355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Семён Афанасьев » Не та профессия. Тетрология (СИ) » Текст книги (страница 77)
Не та профессия. Тетрология (СИ)
  • Текст добавлен: 2 декабря 2020, 14:30

Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"


Автор книги: Семён Афанасьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 79 страниц)

Когда барон выходит с этажа первого департамента, сразу у выхода его перехватывает группа молодых людей, уже знакомая особа женского пола (успевшая сменить платье) и явно срочно сменившийся старший гвардеец (последнее понятно по заменённой на другую одежду форме).

– Барон, ваше поведение и грязные намёки недопустимы, посему искренне предостерегаю и призываю: извинитесь! – Гвардеец явно верит в то, что говорит, к откровенной досаде Дайна.

– Ладно, если сам дурак, то что ж поделаешь, – бормочет полесец. – Если это твой выбор, то кто я такой, чтоб удерживать… Встречное предложение: советую взять обратно все свои претензии, тем более что они ничем не обоснованы. Или, раз у вас есть лишний боец в семье, давайте завершим этот небольшой урок для вящей демонстрации. – Барон тщательно рассматривает присутствующих, старательно запоминая каждого из них. – Жду отзыва претензий. Считаю до ноля. Пять, четыре, три, два…




Глава 30


– Батя, приветствую, – нагнувшись, проскальзываю в шатёр Вальтера.

Он, уже полностью освоившись, сидит на полу по‑турецки и что – то сосредоточено набирает на амулете.

– Давай посиди, только допишу, – отвечает он и на добрую половину часа выпадает из реальности. – Так чего хотел‑то в такую рань? – спохватывается уоррент через какое‑то время, видимо, по запаре забыв обо мне.

– Посоветоваться, – придвигаюсь поближе и на всякий случай снижаю громкость. – На очень деликатную тему. Что ты знаешь о тенденциях развития внутренних служб соглядатайства? Интересует Султанат, но с опорой на достоверные источники. С твоей точки зрения, достоверные, – добавляю, оценив его скептическое выражение лица.

– Что ты имеешь ввиду под внутренними? – уточняет Вальтер.

– Я простой военный. В ваших  делах – ни ухом, ни рылом. То, что мне было известно раньше, перевернулось с ног на голову в тот момент, когда подданные Султана стали убивать своих же единоверцев из‑за эфемерного служебного долга. – Я действительно этого не ожидал, потому здесь ни капли не лукавлю. – До этого момента, я привык, что службы соглядатайства можно условно поделить на две группы: те, что действуют внутри страны, и снаружи. И вот методы тех и других категорически не должны пересекаться.

– Ничем не помогу, – решительно отсекает уоррент. – Просто потому, что каждый новый Султан или Шах в этой части мира перенастраивает весь аппарат под себя. Могут быть общие методики подготовки служащих и чиновников тех служб, о которых ты говоришь. Вот методы подготовки могут передаваться по наследству. А методы работы зависят от целей и задач. А они, как уже сказано, меняются даже не от султана к султану, а и от везиря к везирю. Что случается гораздо чаще. А зачем тебе? – Вальтер внимательно смотрит мне в глаза.

– И интересно. Просто для общего развития, – снова не кривлю душой ни разу. – И в прикладных целях. Хочу понять, какими темпами действовать по прибытии в Город и чего стоит опасаться в первую очередь. Курьерские службы султаната меня немало удивили. Не хотелось бы, чтоб ещё раз, но уже при других обстоятельствах.

– Интерес понятный, – задумчиво тянет Вальтер. – Я знаю далеко не всё. Но то, что знаю, говорит: надо думать по аналогии. Давай рассуждать вместе. Если какое‑то оружие появляется в одной стране, буквально за несколько лет его любой ценой копируют и соседи.

– Это понятно. Как и методики применения этого оружия, потому что чем сложнее механизм, тем нужнее теория и методика его применения. Этому учат даже хавилдаров в погранвойсках, – поясняю удивлённому уорренту.

– А‑а, ну да… Вот в соглядатайстве справедливо всё то, что ты сказал, – кивает старик. – Только на первое место выходят, как ты говоришь, эти самые методики. Ну, я не думаю, чтоб в Султанате прямо открыли что‑то новое, да и опираться могу только на то, что есть у нас… Из того, что есть у нас, последние годы актуален очень интересный момент. Обычно такие службы обслуживают вопросы безопасности Престола. Но сейчас, с учётом развития науки, техники, общественных отношений, актуален вопрос мирного направления провинций нужными векторами развития. Смотри, вот пример был на границе с данами лет тридцать пять тому… На нашей стороне традиционно все мужчины года по два до тридцати отдавали морю, тренировкам, поддержанию корабельных и мореходных навыков на уровне. Да ты же и сам оттуда?

– Я детдомовский, – качаю головой. – И в семнадцать лет ушёл в Термяз. Кроме языка, ничего не помню.

– В общем, на каком‑то этапе, кому‑то из городских глав пришла «умная» мысль: а всё равно битв давно нет, мир. Море не актуально, ибо ту же рыбу уже давно не ловит никто всем семейством. Так зачем здоровых мужиков отвлекать от экономики на два года, снижая тем самым производство края? И в итоге, вместо ополчения и моря, решениями местных советов, мужики парились на сыроварнях. Ну а что, и краю польза, и ненужным не заняты, – Вальтер не обращает внимания на мой смех. – А потом пошли заморские колонии. И ресурс моряков, капитанов, ремонтников на верфях и в доках, да всё это оказалось втрое меньше, чем нужно Короне. Зато сыра – хоть завались, – заканчивает Вальтер под моё тихое ржание. – А в колониях, вместо быстрого занятия удобных мест в короткий период, пришлось напрягаться совсем другими способами.

– Получается, вопрос абсолютно мирный без контроля ушёл не в ту сторону, – обобщаю для себя услышанное. – А службы типа «курьеров Султаната» всё же ориентированы на какие‑то более явные угрозы Престолу? И у них, и у нас?

– Вот о Султанате я бы не был столь категоричен, – осторожно обозначает Вальтер, что‑то обдумывая. – У них всё не так, как у нас, и по линии каждого Советника возможны свои аппараты. Хоть и у тех же финансов и аудиторов. Ну, насколько я могу судить со стороны, в том числе после общения с твоей сестрой. Но мне кажется, ты думаешь не в ту сторону, и вот почему…

_________

«Приветствую!

Как успехи, не спрашиваю, ибо обо всём или почти обо всём знаю из докладов Вальтера. На всякий случай: извиняюсь, со своей стороны, за накладки, имевшие место. Признаюсь тебе единственному: я, не смотря на нестарый ещё возраст, уже оброс массой привычек, от которых сложно отвыкаю.

В частности, здесь мне очень трудно даётся тот момент, что многие договорённости могут не соблюдаться. Дворянское сословие (дай им Великая „здоровья“…), говоря одно, думает очень часто иное. Делает и вовсе третье.

В этой связи, у нас тут приключения похлеще тех, что были, когда мы с тобой таскали вдвоём один поднос.

Кстати! Дайн женился на Кхиеу, просил тебе передать, как земляку: говорит, ты обязательно должен станцевать у него в гостях, какой‑то там ваш обычай (вроде как ты понимаешь, о чём речь).

Те с „твоего“ курса, кто были с тобой в командировке, по факту уже не совсем врачи. Я плотно завязался с первым и вторым департаментами, вот эти люди сейчас в основном со мной (а с другой стороны, у нас пока и нет иной внесословной организации, на которую бы можно было более‑менее положиться в серьёзных вопросах, которыми сейчас приходится заниматься).

Вопрос. Ты бы не мог сориентировать, известно ли нам что‑то о человеке среднего роста (ниже тебя на полголовы), лет сорока пяти, по имени Ахмад Шах? К сожалению, сообщить о нём чего‑либо связного или хоть сколько‑нибудь точного не имею возможности (сами ничего не знаем). Происходит с земель южнее нашего с тобой „университета“, сразу за рекой, он недавно выходил на ребят из Т. отряда с предложениями. Если его предложения выслушать и частично пойти им навстречу, то интрига с теми, к кому у тебя не оплачены счета за семью, может быть очень интересной.

Вначале же, вместе с тем, охота понять: насколько с ним можно иметь дело (поскольку обстановка там, повторюсь, сложная, и общаться приходится через целую цепь посредников).

И главный вопрос сегодняшнего дня. Мой начальник (ты понимаешь, о ком я) приглашает твою сестру к себе в гости. Это именно приглашение в гости, а не что‑то иное; и ты тоже участвуешь. Сказано это был походя, без акцента. Но лично моё мнение: если бы таковую встречу можно было бы организовать, это очень помогло бы и лично мне, и многим другим, носящим зелёные кепи. В том числе, в тех местах, где точно в такой же шапке в своё время бегал и ты.

Получился какой‑то сумбур вместо письма, но сейчас первый раз за последнее время, когда у меня есть возможность потратить часть этого самого времени на самого себя (прошу прощения за тавтологию). Потому, как в старые добрые времена, пишу обо всём пордяд, не задумываясь. П.

PS тебе привет от декана и Валери. Также – от Кхла Пана; последний сказал, что ты всё делаешь правильно (уж не знаю, какие у него источники информации о тебе)».

_________

«Привет!

Рад, что у тебя есть возможность продохнуть!

По поводу твоих двух вопросов. Второй буду выяснять. Если честно, лично мне идея не кажется хорошей и удобной, в том числе потому, что у нас ближайшее время распланировано (нас ждёт Исфахан, там есть обязательства перед новой знакомой Вальтера. Он в курсе и целиком „за“).

Что до первого вопроса, то он просто смешной))). В тех местах, о которых ты упоминаешь, даже лично я, не задумываясь, назову тебе как бы не с десяток человек, первая часть имени которых начиналась бы с „Ахмад Шах“. Ну взять хоть и Ахмад‑Шаха Дуррани („Жемчужина жемчужин“), по прозвищу „Баб а“ (отец), основателя пуштунского государства перед тем, как они попали в сферу влияния Султаната))). На их языке его имя записывается вот так: احمد شاه دراني‎ , читать справа налево.

Но я не думаю, что тебе это чем‑то поможет, ибо этот почтенный государственный муж в наши с тобой годы уже давно почил))).

Для примера: ещё один человек с этим же именем имел прозвище „Счастливчик“ на языке Пророка, но сейчас, по ряду причин, речь точно и не о нём… тот, кстати, был из forsii, ответвление tojiki.

Я это всё к тому, что твой переговорщик, возможно, либо просто пошутил, либо недосказал (а скорее всего, лопухнулись те из наших, кто устанавливал с ним связь: это имя должно иметь ещё одно слово, чтоб быть полным). Если ты сообщишь, какая к его имени есть приставка (прозвище), я смогу навести справки прямо сейчас: к нам только что присоединился один из старейшин каума Каррани – на той земле он знает всех, представляющих хоть сколь‑нибудь значительный вес в тамошнем обществе. Вне зависимости от народа, из которого твой Ахмад Шах происходит.

Если это имя „Ахмад Шах“ – не насмешка над куффарами, точно идентифицировать его можно по третьей составной части его имени, обычно приставка‑прозвище.

По поводу приезда в гости моей сестры, сообщу позже. Это, как понимаешь, будет решать она сама, а не я. А.»

_________

Примечание.

1. В РИ не так, а с точностью до наоборот. Ахмад Шах Дуррани основал Дурранийскую Империю в 1747, аккурат после убийства Нодир Шаха (шахиншах Ирана). Собственно, только благодаря этому, выделение пуштунов в собственное государственное образование и стало тогда возможным (лично с моей, непрофессиональной, точки зрения).

В книге же, Нодир Шах ещё жив и бесчинствует на троне. Именно из‑за его действий из Исфахана бежала Разия.

2. ГГ намекает на Ахмад Шаха Масуда, который родился ровно через двести лет после времён шахов Дуррани и Нодира. Естественно, Пун об этой личности ничего знать не может; и вообще в данном регионе, как страновед, не силён, в отличие от ГГ.

_________

Алтынай сидела на пригорке и делала сразу три дела.

Во‑первых, она наблюдала, как Атарбай прямо тут натаскивает её людей обращаться с новым (мощным и современным) оружием, которое доставил явно Имперский корабль. В среде перевозчиков, кстати, почему‑то не обошлось без споров уже между участниками путешествия (а сам корабль теперь принадлежал Алтынай, и всё – именно из‑за тех странных размолвок).

Во‑вторых, Алтынай раздумывала, принимать ли ей приглашение отправиться поглядеть Империю. Если честно, собственных причин для этого не находилось. Ну если только потешить любопытство, попутешествовать морем на корабле, посмотреть чужие земли… заодно – посмотреть на тамошних женщин (вдруг получится понять, кого же именно в жёны без колебаний принял бы Атарбай. Хотя‑я‑я, первой женой у него была родственница из рода Конырат, так что с этой точки зрения путешествие особого смысла тоже не имело).

В‑третьих, Алтынай наблюдала, как с противоположной стороны, шагах в трёхстах, к тренировочной площадке подошёл Актар. Старик‑пуштун прибыл только что и уже успел пообщаться с самой Алтынай. Она добросовестно сообщила ему обо всём случившемся, и теперь старейшина каррани наверняка собирался пролить свет на какие‑то детали в беседе с непосредственным участником тех нелицеприятных событий.

За исход этого разговора она не опасалась. Оба мужа были зрелыми, рассудительными и далёкими от поспешности. Сам Актар, правда, периодически вспыхивал в гневе, как лучина. Но моментально осадить и остудить его мог только Атарбай. Насколько понимала Алтынай, «брат» в эти минуты переходил на родное наречие Актара (оказывается, язык пушту тоже делится на кучу ответвлений), из‑за чего старик резко сдавал назад и успокаивался, унимая эмоции и давая волю разуму. Если это заметила даже она, то уж Атарбай и подавно знал, как разговаривать с товарищем.

_________

– Его было обязательно убивать? – сердито спрашивает Актар, но я вижу по нему, что он уже откипел и давно успокоился.

Он спешно прибыл только что и, пока я занимался с туркан, успел поговорить с Алтынай (я это видел). Потом он сидел пару часов рядом и терпеливо ждал, пока окончатся наши занятия.

– И почему вы остались тут? Вместо того, чтоб сразу ехать в Город? – добавляет он, по‑прежнему хмурясь.

– Друг мой, во‑первых, приветствую. – Обнимаюсь с ним три раза в соответствии с ритуалом. – Во‑вторых, да. Убивать было обязательно. Сейчас объясню почему… В‑третьих, не поехали в город потому, что прибытие мощного оружия может не остаться секретом от соглядатаев Султана, вспомни хоть и Нурислана. А не умея этим всем пользоваться, мы сами нарываемся на очень быстрые и безжалостные ответные действия, которые…

– Понятно. Согласен. Тут я неправ, погорячился с вопросом, – перебивает меня старик. – Размахивать всеми этими штуками, – кивок в сторону «бойцов» и «техники», – не умея ими пользоваться, в свете присутствия тех же соратников Нурислана в городе – сущее самоубийство. Что с убийством?

– А тебе не рассказали? – усаживаюсь прямо на сухую траву с ним вместе.

– Хотел бы послушать тебя.

– За этим и ехал так срочно? – Вопрос остаётся без ответа, потому продолжаю. – Нарушение приказа старшего отряда. Решил завести мальчика для удовольствий, оттого перебил пленных. Которые до того не тронули и пальцем людей, привезших нам оружие. Которое, правда отняли…

– Понятно. – Неприветливо и нетерпеливо перебивает Актар. – Это я знаю от остальных…

– Оскорбил Алтынай, назвав её моей подстилкой, – прерываю его уже я. – Заодно – и Разию, то же самое. Дальше нужно объяснять? – улыбаюсь, глядя на то, как он краснеет (скрывать искренние и непосредственные чувства он совсем не умеет, как и многие из его народа).

– Я понимаю. Но лучше объясни, – нехотя говорит старик. – Считай, что мне нравится, как ты думаешь вслух.

– Ну, мы бы с Алтынай это перекашляли, – иду навстречу и пускаюсь в словеса. – Мог бы просто дать ему под задницу коленом и отправить домой. Но он бы это простил мне? Или нет?

– Затаил бы зло. Считай, кровник. – Через силу выдавливает Актар. – Если женишься на Алтынай, то твои сыновья с ней – кровники. И не только его, а и всех его сыновей, братьев.

– Ух ты, – искренне удивляюсь я. – Вот же… слушай, я это понимаю, ибо Кодекс знаю и чту, но в эту сторону даже не подумал!

– Я знаю, – ворчит пуштун. – Потому что ты о женитьбе на ней не думаешь.

– Ну, не то чтобы совсем, – сознаюсь. – Но явно не сейчас. Пусть растёт.

Актар недоуменно пожимает плечами по поводу последнего, поскольку возраст Алтынай только для меня, похоже, в этих краях табу.

– Что ещё? Договаривай, – чуть приглядевшись ко мне, он безошибочно угадывает, что я сказал не всё.

– Ну, а если совсем честно, то дело в Разие. Ты же принял её к себе? – дожидаюсь утвердительного кивка. – Ну вот он оскорбил её. Тебе бы точно донесли, даже не обрати мы с Алтынай внимания. Дальше что?

– То же самое, что и с тобой, – со скрытым удовлетворением бормочет Актар. – Только я б не стал его отпускать. У каррани есть ещё мужчины, которые помнят о бадал и способны… спросить с обидчика.

– Ну вот видишь, – хмыкаю. – А теперь ты скажи. Что лучше? Если возникнет свара между пашто, из‑за женщины, которой и так придётся растопыриваться изо всех сил, чтоб стать у вас своей? Это с её‑то образованием и привычкой командовать, ты заметил?

– Да, – нехотя цедит пуштун. – У нас ей действительно придётся тяжело. И эта свара с соседями ничего хорошего б ей в жизни точно не добавила.

– А так, все камни посыплются, в основном, на странного азара, который местами даже прав: оскорбили его сестру. Кстати, по нашим законам, если у нас с ней был один отец, или даже деды или прадеды наших отцов были братьями, это смертный грех. Кровосмешение, – завершаю пояснение. – А там, мало ли, какие узы нас с ней связывают.

– Да понятно, что надо меньше болтать языком, ещё и о чужих людях, – фыркает Актар. – Так ты из‑за Алтынай, Разии или меня его убил? Чтоб кому легче было дальше?

– А есть какая‑то разница? Ну, не считая того, что пуштуны должны научиться воевать бок о бок с нами по новым правилам? Которые диктует в том числе и это оружие, – указываю глазами на импровизированный «полигон», где джигиты Алтынай уже без меня, чуть отдохнув, отрабатывают по новому кругу старые упражнения. – Кстати, а ты один что ли приехал? Через весь Белуджистан?

– Смеёшься? – пуштун оживляется от одного такого предположения. – Нет, два с лишним десятка со мной. Я, между прочим, догадался, что ты решил кого‑то учить прямо тут. И не хочешь появляться там без обученного народу. Потому привёл и своих людей, чтоб и они тоже вон так бегали, как ваши. Научишь?

– Конечно. Только распределять оружие и людей по отрядам будем на совете города, согласен? Чтоб ни дари, ни белуджи, ни кто‑то ещё не сказали, что мы их обходим и обносим.

– Согласен, – солидно кивает Актар и, тут же зачем‑то воровато оглянувшись по сторонам, переспрашивает. – Так а кто между вами с Алтынай родня? Ваши отцы? Или вообще, ты на ней можешь жениться?

– Вам всем что, заняться больше нечем? – стараюсь остаться спокойным. – Ну ладно, Алтынай. Она заинтересована… Но ты‑то?! Ну что тебе за печаль?! И потом, давай о семье дочери Хана ты будешь спрашивать у неё самой?

– Правильно, – неохотно сопит Актар. – Шайтан попутал. Так я своих прямо сейчас к тебе пришлю?..




Глава 31


Дед по имени Вальтер на самом деле весьма бесил. Он норовил всунуть свой нос всюду, почти успевая это делать. Рич даже один раз (кажется, на той неделе) еле успел спрятать собственный связной амулет, когда отправлял очередное донесение в Семью.

Увидь кто, что у обычного солдата, посланного с грузом на далёкие Юга, есть свой связной амулет, да ещё и не самой простой серии – возникнет столько вопросов, что до них лучше не доводить.

Чуть пообтёршись здесь, Рич местами смирил фамильный дворянский гонор и признался честно сам себе: в одиночку на этих землях ему не выжить. Кроме того, при отправке его сюда, самим Главой Дома были поставлены такие задачи, что о самомнении лучше позабыть. Нет в данный момент никакого виконта с Альпайских предгорий – есть только боец Рич, приписанный недавно к одному из столичных полков (за доблесть в бою) и, стечением обстоятельств, отправленный с одним очень интересным грузом сюда.

И Дому самого «Рича», и кое‑каким ещё людям при Дворце нужно было позарез выяснить: а что тут вообще происходит и как это может отразиться лично на них в Столице. Один из Коронных институтов, при котором подвизался Вальтер, в спайке с некоторыми другими частями государственного аппарата всё стремительнее и дальше отодвигали Большую Двадцатку от реальных рычагов управления страной.

Слухи о возможной либерализации (и, как следствие, об упразднении всего дворянского сословия) ходили давно. Так‑то, сама Двадцатка была и не против: ну возьмут на себя простолюдины часть работы, ну и пусть. Но последнее время новые веяния стали бить даже по карману, хоть и вспомнить в этом месте разгром Караванного Дома АЛЕМ (входящего в оч‑ч‑ень короткий список избранных). Заодно с Алемом пострадали и Виен. Не понятно, кто следующие.

Кто‑то из аппарата Её Канцелярии сказал верхушке Семьи, что в этих местах затевается интересное. По крайней мере, переписка с кем‑то из агентов тут инициировала огромное бурление в Департаменте Провинций и Колоний плюс отправку весьма срочного и непростого груза. Ещё и посредством одной весьма своеобразной процедуры.

Желающим что‑то выяснить в Столице очень больно били по рукам, и не только в переносном смысле.

Но Дом «Рича» собственные интересы в этом регионе имел (пусть и не афишируемые, пусть и не в одиозном Султанате, а по соседству). Недолго думая, в Семье решили внедрить в команду своего человека; и вот целый виконт, притворяясь простым солдатом, глотает пыль где‑то у чёрта на рогах, почти что в Хинде.

Сам он, кстати, не обольщался по поводу своей великой роли в данной миссии: выбирали того, кто с запасом соответствовал умом и телом предстоящему путешествию, но кого не жаль было лишиться, случись вдруг что. Впрочем, седьмой ребёнок в семье, «Рич» радовался и такому трамплину, чтоб быть замеченным наверху и выделиться из серой массы таких же точно детей самого многочисленно Дома в Двадцатке.

Труднее всего давалась личина простонародья. Не смотра на то, что и над руками (включая ногти), и над причёской, и над манерами «Рича» старательно поработали, ему приходилось постоянно сдерживаться, чтоб откровенной репликой не дать понять о той гигантской разнице, что существовала между ним и окружающим его быдлом.

Будучи от природы неглупым, он выбрал лучшую в таких случаях тактику – молчать. Окружающими же, в свою очередь, его нелюдимость была признана за черту характера и к немногословному соседу вначале по кубрику, теперь – по палатке, никто особого внимания не проявлял.

Тем более что местные дикие края не особо‑то оставляли сил на праздное или на желания лезть во что‑то ещё.

Получатель груза из местных краёв прибыл нескоро. Всё это время виконт, вместе со всеми, обживал склон какой‑то горы и с ужасом прикидывал, что будет делать, если придётся отбиваться от местных орд. Слава всем богам, непоправимого не случилось (хотя нервы были попорчены изрядно).

Получателем так тщательно лелеемых ящиков оказался весьма солидный конный отряд каких‑то аборигенов под предводительством совсем ещё юной девчонки. При ней, правда, состоял огромный звероватый охранник или спутник, с которым Вальтер сразу принялся оживлённо общаться наедине, не допуская к тому никого из столичного сопровождения.

«Рич» несколько раз пытался то оказаться рядом, то зайти в неожиданный момент, но к своему великому сожалению не преуспел в этом: при его появлении, дед машинально переворачивал вниз амулеты и бумаги, а местный «получатель груза» тут же замолкал, доброжелательно и безмятежно глядя на виконта. Кстати, не понятно было даже, на каком языке они между собой общаются.

«Рич» бы очень удивился, если бы узнал, что лысый здоровяк в жилетке на голое тело так же, как и он сам, говорит с Вальтером на Всеобщем. Однако, все возможности сойтись накоротке с кем‑либо из местных были отрезаны: специально выделенные девчонкой‑командиршей узкоглазые люди сутками напролёт «блюли покой гостей» (на самом деле – не давали тем никуда лезть и, возможно, ещё их охраняли. Тут неточно, поскольку сам виконт никаких серьёзных угроз пока своими глазами не видел, несмотря на всё нервное напряжение).

Вообще, перед приездом этого отряда, виконт рассчитывал: совокупными силами его и корабельной команды (действующей, видимо, со сходными инструкциями, но из другого Дома), должно получиться пролить свет на адресата и личность получателя. Плюс – выяснить, что именно затевает в этих землях Она, отправляя сюда и такую прорву оружия, и припас к этому всему, и ещё посылая далеко не самого последнего человека в иерархии первого департамента (речь о Вальтере).

Надежды оказались тщетными. Ничего прояснить пока не удалось, не смотра на все старания.

«Рич», добросовестно исполняя получаемые из дома инструкции, по нескольку часов в сутки старательно отвечал на все приходящие на амулет вопросы. Он то описывал людей вокруг себя и их снаряжение, то детально припоминал внешность каждой из двух особей женского пола в «караване», то вообще старательно пересчитывал количество людей в отряде и фиксировал внешние отличия двух народов, его составлявших (тут было просто: одни были явно узкоглазыми с востока; другие же могли бы напоминать самого «Рича», если бы их одеть чуть иначе, изменить стрижку бороды и волос на голове а также привить кое‑какие светские манеры – например, не есть из общего котла руками).

_________

Примечание.

В гостях у пакистанцев, как‑то получил предложение от близкого тамошнего товарища попробовать употребить вместе со всеми плов руками. Обоснование от него: в том климате, при каких‑то там диетах и раскладах (не помню уже всех деталей, помню только, что дело было в оразу (надеюсь, все знают, что это – лень расписывать)), когда ты кушаешь рис плова руками, микро‑жидкость с твоих пальцев (имеются ввиду видимо потные и сальные железы тела человека), попадая вместе с рисом в желудок, как‑то там что‑то стимулирует в кишечнике. Типа, это элемент поддержания и иммунной системы, и пищеварительной, и чего‑то там ещё в агрессивных условиях. Вроде как не дикость, о вполне обоснованная часть культуры. Fermentation support, если дословно.

Сам товарищ, на всякий случай, выпускник Исламабадского университета, магистр экономики и маркетинга (диплом Великобритании) и вообще его батя – аналог нашего Главного Архитектора Республики (у них – провинции, потому что их провинция по населению больше всего Казахстана). Семья не простая. Он так и сказал: веришь, у нас ложка найдётся? Если бы мы хотели её найти…

До того момента, лично я искренне считал поедание плова руками, гхм‑кхм, как бы тут поделикатнее… признаком не слишком глубокого проникновения того, что я считаю цивилизацией, в тамошние края.

Ошибался. Как и во многом другом в тех местах поначалу.

Кстати, наесться руками с непривычки лично мне оказалось сложнее, чем китайскими палками. Кто хочет, может повторить эксперимент.

_________

После одной из таких переписок с Домом, виконт почувствовал, что курировавший его старший очень возбудился. Сам «Рич» понял это тогда, когда его заставили описывать внешность спутницы узкоглазой «Ханшайым» пять раз кряду в течение двух суток (кстати, эта вторая девчонка была очень даже ничего на вид, на задворках сознания задумчиво отмечал виконт. С такой бы интересно было покувыркаться, кхм, будь края не этими, а чуть другими).

По окончании препарирования мельчайших нюансов внешности второй девки, старшие Дома чуть не в два раза больше внимания уделили структуре прибывшего за грузом отряда.

«Рич», старательно отвечая на вопросы, вскоре и сам с удивлением разобрал, что в получателях числилось по меньшей мере два различных народа. Правда, пусть он специально не приглядывался к дикарям, но уж разрез глаз‑то и чуть различные повадки в быту и за столом заметить мог, упрекали его из дома.

Как будто состав отряда что‑то меняет, недовольно ворчал виконт, часами просиживая над амулетом (для чего, в свою очередь, приходилось подолгу просиживать в одном деликатном месте, изображая телесную нужду).

Последний приказ «Рича» крайне удивил. Он повторно перечитал сообщение; потёр нос; затем запросил подтверждение.

Получив которое, откинулся на спину и долго соображал: везение ли это и возможность выделиться среди прочих? Или же всего лишь наплевательское отношение Дома к рядовому (с их точки зрения) исполнителю?

*********************

– Ну что, как поговорили? – Алтынай в одно касание соскакивает с коня, подходя ко мне.

На каком‑то этапе ей надоело смотреть за занятиями и за тем, как люди Актара пытаются повторить упражнения вслед за степняками. Она спустилась с холма и, взяв с собой дежурный десяток (оговорено и обсуждению не подлежит), отправилась кататься по окрестностям.

Когда она возвращается, мы уже заканчиваем, поскольку я не хочу отбить у людей Актара весь энтузиазм запредельной нагрузкой на первом занятии.

– С Актаром? – уточняю, сворачивая кое‑что из снаряжения.

– Ну да, – она заглядывает мне через плечо и разглядывает железо. – Я хоть и не опасалась особо, но и спокойной себя не чувствовала.

– С Актаром вообще не следует ожидать каких‑либо проблем, – делюсь мыслями. – Никогда. Их и не было. Не смотря на вспыльчивый характер, он никогда не принимает судьбоносных решений сгоряча. Если бы к разуму каждого пашто было так же легко достучаться, как и к Актару, жизнь в этом мире была бы намного проще.

– Это да, – покладисто соглашается Алтынай, принимая у меня часть кожаной «сбруи», которая ничего не весит, но занимает солидный объём. – Значит, всё в порядке?

– Более или менее. Мне кажется, ещё какие‑то трения могут быть. Но в целом, он разумен и нам друг. Тем более после того, как я объяснил ему всю подоплёку своего решения.

– А что там было такого, о чём не знаю я? – удивляется Алтынай, видимо, по привычке «считав» какие‑то мои эмоции. – Ты мне опять чего‑то недорассказал?!

– Да не то чтоб умолчал, – смеюсь. – Просто, по мне, оно на поверхности лежит. А раз ты всё‑таки сомневалась в результатах нашей с ним беседы, значит, ты всех деталей не поняла. Ну смотри. По Пашто‑Валлай что делают за оскорбление женщины своего рода?

– Смерть? – задумчиво сводит брови она.

– Точно. Причём, и это важно, можно наказывать как самого обидчика, так и любого старшего в его роду мужчину. Теперь представь, что я вышвырнул бы того дурачка из лагеря, – указываю ей глазами направление движения (руки заняты) и мы небыстро шагаем в другой конец долины. – Допустим, мы с тобой вообще никак не отреагировали на оскорбления. Допустим, он доезжает домой после всего, живой и здоровый. А уже дома Актару от других пашто становится известно, что дурак оскорблял не только тебя, а и Разию. Причём в таких словах, что спускать этого нельзя. Или Разия и в роду Актара будет себя чувствовать чужой и ущербной. Что будет делать Актар?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю