Текст книги "Не та профессия. Тетрология (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 79 страниц)

Глава 22

Стражник, имевший чин полусотника (и бывший дальней роднёй самой первой жене Наместника), мысленно вознёс хвалу Всевышнему.

Жаркий день, а рутинная служба на сегодня почти окончена…

И кому это надо ежедневно? Всем мало‑мальски осведомлённым ясно: Наместнику в своём городе опасаться нечего. И некого, поскольку магом он является неслабым.

Кстати, полусотнику текущий чин достался исключительно благодаря тому, что в своё время он учился с Наместником в одном учебном заведении, в Столице Метрополии (тоже маг, тоже «огонь», хотя и не такой сильный).

Позже, когда они уже и родственниками стали, Юсуф вспомнил о товарище на пару лет младше и позвал его сюда. Пообещав «братишке» то, чего в Метрополии ждать не стоило.

Подумав недолго, нынешний полусотник согласился, и не прогадал. Не считая денег (а жалование тут платили без задержек, без штрафов и надуманных вычетов, плюс экипировка и многое другое), он получил власть.

Не такую, как у Юсуфа (тот был почти безграничным правителем в этих местах, местами отодвигая в сторону даже влияние Султана). Но достаточную для того, чтоб вообще не платить за еду (кормили везде бесплатно и за счёт заведений), не испытывать недостатка в женщинах (отдельная тема), откладывать на безбедную старость.

Кстати, несоответствующее должности образование (слишком хорошее, если говорить о ранжире), позволяло полусотнику строить правильные планы. Он уже решил, что выйдет в отставку в сорок лет, к тому времени скопив около четверти миллиона на вторую половину жизни.

В Метрополии о таком «пенсионе» мечтать не приходилось.

На скопленное, при помощи того же Юсуфа, он решил купить дом у Столицы, обязательно на берегу моря. Жениться тоже можно будет в сорок, для мужчины ещё не возраст. Кстати, и жён можно будет позволить себе более одной, с таким‑то капиталом…

На сегодня, благодаря родственнику, он от дел был освобождён, надо только уладить пару формальностей с узкоглазой девкой, на которую Юсуф положил взгляд.

Кстати, взгляд Юсуф клал на кого‑то регулярно, так что процедура была давно отработанной.

Можно было сразу заказать вечер в одном из богатых, но мало известных зданий в дорогой части города (раз этот самый вечер выдался свободным от служебных дел), но для этого надо было делать крюк.

Подумав, полусотник решил не таскаться с арестованной кругами и всё же покончить со служебными обязанностями, для чего требовалось вначале зайти в суд. Это было правильно, чтоб не откладывать и «не копить задач».

При входе в здание суда, кстати, девчонка вроде как очухалась и затрепыхалась в руках крепких мужчин. Воровато оглянувшись по сторонам, полусотник приложил её ещё раз кулаком по затылку: для дальнейших мероприятий, её пребывание в сознании было необязательным. А чем меньше она треплет языком, тем быстрее завершится процесс.

*********************

Актар, выбросив на время из головы всё постороннее, пил чай с лепёшками в одном из заведений, примыкавших к баням. В душ еон испытывал неловкость перед самим собой за сибаритство, но сейчас просто наслаждался обстановкой. И ничего не мог с собой поделать; видимо, годы брали своё.

Ему этот поход дался нелегко, но и отпустить Атарбая одного он не мог. Или не хотел? Не хотел и не мог, так будет правильнее.

Во‑первых, старику хотелось просто посмотреть, как здоровяк ходит по горам. Скажи кто обосновать, зачем ему это нужно, и Актар бы не смог этого сделать.

Но с высоты своего возраста он чувствовал, что ему просто необходимо это видеть своими глазами, чтоб понять нового знакомого получше. А узнать того поближе хотелось, чего уж.

Видимо, всё же товарища, не просто «знакомого», поправил себя мысленно вазири. Очень даже не просто «знакомого». Видимо, какая‑то незримая нить привязанности, проистекающая из взаимного интереса в общении, между ними уже образовалась.

С Атарбаем, в отличие от многих других (включая земляков и родню), Актар чувствовал себя свободным. Именно с ним можно было говорить, что думаешь, и не думать, что говоришь.

В обычных же обстоятельствах, Актару даже с роднёй приходилось регулярно выбирать слова (например, чтоб кого‑нибудь не обидеть).

