Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 79 страниц)

Глава 25

– … теперь вы знаете ровно столько же сколько было известно и мне до разговора с вами. – Макс, войдя в раж и внимательно наблюдая за сменяющимися на лице хавилдара эмоциями, рассказал чуть больше, чем планировал изначально. – Вот теперь вы мне скажите, как бы вы поступили на моём месте?

Лысый парняга в очередной раз поболтал в воздухе ногой, сидя на валуне (куда он снова взгромоздился).

– Не сочтите за попытку набиться на сочувствие, но обстоятельства с моей стороны выглядят именно так. – Завершил спич капитан, словно ринувшись в воду со скального утёса.

– Дорогой ван Хохенберг, – переиначил на свой лад фамилию пограничник. – Вы заметили, что я вас ни разу не перебил?

– Разумеется. Благодарю.

– А знаете, почему? Ваш рассказ одновременно является историей и просто человека, волей судеб чем‑то обязанного семье и ближайшему окружению, – явно с удовольствием принялся читать нотации здоровяк. – И позицией чиновника, обязанного выполнить свой долг. Есть такое слово в одном древнем языке, «manipulation»; возможно вы о нём слышали?

Капитан осторожно кивнул, поскольку почти во всех западных языках Империи это слово давно и прочно вошло в обиход с чуть различными значениями.

– А есть второе слово, в языке по соседству, «ψῡχικός». Соедините эти слова в одном сочетании, – детина вежливо посмотрел на капитана.

– Вы считаете, что я пытаюсь вам навязать свою точку зрения? – капитан погрузился в себя, на ходу объединяя едва чуть знакомые понятия новым способом. – И повлиять таким образом на ваше решение?

– Точно, – здоровяк безмятежно посмотрел на капитана. – Это и есть так называемая защитная реакция вашей психики. Подсознательная. Вы хотите оградить лично себя от неприятного выбора, потому подспудно делегируете решение мне. Выслушав вас, я вынужден выступать с предложениями, что делать дальше, согласны?

Теперь кивнул в ответ уже Макс. Чуть подождав, добавил:

– Так что же делать?

– Любезный капитан, лишь то, что предписано в инструкциях. Если бы вы были образованы чуть хуже, если бы вы были девушкой либо ребёнком, либо сразу три в одном, я бы попытался найти компромисс. Но послушайте, как обстоит ситуация с моей точки зрения. Я здесь выполняю задачу, поставленную на весьма определённом уровне, – сержант подбросил на ладони бесцветный амулет. – Во исполнение этой задачи, мне должны привезти груз. Какой и зачем, обсуждать не имею права. Вместо груза на встречу является разряженный хлыщ – не примите на свой счёт, но ваша одежда тут смотрится дико и неуместно – и в ультимативной форме требует моей росписи в получении груза. Не предъявляя при этом ни самого груза, ни хотя бы его описи. Что бы вы сделали на моём месте?

Макс не знал, что ответить.

Ощущения были странными. С одной стороны, его собеседник демонстрировал не один и не два атрибута принадлежности к тому же сословию, в котором состоял сам Макс. А кое в чём, из области изощрённой схоластики, «сержант» разбирался даже получше капитана (сам фон Хохенберг, например, в жизни бы не догадался соединить таким образом понятия разных языков).

С другой стороны, пограничник рубил правду в лоб, не завуалировано, не подбирая слова и не оставляя собеседнику ни малейшей возможности «сохранить лицо». Дворяне так не поступают, поскольку этикет впитывают с младых ногтей.

– Это в немалой степени зависит от того, в каком сословии бы состоял мой контрагент, – нашёлся моряк, ничуть не покривив душой.

– А давайте я эту вашу фразу скажу простыми словами, – подхватил здоровяк. – Если бы перед вами был простолюдин, ваша позиция бы в корне отличалась, как если бы вы говорили с дворянином. Я прав?

– Разумеется, – в удивлении очевидному, Макс и не думал отпираться.

Пограничник набрал было воздуха побольше, открыл рот, затем молча закрыл его и выдохнул через нос.

