Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 108 страниц)

*5*

Тосокский посадочный модуль скользил над поверхностью нью‑йоркской Ист‑Ривер, пока не достиг Тёртл‑Бей, где располагался комплекс зданий ООН. Он взмыл над зданием Генеральной Ассамблеи, низким, с вогнутыми стенами и куполом наверху, сделал три круга вокруг тридцатидевятиэтажной глыбы Секретариата и опустился на площадь перед Генеральной Ассамблеей. Никаких сомнений – тосоки знали толк в эффектных появлениях. Почти два миллиарда человек следило за событием в прямом эфире, и, наверное, половина Нью‑Йорка высыпала на улицы, пялясь в небо.

Комплекс ООН был окружен кордонами. Нью‑йоркские полицейские по одну их сторону и ооновская охрана в серых униформах по другую тщательно контролировали всех входящих. Фрэнк Нобилио надеялся, что мер предосторожности принято достаточно. Он часами сидел над фотографиями корабля пришельцев, сделанными орбитальным телескопом «Хаббл», который уже несколько раз оказывался в зоне прямой видимости. Ребята из центра НАСА в Эймсе говорили, что корабль, похоже, термоядерный, и выхлоп его двигателей может нанести Земле огромный ущерб. Фрэнк приходил в ужас при мысли о том, что случится, если кого‑то из тосоков убьют террористы.

И всё же пребывание в штаб‑квартире ООН каждый раз трогало какие‑то струны его души. О, конечно, история ООН была скорее чередой провалов, чем триумфальным шествием, но она всё равно оставалась воплощением наиболее возвышенных человеческих идеалов, и это кое‑что да значило для Фрэнка, который в молодости провёл год в Корпусе Мира и который, будучи аспирантом в Беркли, участвовал в протестах против Вьетнамской войны.

«Мы, народ Соединённых Штатов» – это великие слова, и даже десятилетия, проведённые в Вашингтоне, не пошатнули веру Фрэнка в них. Однако слова «Мы, народы Объединённых Наций» были ещё величественней. Об этом он думал сейчас, глядя на гигантскую плиту, установленную рядом со зданием Генеральной Ассамблеи:

МЫ, НАРОДЫ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ, ПРЕИСПОЛНЕННЫЕ РЕШИМОСТИ ИЗБАВИТЬ ГРЯДУЩИЕ ПОКОЛЕНИЯ ОТ БЕДСТВИЙ ВОЙНЫ, ДВАЖДЫ В НАШЕЙ ЖИЗНИ ПРИНЕСШЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ НЕВЫРАЗИМОЕ ГОРЕ, И ВНОВЬ УТВЕРДИТЬ ВЕРУ В ОСНОВНЫЕ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, В ДОСТОИНСТВО И ЦЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ, В РАВНОПРАВИЕ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН И В РАВЕНСТВО ПРАВ БОЛЬШИХ И МАЛЫХ НАЦИЙ…

Это были слова, гордиться которыми могла вся планета. Фрэнк улыбался про себя, стоя в толпе людей, ожидающих, когда в тосокском корабле откроется люк. Что бы там ни говорили, он был рад, что на Земле есть такое место, где можно достойно встретить прибывающих инопланетян.

Наконец, люк открылся – и из него вышел Клетус Колхаун. Толпа, при обычных обстоятельствах оживилась бы при виде знаменитости, сейчас была явно разочарована. Ооновский охранник поспешно установил штатив с микрофоном, и Клит подошёл к нему.

– Отведите меня к вашему начальству, – произнёс он резким механическим голосом.

Толпа расхохоталась. Лицо Клита прорезала широкая улыбка.

– Держу пари, вы теряетесь в догадках, зачем я вас сегодня сюда позвал.

Снова смех.

– Дамы и господа, – сказал Клит, посерьёзнев. – Для меня великая честь представить вам первых инопланетных гостей на нашей Земле. – Он указал рукой на открытый люк, и из него вышел тосокский капитан, Келкад.

Толпа синхронно ахнула. Большинство из зрителей уже видели фотографии Хаска, сделанные на «Китти Хок», но увидеть инопланетянина собственными глазами…

Это началось на дальнем краю огромного полумесяца зрителей: какая‑то женщина зааплодировала. В считанные секунды это распространилось по всей толпе, и грянула настоящая буря аплодисментов.

