355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Семён Афанасьев » Не та профессия. Тетрология (СИ) » Текст книги (страница 78)
Не та профессия. Тетрология (СИ)
  • Текст добавлен: 2 декабря 2020, 14:30

Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"


Автор книги: Семён Афанасьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 79 страниц)

– Резня между родами, – моментально схватывает Алтынай, ранее, видимо, просто не думавшая в этом направлении. – Причём, учитывая горячность пашто, там всё будет долго, кроваво и тяжело.

– Вот именно. А нам с тобой нужна эта замятня в стане союзников на фоне наших планов? Особенно когда по приезде Совет Города будет делить новое оружие?

– Ты умный, всегда говорила, – после паузы уважительно кивает Алтынай и, воровато оглянувшись по сторонам, щипает меня сзади за деликатную часть тела. – А о нас с тобой вы с Актаром точно не говорили?

– Вы с ним что, сговорились? – проигнорировав щипок, хмурюсь после последних слов.

Она в ответ только хихикает, отпрыгивая на шаг, когда я пытаюсь схватить её одной рукой.

– Я почему‑то думал, что наши с тобой дела – только наши, – добавляю нот укоризны в голос.

– Пф‑ф, да не говорила я ему ничего! – фыркает Алтынай, снова приближаясь и явно примериваясь ко мне сзади. – Он просто с чего‑то вдруг проникся заботой и беспокойством. Задавал вопросы, смотрел в глаза и не дожидался ответов.

– М‑да. У вас ведь не то что не соврёшь, а даже и не промолчишь, – хмыкаю. – Все тебя насквозь видят.

– Не все, только вожди и старейшины, – серьёзно отвечает Алтынай, оставляя мою спину и то, что ниже, в покое. – Но да. В такой ситуации, молчать бессмысленно. Всё равно же всё видно.

– Говорил он и о тебе. – Не считаю нужным что‑либо скрывать. – Укорял, если кратко.

– О, значит, он на моей стороне! – Алтынай в какую‑то секунду возвращает себе весёлое возбуждение и принимается вприпрыжку чуть не пританцовывать вокруг меня.

– Э‑э‑э, вот это было обидно и несправедливо! А я на чьей стороне?! – пока я раздумываю, возмущаться ли дальше или промолчать, меня щипают сзади ещё раз.

– Ну, в вопросах нашего совместного будущего ты мне не сказал ничего однозначного, – явно подначивает меня она.

– Слушай, ну а представь, что ты вырастешь – и за пару лет растеряешь красоту? – решаю не оставаться в долгу. – Допустим, пообещаю я тебе что‑то сейчас. Проходит два‑три года, и ты становишься непривлекательной, грузной, неинтересной и вообще… утрачиваешь своё очарование. А обещание мною дано; и что делать дальше?

– Ты находишь меня очаровательной? – деловито уточняет она, догоняя меня и явно погружаясь в какие‑то мысли.

– Несомненно. Ты же видишь, правду ли говорю.

– И если останусь такой же, то привлекательности в твоих глазах не потеряю? – она всё так же убийственно серьёзна и погружена в себя.

– Нисколько. Скорее наоборот: взрослые женщины привлекают меня гораздо больше маленьких девочек, – не могу сдержать улыбки. – А если ты останешься такой же очаровательной, но ещё и подрастёшь, то затмишь даже солнце на небе. В моих глазах точно, – добавляю.

– И дался тебе этот возраст, – чертыхается она, вставляя затем ещё пару слов. – С чего такие дурацкие предрассудки…

В этом месте я не выдерживаю и перестаю сдерживать ржание, а она через мгновение присоединяется ко мне.

Мы почти доходим до места складирования всей снаряги, когда из пространства между шатров выныривает бледный Актар и выпаливает свистящим шёпотом:

– Где ходите?! У нас беда!

Буквально через удар сердца из другого прохода появляется один из ближников Алтынай:

– У нас… – тут он замечает Актара и осекается, добавляя. – Необходимо срочное разбирательство. Ханшайым, велите никого не выпускать из лагеря.

Я, конечно, не Алтынай, но тоже кое‑что чувствую и вижу. Поглядев пару секунд на Актара, затем на степняка, сбрасываю груз с плеча, следом летит кожаная «сбруя» из рук Алтынай.

