Только написано одной из восточных фонетических азбук!

Пун, ничего не говоря, только пожал плечами и подлил себе из турки. Потом всё же уронил:

– Не обманываю. Веришь?

– Да верить‑то верю, но непонятно, что теперь делать! – моментально впал в отчаяние собеседник. – Если я прочту тебе вслух, этого хватит?

– Да вообще без проблем, – отсалютовал наполненной мензуркой Пун. – У меня нет оснований не доверять специальной службе в твоём лице. Это же тебе надо было, чтоб я лично читал… Я не набивался.

– Тут не вся специальная служба, – пробормотал, опуская глаза на амулет, «связист». – Тут только часть. Та, которая… В общем, это твой «брат» писал Вальтеру. Вальтер сейчас на корабле в южных морях, он переадресовал, куда надо. Меня поставил в копию, с явным намёком, чтоб я принял свои меры. Как будто я им Канцлер!..

– А ты?

– А я здраво рассудил, и через минуту понял, что мне нужно, чтоб быть в состоянии такие меры принять. – Честно поднял глаза собеседник в штатском. – Мне нужен ты.

– Весело. – Весело сказал Пун. – Ну читай! Что там целого майора в уныние повергло настолько, что он без бедных пограничников даже не знает, за что и хвататься?

Глава 9

– «… Уф‑ф‑ф, перерисовывал почти час!» – начальник узла связи окончил читать и вопросительно поднял глаза на Пуна. – Ну вкратце вот.

– Занятно, – задумчиво почесал нос Пун. – Сразу к делу? Или ещё кофе попьём?

– У тебя же вроде только полчаса было? – вежливо напомнил майор. – Я бы не хотел врезаться, если…

– Да там и без меня справятся, – отстранённо махнул рукой Пун в направлении турки с кофе. – Наливай. Будем думать. И ты не против, если я жену приглашу на несколько минут? Она может помочь именно что советом по первой части списка. Твой начальник, кстати, в курсе?

– Нет больше моего начальника, – довольно осклабился собеседник. – Я теперь тут сам начальник всей связи. Для всех всё без изменений, если официально. Но кому‑то – уже назначены пенсия и отдых. Кому‑то – «исполнять обязанности», поскольку три месяца бумаги по инстанциям ходить будут.

– Не знал, – удивлённо повёл бровью Пун. – Так что насчёт жены?

– Насчёт «не знал», так ты и не должен был, – с толикой тщеславия довольно покивал головой связист. – Теперь знаешь… Если жена очень нужна, зови, – непритворно вздохнул майор. – Лю вроде с понятием. И допуски есть.

– Допусков у неё на нас с тобой обоих хватит, – буркнул Пун, поднимаясь. – Сейчас кого‑то из курсантов кликну, чтоб за ней сгоняли. Заодно м о й кофе попробуешь.

_________

Майор где‑то уже был не сильно рад тому, что, преодолев сам себя, пошёл на поводу у эмоций. Как следствие – взялся за задачу не с позиций личной карьеры, а с позиций интересов Государства.

Но жена Пуна пришла буквально в течение четверти часа, принесла маленький пергаментный мешочек с кофе, который сама тут же и заварила, повинуясь указаниям Пуна.

– Прочти, пожалуйста, ещё раз, – попросил Пун связиста. – Для неё. Она тоже этого языка не знает, письменностью которого, ты говоришь, там всеобщий.

Майор кивнул и по второму кругу бодро озвучил текст, сверяясь с амулетом.

– Ну что? – нейтрально посмотрел джемадар в сторону супруги, обращаясь к ней на под‑диалекте жонг‑гуо‑жень, которого кроме них с женой в этой части суши никто по определению знать не мог.

– Чистая монета. Подробности дома, – приветливо отозвалась Лю, с полагающимся по этикету поклоном разливая кофе мужчинам.

– Неплохо, – закрыв глаза, покатал напиток на языке майор. – Но вернёмся к делу.

– Сахара не переложила? – предельно вежливо сделала вид, что переспросила, Лю.

– Нет, всё нормально, – автоматически кивнул майор. – Давайте я расскажу, как всё будет, если пустить на самотёк. А потом вы скажете, что можно сделать.