Келкад широкими шагами стремительно приблизился к стойке с микрофоном и встал рядом с Клитом. Фрэнк видел, что Клит что‑то говорит пришельцу, по‑видимому, объясняет значение аплодисментов. Келкад сделал приглашающий жест задней другой, и из корабля гуськом вышли остальные шесть тосоков. Они встали в две шеренги по три позади Келкада, который подошёл к микрофону.

Аплодисменты разом стихли; каждому хотелось услышать, что скажет предводитель пришельцев.

– Привет, – сказал Келкад – вернее, его карманный переводчик. Надо полагать, словарная база из компьютера Хаска была скопирована в компьютеры остальных тосоков. – Неплохая у вас тут планета.

Снова гром аплодисментов, смешанных с одобрительными криками. Фрэнк узнал в словах Келкада специфическое чувство юмора Клита – наверняка это он подговорил пришельца сказать эти слова.

Фланк обнаружил, что и сам хлопает с таким энтузиазмом, что заболели ладони. И защипало в глазах от этого прекрасного вида: инопланетянин, стоящий перед радужным рядом из ста восьмидесяти пяти флагов Объединённых Наций Земли.

– Народы планеты Земля, – сказал Келкад позже в тот же день, стоя за одной из двух кафедр зала заседаний Генеральной Ассамблеи, – мы пришли к вам как ваши соседи: наша родная планета находится в системе Альфы Центавра.

Фрэнк сидел на галерее для зрителей над Генеральной Ассамблеей, глядя вниз на концентрические полукруги мест для официальных делегаций. Его брови удивлённо поднялись. Хотя Альфа Центавра и похожа на Солнце, она гравитационно связана с двумя другими звёздами. Фрэнк никогда бы не подумал, что такой системе может существовать подобный Земле мир.

– Мы прибыли к вам, – продолжал Келкад, – с приветствиями от нашего народа. Но случилось непредвиденное, и теперь нам, похоже, нужна ваша помощь. Наш звездолёт был повреждён и нуждается в ремонте. Мы не можем изготовить необходимые детали сами – повреждения слишком велики для ограниченных ресурсов нашего базового корабля. Однако хотя многие принципы, используемые для производства нужных нам деталей, вам незнакомы, доктор Колхаун заверил меня, что уровень вашего технологического развития достаточен для производства сложных изделий по нашим спецификациям. Поэтому мы просим вас изготовить то, что нам нужно. Взамен те, кто примет участие в изготовлении, смогут оставить себе все знания и технологии, которыми они овладеют в процессе производства.

Фрэнк почти физически ощутил, как закапала слюна у сидящих внизу послов. Разумеется, тосокские контракты, вероятно, достанутся только технологически продвинутым странам, прежде всего США и Японии.

Келкад продолжал говорить ещё примерно полчаса; все слушали его очень внимательно.

– Итак, – сказал под конец Келкад, – мы с огромным удовольствием протягиваем через световые годы переднюю руку дружбы и заднюю руку доверия своим ближайшим соседям, расе существ, которые, как мы надеемся, станут нашими лучшими друзьями. Мужчины и женщины планеты Земля, вы больше не одиноки!

После этой тосоки получили приглашения посетить их от каждой страны на Земле. На них оказывалось значительное давление с тем, чтобы они отправились из Нью‑Йорка на восток, через Атлантику – в мире ощущалось недовольство тем, что Штаты слишком «монополизировали» гостей из космоса, так что поездка по США на запад была бы сейчас несвоевременной.

Так что пришельцы посетили Лондон, Париж, Рим, Амстердам, Москву, Иерусалим, Гизу, Калькутту, Пекин, Токио, Гонолулу и Ванкувер. Их сопровождала целая свита, и в её числе Фрэнк с Клитом и несколько знаменитых учёных из разных стран вместе с группой охраны. Представителем от Канады оказался Паквуд Смазерс, тот самый фанфарон, с которым Клит препирался на «Си‑эн‑эн».

Одним из наиболее ярких впечатлений этого путешествия, как для тосоков, так и для людей, стало наблюдение подлинных чудес природы. Клит постарался получше подготовить для них почву.

