Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 79 страниц)

Глава 18

Мы выходим из кабинета Декана, и я спрашиваю Пуна:

– А ты где вещи-то оставил? – собираясь помочь с переноской. Но, видя его странное выражение лица, начинаю нервничать, – Только не говори, что малый рюкзак за спиной и всё?!

– А зачем мне больше? – картинно ухмыляется Пун, – Мне этого хватит.

– Пун, не дури. Вещи где?

– Да отвяжись ты, нет вещей! – взрывается Пун. – Мне же выплатили и за присвоение звания, и за мой КРЕСТ, и за переезд к новому месту, и на обзаведение на новом месте. В сумме – трёхзначная цифра…

– Неплохо офицеров кормят, – присвистываю. – но всё равно не понятно. Зачем шмотки проё… Ну ты понял.

– Вот ты тормоз… Там у меня обычная форма была. Я только джемадарские нашивки прилепил. Там – все свои, перед кем в горах выделываться? – Пун смотрит на меня, как на дурачка. – А тут, в свете сословных понтов, нужен уже офицерский крой. Да и не абы какой… А где бы я там новую форму брал? Да ещё в той спешке, в которой меня сюда дёрнули?

– Блин. Не подумал… Прости. Никак не привыкну, что ты уже офицер.

– Не парься, – Пун хлопает меня по локтю, – не для тебя. Это я для них офицер… – он кивает на группу первокурсников, уныло бредущих с физкультуры в сторону учебного корпуса. – Ну и я навёл справки; ты тут, говорят, как сыр в масле. Я подумал, что если тебя одели-обули, то и мне что-то подберут. Опять же, не ясно было, получится ли наш Устав провести, как единственный. Соответственно, какую форму искать: нашу или местную.

– Понял, можешь не продолжать. Да, это я затупил…

– Ну, вот тут и обитаем, – показываю Пуну кубрик. – Только ключ один, эта пластинка дурацкая. Правда, «батя» говорил, можно ещё сделать.

– Уоррент, что ли?

– Он. Плюс ещё одна кровать тогда нужна, для тебя.

– Ну пошли к нему. И знакомиться, и договариваться, – Пун достаёт из своего мини-рюкзака два холщовых свёртка и поясняет, – Шнапса он не будет, ты сам сказал. Здесь – наши орехи и наш мёд. Тут они, говорят, в цене. Да и редкость. Веди.

* * *

Уоррента находим на обычном месте, за столом, где он – успеваю увидеть лист до того, как он его переворачивает при нашем появлении – продолжает кропать «Положение о медобслуживании нижних чинов и членов семей».

– Батя, знакомься, мой напарник. И бывший, и теперь. Правда, ещё и начальник по совместительству.

– Пун, – не чинясь, подаёт Пун руку уорренту, не дожидаясь, чтоб тот встал. – Пожалуйста, не вставайте. Это вам, – и он быстро разворачивает холщовые мешочки на столе.

Из одного высыпаются белые, как снег орехи. Из второго Пун извлекает пергаментный свёрток, который сразу начинает неповторимо пахнуть горным мёдом, – горный. У вас такого нет.

– Да у нас вообще никакого нет, – степенно улыбается уоррент. – Зимой все пчёлы помёрзли в тот год. Ну, присаживайтесь, коль пришли! За мёд – отдельное спасибо, – добавляет уоррент через две секунды, которые он с явным удовольствием нюхает пергаментный свёрток, переданный Пуном. – Я Вальтер, – с запозданием отвечает он Пуну.

– Батя, да нам бы на две секунды, и бежать, – обрываю начинающиеся далеко идущие планы. – У нас тут мероприятие через два часа, лучше не расслабляться лишний раз… Пун вообще преподаватель.

– Наслышан, – степенно кивает уоррент и поворачивается к Пуну, – на «ты»?

– Запросто, – пожимает плечами тот.

– Ну тогда говорите, чем могу?

– Нам бы второй ключ от двери, – выкладываю на стол свою пластинку-ключ. – И кровать бы вторую.

– Отдельного кубрика, как у него, не хочешь? – уоррент кивает на меня, гладя на Пуна.

Мы с Пуном переглядываемся:

– А можно? – выдаём синхронно.

– Офицеру – запросто. – Кивает уоррент. – Атени у нас не до конца здоровым по документам проходит. Ему в медблоке – самое место. Офицера тоже можем рядом разместить.

– Соглашусь, если кубрик соседний, – отвечает Пун.