Переглянувшись с «сестрой», опускаю веки и под руки увлекаю и Актара, и сотника туркан в ханский шатёр:

– Давайте наедине. И не шарахайтесь друг от друга при всём лагере, пока ничего не ясно.

– Выполняй, – коротко роняет Алтынай в ответ на вопросительный взгляд своего человека, с сомнением косящегося на свой локоть (прихваченный моей рукой).




Глава 32


– Что случилось? – спрашиваем синхронно с Алтынай уже в шатре, переводя взгляд с сотника на Актара.

– Пропал один из наших сразу после того, как отошёл в пуштунскую часть лагеря, – коротко докладывает человек Алтынай. – Ушёл договориться о порядке прохождения конных часовых на дальних подступах, после чего не вернулся. Пашто говорят, от них ушёл обратно.

– Мы ничего ему не делали, – торопится выпалить Актар. – Я уже проверил. Он действительно был у нас, обо всём договорились. Решали, что ночные смены сейчас ваши, так как ваши кони на открытом пространстве чуют лучше. Между собой люди не ссорились, не враждовали. Кроме того, я сам  переговорил с каждым из наших, – старик многозначительно опускает веки, намекая на то, что соврать ему не получится. – А ещё у нас тоже человек пропал. Пошёл за вашим вдогонку, что‑то переспросить. Обратно не вернулся.

– Давайте честно. До пропавшего пуштуна нам дела нет, тем более что исчез он в очень интересный момент. Кони, кстати, все на месте… Нашего человека скорее всего уже нет в живых, – после паузы роняет сотник Алтынай. – Ну или куда бы он делся? Средь бела дня, внутри лагеря. Мы не обвиняем пашто, но у всего должно быть своё объяснение. И его нужно найти, потому что в противном случае… – он недоговаривает, но всё понятно и так.

Распри между народами могут вспыхнуть с новой силой и в любой момент.

– Я не знаю, как доказать, что мы ни при чём, – упрямо бычится Актар. – Если бы Разия была вашей , она могла бы прочесть  каждого из нашего отряда, во всех подробностях. В вашу пользу. Но поскольку она – персиянка, ближе к нам, и вообще принята в мой род, то и насчёт её слов у туркан могут возникнуть подозрения на ровном месте. Даже если она будет говорит чистую правду, вы ей всё равно можете не поверить.

– Во‑первых, опросить каждого из твоих людей могу и я сама, – начинает рассуждать вслух Алтынай, напоминая о встроенном «детекторе лжи» почти у каждого вождя здесь. – Во‑вторых, есть мнение, что доказывать надо вину, а не невиновность. – Она при этом весело смотрит на меня, несмотря на остроту момента.

Ну да. Мы с ней это обсуждали. Презумпция невиновности как‑то слёту и моментально осела ей в мозги, уж не знаю, по каким соображениям.

– А никаких свидетельств вины пашто лично я пока не вижу, – веско подытоживает Алтынай. – Только туманные подозрения, основывающиеся большей частью на межплеменной розни.

– Ты мудра не по годам. Я рад, что у туркан есть такой вождь, – серьёзно кивает Актар, выдыхая с облегчением. – Но теперь понять бы, что делать дальше? Сегодня ваш человек пропал. Это очень плохо. Завтра, если не найдётся и наш, это будет уже гораздо хуже.

– То понятно, – подаю голос со своего места. – Что делать – тоже понятно. Пойдём искать. Не может быть, чтоб днём, да внутри лагеря, никто ничего не увидел.

_________

Единый на первый взгляд, большой лагерь, при ближайшем рассмотрении, на самом деле представлял собой совокупность трёх поменьше. Ближе к долине, в которой велись тренировки, стояли шатры туркан – их коням требовалось больше пространства вокруг. Ближе к взгорку, вплотную к скальным обломкам, остановились пашто. А чуть дальше, как будто образуя третью вершину треугольника, стояли куффары, старший из которых явно был давним и большим другом Атарбая.

Когда Актар, Алтынай, сам Атарбай вышли из ханского шатра, абсолютно все участники похода отложили свои занятия, ожидая развития событий: конфликт между туркан и пашто буквально висел в воздухе.

Отчасти разрядила обстановку сама Алтынай, по‑свойски обнимающая Актара за плечо (вопреки всем пуштунским обычаям; но у дочери Степного Хана свои представления о верном). Заодно она что‑то втолковывала старику на ходу, активно размахивая второй рукой. Предводители похода ссориться явно не собирались, что тут же благотворно отразилось на всех простых людях.