– Даже сейчас, когда я самолично побывал в космосе, – сказал он тосокам, – самым грандиозным астрономическим явлением, какое я когда‑либо видел, остаётся то, что я наблюдал с земли. – Он сделал паузу. – Полное солнечное затмение. С ним не сравнится ничто. И мы собираемся его увидеть. Хотел бы я сказать, что мы устроили его специально для вас, но нет – нам просто очень повезло. Следующее будет только через два года. Но нынешнее – оно будет видно во многих густонаселённых местах. Мне пришлось ехать на Галапагосы в 98‑м, и в Сибирь в 97‑м, но это ерунда – я бы отправился куда угодно, чтобы увидеть такое. Однако в этот раз затмение будет видно в полосе отсюда, с севера Франции, и до самой Турции; его, возможно, увидит больше людей, чем любое другое затмение в истории. – Пауза. – Келкад, а у вашего мира есть луна?

Щупальца на макушке капитана пришельцев волной откатились назад в тосокском жесте отрицания.

– Нет. Мы удивились, когда увидели, как велика ваша.

– Это точно, – сказал Клит. – В сущности, Земля и её луна – это практически двойная планета.

– Это поразительно, – согласился Келкад. – Однако хоть у нас и нет луны, я знаю, что такое затмение – это частичное или полное загораживание одного небесного тела другим.

– Правильно; но наши затмения – это нечто особенное, – сказал Клит. – Видите ли, наше солнце в четыреста раз больше нашей луны – но при этом в четыреста раз дальше неё. Это значит, что когда они занимают правильное положение, то луна в точности покрывает солнце, полностью загораживая фотосферу. И когда это происходит, становится видна корона – солнечная атмосфера, а иногда даже выбрасываемые в космос протуберанцы.

– Невероятно, – сказал Келкад.

Клит улыбнулся.

– Ещё как.

Затмение произошло в среду в полдень. Тосоки и их свита только что покинули Страсбург, где им показывали знаменитый готический собор. Чтобы без помех видеть всю небесную полусферу, их специально модифицированный туристический автобус остановился в сельской местности среди виноградников.

Солнце было в пятидесяти пяти градусах над горизонтом, когда силуэт луны начал медленно вгрызаться в его сияющий диск. Люди надели специальные очки с флюоресцирующей розово‑зелёной картонной оправой и пластиковыми линзами; тосоки на улице днём всегда носили свои очки‑раковины, но сейчас сменили их на усиленные модели, так что тоже могли наблюдать за зрелищем.

Круглая чёрная тень медленно и неотвратимо закрывала всё бо́льшую часть солнца. Небо постепенно темнело. Всё вокруг затихло – даже птицы перестали петь и в изумлении уставились в небо. Когда диск луны накрыл солнце почти полностью, на мгновение на его краю стал виден ряд чёток Бэйли – ярких точек, образованных солнечными лучами, проникающими между неровностей лунной поверхности

А потом…

Полная фаза.

Ощутимо похолодало. Небо стало совсем тёмным. Те, кто смог оторваться от главного зрелища текущего момента, могли ясно увидеть яркую Венеру ниже и левее солнца и не такой яркий Меркурий над солнцем справа, а также редкие звёзды: солнце было на полпути между Львом и Раком.

Вокруг чёрного диска луны появилась розовая корона, словно взлохмаченные волосы или нимб дикого ангела.

Это было потрясающе, совершенно бесподобно. Фрэнк был поражён до глубины души, и он заметил, что Клит вытирает слёзы из уголков глаз. Пучки щупалец на головах у тосоков беспорядочно метались.

Всё закончилось слишком скоро: луна продолжила свой путь, и небо стало светлеть.

Келкад шагнул к Клиту.

– Спасибо, – сказал он; щупальца на голове всё ещё отражали эмоциональное потрясение. – Спасибо за то, что показали нам это.

Клит улыбнулся.

– Как вы и сказали, у нас тут неплохая планета.

В конце концов пришельцы вернулись в США и совершили тур по Калифорнии. Они посетили сухое озеро Роджерс, где наблюдали за посадкой шаттла «Дискавери» (его запускали для фотосъёмки и радарного сканирования базового корабля для оценки повреждений). После этого они приехали в Лос‑Анджелес – в город, в котором сейчас проживал сам Клит, деля своё время между съёмками своего шоу и преподаванием астрономии в UCLA[175] 175
  University of California, Los Angeles – Университет Калифорнии в Лос‑Анджелесе.
  