– Хотите, могу вообще полулюкс дать. На двоих Там общая кухня и общий санузел. Но комнат две, и спальня у каждого своя.

– Идеально, – снова говорим синхронно, даже не глядя друг на друга.

– Батя, а как бы нам с новой формой для него? – напоминаю о второй цели нашего визита сюда.

– С деньгами у меня порядок, – добавляет Пун, вопросительно глядя на уоррента…

* * *

Ещё через пятнадцать минут я перетаскиваю свои вещи, включая постельное бельё, в новое помещение по соседству, в котором Пун, в одних трусах, заканчивает протирать полы и окна. Быстро раздеваюсь и присоединяюсь к нему. Вдвоём добиваем «квартиру» за считанные минуты.

А через пятнадцать минут, приняв по очереди душ, сидим, развалившись, на кухне и пьём кофе из точно такого же магического кофейника, как у Декана в кабинете.

Который является аналогом электрочайника, к которому я привык там…

– Ты и кофе с собой приволок? – спрашиваю Пуна, наслаждаясь неповторимым ароматом и букетом вкуса. С коричневым тростниковым сахаром.

– Зачем спрашивать? Сам же видишь. С собой надо брать то, что мало весит, но редко встречается, – двигает вверх-вниз левой бровью Пун.

– Ну а теперь скажи мне, что там дальше в твоих гениальных планах. И как ты планируешь это стадо приводить в чувство. – задумчиво качаю ногой, любуясь паром, поднимающимся от кофе в чашке.

– Первое, делаем срез их текущей программы. Смотрим, что из имеющихся элементов можем использовать.

– Ничего не можем, сразу говорю, – бурчу, глядя в чашку с кофе.

– Согласен. Но не заранее и не с твоих слов. Должен взглянуть лично. Второе, настраиваем их правильно психологически. Оставляя за скобками всё их сословное говно. И делая их самих восприимчивыми к информации.

– Пуняра, поделись, как ты себе это видишь? Мне, кроме мордобоя, ничего не приходит в голову. – откровенно говорю ему, наклонив голову к правому плечу.

– Атени, ты там на заставе совсем закостенел, – поднимает бровь Пун. – Во-первых, садим на казарму. И никуда не пускаем. Во-вторых, выбираем тех, кто наособицу от других, и из них формируем «точки опоры». В третьих, начинаем поощрять лучших из них, для начала увольнительными. А в перспективе – возможно, и вообще отменой «казармы».

– А если саботаж? Причём массово, всем составом курса? – серьёзно смотрю на Пуна. – Я тут эмпатию с докторами прокачал… Знаешь, мне кажется, это будет самый первый вариант в списке вероятностей.

– Если саботаж, то тогда сразу начинаем с четвёртого пункта, – безэмоционально роняет Пун. – Действуем по Уставу. Ты же сам всё понимаешь… Но не факт, что сразу четвёртый вариант. Ты же не-дворянин. И применяешь себя на моё место. И чувствуешь их обратную связь, направленную на тебя, а не на меня, – терпеливо объясняет Пун то, что я упустил.

– Да уж… – хлопаю ладонями по столу.

Я действительно никак не приспособлюсь в полной мере к тому, что в местном сословном обществе первый и второй сорт продекларированы официально. И я вполне официально являюсь вторым сортом.

* * *

В аудитории вместо КорИна на кафедру первым поднимается Декан и зачитывает приказ о вводе новой программы обучения. О том, что программа является секретной и её разглашение не допускается под угрозой Коронного Уголовного Уложения. О том, что на время обучения на курсе вводятся совсем другие уставы.

Тишину в аудитории можно намазывать на бутерброд.

Окончив озвучивать новшества, Декан передаёт слово Пуну.

– Первое и главное, – командирским голосом вещает Пун с подиума перед кафедрой, грамотно и вовремя сообразив, что из-за кафедры именно его может быть почти не видно. Разве что макушку. – Те, кто не готов принять новые правила, пожалуйста, просто выйдите из аудитории. В этот момент всё можно закончить всего лишь вашим отчислением из колледжа либо переводом в другое учебное заведение.

Он делает паузу в пять секунд, но никакого движения в аудитории не наблюдается.

– Отлично. Тогда завтра всем прибыть на плац не позже семи ноль-ноль, с собой иметь комплекты личной гигиены. Быть готовыми к подписанию Коронных Обязательств первого ранга лично. – Пун снова обводит взглядом аудиторию и добавляет. – К семи утра, каждый из вас должен прочесть действующие уставы погранвойск и ориентироваться в них, как на своей домашней кухне.