– Спасибо, что помогла. Извини, что оторвал. Мне важно было быстро убедиться, что всё так, как он говорит, – на диалекте три предложения в исполнении Пуна уместились буквально в несколько слогов и со стороны смотрелись, как короткое восклицание.

Лю, не говоря более ни слова, поклонилась мужу и вышла, прикрыв за собой двери.

– Вот тут не понял! – удивлённо поднял глаза на джемадара майор. – Что это было? Не за кофе же ты её посылал?

– Извини. Мне важно было убедиться, что ты говоришь чистую правду и искренне сам веришь в то, что говоришь, – абсолютно спокойно ответил Пун, не переставая прикладываться к кофе. – Кофе – приятное дополнение.

– И как, убедился? – скептически покривился связист.

– Более чем. – Серьёзно ответил Пун. – Рассказывай, что хотел.

Джемадар мог бы углубиться в детали эмпатии врача высшей категории с огромной практикой, но не стал вещать очевидное, с его точки зрения, для человека на должности его собеседника. Он искренне считал, что майору подоплёка должна быть понятной и так. При всём нормальном личном отношении, рабочие моменты есть рабочие моменты.

– В общем, если пустить на самотёк… – задумался тем временем связист, подвигав мензурку по столу вперёд‑назад. – Вначале по линии Вальтера оно всё приходит на их центральный узел связи, поскольку выданный по их линии амулет только туда и «ведёт».

– А тебе он тогда как отписал? – тут же ухватился за несоответствие Пун.

– А он в командировке же официально типа ещё и от колледжа, – просветил собеседника майор. – Я ему, своей властью, ещё и наш амулет выдал. Ну, для ускорения прохождения новостей по нашей линии. Если формально, то н а ши их узлы должны раз в неделю сверку делать, но кто этим заморачиваться будет… В общем, на ИХ узле информацию обработают. Потом передадут начальнику направления. Который, взглянув на суть, передаст начальству. Отгадай, почему?

– Потому что не захочет связываться, – автоматически пожал плечами Пун в ответ. – Во‑первых, внутри страны – не его подведомственность. Ему, чтоб «под себя» такую операцию пробить, знаешь сколько паркета во всех крыльях Дворца вылизать придётся и собственным париком подмести?

– Да уж получше твоего знаю, – поёжился собеседник.

– Во‑вторых, заработать у него на этом не выйдет: ни денег, ни наград не поимеешь. Наград – потому что не по подведомственности, и на последнем этапе операцию с высокой степенью вероятности могут «отжать» твои коллеги. К которым всё равно придётся обращаться на местах за личным составом.

– Шаришь, – с досадой цокнул языком майор.

– Денег не выйдет поиметь потому, что в контрразведке взятки брать с реальной темы – себе дороже, – с лёгкой улыбкой продолжил Пун. – Если только не собираешься менять подданство… А тут тема более чем реальная, и ещё и на ниве контрразведки будет подвизаться совсем другая служба, не профильная. Значит, что?

– Что? – рефреном повторил связист, давая себя увлечь в простейшую словесную конструкцию.

– Значит, играть они будут на вашем поле, – принялся загибать пальцы Пун. – Вами всё наверняка будет контролироваться, потому что свою делянку вы знаете лучше. Чёрную работу сделать им вы ещё позволите. А когда всё будет в окончательной фазе, либо если заметите, что они «идут налево», ваш «колпак» над операцией станет из воображаемого реальным.

– Шаришь, – уже нейтрально проговорил связист, прикладываясь к кофе. – Прямо приятно вести беседу… Продолжай.

– Я, собственно, закончил. Лишнюю работу не любит никто. Начальство Вальтера с удовольствием скинет с себя обузу на вас: если с их стороны будет «тема», а с вашей – «работа», то они получаются в роли контролёра и «над вами». Если что пойдёт не так, перед Ней, – Пун потрогал жетон на груди под формой, – они будут кристально чисты: всё по букве закона. «Снаружи» страны они сделали всё, что могли, и даже втрое – добыв практически полные списки ключевых резидентур Султаната на вашейподведомственной территории. Ещё и с фрагментами агентурных сетей!

– Именно…

– А если вы что‑то и завалите, они всё равно в сиропе: вам они сдали всё. Больше, чем вы нарыли за годы на своей земле. Если после этого что‑то пошло не так, ну кто виноват? – Пун весело смотрел на собеседника.