Помимо чисто эмоционального комфорта, Атарбай периодически удивлял его точно таким же взглядом на вещи, на окружающий мир и на отношения между людьми. И если в своём случае Актар понимал, почему он сам так считает (спасибо годам за спиной и множеству людей и мест, прошедших перед глазами старейшины за долгую жизнь), то в случае с Атарбаем…

По меркам самого Актара, набраться тому такой же точно мудрости было просто негде: ни годы не позволяли, ни воспитание. Да и какое воспитание может быть у круглого сироты, невесть где скитавшегося по миру, чтоб прибиться в итоге к шатру туркан (пусть и не к последнему их шатру).

Видимо, дело было в складе характера. Бывает же, что люди из разных концов земли, не знающие друг друга, совершенно одинаково оценивают одно и то же явление? Просто в силу сходного образа мыслей.

Правда, это не объясняло тех моментов, что Атарбай знал кое‑какие тонкости обычаев пашто лучше, чем их же собственная молодёжь. Получается, он и среди пашто тоже жил, и не просто жил… некоторые вещи чужакам не рассказывают, сколь любезный бы приём гостю ни был предоставлен.

Значит, с какой‑то пуштунской семьёй (по меньшей мере, с семьёй) он был связан тесно. Но тогда возникает следующий вопрос: в случае «родства» с любой пуштунской семьёй, ты получаешь всё равно что связи со всем хелем. А оттуда уже и до каума недалеко.

Актар очень осторожно, аккуратно, не привлекая ничьего внимания расспрашивал всех подряд пашто, из всех подряд мест, не слыхали ли они о семье и роде, в которых бы какое‑то время обретался крепкий и высокий азара, возрастом от двадцати до тридцати лет, чудесно знающий и язык, и обычаи.

Несмотря на обширность знакомств и связей Актара, такой семьи пока обнаружить не удалось.

Старик был крайне грубо выдернут из нирваны отстранённой расслабленности и размышлений, когда к нему, запыхавшись, за стол бухнулся Файсал:

– Хорошо, что быстро нашёл тебя! Был в том доме, что ты показывал; они сюда направили. Актар, дочь хана туркан с площади… видел мой брат, лавка в крайнем ряду напротив… говорит, местный наместник… стража тоже из туркан, причём из «чужих»…

_________

– Этой землёй сейчас управляем не мы, – один из четверых участвующих в разговоре твёрдо покачал головой. – Melmastia в данном случае не наш долг, и разговор в таком ключе смысла не имеет.

– Если сейчас упустим время, речь уже будет не о гостеприимстве, а о badal, – продолжил настаивать Актар, лихорадочно пытаясь отыскать выход из непростой ситуации.

Немалых трудов ему стоило в течение четверти часа собрать тех, кто что‑то решал и кто реально мог сейчас помочь.

Знакомые, выслушав, искренне ему посочувствовали. Но помогать не торопились, несмотря на то, что каждая секунда была дорога.

– Это как же они вас тут запугали, – с досадой брякнул Актар, ту же пожалев о сказанном.

Его эмоциональная несдержанность теперь грозила тем, что собеседники (из влиятельных лиц в среде местных) теперь принципиально упрутся, даже если в душ ебудут с ним и согласны.

– Ну‑ну, продолжай, – с ледяным спокойствием «подбодрил» Актара один из собеседников. – Что ты мне ещё расскажешь нового обо мне же, в моём доме?

Терять было нечего, и Актар прекратил выбирать слова.

– Мне очень жаль, что мы более не единый народ. Мне очень жаль, что в трудный момент не могу рассчитывать на помощь по эту сторону гор. Когда‑то твой дед, – узловатый палец старика ткнулся в грудь самого молодого из присутствующих, – пришёл в мой дом окровавленный, с погоней кровников из Хоста на хвосте. Вот надо было моему отцу тогда тоже ответить вам, что мы в тех местах недавно, и не хотим наживать врагов среди местных…

Явно напряжённый разговор был прерван некстати влетевшим в помещение парнем (или наоборот кстати, это ещё как сказать):

– Актар, – тяжело выдохнул он, – с площади её повели в суд. Брат Файсала просил тебе передать, что он у суда снаружи. Смотрит, что будет дальше. Из суда её пока не выводили.

Вазири молча кивком поблагодарил за новость и продолжил:

– Или ты. – На этот раз палец ткнулся в старика примерно одного с Актаром возраста. – Ты сам мне ничего не должен, ни ты, ни твоя семья. Но в нашем детстве, наши с тобой матери порой делили одну плошку нута на две семьи…

Актар очень жалел о том, что сейчас приходилось вытаскивать на белый свет давно порушенные временем седины, оставшиеся в глубоком прошлом. По натуре прямой, он не видел иного способа повлиять на знакомых, кроме как усовестить их сокровенным.