По аудитории проносится волна лёгкого шума, но Пун её перекрывает своим голосом:

– Несогласные, дверь сзади. До семи утра ещё не поздно. Не явившиеся к семи утра считаются отказавшимися и отчисляются автоматически. Благодарю за внимание. Господин КорИн, пожалуйста, продолжайте занятие.

После чего Пун делает мне знак следовать за ним и покидает аудиторию. Мы догоняем Декана, идущего в направлении административного корпуса, в котором находится его кабинет.

– Господин Декан, пара технических вопросов. Упустил из виду. – Обращается к Брэкстеру Пун, поравнявшись с ним.

– Я вас слушаю.

– В какие сроки первый курс может быть размещен на территории колледжа в казармах, в случае ввода казарменного положения?

– В тот же день, – удивленно отвечает Декан. – Помещения готовы, служба технической поддержки полностью укомплектована, штатные маги регулярно соблюдают все регламенты содержания помещений. Вы считаете это необходимым?

– Скорее всего, – дипломатично кивает Пун, не вдаваясь в детали. – К тому же, это прямо вытекает из введения наших Уставов. Благодарю! – и поворачивает в сторону склада, снова делая мне знак следовать за ним.

* * *

Кофейня по дороге из Первого Специального магического военного колледжа в Старый Город. За столом – несколько человек в формах курсантов колледжа.

– Интересно, что бы это всё значило? – задумчиво говорит светловолосая девушка с нашивками курсанта-хирурга второго курса.

– Да это Валери, видимо, решил посчитаться. Пользуясь случаем, – зло бросает худощавый брюнет, опустошая тремя глотками большую кружку портера.

– У тебя мания величия, – хмуро цедит здоровяк с фигурой циркового атлета. – Тут что-то иное. Просто информации пока мало. И ты бы сегодня не налегал на пиво, на всякий случай?

– Да ну, с его бы? – удивляется худощавый брюнет.

– Если новые инструктора, значит, будут новости и в учебном процессе. Опять же, эти объявления сегодня, – поясняет здоровяк. Видя, что брюнет заказывает знаком второе пиво, добавляет. – Впрочем, твоё дело. Это ваш курс строят, не наш…

– Да не трогай его, Фрам, – говорит второкурсница с нашивками хирурга. – Пусть пьёт. Если хочет. У них теперь есть отчего пить, хи-хи…

– А тебя это можно подумать не касается? – удивляется худощавый брюнет.

– Не так, как ваш Дом, – сдержанно отвечает девушка.

– А ты чего не пьёшь, Фрам? Вас-то эти нововведения не касаются? – спрашивает худощавый брюнет чуть заплетающимся языком после второго пива.

– А я предпочитаю доверять своим предчувствиям. Я, наверное, лучше домой. Пока всем, – здоровяк встаёт, бросает крупную монету на стол и выходит.

Глава 19

Дальнейшее время проводим в хозяйственных заботах. Пун лично с уоррентом осматривает казарму, где предполагается размещение первого курса. Потом мы проверяем наличие постельного белья, готовность кухни с утра принять всех на завтрак, наличие и комплектность всех видов формы включая робу на складе у уоррента, и многое-многое другое.

Я таскаюсь за Пуном, как хвостик, поскольку он знает не всё и не везде влёт ориентируется. А успеть за сегодня надо много.

Через какое-то время делаем паузу и садимся пить чай у уоррента. Который к чаю подаёт мёд и орехи, к которым мы с Пуном тактично не прикасаемся.

– Что, решил-таки первый курс на казарму с утра? – спрашивает Пуна уоррент, отхлёбывая чай из пиалы и подцепляя кончиком ореха капельку мёда.

– Ну а как иначе, – даже не думает отрицать Пун. – Иначе эта вольница все четыре курса будет стоять на голове и жить, как ей вздумается. В горах после выпуска им это и аукнется. Да и черт бы с ними, но…

– Да оно так, только ведь гладко не пройдёт. Сам понимаешь, кого-то и ломать придётся, – уоррент пристально смотрит в глаза Пуну.

– На всё Воля Великой, – складывает руки в ритуальном жесте Пун. – Вот уж их-то точно никого в армию на аркане не волочили. Слышали уши, что дальше камни – не жалуйтесь, что пяткам больно.

– Да они не первые у него, батя, – включаюсь в разговор я. – Когда-то и я у него учился. Ничего, жив пока.

– Так ты, паря, не дворянин!