Который совсем не разделял его веселья.

– Всё точно, но ты не всё досказал, – поморщился майор. – Даже не так… Ты всё правильно сказал ровно до того места, как это всё входит к нам, – связист потряс в воздухе листком бумаги. – А дальше я тебе сейчас расскажу, что будет. Дальше у нас начнётся перебрасывание темы между подслужбами. С длительной перепиской через Канцелярию Службы. Как думаешь, торговые дома… – майор назвал три сборных пункта «караванов», – общаются с кем‑то в канцелярии?

– Не знаю, никогда там не был, – нейтрально ответил Пун.

– Общаются. Ещё как общаются. А если и не из нашей канцелярии, то из Её Секретариата что‑то утечёт.

– Почему? – уточнил пограничник. – Что у вас за трудности на ровном месте? Когда задача очевидна?

– А ты не местный. И не знаешь, что в каждом из поименованных домов есть акционеры Большой Двадцатки. А мы им не указ. Я сейчас о Службе, если ты не понял. Своей волей, их даже Начальник начальника моего начальника не может не то что арестовать, а на вежливый разговор пригласить.

– Печально, – спокойно согласился Пун. – Я тебе нужен как законный источник правовых решений в адрес Большой Двадцатки?

– А что тебе терять?! – искренне изумился майор. – Главу дома Бажи вон, под твоим чутким руководством, в кандалы и по этапу! За тебя и награду хотели объявить, негласно! От всей Двадцатки… Но, во‑первых, ты с нашей территории почти не выходишь. А у нас тут всё «прикрыто», хе‑хе. А во‑вторых, говорят, Сама сказала: если кто Моего Мальчика тронет, я не буду разбираться. И Двадцатка станет Пятёркой, в лучшем случае.

– Не знал, – смущённо потёр затылок Пун.

– Ну так а где ты бываешь, кроме нашего полигона да артиллерийского полигона? – резонно заметил собеседник. – Кстати, и это не всё…

Джемадар ещё раз вопросительно поднял бровь.

– Если б ты кого‑то из ваших Войск выписал, исключительно для работы «силой на местах», это бы очень помогло избежать любых проблем, – майор твёрдо смотрел на Пуна. – У нас таких сил просто нет, я про арестные команды. Если арестовывать, допустим, кого‑то из любого Дома‑акционера, а этого человека охраняет под пять десятков караванной охраны, причём на законных основаниях…

– … ещё и в центре города, и подданных другой короны? – тут же подхватил Пун.

– Угу. Мы всегда городскую стражу привлекаем, обычно этого хватало. Но сейчас, когда идёт война, придётся звать армию. Задача явно не уровня городской стражи. А теперь ты скажи, что будет и с «сетями», и со списком? – Связист ткнул пальцем в листок.

– Разбегутся на этапе выдвижения запрошенных вами армейских подразделений, – хмыкнул Пун.

– Не выдвижения. На этапе нашего запроса в Армию. Потому что это тоже будет через Дворец, – поправил майор.

– Цели и задачи ясны. Мой и ваш интерес понятен. А ты точно хочешь сказать, что вот это всё, что мы сейчас обсуждаем, – Пун неопределённо покрутил кистью руки в воздухе, – один‑единственный майор напридумывал?

– Говорят, Она затевает реформы. Да уже затеяла!.. Говорят, после некоторых указов, не будет иметь значения, кто твои родители, я сейчас о сословиях. – Майор твёрдо смотрел на собеседника. – Говорят, что это будут времена, когда репутация твоих предков не будет иметь никакого значения, если ты сам – говно. У нас в службе дворян нет вообще. Отвечать на твой вопрос не буду, сам понимаешь… Но если ты согласен, то содействие тебе будет оказываться с самого верха всей Службы. Правда, связь – всё равно через меня.

– Без проблем, – легко пожал плечами Пун. – Давай писать план мероприятий. Потом организуешь встречу с начальством?

– Ты и сам со своим жетоном к моему начальству можешь легко войти, – с ноткой ревности заметил майор.

– А я не рвусь вверх. Я за разделение труда, за углублённую специализацию и за сотрудничество… родов войск.