[Закрыть]. Диснейленд привёл их в недоумение. Они поняли, что Микки, Гуфи и Дональд – это мышь, собака и утка – они уже видели этих животных во время своего путешествия. Но они пришли в полнейшее замешательство от идеи изображать их в виде прямоходящих разумных существ, способных к членораздельной речи. Большинство аттракционов также их потрясли – идея о том, что можно получать удовольствие от того, что тебя пугают, казалась им внутренне противоречивой. Впрочем, карусель «Чайный сервиз»[176] 176
  Карусель для самых маленьких детей с местами в виде расписных чайных чашек и заварочным чайником посередине.
  


[Закрыть] им понравилась.

Вечером состоялся приём в Китайском театре Манна[177] 177
  Знаменитый кинотеатр на голливудской «Аллее славы», где устраиваются премьеры многих голливудских фильмов. В 2013 году был продан и поменял название на «Китайский театр TCL».
  


[Закрыть] с приглашёнными знаменитостями. Здесь был Стивен Спилберг, гордый – и, вероятно, заслуженно – своим вкладом в подготовку человечества к визиту мирных дружественных инопланетян[178] 178
  Имеется в виду фильм Стивена Спилберга «Инопланетянин» (E.T. the Extra‑Terrestrial, 1982).
  


[Закрыть]. Капитану Келкаду предложили оставить отпечаток ноги в цементе. Эта концепция пришельцам оказалась понятна: оставить свой след, сделать что‑то, что будут помнить после твоей смерти.

Три главных контракта на изготовление деталей для звездолёта пришельцев получили компании « TRW»[179] 179
  Американская аэрокосмическая корпорация, разработчик и производитель ракет и автоматических космических станций.
  


[Закрыть], « Рокуэлл Интернешнл»[180] 180
  Американская компания, производившая, среди прочего, космические корабли «Аполлон».
  


[Закрыть] и «Хьюз»[181] 181
  Американская авиастроительная корпорация, известная своими гидросамолётами, а так же посадочными модулями программы «Аполлон».
  


[Закрыть]. Ректор Университета Южной Калифорнии почуял золотое дно – ведь все три располагались в пределах пятнадцати минут езды от его головного кампуса в Юнивёрсити‑Парк. Он немедленно предложил разместить тосокских гостей в Пол‑Валкур‑Холле, новеньком шестиэтажном жилом комплексе. Строительство завершилось позже намеченного срока, слишком поздно для заселения студентов этого года, так что ему всё равно предстояло пустовать до сентября.

Это было идеальное расположение – на отшибе от остальных зданий кампуса, что означало возможность контролировать доступ. Тосоки приняли предложение и вместе со своей научно‑охранной свитой въехали в здание. Даже Клит, у которого в Лос‑Анджелесе был собственный дом, тоже поселился здесь, чтобы как можно больше времени проводить с пришельцами.

– Спасибо за помощь в организации ремонта, – сказал как‑то вечером капитан Келкад Фрэнку Нобилио, который также поселился в Валкур‑Холле. – Мы это очень ценим.

– О, не за что, – сказал Фрэнк. Хаск и Торбат – ещё один тосок – сидели вместе с ним и капитаном пришельцев в гостиной шестого этажа. – Вы, конечно, понимаете, что на изготовление нужных вам деталей уйдёт много времени. Говорят, до двух лет…

– Двух лет! – воскликнул Келкад, его головные щупальца шокировано заколыхались. – Да не может быть, чтобы так…

Хаск сказал ему несколько слов по‑тосокски.

– Ах… двух ваших лет, – сказал Келкад. Его щупальца затихли. – Это не так страшно.

Фрэнк подумал, не сказать ли ему, что ни на какие оценки земных инженеров нельзя полагаться, но решил не сеять заранее панику. Пока же, подумал он, сидя в гостиной и мило беседуя с бледно‑синим Хаском, тёмно‑синим Келкадом и серым Торбатом, первый контакт между человеческой расой и пришельцами проходит на удивление замечательно.

Пока не произошло убийство.

*6*

Колин Эллиот работал в полиции Лос‑Анджелеса уже десять лет. Он был одним из офицеров, дежуривших посменно в Валкур‑Холле в кампусе Университета Южной Калифорнии.

Было три часа ночи. Здание Валкур‑Холла имеет Г‑образную форму; там, где его крылья смыкаются, на каждом этаже находится большая гостиная. Даже в такой поздний час двое тосоков сидели в гостиной четвёртого этажа; в университетских мастерских наделали несколько десятков специальных тосокских стульев. Хотя перед Рождеством кампус практически опустел, большинство тосоков, а также бо́льшая часть их сопровождающих ходили сегодня вечером на лекцию Стивена Джея Гулда[182] 182
  Американский палеонтолог, биолог‑эволюционист и историк науки, автор научно‑популярных книг.
  


