Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 79 страниц)

Глава 10

– Ну что, настрадалась? – если бы не правила приличия, я бы сейчас ржал.

Алтынай возвращается только к вечеру и имеет вид одновременно выжатого лимона и высушенной тряпки.

– Пошли на улицу?! – увидев меня, она моментально приходит в себя.

На улице, во внутреннем дворе теперь уже квартала  Иосифа, для всех, имеющих доступ внутрь , организована импровизированная чайная‑кофейня (а по мотивам чьих идей – не скажу).

Совет Города, как ни прискорбно, частично оброс бюрократией. При каждом аксакале (типа того же Бехроза) состоит пара‑другая мальчишек‑посыльных, либо просто грамотных помощников, которые тоже вовлечены в работу.

Взаимодействие между «службами» периодически ведётся и на уровне «экспертов» (помощников), многие из которых, помимо своих лавок, теперь приходят сюда на несколько часов в день, как на работу.

Помимо обычной хозяйственной деятельности (которой в любом городе хватает), «узкий круг» посвящённых принял автономное решение о противодействии оккупации Ирана (если попытка таковой воспоследует). Люди, пожив какое‑то время под аналогом самоуправления, идти под руку Шаха не хотят категорически.

Обороняться в горах и городах многие умеют весьма неплохо (тот же Актар сотоварищи); некоторые просто знают теорию и методику (пуштуны из других каумов).

А с моральным духом в этих местах во все времена было более чем неплохо.

Потому, помимо прочего, ведётся централизованная заготовка долго хранящегося продовольствия (неафишируемо), составляется перечень источников воды в радиусе десяти дневных переходов (тоже без огласки), запасаются дрова и многое другое…

К моему удивлению, оно всё как‑то организовывается само. На каждом «направлении» выдвинулся и сидит свой ответственный, выбранный по принципу компетентности в вопросе. Все результаты консолидируются и раз в сутки изменения докладываются Совету.

Подобный вал информации не мог не породить проблем учёта, в который, как рыба в воду, и занырнули с первых минут после прибытия казначей и аудитор.

На мой резонный вопрос, а не перебарщиваем ли мы с гостеприимством, Алтынай коротко отбоярилась: пусть лучше сразу погрузятся во всё и примут решение, с кем они. Чем будут выяснять исподволь, что происходит, тратя силы и нервы. Она с чего‑то решила, что открытость – лучшая политика; и теперь следует этому правилу практически везде. Мне и самому интересно, чем закончится этот её эксперимент, потому наблюдаю, не влезая.

Что до ставленников фискальных служб столицы, она говорит, что нанести реальный вред у них не хватит физических возможностей. Они выполняют функции глаз, ушей и рта (ещё – мозга). В случае, если их выводы будут для нас нежелательными, у нас будет масса времени на реакцию по принципу «или хан, или ишак, или я».

Оказывается, даже их амулетный доклад в столицу будет проходить массу бюрократических «узлов» и ответное решение принимается месяцами.

Такие реалии, что поделать. Посоветовать лично ей они могут быстро. А вот доложиться в Столицу так, чтоб по их отчётам приняли какие‑то моментальные меры – это просто нереально.

Во дворе квартала , «кофейня» Иосифа представляет собой дворик с расставленными в шахматном порядке дастарханами, каждый из которых оборудован мини‑жаровней, туркой, заварником, запасом чая, мёда и сахара (ещё – кофе). Еду и закуски (включая сладости и выпечку) можно любому пацану заказать принести с базара, который находится тут же.

Алтынай переоборудованное место очень понравилось. Именно здесь она хочет сделать ещё и фонтан; но последнее, видимо, будет попозже. Если вообще будет.

– Чай будешь? – как ни в чём не бывало, ожив, спрашивает она, наливая воду из кувшина в медный чайник.

– Нет, не хочу. Такой вопрос… ты же с пастбищ? С жары? С пыли? – деликатно намекаю на необходимость регулярной гигиены, тем более что возможность имеется.

– Вымоюсь перед сном. Сейчас хочу горячего чаю, после него буду мокрой от пота, – тихо поясняет она, чтоб никто не слышал.

Поскольку живём, считай, вместе, она в курсе моей постоянной потребности в большом количестве воды для мытья, не по одному разу в день (так‑то, можно поддерживать гигиену ещё и песком, но это экстрим для ситуаций, когда воды нехватка. Мы же, расположившись у Иосифа, воду можем не экономить).