– Так и Пун тогда дворянином не был! – логично, как мне кажется, возражаю в ответ. – Ну и я подсоблю, чем смогу. Не доходит через голову, дойдёт через жопу.

После чая с уоррентом, идём в спортгородок, где намечаем схемы завтрашних занятий.

– Пун, а ты со мной хоть поделись, как ты завтра это стадо будешь к порядку приводить? Ты же понимаешь, что неподчинение будет однозначно? – задаю давно волнующий меня вопрос, провожая Пуна по изобилию местной полосы препятствий.

Пун молча кивает в ответ.

– Ну и что делать будем? Ты хоть намекни мне, чтоб я знал, к чему готовиться.

– Что-что, всё как обычно… Определим неформальных лидеров. И будем гасить по одному. – безэмоционально пожимает плечами Пун. – Перед строем. Посмотрим, у кого нервы крепче.

– Не скажу, чтоб я прямо был против, – осторожно пытаюсь как можно точнее сформулировать свою мысль. – Но как-то в своей армии с такого начинать…

– Худой, начинать будем с разъяснения, не с мордобоя. И с постановки задачи. Предложим помощь, если кто в ней нуждается. Гасить будем только в самом крайнем варианте. – спокойно объясняет Пун. – Ты же видишь, я спокоен. Это ты почему-то нервничаешь.

Зная его близко, я понимаю, что с точно таким выражением лица он и тех четырнадцать человек в рукопашной зарезал. За которых ему КРЕСТ ГЕРОЯ дали.

Что ему тут же и озвучиваю вслух. Вообще, в наших отношениях давно работают два правила: мы всегда говорим друг другу только то, что думаем. И никогда не думаем, что друг другу сказать.

Пун усмехается в ответ:

– Да то вообще история смешная была. Я тогда перепугался не на шутку. На блоке стояли вот с такими, как твои завтрашние «сокурсники», только из тамошнего ополчения. От наших – я один был, до утра. Наши все на прорывах. Эти из ополчения такие все из себя члены дворянского собрания, что жуть какие военные. А на ночь свалили по домам. Ну не стрелять же их было? Свои вроде, я тогда, как ты думал. А ночью по тропе попёрли эти. Как раз пятнадцать человек. Я тогда мысленно уже для себя всё решил, думаю, ну хоть их с собой побольше наберу. Ну вначале отстрелял всё, что с собой было. А было не много. Потом одну мину вручную бросил, за отсутствием вариантов. А потом думаю, чего сидеть? Ну и попёр вперёд… Они то здоровые, ещё больше тебя, но какие-то медленные, что ли. Вначале одного «переиграл». Минус один. Потом второго. А там на блоке, между стенками, втроём и развернуться-то негде. Они по одному пёрли, знали, что я один на всю ночь.

– А чем ты с ними воевал? – мне это давно любопытно, но не было оказии лично спросить.

– Тесаком, – пожимает плечами Пун. – Который в сапёрном планшете для рубки лиан. Потом, когда тесак сломался, лопатой.

– О как, – широко открываю глаза от удивления. – А зачем вы планшет для влажного климата с собой пёрли?

– А это ты у местного ополчения спроси, это они его с собой приволокли, – снова пожимает плечами Пун. – Ну и как-то вышло, что вначале минус один. Потом минус два. Они-то здоровые, но ни в фехтовании не сильны, ни по скорости за мной не успевают. В общем, вышло так, что по одному всех и выпилил. Выхожу после последнего из каменного пристенка, следующего ищу, а следующего нет. Четырнадцать окончились, а пятнадцатого найти не могу.

– Даже не знаю что сказать, поёжиться охота. – честно признаюсь Пуну.

– Да мне и самому тоже. – поднимает и опускает брови Пун. – А наутро и эти ополченцы воевать возвернулись, и наши с отряда подтянулись. А я ещё не отошёл, сижу в прострации, четырнадцать трупов.

– А пятнадцатый-то куда делся?

– А он самым умным оказался, и в пристенок, видимо, даже входить не стал. Я видел, как по тропе пятнадцать человек прут. В пристенке их встретил. А когда всё окончилось, трупов было только четырнадцать. Пятнадцатый куда-то сбежал.

– Да и хрен с ним, – машу рукой.

– Точно. Так, Худой, ну мне тут всё ясно, пошли обратно к Декану, потом в кубрик. Сегодня бы выспаться, дальше такой возможности может и не быть.

Тут я с Пуном полностью согласен.

У Декана Пун буквально за пять минут излагает свой уточнённый концепт, учебные планы на ближайшую неделю и мы идём к себе.