[Закрыть] в Дэвис‑аудиториум на западной краю кампуса, у самой Макклинток‑стрит. Впрочем, все вернулись несколько часов назад.

Двое тосоков подняли передние руки, приветствуя Эллиота. Он отсалютовал им по‑вулкански[183] 183
  Вулканцы – раза разумных существ из телесериала «Стартрек». Вулканский салют – поднятая ладонь с указательным пальцем, прижатым к среднему, и безымянным, прижатым к мизинцу; между средним и безымянным широкий промежуток.
  


[Закрыть]. Остальные тосоки, надо полагать, в своих комнатах. Поскольку корпус очень большой, каждый мог выбрать себе жилище на приличном расстоянии от остальных. Дальше по коридору Эллиот прошёл мимо пары комнат с распахнутыми дверями. Сквозь одну из них он увидел тосока, работающего на инопланетном компьютере, привезённом с базового корабля. Во второй комнате другой тосок смотрел телевизор – старый эпизод из «Барни Миллер»[184] 184
  Комедийный сериал (1975–1982) о жизни нью‑йоркского полицейского участка.
  


[Закрыть], одного из любимых телесериалов Эллиота. Тосокам, похоже, ситкомы особенно нравились – возможно, закадровый смех помогал им понять, что именно люди считают смешным. Он отметил, что у тосока включены субтитры. Все они могли разговаривать по‑английски с помощью своих карманных компьютеров; возможно, с помощью субтитров тосок учился читать.

Длинные коридоры разделялись на секции тяжёлыми стеклянными дверями – они не были огнеупорными, но обеспечивали некоторую звукоизоляцию. У тосоков, по‑видимому, был чуткий слух, однако окружающий шум их нисколько не тревожил. На трёх этажах, где жили тосоки, эти двери, как правило, стояли открытыми; только на этажах, заселённых людьми, их закрывали на ночь.

Эллиот дошёл до лестничной площадки и спустился на третий этаж – здесь жили люди. Люди, разумеется, все спали, и свет в коридоре был погашен. Он освещался лишь светом фонарей снаружи на парковке, проникавшим внутрь через огромное окно от пола до потолка в торце коридора, светящимся знаком «ВЫХОД» и несколькими лампочками пожарного освещения. Эллиот пошёл по коридору, не ожидая ничего увидеть. Он расслышал какой‑то звук, когда проходил мимо одной из дверей, но, остановившись и на пару секунд прислушавшись, понял, что это просто храп.

Эллиот приблизился к одной из стеклянных дверей, перегораживавших коридор. Он открыл её, прошёл через дверной проём и продолжил свой путь по коридору. У одной из дверей он услышал звук смываемого унитаза. Он не удивился. Некоторые из яйцеголовых были весьма пожилыми людьми и, вероятно, вставали в туалет несколько раз за ночь.

Ковровое покрытие на полу было, разумеется, темно‑серого цвета и повышенной прочности, такое, что могло бы годами выдерживать толпы студентов. Хотя Эллиот весил больше двухсот фунтов, оно успешно заглушало его шаги, так что вряд ли их звук кого‑нибудь разбу…

Плюх.

Эллиот взглянул под ноги. Ковёр был мокрый. Кто‑то что‑то пролил, наверное.

Нет.

Нет. Жидкость очень плотная и липкая.

И тёмная.

У Эллиота на поясе был фонарик. Он отстегнул его, включил и направил луч на лужу на полу.

Красная.

Это была кровь, вытекающая из‑под закрытой двери. Оттуда проникал и свет – внутри комнаты горела лампа. Эллиот вытащил из кармана носовой платок и осторожно, нажимая лишь двумя пальцами, чтобы свести к минимуму повреждение возможных отпечатков, открыл дверь.

Он ожидал, что она откроется лишь немного и упрётся, но она легко распахнулась настежь, и он увидел тело.

То был один из тривиальных фактов, застрявший в памяти Эллиота на долгие годы: человек содержит одну кварту крови на каждые тридцать фунтов живого веса.

Мертвец был тощ, однако ростом хорошо за шесть футов. Весил он, должно быть, фунтов сто семьдесят, что означало, что в нём порядка шести кварт крови – полтора галлона[185] 185
  5,68 л.
  