Пашто выдохнули с облегчением, особенно с учётом своего численного меньшинства.

Туркан же скорее заинтересовались, что будет дальше: Атарбай, явно с ведома обоих вождей, своей ставшей уже привычной неторопливой рысью сбегал за Разиёй и теперь шёл с ней по лагерю, от шатра к шатру, не упуская никого и о чём‑то активно споря на фарси.

Способности новой «родственницы» Актара, по большому счёту, ни для кого секретом не были (в Степи ничего не утаишь), но всем было интересно: а что дальше? Положа руку на сердце, сами туркан не сильно верили в причастность пуштунов к пропаже своего человека. Но и не назначить виновного было никак невозможно. Оставалась, правда, ещё та часть лагеря, где жили куффары, однако пашто в роли обвиняемых и подозреваемых выглядели предпочтительнее и привычнее.

Атарбай тем временем вместе с Разиёй прошли в течение часа весь лагерь, останавливаясь то тут, то там, о чём‑то шёпотом споря. По крайней мере, со стороны всё выглядело именно так.

Ничего интересного не происходило. Видимо, что‑то в замысле здоровяка и персиянки пошло не так, поскольку они повернули на второй круг.

Лагерь достаточно быстро вернулся к обычным занятиям, поскольку, зная Атарбая, все понимали: таким образом он может бродить и час, и два, и три, выискивая что‑то, понятное только ему. Разия же, будучи женщиной и чуточку чужой, наверняка не могла прямо отказать брату дочери Хана и вынуждена была сопровождать его, если он её об этом в лоб попросил.

Лагерь пошептался и успокоился: ну мало ли, а вдруг за этим что‑то стоит. Пусть ищут. Хуже всё равно уже не будет.

Ещё через два прохода вдоль шатров здоровяк с персиянкой уверенно свернули к палаткам куффаров. Чуть не доходя до стоянки чужеземцев, Атарбай принялся быстро откидывать запоры и заглядывать в ящики, содержавшие груз, что прибыл на корабле.

Всё происходило на виду у лагеря, потому смотрелось обыденно и обычно. Открыв очередной ящик, Атарбай переглянулся с Разиёй, тут же прикрывшей рот краем платка и удивлённо раскрывшей миндалевидные глаза ещё шире.

Затем здоровяк почесал затылок, свёл руки в замок за затылком же и переливисто затейливо просвистел какой‑то непонятный сигнал.

Через пару мгновений из шатра куффаров (одного из) высунулся старик, друг Атарбая.

Здоровяк поманил того пальцем и взглядом указал на содержимое ящика.

Вообще‑то, все присутствовавшие свято почитали дисциплину в походе. Но происходящее было слишком интересным, чтоб сидеть сложа руки; да и запрета на какие‑то действия никто никому не давал.

Через некоторое время вокруг необычного ящика стояли и туркан, и пашто, с удивлением наблюдая расчленённые фрагменты двух тел.

В четырёх ногах, четырёх руках, двух головах и двух «коробках», ранее бывших туловищами, угадывались те самые двое пропавших, туркан и пашто.

– Иманды болсын, – туркан, не сговариваясь, принялись вскидывать руки в ритуальном жесте. (прим. Соболезнование по факту утраты и по случаю смерти).

Пашто, закаменев лицами, отзеркалили жест, лишь беззвучно шевеля губами.

– Вот и оба нашлись, – выждав паузу, обронил Атарбай, не впечатлившись увиденным, в отличие от многих.

Актар и Алтынай, подошедшие мало не последними, были скорее удивлены, чем напуганы или раздосадованы. Старик‑вазири собирался что‑то сказать и уже открыл для этого рот, но дочь Хана коротко хлопнула его ладонью по спине и, наклонив за шею к себе, что‑то ожесточённо зашептала на ухо.

Актар, по мере слов Алтынай, из хмурого состояния перетёк в удивлённое, потом – в задумчивое. Пуштуны давно заметили: дочь Степного Хана, формально принадлежа к слабому полу, от пуштунских женщин отличалась разительно. Мало того, что она позволяла себе изрядно (по меркам более чем консервативных пашто) – например, касаться чужих ей мужчин руками при всех. Но ещё у неё было какое‑то необъяснимое влияние на Актара. Если честно, в своей среде старик имел репутацию достаточно твердолобого, прямолинейного и уж никак не компромиссного человека. Быстро принимая решения, вынося суждения и тут же вспыхивая, подобно хворосту, старейшина каррани очень неохотно не то что менял своё мнение, а и даже прислушивался к чьему‑то ещё.