Соседние дастарханы заняты парами и группами людей, которые тоже обсуждают что‑то своё. У Иосифа получилось создать что‑то типа открытого офиса плюс атмосферу в нём.

– Что дальше? Когда начинаем догонять наших? – интересуюсь после того, как Алтынай заваривает себе чайник чая, а я завариваю кофе.

– Завтра с утра ещё кое‑что обсуждать, – утомлённо выдыхает Алтынай. – У них сегодня прибыли не все, я хочу побеседовать с каждым.

– Какая в этом необходимость?

– Доверять свои деньги либо то, что стоит денег, можно только тому, кого ты видел лично и с кем говорил, – как‑то по‑взрослому пожимает плечами она. – Всегда так было.

Мой менеджерский опыт на эту тему более чем ограничен, даже в сравнении с ней, потому просто принимаю к сведению. Больших денег я никогда и никому не поручал.

Какое‑то время просто болтаем ни о чём, предаваясь праздности.

Через один чайник у Алтынай и три турки кофе у меня, во двор выходят давешние казначей и аудитор и, оглянувшись по сторонам, моментально направляются к нам.

Вначале, что интересно, они возносят здравицы и приветствия в адрес «светлейшей Ханшайым », используя для обращения исключительно формы языка Алтынай (уважают, мелькает у меня).

Затем достаточно приветливо здороваются и со мной, пытаясь намекнуть, что моё присутствие нежелательно.

Честно говоря, это чуть выходит за рамки местных правил (да и не только местных), поскольку первым в таких случаях надлежит приветствовать мужчину (особенно с учётом того, что я старше Алтынай в два раза). Если мужчина разрешит – можно заговорить с присутствующей женщиной.

В другой ситуации, возможно, я бы вёл себя радикально иначе. Но Алтынай делает мне мгновенный знак молчать (незамеченный стариками‑фискалами), а сама отвечает им:

– Располагайтесь. – При этом кивает на жаровню, чайник и чайные припасы.

Кстати, это тоже отход от этикета, но уже с её стороны: за мужчинами за столом ухаживает присутствующая женщина, и только она; ранги не важны. Видимо, сейчас разыгрываются какие‑то национальные «шахматы» в плане намёков между строк, потому просто пью свой кофе (весьма неплохо зная обычаи простого окрестного народа, я понятия не имею о дворцовом этикете. А тем более, когда сталкиваются представители двух принципиально разных ветвей культуры – Ханшайым кочевников и чиновники «правительства» оседлых земледелов).

– У меня нет секретов от брата, – нейтрально продолжает Алтынай в адрес стариков – Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Деды занимают противоположные торцевые концы столика (менее удобные, но более почётные, насколько я знаю). Тот из них, который аудитор, принимается собственноручно хлопотать над завариванием чая на двоих.

– Вы действительно родственники? – впивается ласковым взглядом голодного удава в Алтынай казначей по имени Хамид.

– Да, мы – родня, – подтверждает Алтынай, опираясь на один локоть и не меняя положения за столом.

Старики удивлённо переглядываются.

– Прошу прощения, но внешне вы никак не похожи! Хотя ваше родство и объясняет вмешательство вашего брата в свару с Юсуфом… – аудитор Селим не договаривает, возвращаясь к чайнику и кипятку.

– На всё – Воля Аллаха, – дежурно пожимаю плечами я, не забывая ритуального жеста ладонями. – Позвольте сказать пару слов, как старшему мужчине в семье. Алтынай находится на моём попечении и детали наших отношений не могут быть предметом обсуждения с кем‑либо. Не смотря на её и моё более чем положительное отношение к вам. Вместе с тем, вся полнота власти лежит на ней, и решения тоже принимает только она. Это касается как дел в этом городе, так и всего народа восточных туркан, кочующего тут. Завтра утром мы с ней убываем обратно, ибо вернулись случайно и ненадолго. Если вы хотели обсудить с ней что‑то срочное, лучше воспользоваться моментом и сделать это сейчас. Как сложится всё далее, не ведает никто. Соответственно, когда я верну её обратно в город – пока тоже неизвестно.