Получалось плохо.

В следующий момент, непростой разговор был прерван в третий раз.

– Мир этому дому, – быстро выполнил ритуальный жест высокий лысый здоровяк, сразу обращая взгляд на Актара. – Актар, мне рассказали, что Алтынай в суде, а ты здесь. Я бегом к тебе, сказали, что ты настаивал.

– Да, – мгновенно выпустил пар старик, которому нечего было сказать именно сейчас.

Присутствующие пашто смотрели на двоих товарищей с интересом и жалостью.

Видимо, здоровяк что‑то такое почувствовал, поскольку, не говоря больше ни слова, увлёк Актара под руку со словами:

– На подходе вторая сотня наших, пошли к суду скорее. Да не нервничай ты так! Надо договориться вот о чём…

Уже ступив за порог открытой веранды, Актар обернулся, внимательно задержал взгляд на каждом из присутствующих на мгновение и с оттяжкой харкнул в пыль под ногами. Добавив:

– Будете и вы ещё в Вазиристане…

_________

Примечание.

Словарные статьи по‑английски, пардон. Сами понятия, наверное, можно найти как части Пашто‑Валлай и по‑русски. Полный перевод каждого понятия долго, но одним словом даю.

Melmastia – гостеприимство. Вне зависимости от расы, религии, нации либо количества денег у гостя в кармане. Имеет оттенок предоставления убежища и защиты.

Badal – месть (включая кровную, по линии старшего мужского родственника ответчика) и справедливость в одном флаконе.

Naamus – защита женщины от любого вреда любой ценой. Уже говорилось выше, ПаштоВаллай очень часто противоречит канонам ислама. Обычно – кодекс пуштунов жёстче. А в данном случае, наоборот. В традиционной культуре пашто, женщин убивать нельзя, ни при каких обстоятельствах. Физические же смертные казни «слабого пола» (сейчас не рассматриваем их обоснованность с точки зрения уголовного права в каждом конкретном случае) – это уже привнесение Ислама… (личная точка зрения автора).

https://en.wikipedia.org/wiki/Pashtunwali#Main_principles

Глава 23

Стоило им отойти от дома буквально на несколько шагов, как Атарбай тут же сменил деловой и сосредоточенный тон на более спокойный:

– Извини, что влез без спроса, но, во‑первых, кое‑что услышал, пока подходил к дверям. Во‑вторых, у тебя на лице всё бело написано. Правильно сделал, что тебя оттуда вытащил? Пока вы вдрызг не разругались?

Актар только молча и устало кивнул, обнимая товарища за плечо и тяжело переставляя ноги. Через несколько шагов он собрался и заговорил скороговоркой:

– На тех, кто пришёл вместе со мной, рассчитывать можно, как на меня. Но больше вазири в городе нет, по крайней мере, не знаю, как быстро разыскать. Да и наберётся не более десятка. Действовать надо быстро, пока из суда до Дворца…

– Я знаю, – перебил Атарбай. – Думаешь, как я тебя нашёл?

– А кстати, как? – запоздало спохватился Актар. – Я думал, ты вообще вне досягаемости, по каким‑нибудь делам.

– А паренёк ваш, Файсал. Бегает быстрее лошади, – посмеялся Атарбай, казалось бы, нимало не тревожась. – Обежал по списку все места, где я мог быть. В каком‑то по счёту нашёл меня. Я сюда тоже бегом…

– Ты сейчас действительно не боишься, потому что знаешь что‑то, недоступное мне? – помолчав, спросил Актар, внося ясность лично для себя в странное поведение товарища. – Либо ты уже смирился, что она может не спастись? Либо просто не даёшь себе впасть в отчаяние усилием воли? Мне важно понимать, в каком ты состоянии, чтоб знать, что тебе поручать сейчас перед судом. Кстати, ваш десяток где? И насколько ты про вторую сотню сказал серьёзно?

– Как много вопросов, – почесал нос брат Алтынай. – Первые три вопроса всё равно что один. Отвечаю: всего понемногу из всех трёх вероятностей. Плюс личный настрой. Знаешь, это тело ведь уже теряло и жену, и детей, – Атарбай невесело похлопал себя по животу. – Спасибо всё этому же выродку Султану, «родичу» Алтынай… Видимо, второй раз такая ситуация ранит меньше.

– Что с личным настроем? – напомнил Актар, ускоряя шаг. – Идём к малой площади с фонтаном?

– С личным настроем всё просто. Сейчас нам понадобится вся наша сообразительность и решительность. Если будем нервничать либо злиться, нам же хуже, – пожал плечами азара. – Согласен?

– Умом да. Сердцем удивляюсь: не многим под силу, – коротко ответил Актар. – И обычно не в твоём возрасте. Идем к фонтанам?

– Да, брат Файсала пошёл за ними. Оттуда послал какого‑то мальчонку, который нашёл самого Файсала. Тот сообщил мне. С нашей сотней пока не ясно… – Атарбай явно нехотя сообщил последнее.

– Как так? Объясни, – настойчиво дёрнул товарища за руку старейшина вазири.

– Они тут. Прибыли на стоянку. Постояли, оставили дежурных пятерых и поехали куда‑то, где у вас разрешено купать коней, – с досадой процедил здоровяк. – Двоих из этой пятёрки я отправил вдогонку, срочно вернуть сотню, по обеим возможным дорогам. Но не известно, с какой скоростью поскакали. Соответственно, как далеко отъехали и как быстро их вернут.

– Везде шайтан. Один шайтан, – уронил голову на плечи Актар, тем не менее, не сбавляя шага.

– Так, не кисни. – Атарбай остановился, развернул Актара за плечи, внимательно посмотрел на него и, хлопнув по спине, сказал. – Ты не против, если и твоими, и своими сейчас покомандую я? Ты не в том состоянии, чтоб…

– Не против. Что нужно делать? – перебил Актар.

– Во‑первых, всё‑таки успокоиться. Во‑вторых, слушай. По словам Фейсала, которые подтверждает его местный родственник, её повели три или четыре человека. Немного, согласен?

– Для одной девчонки достаточно…

– Пусть даже их пять, это с запасом. Среди них самый опасный – полусотник местной стражи, маг огня. Это известно в городе, видимо, потому и народу немного. – Продолжил Атарбай.

– С пятерыми справиться можно, хотя надо не допустить остальную стражу из туркан, – чуть оживился Актар. – Но надо придумать, как быстро справиться с полусотником: даже самый слабый маг огня нас всех в кабаб зажарит. Хотя‑я, если у него есть приказ не повредить твою сестру…

– Не усложняй. Мага бояться не нужно.

Актар вопросительно поднял глаза на товарища. Тот с досадой кивнул:

– Ну да, пока я тут… Но это не то, о чём надо болтать налево и направо…

– Я понимаю и не в обиде. Ты точно справишься с магом? – серьёзно спросил Актар, по привычке ловя малейшие оттенки интонаций собеседника.

– Да. И чтоб тебе было спокойнее: уже справлялся не раз. И не с такими, не со столичными мальчиками из городской стражи… те были посерьёзнее.

– Кто? – почти что потребовал Актар. – Объясни, мне важно это знать.

– Барсы Султана.

– Понятно. Не врёшь, – с удовлетворением кивнул Актар. – Не переживай, я уже забыл. Кроме меня никто не узнает. Так что с планом в подробностях? Уже пришли почти, чтоб я перед всеми у суда тебя не спрашивал…

– Боишься уронить авторитет? – совсем неподобающе ситуации хохотнул Атарбай.

– Да. Хотя это и не страшно, – ровно ответил старик.

– Всё просто…

_________

Как назло, девка повторно пришла в себя в тот момент, когда подошла их очередь входить к судье.

Наверное, полусотник мог бы войти и первым, опередив уважаемых людей, ожидавших приёма… но он был из столицы, имел хорошее образование и понимал: без необходимости, людей лучше не задевать. Спешить лично ему особо некуда. Служебный день лично у него уже закончен, а до сладкого вечера по‑любому несколько часов. Если он приведёт девку во дворец Наместника на полчаса или час раньше, лично для него это ничего не изменит (Наместнику, может, и будет приятнее, но что с того полусотнику?).

А вот опереди он сейчас уважаемых людей, лично у него появятся недоброжелатели, причём в количестве целых двоих человек. Зачем наживать врагов? Солдат спит – служба идёт.

Расположившись вместе с остальными на диване, полусотник дисциплинированно дождался очереди, указав предварительно всем присутствующим знаками, что перед ними не полезет.

Примерно через три четверти часа судья лично вышел, чтоб сказать:

– Заходите! Ну зачем вы себя утруждали? Могли б просто открыть дверь…

В этот момент пришла в себя девка:

– Вы совсем с ума сошли, касаться меня руками? – обратилась она то ли к стражникам, державшим её, то ли к самому полусотнику.