Кроме Алтынай. Девочка имела какое‑то необъяснимое для пашто сродство душ со стариком, подчиняясь коему, Актар порой менялся до неузнаваемости.

Вот и сейчас. Выслушав Алтынай, он лишь коротко кивнул ей. Затем перебросился парой слов с Разиёй, после чего жестом указал дочери Хана, что идёт к себе. Вытянув вверх два пальца, Актар жестом пояснил ей (и всем присутствующим), что он пьёт чай возле своей палатки и ждёт её там же, приглашая присоединиться. Когда она сможет.

Алтынай повела бровями, глядя старику в глаза и как будто что‑то сообщая, затем громко объявила вслух:

– Разбираться будет Атарбай! В вопросе гибели двух наших людей, он является рукой и голосом Ханского Шатра! Актар, подожди, я с тобой…

– Разбираться будет Атарбай. Если потребуется, помогать ему во всём, – хмуро продублировал на пушту старик и позволил дочери Хана подхватить себя под руку и увлечь к площадке перед собственным шатром.

Ещё через некоторое время девочка со стариком безмятежно (на вид) пили чай перед входом в палатку Актара, перебрасываясь короткими фразами и будто бы спокойно ожидая результатов действий Атарбая.

Атарбай тем временем о чём‑то попросил Разию. Та сходила к себе, чтоб тут же вернуться с Мазияром – своим младшим «братом», которого она взяла на воспитание у его родни ещё в Бамиане. Малец путешествовал с ней, но настолько не привлекал ничьего внимания, что его и не замечали до этого момента.

Мазияр, серьёзно выслушав Разию, уверенно кивнул насчёт каких‑то растений (в которых слышавшие опознали те самые травы, что на фарси и дари называются по‑разному). Несколько раз переспросив «старшую сестру», он поправил её на свой лад (не заметив её мягкой улыбки) и буквально через четверть часа уже разводил подобие костра, запихивая в него какие‑то ободранные в округе кусты.

Все присутствовавшие правоверные, с одной стороны, искренне беспокоились о надлежащем погребении поруганных тел погибших. До заката оставалось хоть и порядком, но всё же не так, чтоб слишком много. С другой стороны, Атарбай, назначенный главным сразу двумя непререкаемыми в этом походе вождями, явно знал, что делал. Выкладывая из фрагментов тел на земле подобия того, чем они были при жизни. Правоверные роптали, но не спорили: у всех на слуху был ещё не забывшийся случай со старухой Нигорой, которую Атарбай на пару с почтенным Файзуллой неподобающе разоблачили при всём городе. А потом спасли ей жизнь, вытянув бабку, почитай, с того края кромки.

Разия, периодически вдыхая дым раскуриваемых Мазияром трав, выглядела всё отрешённее. На каком‑то этапе Атарбай вопросительно посмотрел на неё, сказав одно‑единственное непонятное слово:

– Резонанс?

Персиянка кивнула в ответ и прикрыла глаза.

Мазияр моментально отскочил шагов на пять и прижался к подошедшему Актару.

Атарбай тем временем, тоже прикрыв глаза, водил рукой над останками погибшего туркан.

– Ворожба и глумление над телами есть харам, – раздался хмурый голос одного из соплеменников Алтынай, дед коего был известным в округе бием.

– Не мешай. Резонанс, – повторил непонятное слово Атарбай, не открывая глаз. – Алтынай, уйми своего человека.

– Он потом всё пояснит, – мягко обозначила Алтынай, дико сверкая при этом глазами и с силой впечатывая небольшой кулак в бок разговорчивому земляку.

Тот только охнул от боли.

– Разия, говори, что видишь. Актар тут, я чувствую, – скомандовал тем временем на фарси здоровяк, чуть поворачиваясь к Разие и не открывая глаз.

Актар, коршуном глядя на происходящее, моментально переложил услышанное свистящим шёпотом на туркан, чтоб было понятно всем без исключения.

– Куффар. Странный амулет. Можно говорить далеко. Видел раньше во дворце наместника. Почему? Разве можно? Запрет. Подойти спросить. Удар. За что? – отстранённо произнесла в тягучей тишине Разия, после чего раскрыла глаза, резко выдохнула и, уподобившись Алтынай, хлопнула Атарбая ладонью по груди. – Дальше чернота. Видимо, умер. Устала, не могу пока! Давай отдохнём.