Старики снова переглядываются, поворачиваются к Алтынай и всё тот же казначей говорит:

– Мы уже составили первое впечатление о делах в провинции. И хотели бы договорится о совместных действиях на будущее. Собственно, именно поэтому мы и позволили себе оторвать вас от беседы.

– Вот так быстро? – поражаемся синхронно с Алтынай, вызывая снисходительные улыбки на лицах фискалов.

– Мне достаточно было часа в вашем круге людей, именуемом Советом Города. Обоснованность принимаемых решений налицо, как и способы их принятия. Вопрос только в сроках окупаемости вложений, но это не сейчас… В это можно вникать долго; вот главное: люди работают не из‑под палки и не за жалование. Это очень большое новшество. Ваши люди работают ради собственного благополучия, по крайней мере, искренне сами в это верят. – Аудитор в какое‑то мгновение преображается и выглядит каким‑то несказанно древним. – Это и есть причина нашего обращения. Вы согласны, что так дела не ведутся нигде, кроме вас?

– Мне нет дела до остальных, – удивляется Алтынай. – Задача наместника – слать вовремя налоги в Столицу. По возможности, звонкой монетой, а не мёдом и не урожаем хлопка. Если налоги платятся вовремя, никому нет дела до того, как они собраны. Я права?

– Несомненно! – Селим качает головой и машет руками одновременно. – Именно об этом мы и хотели говорить! Вы ставите дело так, как будто решили обосновываться надолго и всерьёз…

– ПОГОДИ. Не так надо, – перебивает товарища казначей. – Ханшайым, вы действительно заинтересованы в двух опытных чиновниках типа нас? На долгосрочной основе? Или ваше приглашение нас – дань вежливости и способ лишь затянуть время, чтоб осуществить то, что вы задумали в самом деле?

Странно. Если я хоть что‑то понимаю в этой жизни, так в лоб подобные вопросы не обсуждаются и не ставятся.

– Заинтересована, – прямо и в лоб отвечает Алтынай, второй раз за секунду ломая мои представления о том, как ведутся дела на Востоке. – Особенно если эти чиновники готовы принять новые правила на новом месте и работать на благо Города, как на своё собственное. Что никак не отменяет осуществления моих планов, что бы я ни задумала. Впрочем, последнее, как уже сказал мой брат, не может быть предметом разговора.

Дедушки многозначительно переглядываются.

Следующие полчаса проходят в ожесточённой торговле о привилегиях, вотчинах, жаловании и прочих материальных благах в случае, если старики «примыкают» ко всем идеям Алтынай на этой территории.

_________

– Я с Иосифом это всё обсудила заранее, – смеясь, одной фразой отвечает на все мои невысказанные вопросы Алтынай после того, как фискалы откланиваются. – Он предупредил, что эти два старика выйдут с предложением своих услуг. Также, он обозначил, что им предложить в ответ. Включая собственные жилища внутри его квартала и возможность перевода их жалования в Империю, через систему амулетной связи торговцев‑джугутов.

– М‑да. Вот Иосифа я не учёл, – опившись кофе за последний час, тру затылок. – Я как‑то не подумал, что он этот разговор может предусмотреть. Ещё и тебя настропалить.

– Он может, – уверенно кивает Алтынай. – Он и предусмотрел. И меня подготовил.

– Тогда понятно, с чего ты такая умная и откроенная. Где джугут прошёл, двум казначеям‑туркан делать нечего, – уважительно переиначиваю одну поговорку.

– Ум правителя – в выборе точных решений, – смеётся Алтынай. – Которые, как ты говоришь, должны генерировать компетентные подчинённые.

– Это да. С компетентностью у Иосифа всё в порядке. Уж на ваш Султанат точно с лихвой…

_________

За некоторое время до этого.

– Ты думаешь то же, что и я?

На отведённом только им этаже одного из зажиточных (по местным меркам) зданий квартала, Селим без стука вошёл к Хамиду.

– А я не знаю, о чём думаешь ты. – Дробно похихикал старый товарищ. – Но то, что вижу я в плане своего рода занятий, говорит: казна города не пуста. Наполняется регулярно, расходы и доходы учитываются точно. С того самого момента, как местный наместник‑пашто ушёл с поста.

– Доходы как соотносятся с расходами? – поинтересовался аудитор.