– Вы не считаете людей за людей, ван Хохенберг. И я сейчас не о вас лично, вы лишь продукт своей среды… Я имею ввиду всё ваше сословие. Дворянство в стране давно стало костью в горле всем, кроме себя. Но вы этого даже не понимаете.

– Так вы не дворянин?! – рефлекторно воспрянул духом капитан, требовательно глядя на собеседника.

– Угу. В смысле, нет. То есть, не дворянин. Но что это меняет? – тот так же пытливо смотрел в ответ. – Груз мой где? Документы на него где? Давайте упростим беседу и сократим потери вашего без сомнения ценного времени. Я, как вы точно заметили, не дворянин. Давайте для простоты считать, что у меня есть хозяин. Этим хозяином оговорено, что я принимаю у вас груз и документы вместе, сверяя первое со вторым. Пока возражений нет?

Макс заинтриговано покачал головой, подтверждая последний тезис и ловя себя на том, что ему действительно интересно. Против воли.

– Вы – мой хозяин?

– Не имею чести им быть, – открестился моряк, косясь на бесцветный амулет.

– Ну тогда жду груз. И документы, – сержант спрыгнул с камня и потянулся. – Если и того, и другого не будет во‑о‑о‑он на той горе ровно через сутки, я просто сообщу с в о е м у х о з я и н у, почему не смог выполнить его распоряжения.

Парняга протянул руку, вытащил из жилетного кармашка опешившего от изумления Макса его же хронометр, взглянул на него и вернул часы обратно:

– Завтра в тринадцать тридцать. Вон та гора.

_________

Первым, что сделал фон Хохенберг, добравшись по песчаному откосу до ожидавшей его шлюпки – это с оттягом съездил по зубам матросу на руле:

– Почему отошли дальше?!

Шлюпку он нашёл действительно не там, где оставлял.

– Показалось, что течь, мастер! – ответил кто‑то с ближайшей банки, пока пострадавший отплёвывался и поднимался. – Отошли на полсотни махов! Проверить, в самом ли деле течёт! Чуть с несло течением, откуда оно тут только взялось у берега…

Макс с досадой поморщился. Получается, только что наказал дурака ни за что.

Ладно. В одном этот странный пограничник прав: за людей простонародный скот никто считать не собирается. Много чести.

Тем более что сейчас, по не понятно чьей вине, самому Максу надо тащиться обратно на корабль. Там взять деньги и бумаги, затем вернуться в порт. Уже в порту, на складе, уговорить ответственного выдать товар обратно без задержек (что будет непросто, стоило только вспомнить рожу тамошнего управителя – наверняка придётся отвалить немало из собственного кармана).

Затем эти ящики предстояло тянуть на корабль, четырьмя шлюпками (для чего снова занимать свободную вахту) …

К сожалению, альтернативы не было. Чёртов лысый обставил дело так, что дело действительно не в нём. Хозяин – это всегда серьёзнее, чем слуга. А уж кем может оказаться реальный хозяин ящиков, поощряющий замятни в Гуджарате, Белуджистане и на юге Султаната одновременно, Макс на своей шкуре проверять не хотел.

_________

«Пун, с капитаном встретился. Я не знаю, по каким правилам работает первый департамент, уже не говоря о втором; но этот джентльмен изволил притащиться на встречу без груза. Без документов. Зато со связью, чтоб я подтвердил принятие груза и переход ответственности.

Ты уверен, что у вас у всех с головами всё в порядке?

Прошу сообщить имя, звание и должность непосредственного командира начальника капитана фон Хохенберга, по всем линиям подчинения. Насколько я понял, вопреки здравому смыслу, практикуется руководство из двух и более не связанных между собой источников отдачи команд.

В оговоренный скорректированный срок, груз Хохенбергом доставлен не был. Что увеличивает время моего пребывания в точке ожидания и, прямо пропорционально, повышает риски всего мероприятия.