[Закрыть].

И было похоже на то, что вся она разлилась сейчас вокруг тела обширной тёмной лужей.

Удивительно, что первая его мысль при виде трупа была о количестве вылившейся крови. О, конечно, при любом другом убийстве это было бы бросающимся в глаза обстоятельством. Но этот труп не просто истёк кровью.

Его правая нога была отрезана от тела посередине бедра. Какой бы инструмент это ни сделал, то была на удивление чистая работа: он прошёл сквозь ткань надетых на жертве джинсов, оставив срез настолько ровный, будто джинсы были по этой длине подшиты. Нога была отрезана так же аккуратно. Хотя сейчас культя была покрыта толстой коркой подсыхающей крови, такой ровный срез могла бы оставить цепная пила на замороженной туше. Отрезанная нога, по‑прежнему в обрезке штанины и с надетым на ступню носком и башмаком, лежала неподалёку, слегка согнутая в колене.

Но даже это было не самое худшее.

Голова тоже была отделена от тела и – Боже – нижняя челюсть была отрезана от головы. Её Эллиот нигде не видел, и – о, чёрт – похоже, глазные яблоки также отсутствовали.

Туловище было вскрыто одним разрезом, идущим от основания шеи через середину грудной клетки к паху. Рубашка жертвы была распахнута – не разрезана, а разодрана, по‑видимому, непосредственно перед вскрытием. Пуговицы по большей части оторвались, и рубашка распахнулась; её полы, будто крылья, лежали сейчас по сторонам от тела, жёсткие и тёмные от пропитавшей их крови.

Грудина была рассечена надвое, рёбра были отогнуты в стороны и торчали теперь, словно зубья медвежьего капкана, из…

…из пустого туловища. Все органы были удалены. Эллиот достаточно знал анатомию, чтобы опознать лёгкие и сердце, лежащие в паре футов от тела. Другие бесформенные комки, теперь покрытые запекшейся кровью, были, несомненно, селезёнкой, и печенью, и почками, но что их них что, Эллиот не мог сказать.

На дне вскрытой грудной полости виднелись участки разнородных голубовато‑белых соединительных тканей, среди которых местами проглядывал позвоночный столб.

Последним, что осмотрел сержант Эллиот, было лишённое нижней челюсти лицо, сейчас абсолютно белое до самой верхней губы, казавшейся восковой. Это была лишь вторая смена Эллиота в охране тосоков; он ещё не запомнил всех людей из их окружения, однако этого он знал.

Учёный из телевизора.

Клетус Колхаун.

Фрэнку Нобилио опять снился этот сон. Он в университете, в шестидесятых, носит расклешённые штаны и цветастую рубаху. Он идёт по коридору, и другой студент желает ему удачи.

– С чем? – спрашивает Фрэнк.

– С экзаменом, разумеется, – отвечает студент.

– Экзаменом?

– По биохимии.

Биохимия. О, чёрт! Фрэнк вспоминает, что записывался на этот курс в начале учебного года, но каким‑то образом забыл посетить все занятия по нему. А сегодня финальный экзамен – экзамен по предмету, которым он вообще не занимался. Как, чёрт возьми, он может сдавать…

Фрэнк ощутил, что медленно возвращается в реальность. Десятки лет минули с тех пор, как он был студентом, а он до сих пор видит этот гадский сон. Детали могли меняться – забытый курс мог оказаться американской историей или статистикой, однако общий сюжет повторялся снова и снова.

Настойчивый стук в дверь. Наверное, он его и разбудил.

– Что такое? – громко спросил Фрэнк. Голос звучал сипло – он спал с открытым ртом.

– Доктор Нобилио? Это полиция.

Фрэнк выпутался из простыни, неуверенно поднялся на ноги и доковылял до двери. Он открыл её и сощурился в свете коридорных ламп.

– Да?

В проходе стояло двое мужчин. Один из них был сержантом Эллисом, или Эллиотом, что‑то вроде этого, одетым в полицейскую униформу. Второго Фрэнк не узнал: плотный, с оливкового цвета кожей, на вид лет сорок пять. У него были волнистые чёрные волосы, карие глаза и аккуратные усики. Незнакомец помахал удостоверением.

– Доктор Нобилио, я детектив лейтенант Хесус Перес, полиция Лос‑Анджелеса. Прошу прощения за беспокойство, но произошло убийство.

Фрэнк ощутил, как у него отвисла челюсть.