– Превышают, – фыркнул казначей. – А откуда бы иначе они брали монету на все свои затеи? Ноги надо протягивать по длине одеяла, знаешь ли… У них и выбора‑то нет. Поскольку, и это удивительно, все эти решения принимаются и выполняются простым народом. Н е родичами Ханшайым.

– Это и меня удивило, – согласился Селим. – Я пока не понимаю, почему не воруют. Или, на первый взгляд, у меня просто не получилось разобраться…

– Я разослал своих людей по городу, с твоими в парах. Скоро будут первые результаты, но уже сейчас могу сказать: простые люди здесь имеют намного больше и свободы, и привилегий, чем где‑либо ещё в Султанате.

– Интересно, с чего бы.

– Кочевники, – пожал плечами Хамид. – Они вообще к любой несвободе относятся весьма критично. Будь то несвобода личности хоть и то же рабство; либо свобода принятия решений внутри общества. Видимо, это у девочки народное.

– А сама она ещё не стара годами, оттого действует напролом, – подхватил Селим. – Впрочем, получается неплохо.

Глава 11

Вообще‑то, столичное управление таможенных служб – не то место, куда вход открыт всем подряд и где кто‑либо посторонний может задавать какие‑либо вопросы.

Нет, это вовсе не означает, что доблестная Имперская таможня – какая‑то обособленная вотчина дикарей, неуправляемая и никому не подчиняющаяся. Просто те, кто может спрашивать и приказывать, находятся чуть по другому адресу, сюда не ходят, таможенников обычно вызывают к себе.

Потому старший одной из служб (если точно – начальник всех досмотровых команд страны) был очень удивлён, когда к нему в кабинет, без стука и предупреждения, вошли двое пограничников.

Если честно, то у хозяина кабинета именно на следующие два часа были личные планы: он заранее заказал девушку в одном из салонов и как раз намеревался прогуляться до этого самого места. Будучи мужчиной нестарым, неженатым, кое‑каким слабостям он подвержен был.

Оба посетителя были в форме, носили штат Термязского отряда и составляли достаточно комичную пару: тот, что был в звании джемадара, ростом едва доставал до подмышки высокому хавилдару. При этом, старший по званию имел детское, почти мальчишеское, азиатское лицо; а хавилдар, напротив, казалось, был вырублен из камня.

– Чем могу служить? – удивлённо повёл бровью таможенник. – Мне казалось, у нас до сего момента не было ни одного действующего поста на территории Термязского отряда.

– Война, любое пограничное сообщение закрыто, – покивал согласно джемадар. – Но мы тут в некотором роде в командировке, так что Термяз ни при чём.

После этого офицер вытащил из‑за отворота формы жетон и хлопнул его на стол:

– Я сейчас в этой ипостаси. Пожалуйста, проверяйте через амулет: разговор будет длинным и серьёзным.

Таможенник вздохнул: кажется, салон и девушка сегодня днём обойдутся без него. Он повертел жетон в руках и вернул его джемадару:

– Если вы скажете, что ваша фамилия Пун, то это сэкономит время, требующееся для проверки.

– Я Пун, – белозубо улыбнулся азиат, убирая жетон за пазуху. – Не предполагал, что окажусь настолько популярен в таможенной службе, не имеющей ни одного действующего поста в Термязе.

– А я о вас не по работе слышал. – Покачал головой начальник досмотровых команд. – Просто весь Свет гудит, что парень вашей внешности, с такими же ангельскими манерами, бил ногами и вытирал сапоги о Главу Дома Бажи у него же в доме, такой вот каламбур… А поскольку многие дома Двадцатки имеют интересы и в торговле, включая заграницу, то и мимо нас подобные новости не прошли. Так чем могу служить?..

– Не ожидал встретить тут своих, – неожиданно пробасил хавилдар. – Waar kom jij vandaan?

– Из вашей вотчины, господин барон, вы не ошиблись, – слабо улыбнулся чиновник. – Но вашего отца знавал естественно, больше вас. И давайте говорить на всеобщем, чтоб и джемадар понимал.

– Вторая кампания? Первый батальон ополчения? – нейтрально поинтересовался Дайн, устраиваясь на ближайшем стуле.

– Вторая, батальон второй. А каким образом вас занесло в Термяз?

– Видимо, у вас там совсем простые нравы, если подобным образом можно обращаться к целому барону, – ещё раз улыбнулся Пун, занимая место по соседству с Дайном.

– У нас всё действительно просто, – моментально подтвердил тот. – В особенности, между ветеранами ополчения. Титул вообще неважен. – Полесец посмотрел на начальника и спросил. – Давайте задавать вопросы начну я? Мне кажется, так будет быстрее.

Пун поднял вверх раскрытую ладонь, согнул её два раза посередине и откинулся на спинку стула.

_________

Джеральд был обычным курьером. Пусть и на службе Империи, пусть и в непростом управлении таможенной службы, но пока – всего лишь простым курьером.

Когда его срочным нарочным вызвали к самому начальнику службы, он не просто удивился. Он был явно не фигурой уровня начальника управления, потому логичных обоснований вызова не существовало.

В кабинете начальника его ожидали ещё и двое пограничников, точнее в их форме Джеральд не понимал.

– А когда вы последний раз были в караванном доме «Алем»? – после коротких приветствий спросил курьера тот из вояк, что поздоровее. – И как часто вы там вообще бываете?

– Бываю каждый раз, когда по амулетной связи приходит уведомление о прохождении их задекларированного груза, – твёрдо оттарабанил Джеральд. – Это от одного до трёх раз в рабочие сутки. Последний раз был вчера вечером.

Пограничники переглянулись.

– А как и кому вы обычно передаёте уведомления? – подхватил эстафету у более здорового маленький азиат.

– В зависимости от содержания уведомления. Если оно о подакцизном товаре, либо о транзите, либо о несоответствии декларации результатам досмотра – то старшему сотруднику дома. – Джеральд уже победил удивление и устроился на диванчике поудобнее. – Если же просто копия разрешения на дальнейшее следование, то оставляю охраннику у ворот. Такие бумаги не требуют росписи уполномоченного представителя получателя.

– А когда вы проходите к старшему сотруднику, вас сразу пропускают?

– Вначале охранник у ворот осматривает улицу, – добросовестно принялся припоминать процедуру курьер. – Одновременно с этим он открывает ворота. Запускает меня внутрь, но ворота не закрывает, потому что для этого…

_________

– Надо что‑то сделать с охранником. – Сказал очевидное Дайн.

– Кто бы спорил, – почесал нос Пун. – Кто бы спорил. Вопрос – как?

– Может, как тогда? – Дино, сосед Дайна не только по койкам в казарме, посмотрел на товарища и начальника в одном лице. – Целительский сон?

– Тебя не было в таможне, – поморщился барон. – У них охрана, как …

– Как у Неё, – перебил новоиспечённого хавилдара Пун. – Ваш «сон» скорее всего не сработает.

– Это ещё почему? – взвился Дино, который был допущен на совещание вместе с остальными, бывшими с Дайном «за рекой». – Я с тридцати шагов…

– Амулеты, – уронил Пун. – Охранники обвешаны какими‑то амулетами, и не понятно, как те будут реагировать на попытку любого воздействия типа вашего «сна». Если учесть систему контроля даже подступов к их территории, я бы рассчитывал на худшее.

– Это не всё, – продолжил Дайн. – Курьер месяцами один и тот же, если не годами. Его там знают вплоть до отпечатка ботинок. Если его заменить на нового, типа меня или тебя, возникнут вопросы. Дверь точно не откроют.

Присутствующие заржали: что Дайн, что Дино были типичными выходцами из Полесья. Иначе говоря, размерами в два раза больше джемадара Пуна и намного больше среднестатистического горожанина. Изобразить быстроногого и субтильного курьера у них бы точно не получилось.

– Какой должна быть замена, чтоб не вызывала подозрений? Чтоб охранник сам захотел открыть двери? – подала голос тихая и незаметная Кхиеу, по совместительству – лучший «сенсор» курса.

– Исходя из логики, замена должна всем видом вызывать мысли о беззащитности, – охотно поддержал тему Пун.

– Например, женщина? – среагировал Дайн, сообразивший, куда клонит его одногрупница.

Они с Кхиеу отлично понимали друг друга даже между строк, но сейчас он не мог сообразить, к чему та клонит.

– Например, маленькая женщина. Очень маленькая и по определению безобидная, – глубоким грудным голосом изобразила придыхание Кхиеу, поднимая руки и поворачиваясь вокруг своей оси.