По данным „дяди“ (негласный аппарат, список сопутствующих расходов прилагается), весь город стоит на ушах: одна из полудюжины местных власть предержащих группировок, прознав о грузе, планирует налёт по его изъятию, в свою пользу. Прошу разобраться с источником утечки информации о грузе в порту прибытия. По моим данным, „спасибо“ корабельной команде, действовавшей с попустительства капитана.

Прошу известить меня незамедлительно по мере получения данных пп 1–3.

А.

Копия: Секретариат Её Августейшества.

Копия: Главный штаб погранвойск.»

_________

«Принял. Жди ответа в течение двух суток.

Насколько мне известно, налёт на твоего капитана состоялся в тот момент, когда он забирал товар со склада. Капитан ранен, вместо него доложился старпом по резервному каналу. Адресат доклада старпома – Торговый Дом ###… Сейчас ведётся изъятие переписки, включая все их средства связи, для недопущения редактирования отчётности и, таким образом, сокрытия от нас реальных деталей и причин инцидента.

Лично от меня: первый и второй департаменты никакого касательства к провалу не имеют.

П.

Копия: Секретариат Её Августейшества.

Копия: Главный штаб погранвойск.»

_________

Через шесть часов.

«Пун, нападавшие установлены. База блокирована имеющимися в наличии силами моей родственницы сестры. Могу отбить всё назад. Возможны потери среди дружественного личного состава, не относящегося к нашей юрисдикции. Могут быть оценены финансово. Спрошу из вежливости: мои действия? А.»

_________

«Отбивай груз. Повторная отправка груза займёт до двух месяцев, даже срочным порядком. Ситуация в Городе Мечетей такова, что нам выгодны ваши активные и самостоятельные действия тем курсом, который ты обозначал ранее. По месту дислокации твоей родственницы и всего её контингента. Касательно оплаты её личному составу: моя начальница спрашивает, что твоя сестра хочет? П.»

_________

«Корабль SOLDAAT. А.»

_________

«Корабль ваш. Согласовано. Старпом подтвердил получение распоряжения и принятие его к исполнению. Будут ждать тебя на рейде столько, сколько потребуется. Припаса на борту месяца на три. Расплатись с командой. П.»

Глава 26

– Пун, кажется, приподнялся при дворе, – тихо посмеиваюсь, плюхаясь рядом с Вальтером на пожухлую от жары траву.

– Почему так думаешь? – Вальтер, лёжа на животе, таращится в подобие подзорной трубы на лагерь каких‑то местных, который распотрошили наши ящики и теперь не знают, что с ними делать.

– Да он там про столицу Султаната намёки двигает. Дескать, нам  надо пошуметь в провинции Алтынай, чтоб какие‑то общие политические цели Империи были достигнуты в Городе Мечетей.

– Думаю, это не он. Скорее это наши ребята, а он в роли «щита» сам знаешь перед кем, – поясняет Вальтер, что‑то старательно высматривая впереди. – При всём уважении к нему, у него не те возможности там. В первом департаменте всё же не зря хлеб едят, поверь. Ну не может простой пограничник… – Вальтер, растягивая последние гласные, замолкает на полуслове.

– Да что ты там высмотреть хочешь?! – благодаря обучению в колледже и особенностям местной медицины, мне в подобных случаях оптика не нужна (как и всем целителям). – Лично я ничего интересного не наблюдаю. Наши начнут, как только Латифа из лагеря доставят.

– Решил его использовать? – понимающе хмыкает Вальтер.

– Не я, Алтынай. Типа индульгенции за грехи в случае успеха. Она его вообще собиралась… м‑да. А тут у него хоть шанс появляется. Так на что ты там таращишься?

– Да они что‑то в полукруглой кастрюле готовят, – смущённо признаётся Вальтер. – Мне просто интересно. Не могу понять, рыба это, мясо или птица.

– Это не кастрюля, казан. Скорее всего, вообще «трава». Ну, растительная пища – им вроде как вера ничего из тобой перечисленного есть не позволяет.

– Да? Не знал, – удивляется уоррент, снова прикипая к окуляру. – Так они что, вообще мяса не едят?

– Ни мяса, ни птицы, ни рыбы, ни яиц, ни молока. А также сыра, сливок и тому подобного, – смеюсь. – Но это только в теории. По идее, ярые последователи их веры такого образа жизни придерживаются до смерти. Но другое дело, на одного ярого в жизни приходится десяток умеренных. Знаешь, в среде Алтынай тоже алкоголь вроде как под запретом. Но это не мешает иногда отдельным правоверным надираться до таких состояний, что и нам фору дадут.

– Слушай, а почему ты так спокоен насчёт груза? – спрашивает Вальтер, возвращаясь к разглядыванию того блюда, которое в иных местах и на другом языке называлось vegetable biriyani. – Они ж мало ли что там разломать могут?!

– Ты не из армии, потому просто поверь. В трубах Брауна местные вряд ли что‑то могут сломать настолько, чтоб я потом не смог починить. Ну, разве что резьбу на горизонтирующем механизме и в этом духе сорвать… но я и это поправлю.

– А прицелы? – въедливо поворачивается ко мне Вальтер, даже отрываясь для этого от созерцания казана в оптику.

– Знаю случай, когда из трубы Брауна, только что из походного положения, человек вторую мину положил в оконный проём третьего этажа, – улыбаюсь. – Шагов с пятисот. «С рук», если ты понимаешь, о чём я. Главное – настрел, батя. Если он есть, и если руки правильно выросли… ты понял.

– А где ж это вы так воевали? Откуда у вас трёхэтажные здания в Киженцовском отряде? И к чему нужна была такая спешка? – походя и автоматически удивляется Вальтер, снова приникая к окуляру.

А я оставляю вопрос без ответа, потому что здание на самом деле было пятиэтажным. И пулемётов (один из которых имел место именно в том эпизоде, аккурат на третьем этаже жилого квартала) в этом мире ещё не выдумали.

Впрочем, всё сказанное насчёт настрела и правильно выросших рук имеет прямое отношение и к этому миру.

_________

За некоторое время до этого.

Макс злился. Выходил из себя настолько, что кипел от бешенства и ничего не мог с собой поделать.

По полуденной жаре, почти на экваторе, да летом, да тащиться с милю на рейд в шлюпке – когда от воды отражается солнце и становится ещё «теплее»…

Прежде всего хотелось плюнуть на приличия и разоблачиться до вида матросов: лёгкие хлопковые штаны и парусиновые тапочки на лёгкой кожаной подошве. Всё.

В каюте Макс, чертыхаясь, ещё пару минут перебирал документы, отбирая нужные.

Затем – обратный путь, уже на четырёх шлюпках, чтоб было кому таскать ящики.

На портовом складе, как и водится, никого не оказалось. Пойманный рядом местный мальчишка, взяв серебряную монетку (на медную не согласился, паршивец), исчез в неизвестной стороне и фон Хохенберг с час думал, что его банально обманули.

Когда он уже собирался, выругавшись, пускаться на поиски хозяина склада самостоятельно, искомый человек наконец появился в конце улицы.

– Решили опять что‑то сдать нам на склад? – радужно улыбнулся белыми зубами почти чёрный человек на крайне скверном всеобщем.

– Напротив, забрать то, что оставлял, – хмуро уронил Макс и демонстративно извлёк кошель.

– Э‑э‑э, негоже серьёзным людям вести важные беседы на улице, – местный чиновник (он же хозяин склада или его родственник), улыбчивый абориген с холодными ледяными глазами (не смотря на тёмный их цвет), споро снял с двери магически обработанные запоры и пригласил жестом капитана внутрь. – Вы сдали товар на склад. Получатель – не вы. Стало быть, у товара есть собственник…

Дальнейшая беседа проходила за закрытыми дверями и наедине, в результате чего фон Хохенберг расстался с двумя золотыми. Чёрт бы побрал местных проходимцев, стригущих купоны на ровном месте.

Впрочем, справедливости ради, с таможенного склада Империи получить груз обратно в аналогичной ситуации было бы ничуть не проще. Особенно если склад стоял бы где‑нибудь на югах, на границах с «правоверными».

К тому времени, когда Макс окончил торговаться, отряженные члены команды уже привели местных возчиков – запряжённых в повозки жилистых босых мужчин, которые в качестве тягловой силы ослам точно не уступали.

Перетаскивание ящиков и сверка с реестром заняли ещё полтора часа (на всякий случай! Заразился недоверием у сержанта).

Когда местные возчики, сопровождаемые отрядом матросов, при спуске к порту свернули на правую дорогу вместо левой, Макс чуть напрягся:

– Почему сюда?

Но из носильщиков (вернее, возильщиков) имперского никто не понимал, потому выяснить детали удалось только на половине спуска. Оказывается, если тащить ящики на склад из бухты, годится и крутой подъём. А вот когда обратно – нужно выбирать более пологий спуск, поскольку есть риск не удержать тяжёлую повозку и повредить ценные ящики сагиба.

Звучало логично, потому фон Хохенберг кивнул и успокоился. Спуск действительно петлял по пологим террасам и дующий от залива бриз даже где‑то отдавал свежестью, примиряя капитана с невыносимостью бытия. Кстати, по такой жаре даже мозельское в глотку не лезло.

Фон Хохенберг небезосновательно полагал себя далеко не дураком, оттого дважды подстраховался. Первый раз – когда взял с собой только самых здоровых и больших матросов, вооружив их на всякий случай тесаками из корабельного арсенала.

Второй страховкой были ружья новой модели, которые несли семеро самых дюжих матросов, попутно умевших с ними обращаться. В каждом ружье было по десять зарядов, итого семидесяти нападавшим будет несдобровать, случись что. На местных аборигенов должно хватить.

После очередного поворота по пологой террасе в затылок фон Хохенбергу неожиданно ударил откуда‑то прилетевший камень‑голыш, которых полно вокруг. Капитан рухнул лицом вниз, на прямых ногах, как подкошенный.

Из кустов на дорогу в мгновение ока высыпали аборигены, тут же перемешавшись с матросами.

Команда SOLDAAT’а, справедливости ради, даже попыталась изготовиться, но один из аборигенов как‑то странно повёл руками и новомодные ружья – основная ударная сила небольшого отряда – полыхнули разноцветным пламенем, обжигая руки владельцев и падая на песок.

– С ними маг! Кто‑то из них маг! – заозирался по сторонам старший из матросов, растерявшись, и не зная, что предпринять.

Капитан лежал лицом в песок без движения.

Местные, вопреки ситуации, даже не приставили никому к горлу клинка (которыми тоже оказались богаты). Вместо этого, из тех же кустов появился небедно одетый сорокалетний коренастый абориген.

По его знаку, нападавшие отпрянули в сторону, а сам он подошёл к старшему из матросов, без разговоров впихнув в руки какой‑то мешочек.

– Странно, – подал голос самый быстро ориентирующийся из парусной вахты. – Что в мешке?

– Хотели б убить, уже б того… открывай! – поддержал соседа товарищ.

Старший из команды высыпал содержимое «подарка» себе на ладонь, и все мгновенно стихли: жемчуг был некалиброванным, порой неправильной формы, разных цветов, но это был ж е м ч у г.

Команда в недоумении завертелась, глядя то друг на друга, то на странного местного.

Тот вначале что‑то пропел на совершенно незнакомом языке, потом продублировал сообщение жестами: команда только теперь спохватилась и обнаружила, что повозки с ящиками, увлекаемые босоногими носильщиками, так и укатили дальше, не останавливаясь на месте инцидента ни на мгновение.

После четверти часа размахивания руками и выяснения отношений, оставшаяся на ногах часть команды приняла соломоново решение: догонять местных будет делом безнадёжным. Отбивать же груз, в нынешних обстоятельствах, будет ещё и тупостью.

Все возможные неприятности команды жемчуг покрывал не просто с лихвой, и даже сверх возможных ожиданий.

Говорить о происшествии капитану либо офицерам не обязательно: как кэп с нами, так и мы с кэпом. А он и на руку был скор, порой незаслуженно; и о простых людях особо не заботился.

Потери груза – проблема только капитана, до сих пор лежавшего без сознания. Кстати, пользуясь случаем, по паре раз ему по рёбрам приложился каждый, замахиваясь ногой посильнее…

А сдать жемчуг дома можно будет сразу по прибытии, всем вместе, справедливо разделив деньги поровну. Как делить жемчужины разного размера и цвета, матросы не представляли: никто из них в этом не понимал, а довериться удаче и бросать жребий почему‑то не хотелось.

«Израненного» (а скорее избитого) капитана, потухшие через некоторое время ружья и самих себя тут же доставили на корабль. Остававшимся в шлюпках честно сообщили о происшедшем, продемонстрировав собственные «трофеи» и добросовестно взяв товарищей в долю.

Себе по дороге, для достоверности и во избежание лишних вопросов, наставили синяков и ссадин, имитируя происшедшее с кэпом.

Поскольку бессознательного фон Хохенберга били все, и били сильно, в сознание тот не приходил; а власть на корабле автоматом перешла к старпому.

Тот поначалу развил и бурную деятельность (по выяснению подробностей), и чуть не следствие, но пришедшие ему на амулет распоряжения сбили накал страстей. Сам старпом, закрывшись в каюте по соседству с капитанской, полтора следующих дня просто пил.

Глава 27

Майюр, не доверяя никому (да и как тут доверишь), всё сделал собственноручно.

Корабельная команда, сопровождавшая капитана, получила честные откупные. Возражать не стал никто, расчёт на человеческую алчность, как обычно, оправдался.

Трупов не было (если не считать пострадавшего от своих же людей белого капитана, но то их белые дела. Возможно, он и выживет, хотя били свои же, и сильно).

Простым морякам до груза не было никакого дела, особенно в свете уплаченного выкупа. Что ни говори, в религии нет мелочей. Не пролил ничьей крови – и вожделенные ящики моментально сменили владельца, приятно грея Майюра в его мечтах. Правда, что это за трубы и железки с ними, было не понятно. Как это вообще можно использовать?

Лично разобрав каждый ящик под вечер, Майюр к пониманию не приблизился. Что делать с приобретением, он так и не сообразил. Спросить тоже было некого.

Строго‑настрого наказав никому ничего не трогать, он решил вернуться к размышлениям завтра после обеда (до обеда у него были дела). Самая главная часть работы была сделана, а уж овладение приобретённой силой могло и подождать.

Майюр слышал, что на севере маги сильнее, но их и меньше. Он немало изучал повадки белых перед тем, как счёл, что полностью готов к противостоянию с ними, пусть и такому локальному.

Странное оружие пришельцев, как и было рассчитано, им не помогло. А что если и могущество этих труб сильно преувеличено?

С другой стороны, как любому аристократу, Майюру было понятно: важно не только и не столько оружие, сколько руки и мозг, которые им управляют. А бойцами сопровождавшие груз белые не выглядели.

Внезапно его внимание привлекло какое‑то шевеление на краю лагеря. Моментально сдвинувшись в сторону, чтоб казан с готовящимся рисом не заслонял обзора, он вгляделся вперёд, против солнца.

От взгорка спускался конный десяток. Лицами всадники были похожи на хань, живущих на северо‑востоке. По коням же и сбруе, они отдалённо напоминали кочевников, обитающих на север от Гуджарата (в тех народах Майюр не разбирался).

Если верить старикам и преданиям, такие конники уже приходили на эту землю столетия назад. Ещё своё государство тут имели пару сотен лет, нещадно угнетая местных. Но те времена были давно позади, а сейчас Майюр повода волноваться не видел.

Чуть более богато одетый десятник из подъехавших, с бунчуком, что‑то проговорил на своём языке, вопросительно глядя на Майюра. Тот покачал головой, не понимая.

Затем всадник ткнул пальцем в сторону разложенных на траве ящиков и повторил сказанное. Видимо, получатель груза, догадался Майюр, вслух громко подзывая мага. Разобраться с новоприобретённым железом пока не вышло, оттого в случае противостояния лучше рассчитывать на хорошо знакомые силы.

Майюр не знал, что стоящие в отдалении силы его отряда, призванные перекрыть дорогу к нему, уже выведены из строя. Соответственно, рассчитывать на помощь основной части отряда не приходилось. Никто и помыслить не мог, что кто‑то из чужаков сможет так быстро сориентироваться здесь, потому и предосторожности предприняты не были.

Когда странные всадники с узкими глазами направили клинки в сторону присутствующих, что‑то сердито крича, Майюр в уверенности кивнул своему магу.

И в следующий момент тот покатился по траве, сбитый с ног резким шквалом то ли ветра, то ли чего посерьёзнее.

«Видимо, у них кто‑то более сильный в магии, с севера», – мелькнуло в голове перед тем, как слетевшие с рук всадников арканы захлестнули руки вплотную к телу и поволокли местного аристократа по полусухой траве и песку.

*********************

– Ловко, – Вальтер, наблюдая за действиями отряда Алтынай, чуть глаза себе не проглядел. – И ведь по количеству их меньше! Вооружены, правда, и те, и другие не ахти; но тем не менее…

– А сильно нашей корабельной команде хорошее вооружение помогло? – замечаю. – Почему‑то люди других всегда и везде недооценивают. Порой напрасно. Сейчас сладили действительно здорово, спору нет. Хотя, местные же никак не охраняют ни лагерь, ни посёлок. Видимо, расслабились дома. Ну а кочевники много веков жили набегами, так что у них многое отработано.

– А если бы эти местные сообразили организоваться и сопротивлялись бы? – не унимается в скептицизме Вальтер.

– «Карусель», – пожимаю плечами. – Их бы постреляли из луков с расстояния. Вернее, даже не из луков, а из тех ружей, которые прихвачены из закромов наместника Юсуфа. Просто Алтынай приняла волевое решение их не светить до поры, от греха подальше.

– Вы и их захватили? – мгновенно возбуждается уоррент. – На сколько человек хватит? Это ничем не чревато?

– Немного. Полтора десятка. Насчёт чревато – уж не более, чем провинцию откалывать. И там имелись формальные основания: во‑первых, провинция Юсуфа относится к внутренним, внешних границ у них нет. Во‑вторых, всё новое снаряжение они получили не иначе как по знакомству, потому что тупо свалили всё в арсенал и никак не использовали. В‑третьих, на вопрос, кто умеет обращаться, не ответил никто – они даже использовать новьё не учились и не собирались учиться. Ну Алтынай и сказала, что корове боевое седло ни к чему. Оставила расписку, засвидетельствованную казначеем, и всё интересное выгребла себе. «По праву родственной крови». Никто и не возражал особо.

– У этих винтовок же запас зарядов – слабое место, – задумчиво размышляет Вальтер, как будто имея касательство к каким‑то далеко идущим планам. – Как эту вашу орду тренировать?

– Не слабое. Юсуф был на хорошем счету у Столицы, ему немало отсыпали лишку. В том числе, по припасу… А Алтынай выгребла это из арсенала первым делом и подчистую – она уже оценила, как оно работает. Мы скотокрадов когда ловили, пришлось пострелять. Ну что, пошли к нашим?

Нас, по просьбе уоррента, разместили на возвышенности, с которой можно было обозревать всё происходящее: Вальтер без меня мог чего‑то не понять, а приставлять к нему других смысла не было, так как языковой барьер.

Какое‑то время занимает сбор и упаковка «наших» же трофеев: у меня есть дублированный перечень от Вальтера. Как ни странно, всё оказывается на месте, за исключением ни на что не влияющих мелочей.

Алтынай, явно скучающая без дела, не отходит от меня ни на шаг, старательно выясняя назначение каждой железки.

Повозки, на который местные «рикши» везли груз, стоят тут же. В отличие от аборигенов, у нас есть лошади (включая заводных), на которых распределяется груз.

_________

– Когда пойдём смотреть корабль? – спрашиваю Алтынай уже в нашем лагере, после схлынувшей суматохи.

Кажется, мы оба так устали от избытка общения за последнее время, что запахиваем полог, оказавшись внутри, не сговариваясь. После чего переглядываемся и смеёмся.

– Надо бы завтра, – твёрдо отвечает она, хотя и делает для этого над собой усилие.

– Уверена? – с сомнением гляжу на неё. – На тебе лица нет. Такое впечатление, что последние дни дались тебе не особо легко.

– Видимо, климат, – она как‑то по‑взрослому трёт лицо обеими руками. – Плюс одна регулярная проблема.

В этом месте я прикусываю язык, потому что мог бы и сам сообразить.

– Сегодня празднуем, – напоминает она об обязательном ритуале, предусматривающем непременное отмечание всего значимого. – Иначе люди просто не поймут: напрягались, рисковали, и никакого тоя. А вот завтра с утра сразу на корабль. Ты уверен, что с его передачей мне не возникнет никаких проблем?

– Уверен, – улыбаюсь. – На этот счёт распорядилась чуть ли не тамошняя ханша лично. Вернее, человек, имеющий право говорить от её имени, посоветовавшись предварительно с ней. Никто не будет ссориться с правительницей Орды, на которую возлагают определённые планы, из‑за такой мелочи.

– Вот это – ещё одно, что заставляет меня нервничать, – Алтынай заканчивает сгибаться и разгибаться в разные стороны, растягивая мышцы, и садится, скрестив ноги, посередине кошмы. Затем хлопает ладонью рядом с собой.

Приземляюсь рядом.

– Смотри. До этого момента, я думала только о своём народе и о себе. Ещё, конечно, чиновники всякие, соседи типа пашто, но это не выходит за пределы обыденности Султаната. Сейчас же получается, что через тебя у меня возникают отношения с другими государствами. – Алтынай задумчиво смотрит на меня, затем укладывается головой мне на колено. – Я бы сама, без тебя, с этими людьми и не захотела бы, и не стала бы общаться. Опасаюсь, что что‑то пойдёт не так и это может повредить тебе. Из‑за меня.

– Успокаивайся. Вот уж кому‑кому, а тебе точно волноваться не о чем, – подчиняясь её давлению, беру её за руку и разминаю ей ладонь, вызывая сонливость. – У тебя нет обязательств перед тем государством. Мы просто хорошие и близкие друзья с кое‑кем оттуда. Ну, считай, родственники, если мерками твоего народа. Всё, что я был должен, как солдат, я давно отдал, ещё и не по одному разу. Считай, просто помогаем по мере сил старой родне.

Последние слова падают в пустоту, потому что Алтынай уже спит.

Укрывать в этом климате никого не надо, потому просто прикрываю за собой полог и выхожу наружу.

Где меня (видимо, нахватавшись от Вальтера), подхватывает под руку Разия и увлекает на другой конец стоянки, туда, где обособлено стоят пашто.

********************

В объединённом отряде особых секретов друг от друга не было. Да у кочевников вообще секретов, можно сказать, друг от друга не бывает. Можно было бы ещё подумать о недоговорках между туркан и пашто, но последнее время даже об этом речь не шла. Кстати, полтора десятка пашто в этот раз участвовали в походе в составе туркан, поскольку Актар приставил их в качестве сопровождения к Разие (с которой они теперь считались роднёй).

Все знали, что у Атарбая где‑то далеко были знакомые. Эти друзья прислали оружие, которое надо было забрать, считай, в Хинде. По недосмотру моряков, перевозивших груз, всё попало в руки местных.

За бойцов жителей Хинда не держали ни пашто, ни туркан. Благо, и те, и другие в прошлом своих народов имели многовековой опыт походов на эти земли (о походах этих и сейчас пересказываются предания).

Дочь Хана, с подсказками Атарбая, достаточно легко вернула ящики себе, что тоже было вполне предсказуемо (ну не считать же аборигенов Хинда, которых столько веков гоняли и пуштуны, и туркан, за серьёзную силу…).