Ситуация была обычная и девке сразу прилетела одна пощёчина, один подзатыльник и один удар ладонью в лоб:

– Будешь говорить, когда скажут, – спокойно объяснил сотник.

Чтоб в следующую секунду с ругательствами начать оттирать слюну вперемешку с кровью со своих глаз.

– Ах ты ж тварь, – хекнул он и изо всех сил приложился ей коленом между ног.

Сбив её с ног и получив взрыв смеха со стороны товарищей:

– Это не мужик Хамза! – похлопали его по плечу сзади. – Её туда бить бесполезно!

Полусотник вдохнул три раза, схватил девку за волосы и волоком поволок в зал суда.

– Да не тревожьтесь, можете оставить её тут, – дробно похихикал и судья. – Я быстро всё оформлю…

– Уже вошли, – с усилием не наорал на судью полусотник.

– Вы с ума сошли меня трогать руками, – раздалось откуда‑то со стороны пола, где ворочалась, приходя в себя, девка. – Вы идиоты, которые не понимают, что делают.

– Скоро тебя и не тем коснутся, привыкай. – Гоготнул один из сослуживцев Хамзы. – Очень скоро будешь суд вспоминать, как самые приятные минуты жизни, поверь.

Громовой хохот молодых и здоровых мужчин, казалось, потряс здание.

Судья между тем уже занял своё место и обращался к полусотнику, игнорируя происходящее:

– Какое бы обвинение ей подобрать? Так, чтоб и серьёзно без прав оставить; и чтоб доказательства вами были легко предоставлены? Случись вдруг проверка. У неё вон знак на шее, мало ли…

– К чему усложнять лишний раз?! – ещё не отойдя от неприятного момента, поморщился Хамза. – Это что, так важно? Какая разница, в чём её обвинить?

– У нас не бесправная дикость, у нас всё по закону, – аккуратно и тщательно проговорил судья, перебирая листы пергамента на столе. – Обвинение должно быть полностью законным… тщательно оформленным… с упомянутым перечнем доказательств, которые либо не сохраняются, либо сложно проверяются…

– Может, оскорбление Султана? – раздалось от весёлой троицы сзади. – Мы свидетели, га‑а‑а‑га‑га…

– Я ему родня, червь! – девчонка явно пыталась использовать иллюзорные шансы добиться справедливости.

– Не имеет никакого значения, – добродушно сообщил ближайший охранник. – Всё уже решено, и кроме воли наместника больше ничего не имеет значения.

Остальные вообще проигнорировали заявление девчонки.

– А ведь какая хорошая идея, – встрепенулся судья. – И доказывать ничего не надо, и заодно можно сразу язык отрезать, чтоб не болтала потом! Ну, мало ли, кто её разыскивать будет, – задумчиво добавил он.

Присутствующим было понятно, что ханский знак на шее девчонки явно не даёт судье покоя. Толстяк точно собирался и с Наместником не поссориться, и от возможной проверки подстраховаться (случись вдруг кому проверять законность вынесенных им решений).

– Мало ли, вдруг и правда родня… – продолжал переживать толстяк, веселя стражников. – А писать, пусть пишет. Если грамотная…

В грамотность дикарки из степи, естественно, никому из присутствующих не верилось.

– Язык ей без надобности, – с досадой согласился Хамза, прикидывая, что теперь придётся обратно переться во Дворец.

Делая крюк, чтоб чётко выполнить судебное предписание.

– Наместнику от неё язык совсем не нужен, – гоготнули сзади.

_________

– Зайдите в здание стражи по дороге во Дворец, там ей и язык удалят, – судья, закончив что‑то быстро писать, протянул Хамзе сразу три свитка пергамента. – Сделайте прямо сегодня, вот сразу как выйдете отсюда. Вот моё судейское решение, вот это для стражи, вот это вам…

– Это же произвол и беззаконие! Аллах покарает всех вас! – забилась в руках мужчин девчонка, веселя их тем самым ещё больше.

– Знала бы ты, как часто я это слышу, – с тёплой отеческой улыбкой кивнул ей судья. – Если моя нынешняя жизнь – кара, то пусть она длится как можно дольше.

Его мягкий и дружелюбный тон никак не вязался с тем, что он говорил и делал.

Впрочем, кроме девки, все окружающие знали: за каждое такое «решение» Наместник более чем щедро благодарил судью. Толстяк только что, благодаря росчерку пера, стал на четверть особняка богаче.

Причём особняк этот был из мрамора.