Чтоб в коридоре второго этажа встретиться с Лю. Они с Пуном, завидев друг друга, что-то говорят друг другу на языке, которого я не знаю. Потом Пун церемонно кланяется, сложив руки ладонями перед собой и задаёт какой-то вопрос. Лю отвечает ему, сложив руки ладонями аналогичным образом. Потом они подходят друг к другу и начинают что-то щебетать и даже местами улыбаться. Пун незаметно рукой делает знак его не ждать, что и выполняю.

В кубрике принимаю душ, достаю учебник и успеваю сделать три упражнения полностью, когда появляется Пун, цветущий, как майская роза.

– И что это было? – с искренним любопытством спрашиваю его сквозь открытую дверь своей комнаты, поскольку лично я ничего не понял.

– Да она из соседей, знает мои места, перекинулись парой слов. – думая о чём-то своём, бросает мне Пун с кухни.

– Вы разве из одного народа? – удивляюсь.

– Нет, как раз из соседних.

– А на каком языке говорили?

– А у нас есть общий для всех язык, его более-менее народов тридцать понимает. Там слова из каждого языка понемногу, а грамматика такая, как у нас с ней в языках. Объясниться всегда можно. По крайней мере, ЖеньГуо и Таманг всегда между собой объясниться могут, – легкомысленно отмахивается Пун, заходя ко мне в комнату.

– Пун, а чего это ты такой странный, и взгляд масляный? – подозрительно спрашиваю, зная друга, как облупленного.

– Мы сейчас с ней договорились, что она детей уложит, а потом вместе прикинем, какие травмы она может залечить быстро. Чтоб понимать пределы наших с тобой физических воздействий на занятиях завтра, когда твои «однокурсники» упираться начнут, – смущаясь, говорит Пун.

– Понятно всё с вами, – бормочу, поворачиваясь на другой бок и устраивая поудобнее учебник.

Через пятнадцать минут в нашу дверь дверь раздаётся очень тихий сдвоенный стук и Пун исчезает «обсуждать медицину».

Ночевать он уже не возвращается. Вместо этого, он появляется с рассветом и развивает бурную деятельность, переодеваясь в робу, обвешиваясь снарягой и укладывая в планшет какие-то стопки документов. На закуску, поверх робы зачем-то цепляет дворянский жетон.

Семь утра встречаем перед строем моих бывших однокурсников.

Вместе с курсом, присутствует юрист из прокуратуры гарнизона, которому Пун передаёт стопку документов из своего планшета. Это оказываются индивидуальные расписки об ознакомлении с Приказом о вводе наших уставов на период обучения. Юрист за полчаса собирает подписи со всего курса, информируя каждого лично, фиксирует окончание процедуры и удаляется.

Пун строит курс и начинает прохаживаться перед строем:

– Обычно я не объясняю своих действий. Но сейчас, из уважения к вашим славным предкам, идя навстречу их памяти, объясню, чем мы будем заниматься. Вы должны будете научиться всего лишь четырём вещам!

Пун поднимает над головой ладонь с оттопыренными четырьмя пальцами.

– Первое! Умение лично применять все основные, вспомогательные и специальные НЕМАГИЧЕСКИЕ средства и вооружение, используемые в горах. Знать их сильные и слабые стороны.

Как ни странно, но замечаю, что слушают его все, и внимательно. Или может дело в дворянском жетоне, который он нацепил поверх робы?

– Второе! Знать все НЕМАГИЧЕСКИЕ тактические приёмы и схемы по подразделению до взвода. С учётом применения всех основных, вспомогательных и специальных средств, включая их особенности в горах!

Снимаю шляпу. Пун за это время успел адаптировать программу под текущие задачи, судя по всему, действительно серьёзно подойдя к вопросу.

– Третье! Мы приведём вашу личную физическую форму в соответствие с нормативами Боевого Устава Погранвойск, минимум по 2 классу простого Стрелка! И последнее, четвёртое, по усвоении пунктов один три, вы освоите основные техники противодействия магическим подразделениям противника!

– Это невозможно! – звучит голос из строя.

– Кто вы, представьтесь! – Пун безошибочно определяет говорившего, подойдя е нему.

– Курсант Тала.

– Ну почему невозможно, – как-то неожиданно спокойно и по-домашнему возражает Пун, – хавилдар Атени вон всё ещё жив. Да и я тоже. А чтоб развеять ваши сомнения, на спортивном празднике вам покажем, как «давить» магическую терцию трубкой Брауна. А пока – бего-о-о-ом МАРШ!