Все поняли, что она демонстрирует свои невеликие размеры, под стать разве что Пуну.

– И что это даст? – продолжил допытываться Дино, предпочитавший конкретику и не любивший угадывать

– Женщина. Очень маленькая, примерно по грудь нашему здоровяку Дайну, – задумчиво ответила Кхиеу, глядя почему‑то на Пуна. – Изначально более слабая, чем любой мужчина. Одним видом отметающая все возможные подозрения. Привлекательная внешне.

– Охранник наверняка откроет дверь, – кивнул Дайн. – Но что это даст? Ты же «сенсор», «сон» – не твой конёк.

– Да, что это даст? Двери‑то охранник откроет, спору нет, – Дино прошёлся взглядом по одногрупнице, рассуждая с прикладной точки зрения. – Но его надо отключить примерно на половину минуты. Мы бегаем быстро, но через открытое пространство перед «АЛЕМОМ» быстрее не пробежит никто. Если ты его не отключишь за два удара сердца, он поднимет тревогу.

– А в «сне» ты не сильна, – подхватил Дайн.

– Или есть какие‑то иные возможности? – после паузы спросил Пун. – О которых наши большие друзья, в силу стереотипов, просто не думают?

– Есть, – кивнула Кхиеу. – Я именно об этом. От «сна» и всех подобных воздействий, охранники наверняка защищены амулетами, здесь я даже не спорю. Здоровенного мужика, пришедшего вместо курьера, просто не пустят – понятно почему. Особенно если он будет с твоей медвежьей рожей, Дайн, не обижайся. У тебя ж на лбу написано, что ты ни разу не курьер.

Дайн, ничуть не смутившись, под общее ржание невозмутимо ждал продолжения.

– Значит, должна быть такая женщина, вид которой даже тени подозрений не вызовет, – повторила ключевую идею Кхиеу. – И отключить охранника она должна не «сном» и не ментальным воздействием. А физической силой.

– Заинтригован, – растягивая гласные, ответил барон после паузы. – Но как ты физически собираешься менее чем за секунду вывести из строя охранника моих габаритов?

– Есть масса способов. Будет зависеть от конкретной обстановки, – не стала вдаваться в подробности азиатка.

Затем добавила пару слов на каком‑то птичьем языке, на которые среагировал только Пун:

– А ты умеешь? – он был не удивлён, скорее просто констатировал.

– Да. И кстати, я в «сне» не совсем дура. Тренировалась. Можно будет попробовать скомбинировать. Пока «лечу», кастую «сон целителя». Плюс пусть этот большой мальчик с той стороны улицы продублирует. Через две секунды после того, как войду, дверь будет открыта.

– Гхм, не сочтите за недоверие, но как вы можете… – Дайн не нашёлся, что сказать, будучи захлёстнут эмоциями до глубины души. – Ну вот чисто технически, ну что она мне может сделать?

Барон встал, подошёл к миниатюрной одногрупнице и навис над ней, подобно медведю:

– Ну допустим, я охранник. Я сражён твоей походкой, внешностью, я открыл дверь. ЧТО ДАЛЬШЕ?

Кхиеу вместо ответа пожала плечами.

_________

Там же, через половину минуты.

– Как это возможно?! – спрашивает Дайн недоверчиво, сидя на досках пола и переводя взгляд с Пуна на Кхиеу.

Одинаково маленьких, если сравнивать с ним самим.

– Поднимайся, могу повторить. – Кхиеу становится рядом с ним.

Дайн поднимается.

– Вначале вот так, потом сюда. Затем… Вот так, – завершает пояснения азиатка, поднимаясь с пола во второй раз, обращаясь к ошарашенному Дайну.

– Это на одном человеке более одного раза не сработает. – Подаёт голос Дино, наблюдающий происходящее от противоположной стены.

– А мне более одного и не надо. – Пожимает плечами Кхиеу. – Во‑ви‑нам богат арсеналом приёмов. Есть и ещё чем удивить, и не один раз.

– Там долго объяснять, – вступает в беседу Пун. – У них все приёмы рассчитаны на поражение гораздо более сильного и большого противника. Она права, там целый арсенал. Тогда делаем так…

_________

Примечание.

Всем, кто не верит в Кхиеу:

https://www.youtube.com/watch?v=KuZCaOZ3QiE