– Которого убили?

– Прошу прощения, сэр?

– Которого из тосоков убили?

Перес покачал головой.

– Не тосока, сэр. Человека.

Фрэнк облегчённо вздохнул. Перес наградил его шокированным взглядом.

– Простите, – сказал Фрэнк. – Я… простите. Это просто… просто даже думать не хочу, что может произойти, если убьют кого‑нибудь из тосоков.

– Нам нужно, чтобы вы опознали тело, сэр.

Сердце Фрэнка пропустило удар. Он ещё не до конца проснулся.

– То есть это кто‑то, кого я знаю?

– Возможно, сэр.

– Кто?

– Мы думаем, это Клетус Колхаун, сэр.

Фрэнку показалось, что кто‑то с размаху пнул его в живот.

От поднявшейся суматохи проснулись и другие люди. К тому времени, как Перес привёл Фрэнка к комнате Клита, Паквуд Смазерс и Тамара Слынова уже были там, переминаясь на краю кровавой лужи. Седые волосы Смазерса были взлохмачены, а Слынову Фрэнк впервые увидел без макияжа. Фрэнк был в пижаме; у Смазерса поверх пижамы был накинут халат, Слынова, похоже, была в одном лишь халате.

Фрэнк приблизился к дверному проёму и заглянул внутрь. В комнате уже работали двое полицейских криминалистов. Тело Клита было накрыто белой простынёй, теперь в некоторых местах запачканной кровью. Фрэнк посмотрел на лицо друга – с отсутствующей нижней частью и белое, как мрамор. Ему стало дурно.

– Итак? – сказал Перес.

– Это он.

Перес кивнул.

– Мы так и думали. При нём был бумажник. Вы знаете, кто его ближайший родственник?

– Он не был женат. Но у него есть сестра – Дейзи, кажется. В Теннесси.

– Какие‑нибудь идеи о том, кто мог желать ему смерти?

Фрэнк посмотрел на Паквуда Смазерса, потом снова на тело.

– Нет.

Фрэнк обошёл второй, третий и четвёртый этажи, которые занимали тосоки, вместе с немецким учёным по фамилии Коль. Они останавливались у каждой обитаемой комнаты и приглашали живущего в ней тосока пройти с ними. В конце концов все собрались в гостиной шестого этажа. Была половина пятого утра.

Тосоки терпеливо ждали. Фрэнк пересчитал их – их было лишь шестеро. Так, посмотрим: это капитан Келкад, это Рэндо. Торбат. И…

– Просите, что заставил ждать, – произнёс голос. – Что случилось?

Фрэнк обернулся и испытал потрясение почти такое же сильное, как при виде изуродованного тела Клита. По коридору двухметровыми шагами приближался тосок, которого он никогда раньше не видел – с серебристой кожей.

– Кто… кто вы такой? – спросил Фрэнк.

– Хаск.

– Но… у Хаска светло‑синяя кожа.

– Была, – сказал тосок. – Я сегодня линял.

Фрэнк осмотрел существо. Левый фронтальный глаз у него действительно был оранжевым, а правый – зелёным.

– О, – сказал Фрэнк. – Простите.

Хаск вошёл в гостиную и уселся. Фрэнк осмотрел семерых пришельцев. Они видели на Земле многое. Хотя им старались показать человечество с лучшей стороны, наверняка они видели и какие‑то из худших. Тосоки сталкивались с бедностью и загрязнением природы, и они знали, что полицейские сопровождают их, чтобы охранять от возможного нападения со стороны людей, которые хотят причинить им вред.

И всё‑таки способность человечества к насилию до сего момента оставалась для них абстракцией. Но сейчас – сейчас придётся им сказать.

– Друзья мои, – произнёс Фрэнк в море круглых, как блюдца, глаз. – У меня плохие новости. – Он замолк. Чёрт, почему у тосоков нет мимики? Он всё ещё не умел толком распознавать движения их черепных щупальцев. – Клит умер.

На несколько секунд повисла пауза.

– Для людей это нормально – умирать без предупреждения? – спросил Келкад. – На вид он был здоров.

– Он умер не от естественных причин, – сказал Фрэнк. – Его убили.

Семь карманных компьютеров пискнули, не совсем синхронно.

– Убили, – повторил Фрэнк. – Это означает, что смерть была причинена другим человеком.

Келкад издал тихий звук. Компьютер перевёл его как:

– Ох.