И Пун припускает неторопливой рысью вокруг спортгородка во главе колонны. Я, как договаривались, бегу замыкающим.

* * *

Начинается всё бодро, но проблемы начинаются быстро. Из дистанции примерно в пять километров, намеченной Пуном для первого пробного теста на управляемость подразделения, без проблем удаётся пробежать только первые два. Затем пара моих теперь уже бывших однокурсников останавливается и со словами «ну хватит!» направляется в сторону «блиндажа», рядом с которым виднеется скамейка.

Условным свистом из хвоста колонны даю сигнал Пуну. Он останавливает колонну и подходит к двум отдыхающим.

– Господа, вы слышали команду «вольно»? – почти что вкрадчиво обращается он к ним, стоя у скамейки.

Они бросают на него взгляд, но не отвечают. Зря. Но это они сейчас увидят сами.

Удар пяткой в грудь опрокидывает первого со скамейки на землю спиной вперед. Второго Пун бьёт в голову голенью, тут глубокий нокаут.

Первый, улетевший спиной вперёд, пытается подняться, но Пун не даёт ему такой возможности. Методически пиная его носком ботинка с разных сторон и не давая подняться, Пун спокойно сообщает:

– Вы очень напрасно не уважаете устав. А ведь только что расписались в приказе. Ничего личного, не примите на свой счёт. Если вы не продолжите бег в течение минуты, я просто вынужден буду забить вас прямо тут.

«Воспитуемый», кажется, бежать уже не сможет.

Лично я никогда не одобрял методов Пуна. Но он – единственный в этом учебном заведении, кто не сомневается в результате. В успешном результате перехода на новую программу.

И у меня есть личный опыт, однозначно подтверждающий, что как преподаватель Пун более чем эффективен.

В данной ситуации, к сожалению, альтернативы методам Пуна я не вижу.

– Встаньте смирно, курсант, – не повышая голоса, обращается Пун к лежащему на земле. Тот, даже если и в сознании, не может встать.

Пун поворачивается к строю:

– Если б так лежал мой друг, я бы, как минимум, помог ему подняться. Чтоб его не забили насмерть в назидание остальным. Сейчас ему просто хватит пары носков в голову, и каблуком в висок – и наш курс станет на одного человека меньше.

От строя отделяются четыре человека, подхватывают под руки пару «любителей скамеек», лежащих на земле, и утаскивают тех в строй.

– Благодарю вас, господа, – серьёзно кивает Пун этой четвёрке.

После чего разворачивается ко всему строю и громко продолжает:

– Давайте проясним сразу один момент. Если вы для обороны страны бесполезны, даже если я вас всех забью, страна ничего не потеряет. НЕ заставляйте меня лишать Родину хотя бы надежды на то, что вы сможете её защитить.

– Как насчёт коронного суда? – хмуро бросает белокурая девушка из второй шеренги. – Как насчёт того, что мы – из родов первой двадцатки?

– Так я тоже дворянин, – Пун касается большим пальцем левой руки жетона баронета на своей груди. Теперь мне понятно, зачем он его вывесил, как колокольчик на корову. – И ниже Её Августейшества в наш с вами образовательный процесс никто не имеет права лезть. А она, как думаете, будет за вас? Или поддержит мою точку зрения? С учётом вашей бесполезности Родине в трудную минуту?

– Мы найдём возможность донести нашу точку зрения, – доносится ещё один голос из строя.

– Мой жетон и его крест, – Пун указывает пальцем на меня, – нам с ним лично вручала Она. Это к вопросу о том, на чьей стороны она будет. А лично вы хоть с ней знакомы с ней лично? Извините за тавтологию, ваш язык для меня не родной.

– Роды Большой двадцатки вхожи на приёмы. – хмуро отвечает всё та же бесконечно храбрая светловолосая девушка.

– Так то – ваши родители и деды. Не вы. – белозубо улыбается Пун. – Мне думается, лично мне к этому жетону ещё что-нибудь набавят, если передавлю как клопов тех будущих офицеров, которые в любой конфликтной ситуации прячутся за дедушку. – Пун продолжает улыбаться, шагая вдоль строя и заглядывая почти каждому в глаза. – Страна воюет. Какая польза от такого балласта, как вы? А вообще, решать вам. Доживем – узнаем… Кто следующий?

* * *

Этот раз – первый на моей памяти, когда мой первый курс добегает положенные пять кэмэ. Вернее, их местный эквивалент.