– Давай, – медленно выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы Атарбай и тоже раскрыл глаза.

Из присутствовавших, с полуслова понял происходящее только Актар. Он что‑то шепнул Мазияру, затем – Алтынай (которая тоже оторвалась от чая и подошла), потом спросил Разию на фарси:

– Ты сама‑то уверена? Всё точно?

Та лишь молча кивнула, зачем‑то коснувшись пальцами своих глаз.

– Атарбай, твои гости понимают по‑нашему? – продолжил старик уже на пушту, причём на диалекте вазири, старательно коверкая слова и делая свою речь почти неразличимой для того, кто не жил в Вазиристане.

– Нет, но переживать не нужно. Я разберусь, в вашем присутствии. – Уверенно кивнул брат дочери Хана. – Поверь. Кто сделал это, мне тоже не друг. Но мы ещё не закончили.

– А чего ждём? – буднично поинтересовался Актар, предусмотрительно не позволяя себе даже намёка на любопытный взгляд в сторону куффаров.

– Пока Разия отдохнёт. У меня резерв больше, я дольше могу держать концентрацию, – непонятно для окружающих пробормотал Атарбай. Затем добавил. – Это был туркан. Ещё с вашим пашто надо разобраться.

К удивлению многих, Актар его почему‑то понял (видимо, потому, что давно жил):

– Ты смотришь в его душу, а она «читает» тебя? – уверенно хмыкнул старик, явно скорее утверждая, чем задавая вопрос.

– Угу. Только так и возможно. – Пробормотал Атарбай, думая о чём‑то своём.

– Я раньше слышал, это всё можно делать в одиночку, – задумчиво продолжил Актар.

– Не мне. Я слишком молод и слаб. Не умею и половины того, что Разия.

– Я не вижу мёртвых, – добавила персиянка на фарси. Затем перешла на туркан. – Алтынай, распорядись, пожалуйста, чтоб никого из куффаров из лагеря не выпускали?

– Сделано, – вернулась через двадцать ударов сердца от своих дочь Хана.




Глава 33


Через какое‑то время Разия толкнула Атарбая в плечо:

– Я отдохнула. Можем продолжать.

Над останками тела пашто повторилась та же самая сцена, лишь слова Разии были другими:

– Передать перенос времени на час. Нужно догнать, предупредить. Что этот там прячет? Почему идёт к себе с нашей стороны? Не может быть. – Затем персиянка раскрыла глаза и добавила уже нормальным тоном. – Ударили сзади. На голове на затылке должен быть след.

Однако, из стоявших вокруг мужчин никто не двинулся с места.

– Да понятно всё, мы верим, – раздался чей‑то голос на туркане. – Тем более, кто там разберёт сейчас эту голову сзади.

– Скорее, просто незачем это делать, – дипломатично обозначил Атарбай, перейдя на дари (который тут уже понимали почти все, как язык общения между разными народами). – Было так! Туркан заметил что‑то с его точки зрения неподобающее. Его за это убили. Пашто пошёл догонять нашего; увидел, видимо, часть происшедшего. Его следом…

– Это куффары? – в лоб спросил кто‑то из пуштунов под недовольную гримасу Актара. – И зачем было так глумиться над телами? В этом‑то есть какой смысл, которого мы не понимаем?

– Да, это кто‑то из приезжих, – не стал отрицать очевидного Атарбай. – С телами, видимо, было так. Убийца не имел достаточного количества времени, чтоб избавиться от трупов. Плюс, ему тут всё внове – из лагеря уходить тоже не охота. Да и заметить могут, если много перемещаться. Ещё и дважды, с таким грузом – за один раз пару тел не унести. Вот он выбрал место, куда случайно точно никто никогда не полезет…

– Ящики с оружием! – выпалил Мазияр, тут же смущённо отступая за спину Актара.

– Точно. – Кивнул здоровяк. – Но тело взрослого мужчины в такой ящик не войдёт. Потому убийца разделил тело на части. Затем то же самое, с небольшими изменениями, произошло и с пуштуном. Который, судя по всему, увидел конец происходящего.

– Всё именно так, насколько могу судить я, – подтвердила Разия. – Мысли чёткие, чувства и ощущения оформленные, я уверена в справедливости сказанного.

Из толпы вразнобой понеслись крики:

– Как будем искать убийцу?.. Вырезать всех куффаров!..

Переждав первый шквал негодования, Атарбай, поморщившись, поднял вверх руку:

– ТИХО! – Дождавшись тишины, он указал глазами на Разию. – У нас есть возможность определить, кто из них точно виноват, и насколько прочие были в курсе. Если были… Братья! Не сочтите за выгораживание знакомых, но я народ прибывших к нам знаю лучше вашего. Много лучше.

Актар флегматично и солидно подтверждающе кивнул в такт словам брата дочери Хана, моментально сбивая градус напряжения.

– Есть как минимум четыре способа определить, кто именно убийца. Из них, один способ безоговорочный, это Разия. – Продолжил Атарбай. – Второй тоже не хуже, но он дольше и менее удобный. Дайте мне ровно четверть часа и виновный будет представлен здесь на ваш суд. Ну, либо виновные, если их несколько.

– Один, – отчего‑то уверенно покачала головой Разия. – Только один.

От резкого движения платок, покрывавший её волосы, чуть сбился назад, являя присутствующим часть причёски персиянки неподобающим образом, но её саму это, кажется, не особо беспокоило. Видимо, сказывалось тлетворное влияние Алтынай.

– А почему ты так думаешь? – моментально вспыхнул любопытством Атарбай так непосредственно, что окружающие, не сдержавшись, хмыкнули вслух.

Не смотря на неудобство момента.

– Потом объясню, – коротко дёрнула головой Разия. – Надо показывать и рисовать с час. То, что ты называешь волнами, оставляет следы. В твоём слепке (имелось ввиду явно что‑то нематериальное и не понятное никому, кроме менталистки и здоровяка), следы одного человека. Не двух, не трёх.

– Движение пары куффаров по лагерю было бы заметно, а тем более тройки и более, – неожиданно вставил старший караула туркан на дари. – Мы приглядываем за ними. Одиночки ходят по лагерю свободно, на них внимания не обращаем. Если же ходит пара, мы стараемся не выпускать их из виду. Мало ли.

Говоривший явно стеснялся своих слов, откровенно переступая через себя.

– А мы думали, вы только с нас глаз не спускаете, – хохотнули пуштуны, повторно презрев неподобающую тяжесть момента для выражения веселья. – После того случая с местным мальчишкой.

– А вы из своей части лагеря только под одному и выходите, – под всё тот же неуместный гогот выдал подробности с потрохами туркан. – И с вами сейчас Актар же, а у него не забалуете.

– Да, Актар это Актар… – мгновенно увяли эмоциями пашто. – Атарбай, так что?! Когда будешь убийцу искать?

– Да прямо сейчас и буду, – пожал плечами азара.

Затем отсвистел тот самый сигнал, на который со стороны куффаров через сто двадцать ударов сердца появился их старший. С кем тут же церемонно поздоровалась Разия, удивляя окружающих крайне вежливыми и подчёркнуто щепетильными формами этикета (каковые, кстати сказать, в её или в Алтынай исполнении никто пока в глаза не видел. Так можно было бы приветствовать престарелого отца после долгой разлуки, но старый куффар отцом Разии не мог быть никак).

Атарбай наскоро переговорил с гостем на (видимо) гостя же родном наречии, после чего обратился к Алтынай:

– Наши уже оцепили стоянку?

– Да, – коротко кивнула девочка. – И я иду с вами.

Атарбай тут же недовольно скривился, но вслух явно скептически сказал иное:

– Разве я могу с тобой спорить, о Великая? Особенно в те моменты, когда твоя любознательность может сравниться только с твоей воистину неописуемой красотой…

Присутствующие туркан фыркнули, давя неуместные сегодня смешки. Пашто, которым товарищи шёпотом синхронно переводили сказанное, уважительно потупили взгляды и захрюкали на манер старых сторожевых псов.

– Ты же ничего всё равно не поймёшь из разговора? – уже нормально продолжил Атарбай. – Виновник будет явлен сюда менее чем через четверть часа, спасибо Аллаху за то, что есть Разия…

– Идём. – Не стала вступать в долгие споры Алтынай, прихватывая брата под руку и направляясь в сторону палаток куффаров. – Кенес, два десятка со мной, хорошо? – кивнула она ближайшему к ней человеку. – На всякий случай.

– Идите тогда медленнее, дайте минуту. – Отреагировал на её слова полусотник, тут же разразившись командами окружающим соплеменникам.

_________

– А какие способы определить, кто убийца? – Алтынай, переняв у Вальтера манеру перемещаться под руку (не сильно распространённую в этих местах между мужчиной и женщиной, чтоб сказать мягко), теперь водит меня таким образом регулярно.

По просьбе её полусотника, идём медленно, чтоб дать возможность «почётному караулу» вооружится и догнать нас, на всякий случай.

Лично я в какие‑либо эксцессы не верю – не тот момент и не те люди (за исключением одного), тем более ситуация нам с Вальтером ясна почти что кристально. Но у нас с Алтынай давно сложился формат взаимодействия: мы никогда не спорим при людях. Как бы ни был возмущён и не согласен кто‑то из нас, споры на людях недопустимы. Сама Алтынай, кстати, называет это подготовительным упражнением к кое‑чему интересному в будущем, но я делаю вид, что не замечаю её многозначительной иронии .

Рядом с нами следует Разия, по бокам которой топают Вальтер и Актар. С уоррентом, кстати, у персиянки вышло интересно. Не имея возможности общаться без переводчика полноценно, они выработали свой формат. Вальтера Разия банально читает , порой даже поудобнее склоняясь над ним и таращась ему в глаза (его почему‑то не смущает). Затем, она отвечает ему жестами либо значками и рисунками на песке.

Как ни смешно, но таким образом они ухитряются общаться даже на абстрактные темы  (хотя лично я бы на месте бати взялся бы за язык. За десять дней можно выучить три тысячи слов. Этого уже достаточно, чтоб закрывать в коммуникации почти пятьдесят процентов всех ситуаций, грамматика не в счёт ).

В один из таких «сеансов связи» Разия, кажется, прочла  что‑то такое, после чего общается с Вальтером не просто подчёркнуто вежливо, а как со старшим близким родственником (типа отца или деда). Не скажу, что мне совсем не любопытно, но лезть в их личные моменты не планирую из соображений такта.

– Ты сказал, что есть четыре способа найти убийцу, – продолжает Алтынай. – Назвал пока только один, это Разия. А ещё три какие?

– Второй способ – осмотреть оружие у каждого. Я ж учился на целителя, – напоминаю. – На клинке будут ма‑а‑аленькие, не заметные глазу, частички крови двух человек. Я могу их почувствовать. Тем более, скорее всего, вытирать клинок у убийцы времени не было. Наверняка он сунул его в ножны грязным. В ножнах на такой жаре сейчас представляешь, какая вонь? От остатков свежей крови.

– Ага, – фыркает Алтынай. – Точно, могла бы и сама догадаться. Но это не бесспорное доказательство, согласен? Клинок можно взять и чужой, на время. Либо свой потом подсунуть кому‑то. Может случиться, что сразу двое человек будут валить друг на друга.

– Вот на этот случай есть третий способ. Ты, либо Актар, задаёте каждому по очереди вопрос, не он ли убийца. Ответить надо «да» или «нет». А можно и вообще не отвечать, вы же видите и так.

– Сама сразу это же подумала, – кивает в такт шагам Алтынай. – Если б не Разия, так бы и сделали. Причём вместе с Актаром, чтоб исключить малейшую ошибку. А четвёртый способ какой?

– Наш убитый увидел у убийцы связной амулет. Которого не должно быть. Это и послужило причиной первого убийства. Ещё можно перетряхнуть вещи каждого, у Вальтера есть на это права и полномочия, – указываю взглядом чуть в сторону и назад. – У кого обнаружится амулет, того начинаем теребить активнее. Переходя к третьему варианту с задаванием вопросов от тебя либо Актара. Ладно, мы уже почти пришли.

Останавливаемся, дожидаясь всех, следующих за нами.

Прибывшие с Вальтером чуть удивлены, но не особо обеспокоены визиту многочисленной и разношёрстной делегации соседей. Кроме одного, чьи эмоции лично у меня (как у недоучившегося целителя) начинают вызывать вопросы.

Вероятно, Разия теперь чувствует меня намного тоньше после нашей с ней синхронизации, чем раньше, потому что ей не требуется даже смотреть мне в глаза. Она подходит сзади и в мой затылок говорит одно единственное слово:

– Да.




    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю